Текст книги "Ты меня бесишь (СИ)"

Автор книги: Полли Еленова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

– И-з-за чего она умерла? – взгляд её меняется, теперь она чувствует себя совсем разбитой и будто просит помощи.

Лариэн медленно, будто сочувствующе гладит её по голове.

– Твой отец не мог смириться с тем, что его любимая оказалась ведьмой. Он попросил меня лишить её магии. Принудил её к этому. И всё вышло. Но она не смогла так жить, не захотела. Дальше ты знаешь, кажется, – вопросительно приподнимает он бровь.

Соня кивает.

– Буду твоей в каком смысле?

– Ты сама всё уже поняла, – тянет Лариэн, и задумывается, вдруг отстраняясь от неё. – К слову о твоей матери и отце. Помня их историю, я сначала удивился его новому выбору, – делится он с ней доверительно. – Не ожидал, что он подпустит к себе полуволчицу… Подумал, Маркусу нравится танцевать на граблях. Но он всё же совершенствуется…

– В каком смысле?

От всего этого у Сони начинает гудеть голова, она сцепляет холодные пальцы в замок на коленке и опускает взгляд, пытаясь унять мелкую дрожь.

– В смысле, что на этот раз её смерть ему нужна для дела. Ты в порядке? – кладёт он ладонь на её плечо.

– Я не смогу тебя помогать, как и ему, – Соня вскакивает, – ничего не получится.

Но Лариэн хватает её за руку и притягивает к себе. А после и вовсе придавливает к дивану, нависая сверху.

– Тебе придётся, – прожигает он её взглядом. – Мы уже всё решили… – его рука оказывается у неё под платьем. – И ты сама пришла.

Соня вскрикивает и пытается вырваться.

– Я хотела договориться, думала, что смогу быть полезна тебе иначе! Но… Как так можно?..

В мыслях всё ещё бьются его слова о матери, и об Айрин…

Её отец психопат, и всё это время она помогала ему.

Она не может удержать слёзы. Снова.

– Тише, – шепчет Лари ей на ухо, – успокойся… Ты будешь моей, и всё будет так, как надо…

#46. Охота

Элизар из близких не смог позвать на праздник только Скирта, потому что он всё ещё не объявился. Никто не беспокоится, ведь на этот раз все знают, что это дело рук его загадочного отца.

В остальном же, он даже согласился на пару дней приютить Джонни, а заодно и познакомиться с ним поближе, пока Ата на задании, и выяснить, что же он всё-таки за тварь.

На столе стоит банановый торт, утыканный свечами, Соро заканчивает с запеканием мяса и кексиками, дожидается своего часа древнее варево, уже слишком отдаленно напоминающее вино, которое Эл решил открыть по такому случаю.

Люцифер виснет на Хедрике и не обращает ни на кого внимания, Хедрик вместе с ним с довольным видом цепляет Мака за плечо:

– У меня для тебя подарок в машине. Даже два. Иди, посмотри.

Мимо проходит Эг, родный брат Элизара, которого Мак видит впервые в жизни, и который не настроен на общение, но на выпить и закусить – да.

Эг весь будто состоит из выбоин и сколов, он коротко обрит, но всё равно видно, что волосы платиновые. Он худой, но жилистый, с красными, чуть раскосыми глазами. И огромной белой змеёй на шее.

– Рассссступитесь, – шипит на кого-то, и Хед усмехается на это, торопя Мака идти к выходу.

– У него змея, – шепчет Мак по пути, поминутно оглядываясь на Эга. – Клянусь тебе, я видел, как он разговаривал с ней! – он переводит взгляд на Люцифера, который находится будто в собственной вселенной, и замолкает.

– Да-да, – отмахивается Хед, – такой у нас дядя, не обращай внимания.

Он подводит Мака к машине, из который выходят две фигуристые девицы – рыженькая и брюнетка.

– Вот. Они твои до утра. Могут подождать здесь или в твоей комнате. Сколько тебе там исполняется, шестьдесят?

Мак недовольно цокает на него и отрицательно качает головой.

– Не важно. И… вообще-то, у меня есть девушка. И я… не совсем в порядке ещё. Они… – он проглатывает ком в горле, и вопрос вырывается сам собой: – Могут всё делать, что захочу?

