Текст книги "Истина в деталях (ЛП)"

Автор книги: Р. С. Болдт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Рэйф убирает телефон в карман и прислоняется к столу из красного дерева.

– Даже если моя интуиция ошибается…

– А она никогда не ошибалась.

– Она все равно является ключом к тому, чтобы вытащить Сантилья из дыры, в которой она прячется, чтобы упали другие домино. А нам нужно, чтобы это произошло.

Я протираю голову рукой, волнение выплескивается из меня.

– Что, черт возьми, мне теперь делать? – спрашиваю я в основном себя, но Рэйф отвечает.

– Если ты поделишься с ней чем-то… – он пожимает плечами. – Может, и она тоже сделает это.

Я разочарованно хмыкаю, потому что это не тот ответ, который я жду.

Я стучу костяшками пальцев по двери спальни Оливии, прежде чем войти внутрь и тихо закрыть ее.

Из-под двери в смежную ванную комнату проникает свет, поэтому я прислоняюсь к стене и жду ее. Появившись через мгновение в тренировочной одежде, она замирает при виде меня.

Профессор окидывает меня подозрительным взглядом.

– Что тебе нужно? – спрашивает она, запихивая ключи и телефон в сумку и перекидывая лямки через плечо. – Потому что, честно говоря, я бы предпочла, чтобы меня сейчас оставили в покое.

– Куда это ты собралась?

Вызывающий взгляд сталкивается с моим, а ее тон сочится сарказмом.

– Встать на оживленном углу бульвара Бискейн и найти всех твоих конкурентов-наркоторговцев. – Она с досадой закатывает глаза. – Я иду в спортзал.

Я провожу языком по зубам, и по вызову в ее глазах понимаю, что она уже на грани.

– Я отвезу тебя. – Я поворачиваюсь к двери, но ее недоверчивое. – Что? – заставляет меня снова повернуться к ней лицом. – Сказал, что отвезу тебя. Тебе явно нужно выпустить пар.

Оливия смотрит в потолок и закрывает глаза, затем делает длинный вдох. При этом ее грудь поднимается и опускается, и, несмотря на то, что на ней обычный спортивный бюстгальтер, поверх которого надета майка, мой взгляд все равно притягивается к ней. Я почти могу различить легкое подрагивание ее сосков. Жаль, что я не успел взять их в рот.

Чтоб меня. Я провожу рукой по челюсти и отвожу глаза.

– Послушай… мы поговорим после того, как ты выпустишь пар.

Ее глаза распахиваются, и я не в первый раз думаю, какая она чертовски красивая. Эти ее глаза, эта дерзость за чопорным и правильным фасадом…

– Хорошо, – тихо соглашается она.

Я киваю, поворачиваюсь вокруг себя, чтобы избежать ощущения, что комната сжимается вокруг от меня.

– Встретимся у гаража. – Я успеваю сделать около пяти шагов по коридору, как она окрикивает меня. Останавливаюсь, но не оборачиваюсь. Какая-то невидимая связь между нами не дает мне покоя, а мне нужно держать голову ясной. Я не могу себе позволить ничего другого.

– Спасибо.

Я киваю и продолжаю идти. Потому что знаю без тени сомнения, что когда все это закончится, она не будет благодарить меня ни за что.

Вместо этого она будет проклинать тот день, когда я появился в ее гребаном доме.

Семнадцатая глава

Оливия

Я жду на улице, приветствуя типичную для Майами влажность и жару, которые ласкают мою кожу. Это привычно, и я надеюсь, что это как-то поможет мне удержаться среди хаоса, в который превращается моя жизнь.

Снова использую прием успокаивающего глубокого дыхания, чтобы вернуть себе равновесие. Я выжила много лет назад, и применение этих техник помогло мне выстоять. Значит, нет абсолютно никаких причин, по которым я не смогу пережить и это. Я сильная. Я умная. Я живучая.

Я не позволю этому человеку разрушить мою жизнь и снова вызвать чувство беспомощности.

Нико выходит на улицу с ключами в руках и направляется к одному из гаражей на три машины, дверь которого сейчас открывается. Но не это заставляет мой желудок сжиматься, а хватку на ремне сумки – усилиться. Дело в том, что на нем надето.

