Текст книги "Судьба (ЛП)"

Автор книги: Пол Томпсон

Соавторы: Тонья Кук
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Адала знала всех зверей, что бродили по пустыне, но никогда не видела ничего похожего на животное, сидевшее на низком возвышении на самом краю выступа. Оно было добрых двух метров длиной, и покрыто темным красновато-коричневым мехом. Кошачьи уши торчком странным образом сочетались с собачьими мордой, лбом и ясными карими глазами. Передние лапы были вдвое короче мощных задних лап. Приближение Адалы заставило его зарычать, обнажив длинные желтые зубы.

«Убей его», – скомандовала Адала.

Лучник отпустил тетиву. Стрела была снабжена охотничьим наконечником в форме двух миниатюрных скрещенных мечей. Она летела прямо в самую грудь твари. Зверь оставался на месте, пока стрела не оказалась на расстоянии руки, а затем схватил древко прямо в полете. Потрясенные его сверхъестественной быстротой, кочевники лишь затем увидели, что его передние лапы имели подобие пальцев.

Люди разразились проклятиями. Кроме Адалы. – «Копья!» – приказала она. – «Насадите это чудовище!»

Всадники толпой двинулись вперед. На зверя были направлены полдюжины железных наконечников копий. Существо выронило стрелу и прижало подбородок к камню.

«Не… надо…» – проскрежетало оно.

Нападавшие потрясенно замерли.

«Ты разговариваешь?» – спросила Адала.

Свесив черный язык, зверь кивнул, подражая жесту людей. – «Не… надо… убивать… меня», – сказал он, не сводя карих глаз с лица Адалы.

Матери Вейя-Лу не была ведома нерешительность. Призвав силу своей маиты, она приказала людям отойти назад. Тамид запротестовал, но она оборвала его.

«Уходите, я сказала. Те, Кто Наверху, не позволят причинить мне вред».

Не переставая ворчать, люди развернули своих коней и двинулись к дальнему краю уступа. Там они остановились. Несмотря на ее требование, дальше они не уйдут. Некоторые держали луки в руках, наложив стрелы, на всякий случай.

«Ты должна верить», – сказал зверь. Он говорил медленно, каждое слово явно требовало огромных усилий.

«Кто ты?»

Существо крадучись спустилось с возвышения. Проползя на животе, оно остановилось в полутора метрах от Адалы. Маленькая Колючка отчаянно дрожала, но не убегала. Адала услышала скрип натягиваемых до отказа тетив за спиной, но сосредоточила все свое внимание на существе. Она повторила свой вопрос.

Существо ответило, и Адала раскрыла от удивления рот. – «Как это случилось?» – спросила она.

Зверь несколько секунд рассматривал Адалу в упор, а затем потерся головой о землю. Его расстройство было трогательным. Очевидно, его способности говорить было недостаточно, чтобы ответить на ее вопрос. И снова она мгновенно приняла решение.

«Ты пойдешь с нами. Если будешь вести себя как тот, кем ты себя объявляешь, все будет хорошо. Но если я выясню, что ты лжешь, я сдеру с тебя шкуру заживо».

Кочевники на другом краю уступа в изумлении наблюдали, как она приблизилась, прошла мимо и спустилась по крутому холму вместе со странным чудовищем, бежавшим, словно домашнее животное, по пятам за Маленькой Колючкой. Несмотря на то, что все они прекрасно ее знали, Адала Фахим все еще была способна удивлять. Ее маита и в самом деле была могущественнее любого злого заклинания. Они сопроводили ее обратно в лагерь под пламенеющим закатным небом. Высокие облака, закрывавшие западную треть неба, пылали рубином и золотом, странная картина для глаз кочевников, привыкших к девственной чистоте свода над сердцем пустыни.

Никто из них представить не мог вихрь вопросов, бушующий за невозмутимым у всех на виду лицом Адалы. От нового чуда у нее кружилась голова. Зачем Те, Кто Наверху дали ей в руки чудовище, заявляющее, что оно – Шоббат, наследный принц Кхура?»