– Да-да, можешь побыть тем стремным принцем из «Игры Престолов», отведи душу! Твоя тебе ещё долго не даст, я таких знаю.

И при этом Хедрик гладит Люцифера по волосам, а тот обводит всех непонимающим, удивлённым взглядом:

– Кто эти девушки? Что должны дать? – он невинно смотрит в глаза Хеда. – Я отвлекся на запись концерта, вот…

И подаёт ему наушник, из которого звучит классическая музыка.

Мак стискивает зубы и сдерживает себя, чтобы не врезать брату. Всё таки отец хотел, чтобы они примирились. Да и… Мак знает, что в итоге, скорее всего, Хедрик ответит, и хуже будет ему.

– Соня просто приличная. Хватит её обвинять!

– Ладно, я ж о том же! Таких сума сойдёшь, пока добьёшься. Подарок-то примешь?

Брюнетка усмехается, оглядывая Мака:

– Мы тебя приласкаем.

Мак улыбается ей, но спохватывается и отводит взгляд.

– Ага… Но пусть просто что-нибудь сделают. Я не буду изменять Соне! Они… танцуют? И мне нравится массаж головы. И… кормят меня с рук пусть! О, – радуется он, – и называют господином. Можно? – смотрит на Хеда уже будучи вполне себе в хорошем настроении.

– Давай без подробностей!

Хедрик закатывает глаза и оставляет его с девушками, подхватывая Люци на руки.

***

После всего Соня стоит на пороге дома Мака – не жива, не мертва, подрагивая от холода, с трудом переступая с ноги на ногу. Она не хочет, чтобы кто-то видел её в таком виде, но и домой возвращаться – выше её сил. В доме какой-то шум, доносятся голоса и музыка, кажется, она совсем не вовремя. Но тянет за дверную ручку и переступает через порог. В коридоре сталкивается с красивым, хрупким существом с золотыми кудрями, от которого будто льётся свет.

– Мальчик, – тянет она, – прости, ты не знаешь, где Мак? Я его… друг.

Люци останавливается, смотрит на неё печальными, ангельскими глазами и неуверенно улыбается.

– Привет… Я тут с его братом, Мака только поздравил, и с тех пор не видел его. У него день рождения.

Она приподнимает бровь.

– Он мне не говорил, спасибо! И ты очень красивый, – она улыбается через силу и идёт наверх.

Люци провожает её взглядом, и спешит на поиски Хеда, чтобы узнать у него точно, правда ли он всем кажется красивым.

Мак тем временем сидит на чердаке и жалуется девушкам на жизнь, попросив одну сделать себе массаж головы, а другую… прибраться.

– Здесь, – продолжает он, – просто тип один жил до меня, и оставил всякое. Я до сих пор не копался во всём. Щенок только куриные лапки нашёл. Можешь, – обращается к чёрненькой, – вон ту коробку разобрать?

Она закатывает глаза:

– Знала бы всё это, запросила бы больше!

А рыженькая усмехается:

– Да перестань, хоть отдохнём, с ребёнком сидеть – тоже работа.

Соня появляется в комнате бледным призраком.

– Не помешаю?

Мак вскакивает на ноги и расплывается в радостной улыбке.

– Соня! Сонечка! А мне уже лучше. А они узнали, что у меня день рождение. Я никогда не отмечал раньше.

Он подходит к ней и только в этот момент понимает, как выглядит в окружении девушек её глазами. И что сама Соня выглядит неважно…

– Они… Сонь, они меня ребёнком назвали. Это Хед их привёл. Честно.

Она молчит несколько секунд, будто бы обдумывает происходящее, но на самом деле просто собираясь с мыслями.

– Мне всё равно, только… Я воспользуюсь твоим душем, ладно?

Мак кивает и сторонится, пропуская её.

– Конечно… Соня, я… Ты не думай ничего плохого, хорошо?

– Да-да, – вторит ему рыженькая девушка с хорошими формами, – это ты значит та самая Соня? Он много хорошего про тебя рассказывал!

И брюнетка усмехается:

– Поверь, он тебя не стоит!

Ещё немного и Соня чувствует, что разрыдается, просто от нервов, а потому замыкается душе и включает воду.

Мак теряется и едва не кричит на них:

– Всё, спасибо! Вы… – решает всё же, что девушки ни в чём не виноваты. – Идите, эм… Отдыхайте! – и едва не выталкивает их из комнаты.

