Текст книги "Истина в деталях (ЛП)"

Автор книги: Р. С. Болдт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Я шепчу, как будто если не говорить на нормальной громкости, то этого промаха никогда не случится.

– Если ты позволишь мне надеть футболку, я просто…

Он поднимает меня на ноги, прижимая к своему крепкому телу и руками обхватывает меня. Я смотрю на основание его горла и заставляю себя дышать ровно. Это ошибка, вот и все.

– Оливия. – Его голос болезненный, как будто вырванный из горла, наполненного бритвенными лезвиями. Он прижимается губами к моему виску, и его голос становится более мягким. – Я не отвергал тебя, детка. – Нико вздыхает, касаясь моей кожи. – Ты богиня, слышишь? Никто не сможет отказаться от такого подарка, который ты предлагаешь. Но мне будет чертовски неприятно, если завтра ты об этом пожалеешь.

Я закрываю глаза, борясь с дрожью, когда расцветает искра надежды.

– Посмотри на меня. Пожалуйста. – Он отступает назад, движения его скованны, пока я не поднимаю на него глаза. Он смотрит на меня. – Просто я хочу, чтобы ты была уверена.

– Я уверена, – шепчу я. – Я хочу попробовать с тобой.

Он закрывает глаза, мускулы на его челюсти напрягаются, прежде чем он упирается лбом в мой лоб. Мы остаемся так, в тишине, которая окружает нас в течение долгого времени, пока он не шепчет.

– Я не заслуживаю этого подарка, но, черт возьми, не могу от него отказаться.

Он говорит это так тихо, еле дыша, что, возможно, и не собирался произносить это вслух. Прежде чем я успеваю подумать об этом, он опускает руки и отступает на шаг, его глаза встречаются с моими.

– Ты скажешь мне, как все это будет происходить. На твоих условиях.

Сорок четвертая глава

Нико

Черт меня побери. Мы празднуем ее день рождения, и вот она предлагает мне самый дорогой подарок на этой чертовой земле.

А я, как проклятый сукин сын, заставляю ее думать, что мне это неинтересно. Она ошеломила меня, и я поступил не так, как следовало.

Оливия Райт предлагает мне свое тело – женщина, которая не может заниматься сексом с мужчиной из-за ублюдка, который взял то, что не имел права брать. Ублюдок, который изнасиловал ее и оставил после себя раны, физические и эмоциональные.

Она хочет попробовать со мной. Я знаю, что она хочет проверить, сможет ли отпустить прошлое. Посмотреть, может ли секс хоть раз быть не грязным. А я уступаю, потому что я эгоистичный сукин сын.

Я должен отпустить ее прямо здесь и сейчас, но не могу. Хочу иметь возможность быть с ней, обнять ее и посмотреть, может быть, именно я смогу помочь ей проложить свой путь, который не будет изрезан шрамами прошлого.

Она возненавидит меня, когда все закончится, и мы расстанемся, но мне нужен этот момент с ней. Черт, я хочу, чтобы у меня было как можно больше моментов с ней.

– Ты скажешь мне, как все это будет происходить. Это на твоих условиях. – Я засовываю руки в карманы. – Как ты хочешь меня?

Она жестом показывает на кровать, где покрывало частично откинуто. От этого небольшого движения ее великолепные сиськи подрагивают, и мне чертовски трудно не пялиться на них. Это становится испытанием, ведь то, что, как я уже знаю, является самой сладкой киской, которую я когда-либо пробовал, прикрыто лишь маленьким клочком кружева.

– Если ты сможешь сначала откинуться на спинку кровати… – с крошечным смешком, выдающим ее нервозность, она говорит. – Вообще-то я не дошла в своих мыслях до этого момента.

Я на мгновение задумываюсь. Она должна чувствовать, что контроль в ее руках – это ключ к тому, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Мне приходит в голову идея, и я быстрыми движениями и с большим нетерпением, чем хотел бы признать, скольжу на кровать и откидываюсь на подушки.

Вскидывая подбородок, я одариваю ее высокомерной ухмылкой и прохожусь взглядом с ног до головы, задерживаясь на ее груди и ногах.

