Текст книги "Рыжая кошка"

Автор книги: Питер Спигельман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Питер Спигельман
Рыжая кошка

Посвящается Нине

История родных братьев – это история детства, прожитого вместе и порознь. Корней и ветвей одного дерева, изгибающихся в разных направлениях. Одного клочка земли, разделенного на участки. Акров и полуакров, частей раздробленного. Воспоминаний, высеченных в официальном и неофициальном вариантах.

Эдвард Хирш. Братья

Глава 1

Я много раз видел его сердитым. Видел презрительным, высокомерным, ругающимся, а то и глумящимся – и частенько улавливал направленную в мою сторону негативную энергию. Но впервые за тридцать четыре года мой брат был напуган.

Дэвид провел рукой по рыжеватым волосам, растрепав прилизанную – волосок к волоску – прическу. Встал с софы, смахнул воображаемую пылинку с безукоризненных серых брюк и снова замаячил перед окном. Я только качал головой – до сих пор не пришел в себя от удивления. Утро понедельника началось с того, что Дэвид возник у меня в дверях – он! у меня! – а уж что я услышал…

– Господи Иисусе, Дэвид! В Интернете? Каким, черт побери, местом ты думал?

Дэвид отвел взгляд от крыш и солнца, взбирающегося по свинцовому январскому небу. Я посмотрел на его отражение в оконном стекле. Волосы и глаза светлее моих; лицо худое и заострившееся, более угрюмое и морщинистое, чем у меня, но от сходства все равно никуда не деться. Ростом Дэвид шесть футов (я выше всего на дюйм), однако сейчас будто скукожился. Улыбка его вышла натянутой и горькой.

– Ты всегда так обращаешься с будущими клиентами: перебиваешь их, чтобы выразить неодобрение? – Он смахнул несуществующую пылинку с рукава пиджака.

Ирония ситуации – он сетует на мое поведение – ускользнула от Дэвида, но я подавил желание высказаться на эту тему. И потом, кто его перебивал – он же не столько излагает факты, сколько ходит вокруг да около. Это соображение я тоже не стал озвучивать. Все равно бесполезно. Не зная, что делать со своими страхами, не имея привычки обсуждать их с кем бы то ни было, тем более со мной, Дэвид свернул на знакомую, проверенную дорожку: повел себя раздражительно и высокомерно. С клиентами такое бывает, и бороться с этим бессмысленно.

Дэвид обернулся и внимательно оглядел мою мансарду: по правую руку кухня, по левую – спальня и ванная, между ними – гостиная с высоким потолком. Чугунные колонны, книжные полки и немногочисленная мебель. Брат неодобрительно скривил губы.

– В последний раз я заходил сюда еще при Лорен. – (Лорен, наша младшая сестра, по-прежнему считалась хозяйкой квартиры, которую я снимал последние пять лет.) – Тогда здесь было поприличнее.

Я промолчал. Дэвид подошел к книжной полке, просмотрел заголовки и ухмыльнулся:

– Разве кто-то все еще читает стихи? В смысле, кроме тебя.

Я вздохнул и попытался вернуться к его проблеме:

– Вы с этой женщиной представились друг другу?

Ухмылка Дэвида исчезла.

– Только по имени, да и имена были ненастоящие. По крайней мере я своего не открыл. Назвался Энтони.

– А она?

– Рен. Она называла себя Рен.

– Но теперь она знает твое имя – настоящее имя.

Дэвид пригладил волосы и поправил синий, со стальным отливом, галстук.

– Да. Если подумать, в этом нет ничего сложного. Бумажник лежал в кармане пиджака, а пиджак висел или в шкафу, или на стуле. Она могла пошарить в моих вещах, пока я мылся. Наверное, мне следовало быть осторожнее, но я полагал, мы оба стремимся к анонимности. В конце концов, в этом весь смысл.

– Смысл?

Дэвид, как обычно, приподнял бровь.

– Смысл сайтов знакомств. Смысл использования в сообщениях слов «разовый» и «безопасный».