Слыша это, Соня усмехается одним углом губ, забившись в угол душа в одежде, но её мысли тут же ускользают от Мака, и она теряет счёт времени.

Мак ждёт её у дверей, сбитый с толку её поведением и таким внезапным появлением. Слегка встревоженный, в том числе из-за себя – отец сказал, что пока сила окончательно в нём не уляжется, лучше не рисковать и не подходить к обычным людям. Он сказал – к Соне, но Мак решил, что ему лучше и на улице не появляться.

И вот она здесь. В его душе…

– Что тут у вас? – на чердак заходит Кейт. – Слышала, у тебя Соня.

– Она… – он переводит с неё взгляд на дверь в ванную.

Кейт становится серьёзнее и мрачнее.

– Ладно, иди погуляй, Мак.

– Но…

– Иди!

И когда он нехотя выходит, Кейт стучит в дверь.

– Детка? Ты там как?

Она отзывается не сразу и сквозь шум горячей воды:

– Хорошо.

– Я зайду?

– Но… я в душе.

– Ты там уже давно, я волнуюсь.

– Я… заплачу за воду. Простите.

Кейт вздыхает.

– Дело не в этом. Я захожу, – предупреждает она, без труда поворачивая ручку.

Соня тянет руку с расплывшемся на ней синяком вверх, выключает воду и поднимает на Кейт взгляд.

Она смотрит на Соню пару долгих секунд, замыкает за собой дверь и вынимает из шкафчика большое чистое полотенце.

– Давай, я помогу. Надо снять мокрую одежду, а то совсем скоро замёрзнешь. Вставай.

Соня качает головой:

– Я справлюсь. Я скоро выйду. Простите.

– Хватит извиняться, – Кейт подходит ближе, набрасывает ей на голову полотенце и принимается расстегивать её одежду. – Я помогу, всё в порядке. Всё… хорошо, – добавляет она шёпотом.

Соня подчиняется, стараясь не глядеть ни на Кейт, ни на собственное тело.

Кейт не без труда, но довольно быстро стягивает с неё мокрую одежду и укутывает Соню в полотенце, после чего помогает ей выйти на сухой тёплый коврик.

– Минутку… – возвращается она к шкафчику и достаёт серую пижаму. – Держи пока. Эта я Маку покупала, но она не ношена. Попозже подберём тебе что-то более подходящее.

Соня переодевается. И снова не выдерживает:

– Простите…

Кейт принимается вытирать волосы и целует её в лоб горячими, мягкими губами.

– Кто это сделал? – спрашивает тихо. – Ты цела, тебе не нужен врач?

– Все нормально, – у неё дрожит голос. – Я просто расстроена. Мне… мне нужно идти.

Кейт качает головой и обнимает её.

– Задержись… Когда подобное случилось со мной, мне хотелось умереть. И чтобы Эл не смотрел на меня… – она легонько гладит Соню по волосам. – Но, видишь, всё наладилось. Со временем.

– Да, я знаю, спасибо, – Соня пожимает плечом. – И мне жаль. И я не хотела портить праздник.

– Ты ничего не испортила. Мак… идиот, вряд ли он поймёт что-то. А я давно уже полюбила тишину и спокойствие, поэтому мало что теряю.

Кейт слегка отстраняется и берёт в ладони её руку, дует Соне на запястье, и синяк на нём начинает исчезать.

Соня вскрикивает и вырывает руку, хмурясь.

– Что? – тревожится Кейт. – Не должно быть больно…

– Не больно, просто… Ты ведьма?!

– Нет, – усмехается она, и закатывает рукава своего синего свитера. – Хотя некоторые в этом были уверены. О, – возводит к потолку глаза, – все такие нежные, не выдерживали мой характер! Я из Жрецов, – меняет она тон. – Ну, была с ними. Из-за родства с одним из них. А так, я мастер печатей, смотри, – на коже её разгораются едва заметным белым светом многочисленные символы. – Моя сила работает так, что ей обязательно нужно давать форму, чтобы использовать. Зато я могу придавать форму почти каждой силе, чужой, и влиять на неё. Есть свои минусы, конечно, но дар есть дар… Дай руку, – протягивает она ладонь, собираясь продолжить.

Но Соня прячет руку за спину.

– Кто такие Жрецы?

