Текст книги "Судьба (ЛП)"

Автор книги: Пол Томпсон

Соавторы: Тонья Кук
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

21

В лагере творился хаос. Но, хотя их имущество пострадало, каждый эльф ощущал себя возродившимся.

У все восстановилось отменное здоровье. Раны, приобретенные во время войны в пустыне, и ушибы, полученные в суровом повседневном сражении за выживание, полностью исцелились. Болезни, с которыми столкнулся народ после падения их родины – такие, как сыпь, малярия и чахотка – исчезли. Были зафиксированы еще большие чудеса. Вернулись потерянные способности. Излечились глухота и слепота. Как и безумие и отчаяние. Странным образом, эльфы, потерявшие в сражениях с кочевниками руки и ноги, не восстановили их, но те, кто потерял глаза из-за стрел или характерных для пустыни ядовитых мух, обнаружили, что эти органы снова выросли. Великое исцеление следовало своим собственным логике и закону. Многие пытались постигнуть Великую Перемену (как ее назвали), но никто не понял ее.

Стремясь исследовать переделанную долину, Гилтас немедленно разослал конные и пешие разведывательные отряды. Большинству была поставлена задача найти еду, и они быстро вернулись с переполненными корзинами. Яблоки, груши, виноград и всевозможные ягоды росли в изобилии, как и дикий лук, различная зелень и множество видов орехов. Шалфей, розмарин, базилик и другие травы росли широкими просеками, словно зеленые озера. Изобилие зерновых, которые обычно созревают в разное время на протяжении года, было создано мгновенно. Конные охотники вернулись с оленями, кроликами и голубями, и сообщили, что видели медведей, хотя эти существа вымерли в центральном Ансалоне со времен Первого Катаклизма. Один из отрядов воинов вернулся, гоня перед собой косматых зубров. Присутствие в долине диких быков означало, что теперь будет не только мясо, но и шкуры.

Водоплавающих птиц было особенно в изобилии. Стаи гусей и шилохвостей закрывали солнце, когда пролетали над лагерем. Лебеди и гагары населяли берега озер. Пруды и реки кишели рыбой. Пчелы роились на цветущих полях. Скоро будет воск, мед, а позже, медовуха.

Остальные находки, на вид менее волнующие, были равно важны. Был обнаружен дикорастущий лен. Эльфы смогут снова делал льняную ткань. Долина была полна высокой крепкой твердой древесины наиболее полезных видов, включая дуб, грецкий орех, ясень и тис. В тени под деревьями земля была покрыта фантастическими грибами, в два раза крупнее нормального размера. Все виды, от изысканных розовых грибов до редких подземных черных орехов, росли как сорняки в летнем саду. Чем шире эльфы искали, тем больше сокровищ обнаруживали.

Богатства долины каталогизировались Варанасом и писцами. Виксоне Диламбро, продемонстрировавшей в туннелях свои картографические способности, Беседующий доверил составить карту всей долины. Гилтас собирался послать с ней воина, чтобы помочь в работе и защитить от диких зверей. Прежде чем он смог назначить эльфа для этой задачи, один вызвался добровольцем: Гитантас Амбродель. В последующие месяцы они вдвоем исчезали на целые дни, на конях или на грифоне Гитантаса, Канане. Ни для кого не стало сюрпризом, когда воин и писец в конечном счете поженились.

Для Кериан произошедшие с Гилтасом перемены были еще более удивительными, чем вся литания чудес, которые они обнаружили к данному моменту. Его тело очистилось от всех следов ужасной болезни, оставшись худым, но сильным. Равно здоровый аппетит вскоре вернул плоть костям. Как будто бы, будучи более больным, чем кто-либо еще, он получил самое серьезное исцеление. Он прямо светился здоровьем. Гилтас излучал его невидимой аурой. Его это явно не беспокоило, но Кериан находила это практически невыносимым. Когда он был поблизости, его присутствие опьяняло ее, словно глоток самого крепкого нектара. Когда он прикасался к ней, она ощущала себя едва не больной от любви. Даже легчайший контакт, который он считал уместным на публике, заставлял ее трепетать.

