Текст книги "Рыжая кошка"

Автор книги: Питер Спигельман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Глава 25

На улице почти стемнело, и я не сразу различил в толпе широкие коричневые плечи. Я приостановился, пока Блуто ждал сигнала светофора возле Эксчейндж-плейс, и тут зашипел сотовый. Майк.

– Ты же просто следишь за ним, да? – спросил он.

– В смысле?

– В смысле, я знаю, что ты злился на Томми, знаю твое отношение к этим видео и не хочу, чтобы тебе в разгар работы по делу прищемили хвост какой-нибудь глупостью вроде обвинения в нападении. Ни тебе, ни твоему брату это ни к чему.

Зажегся зеленый свет, и Блуто шагнул вперед.

– Никаких глупостей, – пообещал я и, выключив телефон, перешел Бродвей следом за Блуто. Он двинулся на запад, по Эксчейндж-элли, и снова на север по Тринити-плейс. Пройдя полквартала, вошел в административное здание.

Старое – примерно пятидесятых годов, – из коричневого кирпича, ниже соседних домов, в своем нынешнем воплощении оно называлось «Тринити тауэр». Свеженькая мраморная облицовка и матовое стекло не могли полностью скрыть стареющих костей. К счастью, холл был небольшой, поэтому лифты просматривались с улицы. На руку сыграли и новенький справочник здания, и природная тупость охранников.

Через стекло я видел, как Блуто сел в лифт – в одиночестве, – как потом огонек добрался до 11 – го этажа и остановился. Я пролистал справочник и вошел. Нацарапал в регистрационном журнале название юридической фирмы с двенадцатого этажа и показал охранникам водительское удостоверение. И они пропустили меня, даже не взглянув.

Согласно справочнику здания, одиннадцатый этаж занимали три компании с ограниченной ответственностью: «Фенн партнерс», «МФ секьюритиз» и «Трейдинг пит», – и, очевидно, располагались они в одном офисе. Из лифта я вышел прямо в безлюдную приемную. Все три названия в синем пластмассовом исполнении значились на табличке над секретарским столом. Справа были расставлены неуклюжие кожаные кресла и стеклянные столики – зона ожидания, тоже свободная. Дальше, за невысокой – по пояс – перегородкой, находилось тусклое пространство с серым ковром, лампами дневного света и кабинками.

Кабинки, крохотные, с низкими стенами, были оборудованы узкими столами, вращающимися стульями и плоскими экранами. На последних мелькали таблицы, графики и цифры, хотя на данный момент шоу разыгрывалось перед по большей части пустыми стульями. Несколько человек в кабинках – только мужчины – запихивали что-то в портфели и надевали пальто, направляясь к лифтам. Они не обращали внимания ни друг на друга, ни на меня. Через несколько минут я остался в одиночестве.

На столиках были разложены глянцевые буклеты, я взял один и начал читать. После четырех страниц фотографий, диаграмм и перегруженной аббревиатурами болтовни о новейших торговых технологиях, самой последней информации о рынках, передовом управлении рисками, системе котировок второго уровня, больших возможностях для обучения, а также низкой, очень низкой, чрезвычайно низкой оплате я знал о «Трейдинг пит» все, что нужно. Фирма-однодневка, своего рода мотель, где за низкую, очень низкую, чрезвычайно низкую оплату любой человек, однодневный трейдер, может снять кабинку, воспользоваться торговыми системами и заработать или потратить деньги в чистом, хорошо освещенном месте. Теоретически системы фирмы были лучше, чем те, к каким можно получить доступ из дома, оплата ниже, чем при торговле через дисконтного брокера (по крайней мере для массовых игроков), программы быстрее, обстановка же дисциплинировала и собирала в кучку даже самых несобранных граждан. Правда, на нескольких экранах я заметил домашнюю страницу популярного онлайнового покера.

Самой полезной оказалась последняя страница с биографическими сведениями об администрации фирмы. И фотографиями. Первым шел Блуто – основатель, председатель и генеральный директор компании с ограниченной ответственностью «Трейдинг пит».

Митчелл Фенн.

Согласно брошюре, Фенн был ветераном индустрии ценных бумаг: работал старшим вице-президентом в крупной брокерско-дилерской фирме и директором этой фирмы по торговым операциям, ушел оттуда два года назад и основал «Трейдинг пит», слепив ее из остатков нескольких других однодневных организаций, не переживших рыночного спада. На фотографии красовалось широкое загорелое лицо под копной вьющихся темных волос. Он улыбался, показывая крупные блестящие зубы, и улыбка казалась какой-то голодной. Я бросил брошюру на стол и шагнул в лабиринт кабинок.