– Ну… Сложно объяснить. Они вроде тех, кто следит за порядком в энергетическом плане. Похожи на крутых магов, но не маги. Считают, что за свет, добро и мир. А, как по мне, уроды полные. Я сбежала от них. Уже давно. Не бойся, что ты… – не опускает она ладонь. – Я просто хочу помочь.

– Я думала, – добавляет она, – раз ты узнала про Мака и всё равно пришла, не испугаешься.

Соня вздыхает.

– Я привыкла к другому, – она не объясняет, что имеет ввиду и всё же протягивает руку.

– Я тоже недоверчивая, – кивает Кейт и продолжает работу с её синяками. – Сейчас уже лучше, я… – на губах её невольно расцветает лёгкая, нежная улыбка, – нашла семью. У нас даже врагов толком не осталось… Хедрик только лезет вечно куда не надо со своими волками, но пока особых проблем это не принесло. И с Охотниками он умудряется поддерживать какой никакой союз. Мы ведь… Как бы тебе объяснить? – Кейт заходит ей за спину, чтобы проверить, нет ли синяков и там. – Такие, как мы, имею ввиду, все, кто отличается от простых людей, мы ведь просто живём по иным законам. Не только по законам общепринятым. И редко когда это людей затрагивает. А в тех планах, в которых и затрагивает их, участвуют Охотники и прочие, кто должен следить за порядком. Есть, конечно, гениальные, – хмыкает она, – кто не прочь устроить геноцид, но я говорю в общем. О чём то более… правильном? Так вот, наша семья людей практически не касается. Просто незачем. А с другими нам незачем ссориться. Но раньше, у меня, было не так. А Хедрик… Он оборотень. Это по моей линии ему передалось, у меня в роду они были. В общем, у него больше шансов нарваться на неприятности. Они ведь все среди людей обычно находятся, сами толком от них не отличаются, как по мне… А Мак, у него сила, как у Элизара. Только и всего. Сила и долголетие. Я утомила тебя? – заглядывает Кейт ей в глаза. – Просто пытаюсь успокоить. Но не очень, похоже, умею…

Соня фыркает, а затем произносит едва слышно, глядя Кейт в глаза:

– Я не знаю, что мне делать.

– Первым делом, пойдём на кухню, налью тебе особого чая. Тебе станет лучше, – она окидывает её взглядом. – Выглядишь неплохо, будто в домашнем костюме, – и открывает дверь.

После всего того, чем её пичкали всю жизнь, выражение «особый чай» заставляет Соню передёрнуться, но она не спорит и идёт за Кейт.

На кухне Кейт заваривает для неё какие-то травы, добавляет щепотку розового порошка и протягивает Соне прозрачную дымящуюся кружку.

– Не волнуйся, на сознание это не влияет, – вспоминает Кейт «варенье», и потому решает заверить в этом. – Разве что немного успокаивает. Это для того, чтобы ты лучше себя почувствовала и не была разбитой. И чтобы не было… неожиданностей.

– Ладно.

Соня выпивает и усмехается:

– А что это были за девушки?

Хедрик, обсуждая что-то с Элизаром, заходит на кухню и шепчет отцу, глядя на Соню:

– Неловко вышло, однако.

Кейт пожимает плечом и кивает на сына.

– У дурня этого спроси, это он их Маку зачем-то притащил.

– Ну, вы же ещё не встречаетесь! А он взрослый мужчина, по сути, ему нужно…

Хед получает подзатыльник от отца и затыкается.

– Мы вино заберём и уйдём, – улыбается Элизар.

– Да, давай, и Мака займи чем-нибудь, чтобы не мешал нам. К слову, – смотрит Кейт на сына, – Мак говорит всем, что она его девушка. Так что… – и понижает тон, обращаясь уже к Соне: – Прости. Не обращай внимания.

– Ладно, мам, – Хедрик приобнимает Кейт за талию и целует в щёку, а Элизар оттаскивает его, забрав несколько бутылок вина.

– У вас тут… уютно, – замечает Соня.

Кейт, всё ещё посмеиваясь, садится рядом с ней.

– Мы ведь семья… Самой до сих пор бывает странно. Ну, знаешь… быть счастливой. Ты… – она касается её руки. – Ты приходи к нам почаще. Только Мак, знаешь, – улыбается странно, – он не очень хорошая партия для тебя. Ты достойна лучшего. Хотя мне и жаль парнишку. Он неплохой на самом деле.

