Текст книги "До каких пор буду звать?"

Автор книги: Рангея Рагхав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

29

Сукхрам продолжил свой рассказ.

Теперь он носил форменную одежду, а Каджри – сари. Вся их жизнь изменилась. Мэм сахиб, у которой они служили, звали Сусанной. Это была гордая и надменная девушка, зачитывавшаяся Киплингом.

Господин Сойер, отец Сусанны, прибыл сюда, чтобы наблюдать за правлением раджи. На раджу поступало много жалоб, недовольные крестьяне чуть не подняли настоящее восстание, и вице-король был вынужден направить в княжество доверенное лицо. Вице-король весьма ценил господина Сойера за опыт, изворотливость и умение ладить с местными князьками. Политический агент в подобных случаях становился фактическим правителем княжества, и положение царствующей леди вскружило Сусанне голову. После «Камо грядеши»[122]122
  «Камо грядеши» – роман известного польского писателя Генрика Сенкевича (1846–1916). Для романа характерно противопоставление христианского смирения языческой любви к жизни.


[Закрыть] она чувствовала себя христианкой, которую окружают невежественные идолопоклонники, с той разницей, что идолопоклонники Рима были патрициями, а идолопоклонники Индии – рабами. И, прочитав «Афродиту» Пьера Луи, она видела себя прекрасной Крайсис[123]123
  Крайсис – героиня романа французского писателя и поэта Пьери Луи (1870–1925), куртизанка из Александрии, возлюбленная скульптора Деметриоса. Подзаголовок романа «Любовные истории античных времен».


[Закрыть], а вокруг – распутство и разгул. Англия казалась Сусанне страной из другого мира. Там были клубы, там устраивались балы и званые обеды и все люди в равной степени считали себя цивилизованными. Здесь же одни правили, а другие склонялись перед ними. Тех, кто пытался поднять голову, подавлял ее отец. То ей вспоминалась Ребекка из «Айвенго», и тогда она часами раздумывала о ее судьбе, а после «Раджастана»[124]124
  «Раджастан» – трехтомный труд английского историка Джеймса Тода «Легенды и мифы Раджастана, или Центральных и Западных раджпутских штатов Индии».


[Закрыть]. Тогда она сравнивала доблесть раджпутов с отвагой европейских рыцарей и все не переставала удивляться тому, что видела вокруг. К ней относились, как к дочери знатного римского патриция. Она появлялась, и ей отвешивали низкие поклоны.

Разве в прошлом эти люди не были героями? Она была готова даже сочувствовать им. Если б чужеземцы установили власть над Англией, неужели ее народ не восстал бы против них, неужели остался бы под ярмом?

Сусанна находилась в самом расцвете молодости, когда человеку свойственны светлые и радужные мечты.

Своеобразие раскинувшейся перед Сусанной страны поражало ее. И первое, что она поняла, – это то, что жизнь здесь далеко не такая легкая и простая, как любили расписывать ее соотечественники. Клайв[125]125
  Клайв, Роберт (1725–1774) – один из завоевателей Индии. С 1756 по 1767 год был губернатором Бенгалии.


[Закрыть] – низкий, лживый человек. Но он создал империю и стал великим. Может быть, он и велик, но лишь с точки зрения Англии, а не таких человеческих ценностей, как гуманизм. Иначе пришлось бы считать великим любого тирана!

Усевшись на веранде в кресло, Сусанна любила наблюдать, как садится солнце. В такие минуты у нее в ушах звучали слова Карлейля[126]126
  Карлейль, Томас (1795–1881) – английский писатель, историк и философ, находившийся под сильным влиянием немецкого идеализма. Проповедовал культ «героев» и презрение к народным массам.


[Закрыть]: «Индия не вечно будет нашей, Шекспир же останется нашим навсегда».

– Сукхрам, ты знаешь сказки? – спрашивала она Сукхрама.

– Немного, госпожа, – почтительно отвечал он.

Сусанна уважала мужественных людей и не могла относиться к Сукхраму как к остальным слугам.

«Этот человек обязательно прославился бы», – думала девушка. Но он не родился англичанином, а был похож скорее на дикого зверя, которого она сумела приручить.

Сусанна любила расспрашивать Сукхрама об Индии. Он прилагал все усилия, чтобы обстоятельно ответить ей, но ответы его не удовлетворяли Сусанну. Сукхрам был неграмотным человеком.

– Госпожа быстро выучилась разговаривать на нашем языке, – восхищался он.

– Ну а кто лучше говорит: я или отец? – допытывалась она.

– Мэм са’б, этого я не знаю, – уклонялся Сукхрам от ответа.

– Боишься сказать?

Сукхрам улыбался и молча опускал голову.

Сусанна смеялась.

– Госпожа, вероятно, много училась?