– Я не могу сосредоточиться на уроке, профессор. – Я поглаживаю ладонью свой член в брюках, который твердеет все больше, чем дольше я смотрю на нее. Ее соски напрягаются, превратившись в твердые бутоны. – Ты постоянно отвлекаешь меня своими юбками-карандашами. Но я знаю, что ты заметила меня. – Сквозь тонкую ткань я поглаживаю свой член. – Заметила, как сильно ты меня заводишь.

Ее дыхание прорывается через губы, а язык высовывается, чтобы смочить их, и ее глаза фиксируют каждое мое движение.

– Когда я смотрю, как ты преподаешь в этих юбках, которые обтягивают твою прекрасную попку, то становлюсь чертовски твердым. Не могу перестать думать об этом. – Я просовываю руку под пояс брюк и сжимаю свой ноющий член. Блядь. Я уже готов, а она даже пальцем меня не тронула. – Я думаю о том, как ты возьмешь мой член так глубоко, как только сможешь. Может быть, когда я буду в тебе, смогу сосредоточиться на уроке.

Ее грудь поднимается и опускается от затрудненного дыхания.

– Ты так думаешь?

– Да. – Я раздвигаю ноги, держа руку в штанах и поглаживая свой член. – Мне нужно, чтобы ты скакала на мне, пока не кончишь. – Она прикусывает нижнюю губу. – Да, ты непослушная, профессор, не так ли? Я не могу перестать думать о твоей киске. Будет ли она охотно скользить по моему члену? Будет ли она такой тесной, что я буду задыхаться?

Она скользит рукой по своей груди и пощипывает сосок. Господи, блядь.

– Да, у моего профессора такая нуждающаяся киска, не так ли? Ей нужно, чтобы я ее успокоил. Ей нужно, чтобы мой большой член вошел в нее очень сильно и глубоко, заполнив до отказа. – Я сжимаю свой член в кулаке, кончик высовывается за пояс, смазка течет к основанию моего живота. – Вам лучше подойти сюда и заставить меня обратить на себя внимание, профессор.

Голос у нее хриплый, глаза наполнены возбуждением.

– Прежде чем я соглашусь на что-то, сначала мне нужно это увидеть.

Ах, черт, да. Я ослабляю пояс, сдвигая его ниже на бедрах, и выпускаю член на свободу. Сжимаю его в кулаке, и, когда делаю два медленных толчка, она всхлипывает.

– Да… все, что тебе нужно сделать, это сесть на него и сделать так, чтобы он почувствовал себя лучше, и я обещаю, что позабочусь о тебе.

Она быстро двигается, встает коленями на кровать и переползает на мои бедра, слегка покачивая этими восхитительными сиськами. Черт побери, если она не является воплощением гребаной влажной мечты.

– Тебе придется снять с меня трусики.

Наши глаза встречаются, и мой пульс подскакивает до небес. Пока она стоит на коленях, я просовываю пальцы под кружево и спускаю ткань по ее бедрам. Снимаю их до конца, а она отбрасывает их в сторону.

Когда Оливия опускает свою голую киску и устраивается на мне, я почти теряю способность дышать. Черт возьми, она – самое великолепное создание на этой проклятой земле.

– Твое задание – сделать мне приятно. – Ее тон, я уверен, тот, который она обычно использует для своих студентов, и, черт возьми, если это не заводит меня еще больше. – Заставь меня забыть, как это неправильно. – Она тянется к моему члену, и я шумно выдыхаю, когда она берет меня в свою крепкую хватку. – Заставь меня забыть, что ты мой ученик.

– Да, мэм. – Я накрываю ее руку своей и направляю ее, чтобы она дрочила мне мучительно медленными движениями. Потянувшись вверх, я провожу большим пальцем по ее напряженному соску, и она выгибается навстречу моим прикосновениям. Я пощипываю твердые вершинки, а затем провожу кончиками пальцев по ее гладкому животу и вниз между бедер.

Скользя по ее влажным губам, я стону.

– Ах, черт, профессор. Вы позволите мне это сделать? Вы позволите мне глубоко войти в свою сладкую киску?