3

Далеко в ночи Гилтас слушал писцов, читавших древние хроники эльфийских королевств. Он все еще не разобрался до конца в истории Инас-Вакенти. Словно мозаика, рассматриваемая со слишком близкого расстояния, крупицы истины, что у него были, не складывались в цельную картину. Каждый раз, когда, казалось, картина начинала вырисовываться, она снова распадалась на фрагменты при более тщательном изучении.

Он лежал на своей койке, прислонившись спиной к свернутому ковру и слушая «Листья Священной Рощи Э'ли». Хотя сильванестийцы, а не квалинестийцы, были первой из эльфийских наций, у квалинестийских священнослужителей Э'ли в архивах были некоторые старые записи эльфийской расы. Их вынесли из Сильваноста в конце Братоубийственной Войны, когда Кит-Канан увел своих сторонников на запад, чтобы основать Квалинести. Брат Кит-Канана, Беседующий со Звездами Ситас, был в ярости, когда узнал, что древние свитки покинули его королевство. Войны начинались и из-за меньшего, но Кит-Канан, новопомазанный Беседующий с Солнцем, вернул документы, чтобы успокоить гнев Ситаса. Как и надеялся Кит-Канан, его брат-близнец не заметил, что возвращенные свитки были копиями. Кит-Кана хранил оригиналы в особом архиве. Пожелтевшие пергаментные свитки находились в тысячах миль от каждой из этих стран, читаемые первому королю объединенных эльфийских наций. Беседующий с Солнцем и Звездами многое оставил за время перехода в Инас-Вакенти, но не древние анналы своей расы.

Гилтас дал одному писцу единственное поручение вести список идей Беседующего на эту тему. Гилтас был уверен, что, в конце концов, ответы появятся.

«Варанас», – сказал он тому писцу, – «огласи список моих вопросов».

Эльф поднес свиток к неровному свету лампы. – «Первое: Инас-Вакенти связана с богами. Там некоторые из них впервые ступили в этот мир? Там они жили? Второе: В «Хрониках Сильваноса» говорится, что пять драконьих камней были закопаны в колодце Немис-Отам в северных горах. Не Инас-Вакенти ли местонахождение того колодца, и могла ли существовать остаточная магия, хотя сами камни исчезли?»

Драконьи камни, содержащие сущность пяти изначальных злых драконов, были спрятаны после Первой Войны Драконов. Гномы их выкопали, непреднамеренно выпустив драконов и начав Вторую Войну Драконов. Писец Варанас с трудом сглотнул. Предположение, что даже следы такого зла могли лежать под их ногами, было крайне тревожащим.

Гилтас попросил его продолжать.

«’Третье: Ни первое, ни второе утверждение не объясняют враждебность долины миру животных и происхождение ее призраков. Четвертое: Эти блуждающие огоньки – защитники долины или ее последние обитатели, и есть ли способ свести на нет их опасность или ликвидировать их?’»

Гилтас поднял руку, и Варанас сделал паузу, позволяя ему обдумать услышанное.

Ни в одной из старых историй не упоминалось о странных блуждающих огоньках. Но другие анналы, рассказывавшие о прошедших веках величия эльфов, содержали упоминания о духах, поставленных сторожить врагов государства, врагов, слишком тесно связанных, чтобы убить их. Беседующий Сильванос изгнал их в дальние концы своего королевства, и за ними должны были неусыпно присматривать созданные и поддерживаемые магией стражи.

Двумя наиболее известными изгнанниками во времена Сильваноса были Балиф и колдун Ведведсика. Мрачные события сотрясли последние дни правления Беседующего. Ведведсика, слуга лорда Балифа, командующего армиями Беседующего, оказался связан с противоестественными и ужасными деяниями, и был выслан в северный аванпост – возможно, Инас-Вакенти? После того, как Сител унаследовал трон, лорд Балиф попал в опалу и покинул Сильванести, а Ведведсика вернулся. Его присутствие держалось в тайне, но Сител советовался с ним на темы чрезвычайной важности, такие, как когда королева родила сыновей-близнецов.