– И очень охотно. Я хочу больше знать об Индии. А ты мог бы рассказать мне что-нибудь интересное о своей стране?

– Госпожа, я темный человек, – отвечал Сукхрам. И спрашивал, верно ли, что в Англии все говорят по-английски.

Она смотрела на него с сочувствием и что-то шептала про себя по-английски.

Когда секретарь отца видел, что карнат сидит у молодой мисс и та с ним разговаривает, он не мог найти себе места. Он был потомком Читрагупты[127]127
  Читрагупта — мифологический персонаж; чиновник-регистратор при боге смерти Яме.


[Закрыть] и сгорал от зависти, видя, как карнат вступает на лестницу, ведущую в рай. Будь молодая мисс так милостива к нему, он бы не упустил случая извлечь из этого пользу и давно бы пристроил к своему дому каменную веранду. Но он был бессилен что-либо изменить.

Сусанна была довольна Сукхрамом. Она посылала за ним по любому поводу и все свои дела поручала только ему. Остальные слуги пресмыкались перед ней и раздражали ее.

Иногда она усаживалась верхом на лошадь, а Сукхрам брал лошадь под уздцы, и они отправлялись на прогулку. Они часто бывали в горах, но старались возвращаться домой засветло. С наступлением темноты Сукхрам зажигал в комнате Сусанны большую лампу, и она читала. Обедала она вместе с отцом. Сукхрам иногда прислуживал им один, иногда вместе с Каджри.

– Сукхрам, кто построил эту крепость? – спросила однажды Сусанна во время верховой прогулки. Сукхрам вздрогнул. А англичанка, напряженно вглядываясь, сказала: – Она не закончена с одной стороны, правда? Кто ее строил?

– Раджа Анмолсинх, госпожа, – проговорил Сукхрам. Сердце его учащенно забилось: она расспрашивает его о предках, а он не смеет сказать, что сам – потомок этого раджи. Да и к чему говорить? Разве она поверит?

Этот разговор взволновал его. А госпожа, даже вернувшись с прогулки, не забыла о недостроенной крепости.

– Сукхрам, расскажи мне историю этой крепости, – попросила она тем же вечером.

И Сукхраму снова пришлось отвечать на ее расспросы.

Он рассказал все, что знал о тхакурани, и показал ее портрет.

– Зачем? – кричала в тот вечер Каджри. – Зачем ты рассказывал?

– Она так пожелала.

– Думаешь, она сделает тебя раджой? – ехидно усмехалась Каджри.

– Чего же ты не смеешься?

Каджри опустила голову.

– Ты вообразила, что я возьму в жены белую женщину? – спросил Сукхрам.

– Прости меня! – Каджри умоляюще взглянула на него. – Ведь ты мне ничего не рассказываешь.

– Глупая! Они же господа! Как же ты посмела такое подумать?! Сумасшедшая, они же знатные люди.

– Женщина всегда стремится к мужчине, будь она англичанкой, брахманкой или натни…

– Неправда!

– Неправда? Так почему же твоя тхакурани спуталась со слугой? Может, скажешь, англичанка тебе не нравится?

– Нравится. Могу ли я плохо говорить о той, чей хлеб ем?

– Ты действительно тхакур, а я – самая настоящая натни! – воскликнула Каджри, коснувшись его ног. – Прости ты меня.

Он поднял ее и прижал к себе.

– Сукхрам! – сказала однажды Сусанна и взяла со стола портрет тхакурани.

– Да, госпожа!

Сусанна села в кресло, а Сукхрам, как всегда, на пол. Она молчала. Глаза у нее были полузакрыты. Сукхрам терпеливо ждал.

– Индусы утверждают, что после смерти человек снова рождается, не так ли? – сказала она.

– Так, госпожа, – удивленно подтвердил Сукхрам.

– Ты в этом уверен? – спросила Сусанна. Глаза у нее по-прежнему были полузакрыты.

– Все верят.

– И тхакурани вновь родилась? – Она показала на портрет.

– Кто знает, госпожа? Она была рани. Вы ведь тоже рани. Вам лучше знать, так ли это.

Сукхрам задрожал. Он даже подумать не смел о таких вещах.

– Зачем человек вновь рождается после смерти?

– Госпожа, он получает воздаяние и за свои грехи, и за добрые дела. Если в одной жизни его желание остается неосуществленным, он вновь рождается для исполнения его в другой…

– Ты видел когда-нибудь сокровищницу старой крепости? – спросила Сусанна, не дослушав.

– Нет, госпожа, – ответил Сукхрам, настороженно поглядывая на нее.

– Ты поведешь меня туда.

У Сукхрама по спине забегали мурашки.

– Я боюсь, – ответил он.

– Чего?

– Это очень страшное место, госпожа.