Я погружаю в нее два пальца по костяшки и наблюдаю за ней, оценивая реакцию на любой признак того, что ее триггерит, или она не получает удовольствия. Когда ее голова откидывается назад, тело выгибается дугой, демонстрируя великолепные сиськи, а в глазах не остается ни тени сомнений, мне становится немного легче дышать. Когда я проталкиваю пальцы глубже, мой член дергается в ее руке от того, как приятно ее влажная киска ощущается на моих пальцах. Я ввожу и вывожу их, а ее рука замирает, неуклюже поглаживая меня, а затем возобновляет равномерные движения.

– Вот так. Поработай с моим членом еще. Может быть, ты все-таки не такая уж невинная, профессор, а? Мои пальцы глубоко в этой шаловливой киске, пока ты мне дрочишь. – Ее рука сжимается вокруг моего члена, и я скольжу пальцами вверх, чтобы ущипнуть ее клитор.

От ее громкого вздоха у меня трясутся бедра. Проклятье, никогда еще меня не подводили к краю так быстро. Зажимая ее клитор между пальцами, я двигаюсь по кругу.

– Нико, – задыхается она. – Ты мне нужен.

– Я здесь, детка. Бери все, что тебе нужно.

Глаза стекленеют от вожделения, соски становятся розовыми и напряженными, и она опускается. Когда мягкие губы ее киски касаются головки моего члена, я напрягаюсь.

– Черт. – Я выдавливаю слова из себя сквозь стиснутые зубы. – Нужен презерватив.

Она замирает, румянец поднимается по ее верхней части груди и щекам. Когда ее губы раздвигаются, я прерываю то, что, я уверен, будет ее признанием в том, что она забыла о защите. Это гребаный комплимент, что она потеряла голову и забыла. Что она не думала ни о чем, кроме меня и моего члена.

– Не надо. – Я на мгновение задерживаю на ней взгляд. Когда она слегка кивает в знак понимания, я тянусь к прикроватной тумбочке, чуть не срывая ящик с петель в спешке, чтобы взять ленту презервативов. Отрывая один, я разрываю его, бросая обертку на пол, и раскатываю латекс по всей длине своего члена.

Я ищу ее лицо.

– Не торопитесь, профессор. Все, что вам нужно, я… О, черт. – Такая жаждущая меня, она скользит вниз, принимая мой член в свой влажный жар, дюйм за дюймом.

Мои руки взлетают к ее бедрам, и когда мои пальцы касаются этих шрамов, я с благоговением провожу по ним большим пальцем. Потому что это знак того, что она, блядь, выжила. Что она сильнее, чем ей кажется.

Наблюдая за ее движениями, за затуманенными похотью глазами, за темными волосами, развевающимися и дразнящими ее лицо, я едва не кончаю. Она так чертовски красива.

– Черт, детка. Оливия. Господи. Ты так охуенно хороша. – Я подавляю желание сделать жесткий толчок вверх, потому что ей нужно привыкнуть ко мне. Чтобы растянулась вокруг моего члена, потому что она не испытывала этого уже много лет.

И, черт возьми, если это не пробуждает во мне пещерного собственника. Зная, что мой член – первый за много лет, и она выбирает его.

Она выбирает меня.

Я изо всех сил стараюсь сдерживаться, позволять ей вести шоу так, как ей нужно. Контролировать. Я хочу, чтобы она исцелилась. Не могу дать ей ничего другого, но если я могу дать ей это, то я, черт возьми, попытаюсь.

Когда она опускается до конца, моя грудь вздымается, и я смотрю на нее, отчаянно пытаясь втянуть кислород в легкие. Ее глаза закрыты, голова откинута назад, дыхание вырывается через приоткрытые губы.

Должно быть, она чувствует мой взгляд, потому что ее глаза открываются, и она смотрит на меня, ее губы растягиваются в маленькой улыбке. Но эта улыбка совсем другая, она заставляет меня чувствовать себя так, словно кто-то залез внутрь меня и скрутил мои внутренности в тугой узел.

Это улыбка победителя. Она чувствует вкус того, что находится по ту сторону, и для нее это сладкое достижение, потому что теперь она знает. Знает, что есть нечто большее, что она может получить большее, и ее уже не сдерживает прошлое.

Для меня это горькая сладость, но, по крайней мере, я знаю, что в какой-то мере помог ей. Что я сделал что-то хорошее среди всего этого дерьма, под которым я похоронен.

