Текст книги "Ты меня бесишь (СИ)"

Автор книги: Полли Еленова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

#5. Новолуние

Школа была не шуткой. Но осознаёт это Мак только тогда, когда оказывается в классе.

В первый же день он убеждается, что игнорировать всех, включая учителей, не лучшая идея.

Он выглядит дико: бледный, с кругами под глазами, невыспавшийся, в форме, которую каким-то образом успел измять и в чём-то выпачкать. К нему никто не тянется, но познакомиться и пообщаться пробуют. На что Мак коротко шлёт их и стремится как можно скорее отстраниться.

Он будто заражает всех своим раздражением и неприязнью, и думает, что будет не против такого отношения к себе. Но оно не дарит ему ожидаемого спокойствия.

К концу дня Мак сидит в школьном дворе, спиной прислонившись к яблоне и, подрагивающими прохладными пальцами осторожно трогает разбитую скулу.

Он сплёвывает, достаёт сигарету, которую утром успел стянуть у отца, и закуривает.

Почти сразу его замечает один из тех, кого он успел послать, куда-то уходит, а спустя пару минут появляется учитель, который требует не курить на территории.

Мак смотрит на него снизу вверх воспалённым взглядом: высокая очкастая шпала, что-то ему запрещающая, осуждающе качая головой.

И Мак тушит сигарету прямо об его блестящую, чистенькую обувь, после чего тот отправляет его к директору.

Надо же…

И все вокруг смотрят на него. Будто бы у них никогда не происходило ничего подобного. Будто Мак какой то урод, прибывший к ним для их развлекательного раздражения.

День тянется долго. Кажется серым и гнетущим. Злость подступает к горлу и сдавливает его так, что становится тяжело дышать. Мак снова обдумывает идею уйти из того странного дома и всех этих условий. И гадает, правда ли его не разыгрывают. И снова приходит к решению прекратить это.

Мак больше не вернётся в это место. И не позволит себя так унижать. Никогда.

Не дожидаясь окончания урока, он выходит из класса и бродит по коридорам, пытаясь успокоиться. Выходит из школы и слышит звонок, а затем гул голосов и грохот.

Мак спешит убраться подальше. Находит первый попавшийся магазин и заваливается в него, надеясь найти там выпивку. Но обнаруживает лишь выставленные вряд бутылки с какой то химией, судя по вырвиглазным цветам, под названием «лимонад».

Мак вздыхает, выбирает ту, что голубого цвета, и случайно толкает плечом девчонку, которая прорезает его душно-серый день золотым лучом света.

Мак застывает на месте, пытаясь извиниться, но не может произнести ни слова. А в голове бьётся одна единственная мысль: «Бля, я испугаю её своим видом…».

Она одета школьную форму, которая идеально на ней сидит. Юбка-карандаш чуть выше колен и облегающая жилетка поверх кружевной молочного цвета блузки. Аккуратные серёжки в ушах и цепочка на шее. Волосы слегка подвязанные синей лентой, нисходят золотыми волнами до пояса. Она поднимает на Мака внимательных взгляд голубых глаз и будто чего-то ждёт, не двигаясь с места.

– Про-прости, – запинаясь, наконец произносит он, отступая от неё и случайно сталкивая локтем пару бутылок. Как назло из стекла. – Блин…

– Прощаю, – она улыбается ему и легко переступает через осколки стекла и цветастую лужу. У неё туфли на небольшом остром каблучке с милыми бантиками сзади и школьный рюкзак на плече. – Сегодня тебе не везёт? – спрашивает, уже не глядя на него, подойдя к стеллажу с батончиками мюсли и всякой прочей псевдо здоровой едой.

– Уже не уверен… Я первый день тут, – говорит он зачем то, и пытается хоть как то исправить свой внешний вид, зачёсывая волосы назад (когда это делала Кейт, выглядело неплохо). – Как тебя зовут?

Она берёт яблочный батончик и идёт на кассу, оборачиваясь на Мака, чтобы ответить:

– Соня. Переехал из другого города?

И тут же усмехается и дотрагивается до своих волос сбоку:

– У тебя петух вот тут.

Она расплачивается, а к Маку подходит сонный и забитый менеджер или кто-он-там и спрашивает:

– Вы разбили?

