Текст книги "Изнанка модной жизни (СИ)"

Автор книги: Полина Ром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

21

Поздняя осень в Париже удовольствие не из приятных. Бесконечные дожди, серость. Во всём сквозила бы безысходность, если бы не два обстоятельства – я занималась любимым делом и теперь была уже не одна.

Когда я выдвигалась на работу, я оборачивалась и видела в маленьком окошке приплюснутый к стеклу круглый носик – так Козетта неизменно провожала меня каждое утро.

Промозглая погода накладывала отпечаток на моё настроение. Я очень неохотно уходила из дома в эту сырость и холод.

Мне хотелось солнца и лёгкости, а внимание почему-то было сосредоточено на каких-то непонятных и неприятных мелочах.

Казалось бы, ну что здесь такого – переживший голодные времена ребёнок пытался что-то припрятать, хотя еда в доме была в свободном доступе и в достаточном количестве.

Когда я заметила это впервые, я стала расспрашивать малышку, от чего она просто ужасно разрыдалась, до икоты. Я испугалась и махнула рукой – пусть припрятывает, может быть со временем пройдёт.

Я только завела новую привычку – проверять постель, потому что найти в ней недельной свежести засохший пирожок с ливером было и смешно и противно. Конечно, смеялась я не над Козеттой. Девочку я чем больше жалела, тем сильнее привязывалась к ней. И видеть её курносый носик в моём окошке было счастьем.

Дойдя до места, где можно было нанять карету до моих мастерских, я села в экипаж и закуталась поплотнее в палантин, а сама припоминала странности, которые теперь стали неизменной темой моих размышлений.

Мы договорились с Козеттой, что она возьмет на себя приготовление какого-нибудь простого ужина. Однако девочка регулярно это поручение оставляла без внимания. Причины каждый раз оказывались разными, но одна звучала чаще всего.

– Малыш, что сегодня случилось? – устало спрашивала я, не желая давить на неё, но в то же время, я была уверена, что сидеть и маяться без дела для Козетты не лучший вариант.

– Мадемуазель, – хлопала хитрюга ресницами, – мне было так скучно, что я решила немного прогуляться, и так время быстро пролетело.

Я понимала, что моя малышка что-то пытается от меня скрыть, но допрашивать её не решалась из-за той самой истерики. Была ли она искренней или моего приёмыша ждала большая сцена – я не знала.

Каждый вечер я давала ей уроки – чтения, рисования, самого простого счёта. И это было испытание для нас обеих. Девочка воспринимала чтение с большой неохотой, капризничала и прикидывалась чуть ли не больной, только бы не учиться.

Я с каким-то особым для себя чувством слушала её болтовню, такую быструю, как будто горланил птенец в гнезде. Пыталась сделать строгий вид, но хитрющая девчонка видела меня насквозь, поэтому учеба продвигалась крайне медленно. Я сделала скидку на противную погоду и особо не настаивала. Всему своё время.

Экипаж остановился и я поняла, что мы приехали. Мне нужно было вылезать под ледяные струи, льющиеся со свинцового неба.

Казалось, что хляби небесные просто не в силах сдержать эти потоки воды, надо было набраться мужества и достичь порога той мастерской, где находился мой кабинет.

Я шла по щиколотку в жидкой грязи, грустно размышляя о том, что скорее всего заболею после сегодняшнего выхода.

Однако, не прийти было никак нельзя – на мне висел срочный заказ для очередной знатной дамы. А помня выволочку Розы, даже не возникало больше мысли напутать со сроками и размерами.

В мастерской было тепло и сухо. Все вскинули на меня головы и, поздоровавшись, снова склонились над своей работой. Я благодарно вздохнула. Как же всё-таки мне повезло с моими людьми, все без исключения были ответственными и трудягами. Наверное, в своей прошлой жизни я не так уж и нагрешила.

Кстати, вспоминая ту свою жизнь, я ловила себя на мысли, что была бы в ужасе, если бы вернулась обратно. Пусть мне и приходилось пробивать себе здесь дорогу в жизни чуть ли не костьми ложась, но это было очень моё и очень настоящее. А прошлое казалось сном.

Даже не смотря на дражайшую сестрицу, которая по возможности просто не вынимала из меня своего жала. Я спрашивала себя, отращивая терпение: когда она успокоится уже? Однако, ответа не было. А с появлением в моём домике Козетты поводов прицепиться ко мне у нее стало в десятки раз больше.

