Текст книги "Истина в деталях (ЛП)"

Автор книги: Р. С. Болдт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Не сводя с него глаз, я тихо отвечаю.

– Я буду.

Он оглядывает меня с ног до головы, затем отрывисто кивает, поворачивается и исчезает в коридоре.

Я остаюсь стоять в роскошном холле и думать, что же, черт возьми, только что произошло. Неужели он опасается, что со мной может что-то случиться до того, как он сможет вывести Сантилья на чистую воду?

Но вопрос, затаившийся в глубине моего мозга, что, возможно, я ему действительно небезразлична?

К тому времени, когда Голиаф провожает меня до моего рабочего кабинета, я еще не приблизилась к ответу.

Когда опускаюсь в кресло, в открытую дверь стучит одна из наших секретарш, Маделин. В ее руке записка – оставленная «пока вас не было». Этой милой женщине уже за шестьдесят, и она предпочитает принимать сообщения, записывая их от руки, а не вносить их в систему сообщений нашего факультета.

– Профессор Райт?

Ее серебристые волосы, как всегда, уложены, а на губах – помада Plum Delight, которой она готова поделиться с любым человеком, оказавшимся в радиусе десяти миль от нее.

– Я получила сообщение, которое, по словам звонившего, было срочным. – Она подходит к моему столу и протягивает его мне, хмуря брови. – Мне показалось странным, что она не дала мне номер, но звонившая сказала, что вы его уже знаете.

– Все в порядке, Мэдлин. – Я принимаю записку с натянутой улыбкой. – Спасибо.

– Конечно. И дайте мне знать, если хотите, чтобы я сделала ваш заказ на обед вместе с остальными. – С яркой улыбкой на лице она машет мне рукой и закрывает за собой дверь.

Я опускаю взгляд на сообщение, и когда мои глаза встречаются с аккуратным почерком Маделин, я замираю, мои легкие перестают дышать.

Вам необходимо срочно позвонить своему CPA в компанию J.S. & Associates

сегодня в утренние часы работы.

Ну что ж… Предполагается, что я позвоню со своего рабочего телефона. После быстрого поиска в Google я нахожу единственное объявление о компании J.S. & Associates в Майами. Адреса нет – только номер телефона, и я ничуть не удивлена.

Я поднимаю взгляд на настенные часы. Восемь тринадцать. Мой мозг переключается, и я готовлюсь к тому, кто, по моим прогнозам, будет на другом конце провода.

Снимаю трубку стационарного телефона, набираю номер и жду. Пять гудков спустя кто-то берет трубку.

– Ты быстра, а также красива и умна. – В голосе Сантилья с акцентом чувствуется удовлетворение. – Я тобой горжусь.

– Ты стреляла в нас. – Мой тон спокоен и холоден. – Почему?

– О, mi hija. – Моя дочь. Я едва удерживаюсь от того, чтобы не вздрогнуть всем телом от ее слов и от того, как они вызывают прилив тошнотворного отвращения. – Мне нужно было проверить, насколько ты убедительна в такой ситуации. – Улыбка в ее голосе сочится через телефон. – Молодец. Теперь он точно влюбится в тебя, раз ты спасла ему жизнь.

Заставляю себя сохранять невозмутимый тон, я скучающе вздыхаю.

– Конечно, влюбится. Я достаточно умна, чтобы держать такого влиятельного человека, как он, в кулаке. Я же Сантилья, в конце концов. – После миллисекундной паузы, когда я снова говорю, в моем голосе появляются нотки напряжения. – Даже если раньше я этого не осознавала.

Она издает тяжелый вздох.

– Дорогая, ты же знаешь, я бы пришла за тобой раньше, если бы знала. Но, – ее тон становится ледяным, – твой отец обманул меня и украл тебя.

Я ничего ей не отвечаю, а затем перехожу на другую тему.

– Ты знаешь, почему я с Нико?

– Конечно. Он хочет добраться до меня, используя тебя. – Покровительственные нотки в ее голосе действуют мне на нервы. Затем она бормочет. – Сволочь.

Ну что ж, любовь между этими двумя никуда не делась. Если бы она не пыталась в него стрелять, назвать его ублюдком было бы первым признаком.

