Текст книги "Игры с призраком. Кон третий."

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

– Ты кто? – спросила опять у мужчины, хотя хотела спросить: кто я?

Кирилл с яростью двигал челюстями, пережевывая кусочки яблока и не мигая, смотрел на клон, надеясь разгадать, что она задумала на этот раз.

Анжине стало неуютно под пристальным взглядом мужчины. Она смутилась, опустила голову и увидела свой наряд. И покраснела от стыда. `Вот в чем дело! Конечно, как ему еще смотреть, когда перед ним стоит почти нагая женщина и еще что-то спрашивает.

– Вы не подскажите, где можно переодеться? – спросила вежливо.

Мужчина с минуту молчал, потом нехотя кивнул в глубь коридора:

– Гардеробная – вторая дверь справа, – буркнул недовольно.

– Спасибо!

Анжина чуть не бегом направилась указанным курсом.

Кирилл задумчиво посмотрел ей вслед: странная она сегодня. Не к добру слово вежливости вспомнила.

На сердце капитана стало нехорошо – маетно и тревожно. Рука невольно сжалась в кулак, превратив огрызок яблока в кашу.

Анжина влетела в гардеробную, огляделась в поисках одежды и, сообразив, что она за дверцами длинных шкафов распахнула одну. В нем висели тряпочки одна невесомые, прозрачнее и вычурнее другой. Как это и кто сподобился не то, что носить – приобретать, женщина понятия не имела, но точно знала – что не она. Это открытие еще сильней встревожило ее, а отсутствие пристойной, нормальной одежды выводила из себя. Мысль о том, что она по чьей-то извращенной прихоти вынуждена будет ходить почти нагой, приводила ее в ужас. `Наверное, хозяйка гардероба обладательница еще и редкостно вздорного, стервозного характера', – решила она: `а если так, и я здесь, значит, я ей подруга или родственница и ненависть к ней автоматически распространяется на меня. Все верно. И теперь понятна неприязнь мужчины… Непонятно, как я здесь очутилась и почему ничего не помню?

Она начала вышвыривать платья, кофты, юбки из шкафов, больше не церемонясь с чужой одеждой. Ею двигало одно единственное желание – скорее привести себя в порядок и исчезнуть из этого неуютного места. Но куда идти? Где она живет? Кто она?

Анжина застыла, держа в руках очередной нескромный наряд: `одни вопросы, а где взять ответы. И почему мне кажется, что это уже было? Ощущение неприкаянности и пустоты в памяти, чувство потерянности и одиночества'.

Откуда-то возникли в голове непонятные ей фразы: `возможен побочный эффект. Повторный процесс стирания чреват возникновению синдрома обратного явления. Память возвращает лишь те воспоминания, что имелись до первого вмешательства. А в случае малейшей травмы возможно смешение нейронов памяти и как следствие неадекватность поведения, дискоординация в пространстве. В худшем случае, наступает полная стерилизация без права восстановления'…

Из каких научных трудов, в какой области исследований, почерпнуто высказывание? К кому, к чему оно относится?

Анжина села прямо в шкаф, задумчиво глядя перед собой и прислушиваясь к собственным ощущениям: ничего кроме нудной головной боли, которая туманит мозг и не дает соображать. А еще слабость и вялость.

– Может, я долго болела, но так и не выздоровела?

А Андриас доктор? Жуткий, кричащий маникюр на длиннющих острых ногтях и педикюр – прописанное лекарство? Наряд то ли звезды эстрады, то ли стрип-клуба – пижама тяжелобольной? А ненависть в глазах того мужчины в коридоре – бред воспаленного рассудка?

Она потерла виски: может ей вообще все это блазнится? Морок какой-то.

– Кхе-кхе, – раздалось деликатное покашливание в стороне. Анжина повернула голову на звук и увидела миловидную женщину в униформе служанки. Это она не вспоминала, а точно знала, но откуда? И почему одно знает, другое нет? Например, понятия не имеет кто в той самой, известной ей, униформе?

– Здравствуйте, – кивнула приветливо.

– Доброе утро, – сухо ответила женщина. И все, тишина. Губы поджаты, взгляд в пол, руки по швам.

– Простите, как вас зовут? – не стала смущаться строгим видом служанки Анжина.

