Текст книги "Ты меня бесишь (СИ)"

Автор книги: Полли Еленова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

#17. Рассвет

– Я… – она нерешительно опускает нож. – Простите… – и выставляет его снова. – А что вы делали на улице с оружием, если это ваш дом?! Хотя… – нож опускается. В глазах Айрин недоумение.

Будь он одним из тех тварей, не стрелял бы в своего. Он ведь ранил (убил?) того типа? Да и не разыгрывал бы перед ней комедию, какой в этом смысл?

– Я Айри… Простите… Мне очень жаль… Я возмещу убытки. Я растерялась. Я… Спасибо, – выдыхает с облегчением и смотрит на него своим тёплым, и до слёз благодарным взглядом.

– Зачем им вредить тебе? – ничего в Маркусе не меняется, он просто ждёт, пока она ответит на все, интересующие его вопросы. И дружков мертвеца – заодно.

С Айри всё ещё капает вода, она бледная, стройная и растрёпанная. В лезвии отражается испуганный взгляд, из-за чего она спешит отложить нож в сторону.

– Сказал, что просто убьёт. Мы были с ним в одном автобусе. Я прилетела в эту страну недавно. И после той встречи, на следующий день, когда ехала забирать свою машину, – это было не в этом городе, – заметила слежку. Узнала его, но он и его приятели ничего не делали. Я села за руль, направилась сюда, но они стали стрелять. Тогда я попыталась оторваться от них, и у меня даже получилось. Остановилась в одном небольшом городке, стала думать, что делать дальше. Но они нашли меня и там, – на этих словах её стала бить крупная дрожь. – Я чуть отбилась в тот раз. А теперь он сказал, что убивать таких, как я, это его миссия. Мне кажется, он псих… Я впервые их видела, я ничего больше не знаю. Мне очень, очень жаль, что втянула вас в это!

– Таких, как ты?

Айрин кивает.

– Я не собираюсь вытягивать из тебя по слову, – предупреждает он, как вдруг распахивается дверь и ещё двое получают по пуле в лоб.

Маркус поднимается со своего места так, будто затаскивать трупы в дом для него рутинная работа.

Айри прикрывает ладошками рот, чтобы не вскрикнуть снова, и идёт за ним.

– Боже… – выдыхает она, и в растерянности спрашивает: – Что мне делать?

Маркус перезаряжает пистолет. Но машина, стоявшая у ворот, срывается с места. Видно, водитель решил не связываться. По крайней мере, в одиночку.

– Сказать, с чего к тебе такое внимание.

Он оглядывает трупы, садится на корточки и начинает их раздевать.

– С того, что это какие-нибудь психи?

– Которые из города в город преследует именно тебя?

Он осматривает их кожу на предмет татуировок или какого-нибудь клейма.

– Странным был только первый.

Похоже, двое других просто люди.

– Я знаю, что это очень странно, но меня преследовал монстр, – кивает Айри, и вдруг признаётся: – Мне нехорошо…

– Монстр, значит? – Маркус накрывает тела куртками из шкафа, заслышав шум наверху. – Ванная в той стороне, и не выходи из неё, пока я не подойду. Я живу не один.

– Конечно, – Айрин поспешила уйти, оставив в коридоре свой рюкзак. Но, правда, надеясь обойтись и без каких либо вещей из него.

Соня спускается, крепко держась за перила лестницы.

– Отец? – выходит едва слышный шёпот. – Мне очень хочется пить.

Проходя на кухню, она замечает тела, накрытые куртками и лужи тёмной крови. Её лишь слегка передёргивает.

– Как я говорил, настали непростые дни, – говорит Маркус. – Возьми ещё тех таблеток, я не рассчитывал, что придется стрелять.

– Хорошо, – она пьёт, замечает кровь и на кухне, но никак это не комментирует и уходит, дрожа будто от холода.

Ей снился мёртвый взгляд Мака и долгая, холодная ночь.

Маркус идёт к своей гостье, убедившись, что дочь не побеспокоит его в ближайшее время.