Я медленно кивнул:

– Ты хорошо изучил правила.

Дэвид посмотрел на меня, но промолчал.

– Я хочу сказать, по-видимому, ты не первый раз воспользовался подобным сайтом.

– Не первый.

– И сколько…

– Это существенно? – оборвал меня Дэвид.

Я допил кофе, протер глаза, прогоняя остатки сна, и сосчитал до десяти.

– Не знаю, что существенно, а что нет. Я лишь пытаюсь понять ситуацию.

Дэвид фыркнул:

– Достаточно сказать, что были и другие сайты, и другие женщины.

– Все одноразовые?

Он снова подошел к окну. На Шестнадцатую улицу опускались редкие грязные снежинки. Дэвид следил за их полетом.

– Некоторые на один раз, некоторые – натри или четыре. С Рен было четыре раза.

– И ни одна из этих женщин…

– Джон, ни одна из этих женщин мне никогда не звонила. Ни одна из них не показывалась у моего дома. Так можем мы покончить с ними и заняться Рен? – Его голос дрожал.

– Вы встретились четыре раза. За какой период времени?

– Месяца за два.

– А именно?

– С октября по декабрь. Последний раз – недель шесть назад.

– Когда начались звонки?

– На Новый год. Она оставила сообщение на рабочем телефоне.

– И с тех пор?..

Дэвид повернулся ко мне. Руки и ноги под безупречным итальянским костюмом двигались неловко, как у марионетки. Обычно румяное лицо было белым как бумага.

– За последние две недели она еще четыре раза звонила на работу и три – домой. Четыре дня назад заявилась сама.

– Она сказала, чего хочет?

– Те два раза, что ей удалось до меня добраться, она говорила, что хочет встретиться. Похоже, она просто не понимает, что существует слово «нет».

– Больше она ничего не говорит?

Дэвид пристально рассматривал ногти.

– Она много чего говорит. Я сохранил пару сообщений. Можешь сам послушать.

– А ты не мог бы изложить в двух словах?

Он нетерпеливо вздохнул.

– Она требует, чтобы я встретился с ней; она не потерпит, чтобы ее отвергли или чтобы ею пренебрегали. И все такое в духе «Рокового влечения». [1]1
  Имеется в виду фильм 1987 г., в котором снялись Майкл Дуглас и Гленн Клоуз. Главная героиня с маниакальным упорством и патологической жестокостью преследует своего любовника. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]И дает понять, что знает, где я работаю – не просто рабочий телефон, но чем конкретно я занимаюсь. Она упоминает Неда и угрожает позвонить ему, если я не свяжусь с ней.

Нед – наш брат, старший из пятерых. После того как в июне прошлого года дядя Бен ушел на пенсию, Нед стал еще и управляющим партнером в «Клейн и сыновьях» – главной шишкой в коммерческом банке, основанном нашим прадедом несколько поколений назад. Таким образом, он еще и босс Дэвида.

– Как ты должен связаться с ней?

– Точно так же, как раньше. По электронной почте.

– Что еще она говорит?

Дэвид вперил в меня взгляд. В голубых глазах усталость, но нерешительности нет и в помине.

– Она знает, что я женат, – наконец произнес Дэвид. – Она упомянула имя Стефани и пару мероприятий, на которых Стеф недавно была. Сбор средств и все такое. Рен грозилась позвонить ей.

Я кивнул. Этой Рен явно требовалось не просто заглянуть в бумажник, хотя поиски вряд ли были трудными. Дэвид – довольно заметный человек в определенных кругах, а «Гугл» творит чудеса. Помнится, в августе в экономических журналах упоминалось, что Дэвида повысили до главы отдела по слияниям и поглощениям. Ссылки на эти статьи, наверное, выскакивали первыми, но имя Стефани тоже выплыло – вместе с клубком социальных связей.

– Чувствуется подготовка, – заметил я.

На лице Дэвида промелькнуло раздражение.