– Айрин, – немного удивилась та.

– Угу? – задумалась женщина, и спросила вновь, но уже отчего-то шепотом. – А меня?

Служанка удивилась сильней и не смогла это скрыть: смотрела не моргая на женщину, изучая, взвешивая ее слова, оценивая вид.

– Анжина, – выдала так же тихо, настороженно.

– Странное имя, – нахмурилась та.

Служанка сделала осторожный шаг назад к дверям, видно не ожидая ничего хорошего от чучела с амнезией, сидящего в шкафу в наряде то ли проститутки, то ли сороки – любительницы всего сверкающего.

– Я бы тоже испугалась, – с пониманием вздохнула Анжина и выставила на обозрение Айрин наряд, с которым сроднилась за время раздумий о себе, убогой. – Что-нибудь кроме иллюзии одежды в шкафах хозяйки этих перверсий найти можно?

– Нет, – мотнула головой, только через минуту переварив услышанное. – И хозяйка – вы.

– Я? – не поверила Анжина. Осмотрела еще раз наряд. – У меня точно была травма головы. Поэтому и вспомнились слова о травме.

Служанка промолчала, но, судя по взгляду, была согласна с женщиной. А та принялась выстраивать логическую цепочку, надеясь таким образом открыть тайну амнезии и явного умопомешательства – своего.

– Если это мое, – кивнула на груду блестящих нарядов. – Следовательно, я здесь живу. Правильно?

Айрин медленно кивнула, не спуская испуганных глаз с женщины.

– Угу. С логикой пока норма, – буркнула себе под нос. – Идем дальше: если я здесь живу, значит… Что это значит?

Служанка пожала плечами.

– Вот и я не знаю, – опечалилась Анжина и отбросила наряд в кучу остальных. – Но одно сказать могу точно – это я носить не буду!

И решительно полезла в шкаф, начала более активно выкидывать из него одежду. В воздухе замелькали разноцветные тряпки: блузки, вечерние платья, шорты. Айрин застыла не понимая, что происходит, и услышала удовлетворенное восклицание:

– Ура! – из глубин шкафа появилась довольная Анжина с домашним, кремовым брючным костюмом в руках. Айрин открыла рот от удивления.

– Здорово! – прикидывая на себя вытащенное старье, воскликнула Анжина и улыбнулась служанке. – Будем приводить себя в порядок. Если нетрудно, принеси, пожалуйста, ножнички и что-нибудь, чтобы стереть этот ужас, – выставила ногти. – А еще мне срочно нужно принять душ и выпить чашку кофе.

И смолкла, сообразив, что просит, сама не зная чего. Служанка же вообще говорить не могла – хлопала ресницами, силясь разгадать новую игру клона.

Анжина же забросив разгадку тайн своей памяти начала стягивать с себя то, что называлось платьем: сначала переодеться, умыться, а потом думать!

Стянула и застыла, увидев себя в зеркале: три красноватых, видно, что свежих рубца, ей не понравились. Раны явно были глубокими и нешуточными, но где, каким образом она могла их получить? В голове мелькнула странная картинка: в белесом тумане были видны два широких клинка, что с лязгом сошлись крест на крест.

Анжина поморщилась, трогая пальцем рубцы:

– Мечом? – прошептала, пытаясь связать фрагмент, выданный ей памятью и раны.

– Ножом. Шесть дней назад, – пояснила Айрин.

– Кто?

– Вы сами. Не в себе были.

Анжина недоверчиво покосилась на служанку, потом посмотрела на свое отражение и удивленно протянула:

– Я припадочная неврастеничка с суицидальными наклонностями?

Это не укладывалось в голове. А впрочем, что в нее вообще укладывалось?

`А еще у меня амнезия, явное извращение вкуса, если судить по одежде. А если судить по количеству драгоценностей – я ворона.

Красноречивый портрет, неоднозначной личности', – усмехнулась невесело: `Лучше б зарезалась до конца. В смысле совсем. Тогда бы не мучилась в попытке понять кто я и где?` И принялась стягивать массивные широкие браслеты с запястий, кольца с пальцев, снимать колье и подвески. Брякнула все это на стол и натянула рубашку, брюки:

– Ванная комната там? – спросила у служанки, указав на дверь, справа от зеркала.

