Текст книги "Ты меня бесишь (СИ)"
Автор книги: Полли Еленова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
#15. Кошмар
Её цветок покачивается на ветру. Алый закрытый бутон, в котором совсем мало воздуха. Соня знает, что должна сладко спать на мягком бархатистом лепестке, как все феи, она должна видеть медовые сны, и белые пушистые облака на голубом небе, должна восполнять запас энергии, генерировать волшебную пыльцу и…
Идти на бал с мистером Пауком.
Её бросает в дрожь, по тельцу пробегаются мурашки, они набухают и из них вырываются маленькие жёлтые цветочки, мягкие и приятные. От них она чихает, потому что у неё аллергия на шерсть.
Порыв ветра заставляет цветок накрениться, и Соня вскрикивает, цветы-мурашки забираются под кожу, оставляя ранки, что сочатся апельсиновым вареньем…
Она понимает, что у неё клаустрофобия, и из-за этого она не может быть нормальной феей, и что ей не нравится мистер Паук.
Теперь Соня изгой и должна бежать из Долины Фей.
Она делает страшное – вредит своему родному дому, цветку мака, за которым всегда ухаживала, и теперь она навсегда будет проклята.
На её руках его кровь и пыльца.
Через проделанную дыру Соня пытается выбраться раньше, чем наступит рассвет и другие феи поднимут её.
Там холодно и темно.
Соня понимает, что никогда до этого момента не видела ночь, у неё начинает кружиться голова, она сворачивается в комочек у лепестка напротив чёрной дыры в маке.
И понимает, что ещё немного, и её отдадут замуж за мистера Паука.
Она всхлипывает, чувствует тошноту и резко нахлынувший страх.
У неё огромный живот, и он клонит её к земле, она не сможет уйти далеко, не сможет пролезть через проделанную дыру, а цветок утром не выпустит её.
Она останется здесь.
Навсегда. Навсегда. Навсегда.
Живот раскрывается, как бутон красного цвета, из него вырываются сотни мохнатых паучат…
Соня вскрикивает, и её крик перерастает в волчий вой, а затем в выстрел.
Она поднимается на кровати резко, её мутит и кружится голова.
Всё это было лишь сном.
Кроме выстрела. Она уверена, что слышала его уже в реальности.
Соня, всхлипнув, с трудом спускается на пол. Голова начинает гудеть от попытки вспомнить, почему она в дурацком платье, что словно снято с ребёнка на утреннике…
Она подходит к окну и замирает, в одно мгновение побледнев.
Её отец тащит с улицы огромную волчью тушу, и за ней тянется кровавый след.
Во дворе горят фонари, ей не может казаться.
И она не может заставить себя отойти, пока наконец, её отец не останавливается и не поднимает на неё взгляд.
Ничего не выражающий, холодный взгляд.
Она отходит от окна, прикрывает рот ладонью и спешит к двери в ванную.
Мак замирает на месте и, кажется, забывает даже дышать. Что, может, и к лучшему – меньше шума.
Он всё ждёт, когда Том вновь приобретёт человеческий вид. Ведь так должно случиться, верно? Хотя перекинулся он не в полнолуние и был так быстро убит, мало ли…
Да и дождаться, и увидеть убитого, истекающего кровью мальчишку совсем не хочется.
Но Мак не может отвести от него взгляд, как и от кровавой дорожки.
И, медленно отходя от шока, начинает ещё сильнее бояться за Соню.
Она выходит из ванной, бежит запирать дверь, зная, что в этом нет смысла и замирает у другого окна, чтобы взглянуть на улицу.
Становится жутко и мелькает мысль, что всё происходящее – продолжение сна, ведь она замечает Мака, который просто не может быть здесь.
Она приникает к окну, не зная, что делать и думать.
Но, спустя несколько мгновений, всё-таки решается включить свет, осознав, что отец в охотничьем домике позади особняка.