– Мне нужна твоя помощь, Ливви.

Мои пальцы крепче сжимают телефонную трубку из-за того, что она случайно использует мое прозвище. Родители называли меня Ливви, и я сохранила это прозвище до окончания колледжа. Те, кто не называет меня по прозвищу – ректор, декан Харрод и почти все, кто связан с университетом, – называют меня либо мисс Райт, либо профессор Райт.

Нико – единственный, кто называет меня Оливией.

Джоанна продолжает.

– Мне нужно, чтобы ты держала меня в курсе дел Нико.

– И что я получу за это?

– Ну, давай посмотрим. – Я поджимаю губы от ее вопиющего самодовольства. – Я воздержусь от того, чтобы ты попала под перекрестный огонь моих людей. По-моему, это справедливо.

– Я надеялась на нечто большее.

– Я…

Я быстро перебиваю.

– Например, мы могли бы познакомиться. Как мать и дочь. – Она молчит. – Раз уж нас лишили этой возможности. Подумай об этом. А сейчас мне нужно готовиться к первому занятию. – Я делаю паузу, прежде чем добавить. – Я могу позвонить тебе еще раз? Если мне будет чем поделиться?

– Конечно, – спокойно отвечает она. – И не беспокойся о том, что Нико узнает об этом звонке. Мы позаботились о том, чтобы было видно, что ты звонила в регистратуру… конечно, чтобы уточнить что-то для студента. В ее тоне сквозит надменное высокомерие. – Приятного дня, дорогая. – Не дожидаясь ответа, она заканчивает разговор. Я кладу трубку на телефон и некоторое время смотрю на него.

Идя на это дело, я предполагала, что оно будет сложным и опасным. Однако все это превращается в запутанный клубок эпических масштабов.

Одно я знаю точно: Джоанна Сантилья добилась такого успеха не благодаря тому, что была номинальной фигурой. Она умная женщина – об этом свидетельствуют ее ответы на мои вопросы.

«Ты стреляла в нас. Почему?»

«О, моя девочка. Мне нужно было проверить, насколько ты убедительна в такой ситуации. Молодец. Теперь он точно влюбится в тебя, раз ты спасла ему жизнь».

Эта женщина пытается играть в кукловода со всеми, включая меня. Она приказала выстрелить в Нико, не зная, брошусь ли я ему на помощь. Черт возьми, даже я не знала.

Она считает, что он влюблен в меня, и что я имею на него какое-то влияние. И хотя это может быть правдой, мне предстоит пройти долгий путь, чтобы это оказалось полезным.

Я попадаю в запутанную паутину обмана, в которую хитроумно вплетены десятки нитей.

Но, как и в любой другой паутине, если повреждается ключевая нить, остальные оказываются практически бесполезными.

Остается надеяться, что я выберу с умом.

Тридцать вторая глава

Оливия

Сегодня пятница – меньше недели проходит с момента инцидента с Лоренцо и стрельбы. Я считаю, что мне повезло, что я до сих пор жива.

Стук в дверь моей спальни раздается в шесть часов, как раз, когда я снимаю свою рабочую одежду.

– Входи.

Голиаф заходит в мою комнату. Он смотрит на меня с опаской, словно ожидая, что я буду дрожать, как испуганный зверек, и от его нерешительности у меня мурашки по коже. Меньше всего мне хочется, чтобы меня жалели или обращались со мной как с ребенком. Я делаю то, что у меня получается лучше всего, когда жизнь преподносит мне жестокие удары: продолжаю действовать настолько близко к нормальному состоянию, насколько это возможно. Потому что, если я замкнусь в себе, это означает, что мудак победил.

Я отказываюсь присуждать этому ублюдку какие-либо победы.

– Босс хочет, чтобы ты спустилась на ужин.

Я поднимаю брови, мой тон насмешливый.

– О, он хочет, да?

Я могу поклясться, что губы Голиафа подергиваются от едва заметного смеха.

– Да, мэм.

Со вздохом я поднимаюсь с кровати.