Многие вопросы оставались без ответов. У Гилтаса среди его сторонников не было ни одного мага, сравнимого искусством и могуществом с Ведведсикой. После падения Квалиноста, неракские рыцари сделали особый упор на уничтожении верховных жрецов и мудрецов. Наемные убийцы Черного Зала бродили по оккупированному Квалинести, убивая обладавших магическими знаниями и способностями эльфов. Единственными остававшимися на службе у Гилтаса мудрецами были младшие жрецы, природные целители (такие, как Трусанар) и горстка ученых. И самый лучший из них, королевский архивариус Фаваронас, исчез вместе с остальными во время первоначальной экспедиции Кериан в долину.

Другая причина лишила Гилтаса каких-либо сильванестийских мудрецов. Оккупанты минотавры подавляли их, но не прилагали особых усилий для их искоренения. Задолго до того, как быколюди высадились на священные берега, сильванестийские жрецы и волшебники были загнаны в подполье Войной Хаоса. Насколько было известно, они и оставались в подполье, прячась в зеленой твердыне леса.

Когда тишина затянулась, Варанас поднял взгляд, ожидая, что ему велят продолжать, но Беседующий уснул. Подав сигнал остальным писцам, Варанас тихо поднялся. Уходя, он увидел стоявшую у края отбрасываемого лампой света леди Кериансерай. Он поклонился и оставил ее наедине с мужем.

Кериан натянула одеяло до подбородка Гилтаса. Это одеяло на самом деле являлось ее собственным воинским плащом, чья темно-красная ткань была мягче попоны, прежде служившей ему покрывалом на ночь. Как низко они пали, что король двух королевств должен использовать лошадиную сбрую, чтобы уберечься от ночной прохлады.

Она лишь мельком взглянула на разбросанные свитки. Гилтас продолжал искать ответы в ветхих документах, убежденный, что со временем сможет разгадать тайны долины. Тем не менее, сейчас они знали о них не больше, чем о противоположной стороне света.

Трусанар советовал ей не спать подле мужа. Эльфы были стойки к туберкулезу, но повторяющийся тесный контакт будет искушением судьбы, а как только болезнь пускала корни, излечить ее было чрезвычайно трудно. В Квалиносте, с превосходным уходом и высококачественными лекарствами, у Гилтаса был бы отличный шанс выздороветь. Здесь же у него практически не было такового. Она отбросила с его лба прядь гладких волос и вышла.

Кериан спала в спальном мешке на западной стороне прохода. Она такой уставшей дошла к тому месту, что была абсолютно уверена, что заснет сразу же, как ляжет. Однако Кериан лишь успела расстегнуть портупею, как в нескольких метрах от нее на вершине холма возник темный силуэт. Там не было палаток. Так что никому не было причины там бродить. Она окликнула гостя.

Ответил тихий голос. Портиос.

«Ты когда-нибудь спишь?» – проворчала Кериан.

«Я буду краток. Ты идешь с нами в Квалинести?»

«Я полагала, ответ на этот вопрос будет очевиден». – Она отвернулась.

«Ты знаешь, что он умрет еще до того, как мы достигнем Нового Моря».

Резко повернувшись обратно, она рявкнула: «Ты заходишь слишком далеко, Пугало». – То было саркастическое прозвище, данное ему в Квалинести его пленниками-людьми. Порой, Кериан находила, что это грубое людское слово особенно уместно.

Он осторожно ступал по неустойчивым камням, пока не подошел достаточно близко, чтобы она видела его лицо в маске.

«Кериансерай, ты – боец. Мы отправляемся в поход, чтобы освободить свою родину. Не этого ли ты хочешь больше всего?»

«Да!» – А затем, – «Нет. Не больше всего».