Не знаю, почему меня тревожит то, что он одет в обычную одежду, а не в дорогой костюм или смокинг. Он обладает мощной мужественностью независимо от того, какая ткань обтягивает его тело. Он одет в спортивные шорты и серую футболку с вставками, на ногах кроссовки. Его глаза скрывают солнцезащитные очки, и это служит дополнительным напоминанием о том, что с этим хамелеоном нужно быть начеку.

Он нажимает на брелок в своей руке.

– Давай я выгоню машину, чтобы ты могла сесть. – Опустившись за руль серебристого Порше, он заводит машину, и двигатель оживает. Затем выезжает из гаража и останавливается рядом со мной.

Как только я опускаюсь на кожаное сиденье, обнимающее мое тело, и пристегиваюсь ремнем безопасности, он отъезжает к воротам. Нажимает кнопку на приборной панели автомобиля, ворота распахиваются, и мы с визгом вылетаем на дорогу. Мой взгляд притягивают его длинные, тонкие пальцы, держащие рычаг переключения передач и двигающие его в зависимости от скорости движения.

Эти руки были на мне, готовые доставить удовольствие, если бы я позволила. Бог свидетель, его рот, несомненно, производит на меня разрушительное действие. Но конфликт на этом не заканчивается. В ту ночь Нико не стал добиваться от меня большего. Он не навязывал мне себя. Наоборот, он каким-то образом понял, что я не могу уступить.

Поиск человеческих качеств у похитителя, возникновение чувства доверия или привязанности – это явные признаки стокгольмского синдрома. Я это знаю. И исследовала это.

Но мой мозг говорит мне, что в случае с Нико это не применимо. Возможно, в чем-то он заслуживает доверия – по крайней мере, в том, что не будет нарушать моих границ. Не будет прикасаться ко мне без разрешения.

– Сколько времени, по-твоему, тебе потребуется? – его приглушенный вопрос отвлекает меня от моих бурных внутренних размышлений, немного ослабляя напряжение, сковывающее меня.

– Не больше часа.

Он отрывисто кивает, тормозя на красный сигнал светофора.

Я бросаю на него быстрый взгляд, но он смотрит прямо перед собой, солнцезащитные очки закрывают его карие глаза, и нас охватывает тишина. Его рот представляет собой ровную линию сосредоточенности, пока он ориентируется в плотном потоке машин на бульваре Бискейн. Я поспешно отвожу взгляд и безучастно наблюдаю за проплывающими мимо пейзажами.

Через несколько секунд Нико паркуется на стоянке у спортзала. Он осматривает окрестности.

– Подожди, пока я подойду. – Он выходит, прежде чем я успеваю ответить, и я наблюдаю, как он обходит вокруг машины. Открывает мою дверь, но продолжает осматривать площадку.

– Что-то не так?

Его взгляд в солнцезащитных очках прикован ко мне.

– Нельзя быть излишне осторожным.

Нажимая на кнопку брелока автомобильной сигнализации, он кладет руку на мою поясницу, и мы идем ко входу в спортзал. Когда подходим к стойке регистрации, нас приветствует одна из администраторов, Кристин.

– Привет, Оливия! Здравствуйте, мистер Альканзар. – Ее улыбка становится еще шире, когда она обращает свой взгляд на Нико. Не то, чтобы меня это волновало.

Мне все равно.

– Спасибо, что была так любезна, Кристин. – Он слегка улыбается ей, и девушка практически растекается по всей стойке.

Есть ли в этом городе хоть один человек, который не будет ползать на коленях ради этого мужчины?

– О, нет проблем. – Она прижимает руку ко рту, понижая голос, как будто рассказывает нам секрет. – Мы стараемся не нарушать правила, но для особых клиентов делаем исключения.

Я отказываюсь стоять и смотреть на это. С наклеенной на лицо улыбкой я говорю.

– Я пойду. – Отойдя в сторону, я слегка машу рукой со словами. – Спасибо, Кристин, – а затем поворачиваюсь.

Успеваю пройти половину коридора, прежде чем Нико догоняет меня и идет в ногу со мной.