По её словам я не имела права селить у себя хоть кого-нибудь. Затем, смирившись с тем, что прав я имею чуть больше, чем полностью, она с изумлявшей меня изобретательностью, сочиняла убытки, которые несла по вине Козетты.

– Послушай, Бернардет, – не выдержав однажды, выпалила я ей в лицо, при этом сильно наклонившись к ней, – если моя гостья хоть одну слезинку проронит по причине твоего злобного мерзкого характера, я придушу тебя собственными руками.

Сестрица отшатнулась, но благоразумно решила не связываться со мной.

– О тебе же забочусь, дурында ты доверчивая. Эта девчонка обнесёт тебе дом, еще попомнишь мои слова.

– Даже не сомневаюсь, что в грабителях ты разбираешься, как профи, – парировала я и прошла к себе.

Козетта сидела, напряженная и скованная, слыша весь этот разговор.

– Привет, птенец, – я протянула к ней руки, и она тут же кинулась ко мне, обхватив руками, – как день прошел?

– Мадам Бернардет хотела войти, но я побоялась открыть её дверь, – призналась девочка.

– И не открывай ей в следующий раз, я сама буду с ней разговаривать. Что у нас на ужин?

Козетта потупилась. Понятно. Что ж, приготовлю сама что-нибудь по-быстрому.

Эта ситуация произошла несколько дней назад, а сейчас мои мысли перескочили на другое. За эту неделю сильно похолодало, а Козетта ускользала из дома одетая совсем не по сезону. Нужно было срочно купить ей одежду, и я запланировала сделать это завтра же. Если я закончу с заказами сегодня, я смогу взять выходной.

И я погрузилась в рабочий процесс, который всегда приносил мне спокойствие и удовлетворение. Проверив детали заказа, я поручила одной из помощниц сформировать их полностью и до конца дня отправить в мастерскую Розы.

Моя программа максимум была на сегодня выполнена и я со спокойной душой отправилась домой.

С неба по-прежнему лило, а я снова промокла насквозь, хотя возница взял на себя труд открыть наши ворота, чтобы довезти до дверей моего домика.

Дома я сразу нагрела себе воды и села парить ноги, потому что позволить себе болеть я не могла – теперь я отвечала не только за себя.

Козетта очень озаботилась моим состоянием, притащила теплую шаль и закутала мне плечи, а затем принесла большую кружку чая. Это было так приятно, что я готова была закрывать глаза на все странности, о которых размышляла утром.

– Детка, завтра поедем купим тебе новые красивые вещи.

Козетта уставилась на меня с некоторым страхом, для неё это звучало как что-то невероятное, а я улыбнулась и прижала её ладошку к своей щеке.

На следующее утро, когда я открыла глаза, моя кудряшка уже сидела полностью одетая и не сводила с меня глазёнок. Я рассмеялась:

– Малыш, дай мне хоть кофе выпить.

Моя работа заставила меня изучить весь рынок сбыта, все магазины одежды, в том числе и для маленьких барышень. Так что я точно знала, куда мы направляемся.

Сильно выряжать Козетту я не хотела, да пока и не особенно могла себе позволить. Но примерный образ у меня в голове созрел.

Детскую одежду, даже для малышей, в это время шили, как точную копию взрослой.Что уж говорить об одежде для подростков. Крошечная разница для девочек заключалась в том, что юбки немного короче взрослых, в остальном все было как у женщин – чепец, рубашка, фартук.

Я подбирала вещи, сшитые только из качественных материалов – шерстяная фланель, хлопок, лён. В итоге моя девочка выглядела как красная шапочка, костюм которой мне запал в память, когда в прошлой жизни я занималась театральными костюмами. Мы подобрали ей теплую накидку вместо пальто и очаровательные вязаные чулочки.

Это было так уютно, мило и симпатично, что даже я осталась довольна. А Козетта чуть ли не обнимала зеркало, в котором выглядела как конфетка в красном чепце.

Она подбежала ко мне и стала горячо благодарить. Осталось только съездить к обувщику, чтобы купить ей зимние башмаки.