– Но ты же храбрый.

– Госпожа, вам будет страшно…

– Мне?! – рассмеялась Сусанна. – Никогда! Я ничего не боюсь.

– Госпожа, – сказал Сукхрам. – Во времена, когда жил отец раджи, приезжал один сахиб из Германии, искал сокровищницу. Он даже проник в нее. Но там боги нанесли ему удар; рано утром он умчался в свою Германию.

– Ты пойдешь со мной, – решительно заявила Сусанна, поднимаясь с кресла.

– Пойду, госпожа, – ответил он, хотя голос его дрожал.

– Ты боишься?

– Да, госпожа.

– Почему?

– Госпожа, там и звери водятся.

– Мы возьмем с собой кого-нибудь с ружьем.

В воображении девушки уже рисовались несметные богатства одного из индийских раджей, и ей не терпелось добыть их. Тогда она займет место рядом с вице-королем, и ее имя прогремит по всей Англии. А Сукхрама тревожили другие мысли. «В нее переселилась душа тхакурани», – думал он и чувствовал, что его надеждам завладеть недостроенной крепостью так и не суждено сбыться, и такой поворот судьбы казался ему весьма удивительным.

Сусанна давно ушла, а Сукхрам все стоял посреди комнаты в полной растерянности. Как во сне он прошел к себе и, не обращая внимания на Каджри, повалился на кровать, растянулся во весь рост.

– Что случилось? – спросила его Каджри.

– Ничего. – И тут же позвал ее: – Каджри! Она не англичанка, она – тхакурани! Ты поняла, что я сказал?

– Тхакурани?!

– Не англичанка она, а тхакурани!!!

Эти слова гулким эхом отозвались у Каджри в ушах.

– С чего ты взял? – недоверчиво спросила она.

– Разве я сам не понимаю?

– Ты говорил с ней?

– Да!

– О чем?

– Она говорила, что разыщет сокровищницу.

– Но ведь об этом она узнала только из твоих слов! – рассмеялась Каджри.

– Пусть так, но она же сама призналась…

– Что она тхакурани? Как это может быть?

В голосе Каджри звучала насмешка, которая больно задела Сукхрама. Но он ничего не сказал, только бросил на Каджри взгляд, умолявший о сочувствии. Его полные тревоги глаза тронули ее. Беспомощность и растерянность Сукхрама породили в ней сострадание к этому большому ребенку. «Что находит на него в такие минуты? – думала она. – Куда девается его ум?»

– Может, и так, – устало проговорила Каджри и легла рядом.

– Ты успокаиваешь меня? – спросил он.

– Откуда мне знать, успокаиваю я тебя или говорю правду, – пожала плечами Каджри. – Возможно! Кто знает? Все это – дело рук Рама. Это он решает, где свет, а где тень. Он творит, он же и разрушает. Можно ли угадать его мысли? Ребенок ты мой, что у нас есть? Котелок в руке, палка под мышкой, да три мира за пазухой. Во всех трех мирах – и в раю, и на земле, и в аду – мы бездомные бродяги… Но что происходит с тобой? – Она обхватила руками голову мужа.

– Дэдди! – обратилась Сусанна к отцу за утренним чаем.

– Да, – отозвался тот, разжевывая поджаренный хлеб.

– Говорят, в здешней крепости хранятся несметные сокровища.

– Все европейцы видят на территории Азии одни только сокровища, – рассмеялся Сойер.

– Ты смеешься, – с упреком воскликнула Сусанна.

– Ты госпожа и прибыла сюда, чтобы управлять этими дикарями, – наставительно проговорил старик, глядя на дочь своими водянистыми глазами. Отец Сусанны был крупным мужчиной с толстой шеей и почти облысевшей головой, немного седых волос осталось только у самой шеи и на висках. Выгоревшие брови были еле заметны на красном морщинистом лице. На самом кончике носа, нависшем над верхней тонкой губой, у него была бородавка. Разговаривал он медленно, улыбался редко, обнажая пожелтевшие зубы. В его манерах до сих пор сказывалось воспитание, полученное еще во времена королевы Виктории.

Сусанна не поняла отца.

– Эти туземцы – невежественные люди, – сказал он.

– Но Сукхрам говорит, что в этой крепости несметные сокровища, отец.

На этот раз старый англичанин не смеялся.

– Его сокровища – плод фантазии, – сказал он серьезно. – А вот каждый клочок земли в Индии – действительно богатство. Пусть они обрабатывают ее и из года в год пополняют нашу казну.

Сусанне не понравились рассуждения отца.

– Тебе надо держаться с ним построже, дочь моя, – снова заговорил он.

– Но он хороший человек, – возразила Сусанна.

