Текст книги "Истина в деталях (ЛП)"

Автор книги: Р. С. Болдт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Тень, промелькнувшая над моим столиком, заставляет меня поднять глаза, я уже готова отказаться от очередного предложения официантки выпить.

Вот только это не моя официантка.

– Тяжеловатое чтение для субботы, – с улыбкой говорит она, сжимая в руках несколько меню. На первый взгляд, я думаю, что она завязывает дружескую беседу, чтобы скоротать время между рассадкой клиентов. Только через секунду я узнаю ее.

Ее появление с идеально уложенными светлыми волосами и в униформе официантки не вызвало бы у меня никакого узнавания, если бы не нечто другое.

Ее голос. Это та самая женщина, которая дала мне некролог в тот день в кафе.

Бесстрастно, с вежливой улыбкой я пожимаю плечами.

– Профессиональное развитие никогда не заканчивается.

– Ах, да. – Она оглядывается по сторонам так, чтобы не показаться подозрительной, и я уверена, что она отработала этот прием до совершенства, после чего возвращает свое внимание ко мне. То, как она меня разглядывает, вызывает жутковатое ощущение, словно она видит меня насквозь и выведывает все мои секреты. Понижая голос, она говорит.

– Воскресенье будет трудным.

Я прищуриваюсь.

– На чьей вы стороне?

Уголок ее губ подрагивает.

– На своей. Но я узнала обо всем этом, – она небрежно машет рукой, – и решила немного покопаться. – Я изучаю ее черты и замечаю, что цвет глаз у нее ненастоящий. Зеленый цвет слишком яркий. – Ты самая невинная во всем этом, не так ли? И все же пытаешься создать видимость, что это не так.

Я выжидаю, а она вздыхает, как будто я ее разочаровала.

– Ты не позволила случившемуся в колледже помешать тебе стремиться к высоким целям и получить свою нынешнюю работу, поэтому я не ожидаю, что ты поставишь это под угрозу сейчас. Но напомнить об этом стоит. Будь готова в воскресенье, Оливия.

Черты ее лица становятся жесткими, губы поджаты.

– Никто не будет играть по правилам, и когда все случится, каждый будет действовать в соответствии со своими интересами.

Она поворачивается, чтобы уйти, но я успеваю спросить.

– Почему ты дала мне тот некролог?

Когда ее глаза встречаются с моими, они кажутся почти незащищенными, а ее слова произносятся с неожиданной мягкостью.

– Потому что все мы заслуживаем знать правду.

Женщина пробирается мимо столиков и кабинок, и я теряю ее из виду. В голове крутятся ее слова. Мы все заслуживаем того, чтобы знать правду.

– Спасибо, что разрешил мне заглянуть в офис, Маркус. Извини, что пришлось сделать еще одну остановку.

Мужчина что-то бурчит в ответ, но я надеюсь, что он ничего не заподозрил в моей неожиданной просьбе. К счастью, он не спрашивает о женщине, которая остановилась у моего столика. Поскольку общение было коротким, и она казалась одной из официанток, я полагаю, что это не вызвало у него никаких подозрений.

Если Нико что-то заподозрит в моей просьбе заглянуть в кабинет, я скажу, что решила подкорректировать свои планы занятий. Это вполне правдоподобная причина, чтобы забрать необходимые материалы из своего кабинета.

Но это не все, что я планирую сделать.

Я набираю номер, который запомнила, и жду, когда кто-нибудь возьмет трубку. Звонок длится так долго, что я бросаю раздраженный взгляд на запертую дверь своего кабинета, наполовину ожидая, что Маркус кулаком вот-вот ударит по ней и прикажет мне выйти.

Когда кто-то, наконец, отвечает на звонок, мои плечи опускаются в облегчении.

– А, mi hija. Чем обязана?

Я не трачу время на бесполезные любезности, а сразу перехожу к делу, в моем тоне звучит настоятельная просьба.

– Я могу обеспечить устранение других игроков, чтобы ты могла войти в дело и взять на себя все операции.

В ее голосе жадный интерес смешивается с подозрением.

– И как же ты это сделаешь?

– Вот тут-то и пригодятся мои таланты. – Я делаю паузу. – Но я хочу кое-что взамен.