– Занимаешься спортивной ходьбой, да?

К черту его и юмор в его голосе. Не обращая на него внимания, я направляюсь в забронированную комнату. Как только мы оказываемся внутри, и Нико закрывает дверь, я начинаю копаться в сумке в поисках телефона и направляюсь в противоположную сторону комнаты, чтобы подготовиться. Успеваю сделать всего несколько шагов к звуковой системе, когда сильные пальцы перехватывают мою руку и резко останавливают меня.

Тепло его тела согревает мою спину, и я напрягаюсь, но не поворачиваюсь.

– Я буду здесь, поработаю немного. – Нико немного ослабляет хватку. – Если тебя это не потревожит, я бы предпочел быть поблизости на случай угрозы.

Я поворачиваюсь к нему лицом, и он ослабляет свою хватку.

– Ты думаешь, есть какая-то угроза?

Он некоторое время изучает меня.

– Кто-то подошел к тебе сегодня в кафе. Дал тебе эту информацию. Если они работают с твоей мамой, то мы должны быть осторожны.

– Точно… – бормочу я с кислым выражением лица. – Потому что я нужна тебе, чтобы добраться до нее. – Отвернувшись, я иду подключать свой мобильный телефон к системе.

– Нет. – Его ответ звучит настолько категорично, что я снова обращаю на него свой взгляд. – Я могу тебе не доверять, но не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Тем более что твою маму не зря прозвали La Madre de la Muerta – Мать смерти.

Это, конечно, не самое лучшее подтверждение моей безопасности, но все, на что я могу рассчитывать.

Краем глаза я вижу, как Нико опускается на пол, небрежно прислонившись спиной к стене и сгибая одно колено. Подключает наушники к своему телефону и вставляет их в уши, затем начинает набирать, как я уверена, бесчисленные приказы о деньгах, поставках наркотиков или о том, что говорят и делают наркодилеры.

Он игнорирует меня, и я стараюсь отвечать ему взаимностью.

Мне нужно очистить голову, или, по крайней мере, хотя бы постараться выкинуть из нее события сегодняшнего дня. Глубоко вдыхая и медленно выдыхая, я касаюсь экрана своего телефона, чтобы включить плейлист. Мне нужна тяжелая артиллерия, чтобы по-настоящему перезагрузить свой разум и тело и снять стресс.

«Lioness» Сары Фимм – единственное, что мне подойдет.

Восемнадцатая глава

Нико

Пока никаких совпадений.

Это все, что содержит сообщение Рэйфа. Черт. Кто, черт возьми, дал Оливии этот некролог?

Я исподтишка наблюдаю за Оливией, когда она двигается, обхватывая шест, как будто это самое естественное занятие для нее. В голове всплывает тот же вопрос, что мучает меня уже несколько дней.

Кто, черт возьми, такая Оливия Райт? Или Оливиана Изабелла Сантилья-Хименес, думаю, я должен так ее называть. Она выглядела искренне озадаченной, когда я рассказал ей о ее матери. И сегодня, когда ворвалась в мой кабинет с некрологом в руках, она была заметно потрясена.

Но в ее истории слишком много пробелов, чтобы она могла быть абсолютно невиновной во всем этом. Она не появлялась ни у кого на виду до тех пор, пока это чертово видео не стало вирусным. Как только мы увидели ее на нем, то поняли, что сорвали джекпот. Она очень похожа на свою мать, Сантилья.

Все, что мы знаем об Оливии – это то, что она обучалась на дому и прошла вступительные испытания в Кембриджский колледж. Нет ни фотографий, ни видеозаписей, на которых она была бы запечатлена на вечеринках или в клубах. Как будто она существует только на бумаге, оканчивая школу с отличием.

Получив диплом о высшем образовании в Университете штата Огайо, она устроилась туда преподавателем. Неудивительно, что с самого начала своей карьеры она была силой, с которой приходилось считаться. Оливия возглавила исследования рецидивизма в пенитенциарных учреждениях штата и использовала сканирование мозга для изучения преступного сознания. Ее работы были опубликованы в нескольких научных журналах.