Запускаю пальцы в ее волосы, притягиваю ее рот к своему, но не целую ее. Нет, пока не целую. Я захватываю ее нижнюю губу между зубами и нежно оттягиваю, наслаждаясь ее стоном.

– У моего профессора такая нуждающаяся киска. – Я двигаю бедрами, поднимаясь вверх, и она всхлипывает мне в рот. – Ты хочешь, чтобы я успокоил эту боль, не так ли? Тебе нужен мой большой член очень глубоко? – ухватившись одной рукой за ее бедро, я притягиваю ее вниз при каждом толчке вверх.

– Нико, – стонет она, и, черт возьми, становится все более и более влажной. – Еще. Пожалуйста.

– Тебе нужно больше? – я ввожу член еще глубже, прижимая ее к себе. – Поласкай эту сладкую киску, детка.

Направляя ее руку к месту напротив основания моего члена, по ее стонам я понимаю, что в тот же миг она получает то, что нужно ее маленькому клитору. От этого звука вожделение во мне вспыхивает еще сильнее, и мой член утолщается внутри нее.

– Я заполняю тебя так, как нужно?

Сорок пятая глава

Оливия

«Я заполняю тебя так, как нужно?»

Грязные слова Нико в сочетании с тем, что он позволяет мне взять все в свои руки, вызывают во мне пьянящий прилив возбуждения и силы.

Упираясь ладонями в его плечи, я двигаюсь над ним, возбуждение распространяется по моим венам, как лесной пожар. Поднимаясь вверх и ритмично покачивая бедрами, он дает мне именно то, что я хочу, с каждым толчком своего члена.

Он сжимает в руке тяжелую грудь, мозолистые подушечки его пальцев нежно прикасаются к моей коже. Когда он прижимается к одному соску, глубоко засасывая его в свой горячий рот, я становлюсь еще более влажной, и мои внутренние мышцы сжимаются вокруг него.

Стоны Нико в мою грудь звучат мучительно.

– Оливия.

Когда его зубы нежно царапают твердый кончик, а затем он проводит по нему языком, я поддаюсь неумолимой потребности своего тела. Резкий вздох вырывается из моих губ, и мой язык высовывается, чтобы смочить их, пока я двигаюсь вверх и вниз по его твердому члену. Наши взгляды встречаются, и его глаза блестят от вожделения.

Другой рукой он обхватывает мою задницу, побуждая меня продолжать двигаться. Его слова прерывистые между влажными поцелуями моей груди.

– Ты должна все контролировать, не так ли, детка? – его губы прокладывают дорожку к центру моей груди. – Да, я понимаю тебя. Что тебя заводит. Я дам тебе то, что тебе нужно.

Его мозолистый большой палец опускается вниз, чтобы погладить мой клитор, и я выгибаюсь от его прикосновения.

– Ах, черт, профессор. – Когда он сжимает мою плоть между большим и указательным пальцами, потягивая, из моего горла вырывается рваный крик.

– Черт возьми, – стонет он. Его толчки становятся все более резкими и отчаянными, дыхание вырывается из приоткрытых губ. – Не могу… блядь… насытиться тобой.

Я неистово скачу на нем, мои руки обхватывают его мускулистые плечи.

– Нико, – задыхаюсь я.

Его глаза почти обжигают меня, такие горячие от потребности, пока он продолжает ритмично двигать пальцами по моему клитору.

– Тебе нужно больше, детка? Возьми это, черт.

Мощными толчками вверх, от которых у меня перехватывает дыхание, он заставляет мое зрение расплываться. Мои пальцы крепче сжимают его плечи.

– Я твой, Оливия. – Его хриплый голос скользит по моей коже, челюсть сжата, глаза прикрыты от удовольствия, когда я двигаюсь на нем. – Весь твой.

Глаза закрываются, я выгибаюсь и раскачиваюсь на нем с отчаянной, безумной потребностью. Он снова щиплет мой клитор, и мои ноги дрожат. Я так близка, но освобождение все еще недосягаемо.

Когда его выдох касается моих ключиц, я понимаю, что мне нужно. Мои глаза распахиваются, чтобы встретиться с его глазами, и он все понимает.

– Я твой, – повторяет он, и голос звучит так, будто он проходится по толстому гравию. Мышцы на его животе напрягаются и пульсируют.