– Да.

– Смотри-ка, знаю… Не все забыла. А я кто?

– Королева, – пожала плечами женщина.

– Кто? – осела на пуф Анжина. Новость была неудобоваримой. Слово «королева», отчего-то ассоциировалось у женщины с начальствующей, властной и жесткой особой. Ничего общего с этим образом Анжина не имела и королевой себя не чувствовала

Служанка, видя растерянное лицо клона, решила ретироваться от греха: женщина и в адекватном состоянии Бог знает что, творила, а когда не в себе и подавно, неизвестно, что учудит. А Айрин надо лишний раз под руку попадаться?

– Я принесу вам кофе, – заверила, спеша покинуть хлопотную хозяйку.

Ни служанки, ни кофе Анжина не дождалась, но зато привела себя в порядок. Порадовалась своему новому виду и поспешила в коридор, надеясь, что застанет там того неприветливого мужчину. Яблок на вазе много было, может, не все съел, пока она возвращала себе нормальный вид.

Так и есть – не все.

Мужчина сидел на месте, жевал яблоко и листал какую-то книгу. Женщина неслышно подкралась к нему и встала, заглядывая через плечо:

– Что читаешь?

Мужчина дернулся и уставился на нее, как на приведение. Анжина рассмеялась:

– Извини, что напугала.

Он молчал и продолжал зачарованно разглядывать ее.

– Тебя как зовут? – решилась познакомиться, приняв изумленный вид мужчины за благорасположение к себе.

Кирилл нахмурился и грохнул яблоко на стол: черт знает что! Без косметики, тучных залежей брильянтов и фривольного одеяния, кукла превратилась в настоящую Анжину и, словно, в насмешку ему еще и придала своему лицу трогательной мягкости, напустила в глаза доброжелательности, растянула губы в очаровательной улыбке. Стоит скромница, ждет. Чего? Что он вскочит и обнимет Анжину, поздравит с возвращением и бурно порадуется за всех!

А он-то думал что, то, что было – самое худшее его испытание. Нет – вот оно – новое реноме клона. Искушение… Издевательство!

Клон есть клон, – напомнил себе.

Лицо мужчины закаменело, взгляд вновь стал хмурым и презрительным.

Улыбка сползла с губ женщины. `Я что-то не так делаю', – поняла.

– Извините, я действительно не помню, как вас зовут.

– Перепила вчера или решила поиграть в амнезию? – спросил глухо.

– Странные вопросы. Впрочем, вы тоже – странный. Я чем-то обидела вас?

`Издевается', – понял Кирилл. Взял недоеденное яблоко и захрустел, уткнулся в книгу, решив больше не обращать внимания на блажь куклы.

Анжина не выдержала и захлопнула книгу:

– То, что вы бука и злюка, я уже поняла, и что безмерно `любите' меня – тоже, но если вас не затруднит, сделайте усилие над собой и ответьте все-таки на один… нет – два вопроса. Первый: как вас зовут. Второй: чем я заслужила подобное отношение? Согласитесь неучтиво грубить и хамить человеку, что обращается к вам вежливо и корректно. Или вы от рождения такой? Характер отвратительный, да?

Кирилл с полминуты молчал, разглядывая лицо Анжины, а потом выдал:

– Три.

– Что – три?

– Ты задала три вопроса.

Он не в себе, – заскучала женщина.

– Хорошо, ответь хоть на один.

– Зачем?

– Чтоб освежить мою память.

– Зачем?

Анжина выпрямилась и огляделась: куда она попала? Вздохнула и решила начать все сначала, хотя терпение уже иссякало, а раздражение ширилось:

– Понимаешь, если я чем-то заслужила недовольство и неуважение, значит, я что-то сделала, и значит, мне нужно извиниться и как-то загладить вину, но как я это сделаю, если не знаю, в чем перед тобой виновата, не помню даже твоего имени. За мыслью успеваешь? Хорошо, ты не безнадежен. Так вот поэтому я и хочу знать, как тебя зовут…

– Зачем?

Анжина всерьез озадачилась: не болен ли мужчина?

– Ты другие вопросы знаешь?

