Текст книги "Рыжая кошка"

Автор книги: Питер Спигельман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Глава 21

Я сказал Джину Вернеру, что ошибся номером, надел ботинки, куртку и темные очки и принес извинения Клэр, которая стоически приняла их. Через пятнадцать минут я уже входил в метро. Боги подземки были добры, и еще через тридцать минут я поднимался по заваленной снегом лестнице на станции «Сто десятая улица».

В квартале Вернера творилось черт знает что: до расчистки ни у кого не дошли руки, люди просто протоптали узкую тропинку. Джейми Койла нигде не было видно; впрочем, где гарантии, что он не затаился в сугробе? Я постучал ногой в дверь дома Вернера, смахнул снег со штанин и нажал кнопку звонка. Через домофон дикторский голос казался металлическим.

– Кто там?

– Это Джон Марч, Джин. Человек, который забрасывает вас сообщениями. – Молчание. – Джин, я тут замерзаю.

– Кто вы такой?

– Джон Марч. Я оставлял вам сообщения на автоответчике. Несколько раз.

– И чего вы хотите?..

– Поговорить о Холли. – Снова молчание. – О Холли Кейд.

– О Холли?

– Джин, может, впустите меня?

Раздалось жужжание, дверь открылась, я поднялся на второй этаж. Вернер ждал в коридоре перед квартирой. На нем были джинсы и черная клетчатая рубашка. Он захлопнул за собой дверь.

Выглядел Джин совсем как на снимках, разве что волосы немного подстриг (как раз хватало на коротенькую косичку), а от эспаньолки осталась лишь полоска по центру квадратного подбородка. Красивое лицо чуть похудело, а в темных глазах появилось что-то лисье, не пойманное камерой. В складке губ застыла жестокость. Не уловила камера и окружающую Вернера ауру злобной силы. Мускулистый, ростом шесть футов и три дюйма, гибкий, несмотря на рост, Вернер чем-то напоминал свернувшуюся кольцами змею, отчего коридор начинал казаться опасным и слишком маленьким. Вернер закатал рукава на крепких, лишенных растительности руках.

– Не думал, что сегодня кто-то выберется на улицу, – произнес он, словно сомневаясь в моем здравомыслии. Я сделал вид, что не заметил скепсиса, и мы пожали друг другу руки. Рукопожатие Вернера было сильным и жестким. Он оглядел меня и покачал головой. – Совсем замотался, некогда было перезвонить. Ну, так что вам нужно от Холли?

– У меня есть несколько вопросов, и нам, возможно, лучше поговорить в квартире.

– Каких вопросов? Я уже давно не видел ее.

– С этого я собирался начать. Я пытаюсь найти Холли.

– Неужели?

– Вряд ли уместно обсуждать это в коридоре, Джин… Но конечно, если в квартире у вас, гм, некоторый беспорядок…

Вернер бросил на меня косой взгляд.

– Как скажете. – Он выудил из кармана ключ, и я вошел за ним в квартиру.

Из крохотной прихожей мы попали в гостиную. Высокий потолок, белые отштукатуренные стены с панелями темного дерева, видавший виды деревянный пол, а еще залитый белым светом эркер.

Скромная, подержанная мебель, но с претензией на стиль и вроде крепкая. Зеленый диван, коричневые мягкие кресла, потертые столы из темной вишни, дубовые полки, заставленные игрушками. На стенах висели в основном большие репродукции в рамках: французская и итальянская реклама 1920-х годов со стильными дьяволами и чувственными эльфами, устроившимися на гигантских чашках кофе или развалившимися на кусках мыла. Еще на стенах висело полдюжины фотографий, тоже в рамках: фигуры в белых комбинезонах и сетчатых масках, орудующие шпагами, прыгающие и делающие выпады. Фехтовальщики. Газетные вырезки, прикрепленные к каждой фотографии, разоблачали в высоком парне самого Вернера, лет десять назад, очевидно, бывшего звездой фехтовальной команды колледжа.

Вернер обошел комнату, настороженно наблюдая, как я разглядываю фотографии, снимаю куртку и открываю блокнот. Я сел на диван. Вернер замер у камина, будто позировать собрался. Поставил локоть на каминную полку из темного дерева, посмотрел в зеркало, рассеянно пригладил бородку. Довольный увиденным, указал на фотографии:

– Потрясающий спорт. Невероятная физическая форма и великолепная подготовка для театра. И соревнования! Лучший способ узнать, мужчина ты или кто.