Они были в данный момент на публике, ожидая прибытия заключенного-человека Джералунда. Место действия было тщательным образом обставлено. На северном берегу Реки Львицы, на залитом колокольчиками лугу, возвели легкий навес. Все новооткрытые сокровища долины были сложены в кучи под навесом. В центре всего этого на высоком деревянном кресле сидел Беседующий с Солнцем и Звездами. Хотя и отделанное в спешке и служащее лишь временным троном, кресло было удивительно красивым, выполненным из цельного куска ясеня и украшено резьбой в виде переплетенных листьев дуба и ясеня. Эльфы, искусные в деревообработке, любовно проработали каждую деталь, наслаждаясь шансом не только послужить своему королю, но и впервые за долгие годы попрактиковаться в своем умении.

Кериан наблюдала, как ее муж крутит между пальцами ясеневый прутик. Листва в форме щита напомнила ей листопад, с которым они неоднократно сталкивались в Кхуре. Долгое время присутствие Фитеруса влияло на ее взгляд на любую магию, с которой они встречались. Наконец она поняла, что колдун был лишь одним из источников действовавшей вокруг них магии. Падение листьев ясеня было вызвано кем-то другим. Гилтас рассказал ей о странном дожде из съедобных листьев ясеня, спасшем нацию в пустыне от голода. Могущественная сила, вмешавшаяся, чтобы спасти жизнь Эльхане у Красных Скал, могла быть третьей. Каковыми бы ни были их источники, казалось, эти различные магии противодействовали друг другу, позволяя эльфам преодолевать все трудности.

Когда пришел заключенный-человек, Гилтас дал ясеневому прутику выскользнуть из рук. Джералунд раскрыл рот при виде расставленных вокруг трона сокровищ.

Гилтас приказал снять его путы, а затем вежливо спросил, – «Вы в порядке?»

Джералунд ответил утвердительно. Великая Перемена излечила и его относительно легкие травмы.

«Есть ли у вас какая-либо причина жаловаться на обращение с вами?»

«Нет, Беседующий».

Гилтас откинулся на спинку кресла и жестом пригласил Джералунда угощаться из ближайшей вазы с фруктами. Принесли напитки. Скоро сержант маленькими глотками отхлебывал густой красный ягодный сок.

«Хотя вы были спутником наемного убийцы, я решил освободить вас».

Джералунд поперхнулся полным ртом сока. Гилтас получил подтверждение своим подозрениям насчет этого человека – явно, солдат, и не из тех, кто по собственной воле вошел бы в Инас-Вакенти. Описание Кериан убийства Фитеруса отдавало интригами неракцев. Реакция сержанта подтвердила эту теорию. Гилтас точно не знал, зачем Орден хотел смерти Фитеруса.

«Я освобождаю вас с единственной целью: чтобы вы вернулись к своим хозяевам и рассказали им о том, что видели здесь».

Джералунд вытер губы от сока. Он какое-то время задумчиво разглядывал Беседующего, а затем повторил, – «Сказать им, что я видел?»

«Во всех подробностях. Я хочу, чтобы в Нераке знали, что мы восстановились после кхурского периода. Расскажите им о нашей новой силе и наших новых богатствах, а затем скажите им больше не появляться у нас на пороге».

Со свободой в его руках, Джералунд совершил странный поступок. Он сказал правду.

«Беседующий, зачем лордам Нераки обращать внимание на ваш приказ?» – спросил он. – «Почему бы им не собрать свои армии и не захватить себе эту плодородную землю?»

Гилтас бросил взгляд на Кериан. Великая Перемена исцелила глаз ее грифона, и Орлиный Глаз свирепой статуей стоял у правой руки своей хозяйки. У кагонестийки и грифона было схожее выражение горделивого презрения. От внимания Беседующего не ускользнуло, что Джералунд все время бросал нерешительные взгляды в их сторону. Было невозможно понять, кто из них сильнее лишал его присутствия духа.

«Ваши хозяева не придут сюда», – наконец ответил Гилтас. – «Та сила, что превратила бесплодную пустошь в сад, все еще здесь. Подумайте, что может случиться, если эту силу высвободить с недружелюбными намерениями».