– Как видишь, я не одета для ужина. – Я жестом показываю на свою безразмерную футболку и шорты для сна. – Передай мистеру Альканзару благодарность, но я, пожалуй, пропущу.

Голиаф заметно колеблется.

– Профессор…

Я вздыхаю и решаю пойти на откровенность.

– Послушай. Это была чертовски трудная неделя. Я просто хочу побыть одна.

Его плечи опускаются, как и уголки губ.

– Да, мэм. – Затем он выходит, закрывая за собой дверь.

Я провожу руками по лицу в разочаровании и… Уф. Как будто мне и так не хватает проблем.

С недовольным ворчанием я подхожу к зеркалу в ванной и осматриваю прыщ у линии роста волос. Дверь моей спальни распахивается как раз в тот момент, когда я достаю из своей туалетной косметички тюбик крема от прыщей.

Я оборачиваюсь, сжимая пальцы, когда ко мне врывается Нико. Инстинктивно я убираю руку с тюбиком за спину, потому что… давайте будем честными. Этот человек уже был свидетелем моего самого уязвимого состояния. Я не могу допустить, чтобы он увидел, как я наношу этот чертов крем от прыщей.

Он идет ко мне, между его бровей пролегает заметная складка. Его шаги плавные и уверенные. Глаза пылают раздражением, он останавливается в метре от меня, и ванная комната словно уменьшается в размерах от одного его присутствия.

– Какого черта ты не хочешь спуститься на ужин?

Я смотрю на него в полном недоумении.

– Действительно, с чего бы это? Особенно когда хозяин так любезен и врывается в мою комнату без стука?

– Это ужин, профессор, – выдавливает он сквозь стиснутые зубы. – А не гребаное предложение руки и сердца.

Его слова вызывают прилив раздражения, и это подстегивает мою потребность восстановить преимущество. Подтвердить, что у меня нет к нему чувств.

– Учитывая сферу твоих интересов, я подумала, что у тебя может быть деловой ужин. Знаешь… – я непринужденно пожимаю плечами. – Убить нескольких конкурентов-наркоторговцев в четыре часа, переправить наркотики на пару тысяч к пяти, вернуться домой и поужинать к шести. Повторить снова и снова.

Он смотрит на меня таким ледяным взглядом, что я удивляюсь, как в ванной комнате еще не образовалась ледяная корка.

– Миллионы.

Я хмурюсь в замешательстве.

– Что?

– Это миллионы в наркотиках, которые отправляются, профессор. – Он подходит ближе. – Не тысячи.

Я пристально смотрю на него.

– Серьезно? – затем я закатываю глаза, потому что он меня чертовски бесит. – Ты рос, желая стать таким? Начинал в детском саду с того, что мертвыми глазами смотрел на щенка воспитательницы? Или, может быть, ты украл у всех голубые карандаши, а потом заставил их заплатить молоком, чтобы вернуть их?

Он смотрит на меня задумчиво, а затем откидывает голову назад с гортанным смехом. Тем самым застает меня врасплох: богатый вибрирующий звук скатывается по моей коже, бархатисто лаская ее.

– Ты очень забавная, профессор. Знаешь об этом?

Я отодвигаюсь, чувствуя себя неловко из-за изменения его поведения. Его глаза опускаются к руке за моей спиной, и на его лице появляется хмурое выражение. Подозрение проникает в него.

– Что у тебя в руке?

Раздраженная тем, что он врывается сюда и пытается запугать меня, чтобы я поужинала с ним, я слегка приподнимаю подбородок.

– Тебе не о чем беспокоиться. А теперь я хочу вернуться к своим процедурам, так что ты можешь идти, – другой рукой я отмахиваюсь от него, – наслаждаться ужином и размышлять о том, на сколько миллионов ты сегодня отгрузил наркотиков.

Он подходит ближе, и я ненавижу, что мне приходится поднять голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Если бы только он не был таким высоким.

– И если бы он не был также таким чертовски красивым, – добавляет предательский внутренний голос.

В карих глазах мелькают крошечные золотистые искорки недоверия.

– Покажи мне, что у тебя в руке, профессор.

– Серьезно? – в моем голосе звучит раздражение, и я выдыхаю. – Ты мудак, знаешь это?