Мак оборачивается к окну медленно, бледный и всклоченный. Замечает Соню и нерешительно поднимает руку, как бы в приветственном жесте. И вздрагивает, когда кажется, будто услышал какой-то шум в стороне (вдруг это так волк приобрёл облик мёртвого парня?).
Соня отходит от окна, чтобы найти свой телефон, мечется по комнате, едва не падая на дрожащих ногах, мучаясь от дикой жажды и головокружения. Но его нигде нет и она снова приникает к окну.
Мак, словно прочитав её мысли, достаёт телефон из кармана и показывает ей, всё так же стоя на месте.
Он почти уверен, что она… /видела/ и понимает, что Мак видел тоже. Он почти уверен, и не знает, хорошо это или плохо.
Соня бьёт кулаком по стене рядом и и тут же жалеет об этом, потому что боль проходится по всему телу и свинцом оседает в ногах.
Она машет Маку рукой, мол, уходи отсюда.
А он и рад бы, но словно окаменел и не может сдвинуться с места. Поэтому только мотает головой ей в ответ, мол, не уйду…
Она протягивает ладонь и пробегается по ней двумя пальцем, а затем снова махает и показывает кулак.
Мак в недоумении склоняет голову на бок, пытаясь сообразить, что именно она хочет ему этим сказать. И вдруг теряет сознание.
Соня застывает у окна.
Зато теперь его не так видно. Если только отец не выйдёт прогуляться…
Она всхлипывает и сползает на пол.
Что этот придурок вообще здесь делает? И что произошло?
Она всхлипывает ещё раз и поднимается.
Ведь её вины в происходящем нет, ей не нужно бояться, она… не увидела ничего нового.
Она спускается на второй этаж и подходит к окнам, что выходят на домик отца, где он разделывает шкуры животных.
Там всё ещё горит свет. Нужно либо успеть что-то сделать до того, как он закончит, либо…
Свет гаснет, сердце нехорошо ворочается в груди, Соня стискивает пальцы в дрожащий кулак.
Маркус не выходит. Либо она не заметила, как он это сделал, либо он решил воспользоваться погребом.
Что технически лучше называть проходом в подвал дома.
Тогда…
Она срывается с места и выбегает на улицу, не слыша ничего, кроме стука в висках.
Ей кажется, что отец за спиной, и она приведёт его прямо к Маку.
Но выбора нет.
До рассвета он ведь захочет смыть дорожку крови.
Чёртову багровую тропу к Белому Замку.
Соню снова начинает мутить. Она оборачивает лишь тогда, когда выходит за ограду.
Никого нет.
Тогда она бросается к Маку и пытается растормошить его.
Мак вздрагивает, широко распахивает глаза и сразу же поворачивает голову в сторону кровавой дорожки, где всё ещё отчётливо различает обрывок одежды…
– Соня, он застрелил его, – шепчет прежде, чем начинает беспокоиться, правильно ли делает, но остановить себя уже не может: – Он стоял, потом прыгнул зверем, а твой отец…
– Да, я знаю…
Соня обнимает его, чтобы успокоить.
– Тише… Не знаю, как он сюда пробрался, может быть, из цирка сбежал. Не думай об этом.
Она отстраняется.
– Пожалуйста, верни мне телефон и уходи.
И оглядывается на дом.
Мак мотает головой.
– Нет, это был не волк. То есть, сначала, а потом… Соня, ты… Слушай, – мрачнеет ещё больше и протягивает ей телефон. – Ты у меня дома… короче, – решает сказать правду. – Там варенье было, не наше, сваренное из грибов, наверное, я не знаю. Прости… Твоему отцу сказали, что у тебя живот болел и ты случайно больше, чем надо, таблеток выпила. Хорошо? – и вздрагивает, бледнея, когда что-то слышит в стороне. – Я пришёл проверить, как ты. Я очень боялся… что тебя будут ругать.
– Что ты несёшь? – едва ли не шипит она на него.
В гостиной загорается свет. Соня забирает телефон.