Она хихикает.

– И чего же ты хочешь? Денег?

– Нет. Я хочу возможность быть рядом с тобой. Гордо стоять вместе с тобой, когда мы выведем Альканзара и его людей из игры. – Мой голос наполнен эмоциями, когда я понижаю голос. – Я хочу быть частью семьи. Настоящей. – Делая многозначительную паузу, я тихо добавляю. – С тобой.

Я угождаю ее самолюбию и использую Нико как рычаг, чтобы заманить ее. Чтобы гарантировать, что она придет в воскресенье, мне нужно завоевать ее доверие.

Тишина встречает мои слова, но я не паникую. Поскольку знаю, что зацепила ее. Я нажимаю на все ее кнопки, гарантируя, что она будет думать о моем отце, который отверг ее преступные амбиции. О человеке, который забрал меня у нее и поручил воспитание другим.

Как только она отвечает, ее голос совсем не такой едкий и высокомерный, которым она обычно разговаривает. Вместо него – более мягкий тон.

– Mi hija, – вздыхает она. – Я давно мечтала об этом.

Я ненадолго закрываю глаза и смотрю на часы на стене. Затем спокойно рассказываю Джоанне Сантилья, La Madre de la Muerta, крупнейшему конкуренту Нико, которого он хочет устранить, о деталях следующей поставки и о том, кто будет ее курировать.

Позже я тихо сижу на заднем сиденье, пока Маркус везет меня обратно к Нико. Мои внутренности скручиваются от боли и сожаления, когда я понимаю, что его дом стал домом и для меня. Мне здесь комфортно. Я с нетерпением жду каждую ночь, чтобы увидеть Нико, заснуть рядом с ним и проснуться в его объятиях.

Завтра все изменится. Я не просто войду в логово льва. Нет, я окажусь в центре ожесточенного соперничества, где поджидают предатели.

Пусть я иду в одиночку, но, по крайней мере, знаю, что буду придерживаться первоначального плана.

Независимо от того, насколько сильно это разорвет мое сердце.

Пятьдесят шестая глава

Нико

Субботний вечер

– Не нужно ничего этого, красавица. – Прислонившись к дверному косяку хозяйской ванной комнаты, я наблюдаю за тем, как Оливия наносит макияж.

С темными тенями для век ее глаза выглядят более яркими, и я вижу, как она смотрит на меня в зеркало.

– Да ты дамский угодник. – Она переключает внимание на свою косметичку, роется в ней в поисках чего-то, и, не поднимая глаз, бормочет. – Держу пари, ты говоришь это всем женщинам.

Странное ощущение наполняет мою грудь.

– Почему ты так говоришь? Ревнуешь?

Она закатывает свои красивые глаза и наклоняется к зеркалу, чтобы нанести тушь.

– Скажи мне, что ты не хочешь, чтобы твоему эго польстили. – В ее тоне чувствуется юмор, но это все равно не ответ.

Я жду, пока она закончит, прежде чем подойти к ней сзади и поцеловать в обнаженное плечо.

– Похоже, что ты ревнуешь. Это значит, что я для тебя что-то значу, верно?

Я наклоняю голову, показывая на ее косметику на стойке.

– Я не вру, когда говорю, что тебе все это не нужно. Если честно, то без макияжа ты мне нравишься больше. – Уголок моих губ подрагивает. – И в моей рубашке.

Выражение ее лица меняется на такое, какого я никогда раньше не видел. Это… ад. Как будто я только что подарил ей самое большое на свете кольцо с бриллиантом, ее глаза светятся счастьем, а на губах играет довольная улыбка.

Она поворачивается ко мне лицом и обнимает меня за шею.

– Значит, мне надо переодеться?

Я ухмыляюсь.

– Нет. Сегодня вечером у нас заказан столик. Хочу пригласить свою женщину отпраздновать.

На ее лице написано любопытство. Я борюсь со своей интуицией, которая говорит мне, что это нездоровый интерес, в то время как мое чертово сердце говорит обратное.

– Что мы празднуем?

Я притягиваю ее к себе и наклоняю голову, чтобы слегка провести губами по ее влажным розовым губам.