– А ты что-то скрываешь. – Он подходит ближе, между нами остается метр. – В моем доме.

– Ты прав. – Мой голос падает до издевательского шепота, наполненного сарказмом. – Это еще одна флешка, и она полна парней, с которыми я познакомилась на сайте MenWithManners.com. – Меня охватывает злое ликование при виде того, как блестят его глаза. – Я бы посоветовала тебе завести профиль, но… – нацепив на лицо язвительное выражение, я пожимаю плечами. – Мы оба знаем, что у тебя отвратительные манеры.

– Последний раз спрашиваю, профессор, – цедит он, возвышаясь надо мной. Когда Нико наклоняется, я отступаю, а он двигается вперед. Каждый раз, когда я отступаю дальше, он подходит ближе, пока я не оказываюсь прижатой к этой чертовой стене. – Что за хрень у тебя в руке?

Я отвечаю ему каменным взглядом, стараясь, чтобы мое тело не реагировало на его близость. Его глаза опускаются к моим губам, и в его выражении мелькает что-то неразборчивое. Он протягивает руку, обхватывает пальцами мое запястье и притягивает мою сжатую в кулак руку между нами.

И голос, и взгляд у него жесткие, как из гранита. Его властное высокомерие подстегивает меня, и я поднимаю подбородок, не желая отводить взгляд, когда он разжимает мои пальцы, чтобы посмотреть, что находится в моей руке. Как только он это делает, все его тело замирает, губы поджимаются, глаза устремляются на меня.

Со стиснутой челюстью мои слова вырываются наружу в виде сердитых, отрывистых слогов.

– Теперь ты счастлив?

Постепенно гнев и настороженность исчезают с его лица, а на смену им приходит раздражение.

– Ты не можешь играть в такие игры, профессор. Это глупо.

Я поднимаю брови.

– Душить меня своим высокомерием и властностью тоже неразумно.

У него сводит челюсти.

– Извини. Слишком сильное напряжение.

Я выжидаю минуту. Потом еще. Когда становится ясно, что это все извинения, которые он намерен принести, я не могу сдержать покорного вздоха.

– И это все?

Нико отступает на несколько шагов и замирает на пороге ванной комнаты. Его взгляд впивается в меня с пугающей интенсивностью.

– Ты придешь на ужин?

Усталость поглощает меня, и я тихо отвечаю.

– Нет, спасибо. Не очень голодна, и я бы предпочла побыть одна.

Он выглядит так, будто хочет продолжить спор, но не делает этого и отводит глаза. Развернувшись, он направляется к двери в мою комнату, и когда останавливается там, у меня в животе все сжимается. Его плечи заметно напрягаются, затем он поворачивает голову, и интенсивность его взгляда заставляет мои легкие замереть на вдохе.

– Мне очень жаль. Насчет флешки. И за то, что я думал о тебе самое плохое.

Мне удается кивнуть. Он смотрит в коридор, и мягкое звучание его хрипловатого голоса плетёт вокруг меня волшебную паутину комфорта.

– Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится. – Затем он с тихим щелчком закрывает за собой дверь.

Странная тоска закручивается в глубине моей души, я хочу отмотать назад то, что только что произошло, и принять его приглашение на ужин, взлетая как воздушный змей при малейшем порыве ветра, перед тем как упасть.

Я бы хотела, чтобы он не был мне так симпатичен и не казался таким очаровательным. Именно в такие моменты суровая, неумолимая, зловещая аура, окутывающая Нико, словно силовое поле, немного ослабевает. Как будто истончившиеся участки дают мне возможность заглянуть в его душу.

Но мне нужно напомнить себе, кто он такой. Что он опасный человек, который действует по ту сторону закона. И неважно, что какая-то часть меня жаждет увидеть его настоящего под всеми этими пугающими слоями… и не только мельком.

«Прости. За флешку. И за то, что думал о тебе самое плохое».

Он извинился за то, что думал обо мне самое плохое. Скоро искра ненависти, направленная на меня, разгорится с новой силой. Потому что это только начало.

К концу, я уверена, он будет жалеть о том, что не думал обо мне самого худшего на каждом шагу.