И я беру. Я соединяю наши губы, мы сливаемся в поцелуе, грязном и пропитанном плотской потребностью. Наши губы смыкаются, языки проникают внутрь, чтобы утолить голод друг в друге.

Нико еще сильнее надавливает на мой пульсирующий клитор, доводя меня до исступления. От его прикосновений непреодолимая потребность наполняет мои вены, они бурлят, а тело напряжено. Когда он вдруг резко поднимается вверх, всаживая в меня свой невероятно твердый член, наслаждение разгорается внутри.

Мои внутренние мышцы сжимаются и пульсируют вокруг него, когда наступает оргазм, и дыхание вырывается горячими порывами, пока я догоняю свою разрядку. Он качает бедрами, вгоняя и вынимая свой член, и я чувствую, как он становится все толще. Еще один глубокий толчок – и он отрывает свой рот от моего и с хриплым стоном зарывается лицом в мою шею.

– Оливия. – Мое имя произносится с тяжелым выдохом, но с таким благоговением, что у меня глаза становятся влажными.

Нико Альканзар дает мне то, что не мог дать ни один другой мужчина. Никогда еще ни один мужчина не обладал таким терпением по отношению ко мне, позволяя мне быть главной. Это всегда оборачивалось тем, что они обижались на меня за то, что я медленно продвигаюсь в интимной жизни, и в конце концов совсем отказывались от меня.

Этот человек помогает мне обрести силу, скрытую глубоко под слоями неуверенности в себе и последствиями акта насилия, совершенного надо мной много лет назад.

Но он мне дает не только это.

Он переворачивает нас на бок, все еще тесно соединенных, обхватывает меня руками и прижимает к себе. Наше учащенное дыхание эхом отдается в тихой комнате. Он откидывает мои волосы со лба и нежно целует влажную кожу.

Когда он продолжает обнимать меня, я понимаю, что он дает мне возможность увидеть доброе сердце, скрытое под маской жестокого и безжалостного преступника, которым он становится.

Теперь уже не важно, что он за человек, потому что я не в силах это отрицать.

Я безоговорочно влюблена в Нико Альканзара.

Сорок шестая глава

Оливия

Беря портфель с ноутбуком и сумочку, я успеваю сделать всего два шага к двери своего кабинета, как роняю свои проклятые ключи. Черт побери. Это один из тех дней – один из тех дерьмовых понедельников, когда я роняю почти все, что попадает мне в руки.

Причина моей неуклюжести в том, что мой мозг все еще полностью занят мыслями о произошедшем этой ночью. Утром Нико затащил меня в душ, намылил волосы шампунем и тщательно вымыл. Я ожидала, что он захочет пойти на еще один круг, но нет. И совместный душ показался мне странно… естественным.

В тот момент, когда поднимаю с пола ключи, за моей открытой дверью появляется тень, и я думаю, что это Голиаф. Наверное, он обладает экстрасенсорными способностями, потому что мой план состоит в том, чтобы уйти отсюда на несколько минут раньше и успеть выпить столь необходимый кофе до его прихода. Кафедра почти пуста, и обе секретарши сегодня отсутствуют – одна заболела, а у другой дела.

– Откуда ты знаешь, что я…

Я останавливаюсь при виде скучных кроссовок, выглядывающих из-под брюк цвета хаки. Окидывая взглядом мужчину, стоящего в дверном проеме, я выпрямляюсь, сохраняя спокойное выражение лица, и крепко сжимаю в кулаке ключи.

Он заходит внутрь, закрывает дверь моего кабинета и прислоняется спиной к твердой поверхности. Его внешность резко отличается от элегантно одетого мужчины из клуба в ночь моего дня рождения. Того, кто завязал со мной разговор на балконе.

Волосы аккуратно зачесаны на левую сторону, кажется, он использует чуть больше геля, чем нужно, чтобы удержать их на месте. Этот человек воплощает в себе стереотип ботаника, ассистента преподавателя: на шее болтается шнурок с университетским удостоверением, к длинному ремешку прикреплены две ручки. На красивом лице слегка кривовато сидят очки, рубашка-поло заправлена в бесформенные брюки цвета хаки, а ремень сумки-мессенджера пересекает грудь.