– Ты думаешь? – Он подошел к кухонному столу и взял кружку кофе. Отпил, поморщился и вылил в раковину. – Холодный. – Это прозвучало как обвинение.

– Она выполнила свои угрозы?

– Думаешь, я бы тогда пришел к тебе? Это было бы бессмысленно, верно?

Я еще раз сосчитал до десяти, а потом – до двадцати. Получалось почти профессионально. Как-никак у меня богатый опыт общения с Дэвидом.

– Она пыталась их выполнить?

– Визит на дом считается? Слава Богу, Стеф не было. Слава Богу, на это Рождество я не пожалел денег чертовым швейцарам.

– Значит, Стефани о Рен не знает?

– Нет, – ответил Дэвид. Его голос снова звучал ровно. – И Нед тоже. И я сделаю все, чтобы так и осталось.

Прекрасная цель, подумал я, хотя, вероятно, неосуществимая.

– А о других женщинах Стефани зна…

– Нет, черт побери, и можем мы не отвлекаться отдела? – Пальцы Дэвида, вцепившиеся в кухонный стол, побелели. Я уже сбился со счета.

Я глубоко вздохнул.

– Что происходило, когда ты и Рен были вместе?

Дэвид посмотрел на меня как на идиота.

– А что, по-твоему, могло происходить? Впрочем, если тебя интересуют подробности, забудь…

– Не интересуют. Ну, вдруг она вела себя необычно, говорила или делала что-то, что могло бы навести тебя на мысль о ее далеко идущих планах?

– Ничего особенного. – Дэвид покачал головой. – Обычно в таких ситуациях не до разговоров. Пожалуй, Рен вела себя спокойнее других женщин, была более замкнута.

– И ты ничего не говорил ей? Ничего, что могло бы внушить ей мысль…

– Какую мысль? Что мы сбежим вместе, что ли? Поселимся в коттедже у моря и будем растить новое поколение Марчей? Дураком меня считаешь? – Подобная мысль у меня мелькала (среди прочих), однако до сих пор мне удавалось скрывать ее. Дэвид не желал упростить задачу. Он ткнул меня пальцем в грудь. – И можем мы, черт побери, не отклоняться от дела?

– Было бы гораздо легче, если бы ты сказал мне, что это, черт побери, за дело. Чего ты хочешь от меня?

– Я хочу, чтобы ты, мать твою, нашел эту Рен. Узнал, кто она и где живет. Узнал о ней столько же, сколько она знает обо мне. А потом поговорил с ней. Дал понять, что я больше не желаю ее видеть. Никогда. Дал понять, что я не потерплю вымогательств, манипулирования или… что там еще она, черт бы ее побрал, задумала. Объяснил, что могут быть… последствия. – Сначала голос дрожал, но, когда Дэвид дошел до действий, стал тверже. Впрочем, иллюзия контроля над этой плачевной ситуацией была мимолетной – стоило моему брату замолчать, в воздухе разлилась тревога. В устремленном на меня взгляде читалось скорее отчаяние, нежели решимость.

– У тебя неправильное представление о роде моих занятий.

Дэвид фыркнул.

– Знаю я твои занятия, Джон. Ты копаешься в человеческих жизнях. Разгребаешь мусор и грязное белье. Находишь человечка и узнаешь о нем все, что он хотел сохранить в тайне, все его секреты. И мое дело как раз по твоей части.

– Я не ломаю людям ноги, Дэвид.

Он поднял брови и покачал головой. В его голосе звучало искреннее удивление.

– Ты решил, что я прошу об этом? Боже, за кого ты меня принимаешь? – Хороший вопрос. Я понял, что не знаю ответа.

– Тогда какие же последствия ты имел в виду?

– Я не позволю перевернуть свою жизнь или залезть к себе в карман. Если она не поймет тебя, следующим с ней будет говорить адвокат. Высокооплачиваемый, неутомимый, кровожадный, мерзкий адвокат. Вот какую мысль ты должен до нее донести.

