Текст книги "Судьба (ЛП)"

Автор книги: Пол Томпсон

Соавторы: Тонья Кук
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Пол Томпсон и Тоня Кук
СУДЬБА

ПОСВЯЩЕНИЕ

Средь рощ, под темными холмами,

Там поколенья приготовились; страданья,

Мука – все готово; к жестокой схватке.

Одержимость несчастного людского рода,

Что тщетно борется с безжалостной судьбой.

Уильям Вордсворт, «Прогулка»

Инас-Вакенти не является убежищем для объединившихся эльфов Сильванести и Квалинести, последовавших из Кхура за Гилтасом Следопытом. Вынужденным последовать туда или оказаться лицом к лицу со своими врагами, эльфам пришлось выбирать между смертью от голода и гибелью в бою. Некоторые выбрали бой, и Портиос повел свою армию в Квалинести, чтобы бороться за освобождение охваченных тьмой земель. Кериан с Гилтасом делали все, что могли, чтобы удержать вместе остатки своего народа и раскрыть секрет, как освободить долину от ее загадочных блуждающих огоньков и призраков, но даже их усилий недостаточно.

Планы Фитеруса близки к завершению, и он пробирается к Лестнице Дальнего Видения, собираясь завладеть силой, дарованной Отцом, Который Не Сделал Своих Детей, прежде чем оставить долину своей бесплодной участи. Никого не осталось противостоять злобному колдуну, кроме одного испуганного архивариуса, слишком хорошо осознающего могущество Фитеруса – и желание убить всех, кто попытается остановить его.

Помощь эльфам, наконец, пришла с неожиданной стороны, насильственно притащенная в долину Львицей, но даже теперь нет гарантии победы. Никто не знает, ждет ли их награда за терпение или лишь быстрая смерть, и не прочертить линию фронта, так как нет врага, с которым можно сразиться. Блуждающих огоньков невозможно убить, призраков невозможно изгнать, Инас-Вакенти невозможно заставить цвести.

Надежда не расцвела в долине, даже хотя Вейя-Лу прекратили свои нападения, а Са'ида принесла им надежду. Вся ставка сделана на проницательность Беседующего с Солнцем и Звездами, эльфа, объединившего племена и приведшего их в это место, Гилтаса Следопыта – а он умирает.

Пролог

В коридорах без окон в глубине Кхури ил Нора тени были густы. На карнизах вдоль стены с промежутками были установлены открытые масляные лампы, но их свет едва пронзал мрак. Здесь, в Нор-Хане, центральной цитадели дворца хана, коридоры были не так запутаны, как во внешней части. Даже придворные со стажем могли часами блуждать по внешнему дворцу в поисках конкретной комнаты.

Сахима Закка-Кхура, Хана Всех Кхурцев, не беспокоил лабиринт коридоров или недостаток освещения. Он так много раз проделывал путь от своих личных покоев до тронного зала, что мог сделать это в полной темноте. Он вошел в небольшую личную боковую комнату и остановился, собираясь с мыслями и поглаживая искусно завитую бороду. Хотя он был уже в возрасте, в его черных волосах и бороде совсем не было седины.

Наконец, он поправил на голове корону. В последнее время та казалась тяжелее. Сказать по правде, хан носил под ней кольчужную шапочку от наемных убийц, но и сама корона – шапка двадцати пяти сантиметров высотой из плотной красной кожи, чей нижний край украшен цепочками золотых бус – ощущалась эти дни намного весомее. Уход лэддэд должен был облегчить его ношу, но этого не случилось. Даже теперь, когда изгнанники-эльфы находились в глубине пустыни, проблем у Сахима не стало меньше.

Лэддэд бежали из своих разоренных родных земель Сильванести и Квалинести, чтобы оказаться у стен Кхури-Хана, словно принесенные песчаным штормом обломки. Пять лет Сахим позволял им оставаться в обмен на сокровища, которые они жертвовали в его сундуки. С их уходом, он вернулся к выжиманию медяков из сукатов, а торговцы Кхури-Хана были известными скрягами. Конечно же, Сахим умел выжимать.