Но с обувью нам повезло, хоть и совершенно случайно – теплые сапожки на меху я заметила в окне одной из простецких лавок. Такая модель была явно слишком дорогой для этого, почти нищего квартала, поэтому они и украшали витрину уже второй год.

Отличная кожа была украшена ярко-алыми лаковыми вставочками.Высокая шнуровка помогала подогнать голенище точь в точь по ноге. Размер подошел и Козетта переобулась прямо там.

Домой я везла очаровательную, стильно и тепло одетую девочку.

Вечером она ни за что не хотела снимать свой новый наряд, и только когда я строго наказала ей ложиться спать, она вздохнула и согласилась.

На следующий день выпал первый снег и задержался почти на неделю.

Поведение Козетты, к которой я привязалась неожиданно сильно, удивляло все сильнее. Питаться целый день хлебом и сыром, лишь бы не возиться на кухне? Одной опустошить сахарницу, зная, что вечером я приеду поздно и уже не побегу в лавку, а утром не будет, чем подсластить кофе? Терпеливо ждать пока я приготовлю ужин и потом отказаться помыть посуду, ссылаясь на усталость?

Я понимала, что девочка где-то крупно наврала о своей жизни, слишком эгоистично она себя вела. Думала, как мне построить разговор и начать с ней новую жизнь. С пониманием того, что нужно учится, приобретать профессию, вставать на ноги. Разумеется, я готова кормить и поить её все это время, одевать и все прочее...

Только вот никакого желания обучаться хоть чему-то девочка не проявляла. Да с такими навыками даже горничной никто не возьмет! А я же мечтала о лучшей доле для нее.

– Надо, надо поговорить с малышкой. Пятнадцать лет уже достаточный возраст, чтобы понимать, что без профессии дорога одна – на улицу, в прачки или поденщицы.

Я ехала домой, обдумывая, как поговорить с малышкой, не портя нам обоим настроение. Дом встретил меня выстуженным нутром и темнотой. Козетты не было.

22

Такого ещё не было.

– Козетта! – позвала я, зажигая свечи.

Никто не отозвался.

– Господи, да что же могло приключиться?! – уже не на шутку переполошилась я, быстрым шагом проходя в спальню.

Услужливое воображение живо рисовало картины – одна страшнее другой. Вдруг подумалось, зайду сейчас в комнату и увижу распростёртое в бессознании тоненькое тело девочки. Нет... пусто и темно, как и в прихожей.

В полной растерянности замерла посреди дома. Сердце бешено колотилось где-то в районе горла.

– Ну такого просто не может быть! – вслух произнесла я, разводя руками.

Понимая глупость собственных действий, всё равно заглянула в шкаф. Естественно, Козетты не было и там. Больше искать было негде.

И тут меня посетила страшная догадка. Бернардет! Видимо, пока была на работе, сестрица-поганка опять припёрлась сюда почесать злой острый язык! Мало ли чего она могла наговорить и запугать или обидеть совершенно беззащитного перед ней ребёнка. Эта любого может довести до отчаяния!

Натягивая назад скинутую прямо на пол верхнюю одежду и на бегу, обжигаясь, прямо пальцами загасив свечи, опрометью бросилась в дом сестры. На улице уже заметно стемнело.

Начихав на все законы приличия, я едва не отбила носки башмаков, колошматя ногами и кулаками в запертую дверь. Наконец, с натужным скрипом она отворилась – на моём пути стоял перепуганный молоденький мажордом. (Раньше, вроде, другой был... Ну да и чёрт бы с ним. Видимо, сестрица заимела нового.)

Бледный юноша, округлив глаза и подрагивая тоненькими хлыщеватыми усиками растопырился на весь дверной проём.

– Что вам угодно, мадемуазель! – не спросил, а как-то напряжённо выкрикнул он, – Кто вы и с какой стати ломаете дверь!

Объяснять новенькому, что я – сестра хозяйки было решительно некогда. Поэтому, отодвинув хлыща локтём в сторону, я буквально ввалилась в холл.

Ошалевший от такого хамского с моей стороны обращения, мажордом пискнул что-то возмущённо-невразумительное, но тут на лестнице, ведущей со второго этажа, появилась и замерла Бернардет. Вся прислуга дома начала стягиваться на устроенный мною шум.