«Если вы обладаете таким могуществом, почему не воспользоваться им теперь, чтобы навсегда уничтожить своих врагов?»

«Я устал от войны. Я хочу строить нацию, а не покорять другие. И это расскажите своим лордам. Если они не тронут нас, мы не тронем их. Двинутся против нас, и последствия будут ужасными».

Джералунд с грубой грацией поклонился и поклялся слово в слово доставить послание Беседующего.

После того, как его сопроводили прочь, Кериан спросила, – «Откуда ты знаешь, что он сделает то, что ты просишь? Его хозяева не приветствуют ультиматумы. Он может повернуть на юг и никогда больше не появляться в Нераке».

«Для нас бы могло оказаться еще эффективнее, если он так поступит. Если он распространит свой рассказ среди тех, кого повстречает на своем пути, эта история доберется до Нераки через тысячи каналов, вместо всего лишь одного. Рыцари смогут охотнее поверить ей».

Ее глаза сузились. – «А ты коварный», – сказала она. В ее устах это было комплиментом.

Разобравшись с человеком-шпионом, Кериан вскочила на спину Орлиного Глаза. Один вопрос не давал ей покоя со времен Великой Перемены. Консультация с верховной жрицей Са'идой не дала ответа. Чтобы снять озабоченность, на очереди было возвращение к горе Ракарис.

Перед тем, как она взлетела, Гилтас спросил, как она себя чувствует. Этот вопрос он часто задавал последние дни. Кериан утром стошнило остатками вечернего ужина.

«Я в порядке», – кисло ответила она. – «И нет, я не хочу яблока». – Он приобрел назойливую тенденцию впихивать в нее еду при каждом удобном случае.

«Тебе полезны фрукты».

«Я тебе говорила, что ты коварный? Я имела в виду, безжалостный», – выпалила в ответ она. Они с Орлиным Глазом поднялись в воздух.

Едва стих ветерок, поднятый при отбытии грифона, пришла Са'ида. Незадолго до Великой Перемены эльфы обнаружили ее в своей палатке без сознания, с ужасной глубокой раной в бедре. Магический взрыв исцелил ее рану, но она оставалась без сознания еще несколько часов после того, как все остальные очнулись. Когда, наконец, Са'ида пришла в себя, она проснулась с криком. Трусанар рассказал ей, что произошло – взрывы, чудесное исцеление и поразительное преображение Инас-Вакенти. Она кивнула, а затем погрузилась в естественный спокойный сон.

Все еще бледная и медленно передвигавшаяся, Са'ида поклонилась Беседующему. Он предложил ей присесть.

«Как вы сегодня, Святейшая? Мне сказали, что из всех душ в Инас-Вакенти вас единственную не укрепила Большая Перемена», – сказал Гилтас.

Она признала, что он прав, потирая лоб и морщась. – «Великий Беседующий, не уверена, что вы осознали, какая огромная сила была выпущена здесь. Это было», – она поежилась, – «ошеломительным. Я буду жить, сир, но, боюсь, никогда больше не буду практиковать высокое искусство».

Настроенная на гармонию с естественным миром своим служением богини, Са'ида восприняла мощную волну как удар, потрясший ее до самого основания. Гигантская сила опалила ей душу, и она больше не могла выносить и мысли о том, чтобы снова вступить в контакт с магией.

«Что вы будете делать, леди?» – спросил Хамарамис.

«Не знаю. Я не могу вернуться в храм». – В том таинственном месте она бы испытывала постоянные муки, да и, кроме того, от нее было бы мало пользы.

«Оставайтесь с нами», – предложил Гилтас. – «Вы всегда будете желанны здесь».

Ее улыбка была вымученной. – «Ваше Величество великодушно, но воздух здесь буквально трещит от скрытой силы. Я не могу остаться».

Он не стал терять времени, пытаясь переубедить ее. Гилтас предложил все, что ей может понадобиться для путешествия, включая поездку на грифоне в любое место по ее выбору. Вместо воздушного транспорта, Са'ида попросила повозку и крепкого коня, чтобы тянуть ее. Она хотела отбыть как можно быстрее.