Он открыл дверь, и стражники в тронном зале отсалютовали поднятием позолоченных мечей. Сахим подождал, пока его глаза привыкнут к свету. Периметр комнаты был уставлен жаровнями и медными канделябрами, и все было залито светом. Разглядывая двоих ожидавших его гостей, он ощущал желание прогнать как можно больше мрака. Привычный зверинец из придворных и советников давно был в постели. Сахима приветствовали лишь его телохранители и эти двое посетителей. Посетители расположились далеко друг от друга, насколько позволял периметр зала.

Са'ида, верховная жрица Элир-Саны, стояла подле трона. Белое платье и длинные белые волосы придавали ей эфемерный вид, в противовес почтенному телосложению и печальному выражению лица. Самый главный священнослужитель кхурской богини исцеления, она редко покидала границы своего священного храма, ступать мужчинам куда было строжайше запрещено. Едва ли ей могла доставить удовольствие подобная встреча с таким негодяем и еретиком, как Кондортал.

Лорд Кондортал, кхурский эмиссар рыцарей Нераки, вошел в комнату не дальше, чем это было абсолютно необходимо, и стоял вплотную к огромным дверям главного входа. Нацеленный на наращивание своей мощи, и для достижения этой цели использующий магию и все виды темных обрядов, Орден Кондортала упорно трудился над расширением своего влияния в Кхуре. Сахим все время с неракскими рыцарями ходил по узкому краю, отказывая в большем присутствии в своих городах и предоставляя определенную свободу в окружавшей их открытой пустыне.

Макушка безволосой головы Кондортала блестела от пота. Сахим знал, что того беспокоил не только жаркий кхурский климат. Недавно введенный ханский протокол требовал, чтобы Кондортал оставил своих личных слуг снаружи, и рыцарь чувствовал себя голым без них.

Встревоженный посетитель – неосмотрительный посетитель, так что Сахим заставил их ждать, томясь в компании друг друга, в жарком зале. На самом Сахиме был легчайший халат из тонкого красного шелка. С вышивкой на груди белыми и золотыми нитями в виде двух стоящих на задних лапах драконов, символа его собственного племени, обращенных мордами друг к другу.

Он не побеспокоился ответить на салюты своих солдат и поклоны посетителей, а умышленно неторопливо пересек зал, наслаждаясь весьма радующим глаз видом трона, что ждал его. Это было величайшее из сокровищ его народа, спрятанное от драконицы Малис во время ее оккупации Кхура. Высокое тяжелое кресло было покрыто листами сусального золота. Его веерообразную спинку украшали два звездных сапфира, каждый размером с два кулака Сахима, известные как Глаза Каргата, в честь кхурского бога войны. Рельефные позолоченные панели изображали знаменательные события правлений предшественников Сахима.

Усевшись и тщательно расправив халат, Сахим первой кивнул святейшей госпоже.

«Великий Хан», – немедленно начала та, – «последователи Торгана снова надоедали в городе моим жрицам. Сегодня к троим приставали в Большом Сууке».

«Изнасиловали?»

Са'ида сжала губы: «Нет, сир. Грубо хватали, но не насиловали. Из их рук выбили и растоптали товары, что они несли».

«Прискорбно. Не согласитесь, лорд Кондортал?»

«Прискорбно», – ответил издалека неракец, – «но едва ли меня касается, могущественный Хан».

Нет?» – Са'ида резко повернулась к нему, вплетенные в ее волосы крошечные медные колокольчики зазвенели, подчеркивая ее гнев. – «Говорят, что Сыновья Торгана берут деньги у Нераки».

«Возмутительные слухи, пущенные нашими врагами, эльфами». – Кондортал поклонился возмущенной жрице, но в его голосе не было почтения. Как обычно, он говорил чересчур громко, и Сахим был рад, что тот стоял так далеко. – «Могущественный Хан, вот из-за чего меня вызвали? Преступление в городе не касается моего Ордена. Позволю себе…»

«Я не отпускал вас».

Кондортал, наполовину развернувшийся в сторону двери, остановился и повернулся обратно. Ханская маска королевского спокойствия оставалась на лице, но голос его был властным.

