Текст книги "Истина в деталях (ЛП)"
Автор книги: Р. С. Болдт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Перевод: Julia Ju
Редактура: Ольга зайцева
Вычитка: Ленчик Кулажко
Обложка: Ленчик Кулажко
Первая глава
Оливия Райт
Майами, Флорида
Пятница
Кто-то любит дорогие машины.
Именно так я подумала, когда увидела блестящий черный Ауди A8 L. Гладкий автомобиль с темными тонированными стеклами стоит на обочине между домом моего соседа и моим.
Интересно, не собирается ли кто-то арендовать соседний дом миссис Камюзо? Она недавно переехала в дом престарелых, и, как я слышала, ее семья подумывала о том, чтобы оставить дом для сдачи в аренду.
Мои каблуки резко стучат по тротуару, ведущему к моей входной двери. Отперев ее и войдя внутрь, я скидываю туфли и медленно выдыхаю, желая, чтобы вместе с воздухом ушла и моя усталость. Прошло две с половиной недели с тех пор, как видео стало вирусным, но, Боже, как же хочется, чтобы шумиха уже улеглась.
На одном из моих дневных занятий студент начал давиться арахисовой конфеткой M&M, и я немедленно исполнила прием Геймлиха. Разумеется, другой студент взял на себя труд записать весь этот инцидент и выложить его в Интернет. Эта запись стала вирусной, и я стала называться "героическим профессором".
Поначалу так и было. Потом ситуация изменилась, и теперь мир Интернета знает меня как "горячего профессора".
Это внимание, которого я никогда не хотела и в котором точно не нуждаюсь. Быть одной из двух женщин-профессоров среди большинства коллег-мужчин на факультете психологии достаточно сложно, особенно с деканом Харродом во главе.
В моем обычном рабочем гардеробе – белоснежной блузке в сочетании с серой юбкой-карандашом – я делаю шаг в сторону столовой, намереваясь положить портфель с ноутбуком и сумочку на один из стульев, а затем отправиться на кухню за бокалом столь необходимого вина.
Именно в этот момент моя жизнь меняется.
Мужчина сидит, опершись бедром на край моего обеденного стола.
Словно на автопилоте, я осматриваю его с ног до головы. Мой взгляд пробегает по его рубашке на пуговицах и обращает внимание на пистолет в кобуре на поясе его брюк в тонкую полоску. Если бы вид его оружия не был достаточным свидетельством надвигающейся опасности, то это была бы почти удушливая аура угрозы, которую он излучает.
Входная дверь – мой ближайший выход. Я не отрываю взгляда от мужчины, когда моя хватка на портфеле с ноутбуком и сумочке ослабевает, и они падают на пол. Развернувшись, чтобы броситься бежать, я врезаюсь в твердую стену чьей-то груди с такой силой, что меня отбрасывает назад. Мои руки разлетаются в стороны, но человек-зверь, с которым я столкнулась, хватает меня за плечи и удерживает.
Я поднимаю глаза вверх, вверх, вверх… Черт возьми. Этот человек сложен как кирпичный дом. Высокий и крепкий, он значительно превосходит меня. Его телосложение и темный цвет кожи напоминают мне Дуэйна «Скалу» Джонсона. Его ладони настолько огромны, что охватывают мои плечи и большую часть верхней части рук.
– Полегче, профессор. Боссу нужно только поговорить. – Его легкий тон опровергают суровое выражение лица, которые говорят о том, что он будет удерживать меня, если потребуется, – и, скорее всего, одной рукой.
Что, черт возьми, происходит?
С мягкостью, которой я не ожидала от человека его роста, Голиаф поворачивает меня лицом к мужчине, все еще небрежно сидящему на полированной поверхности стола в моей столовой.
Я пытаюсь успокоить дыхание. Он не делает ни малейшего движения, чтобы достать пистолет, но его острые, оценивающие золотисто-карие глаза встречаются с моими.
– Я здесь не для того, чтобы причинить вам вред, профессор. – Глубокий тембр его голоса застает меня врасплох.
Я настороженно смотрю на него, одновременно прикидывая, как быстро я смогу проскользнуть мимо него к блоку ножей на моей кухне.