Кирилл понял, что клон напрашивается на неприятности, и встал, чтобы пресечь все ее попытки на корню. Действительно, глупо раздражать гиганта, будучи карликом. Однако комплекция мужчины, как и маневры, произвели на женщину обратное впечатление – она нахмурилась и, сжав кулачки, отступила на шаг, приняв стойку, чтоб отразить нападение. Ее взгляд и сожалел и предупреждал одновременно.

– Не делай резких движений, иначе мне придется защищаться, – предупредила серьезно.

– Сбой в программе? – постучал тот пальцем себе по лбу. – Иди, фильм любимый посмотри и успокойся, – подтолкнул ее к дверям в гостиную, схватив за рубашку. Анжина попыталась вывернуться, но он не церемонясь схватил ее за плечи и повел к дверям:

– Отпусти! – прошипела женщина и легонько впечатала локоть ему под ребра. Кирилл выпустил ее от неожиданности и нахмурился.

– Чего ты добиваешься? – прижал ее к стене и посоветовал. – Не зли меня. Я сегодня не в настроении сносить твои шутки. Я безумно устал от тебя. Видеть тебя не могу, и с радостью бы убил. Не заставляй меня это делать.

– Что же я сделала тебе? – искренне огорчилась Анжина. – Как мне извиниться?

– Притворись мертвой.

Лицо мужчины исказилось от боли и ненависти, и чего было больше, женщина не понимала.

– Отпусти, – попросила, кивнув на руку, что прижимала ее к стене.

– Ты меня хорошо поняла?

– Отпусти!

И ни грамма страха, злости, такой привычной и понятной Кириллу – глаза ясные чистые – Анжина.

Невыносимо! – капитан зажмурился и, сжав кулак, хотел впечатать в стену у уха клона.

Анжина поняла, что мужчина невменяем, агрессивен с рождения, и мечтает ее убить, поэтому, увидев кулак, не стала ждать его прилета в свое лицо – ударила мужчину ребром ладони в точки под ребрами и сделала подсечку, отправляя грубияна на пол. Он упал, не понимая, как это случилось.

Охрана увидев, что клон опять чудит, рванула на помощь капитану. Анжина, услышав топот, увидев летящих к ней с двух сторон мужчин, приняла стойку и, рассчитав силы и возможности, встретила первого справа ногой в грудь, первого слева локтем под дых. Крутанулась на месте, осев, и подсекла ногой двух оставшихся, опустила ребро ладони на сонную артерию, чтобы отдохнули немного.

Никто не ожидал от нее подобной прыти и мастерства. Охранники лежали и хлопали ресницами. Кирилл не верил своим глазам – Анжина?! И дошло – вот то, о чем говорил, предупреждал их Коста. Пит все рассказал Кириллу, а тот не поверил – зря.

Капитан разозлился. Он легко вскочил и уставился в глаза клона:

– Хочешь поиграть? Иди сюда! – поманил ладонью, глядя исподлобья.

– Я всего лишь спросила, как тебя зовут. Всего лишь просила не задираться. А этих вообще не трогала, они первые напали, – пояснила, указывая на бойцов, что начали с трудом подниматься. – Почему вы такие злые? Может, все же обойдемся без кулачных боев, побеседуем в мирном русле?

Она искренне не понимала, чем рассердила Кирилла вконец.

– Меня зовут Кирилл! – рыкнул он, идя на таран. Сшиб ее и прижал к стене, заломив руку за спину. – Кирилл Шерби. Вспомнила? Я капитан твоей охраны и не дам тебе резвиться.

– Тебе не говорили, что так нельзя относиться к людям? Оскорблять, проявлять жестокость по малейшему пустяку? – покосилась на него. Глаза женщины были зелеными, но и по тону, жесткому, менторскому, было ясно, что клон разозлился.

– К людям – да, нельзя, но ты не человек во всех отношениях. Тварь ты, редкостная!

Анжина кивнула – в `славное' местечко она попала, а люди здесь, просто `прелесть'.

– Что ж, я тебя предупреждала. Извини, – и резко ударила капитана затылком в лицо. Раздался хруст. Мужчина застонал и невольно ослабил хватку, одной рукой невольно зажав сломанный нос. Анжина скользнула вниз и, развернувшись, ударила Шерби в живот головой, сделала подсечку руками. Мужчина упал, уставился на нее, зажимая нос рукой. Потом резко вправил его и вскочил. Судя по его взгляду, хорошего Анжине ждать, не приходилось. Да и другие бойцы без слов, с каменными лицами и горящими ненавистью взглядами пошли в атаку.