Пока повозку наполняли едой и водой, Са'ида вложила в руки Беседующего два опечатанных свитка. Один был письмом, которое следовало доставить ее сестрам в храм Элир-Саны. Второй, более толстый сверток пергамента, предназначался Сахим-Хану. На последнее Гилтас смотрел, как на ядовитую змею.

Са'ида сказала, – «Я рассказала ему, что не вернусь в Кхури-Хан, и о своих подозрениях о делишках неракцев в Кхуре, и что я знаю о состоянии его сына. Уверена, он знает, как поступить с этой информацией».

Он пообещал доставить оба послания. Робин возвращался в Кхур с высушенным черепом Фитеруса, чтобы получить немалое вознаграждение. Он мог бы отнести запечатанные свитки вместе со своим призом.

Отбытие жрицы было тяжелым для Гилтаса. Если бы она не бросила вызов неизвестности и не пришла в долину, то ей бы не пришлось переживать Великую Перемену. А из-за этого она теперь потеряла все, что имело для нее значение. Искренне скорбя о ее потере, он встал и обеими руками взял ее за руки.

«Если я вам когда-либо понадоблюсь, святая госпожа, вам нужно только попросить. Вам бесконечно признателен не только Беседующий с Солнцем и Звездами, но и Гилтас Следопыт».

Поцеловав ей руку, он отпустил ее. Са'ида, прихрамывая, удалилась. Трусанар заверил Гилтаса, что необычная рана на ее ноге полностью исчезла, тем не менее, она пока что оберегала конечность.

Маленькая повозка с запряженной лошадью покатилась по естественной улочке из возвышавшихся вязов по пути из Инас-Вакенти, привлекая мало внимания среди всеобщего возбуждения и суеты. Но генерал Таранас и дежурившие в проходе воины вставали на караул, когда бывшая верховная жрица проезжала мимо них.

По ту сторону прохода, позади остатков начатой кочевниками стены, Са'ида бросила поводья, давая лошади возможность самой выбрать путь. Та повернула на юго-запад, держа вне поля зрения утреннее солнца.

Са'ида дремала под своей широкополой шляпой, когда почувствовала рядом чье-то присутствие. Резко выпрямившись, она увидела, что делит сиденье повозки с каким-то стариком. Из-под коротких нечесаных седых волос на нее глядела пара проницательных глаз. На голове у него был венок из зеленых листьев. Его мантия священника была латана-перелатана.

«Кто ты?» – спросила она. Не успели эти слова сорваться с ее губ, как она уже знала ответ. В душе она прошептала могущественное имя. Са'ида благоговейно сложила руки, восклицая, – «Мой великий владыка!»

Указывая рукой на повисшие поводья, он сказал, – «Тебе бы лучше присматривать за своей лошадью».

Ее охватил трепет от этих прозаичных слов, и Са'ида сделала, как он просил, беря в руки поводья и направляя бредущую лошадь обратно на узкую пустынную тропу.

Он поудобнее устроился на жестком сиденье. – «Все сложилось хорошо, не думаешь? Для эльфов». – Она молча кивнула. – «Они много выстрадали, но теперь у них есть шанс построить себе новую жизнь».

Наступило озарение. – «Ты спас их!»

«Ну, я указал им верное направление. Они сами спаслись».

Повозка катилась вдоль подножья дюн, недавно изваянных ударной волной из Инас-Вакенти. Попутчик Са'иды что-то достал из складки своей мантии: коричневую летучую мышь.

«Ты мне больше не нужен», – сказал он, поднеся крошечное существо нос к носу. Оно пискнуло в ответ. Он поднял руку к небу. – «Ступай домой».

Летучая мышь взмыла в воздух. Когда та скрылась в ясном небе, Са'ида спросила, зачем он носил ее. Он ухаживал за раненым животным, пока оно не выздоровело?

«Нет. Это была часть моего костюма. Чтобы замаскировать свою деятельность, мне пришлось принять внешний вид давно умершего оракула».

«Оракула Дерева!»

Бог подмигнул. – «Полезное развлечение, но я в нем больше не нуждаюсь». – Глядя на горизонт, он спросил, куда она направлялась.

