Текст книги "До каких пор буду звать?"

Автор книги: Рангея Рагхав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Каджри испытывала гордость подлинной хозяйки дома. У нее был новый наряд, заработанный не ценой греха, а купленный на деньги мужа.

«Когда вернется Сукхрам, – думает Каджри, – я спрячу наряд. Раньше времени не буду показывать, а оденусь в новое, когда мы пойдем к Пьяри. Ох и разозлится же она! Ну и что ж! Пусть хоть лопнет от злости! Чего мне бояться?»

Каджри замечталась с закрытыми глазами. Сукхрам! Настоящий мужчина! Он смел и отважен! А перед ней склоняет голову и становится ручным! Каджри вздохнула.

Тогда и послышался шум.

16

Мангу и его друзья поставили кровать у входа в шатер.

– Эй, Каджри! – крикнул Мангу.

– Кто там? – спросила она.

– Выйди к нам, – позвал Мангу сдавленным голосом.

– Говори, что надо. Я занята: шью себе новую юбку.

– Дорога каждая минута, – в голосе Мангу слышалась тревога, – выходи.

Каджри выбежала из шатра. Перед ней молча стояли четверо.

– В чем дело?

Мужчины заслонили кровать, она не видела ее.

– Ну чего вы молчите? – удивленно спросила Каджри.

Мангу переглянулся с друзьями. Те опустили головы.

– Вы что, воды в рот набрали? – Каджри начала сердиться. – Или вам рты позашивали и слова не выговорите? Что головы склонили, будто отца хороните?

Тогда Мангу шагнул в сторону. Каджри растолкала мужчин и увидела кровать, на которой под покрывалом лежал человек. Покрывало намокло от крови. Страшное предчувствие сжало ей сердце. Он!!!

Она откинула покрывало. Сукхрам! Он все еще не приходил в сознание, но был уже не таким бледным, как вначале, когда ему еще не положили на раны пепел и опустили на кровать. Каджри остолбенела, но тут же овладела собой. Она поднесла руку к его губам, почувствовала слабое дыхание, приоткрыла ему глаза и окончательно убедилась, что Сукхрам жив.

– Кто это сделал? – глухо спросила она.

– Не волнуйся, сестрица, – сказал ей Мангу.

Но Каджри не слушала.

– Я спрашиваю, кто? – оборвала она.

– Я тебе все расскажу, все, – заторопился Мангу.

– Потом успеешь рассказать, – вмешался один из натов.

– Эй, Найкас, сбегай-ка, приведи сюда Чандана. Надо сейчас же сделать перевязку.

– Верно, – поддержал его другой нат. – Женщина начнет реветь – не остановишь. Разве они соображают в такой момент?

Найкас убежал.

– Это дело рук Банке и его людей, Каджри, – сказал Мангу.

– Ты не врешь?

– Эй, женщина, не делай из меня дурака!

– Почему же ты не пришел ему на помощь?

– Я был на базаре.

– Значит, это Банке! – Глаза ее засверкали недобрым огнем.

– С ним было не меньше десяти человек, – добавил один из натов.

– Банке! – вновь произнесла Каджри.

– Что ты все твердишь: «Банке, Банке», – рассердился Мангу. – Лучше посмотри на Сукхрама.

Каджри вздрогнула, будто ее разбудили. Дрожащей рукой она провела по лицу Сукхрама и вновь застыла. Ужас сковал ей тело, она уставилась на Сукхрама, широко раскрыв глаза.

– Посмотри на его руку! – сказал Мангу.

К Каджри опять вернулась жизнь. Она разжала ему ладонь и посмотрела на нее.

– Сколько он потерял крови! – произнесла она и разрыдалась. – Мой Сукхрам!

Мангу сам чуть не плакал. Женщина казалась такой беспомощной и беззащитной! Так жалобно вскрикнуть могла бы только птица, на глазах у которой срубили дерево, где было ее гнездо с птенцами.

– Не плачь, Каджри, – успокаивали ее наты.

– Поплачь, легче станет, – сказала подошедшая к ним жена Мангу.

Возле шатра собрался весь табор.

– Мы еще посчитаемся с Банке! – крикнул кто-то.

Пришел Чандан из касты мехтаров. Он уже знал о случившемся. Каджри оторвалась от Сукхрама и, глядя на Чандана полными мольбы и отчаяния глазами, коснулась его ног.

– О мой отец! Заклинаю тебя, спаси его, спаси мое счастье! – И она снова разрыдалась.

