Текст книги "До каких пор буду звать?"

Автор книги: Рангея Рагхав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Сусанна в изнеможении села. Сукхрам почтительно застыл перед ней.

– Теперь ты можешь идти, – сказала она Сукхраму.

Оставшись наедине с Каджри, Сусанна снова разрыдалась.

– Госпожа, разве слезами горю поможешь? – успокаивала ее Каджри, усевшись на пол рядом.

– О, Каджри! – воскликнула в отчаянии Сусанна.

– Госпожа, вы еще молоды и не знаете людей. Вы неосторожны. Я опасаюсь, не услышал ли кто ваши крики. Слава богу, в то время была гроза, гром гремел. Но кто знает? Может быть, кто-нибудь и подслушал. Мой вам совет, держитесь так, чтобы люди ничего не узнали.

Сусанна молчала. «А если я уеду отсюда? Кто тогда узнает? Никто, – думала она. – Разве с другими такого не случалось? Самоубийство – грех, но и то, что случилось, будет отравлять мне существование. Но ведь здесь нет моей вины! Я не давала никакого повода. Я сопротивлялась. Неужели бог, несмотря ни на что, сочтет меня грешницей?»

Чем больше Сусанна думала, тем больше запутывалась в собственных сомнениях. Лоуренс внушал ей теперь ужас и отвращение. Как она была счастлива до него! Кто он такой, чтобы так бесцеремонно врываться в ее жизнь? Какая низость!

– Иди к себе, Каджри, – тихо проговорила Сусанна. Губы ее дрожали, а глаза были полны слез.

– Нет, хозяйка, вы здесь совсем одна. Я вас так не оставлю. Вы не владеете собой, – ответила Каджри. Она поднялась и погладила Сусанну по голове.

Вдруг Сусанна заметила следы крови на сари у Каджри.

– Откуда это у тебя? Ты ударилась? – спросила она.

– Госпожа, я потеряла сознание, ничего не помню. Но я жду ребенка, – улыбнулась Каджри. – Поэтому сейчас всего боюсь. В другое время я бы и внимания не обратила!

– У тебя будет ребенок? А ему это не повредит? – с тревогой спросила Сусанна, словно сама была виновата в том, что случилось.

– Ничего, госпожа, Сукхрам вылечит, – ответила Каджри. – Он знает лекарства.

Несчастье сближает людей. Сусанна забыла о наставлениях отца, забыла, что Каджри простая служанка.

Она достала коробку с медикаментами, взяла оттуда лекарство и приложила его к ссадине на животе у Каджри. Затем она осторожно перебинтовала ее.

– Ну как, больно теперь?

– Ничего, госпожа, заживет, – ответила Каджри. – Вы бы лучше поспали.

Но Сусанна не хотела ложиться. Она продолжала сидеть на стуле. Каджри примостилась на полу около ее ног. Под утро вконец измученная Сусанна немного вздремнула. Так прошла эта страшная ночь. Наступил рассвет.

Каджри принесла чай.

Услышав скрип двери и шум шагов, Сусанна испуганно вскочила.

– Госпожа, выпейте чаю, – сказала Каджри.

Но Сусанна покачала головой. Вид у нее был растерянный, лицо побледнело, оно казалось безжизненным и печальным, только в глазах по-прежнему вспыхивал гнев.

– Выпейте, госпожа, – настаивала Каджри.

Сусанна вздохнула и подчинилась. Каджри принялась поить ее, как маленькую.

Сукхрам со стаканом чая на подносе вошел к Лоуренсу. Тот уже пришел в себя. Глаза у него были красные и горели неистовым злобным огнем, он тяжело дышал. Увидев Сукхрама, Лоуренс закрыл глаза.

– Господин, я делал, как приказывала хозяйка. Моей вины здесь нет, – проговорил Сукхрам.

Лоуренс отвернулся. Возможно, он не понял, что сказал Сукхрам. Сукхрам потоптался с подносом в руках и вышел.

У ворот дак-бунгало остановился автомобиль; из него вышел Сойер. Надо же было ему приехать именно сегодня! Сукхрам полагал, что тот вернется только через несколько дней. К тому времени молодая госпожа успокоилась бы. Но что будет теперь?

Сукхрам направился встречать сахиба. Тот, как всегда, был хмур и неприветлив. Сукхрам, набравшись духу, подошел к нему почти вплотную. Вид Сукхрама насторожил Сойера. Сукхрам низко поклонился. Сойер ответил едва заметным кивком.