«Ты не можешь оставаться в стороне и смотреть, как мы уходим. Если ты пропустишь эту битву, то всегда будешь жалеть об этом». – Его голос был непреклонен. – «Любой, кто не сражается за свободу Квалинести, не сможет претендовать на него после того, как будет одержана победа».

Апелляция к ее воинской гордости провалилась, теперь он угрожал ей? Присоединяйся ко мне, или никогда не вернешься в Квалинести? Как он смеет! Ее рука стиснула рукоять меча.

«Убирайся от меня, Портиос. Убирайся, пока я не закончила то, что начало пламя дракона!»

Тем не менее, он подошел еще ближе. От выполнения своей угрозы ее удерживало лишь то, что Портиос был безоружен. Он был не лучше Гилтаса. Что с ними было не так? Неужели они полагали, что все так благоговеют перед их королевской кровью, что им не нужно носить оружие? В любом случае, к черту всех знатных идеалистов!

Конец их конфронтации положили голоса. Один звал Львицу. Она откликнулась. К ней поспешила пара стражников, вооруженных копьями гражданских добровольцев. У одного был небольшой помятый бронзовый щит, а на другом был когда-то изысканный (а теперь сильно ржавый) сильванестийский шлем. Оба эльфа запыхались, но не от усилий, а от волнения. Они доложили, что на складе с едой что-то происходило. Было слышно, как внутри передвигается нарушитель, но он не откликался на их вопросы. Послали за воинами регулярной армии, которые окружили склад.

Портупея вернулась на место. Кериан была уверена, что у нее на бедре уже появилась постоянная борозда от ремня.

Одинокий грифон с всадником кружил над складом, пытаясь разглядеть нарушителя. Защищавшую запасы еды низкую каменную стену окружили две дюжины воинов. Офицер, один из сильванестийских гвардейцев Эльханы, шепотом доложил Кериан. Внутри слышали движение, но еще никто не входил внутрь для расследования.

Кериан вытащила меч. В каком-нибудь другом месте нарушитель, скорее всего, оказался бы не более загадочным, чем дикая собака. В Кхуре их было полно, вечно голодных животных, обычно охотившихся по ночам. Стая могла окружить и прикончить целую лошадь или утащить неосторожного спящего эльфа. Но в Инас-Вакенти они не видели ни следов таких животных, а с их столь скудными запасами продовольствия, они едва ли могли позволить себе любые потери.

Двое стражников убрали в сторону входной барьер, и Кериан нырнула внутрь. Ящики, бочки и корзины из ивовых прутьев с провизией были сложены в штабеля высотой в рост, образовывавшие четкие концентрические окружности. Слишком хорошо знакомый шорох старой ткани подсказал ей, что Портиос вслед за ней проскользнул внутрь. Она велела ему убираться.

Он вытащил из кармана кусок мела и нарисовал жирное белое пятно на лбу в маске. – «Если увидишь что-то без этой отметины, убей его», – сказал он и растворился.

Мгновение, она лишь изумленно смотрела ему вслед. Несколько минут назад он видел, что она была готова зарубить его. Теперь он отправился навстречу неизвестному нарушителю, безоружный, и лишь Кериан могла защитить его в случае драки. Что бы она ни думала о нем, она должна была отдать дань его храбрости.

Металлический стук заставил ее торопливо двигаться вдоль внешнего кольца провизии, пока она не подошла к проходу. Бледная фигура промелькнула в дыре. Она была тощая, но стояла прямо на двух ногах – не дикий пес. Кериан окликнула ее и бросилась в погоню. Та резко метнулась вправо и исчезла в следующем кольце провизии. Кериан рванула вперед…

… и врезалась в прочную стену из ящиков.

Куда, во имя Хаоса, исчезло это создание? Она начала карабкаться вверх. Забравшись на ящики, Кериан заметила облаченного в серое нарушителя в проходе под собой. Тот стоял напротив Портиоса.

Она крикнула Портиосу хватать его, но тот не двигался. Кериан спрыгнула и попыталась ткнуть мечом нарушителю в спину, но поняла, что серая фигура была прозрачной. Кериан потыкала клинок вперед-назад, но это было все равно, что резать дым. Фигура совсем не обладала плотью.