– Да, – Соня вздыхает, – я знаю. Но боюсь, что уже слишком поздно… Не одолжите мне телефон? Я вызову себе такси.

– Поедешь домой? – протягивает ей Кейт телефон. – Почему поздно?

Она ведёт плечом.

– Он мне нравится, хотя ему бы кого-нибудь… попроще.

– А, как по мне, как раз для него было бы просто прекрасно иметь рядом такую, как ты.

Соня усмехается:

– Так вы за или против?

Кейт ведёт плечом и хмыкает.

– Ему с тобой повезло больше, чем тебе с ним, только и всего. А что до меня… Я всегда хотела себе такую дочку, как ты. Так что я уж точно не против тебя, если говорить об этом. Может… – с опаской смотрит на телефон, – останешься здесь? Я постелю тебе в гостиной, тебя никто не потревожит.

– Но здесь праздник. А у меня даже нет подарка для него. И вообще…

Кейт качает головой.

– Скажу ему, что тебе нездоровится и ты осталась ночевать у нас, и утром он тебя увидит. И Мак будет ходить, как счастливый дурак. Уж поверь. Этого хватит.

Соня смотрит на Кейт с явным скепсисом:

– Правда?

– Да, – поднимается она, – идём. Я могу и ключи от двери дать, чтобы тебе спокойнее было. Закроешься и отдохнёшь. Двери здесь, кроме меня, силой открывать никто не умеет.

Соня выдыхает, успокоенная тем, что ей не придётся видеть отца хотя бы сегодня.

– Хорошо… Кейт, спасибо.

***

Сегодня она Вероника, и время у неё ограничено лишь днём, можно не торопиться, но что-то тянет её к этому странному особняку, что похож на белый замок.

Сейчас у неё при себе лишь пистолет в кармане широких в бёдрах штанов камуфляжной расцветки. Она проберется в дом и застрелит белобрысого типа, тут уж винтовка ни к чему.

Под глазами, сейчас зеленоватыми, блестят белые капельки страз, словно слёзы. Что странновато смотрится с кудрями рыжего парика. Она походит на грустного клоуна.

Вероника вздрагивает, услышав, как отворяются ворота и замирает, прижавшись к стене. Но это не требуется, девушка, что идёт к крыльцу, не смотрит по сторонам. Увидев её, Вероника замирает и вцепляется в стену.

Она никогда не чувствовала ничего подобного. Удар сердца будто пробивает рёбра. Ей настолько не по себе. Ведь в дом человека, которого она собирается убить, заходит её собственная копия.

И она – его дочь.

Вероника судорожно сглатывает, пальцы начинают подрагивать. У неё есть родственники.

Разве не прекрасно?

Если бы за невыполненное задание не ждала моментальная смерть.

***

Айрин отправилась за покупками на фермерский рыночек, хочет приготовить что-то особенное на ужин. Маркус находит это милым, и решает пользоваться без стеснений всеми благами совместного проживания с женщиной. Почему бы и нет?

Правда, цветы, теперь понатыканные по углам дома, раздражают.

Но несколько месяцев это можно и потерпеть.

Он встречает Соню с довольной улыбкой.

– Вижу, ты нашла место, чтобы собраться с мыслями и придти в себя. Это хорошо, потому что я тебя успокаивать не собираюсь. Немного разочарован, что это в принципе нужно, но да ладно, пройдём за мной.

Соня садится на диван в его кабинете и ждёт, потому что разрешения говорить ей не давали.

– Я навёл справки насчёт той семьи, которую ты нашла. Спасибо за наводку, кстати. Они довольно скрытные, так что от тебя тут есть польза. Отец твоего ухажера, от которого он и унаследовал силу, живёт уже не одну сотню лет, если не тысячелетия, и его преступления будет слишком утомительно перечислять.

Маркус тянется за распечатанным файлом для наглядности и всё же даёт дочери общее представление:

– Он занимался контрабандой, грабежами, брался за любую грязную работу, создавал и распостранял наркотики для себе подобных. Не нередко из-за него гибли и простые смертные, что недопустимо.