– Господин! – Сукхрам сделал шаг к сахибу. Но тот не обратил на него никакого внимания.

– Господин! – настойчиво повторил Сукхрам.

Твердость его тона заставила Сойера остановиться.

– Ну? – спокойно откликнулся он. Положение заставляло его держаться высокомерно и с достоинством. За долгие годы службы он научился глядеть холодно и бесстрастно.

– Пойдемте в дом, – сказал Сукхрам и прошел вперед.

Сойер насторожился. Слуга не просит, а просто приказывает, да еще с мрачным лицом? Неужели он забыл, с кем разговаривает? Стоит, и ни тени страха на лице! Сойер почувствовал легкое волнение. Может быть, что-нибудь серьезное стряслось? Слуга забыл, как себя вести. Но лицо Сойера по-прежнему не изменило своего выражения. Он не считал нужным сбрасывать привычную маску.

Сукхрам шел быстро и решительно. Сойер следовал за ним. Потом Сукхрам обернулся и подал знак. Сойер прошел вперед, и тогда Сукхрам попросил его пройти в комнату Сусанны. За Сойером вошел и Сукхрам. Старик сразу заметил беспорядок в комнате дочери.

– Господин! Вчера шел сильный дождь, и я задержался… Когда я вернулся, было уже поздно… Каджри пыталась защитить госпожу, но не смогла.

Увидев отца, Сусанна расплакалась. Сойер подошел к ней.

– Сусанна!

Она закрыла руками лицо. Теперь она плакала навзрыд.

Наконец он увидел подушку с торчащим в ней кинжалом.

– Что это?

– Господин, Каджри хотела ударить его, но промахнулась, – ответил Сукхрам.

– Сусанна, девочка моя, что случилось? – спросил он по-английски.

– Я обесчещена, я погибла, – проговорила она сквозь рыдания.

Сойер все понял. Известие как громом поразило его! Обесчестить его дочь! Но кто осмелился?!

Сойер умел владеть собой. Даже сейчас ничто не выдавало его волнения.

Он взглянул на Каджри. Она поняла, что от нее хотят, но не решилась сказать. Да и как такое скажешь? А сахиб все сверлил ее своим пристальным, пытливым взглядом.

Каджри обернулась к Сукхраму. Вслед за ней на Сукхрама посмотрел и старик.

– Ну! – Сойер едва заметно повысил голос.

– Это младший сахиб! – сказал Сукхрам.

Старик вздрогнул. Лоуренс?! Это жалкое ничтожество?! Он недоверчиво взглянул на Сукхрама, но тот подтвердил:

– Да, господин! Младший сахиб…

От ярости у англичанина затряслись руки. Он выхватил из кармана пистолет.

– Останови его! – жестом показала Каджри Сукхраму.

Сойер бросился из комнаты.

– Где он? – крикнул старик на ходу.

Сукхрам опередил его, указывая дорогу. Сойер следовал за ним.

– Кто его так? – спросил старик, войдя в комнату и разглядывая лежащего на полу Лоуренса.

– Мэм са’б.

– А кто его связал?

– Господин, мэм са’б так приказала.

Сойер с благодарностью взглянул на Сукхрама. Лоуренс побледнел. Старик поднял пистолет, но Сукхрам схватил его за руку.

– Прочь! – тихо, но зло сказал Сойер.

Но Сукхрам не обратил внимания на его окрик и силой увел Сойера в другую комнату.

Старик дрожал от злости.

– Господин, лучше уж застрелите меня, – проговорил он, упав ему в ноги.

Рука Сойера, державшая пистолет, опустилась.

– Что вы, господин?! Гнев совсем ослепил вас. Вы такой большой человек, подумайте о последствиях. Вы же опозорите себя. Ведь у вас дочь, а не сын, – горячо убеждал Сукхрам.

Сойер невольно прислушался к его словам.

– Если раздастся выстрел из дак-бунгало, – продолжал Сукхрам, – об этом узнает вся деревня. Куда вы тогда скроетесь? Господин, весть о случившемся облетит все окрестности.