– Нет, – тут же врёт он, понимая, что с собой у него не очень много денег. – Да, я к отцу переехал, – приглаживает свои волосы и пытается обойти человека и подойти к Соне.

Она усмехается краешком губ и заправляет шелковую прядь волос за ухо.

Менеджер вынужденно хватает Мака за рукав:

– У нас есть камеры, пожалуйста, пройдёмте за мной.

Соню кто-то окликает и она идёт к выходу, закидывая свои покупки в рюкзак.

Мак теряет её из виду быстро, пару раз дёргается, подумывая догнать, но решает всё же не усугублять. И без того она увидела его не с самой лучшей стороны.

– У меня не хватит денег, – признаётся он честно. – Давайте я потом заплачу? И вообще вы специально вот так бутылки расставляете, чтобы заработать больше в случае чего.

– Да нет, – отвечают ему вяло, – если это произошло случайно не на большую сумму – мы не штрафуем.

– Кстати, пока! – снова появляется Соня в дверях со звоном колокольчика. – И я не спросила как тебя зовут.

Менеджер стоит между ними, собираясь сказать Маку что-то ещё.

– Случайно, конечно, – бросает ему он, и сторонится так, чтобы лучше видеть Соню. – Меня зовут Мак. Очень рад знакомству! Я найду тебя ещё, если ты не против.

Она только улыбается в ответ и исчезает за дверью.

Менеджер, наконец, говорит то, что хотел:

– Будьте осторожнее в следующий раз, и мы рады будем видеть вас ещё! Вот флаер, – отдаёт он бумажку с их скидками и уходит.

– Эм, спасибо, зайду… – стоит он, совершенно сбитый с толку от такого разрешения ситуации.

***

– Соня, – шепчет он по пути домой, глядя себе под ноги. – Соня… Ну, что ты, придурок, не забудешь же её имя! – одёргивает себя. – Соня…

Мак меняет своё решение, он ещё вернётся туда. Жаль, что ждать нужно все выходные.

– Соня… – заходит в дом, и тут же замирает у входа.

Слышатся голоса. И чем-то странным пахнет.

Любопытно.

Мак идёт на звук, чтобы посмотреть, что происходит.

В доме оказывается вся шайка-лейка: Элизар, Хедрик и Скирт, все как один курящие и с ухмылками на нахальных мордах.

Они таскают в подвал ящики с пивом, складные стол и стулья, мангал… Эл даже тащит книжку, на этот раз, в обложки цвета фуксии.

– О, малой пришёл, – Скирт сходу подаёт ему деревянную кружку с чем-то пенящемся. – Как школа? Сбылось предсказание?

Мак берёт кружку и с опаской пробует.

– Кажется… Вы чего тут? – против воли он настораживается и мрачнеет.

– Новолуние сегодня, – Скирт ухмыляется, – время опасное и дивное, так что пьём, играем в карты и не высовываемся. Ну, когда не приходит в голову высунуться.

Едва ли хоть одному из них стоит прям опасаться подобных ночей. С другой стороны, с тем, что они все из себя представляют, им стоит опасаться каждой ночи.

– Я предлагал ещё на полнолуния собираться, но Хед не оценил. А кто ему виноват, что он собака? Вот и я говорю, что никто.

Мак давится напитком и недоверчиво глядит в сторону Хеда.

– Собака?

Тот никак не реагирует на их разговор, видимо, не собираясь общаться с Маком.

– Ну, оборотень, ты не знал что ли? – Скирт стучит ему ногтём по макушке.

Мак трясёт головой и на всякий случай отступает от него на пару шагов.

– Не помню. Нет… Кажется, не знал… Сегодня он превращается в пса? – спрашивает серьёзно.

Скирт отводит взгляд и выдыхает дым через ноздри.

– Да не в пса, а в огромного волка, – появляется Эл и треплет Мака по волосам, – и не сегодня. Как школа?

– Классно, – улыбается он странно, и шёпотом повторяет: – классно… Я с вами, мм?

Он умудряется забыть, что не спал прошлой ночью.

Элизар, видимо, тоже об этом не вспоминает, но выдаёт ряд других указаний:

– Да, но сначала переоденься и поешь, ужин в духовке. Сегодня во дворе жарили мясо.

Мак кивает и поднимается к себе, спешно переодевается, возвращается на кухню и заставляет себя проглотить пару кусочков мяса, после чего спешит к остальным.