Кериан обошла ее, чтобы стать лицом к лицу. Глаза фигуры были темными дырами, а ее рот – узкой щелью. Призрак смутно напоминал стоящего прямо эльфа, с двумя руками и расплывчатой головой.

«Кто ты?» – спросила Кериан. Серая фигура тотчас исчезла, как будто звук голоса Львицы развеял ее.

Портиос по-прежнему не говорил и не шевелился. Казалось, он прирос к месту, уставившись туда, где раньше находился призрак.

«В чем дело? Ты ранен?» – резко спросила она.

Когда Портиос не ответил, Кериан схватила его за руку. Он сильно вздрогнул и выдернул руку.

«Оно назвало меня… ‘Отец’», – прошептал Портиос.

Она на мгновение была застигнута врасплох, но здравый смысл быстро вернулся к ней.

«Портиос, эти призраки тысячелетиями находились здесь. Он и меня мог легко назвать ‘Отец’. Нет никакой логичной причины думать, что это был твой сын».

«Тем не менее, я чувствовал, точно знаю его».

Выражение его лица было скрыто под маской, но сплетенные в районе талии руки в перчатках отчетливо говорили о его смятении. Сильванеш, сын Портиоса и Эльханы, погиб в конце Войны Душ, убитый своей возлюбленной, Миной. То, что она была доверенным лицом богини зла Такхизис, было хорошо известно; менее ясным, по крайней мере, для Кериан, было, как далеко зашло предательство Сильванешем своего народа. Какими бы ни были его грехи, Сильванеш жизнью своей заплатил за них. Кериан лишь могла представить, какую боль испытали Эльхана с Портиосом, потеряв своего единственного сына.

Портиос шагнул на то место, где стояло привидение. По его молчанию и неподвижности он казался странно уязвимым.

«Уверена, это всего лишь проделка ночи», – сказала Кериан.

Он не ответил, так что она повернулась, чтобы уйти.

«Ничего не говори об этом Эльхане», – сказал Портиос. – «Ее раны слишком глубоки».

Нечасто она бывала счастлива сделать, как он сказал. Солдаты звали ее откуда-то внутри склада, и она оставила Портиоса, направившись к ним.

Воины продемонстрировали ей разбросанные марлевые мешки. Когда-то в этих мешках были мясные окорока. Кериан приказала солдатам прочесать склад. «Ищите следы, отпечатки рук на сосудах, что-нибудь необычное», – посоветовала она. Она не упомянула о привидении, которое видели они с Портиосом. Призраки не крали мясо.

Пока солдаты искали, она внимательно обследовала мешки. Те не были порваны, и завязка на каждом мешке была затянута, восковая печать не нарушена.

Солдаты не нашли ни следа нарушителей. Осторожно сложив пустые марлевые мешки, Кериан заткнула их за портупею. На ее загорелом лице было мрачное выражение.

Кажется, не было сомнений, что их потери продовольствия были вызваны сверхъестественным влиянием долины. Простая кража или припрятывание не могли объяснить запечатанные пустые мешки. Она должна рассказать Гилтасу. Его план пересечь Реку Львицы и захватить долину должен был подождать.

* * *

Восточная половина долины оставалась светлой чуть дольше западной из-за тени, отбрасываемой западными горами. Когда солнце скользнуло за пики, двое эльфов шли сквозь заросли кустов ардизии и оливы, высотой по пояс, в направлении восточного края. Старший был квалинестийцем, с изможденным худым телом от долгих лишений. Фаваронас, бывший архивариус квалинестийской библиотеки Беседующего, не привык к такой энергичной ходьбе.

«Будьте любезны, не спешите так», – задыхаясь, произнес он.

Его более молодой спутник, кагонестиец, ненадолго остановился. Он носил одежду охотника и короткую стрижку по моде некоторых людей.