– Верно. Но не надо, нельзя относиться к нему как к равному. Любой бедняк в Англии выше самого знатного индийца, – надменно добавил он, и Сусанне показалось, что над головой отца затрепетал британский флаг.

– Весь цивилизованный мир завидует нам, – развивал тот свою мысль. – Американцы кричат о демократии, потому что сами были рабами англичан. Кто сейчас они – мелкие лавочники! А мы не только торговцы, мы еще и правители. Мы подчинили себе Индию разумом и мечом! Сукхрам – твой слуга, так обращайся с ним как с прирученным животным. Как бы ни был хорош индиец, никогда не давай ему почувствовать, что он такой же человек, как мы, иначе он перестанет уважать нас. Мы должны внушать им страх. В здешних людях еще жив феодальный дух, им свойственна преданность властелину, они и не подозревают, что между людьми могут быть другие отношения. Просвещение в городах пробудило во многих сознание собственного достоинства – и вот уже там начинают бунтовать. Впрочем, эти люди и до нас были рабами, мы только закрепили существующее положение, и их властители тоже стали нашими рабами. Княжества? Рано или поздно и они станут нашими.

Сусанна с любопытством смотрела на отца.

– Англичанин должен быть патриотом, иначе величие Англии исчезнет, – продолжал он. – Что делать, после Дальхаузи[128]128
  Дальхаузи (правильнее – Дальхузи), Джеймс Эндрю Рамсей (1812–1860) – английский лорд, генерал-губернатор Индии (1848–1856). Политика аннексий, проводимая Дальхузи, нарушила политическое равновесие в стране. Англичанами были недовольны и индусские и мусульманские правители. Особенно тяжелым было положение индийских крестьян, подвергавшихся непосильному налоговому обложению. Все это в конечном итоге вылилось в массовое национальное восстание 1857–1859 гг. Напуганные широким размахом восстания, англичане были вынуждены пойти на целый ряд уступок.


[Закрыть] наши руки оказались связанными. Мы никого теперь не можем уничтожить или прогнать с престола. Но и у индийцев нет силы. С ростом влияния партии Конгресса власть раджей настолько ослабла, что они надеются только на нас.

– Почему?

– Потому что народ их не поддерживает.

– Но тем не менее они еще правят. Почему же не вспыхнет революция? – спросила она.

– Ох, девочка! – воскликнул Сойер. – Для этого нужен разум, а здесь люди верят только в судьбу. Дочь моя! Азия есть Азия! Эти ослы изнемогают под княжеским игом, но княжеский род все же почитают. Где-то образовались конгрессистские правительства, и здешние лавочники пытаются поднять голову. Ты же знаешь, как восставали низшие сословия во Франции? Но здесь народ никогда не сможет прийти к власти, никогда. Они цепляются за свои касты… А мы используем это.

– Но разве можно… – перебила его Сусанна и запнулась.

Сойер вопросительно взглянул на нее.

– Я хочу сказать: до каких же пор все это будет продолжаться?

– Пока Англия властвует над морями.

– А Гитлер в Германии?

– Он может нам только завидовать. Если нам удастся, мы столкнем его с Россией, и они уничтожат друг друга. Самый страшный наш враг – Россия. Да благословит тебя бог, девочка, – проговорил англичанин, нежно взглянув на дочь. – А теперь у меня дела.

Часы гулко пробили одиннадцать.

– Ох, как поздно! – Сусанна зевнула.

– Подать вам воды, госпожа?

– Дай.

Каджри подала стакан с водой. Сусанна приподнялась, отпила немного и снова легла.

– Госпожа, какая вы хорошая, – проговорила Каджри.

– Правда?

– Вы рани, а не побрезговали выпить воду из моих рук.

– Мы едим и пьем из любых рук, лишь бы пища была чистая.

– Госпожа, я теперь каждый день моюсь. Госпожа… Дайте мне кусочек мыла. Я завтра к вам приду умытая с мылом.

– Неужели у тебя нет мыла? Чем же вы моете голову?

– Мультанской глиной[129]129
  Мультан – город в Западном Пенджабе. После раздела Индии в 1947 году отошел к Пакистану. Мультанская глина – особый сорт маслянистой глины, которой в Индии женщины из беднейших слоев населения мыли голову.


[Закрыть], мыльным орехом или простоквашей. Но, госпожа, теперь я живу в чистом доме и не буду больше мыться глиной, – по-детски наивно проговорила Каджри. – Так я возьму?

– Возьми, – улыбнулась Сусанна.

– Вот спасибо! Дай вам бог желанного мужа, чтобы у вас были дети с личиком, как у луны, чтобы вы были очень счастливы… – прерывающимся от радости голосом произнесла Каджри и припала к ногам Сусанны.

Каджри вернулась к себе. Сукхрам лежал на кровати, Она положила мыло у его изголовья.