Я ненадолго задумался.

– Предположим, я смогу найти ее…

– Предположим? Я думал, ты это умеешь.

– Я это умею, но ни в чем нельзя быть уверенным. Предположим, я найду ее и передам твое «послание». Все равно остается вероятность, что адвокатом ее не напугать. – Судя по выражению лица Дэвида, он не представлял, что такое бывает. – Допустим, у твоей Рен ни цента за душой, то есть взять с нее нечего, или – ну, вдруг она ненормальная? – ей плевать. Может, ей даже нравится внимание.

Дэвида затрясло; он снова и снова проводил рукой по гладким волосам.

– С этой проблемой будем разбираться, если она возникнет, – проговорил он наконец. – Сначала найди Рен. – Дэвид закрыл глаза, прижал пальцы к вискам и словно стал еще меньше.

– Знаешь, ты мог бы просто позволить ей найти тебя. Подожди, пока она позвонит, согласись на встречу и выскажи все это лично.

– Мне надоело ждать! – Дэвид ударил кулаком по столу. – Не желаю, чтобы меч и дальше висел у меня над головой, не желаю плясать под ее дудку. Если она позвонит – отлично. Я соглашусь встретиться, и ты можешь быть свободен, но я не собираюсь сидеть сложа руки и ждать, как баран.

Я отнес свою кружку на кухню, налил себе еще кофе и подошел к окну. Дэвид настороженно поглядывал на меня, я рассматривал его. Между нами всего два года разницы, но в сером свете утра, обесцветившем глаза Дэвида, в дорогом шерстяном костюме, уныло обвисшем на узких плечах, он казался старше лет на сто.

– В чем дело? – наконец спросил он. – Если ты беспокоишься о деньгах – не надо. Я, хоть и член семьи, на скидку не рассчитываю. Заплачу полную стоимость.

Полная стоимость. Боже. Я покачал головой:

– Дэвид, в нашем городе тьма частных детективов. Почему ты решил нанять меня?

– По-твоему, мне это нравится? Ничего подобного. Но еще меньше меня греет мысль обратиться к чужому человеку. Прямо сейчас мне только и не хватало, чтобы какой-нибудь мерзавец рылся в моем белье, переворачивал все вверх дном или… еще бог знает что. – Дэвид помолчал, на губах промелькнула кислая улыбка. – Ты по крайней мере знакомый мерзавец. Меньшее зло.

Я посмотрел на Дэвида и кивнул. Первый по-настоящему честный ответ за все утро.

Глава 2

«Хендрис» оказался элегантным бутик-отелем в районе Нолита на Манхэттене – неброская роскошь за кирпичным фасадом (а когда-то это были пять многоквартирных домов). Останавливались там в основном разные кинодеятели, рок-звезды, модели – и, три раза прошлой осенью, Дэвид и Рен. По словам Дэвида, это место предложила Реи. Она же бронировала номер. Туда я и отправился во вторник утром, надеясь очаровать какую-нибудь горничную, сбить с толку портье или любыми другими способами добраться до регистрационных записей. Не считая еще одного подтверждения тому, что у Рен весьма взыскательный вкус, время в основном было потрачено впустую.

Служащие в костюмах от Армани, обитающие в вечном полумраке фойе «Хендриса», оказались весьма щепетильны в вопросах конфиденциальности и совершенно невосприимчивы к моим маневрам. Добраться до реестра постояльцев не удалось; не удалось и просмотреть видеозапись. Ответом мне неизменно бывала тихо, но со вкусом произнесенная угроза вызвать охрану, и только в одной женщине я нашел отзывчивую слушательницу.