– А выпить есть, что-нибудь необычное? И Кейт где? Она… – отчего-то сбавляет тон, – не помешает?

– Она иногда сидит с нами, но не в этот раз. Она уехала на все выходные, – говорит Эл. – И ещё, – добавляет он, – сначала сделай уроки, потом заходи. А то неизвестно, будешь ли ты в состоянии завтра.

Он говорит это так, будто просто даёт доброжелательный совет и спускается вниз.

– Брось, у меня ведь ещё день останется, – Мак идёт за ним, раздражённый и любопытный. – Не говори со мной о школе, пожалуйста.

Эл вздыхает, но не спорит с ним, видимо считая, что как родитель уже сделал всё, что мог. И Маку всё ещё несколько десятков лет и нет причин ему отказывать.

Они собираются в подвале, там обнаруживается хлам, глубокие кресла и лежаки, камин, бильярд и стол, за который все садятся для игры в карты и перегонки по кругу бредовых – на вкус Мака – историй. В центре стола стоят склянки с выпивкой, которую либо доработали, либо создали с нуля. Внизу ящики с пивом, водкой и виски. Рядом с Элизаром огромный кальян.

– Это ещё что, – зевает Хедрик, тоже какой-то не выспанный, и судя по алым пятнам на его шее – не из-за тухлых яиц и канализационных монстров, – у меня новенький парень, Себастьян. Так он боится крови. И когда обращается – тоже. В последний раз разодрал зайца и вышвырнулся в человека от страха. Ему потом херово неделю было.

Мак отсаживается от Хедрика подальше, выпивает что-то взятое со стола и всё-таки решается спросить:

– Твои два парня не против того, что ты нашёл ещё одного?

Хедрик отпивает что-то чёрное, как его сила, и переводит на Мака взгляд на удивление трезвых, серебристых глаз.

– Парня из моей стаи.

Скирт кивает Хедрику:

– Он совсем озабоченный.

– Я то? – усмехается Мак на удивление миролюбиво, и уже с простым интересом спрашивает у Хеда: – Из твоей стаи? В смысле, прям твоей, ты там главный?

– Ага, – Хед достаёт контейнер с ещё шевелящимися кальмарами и закусывает. – А что?

Мак тянет руку, как бы спрашивая, можно ли ему попробовать, и отвечает:

– Странно просто… Почему ты главный? И разве Охотников, например, не коробит, что в городе целая стая есть? Или у вас мир заключён?

Хедрик пододвигает контейнер ближе к Маку.

– Главный как минимум потому, что я их нашёл и собрал вместе. А насчёт Охотников… Лучше, если есть стая, которая контролируется одним человеком, на котором лежит ответственность, чем десяток неконтролируемых оборотней, которые могут навредить и себе, и окружающим.

– Оу, ну да, – соглашается Мак, пытаясь прожевать угощение. – А тебе в таком случае это зачем?

– Есть причины, – Хед ограничивается этим объяснением, а Скирт уже начинает затирать всем про фей и их танцы.

Мак наблюдает за ними, пьяными и весёлыми, какими-то дурными и удивительно добродушно-опасными в эту ночь. Когда опасность их кажется притягательной до одурения. Или виной тому вся та дрянь, которую Мак уже успел напробоваться?

Он слушает их болтовню, захватывающую для него, и наверняка обыденную для них, и чувствует с каждой минутой, каким чужим является для этой компании и дома.

И сердце от этого сжимается от тоски…

Они смеются, кто-то хлопает кого-то по плечу (или этот кто-то таки подавился шевелящимся щупальцем, Мак уже не может разобрать), пьют и собираются что-то делать. А у Мака слипаются глаза и комната ходит ходуном.

– Овцы, – говорит он невнятно, невпопад, сам не зная к чему, почти не чувствуя своего тела, как и сонливости или бодрости. Странно. – Вот это тема… Розовые и золотые.

– Да, – отвечает кто-то, скорее всего Хед. – Кстати, ты не прав, это мой цвет волос. Как у матери, как и у… Тебя совсем развезло, пойдём, проведу… наверх.

Мак махает в его сторону рукой, слепо, мимо. Не чтобы отмахнуться, он пытается зацепиться за его плечо, чтобы подняться.

В глазах двоится, но ему хорошо и спокойно.

Он улыбается.