– Украла? – спросил Сукхрам.

– Иди пожалуйся, – огрызнулась Каджри. – Я не боюсь. Она, подлая, моется мылом, а я что, не могу?

Старый сахиб вернулся лишь к утру, когда через густую зеленую листву деревьев пробились первые лучи солнца. Сойер подъехал к воротам, и Сукхрам, услышав шум мотора, поспешил его встретить.

Повар накрывал на стол. Каджри помогала ему.

– Отец, мне кажется, эта работа становится тебе не под силу, – сказала Сусанна за завтраком.

– Я заинтересован в ней. В княжестве неспокойно, и, возможно, твой старый дэдди уже в ближайшие годы станет чиновником по особым поручениям при генерал-губернаторе[130]130
  Генерал-губернатор – так иногда называли вице-короля Индии. Официально должность генерал-губернатора была упразднена в 1858 году после передачи Индии Британской короне.


[Закрыть].

– Wonderful, – воскликнула Сусанна. От радости глаза ее заблестели.

– Но это случится не раньше, чем пройдет мой план. Я намерен ввести в княжестве новый порядок управления.

– Ну а дальше что?

– Поживем – увидим. Времена сейчас тяжелые. Влияние Конгресса усиливается даже в княжествах.

– Давно пора навести порядок, – сказала Сусанна. – Почему бы вам не распустить конгрессистские правительства[131]131
  Конгрессистские правительства. – После принятия закона «Об управлении Индией» в 1937 году в одиннадцати провинциях Индии была введена провинциальная автономия. В результате выборов партия Индийский национальный конгресс сформировала провинциальные правительства в девяти из одиннадцати провинций.


[Закрыть]? Тогда все встанет на свое место. Разве эти дикари что-нибудь понимают? Сделал же Гитлер! – воскликнула она.

Старик рассмеялся.

– Британская законность превыше всего. Мы не можем так поступить.

– Почему?

– Да потому что за Гитлером – Германия, а за нами – только местные раджи, народ – против нас, – ответил он. – Здешний раджа – бездельник и распутник. Дважды бывал в Англии, сбежал оттуда во Францию и прокутил там все деньги.

– Почему же вы не уберете его?

– Мы готовим другого человека, его дальнего родственника. Ох, как все было бы просто, будь у этого раджи сын!

Сусанне было неудобно расспрашивать отца, почему бездетен здешний раджа, лучше она разузнает обо всем у Сукхрама или у Каджри. До конца завтрака она не задавала отцу больше никаких вопросов.

Когда старик уехал и в доме снова воцарилась тишина, Сусанна уселась в кресле на веранде, пробежала глазами газету, отложила ее в сторону и послала за Сукхрамом. Он пришел и сел на полу рядом.

– Хозяйка меня звала? – спросил он.

– Да, – ответила Сусанна. – Ты раджу знаешь?

– Какого раджу, госпожа?

– Своего раджу.

– Я бедный человек, госпожа, откуда мне знать махараджу?

– А-а, – разочарованно протянула Сусанна. – А ты видел его дворец?

– Да, госпожа, видел. С улицы, конечно.

– А о нем самом ты что-нибудь знаешь?

– Госпожа, я только знаю, что он наш правитель.

– Ладно, можешь идти. Пришли сюда Каджри.

Прибежала перепуганная Каджри.

– Госпожа! Он наговорил вам на меня. Я ведь взяла с вашего же разрешения…

– О чем ты? – недоумевала Сусанна.

– О мыле, госпожа! – ответила Каджри. – Когда я принесла его, Сукхрам сказал, что я стащила это мыло, что я воровка.

– Я не об этом, – рассмеялась Сусанна. – Садись-ка сюда.

Каджри повиновалась.

– Ты раджу знаешь?

– Ой-ой-ой, хозяйка! Откуда мне знать раджу? – запричитала Каджри. – Он большой человек, а я бедная натни! Сотни таких, как я, даже и служанками его стать не могут. Для него выбирают самых красивых, светлокожих женщин…

– Зачем? – как можно безразличнее спросила Сусанна.

– Пристало ли мне, ничтожной натни, говорить о таком великом господине? Я и рта раскрыть не смею. А потом вы еще не замужем. Не могу я говорить об этом с вами.

– Сколько раз женится раджа?

– Госпожа, разве об этом кто знает? Раджа очень большой человек. У его придворных и то много жен. Госпожа, вы же сами – большие люди, у вас ведь тоже так водится.

– Нет, у нас мужчина имеет только одну жену, – ответила Сусанна. – Если он женится вторично, он сначала должен расторгнуть первый брак.