Сменив интонацию, Сахим заверил Са'иду, что ее озабоченность принята к сведению. Городская Стража следила за активностью торганцев. «Эти провокации нацелены на меня, а не на ваш храм, святейшая госпожа, и я разберусь с ними. Несколько предводителей торганцев были схвачены».

Ему не пришлось добавлять «и быстро казнены»; все это и так понимали. Последователи Торгана Мстителя, кхурского воплощения бога Саргоннаса, поносили Сахима как тирана и неверующего, больше заинтересованного в получении чужеземных сокровищ, чем в сохранении Кхура чистым от внешней заразы. Когда-то в основном связанный с кочевниками пустыни – славящимися своей подозрительностью ко всем чужеземцам, к которым они иногда относили и городских жителей Кхура тоже – культ Торгана распространился в городах. Небольшая церковь этого бога в Кхури-Хане была замечена в постоянном наращивании активности. То, что это могло быть связано с влиянием неракцев, было тревожным известием – не сюрпризом для Сахима, но, несомненно, тревожным. Будучи циником, он верил, что неракские деньги для торганской дерзости являлись гораздо большей шпорой, чем религиозный экстаз.

«Вас обоих позвали сюда, чтобы сообщить новости», – продолжил он. – «Лэддэд добрались до Долины Голубых Песков. Они отбились от кочевников, что преследовали их на всем пути из Кхури-Хана, и десять дней назад вошли в долину».

Похоже, эти новости не явились сюрпризом для Кондортала. У его Ордена повсюду были шпионы и информаторы. На лице жрицы отобразилась последовательность эмоций – удивление, облегчение и любопытство. Она спросила, что это означает.

«Это означает, что лэддэд покинули границы моего королевства».

Это удивило Кондортала: «Несомненно, Великий Хан, эта долина находится в кхурских землях».

«Эта земля не принадлежит людям. Если лэддэд остаются там, Кхуру нет до них дела».

Воцарилась тишина, пока Сахим подкреплялся из вложенного ему в руку поджидавшим слугой медного кубка. Его посетители обдумывали сообщенные им новости. Хотя оба они слышали одни и те же слова, их интерпретация для каждого была весьма разной.

Са'ида поняла, что хан довольно тонко просит ее помочь лэддэд в их борьбе за выживание. Он не питал к ним особой нежности, но и не старался уничтожить их все те годы, что они проживали в его королевстве. Его взаимоотношения с их вождем, Гилтасом, лучше всего описывались словом прибыльные. И была выгода в том, чтобы позволить лэддэд жить в Долине Голубых Песков. Неракские рыцари долго вынашивали планы уничтожения эльфов, и однажды вторглись и оккупировали обе эльфийские родины. Государство лэддэд в долине отвлечет внимание Ордена от столицы Сахима. Нахождение лэддэд вне границ Кхура также поможет успокоить страхи торганцев насчет чужеземного влияния. Торганцы ненавидели лэддэд еще сильнее, чем презирали Сахим-Хана.

Со своей стороны, лорд Кондортал интерпретировал слова хана таким образом, что тот считал, что ему повезло избавиться от эльфийской заразы, и что он больше не будет вступаться за них. Пока эльфы жили в кхурской столице, Сахим был связан своим обещанием защищать их – обещанием, купленным сокровищами эльфов. Когда этот поток сокровищ иссяк, закончился и радушный прием эльфов в королевстве Сахима. Они были сами по себе, без единого защитника в мире. Направленным против них усилиям Ордена больше не будет мешать необходимость в осмотрительности, необходимость не задеть гордость хана.

Рыцарь попросил дозволения отбыть. Сахим вяло махнул рукой. – «Да, ступайте. Расскажите своим хозяевам, что произошло».

Прежде чем уйти, Кондортал спросил: «Великий Хан, могу я осведомиться о принце Шоббате? Я несколько недель не видел его. Я молюсь, чтобы у Его Высочества все было в порядке».

Сахиму потребовалось все умение, чтобы сохранить лицо спокойным и безмятежным. – «У наследного принца все хорошо. Он отсутствует. Охотится».