– Не надо. – Его тон властный и жесткий. – Я только что сказал, что не причиню тебе вреда. Не делай глупостей.
– Точно. – Я поднимаю подбородок, пытаясь придать себе хоть какое-то подобие храбрости. – Ты врываешься в мой дом с человеком размером с гиганта, и я должна поверить, что ты не хочешь причинить мне вреда?
– В моем присутствии тебе не причинят вреда. – Несмотря на то, что его слова противоречат угрозе, исходящей от него, я уловила в них оттенок искренности. Правда, пока он не добавляет, – Но тебе придется пойти со мной.
Я тяжело сглатываю и перехожу на твердый тон, который я использую, когда общаюсь с придурковатыми мальчишками из студенческого братства на моих вводных занятиях.
– Я откажусь.
Его выражение лица становится жестким.
– Я не оставлял тебе выбора.
Я слегка поворачиваю голову, удерживая взгляд Голиафа, и отхожу на несколько шагов в сторону, держа обоих мужчин в поле зрения. Человек-зверь ворчит, но позволяет мне двигаться.
– Кто вы такие? И что вы… – я делаю жест между ним и Голиафом, – оба делаете в моем доме?
– Меня зовут Нико.
Когда становится ясно, что он не намерен называть фамилию, я надменно поднимаю бровь.
– Нико…? У тебя что, как у Шер, есть только имя?
Его глаза прищуриваются, и у меня создается впечатление, что он не оценил моего защитного сарказма.
Что ж, очень жаль.
– Нико Альканзар.
Я борюсь с инстинктивным желанием вздрогнуть. Нико Альканзар. От этого имени по коже пробегают ледяные иглы беспокойства. Шок поднимается на поверхность, отдаваясь во мне, когда я снова смотрю на него.
Рельефная челюсть. Прямой нос. Короткие черные волосы, которые едва ли можно назвать стрижкой. Кожа глубокого бронзового цвета. Татуировки выглядывают из-под воротника дорогой темно-серой рубашки, а две верхние пуговицы расстегнуты, открывая шею.
Татуировки распространяются за манжеты длинных рукавов, изгибаясь вдоль верхних частей кистей и пальцев. Мой взгляд пробегает по нему, задерживаясь на кобуре на поясе его черных брюк в полоску, обтягивающих мощные бедра, затем опускается на гладкие черные туфли-броги, которые, я готова поспорить, стоят больше моей месячной зарплаты.
Нельзя отрицать, что этот человек красив как ад, но его каменное выражение лица и опасная атмосфера вокруг него нивелируют это.
Это человек, который поднялся по карьерной лестнице – по слухам, с помощью насилия и убийств – и стал управлять одним из самых известных наркокартелей Майами.
Человек, который одной рукой возродил наркоторговлю в этом городе и превзошел ту популярность, которую она имела в 70-80-е годы.
Хотя до меня доходили слухи о Нико Альканзаре, в прессу никогда не просачивались его фотографии. Я всегда считала, что он намного старше.
И гораздо менее… привлекательный.
Он выпрямляется, опираясь на стол, и я тут же жалею, что не осталась в туфлях на каблуках. По крайней мере, тогда я бы не так сильно уступала ему в росте. Он приближается, доказывая, что в каждом его движении сквозит угроза. Его стройное, мускулистое тело говорит о том, что он не из тех, кто сидит сложа руки и позволяет другим делать за него всю грязную работу.
Каждый его шаг кажется мне тщательно просчитанным, а его глаза не отрываются от моих. Когда он останавливается в метре от меня, я поднимаю подбородок, пытаясь удержаться на ногах и встретить его взгляд без дрожи.
Чего я никак не ожидала, так это того, что его руки потянутся к тому месту, где моя блузка заправлена под пояс юбки, и потянут ткань вверх.
Отбивая его руки, я делаю быстрый шаг назад и натыкаюсь на стену. Подняв руки перед собой, я поворачиваюсь и пытаюсь ударить его локтями в корпус – все, что может дать мне секунду для бегства.
Он отклоняет мой левый локоть, сжимая пальцами мое запястье, но я наношу удар другой рукой, и звук его ворчания приносит удовлетворение. Наши взгляды сталкиваются, и когда я бью коленом ему между ног, он уклоняется, прежде чем я успеваю покалечить этого ублюдка.