– Чего убиваешься, дочка! Дай-ка я взгляну на него.

Жена Мангу подняла Каджри, увела ее от Сукхрама.

Чандан внимательно осмотрел раненого, пощупал пульс.

– Ничего. Будет жить, – сказал он.

И тогда Каджри вновь припала к его ногам, но тут же вскочила и убежала в шатер. Собрав все свои деньги, она отсчитала две рупии и вынесла их Чандану.

– Отец мой, чем мне отблагодарить тебя? Я не рассчитаюсь с тобой, даже если буду твоей служанкой во всех следующих рождениях[69]69
  …буду твоей служанкой во всех следующих рождениях… – Согласно религиозным представлениям индуизма, все живое подчинено бесконечной цепи перерождений и никогда не выпадает из круговорота бытия. При этом последующая форма воплощения всякого живого существа определяется в зависимости от его добрых или дурных поступков, совершенных в предшествующем рождении.


[Закрыть]. Возьми пока эти деньги, а когда мой муж выздоровеет, я принесу сладости в твой дом.

– Не беспокойся, дочка. Встань, дай-ка я лучше перевяжу его.

Чандан занялся своим делом. Каджри переменила белье и уложила Сукхрама в чистую постель. Затем тщательно вымыла кровать, на которой его принесли, и отослала ее в поселок чамаров.

Чандан, сделав все, что требовалось, ушел. Собравшиеся вокруг наты тоже вскоре разошлись по домам. Сукхрам слабо пошевелился и застонал. Жена Мангу напоила его водой, и он уснул.

Каджри облегченно вздохнула.

– Много их было? – спросила она.

– Не меньше десятка.

– Спасибо тебе, Мангу, – с благодарностью проговорила она, касаясь его ног. Ради Сукхрама она была готова падать в ноги всему табору.

– Что ты делаешь? – смутился Мангу. – Я же не твой муж. А у Сукхрама я в долгу. – Мангу закурил. – Каджри, – восхищенно сказал он, – Сукхрам – настоящий мужчина!

– Еще бы! – невольно улыбнулась Каджри, не в силах скрыть радости.

– Теперь тебе нужно подать жалобу в участок, – сказала жена Мангу.

– Стоит ли? – Мангу махнул рукой, словно говоря, что из этого ничего хорошего не выйдет.

– Что ж, она должна молчать? – встрепенулась его жена.

– Полиция на стороне Банке. Разве ты не знаешь?

– Но ведь он ранен! – возмутилась Каджри.

– Банке тоже ранен!

– Это так, – подтвердила жена Мангу.

– Он уж наверняка побывал в участке, – сказал Мангу. – Рустамхан на его стороне, потому-то он так и обнаглел.

Слова Мангу еще больше разожгли гнев Каджри.

– Чтобы подать жалобу, – продолжал Мангу, – нужна бумажка от врача, а врач потребует взятку. Пока будешь собирать деньги, Сукхрам ноги протянет.

– Типун тебе на язык, несчастный! – крикнула Каджри.

– А можно ли поручиться, что доктор напишет все как есть? Ему только деньги подавай. Помнишь историю с Будхува?

– Как не помнить! Все эти жалобы не для бедняков.

– Значит, нет никакого выхода?

– Сейчас нет.

– А потом?

– Дай делу немного утихнуть!

– А тогда что?

– Тогда, женщина, я тоже могу доказать, что меня родила натни, – многозначительно усмехнулся Мангу.

– Не волнуйся, Каджри! – Жена Мангу погладила ее по голове. – Ты не одинока! За это надо отомстить, правда? Но сначала дай ему поправиться. Тогда их уже будет двое, слышишь? Двое! А потом еще мы с тобой.

– И Банке получит, что заслужил! – сказал Мангу и взмахнул рукой, как бы вонзая в Банке нож.

– Мой ведь тоже спуску не даст, – с гордостью произнесла жена Мангу. – Потерпи, все будет в порядке.

– Не стану я ждать! – отрезала Каджри.

– Что же ты станешь делать? – всполошился Мангу. – Не пойдешь же ты в участок?

– Мангу, сделай для меня одно дело!

– Сначала ответь, потом поговорим о деле. И не ходи в участок. Ничего, кроме побоев, не получишь. Полицейский прикажет тебя избить и посадит под замок. А ведь ты еще молодая женщина! От него так просто не отделаешься. Кому потом пойдешь жаловаться? Кто над ним начальник?

– Эй, Мангу, дай хоть слово сказать!