– Оставьте, Ноэль. Это моя ненормальная родственница, – вполне спокойно заявила она усатику и, повернувшись в мою сторону, продолжила, – и что тебе нужно? Что за пожар, потоп или, может, вообще конец света наступил, что ты так беспардонно вламываешься в приличный...

– Где ОНА?! – действительно беспардонно прерывая поток её неиссякаемого красноречия, рявкнула я так, что остальная прислуга слегка прогнулась в коленках.

– Кто ОНА? – вполне натурально вытаращилась сестра на меня.

– Ты меня лучше не зли! – продолжала кипятиться я, хотя искреннее изумление и непонимание, явственно проступившие на лице Бернардет, уже пошатнули мою уверенность в том, что исчезновение девочки – именно её рук дело.

Видимо, зверское выражение лица и плещущая из меня во все стороны ярость, убедили родственницу в серьёзности моих претензий, так что она, благоразумно оставив язвительный тон, решила выяснить, что же не самом деле произошло.

– Ты можешь успокоиться и внятно рассказать, в чём проблема? – задрав брови на лоб и спускаясь в холл, на ходу спросила она.

– Козетта пропала. – обречённо опустив руки, упавшим голосом тихо сказала я.

В том, что Бернардет здесь ни при чём, я была уже практически уверенна.

– Пропала, и слава богу. – вновь обретая пренебрежительную уверенность тона, безапелляционно заявила сестрица.

– И ты в этой ситуации совершенно не замешана? – полуутвердительно спросила я, опять загораясь злостью.

– Да нужна мне твоя козявка, как... – замешкалась она, подбирая эпитет пообиднее.

– Ясно. – остановила я её, – Кто-нибудь видел, как девочка покидала мой дом? – почти безнадёжно оглядывая столпившуюся прислугу, спросила я.

Люди, опуская глаза, один за другим отрицательно качали головами.

– Я видел. – неожиданно подал голос пожилой мужчина, подошедший позже всех.

Я его видела раньше в доме, но не помню, что у него за должность здесь.

– Ну, что вы видели?! – буквально взмолившись про себя, чтобы дед обладал хоть какой-то полезной информацией, спросила я.

Все дружно повернули головы в его сторону.

– Да это... – смущаясь от всеобщего пристального внимания, начал он, – Днём ещё порядок в саду наводил, так и видал, как девица ваша вся нарядная из избушки пошла, да всё оглядывалась. Точно пряталась, чтобы, значит, не заприметил её кто.

– Ты проверь, вещи-то твои на месте? – обращаясь ко мне, тут же прокомментировала слова неожиданного свидетеля Бернардет, – А то ведь я ж тебя предупреждала! Подведёт тебя эта девка приблудная под монастырь!

– А больше ничего не видели? – отмахнувшись от сестрицы, снова спросила я мужика.

– Да что ж ещё-то? – развёл руками тот.

– Ну там, в какую сторону пошла, или может на извозчике уехала? – не сдавалась я.

– Да некогда мне разглядывать было. – сокрушённо оправдывался садовник (ну раз в саду ковырялся), – Я и внимание-то обратил только потому, что шапка уж больно приметная – красная.

– Спасибо и на том. – тяжко вздохнув, поблагодарила мужчину и развернулась на выход.

– А вещички-то прове-е-ерь! – долетела в спину желчная сестринская "забота".

Выйдя на свежий воздух, я в смятении застыла посреди двора. Надо было что-то срочно предпринимать. Надо было искать приёмыша, пока она опять не угодила в беду. Но в какую сторону податься – ума не могла приложить.

Тут в памяти всплыло, что мадам Мелош оставляла свой адрес. Может она к ней подалась? Но ведь уже так поздно. Ко всему ещё и слова садовника о желании Козетты не быть замеченной не давали покоя.

Не зная, что ещё могу сделать, решительно направилась в свою хибарку и разыскала клочок бумаги с ровным почерком написанным на нём адресом. И, не смотря на поздний час, "поймала" извозчика, отправляясь к проявившей в своё время доброту по отношению к девочке мадам.

Всё моё тело сковало неописуемое жёсткое напряжение. Руки и ноги застыли то ли от промозглости улицы, то ли от волнами наплывавшего ужаса. Еле дождалась, когда медлительная лошадка дотелепает меня к месту назначения. Сунув вознице оплату и попросив на всякий случай немного подождать, я бегом побежала к тускло светившемуся жёлтыми окнами дому.