Айрин, закрывшись в ванной, не выдержала и уже успела принять горячий душ, с удовольствием стянув с себя мокрую и выпачканную одежду.

Услышав шаги, она приоткрывает дверь (усталость приглушила застенчивость) и выглядывает так, чтобы видно было только часть лица, мокрые волосы и обнажённое плечо.

– Могу я попросить вас дать мне переодеться во что-нибудь сухое и чистое?

Маркус замирает на месте, хмыкает и распахивает дверь, чтобы взглянуть на неё.

Айрин вздрагивает, отступает на шаг и хватает полотенце, которое едва может прикрыть её стройное тело.

– Это… Это неприлично, – плечи её едва заметно подрагивают. В глазах строгость. На скулах лёгкий румянец.

Взгляд же Маркуса ничего не выражает, кроме лёгкого интереса, который не относится к её наготе.

– Мне нужно осмотреть тебя на предмет… меток.

Татуировка, клеймо, шрам, родимое пятно, всё это может многое сказать о человеке. Например, не оборотень ли он или что похуже.

– На мне даже веснушек нет…

– Я взгляну и принесу одежду.

Он касается её плеча.

Но Айрин отступает, вздрагивая. Правда уже потому, что у него холодные руки. И коротко чихает, при этом смешно щурясь.

– Замёрзла, – улыбается смущённо и отводит взгляд, добавляя тихо: – Правда ничего нет…

Но Маркус припирает её к стене и выдёргивает полотенце.

– Ай, – она зажмуривается и ждёт. И терпит… боль в спине. Кажется, там остался синяк после какой-то из встреч с теми типами.

Айрин была не просто редким оборотнем, порой её особенность выходила ей боком. Например, раны её не затягивались так быстро, как могли бы, и физическая сила была сравнима с силой обыкновенной девушки. Даже, увы, в полнолуние.

Маркус ничего не находит, ещё некоторое время молча водит холодными пальцами по её коже и уходит.

А Айрин остаётся ждать, снова прикрывшись полотенцем, и чихает во второй раз.

Маркус подаёт ей ветхую на вид, но чистую сорочку голубую в крупный красный цветок, бельё, тапочки и нежно-розовый джемпер.

И уходит разбираться с трупами и сломанным дверным замком.

Айрин надевает это, чувствуя себя глупо. Очень странный, эм, комплект получился. Но зато всё сухое и чистое.

Однако ходить в этом долго она не собирается, поэтому решает рискнуть терпением своего спасителя и находит стиральную машинку, в которую загружает свои вещи.

– Я оплачу вам ущерб, – кричит из прачечной, а потом и подходит к нему ближе. – Вы, наверное, часто помогаете людям, да? Вы… добрый.

– Ты мне особо выбора не оставила…

Трупы отправляются в подвал, поскольку избавляться от них средь бела дня дело муторное. Ему остаётся только убрать беспорядок и заняться запланированными делами.

– Да, и мне жаль… Но я рада. Представить страшно, что было бы, не окажись вас дома, или постучи я в другую дверь… Не помню, я уже представлялась? Айрин, – протягивает ему руку. – Я могу чем-нибудь отплатить за помощь?

– А сколько обычно за такое платят?

Он не пожимает руку в ответ и не представляется.

– Ну… – Айри опускает руку, чувствуя себя ещё более неловко. – Не знаю.

И случайно выбалтывает:

– Я обычно брала столько, сколько договаривались вначале. Никогда не меняла сумму в конце. Что глупо, наверное, ведь всякое могло произойти. А тут…

– Брала за что?

Но Айри растерянно молчит.

– Будь вежлива, или хотя бы, достаточно разумна.

– Хорошо…

– Итак?

– Что?

Маркус бросает половую тряпку в ведро, и на тапочки Айри попадают водянисто-красные капли.

Она отступает и смотрит на него блестящими от слёз глазами. И старается не позволить слезам сорваться с ресниц.

– Мне правда очень, очень жаль…

Маркус уже готов застрелить её просто, чтобы она перестала его раздражать.

– Что мне с тобой делать, по-твоему?