– Куда мы идём? Сегодня нельзя есть пиццу.

Мак понимает, что несёт что-то несвязное, но ему чудится, будто они только что говорили об этом.

А может и правда кто-то говорил о пицце…

– Ну ты и придурок, – это всё-таки Хедрик, и он тянет его наверх. – Я не люблю собак… Ты выгуливал его?..

– Кого? – не понимает Мак, и пытается его обнять, когда они добираются до чердака. – Я всегда хотел брата, – выпаливает он, поддавшись желанию поделиться чем-то сокровенным. – Но боялся. Моя мать шлюха. Повесила бы малого на меня. Я хотел брата, но не от неё. Тупо звучит. Но вот, оказывается, не тупо, а реально. Ну, ты понял, – он валится на кровать, принимая щенка за подушку. И не видит лужи на полу, как и не замечает погрызенных и разбросанных повсюду куриных лапок.

Хедрик сбрасывает Щенка и наваливается на Мака, отчего-то тихо смеясь.

– Спи, – говорит он и кладёт голову ему на грудь.

Мак хрипит и пытается вылезти из-под него, но вяло, будто нехотя.

– Тяжело…

– Я рос рядом с Люцифером, у нас квартиры были так расположены, знаешь, как у Кая с этой, как её… С Гердой. Я считал его братом, младшим. И заботился.

Он слезает с Мака и валится рядом.

– Повезло вам, – поворачивается Мак лицом к нему. – А потом?

Хедрик молчит некоторое время – или оно проходит только для Мака? – и всё же отвечает:

– Потом он стал казаться мне… привлекательным. И мы до сих пор близки. Так что не смей трогать его.

Мак фыркает, и случайно (правда случайно!) плюёт в Хеда.

– Я не гей, я бы и не тронул. Просто… разве бывают такие парни? Это сбивает с толку. А он… Он считает себя парнем?

– Да, хотя вряд ли ему это важно.

Хедрик плюёт в ответ, не понятно, почему.

Мак вытирает лицо и тихо, невнятно ругается.

– Ты облизал меня, – то ли жалуется, то ли обвиняет он, и это совпадает с тем, как Щенок вылизывает его ноги и пытается стянуть с них носки. – Хедрик, хватит, – ворчит Мак, в восприятии которого всё это проделывает именно он. – Я не буду трогать Люци. Правда. Щекотно.

Хедрик валяется рядом, запрокинув руки за голову и мямлит что-то нечленораздельное. Потом вдруг хватает Мака за волосы и шепчет ему на ухо:

– Знаешь, что я сейчас хочу?..

И тянет его голову ниже живота, поглаживая волосы.

Мак сначала не понимает, слабо трепыхается, пытаясь вырваться. Затем до него доходит, и он просто замирает, пытаясь всё обдумать. Если там было, конечно, что обдумывать.

Но мысли, вялые и сбивчивые, лёгкие до этой минуты, становятся тяжёлыми и причиняющими дискомфорт.

Что если он пошлёт Хеда, а тот, к тому же будучи пьяным, изобьёт его или превратиться в зверюгу и перегрызёт ему горло?

А если Мак сделает (если сумеет, он не знает, как…), может, его не будут трогать? Может, так он хоть как-то станет… ближе?

Конечно, не в этом смысле. А в смысле, заслужит одобрение?

Нет, всё равно звучит ужасно и неправильно.

Ужасно… Бьётся эта мысль у него в голове, когда он расстёгивает Хеду ширинку.

А дальше Мак почти ничего не думает и не чувствует. Разве что его подташнивает. И наступает темнота.

***

Хедрик возвращается домой вечером следующего дня и пересказывает скомканные отрывки времяпрепровождения с отцом Соро.

– И это, – добавляет он, хмурясь, – кажется, Мак мне реально отсосал.

Соро цокает и кривится, нарезая мягкий, невесомый хлеб на деревянной доске.

– Отвратительно… – он не ревнует, понимает, что совсем нет причины, хотя ему и не приятно, но повторяет, правда уже спокойнее: – Отвратительно. – И обижается на другое: – А если бы вы пригласили меня к себе, ничего подобного бы не произошло! Эл обиделся на меня, что ли?

– Не думаю, что он умеет обижаться.

Но да, Элизар сказал Соро не брать с собой, об этом Хед решает не говорить. И снова морщится.