– Откуда в вас столько агрессии? – спросила женщина, но ответа не получила, и приняла бой. Кулак одного прошел по касательной по скуле и открыл точку подмышкой грубияна. Анжина впечатала в нее два пальца одной руки, другой ударила в шею ближнего к ней бойца. Поворот – ступня в колено одного, кулак в пах другого. Прыжок и ногами в стороны атакующих, а ребра ладони на шею капитана. Тот встретил Анжину, отправив ударом выставленной ладони в диафрагму, к стене, но и сам не устоял на ногах – упал на одно колено, замотал головой – не слабо она его задела. Анжина же поморщилась от боли в спине и затылке – стена не перина, однако.

И услышала мягкий баритон:

– Развлекаетесь?

Ее зрачки расширились от удивления: прямо к ней, в сопровождении двух охранников шел высокий красавец. Длинные, черные локоны волос лежали на вороте синей рубашки, на широких плечах, взгляд больших синих глаз был морозен и суров, руки сжаты в кулаки.

Анжина замерла. Сердце запрыгало в груди, а глаза защипало: Гром!

Почему Гром, какой Гром? Да разве это важно сейчас, когда он здесь, рядом!

Женщина не сдержала слез и улыбки, правда сказать ничего не могла – слова застревали в горле. Но что говорить, зачем? Она лишь всхлипнула и рванула к мужчине, не помня себя: милый, милый мой!!

Гром!!

Ричард не стал вдаваться в подробности – ему было достаточно видеть своих людей лежащих на паркете, Кирилла с потеками крови на лице. Король встретил бегущую к нему куклу кулаком в лицо, и не пожалел сил на удар.

Анжину откинуло обратно к стене, она сползла по ней на пол, так и не успев ни порадоваться встрече с любимым, ни сообразить, что она была далеко не такой радостной и теплой, как она представляла. Женщина потеряла сознание еще в полете.

Кирилл проследил за падением клона и дрогнул, глядя, как женщина ударилась с глухим звуком сначала об стену, потом об пол. Капитану стало не по себе. Конечно, спору нет, эта тварь не заслуживает доброго отношения, но и настолько немилосердного, тоже. Шерби оттер струящуюся из носа кровь и тяжело поднялся с пола:

– Зря вы так.

– Уберите ее, – не глядя на куклу, приказал Ланкранц своим охранникам. Те за руки, за ноги, подняли женщину, утащили в спальню и кинули на постель. Король же продолжал изучать лицо капитана. – Сходи к Косте, – сказал, наконец. – Ты постоянно подставляешься. Почему? Жалеешь ее? А она о жалости и сострадании ничего не знает… Ладно. У меня новости: Крис на подлете. У него важная информация, скажет при встрече. На ужин жду всех. Будь обязательно.

И поморщившись от неприятного вида разбитого лица мужчины, потрепал его по плечу:

– Не подставляйся больше и не церемонься. Ее время закончилось. Иди к Косте и парней прихвати. Вам нужна помощь.

Развернулся и пошел обратно.

Кирилл посмотрел ему в спину, покосился на свои окровавленные руки и невесело усмехнулся: хорош совет, на счет Косты, а на счет остального – мимо. И задумчиво потер свой затылок: как его клон-то, а? На высокопрофессиональном уровне уделала. Странно. Извиняться прежде, чем ударить? Не в ее стиле. А глаза? Ни ехидства, ни надменности – сожаление и просьба – может не надо? А движения? Песня. И била по болевым точкам, но с расчетом силы. А ведь могла убить легко и изящно. Пятерых!

Кирилл качнул головой, ничего не понимая. Если б он не знал, что имеет дело с галокеном, машиной, он бы подумал, что во дворец вернулась Анжина и решила всего лишь научить манерам грубиянов. Ее всегда выводило из себя немотивированное хамство, неоправданная жестокость. Клон же была постоянным носителем того и другого, и радовалась, когда ей удавалось довести человека до бешенства, причинить боль, вывести из себя. Она не утруждала себя корректностью, не рассчитывала силы.

– Неувязка, – задумчиво протянул Кирилл.