– Ты. Я. – Проводя пальцем по ее лбу, где челка встречается с темными бровями, я запоминаю, как она выглядит. Беззащитная. Красивая.

Моя.

Конечно, реальность возвращается с гребаной местью. Слова словно застревают у меня в горле.

– Это преждевременное празднование, потому что завтра вечером будет завершена кое-какая сделка.

Отступая назад, я отворачиваюсь, потому что, черт, сегодня вечером я хочу проигнорировать все остальное и просто быть с ней. Не обращать внимания на свои инстинкты.

– Я буду ждать тебя в холле, профессор.

Успеваю сделать лишь шаг, как она окликает меня мягко, но со скрытой настоятельностью в тоне.

– Нико?

– Да?

– Я… – она осекается, и мои легкие замирают на миллисекунду, прежде чем она заканчивает, – Я хочу поблагодарить тебя. За то, что ты нашел время, чтобы провести его со мной сегодня вечером.

Черт меня побери, если я не надеялся, что она закончит по-другому.

Разочарование охватывает меня, отправляя в чертову спираль самообвинения. На какую-то долю секунды я понадеялся, что ее ответ будет каким-то другим.

Нико, я люблю тебя.

– Сегодняшний вечер был идеальным. – Она улыбается мне с пассажирского сиденья автомобиля, когда я въезжаю на подъездную дорожку. Остановившись под крытым навесом у входа в дом, я выключаю зажигание и беру ее руку в свою.

– Когда я с тобой, то чувствую себя чертовски идеально.

Ее глаза смягчаются, а улыбка… Черт побери, если эта прекрасная улыбка не заставляет меня запомнить ее прямо сейчас.

– Давай проведем тебя внутрь, профессор. Уже поздно. – Я выскальзываю и огибаю машину, чтобы помочь ей выйти. Ведя ее в дом, я не могу отпустить руку Оливии. Ее нежные пальцы так идеально переплетаются с моими, когда мы направляемся в нашу спальню.

Эта женщина лишает меня дыхания и в чертовски сексуальном платье с макияжем, и в тренировочной одежде. Но чего я действительно жду, так это ее вида в одной из моих футболок и без макияжа. Когда она позволяет мне видеть ее такой… Я испытываю просто адское желание сделать ее своей снова и снова.

Когда мы готовы лечь в постель, она сворачивается калачиком рядом со мной, прижимаясь щекой к моей груди. Сейчас мне достаточно просто перебирать пальцами пряди ее волос и ощущать ее тело рядом со своим.

– Нико? – тихо спрашивает она.

– Хм?

– Как ты думаешь, мы могли бы уехать куда-нибудь? Только вдвоем? – она поднимает голову и смотрит на меня, выражение ее лица полно надежды. – Чтобы немного отвлечься от всего этого?

Если бы я мог избежать тикающей бомбы с часовым механизмом, то сделал бы это. Я бы с радостью зарыл голову в гребаный песок, чтобы провести с ней больше времени. Но я не могу.

– Когда все успокоится после этой большой сделки, может быть, мы сможем… – я замолкаю, как только понимаю, что, черт возьми, говорю. Черт. Я не в том положении, чтобы давать обещания или даже намекать на них.

Что-то мелькает в ее взгляде – беспокойство? Нервозность? Но она вмиг исчезает, сменившись ласковым теплом, с которым я уже успеваю познакомиться.

Она наклоняет голову и целует меня в центр груди, и, клянусь, это оседает глубоко внутри меня.

Сглотнув нарастающий ком в горле, я притягиваю ее к себе. Другой рукой обнимаю ее лицо, проводя большим пальцем по изгибу ее щеки.

– Ты моя женщина. Ты ведь знаешь это, правда?

Улыбка касается уголков ее глаз, как это бывает, когда я ее забавляю, или когда она думает, что я становлюсь слишком нахальным. Но под этим, клянусь, я вижу следы страха.

– Ты говоришь это сейчас.

Я быстро укладываю ее на себя, обхватываю руками и крепко прижимаю к себе. Обхватывая ее затылок, я притягиваю ее рот к своему и впечатываю поцелуй в ее губы.

– Я не лгу тебе, детка. – Я хочу, чтобы она мне поверила. Если хоть что-то из того, что я говорю, правда, то это именно эта часть. – Я твой, и ты моя.