– Ты просто в шоке, да? – шепчет она. – Иди домой сейчас же. Прости. Я напишу тебе скоро. Мы всё обсудим. Только уходи, как я объясню отцу, что ты здесь делаешь?
Мак кивает и поднимается, каким-то образом царапая ладони об камни.
– Я буду ждать. Береги себя, – коротко целует её в щёку и, поминутно оглядываясь, спешит уйти.
Во двор выходит Маркус.
– Что ты здесь делаешь?
– Не смогла заснуть, – она подходит к нему.
– Нас с тобой ждёт серьёзный разговор.
– Да, отец.
#16. Волчица
Она сверяется с картой, свет от дисплея телефона освещает её узкое, светлое личико и отражается в раскосых, тёмно-медовых глазах. Такого же цвета волосы, прямые и длинные, рассыпаются по спине и она вздрагивает, когда ветер раздувает их внезапным ледяным порывом.
Тяжёлый дорожный рюкзак оттягивает плечо. Красный шнурок на потёртых кедах развязался и стучит по асфальту. Пахнет, почему-то, гарью…
Айрин вздыхает и продолжает путь. Кажется, она должна была прийти уже давно, но…
Она убирает разрядившейся телефон в карман джинсовой, тёплой куртки, и выставляет перед собой узкую ладошку.
Казалось бы, хуже преследователей, заглохнувшей машины и выключившегося телефона, быть уже не может. Но начинается гроза.
От громового раската Айрин приседает, бросая рюкзак, и зажимает уши. Волосы намокают и тут же темнеют. В глазах мелькает серебро, но вовсе не из-за расколовшей небо молнии.
Зато в секундной вспышке белого света она замечает впереди что-то похожее на ограду и спешит в ту сторону.
***
Соро занимается Освальдом, что пострадал больше всего, в домике Лидии. Сама она стоит позади и заплетает длинные волосы бойфренда своего «любимого предводителя» в косички и болтает о своём «новом парне».
– Он такой мужественный, и сильный, и мужественный, и…
– Охотник, – подсказывает ей кто-то, и она цокает языком.
– И сильный…
Рем сидит связанный в углу комнаты, без амулета и оружия. Ему помощь полагается в самую последнюю очередь.
Хедрик обсуждает положение дел со своими самыми доверенными людьми (оборотнями) и курит, обходя то, во что превратилось часть их зданий, пока не начинается дождь.
Он собирается зайти под крышу, но останавливается.
– Чуете?
– Девушка.
Хед закатывает глаза и идёт навстречу очередному незваному гостю.
Её мешковатые джинсы с прорезями на коленях отяжелели от воды и теперь едва держатся на узкой талии благодаря широкому ремню. Зато куртка не успела промокнуть насквозь и всё ещё дарит какое никакое, но тепло.
Айрин останавливается, заметив чьё-то приближение, и настораживается. Но выхватывать оружие, коим напичкана с ног до головы, не спешит, а, напротив, скидывает с плеча рюкзак и поднимает руки.
У них, похоже, совсем недавно что-то произошло, хорошо бы дать понять, что пришла она с миром.
– Привет! Я ищу Хедрика, не знаете, кто это и здесь ли он?
– Но я уже занят, – Хед подходит к ней. – Чем могу помочь?
– Ой… – она улыбается ему, радуясь, что так удачно встретила того, кого нужно, и вскрикивает от очередного громового раската.
Руки начинают предательски дрожать, а коленки подкашиваться, когда гром гремит в третий раз. И Айрин не выдерживает, снова закрывает ладонями уши и крепко зажмуривается.
– Ты что, грозы боишься? – спрашивает один из оборотней.
Хедрик же не обращает ни на её поведение, ни на прозвучавшие слова внимания.
– Зачем ты здесь?