Несмотря на то, что он не носит оружия, я все равно чувствую в его лице угрожающую враждебность, которая заставляет меня насторожиться. Руки он держит в карманах, принимая расслабленную, непринужденную позу, но я знаю, что это только видимость. Его тело практически вибрирует от напряжения.

– Зачем ты здесь?

– Я хочу знать, что у тебя за дела с Нико Альканзаром.

– Почему? – спокойно отвечаю я, ставя сумочку и портфель на один из стульев напротив своего стола.

Рот мужчины кривится, но не от удовольствия. Его холодный взгляд подтверждает это.

– Не прикидывайся дурочкой, Райт.

В его тоне слышится укор, но я сохраняю невозмутимый вид.

– Я бы не стала спрашивать, зачем ты здесь, если бы знала ответ.

Он вынимает руки из карманов и скрещивает их на груди. Язык его тела ясен. Он чувствует необходимость защитить себя, выстроить оборону.

Его черты лица становятся жесткими.

– Прекрати это дерьмо. Какого черта ты выставляешь себя на всеобщее обозрение? Да еще и перед самым крупным наркодилером в США? Потому что ты практически трахнула его на танцполе той ночью.

Его слова действуют на меня как резкая пощечина, и я прищуриваюсь, глядя ему в глаза.

– Следи за своим тоном, – мои глаза на мгновение метнулись к его идентификационному значку, – Чарли. Многих обижает, когда ТА так грубо разговаривает с профессором.

Сжимая челюсти, он отходит от двери, и его ноги быстро преодолевают разделяющие нас несколько футов. Благодаря моим каблукам мы оказываемся почти лицом к лицу, и я благодарна им за это. Его глаза впиваются в мои, пылая гневом.

– Ты можешь думать, что знаешь, что делаешь, но это не так. Ты ни черта не понимаешь. – Его брови опускаются еще ниже, и следующие слова он произносит сквозь стиснутые зубы. – Тебе нужно прекратить сейчас же.

Подозрение пробивает себе дорогу сквозь гнетущий осадок гнева, в котором я погрязла. Я поднимаю брови и опираюсь рукой на спинку одного из стульев. Непринужденная, не угрожающая поза.

– Почему?

Он недовольно сжимает рот в линию и с отвращением качает головой.

– Мы оба знаем, что ты дилетант. Если ты не выйдешь из этого сейчас, то станешь очередной жертвой своей матери.

Что? Я прищуриваю глаза, подозрение захлестывает меня, и мой тон становится жестким.

– Что ты знаешь о моей матери?

Он делает такое лицо, как будто разговаривает с имбицилом.

– Как будто тебе нужно, чтобы я рассказал о Сантилья. – Его тон зловеще мрачнеет, а глаза с гневом впиваются в мои. – Уходи, Райт. Оставь Альканзара. Иначе в следующий раз она заставит их целиться в тебя.

Ярость вырывается наружу и пробивает плотину, которую я сдерживаю. Я говорю тихо, но в моем голосе звучит смертельное обещание.

– Ничего не выйдет. Я никогда ни от чего не отказываюсь. И пойду до конца.

Ни один из нас не отводит глаз. Захваченные жестоким противостоянием, мы оба отказываемся сдвинуться с места.

Раздается стук в дверь, знакомый тяжелый стук большой, мускулистой руки, и я бросаю острый взгляд на мужчину, который не подает никаких признаков того, что собирается двигаться. Это игра власти, в которой я отказываюсь проигрывать. Я не буду обходить его стороной.

Он на моей территории. Пришел без приглашения. Он пришел сюда, чтобы запугать меня.

Я ни за что на свете не поддамся на это.

– Профессор? – окликает Голиаф, и я понимаю, что он чувствует, что что-то не так.

Обращаясь к мужчине, который все еще не двигается с места, я тихо шиплю.

– Если ты хочешь сохранить лицо красавчика, советую тебе двигаться, пока человека за этой дверью не расстроило твое присутствие.

Он хмыкает и начинает поворачиваться, но в последний момент передумывает. Тыкая пальцем в центр моей груди, он приближает свое лицо к моему, наши носы почти соприкасаются, а изо рта пахнет несвежими сигаретами.