Тридцать третья глава

Оливия

НЕДЕЛЮ СПУСТЯ…

– Почему? – он не задает вопрос, а требует ответ.

Как это обычно бывает с Нико Альканзаром.

– Потому что я уже сто лет не делала ничего веселого, не говоря уже о том, чтобы нормально провести время с подругой. – Кладу руки на бедра и приподнимаю бровь. – Итак, в субботу мы с Карлиной идем на танцы.

Однажды вечером в спортзале перед началом занятий йогой Карлина спросила, нет ли у кого-нибудь пилочки для ногтей. У меня под рукой оказалась одна, и, как говорится, все остальное – история.

Хотя она может быть полностью поглощена своей очередной интрижкой, в этом нет ничего плохого – просто она такая, какая есть. Мы можем неделями не общаться, когда она увлечена парнем. Наша дружба проста, и она служит своей цели.

Когда придет время уходить с работы в университете, я не буду ждать от нее слезного прощания. Это просто не в ее стиле. Она веселая и никогда не требует большего, чем редкие свидания за чашкой кофе или ночные посиделки в клубе.

Повезло, что она рассталась со своим недавним кавалером и предложила встретиться, чтобы отпраздновать мой день рождения.

Он сжимает челюсть и смотрит на меня испепеляющим взглядом.

– Полагаю, вы планируете посетить клуб South Pointe?

Конечно, он должен знать, что это клуб, в котором мы часто бываем. Как я могла забыть о том, что этот человек копался в моей биографии, как археолог в поисках новой находки?

Мы смотрим друг на друга, и это было бы более чем забавно, если бы я не устала от того, что в последние дни за мной следят два его человека – Маркус и Тино. После стрельбы проходит две спокойные недели. Не говоря уже о том, что я не тот человек, которого кто-то хочет убить.

Маленькие радости, я полагаю.

– Да. – Я жду, что он скажет что-нибудь, что угодно о важности этой субботы, в частности. Когда он этого не делает, обида пробирается внутрь и оседает глубоко.

Все, что он предлагает, это ворчливое:

– Надо взять с собой ребят.

– Конечно.

Напряженные линии сковывают его рот, и он делает резкий вдох.

– Я позвоню.

Я настороженно смотрю на него и произношу слова медленно, с замешательством.

– Что значит «позвоню»?

Мы с Карлиной нарядимся, появимся у входа, покажем вышибалам свои удостоверения, потанцуем, выпьем, а потом уйдем.

В этом процессе нет никакой необходимости звонить куда-то.

– Закажу столик. – Он берет дорогую золотую ручку и что-то записывает в блокнот кремового цвета, лежащий на его столе.

– Но мы не нуждаемся в столике. – Я прохожу дальше в его шикарный кабинет и останавливаюсь перед его столом. – Послушай, я понимаю, что это твой способ ведения дел, но…

Он вскидывает голову, и в его взгляде читается решимость.

– Так безопаснее. Никто вас не побеспокоит. Я позабочусь об этом.

Я снова шевелю губами, чтобы возразить, но, когда он закрывает глаза и сжимает переносицу, этот жест кажется более человечным, чем обычно. Выпуская тяжелый вздох, он опускает руку и отодвигается от стола, поднимаясь и обходя его. Вставая рядом со мной, он берет мои руки в свои, его голос низкий, наполненный мягкостью.

– Позволь мне позаботиться об этом. – Он наклоняет голову в сторону и говорит еще мягче. – Пожалуйста, Оливия.

Я хмурюсь и поджимаю губы, ворча под нос.

– Тебе трудно отказать, когда ты вежливо просишь и используешь мое имя. – Мои глаза расширяются от последнего откровенного заявления, и я отступаю назад, пытаясь освободиться от его притяжения.

Его пальцы сжимаются – не больно, но достаточно, чтобы остановить мое движение. Подойдя ближе, он скользит взглядом между моими глазами и губами.

– Тебе нравится, когда я произношу твое имя?

Пытаясь сохранить беззаботность и стараясь, чтобы сердце не выскочило из груди от его близости, я пожимаю плечами.

– Это лучше, чем если бы меня постоянно называли профессором.