«Куда отвезет меня лошадь».

«Бывала когда-либо в Квалинести? Нет? Думаю, мы найдем его очень интересным местом».

Он указал пухлым пальцем на юг-юго-запад, и лошадь тотчас соответствующим образом скорректировала свой курс. Са'ида открыла было рот, чтобы протестовать, но закрыла его, не произнеся ни слова. Она сказала Беседующему, что не знает, что будет делать. Теперь знала. Ее связали со старинной родиной эльфов, и она обзавелась новым покровителем. Что у него было на уме, насчет нее и Квалинести, лишь время покажет.

* * *

Как и остальная Инас-Вакенти, широкое плато, известное как Лестница Дальнего Видения, претерпела основательные перемены. Когда-то голая скала теперь была полностью покрыта шиповником и жимолостью. Орлиный Глаз описал несколько кругов над ней, пока Кериан пыталась узнать скрытые под обилием зеленой листвы и желтых цветов ориентиры. Когда она наконец направила грифона на посадку, тот несколько секунд балансировал на задних лапах, прежде чем осторожно опустить передние лапы в цепляющуюся растительность. Щелкая клювом и ворча, он высказал свое недовольство.

«Мне нужно здесь кое-что сделать», – сказала ему Кериан. – «Я не долго. Не будь таким привередой».

Несмотря на брюзгливый тон, она потратила некоторое время, чтобы расчистить вокруг него участок. Он издал тихую трель. Тепло улыбнувшись, Кериан погладила его по шее, и он улегся вздремнуть. Снова используя свой меч, она прорубила путь к разрушенной башенке.

Останки Фитеруса были все еще там. Муравьи деловито сдирали последние клочки высохшей плоти, но Кериан заботили кости колдуна. Она сама видела, как возродились давно умершие создания долины. От кроликов до зубров, животные Инас-Вакенти были воссозданы из своих древних костей. Несмотря на все надежды Гитантаса, никому из забранных блуждающими огоньками эльфов не повезло так. Никто не знал, почему, но эльфы так и не нашлись.

Тем не менее, Кериан не могла отделаться от непрестанного страха, что могущественный колдун, такой как Фитерус, отыщет какой-либо путь обратно из мертвых. Мудрая Са'ида и начитанный Фаваронас не смогли убедить Львицу, что ее подозрения были беспочвенны, так что она должна была быть абсолютно уверена, что Фитерус никогда больше не сможет омрачить этот мир.

Суставы развалились, и кости были разбросаны. Она срезала зелень и тщательно прочесала пальцами землю, ища даже самые крошечные кости. Отыскав все до единой, Кериан сложила их поверх гнилой мантии колдуна. Убедившись, что ничего не забыла, она полила груду костей и грязную ткань ламповым маслом, и подожгла ее.

Вспыхнул погребальный костер, посылая в небо струйку грязно-желтого дыма. Она подкинула в огонь обрезки лозы и сбитые ветром ветки, превращая его в настоящий костер.

Прошло утро. Кериан сидела на краю Лестницы и ела дикую голубику. Вид был захватывающий, и она позволила себе плениться им. Высоко над Инас-Вакенти пролетали пушистые облака, играя пятнами света и тени на могучих деревьях и сочной листве. Стаи скворцов кружились над головой. Неподалеку с верхушек на верхушки деревьев скакали белки, а птицы выводили трели и пели.

Она поддерживала жаркий костер, подбрасывая хворост и подливая масла. Лишь когда солнце нависло над западными пиками, она позволила пламени погаснуть. Вороша золу веточкой дерева, она давила в пыль любые оставшиеся кусочки костей. Горячую золу и костяную пыль она поместила в глиняный горшок, который отнесла обратно к Орлиному Глазу.

Последние ошметки твари, называвшей себя Фитерусом, не останутся в Инас-Вакенти. Кериан с Орлиным Глазом полетели сквозь долину к проходу. Они залетели далеко в пустыню, прежде чем Львица перевернула глиняный горшок. Ветер подхватил облако золы и разметал на много миль по кхурским пескам.