Его слова звучат тихо, но в них скрыта ярость, подобной которой я никогда не видела.

– Я наблюдаю за тобой, Райт. Ты делаешь неправильный выбор. Попомни мои слова, ты сгоришь в огне.

Не успеваю я произнести ни слова, как он уже стоит у двери и распахивает ее, натягивая назад свой образ. Обращаясь к человеку, стоящему у входа в мой кабинет, он говорит.

– Извините.

Голиаф недоверчиво смотрит на него, затем отступает совсем немного. Я чуть не рассмеялась, когда это чудовище едва сдвигается с места, заставляя другого повернуться боком, чтобы проскользнуть мимо него.

Чарли останавливается и с тоской смотрит на меня, и я уже знаю, что именно он собирается использовать.

– Извините за беспокойство, профессор. Надеюсь, он хорошо заботится о вас.

Я вежливо киваю и улыбаюсь.

– Никаких обид. – Может, это и было умным прикрытием для его визита, но от этого он не становится меньшим мудаком.

Как только он исчезает из поля зрения, Голиаф обращает свой взор на меня, и я почти теряю контроль над тем, что заставляет меня держаться с начала этого визита. Выражение его лица озабоченное, пронизанное потребностью защитить, оно говорит мне, что если я упомяну, что этот человек хоть как-то меня побеспокоил, он догонит его и выбьет из него все дерьмо.

Или еще хуже.

– Все в порядке, профессор?

Когда я отвечаю, мой усталый вздох ничуть не притворный.

– Я уже хочу, чтобы этот день закончился.

Чем глубже я погружаюсь, тем сильнее увязаю. Все больше вовлекаюсь в эту странную и приятную динамику, которая складывается между Голиафом и Нико. Границы ранее четко очерченных, резко вытравленных черных линий, которым я следую всю жизнь, размываются. Теперь они выглядят так, будто на них упала капля воды, сделав чернила водянистыми и заставив их растечься, потерять четкость формы.

Противоречия окружают меня со всех сторон. Я знаю, что мне следует делать. Что я должна делать. И хотя множество вопросов все еще проносится в моем мозгу, я также не могу отрицать, что мой выбор способен уравнять все… и всех.

В том числе и меня.

Сорок седьмая глава

Оливия

Вечер четверга

– О, вау. – Это все, что я могу сказать, глядя на чудовищное здание, расположенное в конце частной дороги на Ки Бискейн. Оно настолько велико, что не сравнится с особняком Нико, а это говорит о многом, учитывая, что его особняк точно заслуживает внимания.

– У Мэнни неплохие апартаменты, да? – Нико смотрит на меня, пока Голиаф въезжает на широкую подъездную дорожку.

– Типа того. – Огромный двухэтажный особняк возвышается над заливом. Он просто великолепен, и я с нетерпением жду возможности увидеть его изнутри.

Нико переплетает свои пальцы с моими и слегка сжимает мою руку.

– Я должен волноваться, что ты бросишь меня ради парня с такой недвижимостью?

Я удивленно смеюсь – не из-за его вопроса, а из-за скрытого напряжения в его словах. Отрывая взгляд от вида дома его делового партнера, а судя по его легкому тону, и друга, я сосредотачиваюсь на Нико.

Обвожу взглядом его четкую линию челюсти, резкие скулы, смуглую загорелую кожу. Это лицо человека, которого я знаю и люблю, несмотря на его жизненный выбор.

– Ты видел размеры моей квартиры. Думаю, понятно, что для меня размер не имеет значения. – Через секунду я запоздало понимаю, как могут быть истолкованы мои слова, и морщусь.

Голиаф едва сдерживает смех.

Нико улыбается мне, и это так по-мальчишески и беззастенчиво, что у меня от волнения сжимается горло.

– Итак, профессор, я надеюсь, что ты не станешь сравнивать размеры.

Я закатываю глаза от смеха.

– Ты ужасен.

Голиаф останавливает машину на тридцатифутовой крытой площадке, ведущей к входу в дом. Он выходит из машины, чтобы передать ее парковщику, но Нико не делает никаких движений, чтобы выйти. Вместо этого он устремляет свой взгляд на меня, выражение его лица решительное, но пропитанное нежностью. Он подносит мою руку к губам, целует ее в тыльную сторону и шепчет.