Робин Неутомимый был охотником за головами, нанятым Сахим-Ханом схватить Фитеруса, мага, ранее работавшего на Сахима. После многих лет службы хану, Фитерус внезапно покинул Кхури-Хан, причинив немало хлопот Сахиму перед своим уходом. Сахим-Хан был не из тех, кто прощает. Заданием Робина было найти мерзавца колдуна и вернуть в Кхури-Хан, чтобы тот испытал гнев своего бывшего хозяина. Он сказал: «Я хочу найти открытую площадку до наступления ночи. Я не хочу, чтобы те огоньки выплыли из кустарника так близко, что мы не сможем избежать их».

Он был прав. Фаваронас недолго был в компании Робина, но уже понял, что обычно Робин был прав. Измученный, все время испытывавший страх, Фаваронас не находил это милой характерной чертой.

Фаваронас повстречал охотника после случайной встречи с Фитерусом у Реки Львицы. Отчаянно нуждавшийся в помощи и не знавший о том, кто такой Фитерус, архивариус согласился работать с ним, чтобы раскрыть секреты долины. Когда Робин поведал ему, что знал о прошлых преступлениях мага в Кхури-Хане, Фаваронас оказался между двух огней, желавший всецело довериться Робину, но запуганный угрозами Фитеруса. Несчастный ученый делал все, что мог, чтобы помочь поискам Робина, совсем не уверенный, что кагонестиец сможет схватить колдуна прежде, чем Фитерус уничтожит их обоих.

Робин спешил, прокладывая путь для Фаваронаса. Идти было тяжело. Ветки ардизии были гладкими, но цепляющимися. Они постоянно запутывались вокруг лодыжек Фаваронаса, заставляя его спотыкаться. У кустов оливы, не надо путать с благородными оливковыми деревьями, были острые листья, норовившие выколоть ему глаза. Руки и лицо Фаваронаса были в крошечных порезах. Он едва мог поверить заверениям Робина, что их добыча прошла этим путем. Фитерус был таинственным волшебником, но едва ли сильным физически. Намного старше Фаваронаса и под ношей тяжелой мантии, которую носил, как он мог бы пересечь такие жуткие заросли?

Робин указал на слабые отметины на самых высоких ветках. – «Он прошел здесь».

Фаваронас, прищурившись, посмотрел на отметины, едва заметные для него, даже когда он знал, куда смотреть. Колдун шел по верхушкам зарослей? С трудом сглотнув, чрезвычайно любознательный Фаваронас решил, что иногда знать что-то гораздо хуже, чем не знать.

Пока они шли, их тени перед ними становились все длиннее и длиннее. Основываясь на теории архивариуса, что Фитерус искал высокое место, с которого можно увидеть всю долину, Робин сделал вывод, что его целью являлся пик под названием Ракарис. След явно вел прямо туда. Фаваронас считал, что монолиты долины не были развалинами давно покинутого города, а образовывали какую-то карту или символ. Будучи увиденными целиком, с высокой точки, их назначение должно было открыться для Фитеруса, позволяя ему проникнуть в скрытые силы Инас-Вакенти. Какую форму могли принять эти силы, Фаваронас не знал, но был уверен, что нельзя было позволить Фитерусу получить к ним доступ.

Не раньше, чем последний луч солнца скользнул за горы, Робин, наконец-то, сжалился над выбившимся из сил Фаваронасом, и согласился разбить лагерь. По настоянию архивариуса, они отклонились к открытому участку, на котором доминировали три каменных столба.

Эти камни были высотой пять метров, но казались еще выше, возвышаясь на низкой насыпи из типичной сине-зеленой почвы долины. Фаваронас, шатаясь, выбрался из ненавистного кустарника и рухнул на руки и колени. Робин подошел к камням. Он слегка коснулся ближайшего, разглядывая его квадратную верхушку. Его волшебные очки могли обнаружить любые следы живых существ, и они показывали ему, что никто не касался камня очень долгое время.