– О, боже! – воскликнула Каджри. – Совсем как у нас, натов. Раньше у нас мужчины имели по нескольку жен, но теперь, госпожа, у них нет ни одной. Мы живем с тем, кого любим. Понравился новый – бросаем прежнего. Но в высших кастах такого не бывает. Там у каждого мужчины много жен. Некоторые из них, бедняжки, и разглядеть-то мужа не успели, так и коротают свой век. А если они вступают в связь с кем-то другим, их из касты гонят и они веры лишаются. Очень трудно им приходится, госпожа. Принадлежать к высокой касте – тяжелая доля для женщины.

Сусанна внимательно слушала Каджри.

– И еще, госпожа, если раджа высмотрит где красивую женщину, он тут же велит схватить ее. А ее никто и не спросит! Раджа только вот вас и боится. Вас все боятся, госпожа, – проговорила Каджри, тряхнув головой.

– Азия, Азия, дикая и таинственная! – воскликнула Сусанна и, помолчав, спросила: – Ну а что делает рани?

– О госпожа, рани ничего не должна делать! Она только отдает приказы.

Сусанна вспомнила о Крайсис. Она тоже была властолюбива, эта красавица! И вот подобные женщины живут здесь, в Индии!

Сусанна ничком лежала на софе и болтала ногами. На ней были узкие брючки и рубашка с отложным воротничком. Волосы ее свесились на самые глаза, она любила читать в такой позе на открытой веранде.

К воротам подъехал большой автомобиль. Сукхрам выбежал на звук захлопнувшейся дверцы; Из автомобиля вышел незнакомый ему англичанин. Сукхрам низко поклонился.

– Сахиб дома? – спросил англичанин.

– Господин в отъезде, – осторожно ответил Сукхрам.

Англичанин уверенно направился к дому.

Сусанна лежала, рассеянно перелистывая книгу, когда он вошел и, увидев ее, усмехнулся.

– Лоуренс! – радостно воскликнула Сусанна.

Она протянула ему руку. Он пожал ее. Сусанну будто прорвало.

– Боже мой, что это за страна! Я от тоски погибаю! Мужчин нет, никого нет! Но ты приехал, и теперь я спасена! Подумай только, здесь и поговорить-то не с кем! Как прелестно, что ты приехал. Помнишь, ты говорил, что когда-нибудь мы увидимся в тропиках? Вот и встретились. Замечательно, что ты приехал. Как давно мне хотелось повидаться с человеком!

Лоуренс с улыбкой смотрел на нее.

– Где отец? – спросил он.

– Отец? – Сусанна досадливо поморщилась. – Дела великой империи! Только этим он и занят. А что в этой империи? Лучшее место в мире – наша Англия. И какая нужда Англии брать на себя эту обузу – приобщать дикарей к культуре? Мне это уже надоело, скука, у меня вся душа изныла. А он только знает: офис, папки с делами, раджа… Да ну их всех!

Каджри смотрела на Лоуренса. Он молчал. А Сусанна изливала ему все, что накопилось у нее на душе.

Сегодня Каджри была нарядно одета и настроение у нее было хорошее. Она улыбнулась Лоуренсу. Но тот вдруг нахмурился.

– Пойдем в дом, – сказал он Сусанне.

За столом он откупорил бутылку виски и кивнул Сукхраму. Сукхрам поставил на стол два бокала. Тогда Лоуренс поцеловал Сусанну в губы. Сусанна смутилась и показала на Каджри глазами.

– Что ж такого? – проговорил Лоуренс по-английски.

– Нет, Лоуренс. Не нужно этого делать в их присутствии. Они невежественны и многого не понимают, мы не в Англии.

Каджри мельком взглянула на Сукхрама.

– Моя служанка – славная женщина, – помолчав, добавила Сусанна.

Они пили виски маленькими глотками. Лоуренс говорил отрывисто и мало. Сусанна же болтала без умолку.

– Если прикажете, хозяйка, я пойду устроить людей сахиба, – сказал Сукхрам.

– Йес, йес, – кивнул ему Лоуренс.

Такой английский понимал даже Сукхрам. Он воспринял его ответ как приказ и вышел.

– Это ее муж, он очень храбрый, – сказала Сусанна, когда Сукхрам ушел.

– Ты всех их здесь знаешь наперечет? – удивился Лоуренс.

– А что мне остается? Я могу рассказать даже про любого пса. У одного на шее черное пятно. Другой здорово смахивает на терьера, у него два желтых пятна. Опасная тварь. Но полосатых собак здесь пока нет! – Сусанна громко рассмеялась.

– О! – улыбнулся Лоуренс.

– Что делать? Время решительно некуда девать.

Приехал отец Сусанны. Лоуренс побежал ему навстречу. Они поздоровались. Сойер, как всегда, был озабочен.

Сукхрам стоял за дверью и не слушал, о чем они говорили.