– Он же мой родной брат… Неужели нельзя было мне врезать? Я, наверное, о тебе думал в тот момент…

Соро странно улыбается, и сочувственно смотрит на Хеда, решая всё-таки его хоть как-то успокоить.

– Он был пьян, – но, сказав это, пугается, что наградил теперь Хеда чувством вины.

– Да, – Хедрик стонет. – Я всё равно такого не ожидал.

#6. Деловая встреча

Мак разлепляет глаза лишь к вечеру, и на следующий день ходит варёным. Избегает общения со всеми и не смотрит никому в глаза. Умудряется снова не выспаться, и на другой день идёт в школу уже не такой уверенный в том, что стоит обязательно отыскать то юное чудо, с которым он познакомился в магазине.

К своему ужасу Мак понимает, что всё-таки забыл её имя, и первые два урока только и делает, что пытается вспомнить, игнорируя косые взгляды и замечания о его внешнем виде и поведении.

Он мрачной тонкой тенью обходит всю школу, пытаясь найти её взглядом, но безрезультатно. И только к концу обеда приходит мысль поискать её в столовой.

Она сидит за одним из столиков с какой-то девчонкой с двумя косичками тёмных волос. Они смеются и бурно что-то обсуждают с учебниками в руках. Литература, кажется.

Мак коротко выдыхает, собираясь с мыслями, нагоняя на себя решимость, и направляется к ним.

– Привет Сонь, – сам не замечает, как вспоминает имя. – Я нашёл тебя, – улыбается, и улыбка выходит какой то глупой. Он чувствует это и убирает её с лица. – Идём, – звучит уже угрюмо и даже угрожающе. Поэтому Мак мрачнеет, и это усугубляет его положение.

Соня приподнимает бровь, ожидая пояснения. Её подружка фыркает, разглядывая его и хватается за коленку Сони, будто чтобы её удержать. Хотя та никуда не собирается.

– Привет, – говорит она.

– Я не знал, как тебя найти, – лихорадочно обдумывает он, как исправить её впечатление от его слов, да и внешнего вида, – а ведь я… Я обещал, помнишь? Ну, мы познакомились возле луж лимонада.

Нет, как-то тупо…

Он достаёт из кармана жвачку, упаковка почти целая, но край её уродливо изорван.

– Хочешь? Ты ведь, наверное, пообедала. А их жуют…

Да, отлично: «их жуют после еды, чтобы зубы были чище и изо рта не воняло». Именно это нужно говорить девушке…

Мак вздыхает и смущённо улыбается, признаваясь:

– Веду себя, как дурак. Мне просто никто так раньше не нравился, чтобы я… Чтобы происходило… вот это, – жестом руки указывает на себя, имея виду своё поведение. – Прогуляемся?

На этом звенит звонок и Соня всё-таки поднимается.

– Увидимся после урока, – говорит она со странной улыбкой и уходит, держа подружку за руку.

– Что, правда хочешь общаться с ним? – доносится до Мака её голос.

Но ответ Сони, если он и был, до него не доходит.

Мак ещё стоит какое то время, глядя им вслед, затем оживает и прячет, наконец, жвачку обратно в карман.

Весь урок он сидит задумчивый и на удивление спокойный. Даже что-то отвечает по теме, пусть и не всегда правильно.

Лишь к концу Мак нервничает, поняв, что они не условились о месте встречи. Да и Соня может передумать.

Как только звенит звонок, он вылетает из класса, чтобы закрыться в туалете и проторчать там пару минут у зеркала, пытаясь намочить и зачесать волосы так, чтобы они держались в одном положении, и при этом не выглядели мокрыми и прилизанными.

Затем он выходит и обводит коридоры лихорадочным взглядом, пока не догадывается снова зайти в столовую.

Прямо на входе его выцепляет тонкая белая ручка и тянет к стене.

– Жвачка всё ещё осталась? – спрашивает Соня, разглядывая его снизу вверх.

– Д-да, – Мак достаёт упаковку и протягивает ей, готовый отдать прямо так, всё. – Привет, – говорит он, и мысленно себя проклинает.

Нет, так не пойдёт, надо быть увереннее! Если на то пошло, то тогда у него прибавится шансов. Он старше её, девочки ведь заглядываются на старшеклассников? И он… типа плохой парень. Иногда ведь это плюс? Если, конечно, он её не пугает. Но не похоже на то. По крайней мере, пока не похоже (ведёт ведь себя, как заика, блин).