С момента ее ухода оттуда до поступления на работу в Университет Южного Майами проходит несколько лет. Этот промежуток времени оставляет у меня много вопросов. Моя интуиция может утверждать, что она невиновна, но я не могу избавиться от затаившегося подозрения, что она что-то скрывает.

Я заставляю себя сосредоточиться на электронных письмах, многие из которых уточняют сроки доставки и передачи.

Ненавижу возиться с Боманом и его напыщенной задницей, но часть нового крыла университета дает нам возможность безопасно упаковывать грузы, поскольку он позаботился о том, чтобы считыватели пропусков на каждом входе в здание были закодированы только для ограниченного доступа. Я получаю прямую цифровую квитанцию, идентифицирующую каждого, кто подносит свой пропуск и получает доступ.

Покончив с электронной почтой, я прислоняюсь к стене от усталости. Кажется, что эта работа прикончит меня раньше, чем я успею это осознать. Я так чертовски устал от этого дерьма, что хочу просто послать все к черту и оставить это позади.

Но я не могу. Слишком многое поставлено на карту. Мне нужно, чтобы Джоанна, мать ее, Сантилья убралась с глаз долой, раз и навсегда.

Поднимаю голову и смотрю на женщину, которая двигается с элегантностью, отличающей ее от тех, кто зарабатывает этим на жизнь, побуждая мужчин засовывать деньги в свои стринги, и понимаю, что она – ключ к разгадке.

В ней есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. И я чертовски решительно настроен докопаться до истины.

Девятнадцатая глава

Оливия

Нико проезжает мимо поворота к своему дому и продолжает двигаться на восток в сторону Атлантического океана. Я молча сижу на пассажирском сидении, пока он паркуется неподалеку от пешеходной дорожки Серфсайд, идущей параллельно пляжу.

Он оставляет машину работать на холостом ходу, из вентиляционных отверстий вырывается охлажденный воздух. Он смотрит в лобовое стекло, когда наступают сумерки, и своим молчанием навевает на меня тревогу.

– Не буду врать. – Его голос приглушен. – Я ожидал другого.

Я молчу, ожидая, к чему он клонит. Он проводит рукой по своим коротким волосам, издавая вздох.

– Твоя мать – гребаная Мать смерти. La Madre de la Muerta. – Он смотрит на меня, не сводя с меня пристального взгляда. – Это имя она дала себе сама, видимо. Потому что не боится убивать тех, кто стоит у нее на пути. Пошла по стопам своего старика.

Я встречаю его взгляд, желая, чтобы он рассказал мне все.

«Он дает тебе только фрагменты правды, дразня тебя хлебными крошками, чтобы получить то, что он хочет».

Неразумно доверять словам человека, который даже не называет своего имени и не позволяет взглянуть на себя. И все же я почему-то знаю, что эта женщина не лжет, когда речь идёт о Нико и его полуправде.

Может быть, теперь моя очередь попытаться переломить ситуацию. Пусть он увидит, что мне можно доверять. Именно это заставляет меня сказать.

– Единственные родители, которых я когда-либо знала – это Лиам и Бет. – Мои глаза умоляют его поверить мне. – Мы часто переезжали из-за их работы. – Я всматриваюсь в его черты, ища хоть какой-то признак того, что он не сомневается в каждом слове, которое слетает с моих губ. – Я не знаю эту Джоанну. Клянусь.

Он долго смотрит на меня, его черты лица напряжены, ожесточены.

– Она должна была унаследовать бизнес своего отца. Занималась наркотиками и отмыванием денег. Твой отец, Антонио, не хотел такой жизни. Поэтому он подкупил людей в больнице, чтобы они приняли у нее роды. Твою маму накачали наркотиками так, что она не поняла, что произошло. Вместо тебя ей показали мертворожденного ребенка.

– Твой отец забрал тебя оттуда и отдал людям, которым доверял. Он знал, что она его убьет, потому что не хотел иметь ничего общего с той жизнью, в которую она ввязалась. Не хотел, чтобы ты оказался в центре этого. И он оказался прав, потому что она его убила.

– Откуда ты это знаешь?