На его губах появляется ухмылка.

– Да?

– Да.

Он наклоняет голову ближе, и у меня перехватывает дыхание. Его полная нижняя губа вызывает у меня желание зажать ее между зубами и нежно оттянуть.

Кончик его носа касается моего, и от этого простого прикосновения по мне пробегают мурашки.

– Ты собираешься танцевать с другими мужчинами, пока тебя не будет?

– Может быть. – Проклятье, мой голос слишком задыхающийся, чтобы мне это нравилось.

– Да? – его губы касаются моих в едва заметной ласке, которая заставляет меня желать большего. Намного большего. Когда он проводит губами по моей челюсти и поднимается к уху, чтобы прошептать. – Лучше будь осторожна с теми, кого подпускаешь к себе, – я не могу подавить дрожь, которая пробирает меня до костей.

– Почему? – шепчу я, слегка выгибая шею и надеясь, что он не заметит моей реакции на него. Настойчивая потребность атакует меня, побуждая поддаться ей.

– Потому что я жадный сукин сын. – Его слова омывают мою чувствительную кожу, оставляя после себя волну ноющего желания. – Мне не нравится мысль о том, что к тебе может прикоснуться кто-то, кроме меня.

Мои глаза закрываются, когда я понимаю его признание. Возможность того, что он испытывает ко мне чувства, вызывает во мне прилив тепла, но я мысленно отбрасываю эту мысль. Мне нужно сохранять спокойствие. Я не могу позволить себе отвлекаться или останавливаться. Как бы ни было велико искушение поддаться хрупкой связи между нами.

Отстранившись, я открываю глаза и встречаюсь с его пристальным взглядом. Проблески жара, таящегося в глубине его глаз, ослабевают, пока он не расправляет плечи. Я практически вижу, как его невидимая броня опускается на свое место, пока он наблюдает за тем, как я приближаюсь к двери, увеличивая расстояние между нами. Когда я поворачиваюсь, отчаянно пытаясь избежать его влияния и соблазна, которым он обладает, его хрипловатый голос раздается позади меня.

– Оливия?

Я замираю, но не поворачиваюсь к нему лицом.

– Да?

– Не строй планов на воскресенье.

Я хмурюсь.

– Почему?

Слышно слабое поскрипывание кожи, когда он опускается в свое кресло.

– Просто не планируй ничего.

Я поворачиваюсь, чтобы устремить на него прищуренный взгляд, и он кажется почти… смущенным. Он отводит глаза, сосредоточившись на ноутбуке, и мне кажется, что тяжесть моего взгляда заставляет его напрячься.

– У тебя есть планы на воскресенье?

Он с досадой хмыкает, но по-прежнему отказывается встретить мой взгляд. Его щеки окрашивает слабый розовый оттенок.

– Хорошей работы, профессор.

Нико Альканзар краснеет? Не может быть.

У меня не только сердце замирает от осознания того, что он строит особые планы на воскресенье, но и то, что он краснеет, заставляет запеть каждое нервное окончание в моем теле.

Моя реакция чертовски опасна, но она не мешает моей внутренней девочке-подростку, которая визжит, как будто ее пригласил на свидание самый симпатичный мальчик в школе.

Поэтому я выбираю самый безопасный путь.

Бесшумно выхожу из его кабинета и направляюсь по коридору.

Тридцать четвертая глава

Нико

Она думает, что я не знаю о субботе. Как бы хорошо она ни умела скрывать свои эмоции в большинстве случаев, на этот раз ей это не удается.

Подтверждение этого невидимыми руками тянется внутри меня, чтобы туго сжать мои легкие. Какая-то часть меня хотела крикнуть, что я знаю о ней абсолютно все. Что я ни за что на свете не позволю ей праздновать только с ее подругой Карлиной.

Что за хрень я несу? Я теперь хожу, практически выписывая круги вокруг профессора? Черт побери. Эта женщина отвлекает меня, как никто другой, а я, блядь, не могу себе этого позволить. Моя цель требует, чтобы я всегда был собран. Я должен играть умно и не дать ей понять, что она меня так околдовала.