Звали ее Вера; в свободное от регистрации вселяющихся и выселяющихся время эта черноволосая ирландка, ироничная и миниатюрная, изучала кинопроизводство в Университете Нью-Йорка. Мы встретились в «Старбаксе» на Хьюстон-стрит, во время перерыва. Я заказал для Веры кофе латте и со слов Дэвида описал Рен: рост примерно пять футов девять дюймов, около тридцати лет, густые темно-рыжие волосы до плеч, светлая кожа, карие глаза, узкое лицо, длинноватый нос, большой рот, стройная спортивная фигура, мягкий голос, не носит драгоценностей, одежда простая, но дорогая, в основном черных и серых тонов. Я не упомянул улыбающуюся рыжую кошку, вытатуированную на левом бедре, изнутри, очень высоко, французское белье и родимое пятно, по форме напоминающее Флориду, на ягодице.

Вера покачала головой.

– Под это описание подходит половина наших клиентов, – хмыкнула она. – А если вы скажете, что у нее недовес двадцать фунтов, то и две трети.

– А многие снимают комнаты всего на час или два?

Вера криво усмехнулась:

– Вы бы удивились.

– Если я назову три даты, вы смогли бы хоть мельком заглянуть в компьютер?

Она засмеялась:

– Конечно – если вы заплатите за оставшиеся мне два семестра.

– А как насчет одной даты? – спросил я. – Восемнадцатое ноября. – Это был единственный день, когда Дэвид и Рен встречались в другом месте. – Вы помните, что происходило в отеле в тот день?

Вера посмотрела на чашку и кивнула:

– Конечно. Всю неделю. Ну и бардак же был, скажу я вам. Тогда вручали какие-то премии то ли за музыку, то ли за видео, то ли еще за какую хрень, и у нас ни одного свободного номера не осталось.

Я расшаркался перед Верой, она одарила меня еще одной кривоватой улыбкой, пожала мне руку и ушла. А я стал думать.

Вчера дела шли ненамного лучше: почти все утро я пытался нарастить хоть немного мяса на кости истории Дэвида. Он задачу не облегчал.

– Разве не достаточно знать, что мы познакомились в Сети? – удивился он. – Зачем тебе подробности?

– Бог мой, Дэвид, да как зачем? На всякий случай. Мало ли какая деталь может пригодиться.

– Не понимаю.

– Тебе и не надо понимать. Для этого ты нанял меня.

– Ключевое слово здесь «нанял». Это означает, что ты на меня работаешь.

Мы еще немного попрепирались в таком духе; в конце концов Дэвид уступил. Сначала он хмурился, но со временем в его голосе появилась даже какая-то гордость, и я понял, что он втайне доволен своей предусмотрительностью.

Он почти слово в слово процитировал объявление Рен на сайте знакомств MetroMatchPoint.com. «Стройная, длинноногая, рыжеволосая женщина, не достигшая тридцати, здоровая, обладающая хорошим вкусом и благоразумная, ищет интеллигентного мужчину от 35 до 55 лет для разовых встреч. Только Манхэттен, предпочтительно деловой центр». Он послал письмо на указанный адрес и сообщил о своих, как он выразился, «принципах».

– На этих сайтах половина людей, утверждающих, что они женщины, на самом деле таковыми не являются, поэтому, прежде чем тратить время, нужно посмотреть на фотографию.

Я чуть не подавился.

– Дэвид, только не говори мне, что рассылаешь свои фото по Сети.

В его взгляде явственно читалось: «Ты что, рехнулся?»

– Господи, нет, я прошу прислать фотографию. Сам я ничего не посылаю.

– Несколько однобоко, не находишь? А если другая сторона не согласна?

– И Бог с ней. – Дэвид пожал плечами. – Если она не согласна играть по моим правилам, я двигаюсь дальше.

– А откуда ты знаешь, что тебе прислали взаправдашнюю фотографию? Разве нельзя отправить снимок совсем другого человека?

– Такое бывает. Именно поэтому я назначаю первую встречу в кафе «У дядюшки Серта». – Я знал это кафе – оно находится на Чарлтон-стрит, недалеко от Уорик-стрит. – Там окно во весь фасад, и с улицы видно всех посетителей. Если мне нравится то, что я вижу, я захожу внутрь и знакомлюсь. Если не нравится, просто иду дальше. – Речь крупного специалиста.