Он делает паузу, внимательно оглядывая меня, как бы анализируя все мельчайшие нюансы в моем выражении лица.

– Дело в том, что кто-то всегда готов поделиться информацией, если получит что-то взамен. Просто надо спросить нужных людей.

Глядя в лобовое стекло, я наблюдаю, как люди катаются на велосипедах, бегают и ходят по дорожке, занимаясь своими делами так естественно, в то время как моя собственная жизнь, и все, что я о ней знаю, разрушается прямо на глазах.

– А как же… – я не могу заставить себя назвать его своим отцом. Мои губы отказываются произносить эти слова, потому что Лиам был отцом, которого я всегда знала и любила. – А как же Антонио? У тебя есть его фотографии?

Он качает головой.

– Похоже, фотографий твоего отца не существует.

Какая-то часть меня вздрагивает от этого, потому что было бы здорово, если бы вместе с именем появилось и лицо. Даже на самой зернистой или потертой фотографии.

– И что ты думаешь? Что она захочет иметь со мной что-то общее? – я не представляю, как мне удается контролировать свой голос. – Почему? Она меня даже не знает.

– Неважно, знает она тебя или нет. Ты – ее кровь. – Он изучает мои черты лица, его выражение ничего не выдает. – У нее нет детей, кроме тебя. Она знает, что ты жива, благодаря тому видео. Ты умна, профессор. И должна понимать, что я не делаю ничего, если не уверен на сто процентов.

Каждый мускул в моем теле напрягается.

– Что ты имеешь в виду?

Его указательный палец тихо постукивает по рулевому колесу, но его глаза не отрываются от моих.

– Кое-кто получил твою ДНК со стаканчика кофе, который ты пила. – Ухмылка касается его губ. – Прямо из мусорной корзины в твоем офисе. Сравнил с ДНК Сантилья. Некоторое время назад она была доставлена в полицию, и ей пришлось сдать образец, но она была освобождена без предъявления обвинений.

От жуткого осознания того, что у Нико есть связи в местном полицейском управлении, мой желудок завязывается в узел.

– Через несколько дней я получил ответ. – Он смотрит на меня с непостижимым выражением. – Однозначное совпадение.

Он сует руку в передний карман своих шорт и достает оттуда лист бумаги. Разворачивает его и протягивает мне.

На бланке напечатано знакомое название лаборатории в Майами. Большая часть текста для меня – тарабарщина, за исключением перечисленных имен.

Джоанна Сантилья-Хименес

Оливия Райт

Йоханна Сантилья-Хименес показывает генетические маркеры, которые должны присутствовать у биологической матери Оливии Райт.

Вероятность материнства составляет 99,89 %.

Я смотрю на бумагу, провожу пальцами по гербовой печати, удостоверяющей ее подлинность. Эмоции бушуют внутри меня, но я заставляю себя сохранять спокойный тон.

– Итак, что ты планируешь? Хочешь, чтобы она показала свое лицо. И что дальше?

Его глаза изучающе скользят по мне, а уголок рта приподнимается.

– Она должна пойти на компромисс в вопросах ведения бизнеса.

Бросая на него взгляд, я складываю бумагу и передаю ее обратно.

– И ты просто передашь меня ей? В обмен на то, что она не будет вторгаться на твою территорию? – мое рваное дыхание вырывается через губы. – Ты отдашь меня женщине, которая якобы убила моего отца, когда он не хотел такой жизни? Зная, что я не хочу иметь к этому никакого отношения?

Ужас наполняет мои вены при мысли о такой перспективе. Если она убила Антонио Хименеса за то, что тот не захотел вести преступную жизнь, то моя судьба, несомненно, похожа на его.

Мгновенно выражение лица Нико застывает, а его глаза становятся холоднее, чем я когда-либо видела. Его голос подобен колючей проволоке, острый и смертоносный.

– Что? Ты думаешь, что только потому, что мы с тобой так горячо пообщались на том торжестве, я изменю свои планы? – он разражается резким смехом, который настолько ледяной, что по моему позвоночнику пробегают мурашки. – Нет. На меня это не действует.