Мягкая уязвимость проступает в ее чертах.

– Ты это серьезно?

– О, да.

– И надолго? – в ее глазах мелькает грусть, но тут же исчезает.

Я прижимаюсь губами к ее губам.

– Так долго, как ты захочешь.

Ее губы складываются в сладкую улыбку, и она нежно целует меня в губы, прежде чем отстраниться. Кладя руку на матрас рядом со мной, она смотрит на меня с неразборчивым выражением и проводит указательным пальцем по моим губам. Только через мгновение я понимаю, что она напевает знакомую песню.

Ее губы раздвигаются, чтобы прошептать.

– И я думаю про себя… – но она обрывается, не закончив припев песни. «What a wonderful world».

Подумать только, что кто-то вроде меня мог вдохновить ее на эту песню… Мое сердце словно вырывается из груди и бросается к ней. И в данном случае это действительно так – мир прекрасен. С ней я могу отключиться от всего дерьма и сосредоточиться на этой женщине, прикосновения которой заставляют меня чувствовать себя более живым, чем когда-либо за последние годы.

С ней я чувствую себя другим человеком. Лучшим человеком.

Меня пробирает дрожь, и я закрываю глаза, борясь с желанием схватить ее и прижать к себе еще крепче, зная, что от отчаяния наверняка сломаю ей одно из ребер. Я так хочу, чтобы у нас была возможность еще немного отгородиться от мира. Заткнуть уши от звука пресловутых тикающих часов.

Кончиком пальца она скользит по моей челюсти и лбу. Я открываю глаза и вижу, что она изучает меня, слегка нахмуривая брови, с ноткой грусти, затаившейся в ее чертах.

Ее глаза встречаются с моими, и я чувствую, как в них просыпаются эмоции, и тянусь обнять ее лицо руками. Волна яростного желания обладать ею захлестывает меня, и я, словно изголодавшийся человек, сливаюсь с ней в поцелуе, как будто от этого зависит моя жизнь. Она позволяет мне наклонить лицо, чтобы углубить поцелуй, и я помечаю ее каждым движением своего языка. Мне хочется, чтобы ее вкус впитался в меня, и у меня остались более ощутимые воспоминания об этом времени с ней.

Неповторимая агония и экстаз проникают в меня. Каждый раз, когда она стонет и плотнее прижимается к моему рту, сердце болезненно сжимается, и если бы оно могло говорить, то повторяло бы слова, которые я не могу произнести – слова, которые я не могу, блядь, допустить, чтобы прозвучали между нами.

Я люблю тебя.

Она заслуживает большего и лучшего, но я слишком большой ублюдок, чтобы сказать ей правду.

Когда она с выражением лица, лишенным страха, позволяет мне перевернуть ее на спину, я медленно тащу ее футболку вверх по телу, и она помогает мне снять ее, отбрасывая в сторону.

Зарывшись лицом в ее шею, я провожу зубами по коже под мочкой уха и оставляю за собой след из горячих влажных поцелуев. Черт побери, если я не хочу оставить на ней свой след. Показать, что я тот мужчина, которому она позволяет прикасаться к себе, тот мужчина, которого она хочет.

Чтобы было видимое доказательство того, что она в какой-то мере моя.

Опуская рот ниже, я беру ее сосок между губами и провожу по нему языком, пока она не вцепляется в мои бицепсы, впиваясь ногтями в кожу. Сильно пососав вершинку, я отпускаю ее и перехожу к другой.

Ее глаза затуманиваются от вожделения, и она тихо всхлипывает, когда я провожу кончиками пальцев по ее животу. Спуская трусики, я ввожу в нее кончик среднего пальца. Когда он встречается с потоком влаги, я бормочу:

– Черт, – обхватывая сосок ртом.

Мой голос звучит хрипло даже для моих собственных ушей, так сильно я нуждаюсь в этой женщине.

– Эта киска нуждается во мне, не так ли?

Грудь поднимается и опускается от дыхания, и то, как она становится еще более скользкой вокруг моего пальца, это все, что мне нужно. Когда я ввожу в нее еще один палец, ее внутренние мышцы сжимают меня так сильно, что мой член подрагивает в пижамных штанах. Я смотрю, как мои пальцы скользят по ее сладкой киске, а она, блядь, заливает их.