Теперь, когда Сантилья сделала свой ход, ситуация меняется на ту, которую я хочу и которая мне нужна. Это значит, что отношения с Оливией скоро закончатся, независимо от моих чувств и от того, как сильно я хотел бы, чтобы все было по-другому.

Она становится лучшей частью моих дней; проблеск солнечного света, пробивающийся из-за темной облачной пелены, в которую превращается моя жизнь. Оливия Райт – это ангел с ослепительно ярким ореолом в мрачном подполье моего мира. Она пробуждает во мне человечность, которую я теряю в течение долгих лет.

Я должен использовать ее как расходный материал. Как будто она не имеет никакого значения.

Проблема в том, что она имеет, и не потому, что спасла меня от пули.

Тридцать пятая глава

Оливия

– С днем рождения, Ливви! – визжит Карлина, поднимая свой бокал, чтобы чокнуться с моим. Ее волнение заразительно, и я благодарна, что она предложила эту встречу, особенно после всего произошедшего.

Отпивая немного, она оглядывается в поисках мужчин, которые могли бы привлечь ее внимание, а затем фокусируется на мне. Приподнимая бровь, она бросает на меня ожидающий взгляд.

– Я хочу посплетничать с тобой с тех пор, как мы сюда пришли. – Она машет рукой в виде движения, напоминающего «Давай уже, женщина».

Она подходит к клубу как раз в то время, когда Маркус сопровождал меня, хотя и на несколько шагов позади. Маркус согласился держаться на расстоянии, когда мы войдем внутрь, а Тино вызвался остаться у машины.

Я пожимаю плечами, как будто в последнее время моя жизнь не перевернулась.

– Я встретила парня. Он…

Преступник.

Интригующий.

Опасный.

Сладкий.

Сексуальный.

Вместо этих вариантов я выбираю более безопасный.

– Он заботится обо мне. – Конечно, часто это происходит в повелительной, наглой манере, но…

Выглядя впечатленной, она оглядывается вокруг, мы сидим в VIP-секции.

– Я бы так и сказала, если бы он все это организовал. – Она слегка подпрыгивает от счастья. – Когда я смогу с ним познакомиться?

Когда я выходила из дома, Нико с Голиафом отсутствовали, занимаясь своими незаконными делами.

– Я уверена, что когда-нибудь ты с ним познакомишься. – Затем я меняю тему и прошу рассказать мне о ее последнем и не самом лучшем бывшем, Джейке. Карлина известна тем, что выбирает парней, которые ей не подходят. Я втайне думаю, не занимается ли она самосаботажем, потому что боится, что ей будет больно.

После того, как она вкратце рассказывает мне о причинах разрыва отношений с Джейком, мы допиваем напитки и отправляемся на танцпол. Спустя бесчисленное количество песен танцпол под завязку набивается извивающимися телами, и я говорю Карлине, что пойду на балкон подышать свежим воздухом.

Она кивает, как раз в тот момент, когда парень хватает ее за руку и притягивает к себе, двигая бедрами в такт ритму. Я сразу же узнаю его. Дрю – это постоянный друг Карлины, с которым у нее все в порядке. На самом деле он хороший парень, и я часто удивляюсь, почему они не хотят встречаться друг с другом.

Пробираясь сквозь толпу людей к лестнице, ведущей на верхний этаж, я ловлю взгляд Маркуса и наклоняю голову в знак того, что буду на балконе. Он кивает и незаметно движется следом.

Как только я выхожу на воздух, мои плечи заметно расслабляются. Скольжу на свободное место с видом на шумную улицу и упираюсь предплечьями в гладкие, прочные перила. Я чувствую на себе пристальный взгляд Маркуса, который наблюдает за мной из-за двери, через прозрачное стекло которой он может беспрепятственно видеть меня.

Моя короткая передышка вскоре прерывается. Боковым зрением я замечаю, как в нескольких метрах от меня к свободному месту на балконе подходит мужчина. Он повторяет мою позу, опуская мускулистые предплечья на перила, и осматривает открывающийся вид. Рукава закатаны до локтей, синяя рубашка на пуговицах заправлена в черные брюки.

– Хорошо проводите время?

Сдерживая вздох, я вежливо пожимаю плечами.