– Простите, – выдыхает она, расстроенная тем, что кто-то видел её реакцию. – Я слышала, что здесь есть стая, – Айрин знает, что оборотня в ней различить сложно даже своим и Охотникам, а потому будто смаргивает со своих глаз тёплый цвет, и в них сверкает, такое редкое среди волков, серебро. – И подумала, что могу попросить о помощи. Я одиночка, но… пришла ведь, вроде как, к своим… Я заплачу или буду должна какую-нибудь услугу! Я не бесполезна и не беспомощна. Но меня ищут наёмники, с которыми я сама не могу справиться. Мне бы просто переждать где-нибудь в безопасности. Пожалуйста…
– Не местные?
Айрин отрицательно качает головой.
– Нет. Поэтому и думаю просто отсидеться, пока они не уедут. Вряд ли они задержатся тут надолго только из-за меня. К тому же здесь в основном территория, вроде, уже поделена между Охотниками и прочими. Кто захочет наживать себе проблем? – пытается она улыбнуться, но выходит у неё жалко, и Айрин бросает эту затею. – Конечно, – вздыхает она, – если они не договорятся с кем-то, чтобы меня убить… Но в этом мало смысла. Мне не мстят, и им никто не заплатит за мою шкуру. Они просто… считают своей миссией избавиться от одиночек вроде меня. Я, кстати, Айри, – протягивает Хедрику руку. – Рада знакомству.
Он пожимает её руку с неслышным ни для кого вздохом.
– Ты не очень везучая, да? У нас сейчас как раз разгорается конфликт с Охотниками. Так что решай сама оставаться здесь или нет. Можешь подумать и переждать дождь у нас.
На лицо Айри словно наползает тень.
– Вот как… – роняет она огорчённо, но с благодарностью смотрит на Хедрика вновь потеплевшими, тёмно-медовыми глазами, и кивает. – Спасибо большое. Я совсем промокла…
– Так идём, – он ведёт её к домику Лидии. – Айри… Мы на некоторое время покинем это место, ему нужен ремонт как минимум. Можешь уехать с нами, если позже расскажешь о себе больше. Но я, – он усмехается нехорошо, – ничего тебе обещать не могу, ты же понимаешь?
Его люди представляются ей и задают дурацкие вопросы, так что Хедрик решает не вслушиваться.
Она теряется. Айри всегда терялась, сталкиваясь с повышенным вниманием, поэтому лишь кивает Хедрику и, когда заходит в дом… снова чуть не оседает на пол из-за раската грома.
– А где я могу переодеться? – она присаживается у своего рюкзака, брошенного на пол. Открывает его и достаёт такие же мокрые, как и на ней, джинсы и толстовку, замирая в растерянности.
– В другом здании, или в кабинке туалета, вон там.
Лидия заканчивает с косичками, Хедрик цокает и тянет Соро за одну.
– Позволяешь кому попало трогать волосы?
– Прости, сейчас расплету их. Просто был сосредоточен…
Айри, обведя всех беглым взглядом, забрасывает вещи обратно в рюкзак и делает вид, будто ни о чём и не спрашивала. Всё равно сухих вещей у неё, как оказалось, нет.
Она замечает связанного мальчишку и напрягается, не понимая, как на это реагировать. После чего подходит к нему ближе.
– Эй… – окликает его мягким, робким голосом. – Привет.
Он поднимает на неё на удивление острый, для его состояния, взгляд.
– Этот молодый человек тот, кто устроил погром, – предостерегает её Хедрик. – Если все вещи вымокли или стесняешься, Луи проводит тебя в соседнее здание и даст одежду. Заодно и еды захватит.
– Спасибо… – отзывается Айрин. – Буду признательна.
Луи при этом, бледный, но уже на ногах и в состоянии функционировать, выходит к ней и приветственно поднимает руку, после чего кривится от боли.
Соро дёргает Хедрика за рукав и тихо возражает:
– И всё же не гоняй лучше парня, пусть отлёживается.
Пока они переговариваются, Айрин снова обращается к связанному мальчишке.
– Как ты мог создать им столько проблем? Это… они тебя так? – коротким кивком и красноречивым взглядом указывает она на кровь.