* * *

Колонна кочевников, ехавшая по теневой стороне дюны, заметила очень странное дело: направлявшуюся к ним одинокую фигуру. Никто кроме безрассудных лэддэд не бродит по пустыне пешком. Кочевники – на самом деле, это были Вейя-Лу – остановили коней и с настороженным любопытством следили за ней, положив руки на рукоятки мечей. На незнакомце была лишь оборванная набедренная повязка. Его кожа была обожжена солнцем до цвета киновари. Либо он был безумцем, одержимым духом пустыни, либо сменившим облик чудовищем. Он поприветствовал их.

«Стой где стоишь!» – приказал старший из кочевников. Он вытащил меч и указал изогнутым клинком на высушенного на солнце призрака. – «Назови себя!»

«Я – Шоббат, сын Сахима, Хана Всех Кхурцев!»

Это разрешило сомнения. Он был сумасшедшим.

Медленно приближаясь с высоко поднятыми руками, он крикнул, – «Посмотрите на меня, и узрите истину!»

«Какую истину?»

«Я пришел из земли мертвых – из Долины Голубых Песков. Я, который был проклят и заключен в тело зверя подлым чужеземным колдуном, был исцелен богами! Теперь я возвращаюсь, чтобы очистить землю Кхура!»

Его слова упали на благодатную почву. Вейя-Лу, все еще горевавшие о потере так многих своих родственников, как и своей Вейядан, прислушались. Они позволили незнакомцу зайти в свои ряды. Под пустынным загаром виднелись черты старшего сына хана. Тем не менее, их лояльность было не так просто завоевать.

«Как давно ты в пустыне?» – спросил один из людей.

Шоббат пожал плечами. – «Не знаю. Я очнулся в долине, нагой как в день своего рождения. Я каждое утро подставлял свое правое плечо восходящему солнцу, на сегодня, три утра».

Вейя-Лу воскликнули. У него с собой ничего не было; была у него до этого провизия? Совсем никакой, ответил он. Они немедленно дали ему бурдюк с водой. Он пил, не с отчаянной жаждой, что должна была донимать его, но медленно, поступая как истинный сын пустыни, который всегда внимателен не потерять ни капли драгоценной воды. Кочевники испытывали благоговейный трепет. Воистину, Те, Кто Наверху, присматривали за принцем. Как еще объяснить, что он не просто выжил три дня в пустыне, но и был в таком хорошем состоянии?

«Можем мы сопроводить Вас обратно в Кхури-Хан, Ваше Высочество?» – спросил старший.

«В свое время». – Шоббат сделал еще глоток. – «Когда я вернусь в город хана, я вытру там дочиста пятна коррупции. Мой отец ведет дела со всевозможными чужеземцами. Он берет их монеты, лебезит перед ними и защищает их, все это время притесняя добродетельных приверженцев своего собственного народа, тех, кто следует Кондору».

Кочевники одобрительно кивнули на этот эпитет. Даже собственные дети Торгана не использовали неосмотрительно его истинное имя.

Шоббат добавил, – «Я не позволю этому продолжаться. Те, Кто Наверху, сохранили меня, чтобы повести праведников против продажного и недостойного правителя!»

В глазах Шоббата сверкал огонь праведности. Все люди ощутили это, у них перехватило дыхание, словно в лицо плеснули ледяной водой. Один за другим были извлечены и высоко подняты мечи. Кочевники также подняли голоса, выкрикивая, – «Да здравствует Благословленный Пустыней Принц! Да здравствует Сын Мстителя!»

Крики продолжались долгое время. Шоббат стоял в центре кольца людей, впитывая шумные приветствия, как дерево впитывает ключевую воду. Эта дюжина Вейя-Лу были его первыми неофитами. Последуют другие, намного больше, и стены Кхури-Хана содрогнутся.

Эпилог

До конца лета прибыли эмиссары. Они пришли из Соламнии и Эргота, Санктиона и Шелси, а также многих других городов со всех концов земли. Солдаты среди делегаций практичным глазом отмечали возводимую поперек устья долины большую стену. Ее конструкция была типично эльфийской: грациозная и гладкая, с парящими контрфорсами и высокими башнями, чьи изящные формы противоречили их огромной прочности. Позади внешней стены начали вторую, а за той лежал фундамент третьей. Окружавшие Инас-Вакенти горы были богаты гранитом. Не требовалось особых усилий, чтобы сделать стены высокими и толстыми. Потребуется некоторое время, прежде чем оборонительные сооружения будут закончены, но, когда это произойдет, никакая армия не смеет надеяться преодолеть проход.