Только теперь Сойер ясно представил себе, что произойдет, если он убьет Лоуренса. Слух долетит до деревни, и ее жители будут смеяться над ним. Будет смеяться раджа, все его люди, а вслед за ними и все княжество. Весть об этом дойдет и до Дели, вице-король лишит его своих милостей. А потом слухи перекинутся через океан, достигнут Англии, и весь мир будет смеяться над политическим агентом Великобритании и его дочерью! Англичанин опозорил дочь англичанина! Сделай подобное индиец, это затрагивало бы область межгосударственных отношений, но преступление Лоуренса подрывает величие Англии!.. Как он, Сойер, сразу не подумал об этом?! Перед ним стоял индиец – необразованный, из низкой касты, раб, а не человек. Он же помешал политическому агенту совершить тягчайшее преступление. Этот гонимый властями индиец, рискуя своей жизнью, спас в горах его дочь и доставил ее домой. Он раб, но в его груди бьется благородное сердце. Ему, дикому, невежественному, не откажешь в житейской мудрости. Он бывает смешон, но всегда готов умереть за правду. И это Индия! Лоуренс же воспитан на грабеже. Поэтому он с такой легкостью ограбил другого. И в нем и ему подобных будущее Англии!!!

Сойер разжал пальцы и пистолет упал на пол. Сукхрам поспешно подбежал к сахибу, еле державшемуся на ногах. Только сейчас заметил Сукхрам, что его хозяин очень стар. Положение не позволяло сахибу ни при каких обстоятельствах проявлять свою слабость и бессилие, но сейчас лоб старика покрылся испариной; каким он был жалким и несчастным!

Сукхраму показалось, что пошатнулось подрубленное безжалостной рукой могучее дерево. Каким надменным и недоступным казался англичанин еще вчера! Можно было подумать, что он крепок, как сталь, и родился только для того, чтобы повелевать!..

Старый англичанин закрыл лицо руками. Теперь он никому не сможет смотреть в глаза. Он подумал о своих друзьях и знакомых и живо представил себе, как все они с насмешкой поглядывают на него. А он еще покровительствовал этому Лоуренсу! Даже устроил его на службу! И вот благодарность! Какой позор!

Старик бессильно опустился на стул и уронил голову на руки.

Родник пробивает себе дорогу сквозь камни, прогрызает скалы и выбивается на поверхность. Поток слез хлынул из глаз старика. Из тех самых глаз, что повелевали сотнями тысяч нищих и голодных людей.

Сукхрам был поражен. Он никак не мог поверить, что и у англичан есть сердце, способное болеть и страдать. А он-то считал, что они – господа, что они не страдают и не ненавидят, подобно простым людям, а рождены только для удовольствий, только для того, чтобы повелевать и править.

Сегодня все его прежние представления были опрокинуты. Когда Сукхрам увидел, что его сахиб тоже человек, что ему свойственны те же чувства и переживания, что и людям, страх, который постоянно испытывал Сукхрам перед господином, стал исчезать.

Через некоторое время старик встал, походил по комнате, нагнулся и поднял с пола пистолет. Сукхрам молча наблюдал за ним. Но вот Сойер направился к двери.

– Господин! – остановил его Сукхрам.

– Ну? – Сойер обернулся.

– Господин! Отдайте, пожалуйста, это, – Сукхрам показал на пистолет.

– Не бойся. Я не буду в него стрелять, – ответил старик.

– Так зачем он вам? Я боюсь за вас. Ваш гнев еще не прошел. Вы же знаете, что будет потом!

– Что же? – машинально спросил старик, и в его ушах зазвенел доносившийся со всех сторон смех соотечественников. Ему показалось, что яркое пламя охватило британский флаг и яростно пожирает сине-красное в лучах полотнище.

– Господин, положите пистолет вот сюда, – сказал Сукхрам, показывая на ящик стола. Глаза старика потеплели. Сегодня во всем его поведении не чувствовалось обычного превосходства. Он смотрел на Сукхрама как на равного. Несчастье сближает людей.

– Принеси мою трость, – сказал старик, сунув пистолет в карман.

Сукхрам сбегал за тростью. Взяв трость, старик направился к Лоуренсу. Теперь он казался совершенно спокойным, только глаза слегка посерели от холодного бешенства.

Когда Сусанна и Каджри вбежали в комнату к Лоуренсу, тот уже изнемогал от побоев.

– Я виноват, простите, умоляю вас!.. Я уеду в Англию… простите меня… – стонал он.

Но ярость старика не утихала.

Сусанна мельком взглянула на Лоуренса и молча ушла к себе. Сукхрам закрыл входную дверь, чтобы никто не знал, что происходит в доме.

– Отпустите меня… Ради нашей Англии простите… – стонал Лоуренс.

Сойер не заметил, как тот лишился чувств.

– Останови сахиба, не то он убьет несчастного! – сказала Каджри Сукхраму.