Восточные горы были все еще далеко, в двух, возможно трех днях пути даже шагом Робина. На крутых гранитных склонах были видны многочисленные выступы и плато. Любое из них могло быть использовано для изучения долины, но Фаваронас считал, что строители монолитов создали одно особое место, откуда должен был быть отчетливо виден весь грандиозный план из разбросанных камней. Он был уверен, что Фитерус искал это место, и что это место – единственное. След колдуна должен был привести их к нему.

Преследование осторожной цели и избегание посещавших долину призрачных огоньков требовало скрытности, так что Робин не позволял разводить костер. Фаваронас настроился на еще один ужин из сухих фруктов и вяленой оленины и еще одну ночь, проведенную дрожа под тонким одеялом. Он скинул с плеча тяжелый мешок. Тот перевернулся, и находившиеся внутри три каменных цилиндра выкатились на землю.

Робин поднял взгляд от своего собственного маленького рюкзака. – «Ученый, дорога для тебя достаточно трудна. Зачем ты таскаешь камни?»

Фаваронас поспешно сунул цилиндры обратно в мешок. Он пробормотал что-то насчет «интересных минеральных образований», и Робин, казалось, довольствовался этим объяснением.

Странные цилиндры были совсем не камнями, а свитками. Волшебным образом обращенные в камень, они разматывались лишь под рассеянным солнечным светом. Фаваронас обнаружил их в туннеле во время первоначальной экспедиции в долину под руководством леди Кериансерай. К тому времени, как он разобрал часть содержащегося в них текста, экспедиция уже покидала долину. Он ускользнул от остальных, и вернулся в долину в одиночку. Он все еще трудился над расшифровкой древних книг. Письмена внутри них были сильно сокращенной формой староэльфийского, когда каждое слово было уменьшено до единственного слога, например, ом. хед. тон. дак, фраза, которую он недавно разобрал, и которая означала «Отец, Который Не Сделал Своих Детей». Этот эпитет часто использовался в текстах, и относился к предводителю строителей каменных столбов. Были ли те строители колонистами или заключенными, Фаваронас не был уверен.

Он открыл лишь малую часть содержания свитков, но даже столь малые результаты внушали ужас. Его тайное возвращение в Инас-Вакенти питалось жаждой воспользоваться огромной силой и помочь своему осажденному народу. Теперь все, чего он хотел, лишь схоронить это знание как можно глубже. Никто не должен узнать то, что узнал он. Он даже Робину не рассказал о своей связи с двором Беседующего и своем знакомстве с леди Кериансерай. Будет проще, если охотник за головами будет думать о нем лишь как о незначительном заблудившемся ученом. К счастью, Робин был озабочен лишь тем, чтобы схватить Фитеруса. Он проявлял мало интереса к чему-либо, что не касалось напрямую его поиска.

Робин устроился, прислонившись спиной к монолиту и обняв свой короткий изогнутый лук. Это был его ритуал перед сном. Он никогда не ложился спать без лука с наложенной стрелой на коленях. Фаваронас слышал, как говорили, что лучшие кагонестийские охотники могли услышать, как прогибается листок под лапкой кузнечика. Тесное общение с Робином научило его, что это не было байками. Робин мог различать невообразимо слабые звуки и запахи, и его зрение, даже без волшебных очков, было намного острее, чем у любого другого знакомого Фаваронасу эльфа.

Фаваронас лег в нескольких метрах от него, в центре образованного тремя камнями треугольника. Неестественная тишина долины весьма сильно действовала ученому на нервы. Отсутствие ночных звуков затрудняло ему засыпание. Чтобы заполнить пустоту, он заговорил, спросив Робина, как долго тот выслеживал Фитеруса.

«Двадцать два дня и двадцать три ночи», – спокойно ответил охотник. – «Первые три ночи я провел в водоеме под Кхури-Ханом». – Откинувшись спиной на монолит с закрытыми глазами, Робин нахмурился. – «Отвратительное место».

«Когда ты найдешь его, как ты его схватишь?»

Он слегка пожал плечами. – «Пришпилив ему крылья».