В столовую вошла Каджри, и Лоуренс улыбнулся ей, Сукхрам сквозь бамбуковую занавеску это заметил.

– Что там у них? – спросил он Каджри, когда она вышла.

– Да ну их! – отмахнулась она. Ты говорил, они большие люди. Так этот тип в моем присутствии прижимался к мэм сахиб, а она ведь девушка!

– Эге, так ведь это принято в их общине.

– Ну и ну! Такого даже у натов нет, – проворчала Каджри. – Ну и будет потеха, – рассмеялась она. – Ты бы видел, как он на меня смотрит.

– Ты иди на свою рожу взгляни!

– Вот как ты теперь заговорил! Эх, глупец, для хлопка нужны две руки, а для любви – согласие, – сказала Каджри. – А может, я согласна? Увидишь, что будет дальше.

Сусанна болтала без устали. Лоуренс слушал ее. Каджри подошла к Сусанне и стала за ее спиной. Всякий раз, когда Лоуренс оборачивался к Сусанне, его взгляд задерживался на Каджри, которая пристально, не мигая, смотрела на него. Лоуренс даже растерялся. Каджри вышла.

– Ну видел? А теперь что скажешь? – обратилась она к Сукхраму.

– Ну и что с того?

– А то, что и они – как все прочие люди. Раджа тоже только человек. Чего их бояться?

– Деревенские люди из страха кланяются даже их теням, – сказал Сукхрам.

– Потому что мало их знают!

– Говорят, их нисколько не боится Махатма Ганди.

– На то он и Махатма[132]132
  Махатма – букв. «великая душа» (хинди).


[Закрыть].

Имя Ганди знала даже Каджри, слава о нем достигла всех уголков Индии.

После ужина Сусанна завела патефон. Отец отправился спать, а Лоуренс и Сусанна допоздна танцевали.

Утром толпа крестьян заполонила всю территорию, прилегающую к дак-бунгало, и людской гомон нарастал, как ветер. Они пришли просить защиты у большого сахиба против произвола полиции.

Сахиб вышел к ним. Сегодня он выглядел совсем старым. Вслед за ним появились Сусанна и Лоуренс. Старый англичанин был безоружен. Он остановился перед мгновенно притихшей толпой и начал внимательно оглядывать людей. Толпа выжидала, а он проницательным взглядом впивался в каждое лицо. Некоторые крестьяне не выдержали и потупились.

– Зачем вы сюда пришли? – спросил он тогда.

Все молчали. Потом заговорили, один, другой, третий, и через мгновение все возбужденно кричали.

– Молчать! – заорал на них полицейский. Толпа смолкла.

– Говорите по одному, – сказал Сойер. – У вас есть жалобы?

– Да, господин, – ответил кто-то из толпы. – Патвари[133]133
  Патвари — деревенский счетовод; писарь, глава сельской администрации.


[Закрыть] запутал все арендные договоры. Что нам теперь делать? Как жить?

– Земля чья?

– Правительства, господин.

– Я разберусь. Хочешь еще что-нибудь сказать?

– Господин, нас притесняет полиция! – выкрикнуло сразу несколько голосов.

– Какая полиция? Полиция раджи? – спросил он.

– Да, ваша милость, – ответили ему из толпы. – Начальник полицейского участка на свадьбу своей дочери собирает налог… Господин, ведь на территории правительства нет такого произвола…

– Господин, – обратился к англичанину учитель из касты каястхов[134]134
  Каястх – представитель касты писцов, подкасты брахманов.


[Закрыть], – в вашем государстве лев и ягненок пьют из одного источника, здесь же законы прибрал к рукам господин джагирдар[135]135
  Джагирдар – владелец джагира – надела, предоставляемого правительством за усердную службу; помещик, феодал.


[Закрыть].

Сойер нетерпеливо нахмурил брови.

– Об этом мне ничего не известно, – с раздражением сказал он. – Изложите мне все в письменном виде. У меня нет времени перед вами стоять.

– Но, ваша милость, ведь никто не хочет нас слушать!

– Обратитесь к радже, он выслушает вас, – ответил Сойер.

К этому времени подоспели вооруженные полицейские.

– Разговор окончен. Расходитесь! – крикнул Сойер.

Толпа на мгновение замерла. Люди, увидев направленные на них винтовки, потеряли прежнюю решимость и стали расходиться. Сахиб улыбался. Но в это время из сада послышались громкие крики собравшихся там людей:

– Да здравствует Махатма Ганди! – кричали они.

– Да здравствует Неру!

– Долой английское господство!

– Споем «Банде Матарам»[136]136
  «Банде Матарам» – «Привет тебе, родина-мать!» – патриотическая революционная песня, написанная в 1873 году классиком бенгальской литературы Бонкимчондро Чоттопадхайя (1838–1894).