Прислонилась к косяку, усмиряя колотившееся сердце и восстанавливая сбившееся дыхание, и постучала в дверь.

Почти сразу открыл её мне седой крепкий мужчина с богатыми бакенбардами и усами на дружелюбном, но страшно удивлённом лице.

– Добрый вечер, месье Мелош, – решив, что это именно супруг искомой женщины, поспешно выпалила я, – могу ли увидеть мадам Мелош? – и на его вопросительный взгляд добавила, – Это срочно. И очень важно. И простите за поздний визит. – спохватившись извинилась я.

В общем, свалила в кучу всё, что можно и нельзя, но мужчина меня понял.

– Прошу. – делая пригласительный жест рукой, он пропустил меня на порог.

– Клодин, дорогая, к тебе посетительница. – густым басом мелодично почти пропел месье, – А вы, мадемуазель, снимайте плащ и проходите в комнату.

– Не стоит, я всего на минутку. – чувствуя неловкость, я переступала с ноги на ногу в нетерпеливом ожидании хозяйки дома.

– Категорически возражаю. – настойчиво повторил месье, – Вы совсем продрогли и решительно нуждаетесь в чашке горячего крепкого чая. Раздевайтесь, я потороплю супругу.

Меня и в самом деле колотил нервный озноб, поэтому решила больше не сопротивляться. И в самом деле стоило хоть немного согреться. Пока носилась между домом сестры и собственной нетопленной хибарой, а потом тряслась в кибитке – промёрзла до мозга костей. Горничная приняла от меня верхнюю одежду и проводила в комнату.

Здесь было по-настоящему, по-домашнему уютно. Присев на краешек кресла я , что называется, "на автомате" разглядывала обстановку. На глаза попался массивный полированный деревянный комод тёмно-коричневого цвета, на котором стоял двухрожковый светильник и часы, только что мелодично прозвеневшие девять часов.

Осознание уходящего времени ещё больше подняло градус моего напряжения.

Не знаю, чем уж так долго была занята мадам Мелош, да это и не важно, главное – она, наконец, появилась.

– Мадемуазель?.. – брови хозяйки изумлённо поползли на лоб, – Что-то случилось?

– Ох, мадам Клодин, случилось.

– Детка, да вы вся промокли! – всплеснула руками женщина, уставившись на мои ноги.

Я до этого момента даже не заметила, что и в самом деле вымокла насквозь. Башмаки раскисли от заполошной беготни по снежной жиже и чулки почти по щиколотку было в пору выжимать. Мокрые следы тянулись по полу в комнату из самого коридора.

– Простите, мадам, – тупо уставившись на вереницу отпечатков собственных подошв и поджав пальцы ног, на автомате извинилась я, – Козетта пропала.

– Как пропала? – оторвав взгляд округлившихся глаз от пола и переведя его на меня, переспросила она.

– Ушла, как говорят, ещё днём из дома и не вернулась. Я себе места не нахожу. Она к вам не заходила?

– Ко мне? – удивилась Клодин.

– Наверное, это было неразумно нестись к вам в такое позднее время, но я просто не знаю, что делать. вы были добры к девочке, к тому же у нас в доме остался ваш адрес, вот и подумала... – понимая, что Козетты я и здесь не найду, зря только людей на ночь глядя растревожила, устало опустила глаза, – Я в отчаянии.

– Ну-ну, милая. Не будем отчаиваться. Для начала вам нужно срочно просушиться. Пойдёмте к камину. Иначе, в скором будущем сиделка может понадобиться не Козетте, а вам. Как вы знаете, у девочки довольно страшно сложились обстоятельства...

23

– И поэтому она покинула дом, в котором ей предложили еду и одежду? – почти зло поинтересовалась я, но тут же осеклась, понимая, что могло произойти нечто страшное и это не повод для раздражения. – Извините...

– Ничего дорогая, – женщина взяла меня за руки и немного помолчав, сказала. – Вы злитесь и это нормально, мы всегда злимся, когда то, к чему привязываешься, внезапно уходит из твоей жизни.

– Вы так странно говорите... – я подняла на мадам Мелош глаза и заметила в них жалость. Она жалела меня. – Что вы знаете? Вы ведь что-то знаете, правда?