– Черт возьми, женщина, – прорычал он сквозь стиснутые зубы. – Я не пытался причинить тебе боль.
– Не трогай меня! – Я дергаюсь в его хватке, открывая рот, чтобы позвать на помощь, но прежде чем я успеваю это сделать, Голиаф притягивает меня к себе. Его толстые мускулистые руки прижимают меня спиной к его груди, предплечья просовываются под мои подмышки, а одна рука закрывает мне рот, подавляя мои протесты.
Черт, нет. Моя грудь вздымается от панического дыхания. Этого не может быть! Я извиваюсь и борюсь, безуспешно сопротивляясь мужскому захвату, и ужас впивается в меня своими когтями.
Я не могу дышать. Грудь невыносимо сдавливает, зрение становится нечетким, и…
– Профессор. – Нико берет мое лицо в свои руки, его голос глубок и властен. – Посмотри на меня. Тебе не будет больно. Я обещаю тебе. Ты должна смотреть на меня. Дай мне эти глаза.
Когда я фокусируюсь на нем, наши взгляды встречаются, его голос становится мягче, и его напряженная хватка на моем лице немного ослабевает.
– Вот и все. Просто смотри на меня и слушай. Я не причиню тебе вреда. Клянусь могилой моей матери. Но я должен проверить тебя на наличие прослушки.
Мое учащенное дыхание замедляется, и приходит понимание. Тот, кто намеревается причинить мне боль, не стал бы тратить время на то, чтобы попытаться успокоить и утешить меня. Я слабо киваю, и его хватка ослабевает. Но прежде, чем убрать руки, он приглаживает назад прядь волос, выбившуюся от борьбы со мной.
Его глаза скользят вверх, от меня к Голиафу, и он кивает. Мгновение спустя гигантский мужчина медленно отпускает свою руку.
Нико поджимает губы и протягивает ко мне ладони, его голос спокоен.
– Я должен проверить наличие провода. – Он ловко расстегивает пуговицы и распахивает мою блузку.
Острые глаза смотрят на меня, а его пальцы гладят мои бока.
– Спокойно, профессор. – Он говорит тише, как бы пытаясь успокоить меня. Его руки опускаются на застежку бюстгальтера на спине, но каким-то образом я инстинктивно понимаю, что он не причинит мне физического вреда.
Спускаясь вниз, он слегка обхватывает мои бедра под эластичным трикотажным материалом юбки, а затем проводит руками вверх. Я ненавижу, что от простого прикосновения его рук по моей коже бегут мурашки.
Я сжимаю челюсти, заставляя влагу проникнуть в пересохшее горло, и пытаюсь набраться храбрости.
– Ты ничего не найдешь, так что поторопись и покончи с этим. – Взявшись за ткань блузки, я дрожащими пальцами застегиваю каждую пуговицу.
Его глаза блестят от чего-то, что я не могу расшифровать, а его прикосновение становится похожим на ласку. К сожалению, это большее, чем я испытывала за последнее время. Я успеваю остановить себя в последний момент, когда мое тело непроизвольно реагирует, отзываясь на его прикосновение.
В тот момент, когда его мозолистые пальцы касаются пяти небольших шрамов чуть выше моего правого бедра, он замирает, и на его лице проступает любопытство.
Дурацкие келоидные шрамы. Они выпуклые и жесткие, и я ненавижу их по разным причинам. Хотя я могла бы сделать операцию, чтобы сгладить их, я не стала. Они для меня – обоюдоострый меч.
Полезное напоминание о моем болезненном прошлом.
Поняв, что я не намерена предлагать объяснения, он продолжает поиски. Когда его пальцы касаются чувствительной кожи внутренней поверхности бедер в районе трусиков, я сжимаю губы, сдерживая рвущийся наружу вздох, и пытаюсь успокоить дыхание.
Все летит к чертям, когда его руки скользят по моей попке.
Темные брови поднимаются, как будто он только что обнаружил что-то интригующее.
– Итак, профессор. Не думал, что вы любительница стрингов, – хрипло пробормотал он.
Я окидываю его ледяным взглядом.
– Пожалуйста, убери руки от моей задницы.
Намек на ухмылку появляется в одном уголке его губ, пока он медленно отводит руки.