Я снова смотрю на него, на человека, который, клянусь, скрывает в себе более глубокую и сострадательную сторону. Как идиотка я жду, что трещины появятся в его жестком фасаде, но чем больше секунд проходит без изменений, тем глубже опускается мой желудок.

Даже если я понимаю бесполезность этого, какая-то скрытая часть меня все равно хочет попытаться спасти его израненную душу. Я узнаю ее под толстым слоем злодейского запугивания и высокомерия.

Верно говорят, что поврежденные души узнают друг друга.

Он ни разу не отрывает глаз от моих, холодный взгляд застывает на месте. В этом человеке есть много чего еще, и я чертовски решительно настроена раскрыть это. Не хочу сдаваться без боя. Я не позволю ему использовать меня как одноразовую разменную монету, которую можно отбросить, как вчерашний мусор.

У меня слишком многое поставлено на карту. Гораздо больше, чем он может себе представить. Этот факт побуждает меня к действию. Я отчаянно нуждаюсь в том, чтобы ситуация изменилась в мою пользу, хотя бы на дюйм.

Нажимая на кнопку фиксатора ремня безопасности, я освобождаю себя, не разрывая зрительного контакта. Когда я тянусь к его ремню безопасности, мои действия наконец-то заставляют его произнести что-то.

Его челюсть подрагивает в такт его ленивому говору.

– Какого хрена ты делаешь, профессор?

Не отвечая, я отбрасываю его расстегнутый ремень безопасности, затем тянусь к регулировке его сиденья. Негромкий звук автоматического механизма заставляет Нико отодвинуть сиденье максимально назад, освобождая пространство между ним и рулевым колесом. Его черты лица спокойны, как будто я не представляю для него никакой угрозы, но его жесткая поза выдает его.

Он не уверен в том, что между нами происходит, и это его тревожит.

Передвигаюсь и сажусь на него сверху, упираясь руками в подголовник с каждой стороны. Благодарная затемненным окнам автомобиля, я покачиваю бедрами, упираясь в гребень его возбуждения, который становится все тверже.

– Неужели ты не беспокоишься обо мне, хотя бы немного? – дразню я, снимая майку. Провожу руками по груди, и в ответ на это мои соски твердеют.

Наклоняя голову к его уху, я захватываю мочку зубами, кусаю, а затем успокаиваю ее языком.

– Ты отдашь меня ей, вот так просто? – шепчу я, раскачиваясь на его длине, отчего между бедер начинает нарастать напряжение. – Я думала, что где-то внутри тебя живет хороший человек.

Наклонившись назад, я удерживаю его взгляд, пока поднимаю спортивный бюстгальтер, чтобы обнажить грудь, а затем бросаю ткань на свое свободное сидение. Обхватывая себя руками, я играю со своими сосками, стараясь не терять самообладания.

Я отказываюсь терпеть неудачу. От этого зависит слишком многое.

– Я подумала, – мое дыхание сбивается, когда его бедра взлетают вверх, прижимая твердый возбужденный член к моему нуждающемуся ядру, – может быть, ты…

Так быстро, что движение становится почти размытым, одна его рука перемещается на мое бедро, а другая сжимает в кулак волосы, прижимая мою грудь к его груди. Прижавшись губами к моим, он выдавливает слова между стиснутыми зубами.

– Ты думаешь, что во мне живет хороший мужчина, да? – он крепко держит мои волосы, но не внушает мне страха. Наоборот, я возбуждаюсь, как будто каждая клетка моего тела наэлектризована.

– Хороший мужчина не станет срывать с тебя одежду и насаживать на свой член с такой силой, что ты будешь чувствовать меня и через несколько дней. – Глаза Нико становятся все горячее, он покусывает мою нижнюю губу. – Хороший человек не захотел бы попробовать эту киску, которой ты натираешь мой член, делая его чертовски твердым.

Используя свою твердую плоть, чтобы надавить на те места, где у меня ноет, он выпускает стон в мои губы, и он сливается с моим всхлипом.

– Хороший человек не стал бы этого делать, правда? – потянув за мои волосы, чтобы наклонить голову, он захватывает мой рот в обжигающе горячем поцелуе. Его язык проникает внутрь, и от его вкуса по моим венам разливается жгучее желание.