– Ну… Напоить чаем? – пытается она улыбнуться. – А потом я уйду. Наверное…

– Наверное, – Маркус домывает пол, выглядывает на улицу – светлое небо всё ещё поддёрнуто лёгким румянцем, соседка в коротких шортиках выбегает из дома и машет ему рукой, – и идёт на кухню.

– Я чувствую себя виноватой, – говорит Айрин так, словно чего-то просит у него. – И разбитой… «Наверное», это если попросите меня уйти, – признаётся она. – А так бы я немного пришла в себя, заплатила бы вам и, не знаю… Что-нибудь сделала бы, чтобы… хоть как-то… – она не находит слов и садится за стол. – Хотите, поцелую вас?

***

Ральсель получил сообщения о произошедшем, на звонки он, пусть и являлся лидером Охотников, не отвечал.

И сейчас, сидя за рулём своего красного авто, он нехотя набирает номер Хедрика, и вместо приветствий переходит сразу к делу:

– Мне плевать на мальчишку и ваши разборки. Но война сейчас будет лишней головной болью. Только не обольщайся, я просто знаю, что вмешаются и друзья твои, и родные, а с некоторыми из них у нас тоже дела и мирный договор… Но мальчишку тебе отдать не могу – мои люди взбунтуются. Давай замнём? Твой волк, а мы уверенны, что твой. Тоже отправил кое кого в больницу. Как Рем навредил твоему человеку. Никто не погиб. Мы квиты. А убытки я возмещу. Идёт?

«У меня нет белых волков, – тянет Хедрик, будто лениво. – Можешь составить нам компанию в полнолуние, чтобы проверить, так что…»

– А у меня нет времени возиться с такой ерундой, – кривит он губы и закрывает окно, чтобы ветер прекратил вытягивать из пучка на затылке его тёмно-ореховые пряди волос. – Но, допустим. Что предлагаешь, чтобы я разрешил вам убить мальчишку, и ты навсегда заклеймил себя званием несговорчивого детоубийцы? Такая репутация тебе нужна?

«Я не собираюсь его убивать. Но и отдавать после того, что произошло было бы странно. А ремонт ты мне оплатишь, насчёт этого договорились…»

– Так что хочешь от меня тогда? Бери его на содержание, мне то что? – смеётся Раль.

«Скорее станет подопытным, – ухмыляется Хедрик, – и пускай это не станет проблемой для твоих людей…»

– Мм, значит, убивать не собираешься, а издеваться над ребёнком… – многозначительно замолкает Ральсель.

«Ну, – звук такой, словно эта розоволосая тварь лопает жвачный пузырь, – всё ж не детоубийца. Так что, ладушки?»

Ральсель качает головой, будто Хед мог его увидеть.

– Зачем провоцировать лишние возмущения? Я готов выкупить его. Можешь придумать для него наказание, лишь бы парень жив и цел остался. Ну, без чего-то необратимого, в смысле. Я скоро буду в городе. И, надеюсь, мне не придётся возиться со всем этим, – сказав это, Ральсель сбрасывает вызов.

***

А Хедрик в своём доме валяется на дегтярно-чёрных простынях, глядит в потолок и пьёт что-то неоново-зелёного цвета.

– Их всех нужно прибить, твари, – жалуется он Соро.

– Ну-ну, – поглаживает тот его по нежно-розовым волосам. – Он наверняка думает так же. Просто нужно извлечь из ситуации что-то выгодное… Возьмёшь плату с него деньгами, или как то свою позицию укрепить думаешь? Они, вроде, готовы уступить. Меня это тревожит, к слову.

– Почему?

Хедрик, уставший, ещё не успевший поспать после всего произошедшего, тянет Соро на себя и крепко обнимает.

– Потому что, – прикрывает он веки, наслаждаясь его теплом, – они обычно очень несговорчивые. Я бы ждал беды, решись всё так легко и быстро. Но, возможно, я просто нагнетаю.

– Можно устроить разборки, – Хедрик зевает, – не знаю даже…

Раздаётся звонок. И Соро сонно шарит рукой по кровати в поисках телефона.

– Это мой или твой?