Посетителей сопровождали по дороге из мелко дробленого голубого гранита к многообещающему городу в центре долины. Там их принимал Беседующий с Солнцем и Звездами во дворцовом комплексе, строившемся на вершине самой большой цельной каменной плиты, из когда-либо виденных посетителями. Никто не знал предназначение Тимпанума, но все удивлялись разделявшей его широкой трещине.

Еще до того, как зима предъявила свои права на внешний мир, из Кхури-Хана прибыл особый посланник. Генерал Хаккам привел отряд из сорока благородных лордов двора Сахим-Хана. Все были облачены в кхурские доспехи, пышное зрелище, хотя и варварское, на взгляд эльфа. На верхушках широкополых шлемов были золотом выполнены тотемы кланов. Каждое плечо, каждый локоть ощетинились блестящими стальными шипами, а защищавший от солнца плащ с капюшоном у каждого человека был безупречно белым – цвет достатка в пыльном Кхуре.

Будучи скорее городскими обитателями, чем суеверными кочевниками, кхурская делегация, тем не менее, предпочла не входить в Долину Голубых Песков. В качестве примирительного жеста по отношению к своим вынужденным союзникам, Гилтас нарушил протокол, встретив их прямо внутри незавершенной стены долины. Он прибыл пешком, укрываемый от позднеосеннего солнца длинным навесом из цветов, поддерживаемым дюжиной молодых эльфов. Хотя и большой, навес весил очень мало, и покрывался рябью от незначительного бриза. Проницательный Беседующий также оделся в белое. Даже его сандалии из кожи зубра были бледными как горный снег. Единственными цветными мазками были квадратной формы ограненные аметисты, украшавшие концы затянутого вокруг талии его платья шнура.

За сувереном следовали Хамарамис, Таранас и эскорт из воинов. Они также были облачены в белое, с украшениями из цветов. Шоу было тщательно отрежиссировано, и произвело именно такое впечатление, как и планировал Гилтас. Будучи жителями пустыни, кхурцы с глубоким почтением относились к цветам и зеленым растениям. Появление его людей усыпанными цветками – пусть и зима была близко, все равно – намного лучше провозглашало могущество Гилтаса, чем позолоченные наряды. Эльфы представляли собой пышную демонстрацию богатства и успеха, тех самых, что наполняли животы и пухлые сундуки доходом от торговли.

Кхурская делегация остановила своих коней и с трудом скрываемым удивлением наблюдала за приближением хана лэддэд. Вместо серебряной или золотой короны на Гилтасе был венок из зеленого плюща. Когда он остановился, юноши также остановились, вызвав тихую волну по всей длине цветочного навеса.

«Приветствую, Великий Беседующий! Да продлится твое правление тысячу лет!» – крикнул Хаккам.

«Ох, не так уж это и долго», – добродушно ответил Гилтас, обращая кхурскую гиперболу в слабое напоминание о большой продолжительности жизни эльфов. Хамарамис с Таранасом с трудом сдержали улыбки.

Несколько сбитый с толку, Хаккам моргнул, но продолжил.

«Здоров ли ты, Великий Беседующий?»

«Вполне. Как поживает мой друг, могущественный Сахим-Хан?»

«Хан Всех Кхурцев радуется страху своих врагов!»

«Несомненно. Какие новости вы принесли, генерал?»

«Могущественный Сахим-Хан велел мне сообщить тебе, что когда высоко в небе появились осенние звезды, он выпроводил неракского посла и всех его наймитов».

«Хорошо!» – произнес Хамарамис. Гилтас взял долгую паузу, прежде чем ответить, молча упрекая генерала за несвоевременное высказывание, а затем справился у Хаккама, что подтолкнуло к этой высылке.