Я не помнил, чтобы у меня когда-либо возникали сомнения в этом вопросе, но воздержался от высказывания.

– Так когда вы видели Холли? – напомнил я.

– Она пропала?

– Мой клиент некоторое время пытался с ней связаться.

– Вы обратились к копам?

Я чуть помедлил.

– Нет еще.

– Почему же? Если она пропала…

– Насколько мне известно, Холли весьма щепетильна в отношении своей частной жизни. Мой клиент уважает ее чувства.

– И кто же этот клиент?

– Человек, который беспокоится о ней.

– Имени, полагаю, вы не назовете?

– Клиенты платят в том числе и за конфиденциальность.

Вернер покачал головой:

– Ничем не могу помочь. Я говорил вам, что давно не видел Холли.

– Но вы же общались с ней… довольно долго. По крайней мере во времена «Пытливого театра».

– Ну и что?

Я ободряюще улыбнулся:

– И вы, несомненно, немало о ней знаете. – Вернер пожал плечами, и я продолжил: – Вы остались в сфере искусства после того, как «Гимлет» распался?

Он кивнул и улыбнулся, обрадовавшись возможности поговорить о себе.

– Я теперь ставлю сам, и времена, когда мы с трудом находили сцену и зрителей, кажутся далеким прошлым. Сейчас у меня работы навалом, меня просто на части рвут. Я решил покончить с одноактными пьесами – в следующем месяце ставлю «Гамлета». В центре, не где-нибудь. Весной будет пьеса Дэвида Мамета в Коннектикуте, а на лето назначен большой проект в Уильямстауне. В сутках, блин, часов не хватает. – Он посмотрел в зеркало и провел пальцем по брови.

Я кивнул.

– А Холли театр больше не привлекает, верно? Она занялась этим… кино?

– Видео, – поправил Вернер.

– Работы хоть достойные?

– Откуда, черт побери, мне знать? Как я уже говорил, мистер Марч, ничем не могу вам помочь.

Я улыбнулся:

– Вы просто не пытаетесь, Джин. Уверен, вы знаете о Холли все, что только можно… в конце концов, вы долго были близки.

Вернер заметно напрягся. В голосе явственно послышалось рычание.

– По-моему, вы и сами немало о ней знаете, – пророкотал он.

Я пожал плечами:

– Я разговаривал с людьми.

– С кем разговаривали?

– С друзьями, знакомыми – обычными подозреваемыми. – Я изобразил, что листаю блокнот. – А что, разве вы с ней не встречались? Ну, выходит, я чего-то недопонял.

Вернер глубоко вздохнул и выдавил смешок.

– Я просто не знаю, можно ли вообще к нашим отношениям применить слово «встречались». Мы работали вместе, дружили и иногда трахались. Но ни о каких там чувствах речи не шло… Во всяком случае, для меня.

– Очевидно, для Холли тоже.

Скульптурное чело Вернера прорезали морщины.

– Что вы сказали?

– Я видел ее видеофильмы, Джин. – Вернер выпрямился, но промолчал. – Вы, как я понимаю, тоже, и они застали вас врасплох.

Вернер поджал губы и затеребил золотую сережку.

– Такое кого угодно застало бы врасплох, – произнес он медленно.

– Конечно, – подтвердил я. – И вы понятия не имели…

– Насколько Холли, мать ее, ненормальная? Не имел. Да это было как гром среди ясного неба.

– Я слышал, вы тогда сильно расстроились. Наверное, восприняли поступок Холли как настоящее предательство.

– От кого слышали? – спросил Вернер. – Кто эти люди?

– Друзья Холли. Насколько вы были расстроены?

Вернер глубоко вздохнул и неторопливо подошел к креслу. Опустился в него с продуманной небрежностью и стянул резинку, удерживавшую хвостик. Провел руками по блестящим волосам и водрузил на лицо улыбку. Улыбка явно чувствовала себя неуместной.

– Я… – Вернер отвел взгляд, потом снова посмотрел на меня широко открытыми глазами. – Верно, эти видео явились для меня настоящим шоком. Однако они же стали и тревожным звонком. У Холли всегда были проблемы, но не до такой же степени. Вы знаете, как она выглядит: сногсшибательно, невероятно… возбуждающе… Но такого я даже от нее не ожидал. Мне стало тошно, я совершенно к ней охладел. Вот почему я порвал с Холли.