– Не знаю, но сам ответь…

Он находит телефон и тянет:

– Да-да?

«Где Хед?» – голос Мака дрожит.

Соро хмурится.

– А по какому вопросу? Он отдыхает.

«Дай его мне!».

Со вздохом, Соро тянет ему телефон.

– Там у братца твоего, судя по голосу, нервный срыв назревает.

– Да, сестрёнка, – тянет Хедрик, бухнувшись лицом в подушку.

«Чего? – ответ его явно сбивает Мака с толку. – Это я!».

Хедрик хихикает.

– Я знаю, дубина!

«Тут такое произошло… Я ещё не дома даже. Я не ожидал. Я… Он умер».

#18. Сисси

Хедрик напрягается и подрывается на кровати.

– Кто?

Соро недовольно щурится, оставаясь лежать, и касается плеча Хедрика.

– Что там у вас?

«Том… Он вдруг превратился в громадного такого и чёрного. А потом выстрел… И вся улица в крови!».

– Откуда выстрел, где вы были? – голос Хедрика леденеет, он поднимается и начинает мерить шагами комнату.

«Он шёл домой. По дороге к его дому».

Хедрик садится на подоконник.

– Ты уверен, что он мёртв? Оборотня не так просто убить.

«Он рухнул на землю, из него полилась кровь, а его потащили куда-то. Уверен».

– Кто бы его куда-то тащил, если только это не Охотники?! И что, он просто шёл и ни с того ни с сего обернулся не в полнолуние?! Ты то как умудрился это увидеть?

«Я… следил за ним. Он говорил с кем-то, потом стал нервничать и обернулся. Да, возможно, Охотники».

Мак не мог выдать всего, что видел, не мог вмешивать в это Соню…

Хедрик сдерживается, чтобы не швырнуть телефон о стену.

– С кем говорил?

«Да откуда я знаю?! – голос его срывается, дыхание становится громче. – Я пойду. Давай, Хед, всё. Не спрашивай меня больше».

– Я сейчас приеду на то место, ты можешь подойти туда тоже?

«Нет! Пожалуйста, я не хочу, чтобы меня вмешивали! – и уже тише, устало добавляет: – Я домой, ладно? Я уже почти дома. Мне… Мне нехорошо».

Хедрик сбрасывает звонок и собирается уходить.

***

Кружится голова, мир плавится перед глазами. Соня упрямо надевает синюю форму, стоя перед зеркалом. В нём у неё красные глаза и чёрная помада. Она не идёт к форме, учителя придерутся к ней. Попытка стереть дегтярный цвет. Пачкается рукав белой блузки.

Соня цокает, покачиваясь, и принимается расстёгивать пуговицы.

Заходит отец. У него вычурная трость. Рукоятка с черепом из слоновой кости. Он что-то говорит, Соня плохо понимает, ей кажется, из его рта поднимаются к потолку мыльные пузыри.

Она переодевает блузку и идёт в школу.

Неровные шаги, белые стены дома поют, как тибетские чаши, пахнет мокрой собачьей шерстью.

Под языком шипят горькие, белые таблетки.

Соня переступает через трупы, которыми уложен пол в гостинной, на каблучках остаётся вязкая, густая кровь.

Над головой рассвет, будто она вышла слишком рано.

Кто-то подходит к ней. От него пахнет дымом и собаками. Соня где-то его уже видела. И он знает её.

Стискивает плечо.

– Где он? Он был с тобой?

Перед глазами всё плывёт, она отвечает, но не слышит своего голоса: «Кто? Мак? Я сказала ему уйти, он в порядке»…

Кто-то отстаёт от неё, поднимается по ступеням, открывает дверь в дом.

Соня идёт в школу.

За спиной розоволосое утро разрывают шипастые выстрелы.

Пули звенят.

На остановке сидит Том и улыбается ей:

– Твой отец умер, да?

Соня приподнимает бровь и

открывает

глаза.

***

Их с Соро дом специально построен на окраине города – тихое место поблизости к выезду в той стороне, где Хедрик устроил базу для своих волков.