– Послушаем, что она скажет! – вставила жена Мангу.

– Пусть говорит.

– Я ухожу.

– Куда?

– Потом узнаешь.

– А где нам искать тебя, если ты не вернешься?

– Не бойтесь, я сама приду. – С этими словами Каджри встала, подняла с пола кинжал и спрятала его в складках юбки. В ее движениях чувствовалась спокойная решимость. Подойдя к выходу, она обернулась: – Слышишь, сестра, не смей ходить за мной, посиди возле Сукхрама. Я скоро вернусь.

– Да куда ты? – вмешался Мангу.

– Не лезь не в свое дело. Куда? Я иду туда, где мне нечего бояться.

– Ты уверена в этом? – спросила жена Мангу.

– Надеюсь, – решительно произнесла Каджри.

– Ну, воля твоя, – махнул рукой Мангу и неодобрительно покачал головой.

Каджри ушла.

Приближался вечер. Стадо уже пригнали, и дорожная пыль, медленно кружась в застывшем воздухе, постепенно оседала на дороге. Из окрестных храмов доносились мерные удары колоколов. Темнота, дремавшая в густой зелени парка, начала просыпаться, и ее первые гонцы – черные тени – быстро поплыли по дорожкам. Поравнявшись с белым дворцом, Каджри свернула с большой аллеи.

Через несколько минут она уже стояла перед домом Рустамхана.

Вначале Каджри охватил страх, но она быстро совладала с собой и вошла во двор дома.

Пьяри еще от дверей увидела в вечерних сумерках неясный силуэт женщины. «Кто бы это мог быть? – с недоумением подумала она. – Неужели Рустамхан обзавелся другой?» Пьяри встревожилась. А незнакомка тем временем подходила все ближе.

У Пьяри бешено застучало в висках. Натни!

– Кто ты? – спросила она.

– Меня зовут Каджри.

– Каджри!!! – воскликнула Пьяри. – Ты здесь?

– А ты никак испугалась?

– Стану я тебя бояться, – презрительно бросила Пьяри.

– Где уж тебе бояться! Ты теперь знатная госпожа!

– Прикуси язык! – перебила Пьяри. – Говори, зачем пришла?

– Скажу, обязательно скажу, великая рани. Только, сделай милость, соберись с духом.

– Что такое?

Каджри начала злиться. Легко ли ей было сюда прийти, а эта женщина еще смеет дерзить ей! Каджри вся пылала от возмущения.

«А она красивая», – думала Пьяри, внимательно рассматривая соперницу.

«Эта кого хочешь опутает, красотой ее бог не обидел», – думала Каджри, присматриваясь к Пьяри.

В глазах обеих сверкала ненависть. Но если глаза Каджри сулили только грозу, то глаза Пьяри уже метали громы и молнии. Их горящие взоры скрестились, и, глядя друг на друга, обе думали об одном и том же – о Сукхраме.

– Что я о тебе слышала, то и увидела, – ядовито заметила Каджри.

– Говори, зачем пришла! – бледнея от гнева, потребовала Пьяри.

– Пришла посмотреть, что натворила!

– О чем ты толкуешь?

– Не притворяйся, будто ничего не знаешь! Так я тебе и поверила! Не ты ли заставила Банке избить Дхупо? А Сукхрам заступился. Значит, ты решила ему отомстить?

– Я? Отомстить? Заклинаю тебя, расскажи, в чем дело? – дрожащим голосом произнесла Пьяри.

– Банке и еще с десяток его людей напали на Сукхрама. Он дрался, как лев, но что может сделать один против десяти? Они его тяжело ранили. Он до сих пор еще не пришел в себя. Теперь я не знаю, что делать, куда пойти? – Каджри не выдержала и расплакалась. Пьяри до крови прикусила нижнюю губу. Она и сама с трудом сдерживала слезы.

– Ты правду говоришь? – спросила она.

– Все как было.

– А вы остановили кровь?

– Да, я позвала Чандана, – все еще всхлипывая, произнесла Каджри.

– Много крови? – испуганно спросила Пьяри.

– Да.

Пьяри застыла, не сводя взгляда с Каджри.

– Сначала я очень перепугалась, – продолжала Каджри, но Пьяри, казалось, не слушала ее. – Думала, все кончено, он умер. Но жизнь вернулась к нему. Всевышний услышал наши молитвы.

Каджри плакала, вздрагивая всем телом. Отчаяние охватило ее. Она искала, с кем поделиться горем, и наконец нашла.