Он молчит в ответ и смотрит на неё более чем выразительно.
– Ничего, пусть проводит, – настаивает Хедрик и садится рядом с Освальдом, что уже несколько часов без сознания.
– И да, лучше не говори с ним, будь так ласкова.
– А? – оборачивается к нему Айри, решив, что это он ей. – С кем?
– С мелким Охотником.
– Но… он ведь ещё ребёнок. И наверное, напуган… – Айри тянется, чтобы проверить откуда кровь на его светлых волосах, но медлит и спрашивает мальчишку: – Можно?
– Я думаю, – вдруг говорит Хедрик абсолютно спокойно и просто, – тебе стоит уйти.
Айри выпрямляется и разворачивается к нему с искренним… негодованием во взгляде.
– Я ведь не развязываю его. И ни во что не вмешиваюсь. Это маленький мальчик. Не думаю, что я создала бы проблем.
– Не думаешь?
Он больше ничего ей не говорит, будто она перестала для него существовать. Хотя ещё пару минут назад он собирался защищать её, как свою.
Айри, злая и разочарованная, всё-таки слушается его и собирается уйти. Хотя на улице ночь, до смерти пугающая её гроза, холод и неизвестно сколько километров пешком до города.
– Прости, – всё же едва касается она волос мальчишки, сожалея, что даже не смогла проверить его состояние, и отходит в сторону.
Она подхватывает свой рюкзак, в последний раз окидывает всех взглядом, и толкает плечом входную дверь.
– В любом случае, рада была знакомству, много слышала о тебе, – говорит Хедрику, и выходит под дождь.
Хедрик закатывает глаза и просит одного из волков довезти её до города.
А там уж пусть сама, как хочет.
***
Айрин высаживают в городе под утро, возле какого-то отеля. Она, сонная и уставшая, благодарит волка Хедрика и выходит из машины.
Какое-то время она ещё стоит с рюкзаком на плече, а затем совершает ошибку – действительно снимает себе комнату. Быть может, её никто не вычислит так быстро и легко? Город большой, она в нём недавно, заселилась под чужим именем…
Но, закрыв глаза и провалившись в сон, ей почти сразу же становится тревожно.
Надо было отыскать место для отдыха не среди людей, нужно что-то такое, чтобы чья то энергетика хоть немного скрывала её от преследователей.
Айрин не была уверена, каким именно способом они ищут её, но знала, что у них есть клочок её одежды, и они умеют использовать маятники на картах. И если она одна /такая/ среди людей… Слишком открытое место для неё.
Айрин рывком поднимается, слыша снаружи знакомые голоса. Смотрит на часы – проспала всего около часа. Даже не успела сходить в душ.
Она спешит уйти, вылезает через окно в коридоре, чтобы не идти через главный вход. И ловит такси.
Разбираться, где и кто находится в городе нет времени. Она корит себя за то, что совсем не подготовилась… И выходит в каком-то спокойном на вид районе, полагаясь лишь на своё чутьё.
Но как только остаётся одна, к ней подъезжает чья-то чёрная машина и выходит… Оборотень?
Его глаза мерцают оранжевым в темноте. Пахнет оружием. Сверкает хищный оскал…
– Лицемер! – выкрикивает Айрин и пятится. – Ты и твои люди!
– Вовсе нет. Я разобрался со своей матерью, от которой подцепил проклятие, и теперь спасаю мир от подобных себе.
Айрин стреляет первой, попадает ему в плечо и ныряет в густые сумерки подворотни.
Она бежит, оглушённая эхом собственных шагов, но слышит погоню. И вновь начинающуюся грозу, с отдалёнными раскатами грома, от которых сердце пропускает удар и дыхание застывает.
Айри выбегает на небольшую уютную улочку и, спотыкаясь, разбрызгивая воду в лужах, бежит дальше. И видит, как молния прорезает рыхлое, тёмное, клубящееся небо над головой, а впереди, по горизонту расползается кроваво-красный рассвет…
Она выдыхается. Дождь набирает обороты. Айрин видит белый красивый особняк, напоминающий ей дворец, и спешит к его дверям.