Сейчас это неудобно, потому что до дома Тома ехать едва ли не три часа.

Хедрик едет на всей скорости, вцепившись в руль, отбросив телефон на сидение рядом. Сердце колотится в горле. Ему не стоило отпускать мальчишку в такое время, пусть он и ещё не стал частью стаи.

Мак ничего не знает, он мог не разобраться, просто уйти, тогда как Том всё ещё может быть жив.

Он едва не врезается в машину, что пытался подрезать, но всё обходится. Как вдруг красной молнией другая разворачивается и перекрывает путь.

Хедрик, успев сориентироваться, выворачивает руль и едва не въезжает в кювет.

Из машины выходит невысокая девушка лет тридцати. Светлые волосы, постриженные под каре, завиты на концах и растрёпаны. Глаза фиалковые, взволнованные и блестящие. Красный кожаный плащик сливается с машиной, пока она не отходит чуть в сторону.

– Хедрик? Я искала тебя.

Он, каким-то чудом лишь с разбитой бровью, выходит из машины и хлопает дверцей.

– Да, блять, ладно?! Кто ты такая?

Она улыбается.

– Сисси, – и протягивает ему руку.

Хедрик бросает на её ладонь взгляд и закуривает.

– Надо чего?

– Мне нужен сын, – выпаливает она с вызовом в голосе и решительностью во взгляде. – Я готова на всё.

– Отлично, – тянет Хедрик, – тачку убери и садись в машину, надо – сделаем!

Сисси кивает и залезает к нему в машину, решая, что её собственную можно и объехать.

– Сегодня же. Только сегодня. Ладно?

– Ага…

Хедрик перегибается через неё и с раздражением захлопывает дверцу лучше, он давит на газ, что есть силы, сносит зеркало на машине Сисси и едет вперёд.

Она нервничает и заламывает свои руки, ёрзает, не зная, куда себя деть… И машина Хедрика глохнет.

– Прости.

– Да что за чёрт! Что ты сказала?

– Прости, – повторяет она. – Сильная энергетика разрушительного характера, но не влияющая на живые существа. Я просто волнуюсь. Вряд ли серьёзную поломку создала. Я сейчас успокоюсь, и… Тем более, раз ты согласился. Я думала, будет сложнее.

– Думаю, если я тебя убью, дело пойдёт быстрее… – и он когтями вцепляется в её шею.

Сисси вырывается, пытается отбиться, но как то слабо, пусть и отчаянно.

– Пожалуйста! Я просто хочу вернуть сына.

– Какого, мать твою, сына? Угомони свою силу, если такое случиться ещё раз, я оторву тебе голову, – Хед говорит будто на автомате и выходит из машины, чтобы поднять капот.

Она, отдышавшись, выходит за ним.

– Энергетика и сила, чаще всего, это разные вещи. Ну, когда сила равняется способностям. А я про энергетику, я не специально и не могу управлять ею. Понимаешь? Я нервничаю, объясняю плохо, знаю… Просто так срабатывает… Моего сына, – не меняя тона, отвечает она. – Рема. Верни. Я всё сделаю!

– А, этого поганца… – он поднимает на Сисси мерцающий взгляд. – Плевал я на него. Не до этого сейчас.

– Значит, отдашь? – подступает она ближе, а в глазах загорается надежда сравнимая с безумием, судя по их блеску. – Отдашь?

– Это к вашему главному все вопросы, от меня, – он будто сдерживает мат, – прошу отвалить.

Но она вцепляется в его руку.

– Прошу тебя! Он просто был влюблён… Что бы ты сделал, если бы кто-то навредил человеку, в которого ты влюблён? А он ещё и ребёнок! – и добавляет: – Ральсель не станет его спасать…

– Тогда почему я должен?!

Хед едва ли не скалится.

– Я занят! Едь, куда собиралась, там моя секретарша, она тебя запишет куда-нибудь.

– Так ведь ты его держишь в заложниках!

Он захлопывает капот и садится за руль, с трудом заводя двигатель и отъезжая от Сисси.

– Чокнутая…

– Стой! – кричит она в панике. И машина его снова глохнет.