– Только потому, что с этим я уже закончил. Мне нужно еще кое-что осмотреть.
Переместив руки к моему лицу, он поворачивает мою голову из стороны в сторону, проводит пальцами по ушам, а затем резко отступает назад. Его прикосновения заставляют мою кожу покалывать от странного чувства электрического притяжения.
Я одергиваю юбку, поправляя ее, и избегаю его взгляда, пытаясь подавить свою тревожную реакцию на его прикосновение.
– Тебе опасно оставаться здесь. Ты должна пойти со мной.
Я поднимаю подбородок и встречаю его взгляд.
– Нет, спасибо.
Его глаза прищуриваются и темнеют от раздражения.
– Женщина, никто не оспаривает мои решения. Ты делаешь то, что я говорю.
– Я тебя не знаю, поэтому твои слова не имеют для меня никакого значения. – Я подхожу ближе, нос к носу. – Почему бы мне просто не позвонить в полицию? Я уверена, что у них слюнки потекут от желания поймать кого-то вроде тебя.
Между нами потрескивает напряжение, пока он изучает меня. Правый уголок его рта поднимается вверх, привлекая мой взгляд к этому движению. Отвлекаясь, я понимаю, что нижняя губа у него гораздо полнее верхней, сочная, такая, за которую бесчисленные женщины готовы заплатить хорошие деньги.
– Если бы я не справлялся со своей работой, то ни у кого из них не было бы на меня стояка. К тому же у них нет никаких доказательств. – Когда он наклоняется ближе, зловещая угроза в его голосе не вызывает сомнений. – Ты сделаешь то, что я скажу, если ты не дура.
Его холодные глаза не отрываются от моих.
– У меня есть информация о твоих родителях, которая тебя заинтересует. А поскольку я управляю этим городом, ты будешь делать то, что я скажу. И я говорю, что ты пойдешь со мной.
Я окинула его ледяным взглядом.
– Я уверена, что мэр управляет этим городом.
Его ухмылка настораживающая, как будто мой ответ его забавляет. – Мэр Бьянканетта? Он работает на меня. – Его слова леденят душу, и по позвоночнику пробегает тревога. Поэтому я сразу же пытаюсь зайти с другой стороны.
– Послушай, ты явно ошибся…
Его глаза снова прищуриваются, выражение лица напряженное, непроницаемое.
– Я выбрал правильного человека. Ты родилась одиннадцатого июня здесь, в Майами. Папу звали Антонио, а маму – Джоанна…
Облегчение захлестнуло меня.
– Нет. Я родилась в Коннектикуте, и моего отца звали Лиам. Мою мать звали Бет. – Я поджимаю губы, борясь с болью, которая все еще живет во мне после стольких лет. – Они оба мертвы.
Край его рта слегка дрогнул.
– Неверно.
– Что значит «Неверно»?
– Твоя настоящая мать не умерла. – Он наклоняется ко мне, голос мрачный, в нем звучит сталь. – И ты – моя возможность, чтобы заставить ее выйти из укрытия.
Вторая глава
Оливия
Я в замешательстве. Я долго смотрю на него, прежде чем найти слова.
– Мои родители погибли в авиакатастрофе много лет назад.
– Точнее, на первом курсе колледжа. – Его черты ожесточаются. – Но они не были твоими настоящими родителями.
Ужас прорывается сквозь мою защиту.
– Что?
Глубокие карие глаза с легким оттенком золота оценивают меня.
– На сегодня хватит разговоров. Не стоит терять время. Нужно вытащить тебя отсюда.
– Как я уже сказала, нет, спасибо.
Его взгляд становится ледяным.
– Ты не понимаешь…
– Я прекрасно понимаю! Ты, очевидно, преступник. – Я делаю жест между ним и тем местом, где остался стоять Голиаф. – И я не хочу иметь с этим ничего общего. Я плачу налоги. Я возвращаю свою чертову тележку в магазине, в то время как другие придурки оставляют ее на парковке. Я не тот человек, который связывается с такими, как ты!
Он молча выслушивает мой выпад. Его губы сжались в тонкую раздраженную линию, прежде чем он заговорил низким, обманчиво тихим голосом.