Мой голос оставался ровным, лицо – неподвижным.

– Вы порвали с ней?

Вернер коснулся эспаньолки и оскалил крупные зубы.

– Мое терпение небезгранично. Откровенно говоря, на закидоны Холли его уже давно не хватало. Видео меня сильно огорчили, но довольно скоро появились кое-какие виды на будущее. И, как я уже говорил, в наших отношениях чувства отсутствовали. По крайней мере с моей стороны.

Я кивнул.

– Но тогда вы были очень злы, верно? Я слышал, будто прошлой осенью вы с Холли даже скандалили.

Вернер подался вперед и ткнул в меня пальцем:

– Вы разговаривали со стариком, да? С ее гребаным соседом?

Я покачал головой:

– Я с ним не знаком, но, возвращаясь к моему вопросу… Вы с Холли часто ссорились прошлой осенью?

– Мы оба тогда были несчастливы.

– Значит, все-таки несчастливы. Значит, чувства в ваших отношениях все-таки присутствовали. И расставание причиняло вам боль.

Вернер встал, снова собрал волосы в хвост, глубоко вздохнул и принял серьезный вид.

– Я даже и не знаю. Кажется, в те дни Холли только и делала, что лгала мне. Конечно, я переживал. Мы оба переживали. Мы кричали, хлопал и дверьми, говорили гадости, о которых потом жалели… ну и что? Это неприятно, гордиться тут нечем, но так уж сложилось.

Я постарался напустить на себя сочувствующий вид, но это было сложно. Вернер расхаживал по гостиной, я сидел тихо. Через минуту-другую я снова встряхнул его.

– Джин, я слышал, что грубыми словами дело не ограничивалось. Говорят, вы били вашу любовницу.

Вернер резко обернулся. В лице его был гнев и, возможно, страх.

– Чего только не наболтают! Ерунда, полная ерунда! Конечно, мы ссорились, но я никогда не поднимал руку на Холли. И вообще, я бы на вашем месте поостерегся распространять такие слухи.

– Я слышал, будто вы некоторое время вроде как преследовали Холли…

– Чепуха! Вы разговаривали с Кругом? Этот старый педик всегда имел на меня зуб, а ведь мы даже знакомы не были.

– Понимаю, – сказал я. – И все же мне интересно, почему люди говорят, будто вы били ее.

– Мне-то, черт подери, откуда знать? Может, если вы скажете, от кого услышали это фуфло…

– Джин, Холли видели в синяках и сильно расстроенной. Вы ее знаете или по крайней мере знали тогда… Откуда у нее могли взяться эти синяки? Кто еще мог расстроить ее?

– Спросите чего полегче. В этих гостиницах с ней могло произойти все, что угодно.

Я вздохнул и выдержал паузу.

– Конечно, – произнес я наконец. – Но имен вы не знаете.

Темные глаза Вернера хитро блеснули.

– Был один тип… Холли спуталась с ним летом, а после того, как наши отношения зашли в тупик, она, по-моему, начала встречаться с ним. Настоящий псих, здоровенный, настоящий шкаф. Не поверите – вышибалой работает. Во всяком случае, думаю, Холли в итоге поняла, с каким уродом связалась, и захотела порвать с ним. Но она боялась его… Такой на все способен. Понимаете, о чем я?

– Этот тип, часом, не Джейми Койл?

Вернер энергично кивнул:

– Ага, Джейми. Он настоящий подонок. Что вам о нем известно?

– Очень немного. Когда Холли рассказала о Джейми?

– Не помню… Наверно, когда мы в последний раз виделись.

– И когда это было?

– Довольно давно… по меньшей мере месяц назад.

– И с тех пор вы не связывались? – Вернер покачал головой. – Может, на прошлой неделе? Нет? Неделю назад?

– Я говорил вам… это было пару месяцев назад. – Я медленно кивнул, и Вернер снова облокотился на каминную полку и посмотрел на меня. – Теперь, если вы закончили с вопросами…

– Почти. Вы сказали, что у Холли были проблемы. Какого рода проблемы?

Вернер казался удивленным.

– Семейные, – сказал он. – С папашей. Господи, да она только об этом и писала. Я не знаю подробностей, но семейка у нее была с прибабахом, такие не каждый день попадаются. Насколько я понимаю, когда Холли была маленькая, ее отец не пропускал ни одной юбки и даже не пытался скрывать это. Ну, теперь, если…

– Еще два слова. Насколько хорошо вы знаете Джейми Койла?