Он отрывает свой рот от моего, его глаза горят обжигающим жаром. Его взгляд скользит по моему телу вниз, туда, где я извиваюсь на его коленях, его челюсть дергается, прежде чем он переключает свое внимание на мою обнаженную грудь.

– Ты позволишь мне попробовать эти соски на вкус, профессор? – темные глаза смотрят на меня. – Я не собираюсь брать то, что мне не дают.

Моя спина выгибается дугой, и во мне вспыхивает необузданная потребность. Я никогда не испытывала ничего подобного с мужчиной. Мощным. Соблазнительным. Властным. Это пьянит и вызывает привыкание.

Проведя рукой по телу, я касаюсь нижней части груди и подношу сосок к его губам. Он без колебаний приникает к моей сжавшейся плоти.

Его глаза не отрываются от моих, и при каждом посасывании мой рот приоткрывается от прерывистого дыхания. Я хватаю его за голову, его короткие волосы скользят под моими пальцами, и бесстыдно выгибаюсь навстречу его прикосновениям.

Он отпускает мой сосок и ласкает его языком.

– Ты не такая уж хорошая девочка, правда? – царапая зубами мою чувствительную плоть, его полные похоти глаза приковывают к себе мое внимание. – Ты дашь мне еще? Или это все, что я получу?

Обе его руки перемещаются к моей попке, обхватывают ее, притягивая к себе, в то время как он делает толчки вверх.

– Ты хочешь еще? – мне удается произнести это почти не дыша.

– Да… думаю, мне нужно гораздо больше.

Взяв в руку другую грудь, я подношу сосок к его губам, дыхание вырывается из моих губ, когда его рот обхватывает его. Пока занят моей грудью, он направляет движения, толкаясь бедрами вверх и создавая трение, которого требует моя ноющая плоть. Его пальцы впиваются в мою попку, побуждая меня использовать его, чтобы найти облегчение от нарастающего внутри меня давления.

Из моего горла вырывается вздох, когда я сильно качаю бедрами, прижимаясь к нему, не заботясь о том, что я, скорее всего, намочила трусики и тонкую ткань своих шорт.

– О, черт, – стонет он, прижимаясь к моей груди, и вибрация пронзает мои нервные окончания. – Ты собираешься намочить меня, не так ли? Эта нуждающаяся киска кончит на меня. – Языком он поглаживает мой сосок, затем нежно проводит зубами по его верхушке. – Да, ты не хорошая девочка. Хорошая девочка не стала бы пытаться так использовать свою киску на мне. – Он сосет мой сосок так сильно, что я чуть ли не выгибаюсь, прежде чем он отпускает его.

Его хватка на моей заднице становится все крепче. Он вводит свой член в стык моих бедер, где я такая мокрая, что ткань, я уверена, вырисовывает контур моих наружных губ. Он смотрит на меня тяжелыми глазами, и его голос звучит так, будто он еле сдерживается.

– Я позволю тебе взять все, что нужно.

Толчком бедер вверх его твердый член попадает туда, куда мне больше всего нужно, и я не могу остановить себя от диких движений на нем. Прохожусь ядром по его твердой плоти, а руками хватаюсь за верхнюю часть его сиденья для опоры.

Мои бедра напрягаются с каждым движением, соски болезненно колет, и я понимаю, что уже близка.

– Нико, – выдыхаю я.

Что-то меняется в его глазах, и одна рука опять стремительно устремляется в мои волосы, сжимая наши рты в мокром, жадном поцелуе.

Стон вырывается на свободу, поднимаясь из глубины моего горла, когда я снова прижимаюсь к нему, давая толчок своему освобождению. Тело двигается само по себе, я извиваюсь на нем, доводя себя до оргазма. Наши рты сливаются, языки переплетаются, стоны смешиваются.

Он сильно прижимается ко мне, продлевая мою разрядку. Его пробирает дрожь, и я не обращаю на это внимания, пока не чувствую, как мокрое пятно просачивается сквозь шорты.

Задыхаясь, мы разрываем поцелуй, прижимаясь друг к другу лбами. Окна машины покрыты конденсатом. Он смотрит на меня тяжелыми глазами, откинув голову на сиденье.