– Не говори мне, что твой модный профессорский мозг не умирает от любопытства по поводу твоих предков. Что ты не жаждешь узнать, был ли убит твой настоящий отец.
Я перевела взгляд на пистолет в кобуре у него на боку.
– Откуда мне знать, что ты не врешь?
– Я всегда довожу дело до конца.
– Точно, – говорю я насмешливо.
Выражение его лица становится свирепым.
– Ты сомневаешься в моих словах?
Я смело поднимаю подбородок, сохраняя зрительный контакт.
– Я была бы глупа, если бы не сомневалась.
Он долго смотрит на меня. Без слов он достает из кармана мобильный телефон и что-то ищет в нем. Когда он останавливается, его глаза переходят на мои, жутко настороженные, прежде чем он поворачивает экран телефона в мою сторону.
При виде женщины, изображенной на экране, я резко вдыхаю, и внутри меня вспыхивает шок.
– Это Джоанна Сантилья. Твоя мать.
Боже мой. Боже мой. Я слышала это имя. Черт, да любой, кто не живет под камнем, слышал о наркокартеле Сантилья. Они зародились на Кубе и стали называть Майами своим домом более шестидесяти лет назад.
Фотографий Джоанны Сантилья не существует – по крайней мере, ни одной, которая попала бы в Интернет. Фотографии ее отца, Карлоса Сантилья, появились после его смерти, но они часто были зернистыми и слегка размытыми, как в Dateline NBC и других телепередачах о настоящих преступлениях.
Что касается Джоанны, то после того, как много лет назад она возглавила картель вместо своего отца, все фотографические следы ее деятельности были как будто стерты. По слухам, она решила не высовываться, когда стало известно о том, что ФБР интересуется ее делами.
Поскольку криминология – моя специальность, подобные истории будоражат мой мозг, заставляя анализировать психологические причины, которыми руководствуются те или иные люди. Я вспомнила, что, как только Нико Альканзар пришел к власти, сменив Сальваторе Вегу, Сантилья якобы стала более скрытной. Власти не смогли собрать достаточно весомых доказательств, чтобы повесить на нее какие-либо убийства, и с тех пор она остается неуловимой для них.
Мой взгляд останавливается на фотографии Джоанны Сантилья, стоящей рядом со своим отцом Карлосом. Но не это заставляет меня с трудом втягивать кислород в легкие.
– Она выглядит… – Я не могу закончить, настолько я ошеломлена.
Я как будто заглядываю в свое будущее. Не вызывает сомнений, что у нас одинаковые темные волосы и черты лица.
– Благодаря тому вирусному видео ты попала в поле зрения всех. Один взгляд на тебя, и никто не мог отрицать, что ты являешься ее чертовым подобием. – Его глаза переходят на телефон за секунду до того, как экран отключается и становится темным. – К счастью, я первый, кто тебя нашел.
Несмотря на то, что экран больше не показывает изображение, оно как будто впечаталось в мой мозг. Говорит ли Нико правду? И если да, то каким образом?
Проклятье. Мои родители – я не могу назвать их иначе – были хорошими людьми. Я также уверена, что если бы они были живы и находились на моем месте, то без колебаний сделали бы все возможное, чтобы помочь мне узнать правду.
Сомнение поселилось глубоко внутри меня и оставило горький привкус на языке. Я никогда ничего не делаю, не представляя, во что ввязываюсь. Но в случае с этим парнем я даже отдаленно не представляю, во что ввязываюсь.
Выразив скептицизм, я бросила на него острый взгляд.
– Почему именно я должна идти с тобой?
– Потому что ты будешь в опасности, если останешься здесь. Я введу тебя в курс дела, когда мы выберемся отсюда. – Он наклонил голову и жестом указал на коридор, ведущий к спальням. – Ты уже собралась. Пойдем.
– Подожди, что? – Раздражение по поводу его неопределенных ответов меня просто раззадоривает. – Что значит, ты уже…
В этот момент я поворачиваюсь и вижу, что из коридора, ведущего к спальням, появляется еще один мужчина. С моим большим чемоданом в руках, грозящим разорвать молнии, он окидывает меня взглядом. Его взгляд задерживается на моей груди, вызывая ощущение, что по коже ползают муравьи. Он кивает Нико и останавливается рядом с нами.