Сисси подбегает к ней и залезает в салон.

– Как можно быть таким бессердечным?!

– Я, блять, не бессердечный, я спешу, ты понимаешь, женщина? У меня волк не старше твоего сына может погибнуть, или уже…

Она замолкает и кивает ему. Но машина всё ещё не заводится.

– Просто скажи, что вернёшь мне его. Живым.

– Убивать и не собирался, – Хедрик прикрывает глаза и давит на веки до жёлтых вспышек, – видится сможете. Лады? Ты успокоилась?

– Он… в порядке? Ты дашь нам поговорить? Отпустишь его, да? Если надо что-то от Ральселя, я просто подожду. Только, пусть Рем будет в порядке!

– Он в порядке. А теперь выйди.

– Нет, – мотает она головой, и пытается успокоиться. – Нет…

Дыхание её становится ровнее, и машина кое как заводится.

– Что он, – всхлипывает Сисси, – сделал? В смысле, он сделал… что-то ужасное?

– Взорвал мой штаб, ещё не было времени выяснить, как именно.

Он, наконец, выезжает. Руки на руле подрагивают.

– Все живы? – осторожно спрашивает Сисси, и отводит взгляд. – Я была против, чтобы он становился Охотником. Не хочу, чтобы на руках Рема была кровь.

– Ногу одному парню оторвало, – говорит Хед, снова превышая скорость.

– Мне жаль… Правда, жаль. Но он… Ему всего четырнадцать, понимаешь? Он влился во всё это, девчонка ещё та… Отец погиб недавно. Он просто… Отпусти его, пожалуйста.

– Я не готов это обсуждать сейчас, ты понимаешь?! – он сдерживается, чтобы не выкинуть её из машины.

Сисси кивает, смотрит в окно, тихо, стараясь не нервировать его, всхлипывает.

И на дорогу выбегает олень.

Хедрик матерится, выворачивает руль. Машину начинает крутить. Визг шин сменяет звон лобового стекла. В салоне оказывается толстая ветка дерева, между ним и Сисси.

Она вскрикивает, чувствуя, как её хлестнуло по лицу и задело рёбра, явно оставив на них ссадины. Но быстро понимает, что жизнь её не в опасности, и выдыхает с облегчением.

– Можно вернуться к моей машине… – предлагает она, надеясь задобрить Хеда. – Идти не так и далеко.

Правда Сисси не учитывает, с какой скоростью Хедрик ехал…

– Отлично.

Хедрик с разбитой головой и рукой, которую насквозь прорезал осколок, начинает раздеваться.

– Что ты делаешь? Ты как? – Сисси пытается открыть дверцу, чтобы выйти.

Покончив с одеждой, Хедрик оборачивается волком и бежит к машине.

Издали замечает дым и скалится.

У машины он оборачивается назад, не обращая внимания на только усугубившиеся раны, пытается её завести – ничего не выходит.

Психуя, тратит время на то, чтобы найти проблему.

Находит, но ни здесь, ни у него в машине нет нужных деталей.

– Да твою мать!

Сисси тем временем нервно ходит вокруг его разбитой машины и во второй раз пытается остановить проезжающий мимо грузовик.

Ни один водитель не останавливается.

– Сволочь! – кричит она вслед удаляющегося транспорта, и топает ногой, едва не ломая каблук.

Результаты Хедрика – голого, окровавленного парня – и того хуже, если это возможно.

Никто не хочет связываться, и дорога ещё старая, и неудобная, ей почти никто не пользуется.

Хеду не остаётся ничего, кроме как снова обернуться волком, чтобы добраться до телефона.

Сисси, отчаявшись, не зная уже даже, не убьют ли её саму, сидит на обочине дороги и наблюдает за этим безучастным взглядом.

Хедрик зло набрасывает на себя одежду и звонит Соро, но тот не берёт трубку.

Тогда он договаривается о том, что его заберут с отцом и одним из своих волков. На обоих он полагается куда меньше, чем на Соро, а потому решает подстраховаться. Но это не скоро, пока можно попробовать остановить машину…

В Хедрике клокочет сила, он переводит на Сисси тяжелый взгляд.