– Зачем ты это сделала, Пьяри! – сквозь рыдания спросила она. – Ведь он же тебе муж! Убила бы лучше меня, если решила сорвать на ком-нибудь свой гнев. Он такой хороший и добрый. А ты его не пожалела!

Пьяри стала биться головой о притолоку двери. Каджри недоуменно смотрела на нее, даже перестала плакать. С глухим стуком голова Пьяри ударялась о притолоку, все сильнее и сильнее.

Каджри схватила Пьяри и оттащила ее от двери, но та стала вырываться.

– Дай мне умереть! – Пьяри рвалась к двери. – Я жестокая, я бессердечная. Он тоже так думает? Зачем мне тогда жить? Я хочу умереть. Может быть, хоть моя смерть принесет ему облегчение. Каджри, отпусти меня! – На глазах Пьяри блестели слезы, она печально и беспомощно смотрела на Каджри. – Пусти, дай мне умереть, я такая грешница!

Но Каджри крепко держала ее.

– Давай лучше сядем, – сказала она.

Пьяри покорно села, Каджри опустилась рядом с ней. Обе сидели, уронив головы на руки.

– А он, – наконец нарушила молчание Пьяри, – он ничего не просил сказать мне?

– Ничего.

– Что я могу сделать? – спросила Пьяри, как бы разговаривая сама с собой. Усталым невидящим взором смотрела она куда-то вдаль, и вдруг в ее глазах сверкнула надежда, лицо просветлело. Положив руку на плечо Каджри, она тихо сказала: – Ты уходи, Каджри.

Каджри не поняла.

– Мне уйти! – возмутилась она. – Так ты не хочешь ничего для него сделать, полицейская подстилка! – Каджри решила, что у Пьяри нет души, иначе женщина не смогла бы остаться равнодушной, услышав о том, что произошло с ее мужем. И это – любовь?!

Неожиданно для себя Пьяри со всего маху влепила Каджри пощечину. Она сама не поняла, как это произошло. Виноваты были последние слова Каджри. Какое она имеет право так говорить с ней? Откуда набралась только смелости?

В ответ Каджри вцепилась ей в лицо ногтями. У каждой были причины ненавидеть друг друга. Пьяри всю било от ярости при одной мысли о том, что перед ней стоит женщина, отбившая у нее мужа, погубившая все ее надежды. А Каджри видела в Пьяри подлую и низкую тварь без стыда и совести, падшую так низко, что в ней умерли все человеческие чувства.

Каджри была сильней Пьяри, только что перенесшей лихорадку. Она повалила ее и прижала к земле. Но ненависть придала Пьяри силы, она изловчилась и схватила Каджри за волосы. Привлеченный шумом, из дому вышел Рустамхан.

Он сначала не мог понять, что происходит, но при виде распростертой на земле Пьяри пришел в бешенство.

– Эй, схватить эту дрянь! – заорал он.

Каджри вздрогнула. Пьяри почувствовала прилив сил, рывком вскочила с земли, но тут же схватила Каджри за руку и заслонила ее собой.

– Не подходи! – закричала она Рустамхану.

Он отпрянул от неожиданности. Каджри испугалась еще больше.

– Не смей ее трогать! – угрожающе проговорила Пьяри.

– Но что тут у вас происходит? – Рустамхан все еще не знал, как поступить.

– А тебе какое дело? – с трудом переводя дух, выкрикнула Пьяри.

Во дворе стали собираться любопытные.

– Дура! – разъярился Рустамхан. – Она же била тебя!

– Это моя забота! А ты не лезь в бабьи дела!

Присутствующие так и застыли от изумления.

– Ты что-то не вспоминала о бабьих делах, когда велела наказать Дхупо.

– И опять это мое дело. Дхупо чамарка, а эта из моего племени. У нас с ней свои дела, свои счеты.

Рустамхан не знал, что и возразить. Логика жителей деревни была непонятна горожанам.

– Она правильно говорит, – зашумела толпа.

Каджри ничего не понимала.

Рустамхан махнул рукой и ушел в дом. Люди не расходились.

– Эй, хватит глазеть! – крикнула им Каджри. – Больше ничего не будет!

И обе женщины рассмеялись. Люди недоуменно переглядывались. Странные происходят вещи!

Отведя Каджри в угол, подальше от чужих глаз, Пьяри сказала:

– Иди к Сукхраму. Я сама рассчитаюсь с Банке.

– Как?

– Как смогу.