С этими словами Робин заснул. Фаваронас завидовал его способности мгновенно засыпать. Хотя Фаваронас лежал тихо и пытался думать о чем-то спокойном, покой не приходил к нему. Его голову наполняла какофония вопросов и страхов. Прошел час, а он все еще бодрствовал. Возможно, глоток воды поможет.

Чуть теплая жидкость отдавала кожей, в которой Робин переносил ее, и Фаваронасу захотелось, чтобы это было вино. Сделав второй глоток, он понял, что это оно и есть – крепкое красное. Изумленный, он подавился, вино струйкой потекло по его груди.

«Твоя любимая марка, не так ли? Двухлетней выдержки из черного гудлундского винограда».

Пульс Фаваронаса бешено заколотился. Он узнал этот голос!

Из глубокой тени самого западного монолита появился Фитерус. Привычный наряд колдуна – тяжелая коричневая мантия – делал его огромным и массивным. Он скользил вперед на невидимых под стелющейся мантией ногах, явно не касаясь земли.

Фаваронас метнул взгляд на Робина, уверенный, что хитрый кагонестиец должен был знать, что его жертва была на расстоянии вытянутой руки.

«Наймит хана тебе не поможет».

Фитерус вытянул костлявую руку, и на его ладони разгорелось пламя. При его свете стало очевидно, что Робин был не в состоянии помочь кому-либо, даже себе. Его глаза были закрыты, будто он все еще спал, а вокруг него поднималась синеватая почва, пузырясь, точно густая грязь. Растущий холм земли уже добрался до талии Робина, обездвижив ему ноги. Его нижний край, где сочившаяся земля встречалась с поверхностью, застыла в лазурит, и этот эффект распространялся вверх. Робин будет погребен заживо.

«Когда песчинки достигнут его губ и ноздрей, они заполнят его, точно живые песочные часы», – пояснил Фитерус. – «Когда взойдет солнце, дневной жар сплавит почву в прочнейшее стекло. Его агония будет сильной… и продолжительной». – Голова колдуна в капюшоне повернулась обратно к Фаваронасу. Фаваронас никогда не видел его лица; оно всегда было скрыто в глубине капюшона мантии. – «Но его судьба легкая по сравнению с тем, что я уготовил тебе».

Фаваронас распростерся ниц, моля о пощаде, настаивая, что у него не было выбора, кроме как присоединиться к Робину. Его трясущаяся рука коснулась мешка со свитками. Думая быстро, он толкнул его вперед, высыпая цилиндры на землю. – «Взгляните, хозяин! Смотрите, что я нашел!»

Фитерус удивленно выругался. Узловатые пальцы потянулись к свитку, застыв в сантиметрах от его поверхности. – «Ты скрыл это от меня». – Это было очевидной правдой, но Фаваронас все равно отрицал это. Колдун спросил, знает ли он, чем были эти свитки.

«Да, хозяин! Это хроники, написанные теми, кто воздвиг каменные столбы», – прокудахтал Фаваронас.

Повинуясь знаку, он продолжил рассказывать, как научился открывать свитки, и что смог, с определенными трудностями, прочитать часть содержащегося в них текста. Огромная сила схватила его за воротник мантии и подняла в воздух. В одной руке у колдуна все еще горел огонь. Другую руку он поднял вверх, сжав пальцы.

«Я принимаю твою дань», – произнес он. – «Ты переживешь эту ночь, жалкий дурак, если прочитаешь мне Анналы Потерянных».

Невидимая рука выпустила Фаваронаса. Бледный и дрожащий, он вернул цилиндры в мешок и прижал его к груди.

Следуя за колдуном, он на прощание оглянулся. При угасающем свете огонька Фитеруса было видно, что Робин был скован уже по грудь. Словно живые существа, зерна песка поднимались вверх, взбираясь одно на другое, вокруг его плеч. Фаваронас отвернулся и потащился прочь. Он был так же беспомощен, как охотник за головами, они оба находились во власти безжалостного хозяина.