Са'ида знала, что это ложь. За несколько недель до этого Шоббат пришел в Храм Элир-Саны, ища помощи, но одолевавший его недуг был не из тех, что могла вылечить Са'ида. Она понятия не имела, ведал ли хан о состоянии своего сына. Возможно, Шоббат для того и бежал, чтобы тот об этом не узнал. Являясь хорошо осведомленным тираном, Сахим, скорее всего, все знал, но она чувствовала, что лучше держать при себе свое собственное знание на эту тему. Даровав хану благословение Элир-Саны, она покинула душный тронный зал.

Свободный от зрителей, Сахим откинулся назад, ощущая спиной прохладу золотых панелей. Что за парочка! Са'ида была в полтора раза его старше, столь же терпелива и настойчива, как гадюка. Она могла говорить с богами столь же легко, как обращаясь к Сахиму, и у нее была сила лечить практически любой смертельный вред, причиненный живому организму. Тем не менее, она лишь наблюдала и выжидала, жалуясь на торганцев, которых могла одолеть за одну ночь. Кто мог постичь такой разум?

По другую руку – Кондортал, словно ласка, слабый хищник, нападающий из засады и не гнушающийся падалью. Его предшественник, Хенгриф, был храбрым и опасным человеком. Сахим понимал Хенгрифа. Он мог иметь дела с подобными людьми, но у Кондортала не было даже щепетильности ассасина. Он мечтал, чтобы Кхур распался на части, перегрызшись из-за лэддэд, чтобы его Орден мог вмешаться и подобрать осколки. С тлеющим в Квалинести восстанием и бегством лэддэд в Долину Голубых Песков, что будут делать хозяева Кондортала?

Сахим жил в опасное время и в опасном месте. Он сталкивал друг с другом друзей и врагов, и выходил при этом обогатившимся и невредимым. Никто лучше него не мог балансировать на острие ножа неприятностей, разворачивая ситуации и людей к своей собственной выгоде. Это была рискованная игра, которой он наслаждался в полной мере.

Кроме…

Где, во имя Каргата, был Шоббат? И что стало с этим чертовым колдуном Фитерусом и тем охотником за головами, которого Сахим отправил приволочь его обратно?

1

Ветер швырял холод и сырость в лицо всаднику грифона. Намотав поводья туго на кулак левой руки, Кериансерай низко пригнулась к шее своего животного, изо всех сил погоняя его. Блуждающие огоньки приближались, и их число выросло. Она насчитала уже как минимум дюжину. Бока Орлиного Глаза вздымались от напряжения, в то время как огоньки устремлялись вперед и метались в стороны, поднимались по спирали вверх и штопором спускались вниз, все это время догоняя ее. Она надеялась, что остальные из ее патруля были в безопасности.

В безопасности. В этом понятии была заключена ирония. В какой безопасности мог быть каждый из них, пока они остаются в этой губительной долине?

Инас-Вакенти, как называли ее древние эльфийские хроники, Долина Молчания, и она воистину была безмолвной. Она лежала на северной границе кхурской пустыни, и ни единая муха или блоха не могли назвать ее домом. Кериан привела внутрь первую разведывательную партию. Они обнаружили, что долина скрывает множество секретов и не меньше проклятий. Ее растительность в основном представляла собой чахлые сосны и несъедобные кустарники. Дно долины было усеяно громадными каменными столбами, возвышавшимися лишенной отделки белизной над имевшей странный окрас сине-зеленой почвой. Эльфы подозревали, что эти камни были развалинами какого-то давно забытого города, но не могли проследить логики в их размещении, так что истинное предназначение камней оставалось загадкой. Вдобавок, Инас-Вакенти была полностью лишена животного мира, крупного или мелкого, а по ночам ее наводняли летающие световые шары, блуждающие огоньки, от прикосновения которых эльфы исчезали без следа.

Внезапно Орлиный Глаз ринулся вверх, и Кериан наклонилась вперед, еще крепче обхватив коленями его бока. Она не двигалась и не издавала ни звука. В этом не было необходимости. Орлиный Глаз был королевским грифоном и разумнее многих известных Кериан двуногих существ. Он явно осознавал опасность, которую представляли световые шары, и знал, что это гонка не на жизнь, а на смерть. Полет на максимальной скорости не сработал; блуждающие огоньки продолжали приближаться. Так что Орлиный Глаз напряг все мышцы в крутом подъеме. Земля с вызывавшей тошноту внезапностью уменьшилась, и Кериан, ощущавшая каждое изменение положения тела и напряжение каждого мускула грифона, внезапно поняла, что он собирался сделать. Она поспешно крепче затянула кожаный ремень вокруг талии, и горизонт перевернулся.