– Ты о чем, капитан? – удивился Герхан, с кряхтением разминая шею. – Совсем озверела, сука!

Шерби отвел взгляд – он был не согласен с товарищем. Зверями в данной ситуации скорее были они, а не кукла. И тяжело вздохнул: что за ерунда ему в голову лезет? Кого он оправдывает? В чем? А кого обвиняет и тоже, в чем? И почему чувствует себя настолько отвратительно, что в пору нижайше умолять о прощении. Вот только кого?

Капитан пошел к Вагрету, приказав себе: `больше ни одной мысли, ни одного сомнения, ни одной нотки жалости! Помни: клон, он и есть клон! Машине легко давить на чувства, играть людьми как игрушками, интриговать, давить, сшибать лбами, расставлять капканы из непредсказуемых, противоречивых поступков и слов. Но ты же не мальчишка, чтоб попадаться в один и тот же капкан? Да, играть против машины трудно, но человек умней и сильней, потому что он – человек… Еще бы остаться людьми, а то ведь действительно зверем….

Глава 4

На ужин, в королевскую столовую подтягивались друзья – самые близкие, кому Ричард доверял, пусть ни как раньше – как себе, но все же верил больше чем, остальным.

Пит, неизменный друг, соратник, советник и изумительный разгильдяй, уже сидел за столом и жевал фрукты прямо с вазы, пододвинув ее к себе. Коста посматривал на собравшихся, то и дело вздыхал: ему всегда было чем заняться, и он не видел в сборищах толку, только трату драгоценного времени, что его несказанно огорчало. Кирилл заподозрил, что Вагрет вообще бы не пришел, если б не личное приглашение Ричарда и тема – прилет Криса с особо важными вестями. Все: кто тайно, кто явно, надеялись, что они касаются королевы. Ее судьба вызывала уже не тревогу, а горькие раздумья о самом черном финале.

Кирилл покосился на Пита и отодвинул свою тарелку – аппетита не было, да и не могло быть. Какой ужин, обед, завтрак, какие фрукты или десерты, если сердце выпрыгивает из груди от нетерпения и волнения, а в горле ком, а в мыслях молитва – пусть весть будет хорошей, очень, очень хорошей! И о ней…

Впрочем, Шерби мог поклясться, что у каждого присутствующего мысли были однотипны, а голова была занята лишь Анжиной и теми новостями, что вез граф Войстер. Даже Пит жевал с таким видом, что было ясно – он не понимает, что ест, а просто забивает рот и занимает руки, чтобы скрыть волнение.

Ричард мерил шагами столовую то и дело останавливаясь у окна, поглядывая в него, морщил лоб: с чем летит Крис? Если не поставил в известность о новостях через средства связи, сорвался с Энты, чтобы лично доложить королю, значит, вести действительно очень важные, да еще и секретные. Это как раз в характере старого сыщика, циника и пессимиста – ни слова врагу! А вокруг только они и только с самыми злобными планами. Сейчас Ричард понимал его, как никогда не понимал раньше. Он и сам поймал себя на мысли, что даже на друзей стал смотреть с подозрением, взвешивать каждое их слово, каждое действие.

– Ты послал эскорт? – спросил у Шерби.

– Они уже встретили господина Войстера и везут сюда, – заверил.

– Долго везут, – буркнул Пит и принялся уничтожать груши в сахаре.

– У тебя будет несварение, – качнул головой Коста, глядя на прожорливого атлета.

– Лучше несварение желудка, чем заворот извилин! У меня уже мозг вскипел! Рич! – развернулся к королю. – Что опять Крис выдумал? Специально нас мучиться от любопытства заставляет? В ломы было по видеосвязи сообщить, чего он там нарыл?

– Видно не доверил связи. И правильно. Чипы могут стоять, где угодно, и то, что узнал Крис, легко узнает Паул.

– Опять?! – возмутился мужчина. – Персонал проверили – нет клонов! Технику и аппаратуру проверили, каждый бег дворца и парка – тоже. Нет, чипов!…

– Тогда как кукла получает приказы от Зор, как он влияет на нее?! – качнулся к нему король, раздражаясь не столько недалекостью друга, сколько затянувшемуся ожиданию вестей.