Он незаметно выдыхает, успокаиваясь и любуясь ею.

– Я давно не учился в школе, прости, если выгляжу дико и не то говорю. Многое… в новинку. Нер… – нет, нельзя говорить, что он нервничает! Мак исправляется: – Нервы шалят немного, – так лучше, это можно по разному понять, это не делает его обязательно жалким. Так ведь? – Тем более… ты такая красивая…

– Да расслабься, – Соня отдаёт ему упаковку жвачки, забрав себе две подушечки и убрав их за щёку, – давай я сделаю вид, что всё нормально.

Она касается его плеча, будто в поддержке и задерживает руку на несколько мгновений дольше, чем это необходимо.

– У нас уже всё закончилось, а у вас? Проводишь меня до остановки?

У них ещё должен быть урок, но Мак кивает и берёт её за руку.

– Я уже свободен, конечно. Остановка, правда, так близко, – тянет он разочарованно, и хитро улыбается, бросая на Соню блестящий взгляд.

Но она выпрастывает руку и выпрямляется.

– Нет, ты всё-таки слишком странный.

– Я… – наверное, лучше всего действует правда, решает Мак, – просто растерянный и никак не могу исправить впечатление о себе. Прости, я идиот, – обезоруживающе улыбается он, и голос его звучит обволакивающе спокойно, можно даже сказать, красиво. – Но я безопасный идиот, даю слово. Ты местная? – переводит тему, чтобы ей не пришлось его успокаивать или напротив заканчивать на этом разговор.

– Да, – она, не смотря на то, что не позволила взять себя за руку, спокойно тянет Мака за запястье к выходу. – Хочешь, чтобы я показала тебе достопримечательности?

Она усмехается и переводит на него взгляд. Сегодня на ней нет жилетки, блузка розовая, а глаза кажутся серыми. И вместо забавного рюкзака чёрная сумка через плечо.

– Хочу, – соглашается он. – А я угощу тебя кофе?

– Я предположила, а не предложила.

– Тогда ты ошиблась, я об этом не думал. Но раз ты уже сказала… – тянет с намёком, и спохватывается: – Если, конечно, у тебя есть время!

– Ну, во всяком случае, у меня есть к тебе просьба.

Она останавливается, приподнимается с пятки на носок и разглядывает его, будто решая, говорить дальше или нет.

– Поехали в шоколадницу в центре. Расскажешь мне о себе.

У Мака от радости и волнения колотится сердце. Он не успевает подумать о том, что совсем намели…

– Да, конечно! – и зачем то признаётся: – Никогда не был в таких местах.

– Хорошо, – Соня кивает на подъехавший автобус.

– Только я не очень хороший рассказчик, ты спрашивай, что интересно, я буду отвечать, – идёт он рядом, пытаясь, не касаясь, приобнять её за талию.

Соня садится к окну на освободившееся место. Пару человек стоят, держась за поручни, игнорируя пустые сидения.

Она отвлекается на сообщение, нервно оглядывается и набирает что-то в телефоне.

И пока она занята, Мак, сев рядом, разглядывает мужчину, что стоит рядом. А точнее выпирающий карман его пиджака.

Мак ждёт удобного момента, когда автобус резко качнёт, приподнимается, якобы случайно толкает мужчину и вынимает у него из кармана бумажник и несколько бумаг, которые тоже прячет у себя в рюкзаке.

Сердце колотится в ушах, во рту вмиг пересыхает. Он не вор… как бы. Но страшнее всего, если его раскроют при Соне.

Он бросает на неё беглый взгляд, проверяя, ничего ли она не заметила, и начинает разговор, пытаясь успокоиться:

– Кто-то тебя потерял? – улыбается. – Мило, если так. Эм… парень? – ляпает он, не выдерживая, и сразу же жалеет, опасаясь реакции. Или ответа…

– Вроде того, – вздыхает Соня и убирает телефон в карман. – Спрашивает, с кем это я и куда поехала. Думаешь, это мило? – она приподнимает бровь.

А мужчина рядом с ними будто по привычке убирает руку в карман и хмурится, оглядывая автобус. Он проверяет другой карман и начинает капаться в сумке.