Широко раскинув крылья, Орлиный Глаз парил в верхней части петли. Вися головой вниз, Кериан бросила взгляд на своих преследователей. Ее сердце упало. Уже не дюжина, а как минимум втрое больше светящихся сфер гнались за ней по небу. Они широким конусом расходились от ее местоположения. Уже полдюжины двигавшихся впереди поднимались вслед за ней. Они были бледными, словно напряжение погони, наконец, начало сказываться на них, смывая окраску. Двигавшиеся позади все еще пульсировали трепещущими оттенками зеленого, синего, малинового, пурпурного и золотого.

Орлиный Глаз сделал переворот влево, снова вернув их в вертикальное положение. Они получили небольшую передышку, но летели в неверном направлении, вглубь долины вместо того, чтобы направляться на юг к лагерю эльфов у входа в нее.

Как всегда, сумерки в Инас-Вакенти наступили рано, высокие окружавшие горы заслоняли солнечный свет. Ясное небо по ходу погони потемнело, но звезды еще не появились. Блуждающие огоньки выделялись ярким контрастом на сине-фиолетовом фоне. Далеко внизу Кериан видела еще больше светящихся точек, мерцающих среди искривленных сосен и невыразительных каменных столбов. Сотня? Пятьсот? В любом случае, огромное количество.

Она побуждала Орлиного Глаза подняться еще выше. Насекомые могли подниматься лишь на определенную высоту. Летучие мыши и маленькие птицы имели предел, выше которого не могли летать. Может, и блуждающие огоньки имели подобные ограничения.

Она с шестью другими всадниками на грифонах покинули лагерь за два часа до заката, направившись патрулировать внутреннюю область долины. Все их предыдущие полеты блуждающие огоньки не доставляли им неприятностей. Сверхъестественные огни появлялись в сумерках, но никогда не поднимались выше верхушек деревьев. Сегодня все было по-другому. Сферы внезапно возникли прямо в воздухе со всех сторон патруля на грифонах. Кериан отдала приказ патрулю рассредоточиться. Огромное число преследовавших ее огоньков в некотором роде было мрачным успехом; возможно, никто не отправился за остальными. Возможно, они и их грифоны безопасно вернулись в лагерь.

Орлиный Глаз тяжело дышал после подъема. На его львином теле выступил пенистый пот, испачкав белое оперенье его шеи и кожаные штаны Кериан. Ее ногам было мучительно холодно. Но отчаянная ставка сработала. Огоньки поднялись, может, на двенадцать метров, и принялись описывать плоские круги, не поднимаясь выше. По двое и по трое ее прежние преследователи гасли, точно тлеющие угли. Число огоньков уже сократилось наполовину. Они отказывались от преследования.

Кериан слишком устала, чтобы радоваться. Она направила Орлиного Глаза широким разворотом в сторону лагеря.

С этой высоты ей была видна серебристая линия Реки Львицы, названной так в честь самой Кериан. За ней горели костры временного дома ее народа. Выжившие из Квалинести и Сильванести втиснулись в узкую полоску земли между устьем долины и рекой, тысячи скучившихся в единственной области, обеспечивавшей безопасность от кочевников снаружи и таинственных сил в долине.

Орлиный Глаз спускался плавными ступеньками. Сделав четыре-пять взмахов крыльями, он раскидывал их и скользил. Он очень устал.

Так же как и его всадник. Кериан не могла вспомнить, когда последний раз хорошо высыпалась. Частично в этом были виноваты вызовы жизни в долине, но она была бойцом, и привыкла к физическим лишениям. Намного сложнее обстояло дело с нерешенными трудностями в ее взаимоотношениях со своим мужем.