– Ничего она не получает…

– Хватит! Она не получает, но слишком много знает. Вундеркинд со встроенной антенной…

– О! Кстати, этот вариант мы еще не рассматривали. Вполне возможно так и есть. Программа какая-нибудь забита на улавливание ультразвуковых волн.

– Чушь!

– Друзья мои, давайте не будем ссориться, – попросил Коста, чувствуя себя неуютно в обществе раздраженных, возбужденных ожиданием мужчин. Ричард посмотрел на него и отвернулся к окну. Пит взял с вазы пирожное. В это время открылась дверь в столовую и в помещение вошел граф Войстер.

– Наконец-то! – подпрыгнул Пит, не усидев на месте и выронил пирожное, но даже не заметил этого. – Ну! – уставился на друга.

Крис плотно прикрыв двери и с достоинством прошагав к столу под пристальным взглядом четырех пар глаз, сел. Кирилл развернулся к нему всем корпусом. Ричард шагнул и навис, уперевшись руками в стол. Пит приготовился уловить и переварить каждое слово. Коста уселся удобнее, подпер подбородок ладонью. Крис обвел друзей снисходительно-насмешливым взглядом и растянул губы в улыбке:

– Я тоже рад вас видеть!

Пит шумно, вздохнул и осуждающе нахмурился:

– А в лоб? – спросил осторожно.

– Вместо: `здравствуй', `рад тебя видеть', `как твои дела?

– Рич, он издевается! – зашипел мужчина, призывая короля в свидетели. Но тот в упор смотрел на Криса и не мог ни слова сказать, ни пошевелиться, потому что по лучащимся радостью глазам друга видел – вести хорошие. Он осел на стул, не устояв на ногах, и прошептал непослушными губами:

– Расскажи.

Крис внимательно посмотрел на него и широко улыбнулся:

– Я нашел ее.

Четыре вздоха хором, развеселили мужчину, он рассмеялся:

– Я знал, что весть вам понравится.

– Ура! Где?! Чего?! Как?! – занервничал Пит, и чуть не залез на стол, чтоб дотянуться до графа и вытрясти информацию, если тот вздумает и дальше тянуть.

– Сядь! – прохрипел Ричард, потирая дрожащей рукой лоб. Он бы многое сказал, и, пожалуй, уподобился Питу, но не мог: губы кривились, перед глазами плыло, душа дрожала от радости. Ему нужно было пару минут, что прийти в себя и собраться с мыслями, а они не поддавались, бежали к Анжине и крутились вокруг нее. Мысленно он уже обнимал ее, чувствовал под пальцами ее кожу, слышал стук ее сердца, запах ее волос, слышал звонкий смех радости, видел фиолетовые глаза. Любимая…

Кирилл поблагодарив мысленно всех святых, Богов и людей, обратился к Крису:

– Она жива?

Ричард дернулся и уставился со страхом на Войстер. Пит хлопнулся на стул, уставившись на капитана, как на самого злого и бездушного палача. И постучал себе полбу:

– Идиот! Как вообще в голову такое пришло?!

Крис же посерьезнел:

– Он задал правильный вопрос, но как раз на него ответа я не знаю.

Ричард смахнул тарелки на пол, чтобы не мешались под рукой, и вперил внимательный взгляд в лицо друга:

– Рассказывай.

– Все просто, как все гениальное, – пожал плечами, и гордо вскинул подбородок.

– Слушай, гений, ты меня достал, – Пит подкинул в ладони грушу, намекая, что она сейчас легко и без затей встретиться с фейсом гениальной личности.

– Понял! – выставил ладонь Крис. – Рассказываю. На Энте, кстати, холодно…

Плод свистнул над ухом и, расплющившись о стену, стек. Крис улыбнулся:

– Нервный ты. А вот в штате Шерби подобных типов нет. Замечательную команду подобрал, специалисты самого высокого класса. Они, кстати, и помогли найти зацепку, а потом мы уже дружно раскрутили клубок, распутали нитки. Не все понятно, где Паул так и не удалось выяснить, но главное найти Анжину, забрать, а там уже ловить упыря.

– Крис, где она? – поторопил король.

– На Лефевре. На максимальной скорости – две недели пути.