– И тебя ни разу не одурачили?

Дэвид покосился на меня.

– Как это – одурачили?

– Ты не смотрел «Жестокую игру»? Чего только не бывает.

– Боже! – Дэвид сморщился от раздражения и отвращения. – Это что, шутка такая?

– Никаких шуток, Дэвид. Это большой город, и в нем масса самых разных людей.

– Иди ты. Я в состоянии отличить мужчину от женщины.

– Как скажешь. И сколько у тебя было смотрин?

Лицо Дэвида стало каким-то пустым, а голос тусклым.

– У тебя есть еще вопросы конкретно о Рен?

– Давай послушаем ее сообщения, – сказал я.

Дэвид побледнел.

– Я стер те, что она оставила на рабочем и домашнем автоответчиках. – Он нажал несколько кнопок на своем крохотном телефоне. – Но сохранил сообщения на сотовом. – Он поднес телефон к уху, потом передал его мне. Рука его подрагивала. Через мгновение я понял почему.

Три сообщения – краткие, но выразительные.

Голос у Рен оказался тихий – ни высокий, ни низкий, фразы она строила грамотно. Пока гнев, желчь и настоящее безумие не успели овладеть этой женщиной, слушать ее было даже приятно – пожалуй, подкупал налет усталости. Первое сообщение звучало наименее резко.

«Дэвид… ты ведь Дэвид, не так ли? Это звонит Рен. Мы так давно не виделись, Дэвид, и я скучала по тебе. Я хотела позвонить тебе домой, но потом решила, что может получиться неловко со Стефани, поэтому оставила тебе сообщение на работе. Ты не перезвонил, и я подумала, что, возможно, ты уехал и не проверяешь автоответчик. Наверное, взял отпуск – ведь ты так занят в „Клейн и сыновьях“. Новая должность и все такое. Ты путешествуешь? Где-нибудь в теплых краях? Хотела бы я погреться с тобой на солнышке, Дэвид. Я хочу увидеть тебя. Напиши поскорее».

Даже если абстрагироваться от ситуации, нельзя было не уловить что-то жутковатое в этом постоянном повторении имени, в этой настойчивости. Во втором сообщении голос стал громче, в нем появились хищные нотки.

«Прошло два дня, а ты так и не отозвался. Дэвид, я знаю, что ты в городе: вы вчера были на благотворительном мероприятии, ты и Стефани. Кажется, у тебя вдруг нашлась масса времени для нее, Дэвид, и совсем ни минуты – для меня. Никогда не думала, что ты можешь быть таким жестоким, таким грубым. Но, Дэвид, я не потерплю пренебрежения – и неуважения. Я хочу увидеться с тобой, а если откажешь – буду звонить и дальше. И кто знает, какой номер я наберу… или кто ответит. Может быть, твой старший брат или еще кто из партнеров в „Клейн и сыновьях“. Может быть, эта сука – твоя жена». Под конец ее голос, до этого выражавший страдание, негодование и высокомерие, словно напитался ядом. Третье сообщение явно было оставлено после телефонного разговора с Дэвидом.

«Ты больше не отвечаешь на звонки, Дэвид? Ну и не надо. Ты был таким отвратительно грубым, когда мы разговаривали сегодня утром, таким неприятным и холодным… в общем, я даже не уверена, что хотела бы общаться с тобой сейчас. Я знаю, ты любишь говорить непристойности, но, Дэвид, это было совсем по-другому. Это было… жестоко, грубо и совсем не сексуально. Скажи, ты так разговариваешь со Стефани? Ей это нравится? Надо будет не забыть спросить». В голосе Рен было пугающее лукавство и еще что-то. Торжество? Она управляла ситуацией и наслаждалась своей властью.

Сообщение закончилось, и я взглянул на экран телефона.

– У нее включен антиопределитель номера, – заметил я, возвращая телефон.

– Иначе я бы нашел ее сам, – пробормотал Дэвид. Вскоре он ушел – все еще бледный.