Мак, замечая это, пододвигается поближе к Соне и делает вид, что ни на что, кроме неё, не обращал и не обращает внимания.

– Мило… могло бы быть, – вздыхает он, вымучено улыбаясь. – А как так «вроде того»? Кто-то тебе докучает, возомнив всякое? Прости, если не в своё дело лезу.

Она усмехается.

– Нет, об этом я и хотела поговорить. Ты выглядишь опасным.

На этом мужчина хватается за его плечо.

– Ты меня толкнул! Лучше просто верни, или я выволоку тебя на улицу.

Мак, воодушевлённый словами Сони, приподнимает брови и интересуется:

– На полном ходу, что ли? – и отталкивает его. – Я вас не специально толкнул! Что вам вернуть, ваше достоинство? Простите, что так легко ранил ваши чувства, задев вас плечом из-за тряски автобуса!

– Ты украл мои деньги! Я заходила с ними! Малолетний… – у него краснеют глаза и трясутся руки.

Соня, глядя на это, неожиданно начинает хихикать и прикрывает рот ладошкой.

– Простите, вы такой смешной.

На этом усмехается и Мак. И демонстративно отворачивается от мужчины, как бы возвращаясь к своим делам.

Но тот тащит его за шкирку к выходу. Никто не вмешивается, некоторые и вовсе стараются не глядеть в сторону разборок.

– Да что происходит! – Соня хватает Мака за рукав. – Кто мы по вашему?

Её голос звучит уверенно, и она не выглядит как та, кто может быть вмешена во что-то подобное, но вот Мак…

Он дёргается, пытаясь высвободиться и на всякий случай получше заслонить Соню от незнакомца. При этом лямка срывается с его плеча, заставляя рюкзак повиснуть у Мака на локте. Чужой бумажник выпадает из него прямо под ноги мужчины. Сверху, медленно кружа, опускаются его же бумаги.

Долю секунды Мак смотрит на это, затем, опережая его, поднимает бумажник, крепко хватает Соню за руку и прорывается в конец автобуса, надеясь, что двери откроются вовремя.

– Эй, держите его! – кричит мужчина и хватает Соню за волосы, та вскрикивает.

Открывшиеся было двери спешно захлопываются, чтобы не дать им уйти. Но кого-то зажимает между ними, водителю приходится открывать их снова.

Мак вспыхивает от злости, и с размаху бьёт мужчину кулаком в нос, чтобы тот разжал хватку.

– Она здесь не при чём! – вырывается у Мака, и он оттягивает от него Соню, пропуская её вперёд себя, практически выталкивая из автобуса.

Сам он успевает в последний момент, пока не закрылись дверцы.

– Бежим, – кричит ей, снова хватая её за руку, опасаясь, что автобус опять откроется.

Соня вскоре запыхивается и останавливает Мака за торговым центром.

– Бить его было уже слишком, – тяжело дыша, произносит она.

Не смотря на слова, голос её чуть подрагивает и от Мака она отходит на шаг, как только он её отпускает.

– Прости, – запыхавшись не меньше, выдыхает Мак. – Но он сделал тебе больно. Мне очень жаль… Отсюда, – нервно усмехается, – идёт ещё какой-нибудь автобус, на котором можно доехать… ну, до того места?

– Зачем ты это сделал? – Соня поправляет волосы и оглядывается.

– Я… – Мак достаёт бумажник и пересчитывает деньги. – Хотел угостить тебя. Хотел, чтобы хотя бы в этот раз было всё, как надо… Он не выглядел, как человек, для которого это будет большой проблемой. Пойдём? – поднимает на неё взгляд.

– Не нужно было предлагать, если у тебя нет денег, – Соня вздыхает. – Я бы могла угостить тебя. Часто так делаешь?

– Я предложил кофе, – он опускает глаза, жалея, что сказал это, и подрагивающей рукой поправляет свои волосы. – Именно так, первый раз, – признаётся честно. – Ну, в любом случае, теперь мы можем… Можем пойти, куда хотели? – улыбается он виновато.

– Да, – соглашается она, – сколько там у него? Мы явно теперь можем вызвать такси. Ну и лицо у него было, – она снова смеётся и открывает нужное приложение в телефоне. Стук сердца ещё отдаётся пульсацией в висках.

Мак начинает смеяться тоже, протягивая ей все деньги.