– Милая... – женщина тяжело вздохнула перед тем, как сказать. – Вас с Козеттой видели когда вы ходили по магазинам и одна моя знакомая, зная, что я вхожа в ваш дом, поведала мне интересную историю...

– О Господи... – протянула я, чувствуя как дрожь от холода, переходит в нервную. – Что еще за историю?

– Козетта действительно была в публичном доме, – мадам Мелош было неприятно говорить об этом. – Он называется "La rose" и его хозяйка мадам Моро и вот что я вам скажу, Козетта не сбегала оттуда.

– Не сбегала? – я тупо смотрела на нее, совершенно не понимая, что она говорит. Я находилась в каком-то тумане, так неприятно и мерзко, затягивающим меня в те вещи, которые назывались ложь и предательство. Собрав все свои нервы в кулак, я уже твердым взглядом посмотрела на мадам Мелош. – Говорите.

– Козетта довольно успешно работала в "La rose" и скажу вам больше, у девочки были амбиции, ей хотелось попасть в "Shabane". – понизив голос, поведала мне хозяйка дома.

– Что это? – я недоуменно покачала головой, не понимая о чем она говорит. Я была так далека от этих мерзостей, что все воспринималось мною, как нечто из другой жизни.

– Боже, дитя, прости меня! – воскликнула она и быстро перекрестилась. – Откуда такой молодой девушке, знать о таких вещах! Это знаменитый бордель, находящийся на улице Шабане, рядом с Лувром. Тайная гордость французской знати. Туда вхожи все аристократы и поверь, они частые гости в этом гнезде разврата. Каждая, кхм... девушка, с испорченной репутацией, я назову это таким образом, мечтает попасть туда и получать большие деньги.

Я слушала её и силилась понять, как это связано с моей милой, по-детски непосредственной девочкой. её личико, с чуть курносым носиком и очаровательными глазами, никак не вязалось с работой в борделе, алчными мечтами... Успешно работала? Невероятно...

– Так вот, – продолжила мадам Мелош. – Козетту выгнали из "La rose" за то, что она утаивала деньги от хозяйки, грубо говоря – воровала.

Меня будто окатили холодной водой. Вот так. Глупая, глупая... Доверчивая Мадлен!

– Я прошу прощения, мадам Мелош! – меня словно подбросило с мягкого пуфа. – Мне нужно идти!

Совершенно не слыша того, что говорила мне вслед растерянная женщина, я выхватила свою одежду из рук горничной, совершенно не заботясь на тот момент, что обо мне подумают. Я должна была проверить свои эскизы, а на остальное мне было плевать.

Как назло, погода испортилась окончательно и с неба полетел густой снег, оседая на ресницах и попадая в глаза. Ноги были мокрыми, к щиколоткам прилипал непросохший подол платья и ко всему этому, меня душили рыдания, которые я сдерживала невероятными усилиями. Не хватало еще плакать на улице.

Выбравшись из экипажа, который привез меня к дому, я помчалась так быстро, что мои легкие обжигал холодный воздух, попадая между полуоткрытыми губами. Ключ не попадал в замочную скважину и я чуть не взвыла, ударив кулаками по двери. Успокоившись, я все таки справилась с замком и вошла в тёмный дом, уже зная, что обнаружу.

Так и случилось – эскизы моей новой коллекции пропали.

Опустившись на пол, я наконец зарыдала, дав выход своим эмоциям. Сколько это длилось, неизвестно и когда я пришла в себя, то поняла, что жутко замерзла. Подышав на окоченевшие руки, я поднялась и пошла к очагу. Нужно прийти в себя и действовать согласно ситуации. Рыдания и жалость к себе – плохие друзья.

Огонь уютно запылал, наполняя дом долгожданным теплом и снимая мокрую одежду, я подумала, что нужно идти к Розе и вместе подумать как быть дальше. Напившись кофе, я почувствовала как в голове проясняется и становится четким и более менее понятным.

– Что??? Вы в своем уме?! – Роза нервно поднялась с софы, на которой разглядывала какие-то эскизы. – Разве можно быть такой наивной?! Вы притащили в свой дом, неизвестно кого! Высшая степень глупости!

– Мне нужно было оставить бедного ребенка умирать под своим забором? – я ожидала реакции, но не такой бурной.