В прищуре Вернера отразилось недоумение.

– Да вовсе не знаю. Видел пару раз прошлым летом в клубе, куда ходила Холли. Он там работал. Мы и парой фраз не перекинулись.

Я поднял брови:

– Да? Тогда объясните, почему Джейми ошивается возле вашего дома.

Вернер побледнел, небрежно поставленный локоть соскользнул с каминной полки.

Глава 22

– В общем, хорошо, что он бросил сцену, – заметил я.

Майк Метц хмыкнул. На заднем плане булькало что-то явно спиртное, вещало Национальное общественное радио. Было воскресное утро, за окном поблескивала капель.

– Он настолько плох как актер? – спросил Майк!

– Никуда не годится. Или просто не умеет импровизировать. Втирал мне, будто отношения с Холли были несерьезными, будто он сам порвал с ней… Дешевый балаган, ей-богу, никакого профессионализма.

– А история с Джейми Койлом?

– Что Холли его боялась? Очень может быть: Джейми страшноватый парень. Впрочем, каждое слово Вернера я бы дважды перепроверил. Одно точно: Вернер сам боится.

– Кого? Койла?

– Разумеется. Вернер чуть штаны не намочил, когда я сказал, что Койл следит за его домом. Но дело не только в Койле: Вернер с самого начала нервничал. Он явно не хотел разговаривать и мог в любой момент вышвырнуть меня, однако не вышвырнул. Ему явно хотелось выведать, что я знаю, а что нет – короче, чего меня принесло. Вот он и впустил меня и вопросы мои выслушивал.

– Думаешь, он знает, что Холли мертва? – пробурчал Майк – явно с набитым ртом.

– В том-то и вопрос. Если бы Вернер видел фотографии в газетах, он узнал бы татуировку. Однако есть вероятность, что он их не видел. Последние несколько дней погода потеснила все остальные новости – что из газет, что с телевидения. Разумеется, Вернеру может быть известно о смерти Холли и без газет.

– Потому что сам убийца.

– Хорошее объяснение его нервозности. Впрочем, ее-то могли вызвать фотографии в газетах и осознание смерти Холли. Если Круг говорил правду о побоях и преследовании – в общем, если история с одержимым отвергнутым любовником имела место, – Вернер прекрасно понимает, что одним из первых вызовет подозрения полиции.

– Я бы, во всяком случае, им заинтересовался, – отвечал Метц. – И Койлом заодно… Пожалуй, помощник окружного прокурора задвинет кандидатуру твоего брата, если у него окажутся два таких подозреваемых.

– В понедельник попробую поговорить с куратором Койла, тогда и посмотрим, что он за птица. И кто знает, может быть, адвокат Викерс перезвонит.

– Как же, дожидайся. Но поторопись с Койлом, я хочу к следующей неделе сдвинуть дело с мертвой точки.

– Буду действовать как можно быстрее, но Дэвида все еще нужно убеждать. Во время нашего последнего разговора он считал мысль пойти к копам чистым безумием, да и о тебе был не лучшего мнения. Не слишком прислушивался к голосу рассудка.

Майк фыркнул.

– Ну, ты таки на него повлиял. Дэвид позвонил вчера вечером. Он буквально жаждал сотрудничать.

– Дэвид тебе позвонил?

– Он рассказал, чем занимался в интересующий нас вторник, и ответил на все мои вопросы. Ну, почти на все.

– К чему относится это «почти»?

– Он по-прежнему не желает говорить о Стефани и категорически против моей с ней встречи.

Я глубоко вздохнул.

– Может он отчитаться за все время?

– Почти за все. День несколько фрагментарный, но, как следует побегав, мы, вероятно, сможем заполнить пробелы. Ночь – вот проблема.

– Дэвид сказал, что был дома.

– У меня та же версия. Но очевидно, Стефани единственная может подтвердить его слова.

– И он не разрешает тебе поговорить с ней. Великолепно. Хоть причину объясняет?

– Говорит, что жены нет в городе. Что он сам поговорит с ней, когда она вернется. Правда, день и час возвращения скрывает.

Я еще раз глубоко вздохнул. Черт.

– Он не надумал пойти в полицию?

– Вроде начинает проникаться необходимостью.

– Одно дело – проникаться, другое – действовать.

– Да, – вздохнул Майк. – Но Дэвид, кажется, дозревает.