Когда она выкрикивает мое имя, я поднимаю глаза и вижу, что ее губы приоткрыты, щеки раскраснелись, и в этот момент понимаю, что мне конец. Я в полной жопе.

Оливия Райт заберет с собой мое гребаное сердце и душу.

Пятьдесят седьмая глава

Оливия

Прикосновения Нико какие-то другие. В нем есть странная мягкость, которая контрастирует с лихорадочной тоской в его карих глазах.

– Эта киска нуждается во мне, не так ли? – его голос хриплый, и от него по моим венам разливается жар похоти. Его пальцы скользят в меня и из меня.

– Да. – Мой голос хриплый и задыхающийся, пропитанный отчаянием. – Нико…

Быстрыми движениями он срывает с меня трусики, затем стягивает пижамные штаны и небрежно отбрасывает их. Только когда он нависает надо мной, опираясь на предплечья, и раскатывает презерватив по своей эрекции, я осознаю наше положение. Меня вдруг осеняет, что я не думаю и не беспокоюсь об этом.

Я доверяю ему. То, что я доверяю такому мужчине, как он, уверенная что он не причинит мне вреда и будет обращаться со мной очень бережно, это оксюморон, который озадачил бы даже самых умных людей.

Ноздри раздуваются, его взгляд впивается в меня, в глазах дикое отчаяние. Его голос звучит так, словно он снимает все свои защитные покровы и позволяет мне увидеть его – настоящего Нико.

– Я должен быть внутри тебя, детка.

Обхватывая кулаком свой толстый член, он проводит раскрасневшейся головкой по моей щели, собирая мою влагу, но не проникает внутрь. Он ждет, когда я позволю ему.

Если этот мужчина еще не создал себе дом в моем сердце, то теперь он его себе обеспечил.

Я обхватываю его мускулистую задницу и притягиваю к себе, наши общие стоны сливаются, когда он погружается в меня. Обхватывая его лодыжками, я запоминаю ощущение того, как мое тело растягивается, чтобы принять его, и он погружается глубже, заполняя меня. Своими нуждающимися, неистовыми руками я обвожу изгибы и выпуклости его мускулистого тела.

Он не отрывает от меня глаз, его удары глубоки и неторопливы. Осторожны. По какой-то причине он сдерживается.

– Мне нужно больше. – Я поднимаю голову и захватываю его нижнюю губу между зубами, слегка оттягивая ее.

Он хмыкает, между его бровей образуется складка.

– Просто не хочу торопиться. – Пылающие глаза скользят по моему лицу, словно запоминая его.

Из меня вырывается крошечный недовольный звук, и я покусываю его за челюсть.

– Так ты меня не забудешь?

Он откидывает голову назад, грозно нахмурившись, что омрачает его красивые черты.

– Как будто я когда-нибудь смог бы забыть тебя.

У меня перехватывает дыхание от того, с какой силой он произносит эти слова. Его тон говорит о том, что идея забыть меня просто абсурдна. И я понимаю это на молекулярном уровне, с каждым толчком крови, проходящим через мое сердце, в костном мозге моих костей и в каждой клетке моего тела. Я никогда не смогу забыть его. Даже если я попытаюсь очистить свой мозг от памяти о нем, это ничего не даст, потому что Нико укоренился в моей душе.

Кладу руку ему на затылок и прижимаю его губы к своим в поцелуе, грязном и горячем. Придушенный стон заглушается моим ртом, и он делает толчок, проникая глубоко и создавая давление, которое едва удовлетворяет непреодолимую потребность между моими бедрами.

Мои руки дико двигаются повсюду – от его мягких, коротко подстриженных волос до плеч и напряженных бицепсов, вниз по спине и вдоль твердого изгиба мускулистой задницы, а затем снова поднимаются к его голове. Проводя кончиками пальцев по его коротким волосам, я подталкиваю его ближе, и наш поцелуй становится все более жарким, влажным и требовательным.