Я выкинул Верину и свою чашки, вышел в мороз и солнце и направился по Хьюстон-стрит на запад. Дувший с Ист-Ривер ледяной ветер подгонял меня на пути к Джерси. Несмотря на холод, хорошо было оказаться на улице, хорошо было пройтись. Побегать не удавалось с четверга, и в выходные глаза заволокло какой-то мутью, а ко лбу словно прибили тупую боль. Я чувствовал себя совершенно бестолковым, а вчерашняя неудачная попытка найти норку, волосок или самое маленькое перышко Рен на сайте MetroMatchPoint.com только укрепила мою убежденность в собственной глупости.

Адрес электронной почты, который Рен использовала для переписки, оказался пустышкой. Такие почтовые ящики бесплатно предоставляются большими поисковыми сайтами, и отследить их без судебной повестки или решения невозможно. Мы до такого еще не дошли; в любом случае вряд ли Рен была более правдива, когда предоставляла информацию для учетной записи, чем мой брат, когда заводил себе такой же почтовый ящик.

Дэвид назвал ключевые слова, благодаря которым он нашел анкету Рен на MetroMatchPoint.com: «Возраст 25–35 лет», «Манхэттен», «белая» и – самое важное – «разовый» и «безопасный». Критерии поиска помогли сократить тысячу объявлений типа «я женщина, ищу мужчину» до ста с небольшим, но даже в таком виде список выглядел бесконечным. А после первых двух десятков – еще и бесконечно печальным.

Некоторые авторы объявлений пытались казаться сексуальными или смешными, но им не хватало умения уложиться в двадцать – двадцать пять слов, и они выглядели одновременно пошлыми и косноязычными. Хотя большинство объявлений были просто деловыми: перечисление физических параметров рекламодательницы и ее пожеланий насчет партнера, несколько слов о конкретных ограничениях или предпочтениях и адрес электронной почты. Это, конечно, могло пригодиться для дела, но все вместе оставляло ощущение мучительного одиночества и гнетущего, неутолимого голода. Я крутил по-всякому критерии поиска Дэвида, но не нашел ничего даже отдаленно похожего на объявление Рен и после трех часов решил, что с меня хватит.

Ветер пронес мимо полиэтиленовый пакет, потом три листа китайской газеты, меню мексиканского ресторана, фантики и около сотни окурков… и в конце концов унес и мою головную боль. К тому времени как я добрался до Салливан-стрит, уши у меня окоченели, зато мозги наполнились прохладным кислородом.

Для завтрака было слишком поздно, а для ленча слишком рано, и через большое окно, которое Дэвид нашел столь полезным, я видел, что в кафе «У дядюшки Серта» почти пусто. Пара тощих девушек за стальной стойкой обслуживали аппараты эспрессо, двое сонных бездельников за столиками у окна вяло листали «Таймс» – и больше никого в отделанном черно-белым кафелем помещении. Я вошел, и лицо обожгло теплом.

Я сел у стойки, повесил куртку на спинку стула и заказал горячий шоколад. К тому времени как стакан наполовину опустел, выяснилось, что девушки не фиксируют внимание на клиентах, даже если те прямо у них перед носом, и вообще работают здесь только с ноября. Впрочем, я с самого начала ни на что не надеялся и потому почти не почувствовал разочарования.

Я посмотрел на часы. До встречи оставался еще час, бездельники ушли, оставив газеты на столиках. Я прихватил куртку и горячий шоколад и пересел поближе к солнышку. Одна из тощих девушек поставила диск Нелли Маккей. Я слушал переливы прекрасного голоса, просматривал первую полосу, а на улице ветер поднимал пыль. Новости были в основном одинаковые, и все плохие: неуклонное скольжение назад и вниз, неумолимое сползание к новому Средневековью. Даже хорошо, что я не мог полностью сосредоточиться на газете. Надо было разложить по полочкам рассказ Дэвида.