– Я что-то сомневаюсь.

– В моих силах или в моем желании?

– В твоих силах.

– А разве ты сейчас не видела, на что я способна?

– Ты – моя старшая сестра, я склоняюсь к твоим ногам, – покорно произнесла Каджри.

– А ты мне младшая сестра, – обрадовалась Пьяри. – Разве я позволю причинить тебе зло, если даже мы и поссоримся?

– Пусть отсохнут мои руки за то, что я подняла их на тебя! Пусть лопнут мои глаза, в которых была ненависть к тебе! Теперь я поняла, чем ты приворожила его и почему он так тебе послушен. Ты – великая женщина, сестра! Разве я могу сравниться с тобой?! – с восхищением и любовью произнесла Каджри.

Пьяри прижала ее к груди. Обе не отрываясь смотрели друг на друга. Пьяри нежно взяла руку Каджри.

– Теперь отправляйся, сестра. Выходи его, поставь на ноги. Да смотри, ухаживай хорошенько, не то я с тебя шкуру спущу, – пошутила она напоследок.

Каджри поняла, что Пьяри говорила от души, но не могла примириться с тем, что она вроде как командует ею. Слова Пьяри означали, что у Каджри ничего нет, ей ничего не принадлежит в доме Сукхрама, она создана только для того, чтобы ухаживать за ним, а хозяйка в доме – Пьяри. Она недовольно посмотрела на Пьяри и сказала:

– Э, нет, сестрица, ухаживать за ним следовало бы тебе, а ты ушла от него.

Пьяри поняла, что ее стрела поразила цель.

– Ну и что же?

– Если бы ты думала о нем, то бы не бросила его! Ты ни разу его не приласкала.

– Если бы я не ушла, ты никогда не прикоснулась бы к нему! – сказала Пьяри.

Каджри не стала спорить. Пьяри была права. Она все еще в сердце Сукхрама, и до сих пор Каджри не удалось изгнать ее оттуда. И Каджри, как бы признавая свое поражение, коротко заметила:

– Кто знает, что написано у него на роду?

Пьяри почувствовала, что взяла верх.

– А у тебя было написано на роду прийти к нему?

– А ты разве сильней судьбы?

– Конечно нет, но теперь я начала сомневаться в ней.

– Завидуешь моему счастью?

– Неужто ты такая счастливая?

Утихшая было вражда вновь проснулась. Только что любовь проникла в их сердца, а теперь она уступила место неприязни. Но это было лишь минутной вспышкой – где-то в тайниках души они уже понравились друг другу.

– Взгляни на моего мужчину, сравни со своим! – насмешливо произнесла Каджри.

Слова Каджри больно задели Пьяри. Краска стыда залила ее лицо.

– Это не мой мужчина, это просто противная обезьяна, – только и сказала она.

– Ну и ну! – продолжала насмехаться Каджри. – А не стала ли ты сама обезьяной, пожив с ним?

Пьяри расплакалась. Негодница словно раскаленным железом безо всякой жалости жгла ее рану.

– Чего расплакалась? – спросила Каджри.

– Я не плачу. – В голосе Пьяри звучала душевная боль. – Ты младшая, что с тебя взять, я прощаю тебя.

Каджри не поняла, что скрывается в словах Пьяри, – любовь или ревность, превосходство или презрение. Но слезы – признак слабости. Те самые слезы, что смягчают самые черствые мужские сердца, означают победу для другой женщины. И кому, как не женщинам, знать об этом? Не успеешь оглянуться, а мечи-слезы уже сверкают на солнце щек! Каджри почувствовала себя счастливой.

– А то приказала бы посадить на кол? – злорадно воскликнула Каджри.

– Ладно, хватит, уходи, прошу тебя! – И Пьяри устало отвернулась.

– Иду, – улыбнулась Каджри. – Что же ты отправляешь меня, а сама вся в слезах? Он придет, а ты нажалуешься ему. Прикажешь, чтобы он избил меня, а?

Пьяри улыбнулась.

– Ну и хитрая же ты! – почти ласково промолвила она и добавила: – Смотри, становится все темнее. Поторопись!

– Иду, – ответила Каджри и спросила: – А если ко мне кто-нибудь пристанет по дороге?

– Боишься?

– Конечно, я же молодая, как и ты. Что мне делать, если вдруг приглянусь какому-нибудь полицейскому?

Удар попал в цель.

– Уйдешь ли наконец ты, несчастная!