Гилтас из Дома Солостарана был Беседующим с Солнцем и Звездами, королем изгнанной эльфийской нации. Как раз перед отбытием из Кхури-Хана он уволил Кериан с поста командующего своей армией. Их разрыв из-за привода их народа в Инас-Вакенти казался непоправимым, пробуждая воспоминания о застарелой вражде между монаршими квалинестийцами и обитателями лесов кагонестийцами. Но когда дело было сделано, и их народ находился в долине, повседневные нужды нации затмили эти разногласия. Наряду с еще одним неотвратимым фактом.

Гилтас умирал.

* * *

На фоне пурпурного неба плыли облака, из которых по гранитным склонам гор струился дождь. Это было довольно обычное зрелище в Инас-Вакенти. Дождь поливал дальние вершины, но лишь изредка саму долину. Когда свет угас, и над головой появились первые звезды, облака растворились в темной массе гор. Сохранив запах дождя.

Гилтас стоял наверху грубой сторожевой башни из бревен и смотрел на северо-запад, наблюдая за далеким ливнем. Эльфы построили тринадцать сторожевых вышек, десять вдоль реки Львицы и еще три у входа в долину. На всех день и ночь несли дежурство. Но Гилтас следил не за врагами. Его жена была в патруле, облетая на своем грифоне молчаливую долину. Гилтас не мог быть спокоен, пока она снова не окажется рядом с ним. Стоявшая в дозоре на башне эльфийка держалась как можно дальше от Беседующего, насколько это было возможно в тесноте башни, не столько из-за благоговения перед своим сувереном, сколько из-за сочувствия. Его беспокойство о своей бесстрашной жене было очевидно.

Вид в долину был неизменным: высокие тонкие деревья, и разбросанные вдали, словно брошенные каким-то гигантом игральные кости, бледные каменные монолиты. Ни один светлячок не горел в ночи; ни одна лягушка или сверчок не нарушали тишину.

Когда эльфы впервые достигли Инас-Вакенти, они были вне себя от радости. Их постоянные мучители, кхурские кочевники, не перешли запретные границы места, называемого ими Алия-Алаш, «Дыхание Богов». Эльфы рухнули на песчаную голубую почву и радовались своему спасению.

Разочарование в их убежище не заставило себя ждать. Долина, укрывшая их от пустынной жары и атак кочевников, мало что дала еще – полное отсутствие животного мира и крайне скудную съедобную флору. Воины, как и гражданские, требовали дать им разрешения поискать пищу во внутренней долине, но Беседующий запретил всем пересекать Реку Львицы, напоминая им о смертоносных блуждающих огоньках, с которыми столкнулась первоначальная экспедиция Кериан.

Голодные и отчаявшиеся, некоторые нарушили запрет Беседующего, уверенные, что могли бы вернуться с провизией, чтобы смягчить его гнев. Большинство не вернулись. Те, кому посчастливилось, лишь подтвердили предупреждения Львицы. Ночью появлялись летающие огоньки, дрейфуя между каменными столбами. Передвижения этих сфер казались бесцельными, пока эльф не подходил слишком близко, затем пути бегства отрезались, и эльфы исчезали, как только эти сферы прикасались к ним. Немногие спасшиеся сделали это разными способами. Один простоял неподвижно, словно статуя, всю ночь, пока светящиеся шары, явно озадаченные, парили вокруг него. Другая парочка выжила, отвлекая блуждающие огоньки, швыряя камни. Сферы следовали за исчезавшими по дуге в темноте камнями, и эльфам удалось ускользнуть от них.

Гилтас положил конец недозволенным экскурсиям. Теперь единственные санкционированные Беседующим исследования выполнялись по воздуху, на грифонах. Патрули грифонов присматривали за любыми изменениями внутри долины, в то время как кавалерийские патрули наблюдали за входом в долину в поисках каких-либо признаков перегруппировки кочевых племен. Когда эльфы вошли в долину, большинство кхурцев развернули своих коней прочь и рассеялись. Но небольшой отряд остался, осуществляя план, разработанный их предводителем, Адалой Фахим. Они возводили каменную стену поперек устья прохода, чтобы запереть эльфов внутри в ловушке. Это был бесполезный, безумный проект, и лишь самые фанатичные из последователей Адалы по-прежнему трудились на нем.