Человек нахмурился. – «Хорошо известно, что люди из-за гор давно строили заговор против нашего августейшего хана. Ваше Величество несколько месяцев назад прислало моему повелителю доказательство этого».

Гилтас не имел вестей от Робина, преуспел он или потерпел неудачу в своем посольстве хану. Он был рад узнать, что охотник за головами доставил послание жрицы.

«Да», – милостиво сказал он. – «Много месяцев назад».

Хаккам навалился на луку седла, хмурясь на скрытую критику. – «Корни взяточничества и вероломства были глубоки. Верным вассалам хана потребовалось время, чтобы вывести всех на чистую воду».

Гилтас передал свои поздравления Сахим-Хану и его преданным защитникам. – «Это все?» – спросил он.

Сорок кхурских лордов заерзали в седлах. Очевидно, это было не все, что прибыл сказать Хаккам, но у него явно были сложности с подбором слов. Наконец, он сказал, – «На юге нашей страны разгорелось восстание. Племена сплотились вокруг своего вероломного лидера».

Многие из присутствовавших эльфов тотчас подумали о Портиосе. Но тот отправился в Квалинести. Он не должен был и близко быть рядом с Кхуром.

«Кто этот лидер?» – спросил Гилтас.

«Тот, кто был Шоббатом».

Несмотря на свое удивление, Гилтас аккуратно отметил эту фразу: не «Наследным Принцем Шоббатом», не «Его Высочеством», а просто «Шоббатом». Он выразил сожаление таким поворотом событий, сказав: «Семейные раны всегда самые глубокие».

Хаккам вытащил из латной рукавицы короткий скрученный свиток. Таранас подъехал вперед, чтобы передать его Гилтасу.

«Мой повелитель, могущественный Сахим-Хан, предлагает союз. В этом документе его условия. Если Великий Беседующий сочтет нужным прочесть…»

«Сочту». – Гилтас сунул свиток за пояс. – «Когда сделаю это, я дам вам свой ответ».

Он отвернулся. Носильщики навеса развернулись кругом. Хамарамис с воинами развернули коней, и вся свита отбыла путем, которым пришла. Кхурцев оставили разозленными. Все, что мог сделать Хаккам, это отвести свою делегацию обратно за незаконченные стены, где они разобьют лагерь и будут ждать ответа Беседующего.

Гилтас в одиночестве вернулся в свою палатку – не большое открытое строение, в котором он решал повседневные государственные дела, а меньшее жилище, служившее его личными покоями, пока, когда-нибудь, не достроят новый дворец. По собственному декрету Гилтаса, фокус строительства в Инас-Вакенти вместо дворца был на более скромных строениях. Для него было гораздо важнее, чтобы у его народа была прочная крыша над головой. Когда с этим закончат, тогда возобновят работу над королевской резиденцией Беседующего.

Внутри он обнаружил откинувшуюся в складном кресле Кериан. Ее лицо обрело румянец, а волосы достаточно отросли, чтобы задевать плечи. Ее беременность была хорошо заметна, и она не побеспокоилась попытаться встать, когда он вошел.

Беременность продвигалась намного быстрее обычного. Трусанар считал, что Великая Перемена каким-то образом ускорила процесс. Все эльфийки в Инас-Вакенти, бывшие беременными, продвинулись в процессе намного дальше, чем обычно. Странно, но популярным мнением было, что души потерянных из-за блуждающих огоньков воинов возвращались в тела новорожденных. Кериан открыто насмехалась над такими идеями, но не Гилтас. Его собственные потери были достаточно серьезными, чтобы он никогда не отказывал в утешении другим. Он знал, что до конца своих дней будет горевать о смерти матери и Планчета.

«Как там старина Хаккам?» – спросила она, неловко ерзая в кресле.

«Пиратствует, как обычно».

Гилтас подошел к маленькому буфету и налил им обоим немного фруктового сока. Протянув ей чашку, он вытащил свиток из-за пояса. – «Он дал мне это. Сахим хочет альянса. Восстание Шоббата продвигается успешно».

«Что собираешься делать?»

Он сел лицом к Кериан и положил руку ей на живот. – «Поговорить со своим сыном».