Наверное, удивляться нечему: как заметил брат, секреты – мое ремесло. Почти всем людям, с которыми я сталкивался как частный детектив (а до этого – как коп), было что скрывать, и часто весьма серьезные вещи: наркоманию, счета за границей, любовницу, а то и двух, мужа или жену; иногда настоящие семейные тайны, с детьми, трупами и закладными на секретные дома. Чем Дэвид отличался от них? Тем, что он – мой брат? Тем, что я знал его – или думал, что знаю? Хотя, конечно, не знал.

Еще вчера, до его звонка в дверь, я бы ответил по-другому. Я бы посмотрел в бледно-голубые, совсем как у матери, глаза и заявил, что знаю о Дэвиде Марче все, что мне надо знать, и, конечно, все, что важно: колючая внешняя оболочка из пренебрежения и неодобрения, колючая внутренняя оболочка из самодовольного превосходства; глубже залегают слои едва прикрытого честолюбия, нетерпеливого ума и жесткой самодисциплины, еще глубже – самая суть, тщательно подавляемая. В самой глубине души Дэвид ужасающе обидчив – и уверен, что если ему и выпадает награда, то непременно с опозданием и никогда по достоинству, по справедливости. Еще я бы сказал, что Стефани идеально подходит моему брату: такая же честолюбивая, самодовольная и готовая попрекать кого угодно чем угодно. Оба шли по жизни, выставив острые локти, крепко сжав губы и глядя на все оценивающим взором – неприятные, но связанные одной целью. Во всяком случае, я так думал. Но что, черт побери, я знал?

Вопросы Дэвида снова и снова звучали у меня в голове. «Дураком меня считаешь?» Нет, Дэвид, не дураком, нив коем случае. Может быть, немного психом… а может быть, больше чем немного. «Кем ты меня считаешь?» Двадцать четыре часа спустя у меня все еще не было ответа. Такое знакомое лицо оказалось маской, голубые глаза внезапно стали непроницаемыми.

Пока я допивал шоколад и досматривал газету, настало время встретиться с Виктором Соссэ. И я направился к Лиспенард-стрит.

Ветер прибавил скорость на пару узлов, пальто совсем не грело, будто из марли было сшито. Когда я вошел в оформленный в стиле минимализма холл здания возле Черч-стрит, лицо горело, а глаза саднило от пыли. Виктор Соссэ ждал меня, изучая крохотную трещину в блестящем каменном полу.

Виктору было около пятидесяти. Плотно сбитый, мускулистый человек с кожей цвета некрепкого кофе. Морщинистое, как табачный лист, лицо, лысина прикрыта зеленой вязаной шапкой. Черные глаза – блестящие, скептические. Он посмотрел на часы, потом на меня.

– Вы – Марч? – Я кивнул. – Вы пунктуальны. – Откуда бы он ни был родом, акцент выдавал в нем в первую очередь жителя Бронкса.

Виктор Соссэ работал администратором здания – управляющим. Он жил в другом месте, его имя и телефон мне дали агенты-распорядители. Виктор и его команда обслуживали несколько домов в округе – дорогие жилые дома, два десятка лет назад переоборудованные из складов и заводов. Давным-давно – лет тридцать назад – в здании, где мы сейчас стояли, размещалась ткацкая фабрика. В более недавние времена – восемнадцатого ноября, когда «Хендрис» наводнили рок-звезды, – именно здесь провели день Дэвид и Рен. Дэвид запомнил адрес. Он рассказал, что квартира большая, с одной спальней, на четвертом этаже, но не знал ни номера, ни имени хозяина. Все это я надеялся выяснить с помощью Виктора.

Я подготовил байку: якобы восемнадцатого произошла авария, и я пытаюсь найти человека, который, возможно, все видел из окна квартиры на четвертом этаже. Виктор вежливо выслушал и кивнул; впрочем, не знаю, мне он поверил или моим пятидесяти долларам. Так или иначе, он улыбнулся и рассказал все, что я хотел знать.