– Он осознает, что мы не можем обратиться к копам, пока не поговорим со Стефани?

– А толку-то? Все равно он против моего с ней разговора. Вдобавок Дэвид разработал теорию, что время смерти Холли на самом деле работает на него.

– Каким это образом?

– Вот как он рассуждает: как он мог убить ее, если во вторник даже не знал, кто она? Он нанял тебя всего за сутки до убийства, и ты даже имя ему сообщил только на следующий день.

Я чуть не засмеялся.

– Железная логика… Майк, нам можно было бы тоже прекратить работу и считать дело законченным. Если бы не факт, что это она звонила ему… и заявлялась к нему домой и, возможно, следила за ним. Не надо быть Эйнштейном, чтобы разработать такой сценарий: Холли звонит Дэвиду, они договариваются о встрече, и вдруг происходит сбой. Черт, может быть, она даже не звонила. Может быть, она подстерегла Дэвида на улице.

– Я объяснил все это, хоть и без сарказма. Не знаю, что твой брат понял, а что нет.

– И каков сухой остаток?

Майк откашлялся.

– Боюсь, тебе придется еще раз поговорить с братом.

Я сумел не выбросить телефон в окно, а просто повесить трубку. Из спальни, зевая и потягиваясь, вышла Клэр, серые глаза припухли со сна. Она налила стакан клюквенного сока, села на край софы и положила ноги мне на колени. Они были холодные и белые, и я начал растирать ей пальцы. Она взяла пульт от телевизора.

Главной темой новостей теперь стали не расчистки, а потопы. Показывали исключительно воду. Вода была повсюду: на дорогах, в подвалах. Вода текла по водосточным канавам и тоннелям подземки. На экране появились кадры из аэропорта имени Кеннеди: взлетные полосы расчищены, самолеты садятся и взлетают один за другим, а выжившие в катаклизме граждане – помятые, изможденные и немытые – постепенно расползаются по домам. Я посмотрел на Клэр. Она молча пила сок, не отвлекаясь от экрана. Когда вместо аэропорта стали показывать, как в реку сталкивают снежные горы, Клэр посмотрела на меня. Я открыл рот, но был опережен.

– Он ниоткуда не должен прилететь, если тебя это интересует. – Еще как интересует. На губах Клэр промелькнула легкая улыбка. – И он не застрял где-нибудь в снегу. Разве что возле дома.

Я выпрямился.

– Да? – У меня перехватило горло.

Клэр кивнула:

– Да.

– Тогда где… – В ушах слегка шумело. – Что ты…

– Я ушла от него.

– Ты…

– Ушла от него. Бросила.

Я кивнул – скорее по привычке, а не потому, что понял.

– Ты… что ты…

– Не беспокойся, я не собираюсь переезжать к тебе. Но из-за бури было невозможно найти гостиницу. – Она отпила еще сока и посмотрела на меня поверх стакана. – Я собиралась подождать пару дней, но, если хочешь, могу начать обзванивать гостиницы прямо сейчас.

– Нет… Я… Не нужно, – пробормотал я.

Клэр кивнула. Пошла на кухню, поставила стакан в мойку и замерла у окна, очень прямая, напряженная.

– Что случилось? – спросил я. Она покачала головой, но не обернулась. – Можешь оставаться, сколько нужно… сколько хочешь.

– Так как? – тихо спросила она. – Сколько нужно или сколько хочу?

– Как угодно.

Она кивнула, наблюдая, как пласт снега соскальзывает с крыши дома напротив и падает, рассыпаясь алмазами.

– Все разваливается, – сказала она.

Днем Клэр ушла погулять, не предложив составить ей компанию, а я отправился пробежаться по слякоти. После пробежки ботинки отяжелели от воды, а глаза саднило – их приходилось все время щурить. Клэр еще не возвращалась; не было ее и когда я вышел из душа. Я надел джинсы и футболку, открыл ноутбук и блокнот.

Отыскал в Сети телефон Фила Лосанто и застал его дома, в Йорктаун-Хайте. Он только что вернулся после двух суток буксовки на дорогах Северного округа Уэстчестера, где собирал материалы о реагировании округа на бурю, и, по его словам, замерз до посинения. Голос звучал устало и насмешливо.