Мужчина поднимает с пола портфель с ноутбуком и сумочку, но его взгляд возвращается ко мне за секунду до того, как он поворачивается и выходит из дома.
– Мы уходим.
Мое внимание снова переключается на Нико, но, когда я не подаю никаких признаков того, что собираюсь двигаться, он прищуривает глаза.
– Поступите проще, профессор. – Его голос понижается, и от зловещего тона у меня по рукам бегут мурашки. – Потому что трудный путь вам не понравится.
Я могу предположить, что трудный путь, скорее всего, подразумевает то, что Голиаф вынесет меня отсюда с заклеенным скотчем ртом.
Я бросаю на него суровый взгляд, и в моем тоне звучит вызов.
– Мне нужны некоторые пояснения, черт возьми. Кто представляет для меня опасность, если я останусь здесь? Ведь ты преступник, а это не дает мне никаких оснований полагать, что с тобой я буду в безопасности.
Мышцы на его челюсти сжимаются.
– Послушай, профессор. Если я нашел тебя, значит, и любой другой может найти. И вероятно, что они уже поблизости. – Он подходит ближе, и я стараюсь стоять не дрогнув, пока он возвышается надо мной. – И эти другие не будут такими милыми, как я.
Я не могу подавить насмешливый звук, сорвавшийся с моих губ, и его взгляд заостряется в ответ.
– Ради твоей же безопасности мы должны идти сейчас.
Позволить отвезти себя в другое место – не очень разумно, но у меня достаточно знаний, чтобы понять, когда преступник имеет ко мне недобрые намерения… а он их не имеет. Да, он чертовски высокомерен и втянул меня в эту ситуацию, но я не могу смириться с мыслью, что мне придется отказаться от возможности узнать правду о его заявлениях.
– Послушай, ты многого не знаешь о своей семье. И ты захочешь узнать это, профессор. – Его взгляд устремлен на меня. – Эта информация повлияет на всю твою оставшуюся жизнь.
Я опускаю глаза на его пистолет в кобуре, затем поднимаю и встречаю его взгляд. Но, когда я раздвигаю губы, чтобы потребовать от него рассказать мне больше, вместо этого вылетают другие слова.
– Ты сказал ранее, что клянешься могилой своей матери, что не причинишь мне вреда. – Эти золотисто-карие глаза смотрят внимательно. Оценивающие. – Как ее звали?
Мне все равно, если он поймет, что это тактика. Устанавливаю связь с прошлым преступника или упоминаю его близких, чтобы лучше ориентироваться. В зависимости от его ответа и моей оценки его правдивости, это может существенно изменить дальнейшее развитие событий.
Уголок его рта почти незаметно дергается вверх.
– Мария.
Наклонив голову, он приближает свое лицо к моему, и я напрягаюсь от нахлынувшего осознания того, что это во мне вызывает. Его голос опускается ниже, становится приглушенным и едва громче шепота, но в нем ясно слышна угроза.
– Но не думай, что, спросив о моей маме, ты все обо мне поймешь.
Я непоколебимо удерживаю его взгляд.
– Ты любил ее?
Мышцы на его челюсти напрягаются, и я знаю ответ еще до того, как он его произнесет. Его голос хриплый, с едва скрываемыми эмоциями.
– Да.
Он отводит раздраженный взгляд.
– Это не будет долгосрочным соглашением, но ты нужна мне, чтобы выкурить Сантилья.
Делая шаг назад, он не разрывает зрительного контакта, и я думаю, не пытается ли он молча подтолкнуть меня к побегу.
– Я уже говорил тебе… со мной ты будешь в безопасности. – В его глазах ни разу не мелькнуло ничего, подтверждающего что он лжет. – Но сейчас ты должна пойти со мной. Мы теряем драгоценное время.
С моим академическим складом ума любопытство меня просто убивает. Когда я сталкиваюсь с головоломкой, меня подталкивает необходимость ее решить. Но в данном случае для этого мне нужны все части.
А это значит, что я должна узнать больше о Сантилья и о том, являюсь ли я ее биологической дочерью. И, черт побери, ответы на эти вопросы, похоже, есть у Нико Альканзара. Как бы мне хотелось, чтобы он не одержал верх. Хотелось бы, чтобы он не посеял в моем сознании семя сомнения, потенциально способное перекроить мое семейное древо.