– Господин, хватит! – проговорил Сукхрам, схватив Сойера за руку.

Наглец, хватать за руку самого политического агента! Но сегодня старик отбросил все условности. Сегодня его гнев утверждал справедливость, человечность, а не стоял на защите беззакония и Британской империи. И Сойер забыл о том, что он всевластный господин, а перед ним его раб.

Сукхрам забрал трость из рук старика. На лбу у Сойера выступили крупные капли пота. Каджри побежала и принесла воды.

– Выпейте, хозяин, – сказала она.

Старик взял дрожащими руками стакан и стал пить большими глотками. Еще вчера он церемонно усаживался за стол и не принимался за еду, не выпив бокала хорошего вина. Он частенько выпивал больше, чтобы казаться грозным и страшным. Надменность, которую он считал необходимым атрибутом своего высокого поста, заслоняла в нем все человеческое. Но сегодня все рухнуло в одно мгновение…

Когда Сойер подошел к Сусанне, та уже успела переодеться. Она робко взглянула на него своими глубокими глазами.

– Как мог он превратиться в такого дикаря? – проговорил старик, прижимая ее к своей груди. – Сусанна, девочка моя!

Нахлынувшие чувства мешали ему говорить, да и не было слов для утешения. Чем мог он утешить опозоренную дочь?

Сусанна опустила голову.

– Не сердись на меня, отец. Я не виновата. Я никогда не давала ему повода, – тихо сказала она.

– Верю, дочь, ты чиста, я знаю. Но я ума не приложу, что нам теперь делать? – проговорил старик.

Сусанна ничего не могла ответить.

Сойер сел и закурил трубку.

– Кто еще знает об этом? – спросил он Сусанну.

– Никто. Только эти двое. Но на них можно положиться.

– Так-так, – буркнул старик.

Сукхрам стоял перед ним, почтительно сложив руки. Старик задумался.

Каджри взглянула сначала на Сукхрама, потом на Сусанну. Глаза Сусанны светились благодарностью. Какая она была красивая! Страдание сделало ее еще более привлекательной. Золото очистили от грязи.

– Господин, что с ним делать? – глухо спросил Сукхрам.

Сойер ничего не ответил. Но сегодня он впервые посмотрел на Сукхрама нерешительно, как бы говоря: я не знаю, подскажи, как мне быть.

И Сукхрам понял его.

– Господин, отошлите отсюда младшего сахиба, – сказал он.

– Куда?

– Пусть едет, куда хочет.

– А если он кому-нибудь расскажет?

– Нет, господин. Как будет он об этом говорить? Ему еще тайком придется лечиться от побоев. Да если он скажет, кто ему поверит?

– И ты отвезешь его? – спросил старик, словно у него не хватало смелости самому сделать это.

– Да, господин.

– Куда?

– Господин, я отвезу его на станцию, куплю билет и посажу в поезд.

– А если кто узнает?

– Кто же может узнать?

– Ох! – со стоном вырвалось у старика. – Хорошо, ступай и делай как знаешь.

Сукхрам вошел к Лоуренсу. Он развязал его и поставил на ноги. Но тот зашатался.

Каджри принесла булку и чай.

– Присядь, сахиб, – сказала она.

Лоуренс не понял. Тогда она усадила его на стул, сама присела рядом и стала поить его чаем.

Лоуренс смотрел на свои руки: они были сплошь покрыты синяками и ссадинами. Каджри стало его жалко. Чутьем она понимала, что нравится англичанину. И он тоже нравился Каджри. Так уж устроена жизнь: женщина, даже замужняя, невольно, порой сама того не замечая, стремится понравиться мужчине. До тех пор, пока женщина молода, она проверяет свою красоту и обаяние по взглядам мужчин. Она ревниво смотрит по сторонам: привлекает ли она к себе посторонние взгляды? Если на нее засматриваются, значит, она все еще нравится. Внимание со стороны Каджри помогло и Лоуренсу почувствовать, что он еще мужчина и, несмотря ни на что, в нем еще осталось нечто притягательное. Что ж, пусть хоть сострадание. Ему стало жалко себя, он положил голову на плечо Каджри и зарыдал. Каджри погладила его по голове, заставила снова сесть прямо на стуле, а потом кивком головы поманила за собой.

Лоуренс покорно шел за ней. В гостиной Каджри показала ему глазами на Сусанну, и он в присутствии Сойера бросился Сусанне в ноги и горько расплакался. Но его плач не разжалобил на старика, ни Сусанну. Оба они молчали. Сусанна брезгливо отодвинула ноги. Каджри раскрыла было рот, чтобы попросить госпожу простить его, но так и не решилась что-либо сказать.