– Этот ребенок воспользовался вами, мадмуазель Мадлен! Причем не по-детски изощрённо! – Роза потерла виски и шумно выдохнула. – Ладно, чего уж локти кусать, нужно решать эту проблему. Эскизы в чужих руках и поверь моему опыту, мы скоро увидим новые модели по ним!

– Пока я ехала сюда, мне в голову пришла одна мысль... – осторожно сказала я, не представляя, что она скажет на мою идею, ведь она была довольно смелой.

– И что это за мысль? – она заинтересованно взглянула на меня. – Что, что, а вы умеете преподнести сюрприз.

Это прозвучало лестно для меня и уже полностью осмелев, я продолжила:

– Почему бы нам не сделать рисунок и вышивку более яркими? На пастельных, нежных тонах это будет смотреться шикарно. Мы немного отойдем от нынешней моды, но думаю, что это вызовет фурор среди дам. Материал должен быть нежным, струящимся, на нем вышивка заиграет совершенно по другому. Яркие птицы, цветы, замысловатые узоры, все это придаст воздушным тканям особое очарование, прелесть весны.

– В этом что-то есть... – Роза пригласила меня присесть и приказала принести чай. – За сколько вы сможете сделать новые эскизы?

– Я постараюсь, чтобы они как можно раньше попали на ваш стол. – пообещала я. – Тот, кто заплатил Козетте за мои эскизы, попадет в просак. Мы изменим всю концепцию и скоро весь Париж будет носить то, что я нарисую в ближайшие дни.

– Вы так горите, мадмуазель Мадлен, что я загораюсь вместе с вами! – весело сказала Роза и достала из шкафчика графин с вином. – Давайте отметим это дело.

Мы немного выпили и мое настроение поползло в гору. Ничего, значит я должна была пройти через это.

– Мадмуазель Мадлен, – Роза ласково похлопала меня по руке. – Знаете, я в своей жизни, встречала много непорядочных людей и они были куда более жестоки и изобретательны, чем эта ваша Козетта. Когда человек поднимается по своей лестнице, обязательно на его пути встречаются личности, которые сами не умеют работать, не умеют воплощать в жизнь идеи и их задача – воспользоваться теми, кто полон этих идей. Они прячутся под вашей лестницей, норовят схватить за подол, оттащить вниз и чем выше вы будете подниматься, тем больше таких рук потянется к вам. Я научилась бить по ним уже давно. А вы молите Бога, что все закончилось достаточно невинно и подумайте о своей безопасности. Вам нужно держать свои работы подальше от чужих глазах, чтобы ни у кого не возникало соблазна, присвоить их.

Разговор с Розой, совсем привел меня в чувство и уже домой, я отправлялась со спокойной душой.

Смыв с себя весь этот день, я забралась в кровать, испытывая чувство жуткой пустоты, которая терзала меня не только изнутри. Дом опустел и это чувствовалось с горькой пронзительностью.

Слова Розы Бертен о безопасности, не выходили у меня из головы и вдруг, в моих мозгах, созрело простое решение – сейф!

Мастера по сейфам мне посоветовал Пьер и я сразу же отправилась к нему. Жизнь показала, что я совершенно беззащитна перед ограблением и нужно обезопасить себя на будущее.

Арман Леру, был добродушным мужчиной, невысокого роста с седыми висками и ласковыми глазами. Казалось удивительным, что такой приятный человек, работает с железом. Он внимательно выслушал меня и сказал:

– Мадмуазель Мадлен, у меня в наличии есть готовый сейф, я думаю он вам подойдет. Посмотрите?

– Конечно! – я обрадовалась тому, что вещь можно забрать сразу и не ждать пока её изготовят, тем более дело это, очень трудоемкое.

– Это крепкий орешек, – с гордостью сказал Арман Леру, похлопывая по стальному боку своего детища. – У него три замка, которые открываются каждый своим ключом.

– Отлично. Я беру его. – я даже торговаться не собиралась, остро нуждаясь в этом "железном парне".

Установить его я решила на работе, где и буду хранить свои эскизы. Чтобы больше ни у кого не возникло соблазна, рыться в моих вещах. Кроме того, я собиралась нанять сторожа. Не старичка-пенсионера, а нормального, серьезного сторожа.

Вот только где бы взять такого?