– Что? – всхлипывает она. – Я не виновата.

И в этот момент Хеду звонит Люци.

Он отвечает сразу же, просто не может иначе.

– Да, милый, что-то срочное?

«Хедрик, приезжай ко мне, пожалуйста! Я тебя очень жду», – у него странный голос, будто Люци сдерживается, чтобы не заплакать.

– Хорошо, – у Хедрика просто нет сил выяснять в чём дело, он понимает, что в первую очередь поедет к нему. И разжимает пальцы, давая телефону упасть в траву.

Сисси поднимает на него взгляд и растерянно улыбается.

– Всё в порядке?

Если он не отвлечётся, просто убьёт её.

Поэтому Хедрик хватает её на руки и забирается на заднее сидение.

– Что ты там готова была сделать?

– Если, – от волнения и страха у неё сбивается дыхание, – отпустишь нас потом… Всё. Готова всё сделать… – она обхватывает его за шею и целует Хедрика в губы, крепко зажмуриваясь.

И он будто перестаёт обращать на неё внимание, но и не отстраняется ещё долго, пока не приезжает Элизар.

Он застаёт их и отводит взгляд, пока Хедрик приводит себя в порядок.

– Ты как?

– Отвези меня к Люциферу.

– А я? – тревожится замученная и растрёпанная Сисси. – Я как доеду?

На её шее синяки, глаза блестят, губы припухли, и она постоянно касается их пальцами… смущённо и нервно улыбаясь.

Хедрик садится в машину отца, Элизар открывает девушке дверцу:

– Куда тебе?

Она называет адрес и, успокоенная тем, что всё будет в порядке, едет с ними.

Хедрик лбом утыкается в прохладное стекло, мелко подрагивая. Он пытается позвонить Тому, но трубку, конечно, никто не поднимает. Тогда он звонит Соро, но сбрасывает. Вместо этого связывается с одним из своих волков, и просит его пробить, где сейчас телефон мальчишки.

Соро перезванивает ему спустя несколько минут. И для верности сразу же пишет:

«Что-то случилось?».

Хедрик несколько мгновений глядит на экран телефона и всё же отвечает:

– Ничего.

И добавляет, ухмыльнувшись:

– Переспал кое с кем.

Элизар за рулём закашливается.

«Эм… Прости, что?».

– Так получилось.

«Интересно, что ты бы мне сказал, получись такое случайно у меня, – замечает Соро».

Хедрик вздыхает и сбрасывает звонок.

– Он не понимает меня, – говорит отцу.

– Козел, – поддерживает его Элизар и подаёт подкуренную сигарету.

Соро пишет: «Ты правда изменил мне? Почему? И зачем?».

Сисси смотрит на них и согласно кивает.

– Это даже не было изменой, ты мог бы и не говорить ему.

– Заткнись, – Хедрик смотрит на неё жутким взглядом раскосых светлых глаз.

И пишет Соро:

«Что мне делать?»

Сисси обижено поджимает губы и отворачивается к окну.

«Для начала, объяснить мне. Пожалуйста…».

Но Хед думает о другом: «Что мне делать?»

«Ты про ситуацию с Томом?»

«Про всё».

«Я расстроен. Но это пройдёт, если мы нормально поговорим. Мне ведь… не о чем волноваться, правда? Я смогу принять, если у тебя была причина. Я хорошо знаю тебя… И понимаю, какая сейчас обстановка. Только не думай, что я всегда буду реагировать так. Не заставляй меня вести себя иначе.

Попробуй съездить к дому Тома. И на место предполагаемого убийства.

Жив он или нет, можно проверить магией, если у тебя есть его кровь, волосы или личная вещь.

Ой… У меня же есть его кровь! Я проверю.

Охотники замешаны или нет, я помогу тебе разобраться. Попробую узнать. Своими методами.

А там посмотрим.

Лады?»

«Да».

Хедрик всхлипывает и отправляет последнее сообщение, прежде чем выпустить телефон из рук:

«Я люблю тебя».