– Что ещё за шоколадница? – спрашивает он, наконец, уже, почему-то, не боясь выглядеть из-за этого глупо.

– В каком смысле?

– Ну, это просто название такое, или что?

– Это типа кафе, только там ещё горячий шоколад продают. И кофе тоже.

Мак кивает, решив, что это и правда название кафе.

– Круто.

И замолкает, не зная, как продолжить разговор.

– И, – Соня идёт к лавочке, – что с тобой не так?

– Ты о чём? – и усмехается: – О чём именно?

– О том, что ты будто с другой планеты свалился. Такси будет через десять минут, – добавляет она как бы намекая, что это время им придётся говорить.

– Ну… я жил с матерью в не очень хороших условиях, к тому же долго… болел, – в этом почти нет лжи. Мак садится рядом и продолжает: – Поэтому я долгое время вообще не ходил в школу. Учился кое как, на дому, – в этом он врёт, но пусть уж лучше так. – Я редко куда то выбирался. В приличные места, имею ввиду. В основном отчим отправлял куда-нибудь по своим делам, скажем так. И я привык. Другое меня обошло стороной. Прости, наверное, слишком сбивчиво говорю и нудно…

– Нет, – Соня слушает его внимательно и подбирает слова, прежде чем ответить. – Но что-то… поменялось? Раз ты поступил к нам. Это хорошая школа.

Мак неуверенно кивает.

– Мать со своим рассталась, и осталась с кучей долгов и проблем. Со мной возиться ей уже не хотелось и было в тягость. Но по своему она меня любила, если верить её словам. И она призналась мне, кто мой отец, привезла к нему и оставила. Так я с ним и познакомился. А он настоял, чтобы я пошёл к вам учиться.

– Ну вот, – она улыбается, – рада за тебя.

И расслабляется на скамейке, запрокинув голову и прикрыв глаза, наслаждаясь едва греющими лучами солнца, скользящими по бледной коже.

– Ты милый.

Мак счастливо улыбается, наблюдая за ней, и собирается поцеловать её в щёку. Но в последний момент передумывает и слегка отстраняется, опасаясь её напугать.

– А о чём ты поговорить хотела?

– Как я и сказала, ты милый. Но остальные считают тебя отмороженным, – она чуть приподнимается и приближается к нему, прикрывая один глаз. – И от тебя пахнет дымом, – в голосе прорезаются капризные нотки.

Он, стушевавшись, вжимается в спинку лавочки.

– Да… прости. Если у тебя есть духи, можешь… можешь пшикнуть на меня.

– Ну нет, – она произносит это едва ли не возмущенно и слегка бьёт его по плечу. – За мной следит один придурок с параллели, постоянно пишет с разных страниц и стоит у моего дома вечерами. Это начинает напрягать. Вот я и хотела попросить, чтобы ты ему пригрозил, а то это просто смешно. И жутковато.

Мак начинает смеяться, и не может вовремя остановиться.

Соня, не зная, как реагировать, снова бьёт его, на этот раз сильнее.

– Прости, просто представил, как иду разбираться с ним, и пахну при этом ромашками.

– У меня не…

И она достаёт свой красный флакончик духов, которыми сегодня не пользовалась и яростно опшикивает его.

– Маками.

Мак чихает и снова начинает счастливо улыбаться.

– Это запах маков? Послушай, да это ведь судьба! Это знак.

Она убирает флакончик в сумку и замирает, а затем переводит взгляд в сторону, чтобы собраться с мыслями.

– Я могу тебе заплатить, если он отстанет. Сколько возьмёшь?

– Два свидания, – без раздумий отвечает Мак.

– Это будет странно, понимаешь? – Соня запускает пальцы в волосы и проводит по всей длине. – Я не могу избавляться от одного парня другим. Ещё более стремным причём, – она говорит это с мягкой улыбкой, никак не желая задеть его.

– А по моему как раз нормально, он будет думать, что ты встречаешься со мной и просто не посмеет лезть. Не обвинит тебя ни в чём, и мои действия будут оправданы. Не мог же я в стороне стоять, когда к моей девушке лезут.

– Притворяться будет утомительно, он того не стоит.

– Так не надо, на то и прошу два свидания, – улыбается он, и берёт Соню за руку.

У неё подрагивает улыбка, но рука остаётся у него.

– Это не так делается, вообще-то.