– Уведи его! – приказал Сойер.

Каджри увела Лоуренса. Он все еще всхлипывал. Каджри краем сари вытерла ему слезы, Сукхрам принес одежду. Лоуренс молча собрался.

– Молодой сахиб заболел, всю ночь метался в жару. Мэм сахиб совсем измучилась с ним. У сахиба был приступ лихорадки. Совсем ума лишился. Вскакивал с кровати и бросался бежать. Мне пришлось связать его и уложить в постель. Теперь везу его отсюда… – громко рассказывал Сукхрам слугам.

– Куда, в город? – полюбопытствовал садовник.

– Конечно, какое здесь может быть лечение? Посажу его в поезд и вернусь. Заложи-ка коляску заминдара.

– Ночью была страшная буря. Я ничего не слышал. Ладно, сейчас бегу, – засуетился садовник.

Вскоре прибыла коляска. Заминдар был счастлив услужить молодому англичанину. Лоуренс уселся, и Сукхрам велел трогать. Через некоторое время он взглянул на Лоуренса. Тот уже спал.

Вечером, когда Сукхрам вернулся домой, на пороге его каморки стояли садовник и еще один слуга. На его постели сидела Сусанна. Она держала термометр у пересохших губ Каджри[142]142
  …держала термометр у пересохших губ Каджри… – В Индии термометры делают меньше и тоньше наших. Их, как правило, держат во рту.


[Закрыть].

– Что случилось? – встревоженно спросил Сукхрам.

– Ничего, ничего, – поспешили успокоить его.

Сукхрам дотронулся до Каджри. Тело ее горело.

– Лихорадка, наверное, – решил садовник.

– Вы оба можете теперь идти, раз он вернулся, – сказала Каджри.

Садовник и слуга ушли.

– Вы тоже идите, мэм са’б. Сейчас я уже не боюсь.

Сусанна рассказала Сукхраму все, что случилось ночью. Только теперь он узнал, что Лоуренс ударил Каджри ногой в живот.

– Я сделала ей перевязку, – сказала Сусанна.

– Все пройдет, мэм са’б. Вы не беспокойтесь. Что это за человек, у которого никогда не было лихорадки? – пошутила Каджри. – Стоит ли думать об этом?

Сукхрам сел и схватился за голову.

Сусанна ушла.

– Я не помру, не бойся, – успокаивала его Каджри. – Из-за таких пустяков не умирают.

– Каджри, ты не покинешь меня, как Пьяри?

– Нет. Не бойся. Очень уж ты у меня чувствительный!

– Ты видела то, что я принес прошлой ночью? – спросил он, чтобы что-нибудь сказать.

– Нет.

– Вот, посмотри, – проговорил Сукхрам, раскладывая перед ней свои покупки.

В это время в комнату вошла Сусанна.

– Каджри, тебе лучше? – спросила она. – Отец спрашивает.

– Мне хорошо, госпожа, – ответила Каджри, стыдливо пряча руки себе за спину.

Но Сусанна успела это заметить.

– Что это?

– Ничего, – проговорила Каджри, не показывая подарки. Сукхрам растерялся от бесцеремонного вторжения госпожи. Он смущенно опустил голову, но глаза у него довольно блестели. Кроме нескольких кусков простой ткани он принес еще крохотный шелковый чепчик и две погремушки. Он же теперь слуга сахиба, а не какой-нибудь бедняк!

– О! – вырвалось у Сусанны. Она догадалась, что прятала Каджри. – Каджри, почему ты раньше мне не сказала? Так этот мерзавец ударил тебя ногой в живот? – встревоженно проговорила она.

– Ребенок – дело наживное! Еще будет, – рассмеялась Каджри.

Это говорила настоящая натни! Англичанка опустила голову, и ей показалось, что она никогда не сможет ее понять…

Сукхрам пошел проводить госпожу, но за всю дорогу Сусанна не проронила ни слова.

Когда она вошла к отцу, тот сосредоточенно попыхивал трубкой.

– Отец! – воскликнула она. Голос ее дрожал.

– Что еще случилось? – спросил Сойер, выпуская изо рта клубы дыма.

– Надо послать за доктором.

– Зачем?

– Каджри больна. Очень.

– Она и без врача поправится, доченька. Эти люди не пользуются услугами врачей. К тому же твое повышенное сочувствие может вызвать у людей подозрение.