***
Маркус после разговора с дочерью наливает ей стакан тёплой воды и кидает в него пару розовых таблеток.
– Выпей всё до дна, чтобы крепче спалось, – говорит он, разглядывая её. – И сними это платье.
Маркус дотрагивается до её оголённого плеча прохладной ладонью.
Взгляд Сони упирается в пол.
– Да, отец.
Она уходит, Маркус смывает кровь с дорожки, что ведёт к дому, и уходит в охотничий домик.
Мальчишка мёртв. Жаль, потому что его неплохо было бы допросить.
Маркус устраивает костёр на заднем дворе. И сжигает тело одноклассника дочери, пока она спит в своей постели.
Дождь этому не мешает, лишь прибивает к земле запах подгоревшего мяса.
Айрин стучит в дверь. Никто не открывает. Она, не слышит даже – чувствует, как приближается к ней враг. Возможно даже, прицеливается… Поэтому Айри толкает дверь и, падая на пол прихожей, с радостью осознаёт, что дверь была не заперта… И потому запирает её сама.
Шум у дома выводит Маркуса из задумчивости. Он застаёт на пороге какую-то тварь с оружием и достаёт пистолет.
– Чем-то могу помочь? – тот же вопрос, что сегодня был задан Тому. И сотням других тварей, что время от времени притягивает Белый Замок.
Он отступает, глаза мерцают оранжевым. Видно, что сомневается, раздумывая, что делать.
– Нет… Хотя… Я не один если что, предупреждаю. И у вас будут проблемы, если не отдадите мне девчонку, – указывает он на дверь так, будто видит Айри с той стороны.
– Девчонку? Что она сделала? И где остальные?
– Не твоего ума дело! – из горла его вырывается самый что ни на есть настоящий рык. – Она забежала сюда, и либо она, – повышает он голос, – выйдет сама и не будет навлекать ни на кого беду, либо, – одаривает Маркуса недобрым взглядом, – ты сам отдашь её. И я уйду. Это хорошие варианты.
Айри, прекрасно слыша его, поднимается с пола и кладёт дрожащие руки на дверную ручку. Надо выйти… Она не простит себе, если из-за неё пострадает ни в чём не повинный человек. Но страх сковывает движения и она медлит, пытаясь собраться с духом.
Маркус глядит на небо, скоро станет совсем светло, люди начнут проезжать мимо, соседка выйдет на утреннюю пробежку. В руках пистолет тот, которым нельзя ранить – лишь убить.
– Ясно, – говорит он и стреляет.
Пуля попадает в плечо навылет, тварь падает замертво.
– Откроешь дверь? – Маркус ступает на крыльцо.
Айри, услышав выстрел (или раскат грома?), сомневается. Вдруг… Мало ли, что… Убить могли и хозяина дома (или кем являлся тот человек?). А она может перепутать голос, будучи перепуганной и до смерти уставшей.
– Ты не один из них? Я не знаю никого из них… – и добавляет твёрдо, отвечая на вопрос: – Нет.
– Лучше отойди от двери.
И Маркус стреляет в замок.
Вскрикнув, Айрин успевает метнуться в сторону, и бежит наугад, едва ли не врезаясь в стены. Она почти сразу находит кухню, (пули закончились) и выхватывает самый большой нож, который попадается ей на глаза.
Маркус затаскивает тело оборотня в дом, пока оно не начинает тонуть в луже крови, что почему-то бывает с волчьими тушами только так. Прикрывает дверь и идёт на кухню.
– Я жду объяснения, – говорит он.
И Айри нервно выставляет нож перед собой и стискивает его рукоять до бела пальцев.
– Что?
– Что ты делаешь в моём доме, для начала.
Он ставит стул так, чтобы видеть и происходящее на кухне и входную дверь. Садится, перекидывает ногу на ногу и никуда не убирает пистолет.