– Теперь будешь меня шантажировать? – бормочет он.

Я опускаю взгляд на наши тела, поддавшись любопытству. При виде наглядного доказательства шок и пьянящая доза удовлетворения бурлят в моих жилах. Он кончил в шорты из-за меня.

– Да. – Его голос понижается до хриплого шепота, – ты сделала это, профессор.

Мысленно хватаясь за голову в ужасе от того, что только что произошло, от того, что потеряла себя в этой ситуации, я осторожно отстраняюсь от него. Опускаюсь на свое место, прижимая к груди бюстгальтер и майку с внезапным чувством стеснения.

Чем больше времени я провожу рядом с этим человеком, тем больше теряю из виду все остальное – то, что заставляет меня оставаться сильной и уверенно стоять на ногах.

Я пытаюсь восстановить расстояние между нами, чтобы вернуть свою пресловутую броню на место.

– Итак. Думаешь, я выиграла немного времени, прежде чем ты передашь меня ей?

Когда на мой вопрос воцаряется молчание, я бросаю на него взгляд. Он смотрит прямо перед собой, челюсть напряжена, руки сжаты на рулевом колесе. Я не решаюсь взглянуть вниз, на влажное пятно спереди его шорт.

Мышцы на его челюсти напрягаются, когда он регулирует свое сиденье и резко натягивает ремень безопасности.

– Видимо, придется подождать и посмотреть. – Пока он тянется вперед, чтобы завести машину, я спешу надеть одежду и пристегнуться.

Поездка до дома проходит в молчании.

Двадцатая глава

Нико

Господи, черт!

Вся дорога до дома проходит в тишине, но мысли в моей проклятой голове не дают покоя. Эта женщина извращает меня до чертиков. В одну минуту она в шоке из-за своей матери, а в другую – играет в соблазнительницу у меня на коленях.

Но после того, как она кончает на мой член, что-то происходит. Мне кажется, что она смутилась.

«Итак. Думаешь, я выиграла немного времени, прежде чем ты передашь меня ей?»

Ее слова пронзают меня, как острый нож – живот. Неужели для нее смысл был только в этом? Она пыталась выиграть время, используя свое тело?

Да ну нафиг.

Не может быть, чтобы причина была в этом. Люди теряют бдительность, когда в дело вступают низменные инстинкты. Я знаю, что то, что произошло между нами, было чертовски горячим, и ей нравилась каждая чертова секунда.

Но здесь есть нечто большее. У моего профессора есть секреты, и, возможно, они не имеют отношения к ее настоящей матери, но они есть. Я чувствую это.

Я только не знаю, те ли это секреты, о которых я думаю.

Такие, из-за которых тебя могут убить.

Двадцать первая глава

Оливия

Последние две недели Нико отсутствует, очевидно, «занимается какими-то делами». Меня бесит, что, уходя на работу, я все еще проверяю, нет ли его в кабинете. Что часть меня жаждет услышать его едва слышный голос, доносящийся оттуда.

Но это к лучшему. В ту ночь в его машине я зашла слишком далеко. И не просто слегка расслабилась, а перешла все границы.

Еще труднее это пережить, когда в понедельник, придя с работы, я обнаруживаю, что остатки моей одежды аккуратно развешаны в шкафу вместе с несколькими новыми парами туфель на танкетке. То, что он замечает, что я предпочитаю такие каблуки, заставляет меня испытывать благодарность, хотя я и осознаю, какую опасность это представляет. Я не могу позволить себе ослабить бдительность с Нико. Это слишком опасно.

Каждое утро в подогревателе Анжелы меня ждет омлет с яичным белком, а в кофейнике – мой любимый кофе. Я уношу тарелку к себе в комнату, решая поесть в одиночестве. Как бы мне ни хотелось утверждать, что отсутствие Нико никак на мне не отражается, это было бы откровенной ложью. Пытаясь вытеснить Нико, занимающего столь значительную часть моих мыслей, я начинаю задерживаться на работе, занимаясь оценкой работ по теориям личности, чтобы не отстать.