[Закрыть]!

Англичанин заскрипел зубами.

– Это все происки конгрессистов… – подал было голос начальник полицейского участка, но тот не дал ему договорить.

– Вон отсюда, свинья!

Тот поспешно ретировался, а Сойер вернулся в дом и, сжав кулаки, ходил по гостиной.

– Что же будет? – спросила Лоуренса Сусанна, входя в дом.

– Ничего, их успокоят, – усмехнулся тот.

На другой день Сукхраму приказали подать двух оседланных лошадей. Сукхрам оделся в свою обычную форму, на Каджри было ее самое нарядное сари. Солнце уже клонилось к горизонту, и его лучи едва пробивались сквозь густые ветви деревьев.

Из дому вышли Сусанна и Лоуренс в костюмах для верховой езды. У Сусанны на ремне через плечо висело легкое охотничье ружье. У Лоуренса, кроме ружья, был еще пистолет. Они вскочили на лошадей и тронулись в путь. Сукхрам быстрыми шагами пошел рядом.

– Подожди меня! – крикнула Каджри, но Сукхрам не остановился. Тогда Каджри бегом догнала его.

– Ты куда? – спросила ее Сусанна.

– Госпожа, я тоже с вами, – сказала Каджри.

Лоуренс что-то сказал по-английски. Сусанна рассмеялась.

Всадники выехали за ворота. По пыльной дороге, подгоняя быков, возвращались с полей крестьяне. Они были голодны, им не терпелось добраться домой, поесть самим и накормить измученных животных.

Птицы с веселым щебетанием стайками возвращались к гнездам. Они то камнем бросались вниз, то плавно и грациозно, описав большой, почти правильный круг, осторожно садились. А вдали иссиня-черные, величественные, постепенно погружались в вечернюю мглу горы.

Лоуренс заметил зайца. Серый комочек прыгал по траве, но, заслышав шум, замер и навострил уши.

– От меня не уйдешь, голубчик! – проговорил Лоуренс и припустил коня. Заяц сделал длинный прыжок и скрылся из виду.

– Господин! – крикнула Каджри вслед Лоуренсу, пытаясь показать, куда ушел заяц.

Но тот не остановился.

– Он почти не знает хинди, Каджри, и не понял тебя, – сказала Сусанна.

Лоуренс вернулся ни с чем. Сусанна бросила на него вопросительный взгляд.

– Конь споткнулся о камень! – сказал Лоуренс.

Каджри рассмеялась, хотя и не поняла, что сказал Лоуренс.

– Перестань, дура! – одернул ее Сукхрам.

Но в Каджри словно бес вселился. Она состроила ему гримасу и продолжала хохотать.

– Проворонил зайца, са’б, – крикнула она Лоуренсу, лукаво взглянув на него. Лоуренс смутился. Он виновато улыбнулся и промолчал. Каджри не спускала с него глаз. Лоуренс покосился на Сусанну и сделал серьезное лицо.

Через некоторое время перед ними прошмыгнула лисица с большим пушистым хвостом.

– Fox[137]137
  Лиса (англ.).


[Закрыть], – закричал Лоуренс. Он выхватил пистолет.

– Не надо, господин! – крикнула Каджри. – Я ее сейчас и так поймаю. – Жестом Каджри пояснила, что собирается сделать.

Лоуренс озадаченно опустил руку.

Каджри бросилась вслед за зверем. Заметив ее, лисица насторожилась и отбежала в сторону. Каджри, широко расставив руки, пошла на нее. Лисица забегала по кругу. Но Каджри по внутреннему кругу подбиралась к ней все ближе и ближе. Тогда лисица рванулась в сторону и скрылась в норе. Каджри улыбнулась. Она подняла с земли большой камень и побежала вслед. Она наклонилась и внимательно осмотрела нору, а затем стала осыпать землю камнем. Она колотила до тех пор, пока нора не осыпалась. Испуганная лисица заметалась в норе, даже высунула морду и хотела вцепиться в Каджри. Но та, ловко увернувшись, схватила ее обеими руками. Лисица пыталась вырваться, но Каджри крепко держала ее и обводила всех победным взглядом. Они с удивлением и восхищением смотрели на нее. Особенно Сукхрам. Каджри подошла к Лоуренсу, поклонилась и бросила лисицу к его ногам. Сусанне она отвесила поклон, а затем привязала лисицу к ее седлу. Стало темнеть. Дорога уже плохо просматривалась, и Сусанна то и дело придерживала лошадь.

– Дальше пойдет лесная чаща, – сказала Сусанна.

– Ты боишься? – усмехнулся Лоуренс.

Сусанна рассказала ему о бандитах.

– Ты была одна, со мной тебе нечего опасаться, – рассмеялся он.