– Ты заставляешь меня хотеть это изменить.

Я едва успеваю моргнуть, как он уже выходит из машины. Огибает ее, отмахивается от парковщика, прежде чем помочь мне выйти. Стоя у двери, он протягивает мне руку, и я вкладываю в нее свою. Он направляет меня к входу в дом, прикладывая ладонь ниже талии.

– Надо поговорить о делах, но я обещаю, что не задержусь.

Я киваю.

– Я понимаю. – Оглядываясь по сторонам, когда дворецкий вводит нас в поместье, я шепчу. – А она узнает о том, что я здесь с тобой?

Он замолкает, и я внутренне порицаю себя за это. За то, что прерываю момент, который мы разделяем. Он отвечает отрывистыми словами.

– Да. Она узнает.

Вдыхая для успокоения, я поднимаю подбородок, пока он ведет нас ближе к массе гостей, собравшихся внутри.

– Хорошо. Я готова.

Нико замедляет шаг и поворачивается, его брови нахмурены, рот напряжен. Но что бы он ни хотел сказать, его прерывает мужской голос, окликающий его по имени.

К нам приближается мужчина, которому, по моим прикидкам, около шестидесяти лет. Мимические морщинки от частого смеха на его лице в сочетании с широкой, приветливой улыбкой создают впечатление, что он старается радоваться жизни.

Он одет в белую рубашку, которая прекрасно контрастирует с его сильно загорелой кожей, первые две пуговицы расстегнуты, а черные брюки идеально отглажены. Он всего на несколько сантиметров ниже Нико.

– Нико, – практически мурлычет он с сильным кубинским акцентом. Затем берет руку Нико в свою и притягивает его к себе, чтобы крепко обнять. – Рад снова видеть тебя, мой дорогой амиго.

– Мэнни. – Глаза Нико улыбаются, и становится ясно, что эти два человека – хорошие друзья. – Всегда рад.

Когда мужчина поворачивается ко мне, его мегаваттная улыбка сходит на нет. Выражение его лица становится почти… затравленным. В замешательстве я смотрю на Нико, который вскидывает брови, как будто он не менее озадачен реакцией своего друга.

– Мэнни? – спрашивает он.

Как будто кто-то щелкает выключателем, пожилой мужчина выходит из транса, в котором находится, и смотрит на меня со странным нежным выражением.

Кладя руку на середину груди, он драматически распахивает рот, а его улыбка становится еще шире.

– Прошу прощения, но кто эта изысканная красавица, которую ты привел в мой дом?

– Это Оливия Райт. – Гордость наполняет голос Нико, когда он поправляет себя. – Профессор Оливия Райт.

Мэнни протягивает руку, и когда я кладу свою, он накрывает ее другой ладонью.

– Приятно познакомиться. Меня зовут Мануэль, но друзья зовут меня Мэнни. А теперь расскажи мне, дорогая… – глаза искрятся юмором и озорством, он заговорщицки понижает голос. – Как ему удалось подкупить такую красивую и умную женщину, чтобы она сопровождала его сегодня вечером?

На челюсти Нико напрягается мускул. Я бы не заметила этого, если бы не бросила в его сторону веселый взгляд. Правда о том, почему я с ним, беспокоит его, но он не предпринимает никаких усилий, чтобы решить эту проблему. Чтобы освободить меня от этой ситуации.

Внешне Нико выглядит спокойным, уверенным в себе человеком.

– Взятки не нужны. – С безупречной легкостью он перехватывает мою руку и вынимает ее из руки Мэнни. Беря мою руку под свой локоть, он по-хозяйски накрывает ее ладонью. – Но если бы понадобилось, то будь уверен, я бы задействовал все ресурсы для этого.

Глаза Мэнни загораются, и он сияет ярче, чем солнце Майами в жаркий летний день.

– Я счастлив это видеть. – Его взгляд мечется между нами, губы раскрываются, но, прежде чем он успевает заговорить, кто-то позади нас привлекает его внимание. – О, прошу меня извинить. Увидимся через некоторое время. – Мэнни бросает на меня последний взгляд, и его глаза становятся мягкими. – Не позволяй ему увести тебя сегодня вечером, пока у нас не появится возможность поболтать, por favor.