Поднимая бедра вверх, я встречаю его толчок за толчком, и трение наших тел еще больше разжигает мое желание, а я напрягаюсь в ожидании разрядки. Его губы с жаром касаются моих, и страсть пульсирует в моих венах. Наши зубы клацают, движения становятся бешеными, и я чувствую, как он напрягается внутри меня.

Он отрывает свой рот от моего и становится на колени, поднимая мои икры на свои плечи.

– Эта киска моя, слышишь?

Расплавленное вожделение заливает каждый дюйм моей кожи при этих словах, которые словно вырываются откуда-то из глубины его души. Когда он погружается в меня на невероятную глубину, мои губы раздвигаются на вдохе.

Он входит и выходит, и наша общая влажность блестит на его твердом члене.

– Скажи мне, кому принадлежит эта киска, детка. – Он говорит хрипло, выражение его лица становится все более напряженным.

Когда я шепчу:

– Она твоя, – его глаза обжигают меня жаром. Его движения становятся неконтролируемыми и приобретают дикий характер, оставляя после себя вязкий жар.

Дыхание вырывается резкими вздохами, я тянусь за оргазмом, который уже совсем рядом. Его глаза обжигают меня жаром, на шее проступают сухожилия, челюсть сжимается. Я смачиваю губы, потому что мне нужно сказать ему. Я должна.

Но когда размыкаю рот, слова «Я люблю тебя» застревают в горле, забивая его. Страх и сожаление сковывают его железными оковами.

– Оливия. – Его голос, хриплый от желания, наполняет мое имя множеством эмоций. А большой палец перемещается к моему клитору, пока он входит в меня глубокими, уверенными ударами.

Решимость проступает в его чертах, мышцы живота вздрагивают от каждого толчка, и он смотрит через прикрытые веки, как я распадаюсь на части под ним. Дрожь сотрясает мое тело, и я покрываю его своей влагой, мои внутренние мышцы сжимают его твердую плоть.

Он издает гортанное «Черт» и проводит ладонями по моим бедрам. Еще сильнее качая бедрами, он напрягает мышцы, замыкая все нервные окончания в моем теле. Он подается вперед, вбивая в меня свой твердый член, на его шее гордо выступают вены. Его бедра подергиваются в мощных спазмах, а тело напрягается, пульсируя внутри меня.

Отпуская мои ноги, чтобы я снова упала на матрас, он наклоняется вперед и зарывается лицом в мою шею. Эмоции бушуют в моей груди, и я обхватываю его руками, крепко прижимая к себе. Принимаю его вес, прижимаясь к нему, и делаю рваный вдох. Когда глаза закрываются, я позволяю себе представить, каково это – быть с ним. Чтобы Нико был в моей жизни постоянно.

Любить его.

Быть любимой им.

Обнимать его до конца своих дней.

Сердце разрывается от боли, но я заставляю себя удовлетвориться тем, что хотя бы на короткое время он был у меня. Мне удалось почувствовать, каково это, когда кто-то дорожит мной. Когда кто-то тратит время на то, чтобы понять меня.

За это короткое время, проведенное с Нико, я отправилась в путешествие, не похожее ни на какое другое. Он позволил мне оставить свое прошлое позади. Дал мне такие силы, которые, я уверена, ему никогда не осознать. Он показал мне любовь – уникальную и особенную, которой я всегда буду дорожить.

Любовь не подчиняется правилам. Она не подчиняется логике. Временами она может быть непокорной и непредсказуемой. Можно влюбиться в человека, который во всех отношениях является твоей полной противоположностью, но при этом вы сольетесь воедино, словно были созданы друг для друга.

Это может означать влюбиться в преступника.

Пятьдесят восьмая глава

Нико

Воскресный вечер

– Все готово, босс. – Глаза Рэйфа встречаются с моими, когда мы стоим в одном из больших гаражных отсеков, и я киваю.

Я поворачиваю голову из стороны в сторону, чтобы убедиться, что наушник на месте. Говорю остальным мужчинам, чтобы они дали Оливии небольшую передышку, когда мы уедем отсюда. Хотя я не хочу этого признавать, но мое нутро подсказывает, что в конце концов я пожалею об этом решении.

Но это единственный способ узнать правду.

– Ты уверен, что готов идти?

Я снова киваю.

– Да.