– Умоляю вас! Посмотрите, пожалуйста, сами. Она беременна. Если б вы знали, в каком она состоянии!

Сойер встал и направился к Каджри. Увидев его, Каджри оробела и поспешно прикрыла голову краем сари.

– Что с тобой? – спросил Сойер. Каджри показала рукой на живот; сквозь повязку просочилось красное пятно.

Сукхрам вошел в комнату вместе с Сойером. Он заметил озабоченность на лице хозяина. Сердце его часто и тревожно стучало.

– Кто это сделал? – спросил Сойер.

Каджри молчала.

– Тот дикарь! – сквозь слезы ответила Сусанна.

Сойер помрачнел.

– Сукхрам! – Чуть слышно произнес он, и в его глазах Сукхрам увидел мольбу и печаль. Сегодня он смотрел на Сукхрама не как господин, а просто как виноватый перед ним человек. Глаза старика молили о прощении.

– Господин, зачем вы так беспокоитесь? Я поправлюсь, – заверила англичанина Каджри.

Сойер опустил голову.

– Хозяин, не беспокойтесь, идите, пожалуйста, к себе. Жизнь и смерть – в божьих руках. Здесь уж никто помочь не может, – сказал Сукхрам.

Сойер с опущенной головой медленно побрел к выходу. Он был поражен самообладанием Сукхрама и его ответом, полным чувства достоинства. Дикарь вторично дал ему урок подлинного благородства. Его рабы, которых он считал низкими людьми, обучали его азбуке человечности! Сойер испытывал мучительные угрызения совести. Он заглянул в грязный снаружи кувшин, уверенный, что и внутри найдет одну лишь грязь, и увидел чистый жемчуг.

Сусанна послала полицейского в поселок за доктором. Когда тот явился, Сукхрам вышел из комнаты. Доктор удивился, застав Сусанну у Каджри, но решил, что будет благоразумнее воздержаться от лишних вопросов.

Осмотрев Каджри, он сказал:

– Ничего опасного. Ушиб только наружный.

Сусанна облегченно вздохнула.

– Как это произошло? – допытывался доктор.

Каджри взглянула на Сусанну и поняла ее немую мольбу. Ей стало жалко госпожу. Она улыбнулась, а доктор в ожидании ответа с любопытством поглядывал то на нее, то на Сусанну.

– Упала я, – тихо промолвила Каджри.

– Впредь будешь смотреть под ноги, – проворчал доктор.

– Бог не наделил ноги глазами, – пошутила Каджри.

– Больно ты болтлива!

Когда он ушел, Сусанна обняла Каджри. Госпожа прижала служанку к своей груди!

И Сукхрам снова подумал, что для женщины нет ничего дороже чести. Почему женщина так крепко держится за нее? Да потому, что ей чужда животная страсть, она презирает подлость и грубость. Чувство материнства – вот из-за чего готова она перенести все испытания и невзгоды. Но она требует к себе уважения. Она хочет, чтобы ее уважали как женщину, как мать, чтобы это уважение передавалось и ее детям, чтобы эта традиция, как символ торжества человечности, развивалась и крепла.

Каджри стала поправляться. Сусанна ежедневно навещала ее, и когда заметила, что Каджри выздоравливает, ее лицо впервые после той ночи прояснилось.

Минуло несколько месяцев.

– Взгляни, что у нас есть, – сказала как-то Каджри, положив перед Сукхрамом крохотные распашонки.

– Откуда ты взяла деньги? – удивился он.

Но Каджри только улыбнулась в ответ.

– Почему молчишь? В таком положении вряд ли кто на тебя расщедрится. Впрочем, в мире еще не перевелись дураки.

– Глядя на тебя, я тоже так думаю.

– О, Всевышний! Если ты сделаешь такую милость, что подаришь нам сына, то надели его моим умом и только красотой матери! – проговорил Сукхрам.

Гнев Каджри как рукой сняло.

– Люди говорят, что когда девочка похожа на отца, а мальчик – на мать, они родились счастливыми, – сказала она.

– Что верно, то верно, только счастье и помогло тебе разжиться такими вещами.

– Все это дала мэм са’б.

– Да ну? – удивился Сукхрам.

– Да, – рассмеялась Каджри. – И вот еще что дала, – она показала неначатый кусок мыла!

– Эй, натни! А ты не обманываешь меня? – усомнился Сукхрам.

– Иди, пожалуйся ей, – проворчала Каджри. – Тебе не впервой.