– Да еще жена прицепилась, потому как у нас единственная в квартале нерасчищенная подъездная дорожка. Господи, дайте мне хоть пепси глотнуть. – На его конце линии было шумно: орали в телевизоре мультяшки, пронзительно выла видеострелялка – дети то ли дрались, то ли играли, а может, для них игра была неотделима от драки и наоборот. Громко ругалась женщина. Я от всей души посочувствовал Филу.

– Несколько лет назад вы написали пару заметок о Джейми Койле.

Фил помедлил. Наверно, нелегко вспоминать в таком шуме.

– Ага, верно, в Пикскилле. Парнишка, который избил продавца из видеосалона. Его посадили.

– И примерно год назад выпустили. Вы что-нибудь помните о нем?

– Достаточно помню. А в чем дело?

– В вашей статье говорилось, что он был спортсменом, эдаким местным героем. Это серьезно – или просто способ подачи материала?

Лосанто фыркнул.

– Что, не доверяете прессе? Нет, в основном все серьезно. До сломанного колена парнишка был потрясающим защитником. На втором курсе – лучшим в округе, а с четырнадцати лет – чемпионом по боксу в своем классе. Что касается «героя»… это совсем другая история.

– Фил, я умру от любопытства.

Он засмеялся. Разбилось что-то стеклянное, завопила женщина, взвизгнул ребенок.

– Даже до сбора долгов Койл был далеко не ангел. В старших классах его причисляли к так называемым трудным. Он участвовал в нескольких драках, угнал пару-тройку машин. В общем, ребят вроде Койла копы знают в лицо.

– И все же характеристика не тянет на преступного авторитета.

– Верно, не тянет.

– Что произошло с парнем из видеосалона?

– С Рэем Вессиком? То, что обычно и происходит, когда человек не платит в срок и на слова не реагирует: появляется кто-нибудь вроде Койла.

– Ага, но в таких случаях клиента не калечат, иначе как он будет платить? В этом, в конце концов, смысл рэкета. А вашего Вессика избили до полусмерти. Странно, что Койлу дали нападение всего лишь второй степени.

– У него был хороший адвокат – Джерри Лэвин, царство ему небесное… ну, может, и еще кое-что вылезло.

– Что вылезло?

Лосанто устало вздохнул:

– Я слышал, будто нечто всплыло во время переговоров о признании вины. Очевидно, у Вессика был побочный бизнес, кое-что менее общепринятое, чем новейшие подростковые ужастики.

– Порно?

– Детское. Он продавал эту дрянь, вел чат для любителей и даже сам снимал фильмы. В общем, поставил дело на поток. Койл намекал обвинению на делишки Вессика, а Джерри даже ухитрился убедить судей, будто, именно узнав о порно, Койл и занялся Вессиком. В конце концов это дало парню преступление класса Д.

– Хороший адвокат и везение. Сами-то вы верите в праведный гнев Койла?

Лосанто снова фыркнул.

– Кто знает? История хороша, а Джерри, благослови его Господь, был творческой натурой. Впрочем, ничего определенного сказать не могу. – В трубке снова послышались грохот и вопли. – А теперь займусь-ка я своими отпрысками, пока меня самого праведный гнев не обуял.

Я положил трубку, пододвинул ноутбук и переписал заметки о Койле. Перечитал все, что мне рассказали Арруа, Круг, Джей-Ти, Лиа и Вернер, и попытался привести сведения к общему знаменателю. Однако не сумел. Опасный, вспыльчивый, склонный к насилию – в этих качествах Койла я убедился на собственном опыте, и они не согласовывались с образом плюшевого мишки, защитника слабых и малых сих, описанным Лиа. А еще были отношения Койла с Холли. По словам Круга, он никогда не видел Холли такой счастливой, тогда как Вернер утверждал, что она боялась Койла и хотела уйти от него. Кому верить? Я знал кому. И все же… История Лосанто, конечно, впечатляет, однако не убеждает.

И разумеется, я по-прежнему не имел понятия, где может быть Койл и чего ему надо от Вернера. Я покачал головой. Может быть, куратор Койла… может быть, завтра.

Я отодвинул ноутбук, посмотрел на тусклые окна и задумался, куда запропастилась Клэр. Встал, потянулся и выглянул в окно. Небо бледнело, а на востоке было уже совсем темное, город расплывался в сумерках. По улице проезжали машины, шли люди, но никто из них не походил на возвращающуюся Клэр. В окнах дома напротив и по всему городу зажигались желтые булавочки окон, отчего сумерки казались только холоднее.