Ричард вскочил:

– Собираемся, подробности по дороге! Кирилл, оставишь с куклой ребят, чтобы глаз с нее не спускали! Закрой на этаже и ни шагу сделать не дай! Коста, собирай все что нужно! Пит! – тот уже вылетал из дверей. – Стой! Проследи, чтоб информация не вышла из стен дворца! Поднимай по тревоге…

– Знаю! – и помчался по залам, скатился с лестницы.

– Космолет ждет, – бросил Крис.

– Один.

– На счет сопровождения я отдал распоряжение еще в порту…

– Хорошо. На сборы десять минут! Бегом!…

Кирилл, не дослушав, побежал на этаж в покои королевы.

– Герхан, Микс! Остаетесь за старших. С клона не спускать глаз, никуда не выпускать! Закрыть наглухо!

Дворец загудел как разбуженный улей.

Через час с королевского космопорта отчалило три космолета. Эскадра двинулась в глубины галактики, к далекой планете.

Анжина не обратила внимания на нездоровую беготню за дверью спальни. Она лежала и смотрела в потолок, где в затейливой вязи переплетались очень странные, ирреально красивые цветы – семь разноцветных бутонов, семь абсолютно разных по форме, размеру и цвету, и все ж неуловимо связанных меж собой. Она смотрела на них и чувствовала лишь горечь, что осадком легла на сердце. Отчего? Почему? Из-за того, что ее ударили? Подло, с силой, в лицо, не за что? Жестокость человеческая не знает границ, как никогда не утруждается себя мотивацией. Она, конечно, удивила Анжину, но больше всего ее поражала она сама. Почему она побежала навстречу? Чему радовалась? Почему решила, что этот мужчина Гром? Какой Гром?

Ей виделись глаза с теплой синью, полные любви и нежности, милые, точно – любимые. Она четко помнила их, знала, и все же спутала с темной морозной синью других глаз, жутких в своей леденящей ненависти, полные не любви, а гнева.

У Анжины щипало глаза, а душу щемило. Она, повернулась на бок, скрючилась, поджав ноги к груди, и с головой укрылась пледом.

Ей было не понять, что произошло, как не понять, что вообще с ней происходит, почему память выдает фрагментами разрозненные и вроде бы не связанные на первый взгляд, как цветы на потолке, картинки, и все-таки сплетенные воедино. Лязг мечей и рев возмущения, рвущая душу боль и крик, дикий, полный отчаянья. Кони, летящие по полю, обгоняя темную тучу, ползущую по бездонному, голубому небу. Серые камни, журчанье воды. Звон хрустальных фужеров и фейерверк. Широкие мужеские плечи и смуглые сильные руки, сплетающиеся с ее руками палец к пальцу: светлое на темном, темное на светлом. Прозрачный полог, колыбель и маленькие пухлые ручки, тянущиеся к ней.

Что к чему? Почему?

И почему так отчаянно тоскливо?

Кто она? Где тот мир, в котором темное сплетается со светлым и дарит лишь безмятежность и тихое, но такое яркое и глубокое, просвечивающее до самого донышка душу, счастье?

Где ее Гром?

Глава 5

Корабль шел прямым курсом на Лефевр.

Кирилл, Ричард, Пит и Крис закрылись в кабинет-каюте короля. Крис настраивал стенной дисплей для ознакомления с информацией. Кирилл терпеливо ждал, присев у столика. Ричард, сложив руки на груди, сидел рядом. Пит же не мог спокойно стоять, сидеть – его маяло и крутило, и он шатался по кабинету, запинаясь о все встречные предметы.

– Так что, как и зачем, просветишь, наконец? – спросил не выдержав.

Крис повернулся к друзьям:

– Я долго думал…

– А ты не думай, а говори! – рявкнул выведенный из себя Пит. Кирилл и Ричард дружно повернулись к нему и бросили дуэтом:

– Не перебивай!

Пита перекосило. Он обиженно надулся и плюхнулся в кресло в углу, водрузив ноги на журнальный столик.

– Молчу! – заверил разглядывающих его друзей. Те поверили и повернулись к Крису.

– Я думал, – повторил он. – В голове постоянно прокручивалась запись – сброс отсек. Помните? Анжину отправили в нем. Куда? В открытый космос? Вместе с сопровождающими? Ерунда. Ее отправили на другой корабль.