Дежурство Гилтаса было прервано окликнувшим его с земли голосом. – «Патруль вернулся, Великий Беседующий! Неприятности».

Посыльный был известным Гилтасу квалинестийцем. Бывший серебряных дел мастер, тот по профессии был дотошным и осторожным, и не из тех, кто будет поднимать ложную тревогу. Гилтас немедленно спустился.

Хотя он тщательно старался скрыть это, спуск дался ему нелегко. Его руки дрожали, когда сжимали грубые ступеньки лестницы, и его ребра пронзала боль, словно от раскаленных иголок. Гилтас получил удар в спину от кочевника как раз перед тем, как эльфы вошли в долину. Его подданные списывали его постоянную слабость на это трусливое нападение, и Гилтас позволял поддерживаться этому ошибочному мнению. Лишь горстка эльфов знала правду. Его пожирала чахотка, соответствовавшая своему суровому людскому названию. Болезнь лишь прогрессировала в сыром холодном воздухе Инас-Вакенти. По стандартам своей расы долгожителей, Гилтас все еще был молод, но выглядел на десятилетия старше, со впалыми щеками и глубокими тенями под глазами. Он мало спал, еще меньше ел, и работал столько, сколько позволяло его подорванное здоровье.

Когда Гилтас добрался до костра в центре лагеря, он немедленно понял, что это были за неприятности. У яркого огня стояли лишь пять всадников грифонов. Двое отсутствовали.

«Где леди Кериансерай?» – тотчас спросил он.

«Я здесь», – ответила она, приближаясь трусцой. Она стянула перчатки и взяла чашу с водой, протянутую ближайшим эльфом. Кериан быстро осушила ее, но прежде чем смогла закончить, остальные всадники подняли шум, прося разрешения отправиться на поиски их пропавшего товарища.

Из темноты еще один голос спросил: «Что случилось?»

Гилтас обернулся. Вновь прибывший был Портиосом. Как всегда скрытый под бесформенной рваной рясой и тканевой маской, он остановился у границы света от костра. Портиос был братом Лораланталасы, матери Гилтаса, погибшей при падении Квалиноста. Каждый из них был практически единственной оставшейся у другого семьей, тем не менее, между дядей и племянником никогда не было особой любви. Гордый Портиос не одобрял выбор Лораланталасой супруга, и чувствовал, что Гилтас несет пятно своего отца, получеловека Таниса. Бывший Беседующий с Солнцем, Портиос был страшно обожжен в битве пламенем дракона. Тот огонь, что едва не убил его, казалось, еще сильнее огрубил эмоции Портиоса, оставив рубцы как снаружи, так и внутри. Гилтас сомневался, что Портиоса кто-то заботит, кроме, разве что, его жены, Эльханы.

Свет костра вспыхивал в глазах Портиоса, пока он изучал собравшуюся группу. – «Кто не вернулся?» – спросил он. Он хорошо знал всадников грифонов. Они лишь несколько недель назад вылетели вместе с ним и Кериан из Квалинести.

«Гитантас», – был мрачный ответ Кериан.

Гитантас Амбродель был одним из ее верных сторонников. Она вместе с молодым воином сражалась в Квалинести против бандитов-захватчиков. Совсем недавно он служил в ее армии в Кхуре. Когда огромная армия кочевников угрожала напасть на эльфов, веря, что Кериан устроила резню в одном из их поселений, Львица направилась прямо в их гущу, надеясь своей жертвой умиротворить их гнев. Вместо этого, ее выдернули из пустыни явно чьей-то божественной рукой и перенесли на другую сторону континента, в оккупированный Квалинести. Гитантас Амбродель предпринял отважную миссию, чтобы найти ее. Он добился успеха, чуть не ценой своей собственной жизни.

Портиос повернулся спиной к костру и уставился на населенную призраками местность за рекой. – «Как его потеряли?»

«Огоньки», – ответила Кериан.

«Прежде они никогда не летали», – сказал Портиос. – «Это опасное развитие событий».

«Нам следует принять меры».