Я бросаю на него самый злобный взгляд, не желая соглашаться. Постарайся удержать преимущество, Оливия.
– Ладно.
По крайней мере, мне позволено всунуть ноги в туфли на каблуках, прежде чем Нико направляет меня к входной двери. Когда мы проходим мимо, я смотрю на свое отражение в зеркале, украшающем стену прихожей, и меня посещает тревожная мысль, что я уже слишком глубоко.
Как только мы выходим из дома и направляемся к машине, он кладет ладонь мне на спину. Я отшатываюсь от него.
– Я прекрасно умею ходить сама, большое спасибо.
Мне необходимо восстановить хоть какое-то подобие контроля над ситуацией, доказать этому человеку, что не он держит бразды правления этой операцией.
Даже если на данный момент это так.
Через несколько секунд я нахожусь на заднем сидении черной Ауди. За рулем – Голиаф, рядом с ним на пассажирском сиденье сидит тот, кто выносил мои вещи, а Нико – рядом со мной.
Можно с уверенностью сказать, что, проснувшись утром, я не была готова к тому, что мой день сложится именно так.
Внезапно меня осеняет мысль; в моем мозгу все перепуталось с тех пор, как этот человек появился в моем доме.
– А как же моя работа? Сколько времени это займет? – спрашиваю я.
Нико не удосуживается взглянуть на меня, он слишком занят, набирая текст на своем мобильном телефоне.
– Все уже улажено. Твоя почта будет пересылаться ко мне. Каждый день тебя будут отвозить на работу и обратно.
Я размышляю над этим, изучая его профиль. Его несовершенный язык сильно контрастирует с внешностью. Как будто Вселенная решила, что мощная мужественность и привлекательность этого мужчины настолько убедительны, что ему нужен недостаток.
Жаль, что это не сработало, потому что создало еще более загадочную ауру вокруг человека, обладающего поразительно красивыми чертами лица, безупречным гардеробом и зубами, настолько идеальными, что они – мечта ортодонта.
Словно почувствовав тяжесть моего взгляда, он переводит взгляд на меня.
Я потянулась за сумочкой, которая лежала у его ног.
– Мне нужно хотя бы сказать своей лучшей подруге…
Сильные пальцы перехватывают мое запястье, останавливая меня.
– Нет.
Я говорю медленно, как будто он не понимает.
– Ты, по сути, похитил меня. Она будет волноваться, если я не буду писать ей, как обычно.
Его пристальное изучение меня нервирует, как будто он знает гораздо больше, чем должен. Он доказывает это своими следующими словами.
– Ни одна лучшая подруга не побеспокоится о тебе. – Его глаза блестят от удовлетворения, что я блефую. – Ты одиночка. У тебя есть одна знакомая, с которой ты иногда общаешься. Но лучшая подруга? – Он укоризненно качает головой. – У тебя таких нет.
Я отшатываюсь от его руки, мои глаза опаляют его огнем.
Он выхватывает у меня сумочку и кладет ее между ног.
– Ты получишь новый телефон и ноутбук, чтобы пользоваться ими, пока ты со мной.
– А если я не вспомню номер своей подруги?
– Тебе не повезет.
Я чуть ли не скрежещу зубами от досады. Усилием пытаясь вернуть себе терпение, я переключаюсь на другую тему.
– Ты сказал, что введешь меня в курс дела. Можем мы сейчас это обсудить?
Бросив последний взгляд на телефон, он убирает его в карман брюк.
– Ты собираешься сопровождать меня на некоторые мероприятия и жить со мной, чтобы все думали, что мы вместе.
Я поднимаю брови.
– Ты хочешь, чтобы я была твоим эскортом?
Эти карие глаза смотрят на меня, прищуриваясь от моего циничного вопроса.
– У тебя будет все, что тебе нужно. Просто веди себя соответственно.
– Все, что мне нужно, за исключением того, чтобы приходить и уходить, когда и куда хочу, ты имеешь в виду. И заниматься спортом, как я обычно делаю. – С укором я добавляю, – Ну, знаешь… жизнь, в которой мне не указывают, что делать, и не заставляют жить с совершенно незнакомым человеком.