Рэйф бросает обеспокоенный взгляд. Мои слова звучат совсем не убедительно, но он знает меня достаточно хорошо, чтобы не оспаривать это. Это моя рутина. Я настраиваюсь на игру и делаю все по-своему. Не всегда по правилам и не всегда традиционно, но это меня еще ни разу не подводило.

Маркус и Тино встают.

– Все готово.

Я наклоняю подбородок, жестом указывая на машины.

– Пора ехать.

Мы запрыгиваем в бронированную машину с Рэйфом за рулем, поскольку он лучший в экстремальном вождении. Сначала мы встречаемся в университетском городке, а затем направляемся туда, где Боман и Хэррод следят за происходящим в новом крыле.

Поездка позволяет мне погрузиться в свои мысли, пока мы сидим в уютной тишине, наблюдая за пролетающими мимо пейзажами.

Припарковавшись, мы идем к крылу гуманитарных наук, проходя мимо заграждений с надписью «Do Not Enter: Under Construction». Проведя карточкой по считывающему устройству, мы проходим внутрь и направляемся в большой лекционный зал.

Мы получили информацию о том, что Сантилья выходит из укрытия. Сегодня она придет за мной, и я, черт возьми, не могу дождаться.

Я увижу, как она, наконец, возьмет на себя вину за все то сомнительное дерьмо, которое вытворяла на протяжении многих лет.

Настало время наказать ее. Она должна страдать.

И быть низвергнутой со своего пьедестала раз и навсегда.

Пятьдесят девятая глава

Оливия

– Никто и пальцем не тронет мою женщину и не проявит к ней ни малейшего неуважения. У нее здесь полная свобода действий, потому что она моя. Понятно? И пусть никто не беспокоит меня по пустякам, пока я занимаюсь делами сегодня вечером.

В ответ на команды Нико, отданные небольшой команде людей, которых он оставил в доме, раздался одобрительный гул, а Тино, Маркус и Голиаф сели в машину и отправились в университет.

Я не могу не задаться вопросом, означает ли его внезапное ослабление защиты, что он начинает доверять мне… или же он просто готовит ловушку для меня.

Но этого не может быть. Я нужна ему, чтобы выманить Сантилья. Зловещее предчувствие овладевает мной, когда я выхожу из дома, а люди, стоящие на страже, не обращают на меня никакого внимания.

Каждое переключение передач Порше, который я забрала из гаража Нико, и каждая миля, приближающая меня к кампусу, служат предупреждением о том, какой вред принесут мои действия. Отбрасывая эмоции и напоминая себе о том, что должна сделать, я поспешно забираю оружие и значок, тщательно спрятанные в моем кабинете, и отправляюсь в крыло гуманитарных наук.

Мурашки пробегают по коже, когда я подхожу к заднему входу в здание и не обнаруживаю никого из охраны. Черт. Неужели это подстава?

Остановившись в тени, я еще раз осматриваю эту дверь. Она почти недоступна из-за опасной кучи строительного мусора. Когда я напрягаюсь, чтобы услышать хоть какие-то голоса или движение, мне не удается ничего обнаружить, и это приводит меня в недоумение.

Где Нико и остальные? Почему их нет здесь, если они ушли раньше меня?

Я аккуратно провожу карточкой по считывающему устройству, и лампочка на двери загорается зеленым светом, открывая мне доступ. И, черт возьми, как только я тихонько ступаю внутрь здания, по моим венам пробегает леденящее предчувствие. Такое ощущение, что за моими движениями следят несколько пар глаз, но я не могу их обнаружить.

Я пробираюсь к лекционному залу, бдительно прислушиваясь к любому звуку приближающихся шагов. Пробраться за один из многочисленных штабелей гипсокартона в тени – детская забава, поскольку никто из присутствующих, ни ректор Боман, ни декан Харрод, не отвлекаются от своих дел. Спрятавшись в тридцати-сорока метрах от происходящего, я застываю на месте и жду.

Я прикладываю руку к центру груди и сжимаю пальцы, сосредоточилась на том, чтобы расслабиться. Мне нужно увидеть ее – встретиться лицом к лицу с Сантилья. Я заслуживаю быть здесь, чтобы раз и навсегда сразиться с этим чудовищем.