Соня вспоминает этого устрашающего и обаятельного мужчину, который заботится о Маке и о жене, а затем в мыслях всплывают слова Лариэна о матери и о том, что они с ней сделали…

Она уже не может отдавать себе отчёт в том, что допустимо, а что нет.

И почему у Маркуса есть право судить?

– Его жена тоже личность примечательная. Многие были бы рады её скоропостижной кончине. Её характеризуют как ту, которой нельзя доверять. Она всегда действовала лишь на свою выгоду и многим причинила непоправимый вред. Она опасна для общества, и с ней можно сделать лишь одно – уничтожить.

Он усмехается и переворачивает страницу:

– И, о, это моё любимое. В этом мире, зная, что у тебя есть способности, отличающие тебя от людей, придётся забыть о потомстве. И тот, кто всё-таки нарушает это правило – действует из достойных порицания эгоистических побуждений. Ты сама понимаешь почему, Соня. Твари не должны размножаться. Это абсурд. И вот итог…

Говорит ли он сейчас о её матери и о ней?..

– Их отпрыск, Хедрик, умудрился построить криминальную империю, затрагивающую непосредственно людей. Оружие, которое поставлял большими партиями целым странам, наркотики, можешь себе представить оборот, проституция… Полагаю, – он усмехается, – это хобби. Вот какого выродка они порадили на свет. Конечно, его лавочку уже прикрыли, но паршивец нашёл себе другое развлечение. На территории города он разводит оборотней. И живёт с учёным, который смешивает науку и магию, одним из тех, что воруют детей и ставят на них эксперименты, наделяя их способностями, превращая в тварей. Такова семья того парня, которого ты пустила в наш дом.

Он садится рядом с Соней, запускает горячие пальцы ей в волосы, сдавливает подбородок и впивается в губы.

– Так похожа на свою мать, – говорит в который раз и отстраняется, будто с отвращением.

Тоже в который раз.

– Не волнуйся, мы всё исправим. Мы пойдём на охоту и очистим наш город. Верно, крошка? Принесёшь мне пистолет? Я хочу, чтобы ты разобрала и собрала его. И не волнуйся, Мака мы трогать не будем, он ничего плохого не сделал. Пока что. Честно говоря, полагаю, за всю жизнь он вообще ничего не сделал. Но… если он тебе дорог, будь хорошей девочкой.

Соня поднимается, на удивление, не чувствуя ничего, кроме дрожи в теле, словно отец лишил её всякого смысла, любой эмоции, и даже в голове пусто.

Он довлел над ней каждый день на протяжении десяти лет. Она делала всё, что он говорил. И сейчас, разве же она может ослушаться?

Разве может он быть не прав?

Она достаёт из сейфа серебристый пистолет, из которого стреляля в тех, у кого лица сочились тьмой, что было всего лишь иллюзией, воздействием наркотиков или магии.

Маркус полагал, что она была не готова убивать тех, кто так напоминает обычных людей – её соседей, учителей, одноклассников.

Но сейчас пришло время смотреть

своим жертвам

в глаза.

Маркус в своём кабинете выбирает перчатки с довольной улыбкой.

– Есть несколько вещей и приёмов, которые я собирал и изучал на протяжение нескольких лет, это поможет нам сделать всё чисто. Что выберешь?..

Он оборачивается и приподнимает бровь.

Соня стоит напротив, в вытянутой руке заряженный пистолет, его дуло направлено на него.

Маркус усмехается.

– Не берись за то, что не сможешь…

Звучит выстрел.

В последний момент её рука дрогнула, Соня прострелила лёгкое.

Маркус дёргается, но не падает.

– Не хочешь для начала обсудить это?

Он хватается за рану, из которой хлещет кровь. Ей нужно попасть в сердце. Чтобы сработало, нужно… Нужно.

– Я твой отец, – напоминает со свистом и злостью в голубых глазах, в которых всё ещё не отражается ничего, кроме превосходства.

– Да, – отвечает Соня и отступает назад, – и это самое дерьмовое.

Нужно

смотреть

в глаза.

Она не обращает внимания на слёзы. Не обращает внимания на смех. Не обращает внимание на открывшуюся входную дверь позади.

Не сводит с Маркуса взгляд.

И жмёт на спусковой крючок.

Снова.

Снова.

И снова.

Всаживая в отца всю обойму заговорённых пуль.

– Сука, – Маркус валится на пол, и это последнее, что он говорит.