Он изучает меня, словно я любопытный объект под микроскопом.
– Если тебе что-то нужно, это может быть предоставлено.
Как будто мне что-то нужно от этого человека.
– Итак, скажи мне… – начала я, не в силах подавить недоверие к его утверждению. – Какую именно роль во всем этом играет моя – я показала пальцами кавычки – «настоящая мать»?
– Твоя мамаша влезла в мои дела.
Когда мы пересекаем бульвар Бискейн, направляясь к разводному мосту Broad Causeway, мой желудок начинает болезненно сжиматься.
В этом районе вдоль островов Бэй-Харбор стоят дома за миллионы долларов. Это дома у воды, с огромным количеством стеклянных окон, позволяющих любоваться прекрасным видом, и не менее чем с шестью спальнями.
Мы сворачиваем на Западную Броадвью-драйв, и я оцепенело смотрю на то, что действительно является воплощением потрясающей архитектуры. Занимая не менее трех участков, дом с воротами напоминает крепость.
Очевидно, преступления хорошо оплачиваются.
Голиаф останавливает машину, затем опускает стекло и прижимает большой палец к маленькому сканеру. Через мгновение раздается звуковой сигнал, и ворота открываются, давая нам возможность проехать. Как только мы останавливаемся перед домом, звероподобный мужчина выходит из машины и открывает мою дверь, протягивая мне свою огромную лапу. Я с опаской кладу свою ладонь на его и выхожу.
– Спасибо.
Он кивает и берет мой портфель с ноутбуком и сумочку, которую ему передает Нико. Когда я пытаюсь забрать у Голиафа свои вещи, он качает головой.
– Ты получишь свои новые вещи позже. – Подняв подбородок, он жестом показывает мне через плечо. – Сначала ты нужна Боссу.
Раздраженно вздохнув, я отхожу в сторону. Нико выскользнул из машины, за ним последовал человек-чемодан.
Я поворачиваюсь и вижу Нико, теперь уже в солнцезащитных очках. Несмотря на это, тяжесть его взгляда все равно ощущается.
– Пойдем со мной.
Когда он поворачивается и направляется вверх по ступенькам, ведущим к входной двери, я кладу руку на бедро.
– Неплохо было бы время от времени просить.
Он останавливается на верхней ступеньке.
– Сейчас, профессор.
Я бросаю на него взгляд, но это бесполезно, так как он продолжает свой путь.
– Пойдемте, – Голиаф подталкивает меня вперед, постукивая пальцами по моей руке. Я отстраняюсь от его прикосновения и шагаю вперед, следуя за Нико, а гигантский человек идет за мной.
Каждый мой шаг усиливает пугающее предчувствие, закравшееся в душу.
Как только я переступлю порог этого дома, все, что я думала, что знала о своей жизни, изменится навсегда.
Третья глава
Оливия
«Твоя мамаша лезет в мои дела».
Ответ Нико повторяется шепотом в глубине моего сознания, перемежаясь с тремя вопросами:
Говорит ли Нико правду о моих родителях?
Действительно ли эта женщина – моя биологическая мать?
Какого черта она делает, что «лезет» в дела Нико?
Сохраняя бодрый темп, Нико шагает по огромному дому, отрывисто, почти как робот, произнося слова «кухня», «столовая». В мгновение ока он ведет меня по небольшой лестнице и останавливается перед дверью в спальню.
Когда я подхожу ближе, чтобы заглянуть внутрь, то поражаюсь размерам комнаты. За секунду до того, как я увидела человека с чемоданом, я заметила дверь, которая, как я предполагаю, ведет в ванную комнату. На комоде, расположенном в глубине гардеробной, он укладывает в ящик мои вещи.
Глубокий голос Нико привлекает мое внимание.
– Устраивайся. Ужин в шесть. Тогда и поговорим. – Не говоря больше ни слова, он поворачивается и уходит.
Я вхожу в отведенную мне комнату, когда мужчина заканчивает распаковывать мое белье, но оставляет ящик открытым. Темные глаза сталкиваются с моими, и выражение его лица почти граничат с издевательством, когда он тянется туда и достает черные стринги. От его ухмылки по моему позвоночнику пробегает холодок ужаса.