Но еще больше мне нужно быть здесь, чтобы защитить Нико, насколько это возможно. Может быть, это свидетельство того, как сильно я в него влюбилась, но я верю, что есть шанс изменить его. Я верю, что получится показать ему, что все может сложиться по-другому, и у нас может быть будущее.

Я недолго жду, прежде чем до моих ушей доносятся звуки шагов приближающихся людей. Ректор Боман и декан Хэррод бросаются приветствовать Нико и Голиафа, как нетерпеливые щенки.

– Как и обещали, все идет гладко. – Боман пытается вести себя уверенно, но угрожающий авторитет, исходящий от Нико, сводит на нет его попытки.

Словно король на своем троне, возвышающийся над всеми остальными, Нико осматривает столы, уставленные аккуратными упаковками предварительно взвешенного кокаина, запаянного в пластик. Я не могу не отметить, как хорошо он выглядит в этих отшично сшитых черных брюках, черной рубашке на пуговицах и элегантных черных туфлях. Но у меня сводит живот, потому что нет никаких признаков того, что на нем надет пуленепробиваемый жилет.

Черт побери. Почему из всех возможных дней, когда его можно не надевать, он выбрал именно сегодняшний?

Несколько человек ловкими движениями укладывают запечатанные наркотики в различные коробки. Одни плоские и тонкие, маркированные как воздушные фильтры для автомобилей или замаскированные под детские настольные игры. Другие – ноутбуки, продающиеся в книжном магазине кампуса, с эмблемой университета на внешней стороне обложки, третьи – большие коробки из плотного картона с надписью «Учебники из печати» на боковых и верхней панелях.

Голиаф стоит в нескольких футах от Нико, он осматривается и сводит брови вместе, выглядя сконцентрированным на своей цели. Взглянув на часы на запястье, я понимаю, что она приходит вовремя, потому что, какое бы сообщение Голиаф ни получает через наушник, он обращает внимание на противоположный угол лекционного зала.

Его рука перемещается к оружию, висящему в кобуре на бедре, а голос становится глубоким, прорезая шум работающих людей.

– Босс, у нас гости.

Щелчок, щелчок, щелчок каблуков-шпилек возвещает о приближении женщины. Возможно, я видела ее фотографию, но как только она появляется в поле зрения, мой желудок сжимается от вида Джоанны Сантилья. Она одета в элегантное красное платье длиной до колена, приталенное, с расклешенной юбкой и лифом с глубоким V-образным вырезом, в сочетании с широким черным шарфом, который драпирует ее плечи и опускается до середины бедра. Волосы того же оттенка, что и мои, ниспадают каскадом до плеч.

Увидеть наше сходство воочию – это совершенно пугающе. Но главное утешение в том, что я знаю, что мой путь верен – он выведет меня из проклятия, а не погрузит еще глубже в моральную помойную яму преступности.

По бокам от нее стоят двое мужчин: один, похоже, служит телохранителем, а второй – мудак-предатель, который до сих пор носит сфабрикованное университетское удостоверение и эти раздражающе кривые очки на лице. Чарли Мерфи… также известный как агент Харпер.

Но подождите… Мой взгляд возвращается к ее телохранителю, и еще один кусочек головоломки встает на место. Это тот же человек, который столкнулся со мной в кампусе и подбросил флешку в мою сумочку.

Головы ректора Бомана и декана Харрода то и дело перемещаются между Джоанной и Нико. Верхнее освещение подчеркивает блеск пота на их лбах, акцентируя внимание на их редеющих волосах.

Боман и Харрод отступают на шаг, затем на другой, отходя все дальше и дальше, пока не отдаляются от густого облака напряженной враждебности, надвигающегося, как неизбежная гроза.

Они стали беспечными и не допускали возможности, что кто-то из конкурентов может явиться и попытаться свергнуть власть Нико. Мужчины проскакивают мимо группы рабочих и направляются к выходу.

Упаковщики наркотиков, несомненно, готовясь в любой момент последовать их примеру, украдкой бросают взгляды на Нико и Джоанну.

Нико не выглядит удивленным ее появлением, но ее присутствие не оставляет его равнодушным. Может быть, кому-то это и не заметно, но я изучила этого человека.