– А я не за себя боюсь, сестрица. Если что приключится, кто с ним тогда сидеть будет?

– Может быть, мне пойти с тобой? – робко спросила Пьяри.

– Чем ты сможешь ему помочь? Ты помнишь о Банке?

– Помню! Не к чему мне напоминать об этом! – гордо сказала Пьяри.

Глаза ее сверкнули таким недобрым блеском, что Каджри даже испугалась. Она молча склонила голову и вышла.

Сердце Каджри трепетало от радости. Она познакомилась с его первой женой! Самолюбивая. Ну ничего, это не беда. Страх перед неизвестностью куда хуже! Она так боялась этой встречи, но теперь для страха причины нет.

Дорога в табор лежала мимо поселка чамаров. Приближаясь к поселку, Каджри услышала голоса женщин. Иногда они начинали говорить все вместе, и тогда ничего нельзя было разобрать, их крик напоминал воронье карканье. Но ей показалось, будто женщины несколько раз произносили имя Сукхрама. Каджри остановилась. Женщины говорили о Сукхраме, наперебой превознося его храбрость. В ее душе проснулось чувство огромной гордости за свою любовь; это чувство росло, крепло, наполняя новым содержанием всю ее жизнь.

Каджри как на крыльях помчалась домой.

Она прибежала к шатру, когда уже совсем стемнело. У Каджри тревожно билось сердце. Жена Мангу куда-то ушла, из шатра не доносилось ни звука. Она остановилась у входа, не решаясь войти, потом собралась с духом и проскользнула внутрь. Услышав ее легкие шаги, Сукхрам шевельнулся. Каджри в темноте ничего не могла разглядеть. До нее донесся тихий, но твердый голос:

– Кто там?

Каджри замерла. Значит, он пришел в себя! У Каджри от радости запрыгало сердце! Как приветливо улыбается весь мир, когда тот, в ком едва теплилась жизнь, начинает расправлять плечи!

– Это я, – чуть слышно ответила она голосом, полным любви и сострадания. Ей снова захотелось проверить свою власть над этим большим человеком, снова раскинуть вокруг него цепкие путы любви.

– Ты пришла, – так же тихо произнес Сукхрам. – Подойди ко мне, подойди поближе, моя Каджри.

Каджри разрыдалась и припала к ногам мужа. Сукхрам нежно гладил ее по волосам.

– Не плачь, Каджри, – говорил он, – не плачь.

– Не буду, – обещала Каджри, но слезы катились по ее щекам.

– Ты очень боялась за меня?

– Очень.

– Думала, я умру?

Она закрыла ему рукой рот.

– Зачем ты заставляешь меня плакать?

– Женщинам лишь бы только поплакать. Вот и у тебя тоже глаза на мокром месте.

– Только когда дело касается тебя, другим от меня и слезинки не дождаться. А когда я с тобой, у меня в душе творится такое, что я и сама не могу разобрать.

– А сейчас что ты чувствуешь?

– Что ты скоро выздоровеешь, – уверенно произнесла Каджри, а потом, словно забыв о приличии, позвала: – Любимый!

Сколько нежности звучало в этом слове! Сукхрам скорее угадал, чем понял, что она сказала, и почувствовал огромную, бьющую через край радость, которая опьяняла его сознание, и весь мир стал казаться ему удивительным.

– О, Каджри! Пока ты со мной, я не умру, – едва слышно прошептал он, нежно гладя ее по голове.

Каджри показалось, что Сукхрам произнес не просто слова, но какую-то большую и важную правду, которая будет жить вечно, как древние изречения на камне. Люди часто произносят клятвы, не зная, имеют ли на это право. Сочувствие и сострадание нуждаются во взаимности, и только эта взаимосвязь вселяет в них веру в себя.

– А я разве могу жить без тебя? – промолвила Каджри, кладя голову на грудь Сукхрама. Несколько мгновений она оставалась в таком положении, но потом вдруг поднялась и простерла руки к небу. – О, Всевышний! – страстно прошептала она. – Ты сделал меня низкорожденной женщиной, и я ни о чем не просила тебя – это расплата за мои грехи в прошлой жизни. Но об одном молю тебя: не отнимай у меня мужа! Возьми лучше мою жизнь! Я готова сгореть на погребальном костре, лишь бы мой любимый остался жив. Без него для меня нет жизни на земле!

– Что ты, Каджри? – смущенно воскликнул Сукхрам и, чтобы не дать ей продолжить, спросил: – Ты знаешь?

– Мне Мангу рассказал.