– Сегодня субботний вечер. Почему бы не повеселиться? – это риторический вопрос, потому что я не настроена на светскую беседу.

Очевидно, он это чувствует, потому что переходит к делу, понижая голос.

– Вам нужно все время быть начеку. – Он продолжает осматривать сверкающие огни внизу. – За вами охотятся.

Наступает пауза, прежде чем он добавляет:

– Вполне буквально, учитывая то, что уже произошло. – Давящая тяжесть его взгляда оседает на мне, но я все равно не решаюсь повернуться к нему лицом. – Слишком много разговоров о профессоре, которая сошлась с загадочным Нико Альканзаром.

Все мое тело замирает, сердце бешено колотится, пока я борюсь с собой, пытаясь сохранить спокойствие. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы Маркус ворвался сюда, решив, что меня нужно спасать.

Я пожимаю плечами и говорю непринужденным тоном.

– Я обычный профессор психологии. Ничего примечательного.

– Напротив. – В его голосе звучит едкий смешок. – Вы стали горячим товаром. Скоро за вашу голову назначат цену, если уже не назначили. – Его следующие слова наполнены здоровой дозой предупреждения. – Будьте осторожны. Все следят.

Мои губы дрожат, но прежде, чем я успеваю что-то ответить, он выпрямляется и быстро говорит:

– Увидимся. – Когда я поворачиваю голову, он уже исчезаеь в дверях, ведущих внутрь, не оставляя никаких следов своего пребывания.

Все это превращается в чертову кашу. Между женщиной в кафе и звонком Джоанне Сантилья, я до сих пор не могу переварить мысль о том, чтобы называть ее своей матерью, нет никаких общих черт, кроме их скрытности при контакте со мной.

Сантилья перевела наш контакт на гораздо более опасный уровень, чем миссия по предоставлению мне информации, как это сделала женщина в кафе.

Стоя здесь, на этом балконе, в окружении других людей, ищущих свежий воздух, тихое место для разговора или место, где можно получить дозу никотина, я понимаю, насколько одинока. Конечно, я всегда была немного одиночкой, но понимание того, насколько изолирована моя жизнь, поражает меня сейчас с особой силой.

Это началось потому, что мы часто переезжали. Было проще держаться в одиночестве и не иметь никаких дружеских отношений, о которых можно было бы горевать, потому что, как и отношения на расстоянии, они часто угасают, оставляя после себя душевную боль и разочарование.

После этого моим оправданием для избегания любых возможных связей стало стремление заставить родителей гордиться мной – я досрочно окончила колледж и сразу же поступила в магистратуру.

Как только я смогла собрать себя после изнасилования, то использовала это как дополнительное оправдание для того, чтобы не создавать никаких привязанностей.

Я могу общаться с сотрудниками психологического факультета и некоторыми коллегами, изредка встречаться с Карлиной, но я никому не позволяю пробить свой невидимый барьер против отношений любого рода. Я не живу своей жизнью. Я просто выполняю свои обязанности. Я использую страх как основу, как оправдание, чтобы держать всех на расстоянии.

Кто придет на мои похороны? Наверное, мой босс и несколько коллег, если мне повезет. Но никто не сможет встать и заявить, что по-настоящему знал меня, или поделиться забавным анекдотом из «того времени, когда…».

Я прерывисто вздыхаю, глядя на фонари на улице внизу. Все это время я сдерживаюсь, держу себя в своеобразном защитном пузыре. Я боюсь открыться и потерять кого-то еще, как родителей, или что они узнают, что случилось со мной в колледже, и посмотрят на меня по-другому. Как будто я испорченный товар.

Нико – первый человек, которому я признаюсь в своем изнасиловании. И по какой-то необъяснимой причине я знала, что он не осудит меня и не воспримет по-другому из-за этого.

Нико Альканзар может быть опасным человеком, действующим вне закона, но в нем есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. И, черт побери, я хочу содрать с него все слои, хотя и понимаю, что это опасно и, вполне возможно, глупо.

Моя маленькая сумочка вибрирует на широком ремешке вокруг запястья, и я расстегиваю ее, чтобы достать телефон.