Кериан напряглась. Портиос входил в горстку эльфов, знавших истинное состояние здоровья Гилтаса, и она знала, что тот намекает, что Беседующий не может справиться с проблемой самостоятельно. Она приготовилась резко ответить, но Гилтас успокоил ее взглядом, и она прикусила язык, гадая, как ее муж мог быть так слеп насчет лавирования Портиоса.

Гилтас не был слеп. Его также разозлил комментарий Портиоса. Но в отличие от своей переменчивой жены, Беседующий с Солнцем и Звездами был приучен сдерживать реакции. Он осознавал оскорбительное высокомерие Портиоса. Оно всегда присутствовало, постоянно коловшее его словно шип, но явно недостаточно, чтобы Гилтас столкнулся с ним из-за этого.

Гилтас приказал всадникам грифонов отменить боевую готовность. Из-за Гитантаса будет организовано дежурство, но они не могли рисковать потерять еще всадников в тщетных поисках. Блуждающие огоньки еще никогда не отдавали жертву.

«В моей палатке тебя ждут еда и вода», – сказал своей жене Гилтас.

Она кивнула, но извинилась и сказала, что ей нужно сперва позаботиться о своем грифоне. Если тон Портиоса скорее был оскорбительным, но голос Кериан совсем не выражал эмоций. Гилтас знал, что она защитила бы его от чего угодно. Но что она думала о нем и все еще чувствовала к нему, он не мог предположить.

Портиос последовал за ним, когда он пересекал переполненный лагерь, направляясь к своей палатке. Со всех сторон эльфы тепло приветствовали своего Беседующего. Портиос тенью тащился сзади. С ним никто не заговаривал.

В квалинестийцах, как и в сильванестийцах, глубоко сидел ужас перед уродством, что еще сильнее затрудняло возвращение Портиоса к известности. Омытый пламенем дракона, Портиос должен был умереть. Вместо этого, он появился из леса страны, которой когда-то правил, чтобы организовать восстание против оккупационных сил предводителя бандитов Самувала. Безымянный под своей маской, Портиос лишь с горсткой сторонников освободил квалинестийский город и разжег революцию по всей стране. Столь непохожие эльфы, как Кериансерай, Эльхана Звездный Ветер со своими сильванестийскими гвардейцами и местные кадры кагонестийцев сплотились вокруг его дела.

Когда Гитантас Амбродель прибыл с вестями о неизбежном уничтожении эльфов в Кхуре, Портиос оставил восстание в руках кагонестийского лейтенанта. Затем, он, Эльхана и Кериан повели только сформированный небольшой отряд всадников грифонов в Кхур и спасли от истребления изгнанную эльфийскую нацию. В последнем столкновении с предводителем кочевников Адалой Фахим, Портиос явил миру свою личность и остатки своего лица. Эта весть распространилась среди эльфийской нации, и имя Портиоса больше не являлось секретом. Он сохранил маскирующее облачение, чтобы скрыть свое уродство, но Гилтас полагал, что странное одеяние служило другой цели. Маска, перчатки, похожее на перевязку обматывание и оборванная ряса с капюшоном придавали бывшему Беседующему с Солнцем таинственный и властный вид, чем он умело пользовался. Считалось, что долго находиться в компании Портиоса или даже встречаться с ним глазами – к неудаче, но все в Инас-Вакенти были благодарны за его чудесное прибытие во главе всадников грифонов.

Гилтас жил и работал в огромной раскинувшейся палатке. Целый лес сосновых столбов поддерживал латаный-перелатаный брезент с немногими низкими завесами в качестве внутренних перегородок. Когда Гилтас нырнул под низкий вход, он увидел все накрытое пространство. Повсюду были солдаты – ветераны перехода через Кхур, все еще одетые в пустынное облачение и щеголявшие набором квалинестийских и сильванестийских доспехов – наряду с гражданскими всех возрастов и происхождений, выполнявшими несметное число поставленных Беседующим повседневных задач. Сквозь отверстие в одной стенке палатки Гилтас видел пылающий горн, где восстанавливали для смертоносной службы сломанные мечи и помятые доспехи. На противоположной стороне павильона сидела группа писцов, копировавших для Беседующего приказы и другие документы.