Фенн нашелся в северо-западном углу этажа, в большой, отделанной хромом и кожей комнате с видом на место, где прежде стояли башни-близнецы. Развалившись в кресле за столом из хрома и стекла, Фенн разговаривал с сидевшим напротив рыжеволосым парнем в сорочке и галстуке. Парень улыбался и кивал. Черные кудри Фенна уже припорошила седина, глаза окружала паутинка морщинок, и вообще при ближайшем рассмотрении он выглядел лет на десять старше, чем на фотографии. Ему, казалось, около пятидесяти. Без пальто и пиджака, рукава голубой сорочки закатаны над толстыми предплечьями. Я остановился в дверях, и он сразу же узнал меня. На миг его лицо застыло, а потом на нем появилась широкая жадная улыбка.

– Черт, а ведь Томми на твой счет не ошибся, – сказал Фенн. Голос у него был низкий, с сильным бруклинским выговором, и это почему-то поразило меня. Подсознательно я ожидал той же синтезированной речи. – А ведь он говорил мне сегодня не приходить. Но я не послушал – любопытство одолело. – Он повернулся к рыжему: – Усвой этот урок, Крис: никогда не спорь со своим юристом.

Крис перевел взгляд с Фенна на меня. На его одутловатом лице читалась озадаченность. Он положил большие руки на колени, словно собирался встать.

– Это твой друг, Митч? – Голос у него был на удивление высоким и полным юношеского гонора. Он провел руками по подстриженным ежиком волосам, глупые голубые глаза сузились.

Фенн улыбнулся шире:

– Нас не представили, но мы уже видели друг друга… не так ли?

– Ну, я-то тебя увидел не в первый раз, – отозвался я.

Широкая улыбка не дрогнула, но стала холоднее, а голос – вульгарнее.

– Да ну? Надеюсь, у тебя от этого не развился какой-нибудь комплекс неполноценности. – Его смех был похож на хриплый лай.

– Ощущения больше походили на расстройство желудка.

Фенн продолжал улыбаться, но даже Крис не мог не почувствовать, как в нем вскипает гнев. Парень понятия не имел, что за сцена перед ним разыгралась, однако поднялся.

– Думай, что говоришь, приятель. – Он был выше меня примерно на дюйм и фунтов на двадцать тяжелее.

Я внимательнее посмотрел на Криса: веснушки, курносый нос, тонкие губы, передний зуб со сколом, – и узнал фотографию из брошюры. Кристофер Фиц-как-то-там, главный по сбыту. Понятно: хочет произвести впечатление на босса. Я покачал головой:

– Тебе не нужны зрители, Митч.

Фенн снова хохотнул:

– Зрители для чего? Ты что, фокусы показываешь?

Крис сделал шаг вперед и ткнул пальцем в мою сторону, а потом – в сторону двери:

– Эй ты, вон отсюда! – Он покраснел, сжал кулаки. Темные глаза Фенна сияли предвкушением.

– Из-за тебя он может пострадать, – заметил я Фенну. Тот за спиной у Криса пожал плечами. Крис сделал еще шаг.

– Слышь, козел, здесь может пострадать только один тип, – сказал он. И поднял руки, чтобы толкнуть меня в грудь. Я отступил, он пролетел мимо меня, и я придал ему ускорение, ткнув между лопаток. Одновременно я подставил ногу, и Крис вывалился в коридор, взмахивая руками, как неуклюжая птица. Я захлопнул дверь, запер ее на замок и посмотрел на Фенна. Тот громко расхохотался.

– Томми говорил, что ты тот еще тип, – заметил он, сотрясаясь всем мощным телом. В коридоре Крис ругался и дергал за ручку. Потом пустил в ход кулаки.

– Ты в порядке, Митч? – орал он. – Вызвать охрану или копов?

– Нет, – крикнул Фенн. – Никаких копов. Все нормально, Крис… Увидимся завтра.

– Ты уверен? Я могу…

– Завтра, Крис, – повторил Фенн. Крис наконец понял и ушел. Фенн взял со стола красный резиновый мячик и начал сжимать его. Покачал головой:

– Или я ошибаюсь и ты намерен попробовать и меня пошпынять? Потому как, скажу я тебе, со мной будет непросто.

– Звучит заманчиво, но я пришел поговорить.

Фенн откинулся на спинку кресла и скроил улыбку. Может, он облегчение испытал – трудно сказать.

– Если хочешь поговорить – говори с Томми.

Я подошел к столу, бросил пальто на свободный стул и уселся.

– Томми я уже выслушал. Его слова показались мне неубедительными.

– Ну, это ваше с Томми дело.

Я тяжело вздохнул.

– Тебе обязательно, чтобы я предпринял все обычные шаги?

Фенн сжал резиновый мячик и уставился на побелевшие костяшки.

– Это какие же? – спросил он.

– Такие, которые делаются при заявлении в полицию.

– Каком еще заявлении?

– Для начала насчет тебя и Уильямсбергской Русалки.

Некоторое время Фенн молчал, разглядывая свои пальцы на красном мячике.

– Видимо, теперь у меня должны подкоситься ноги? – наконец спросил он.

– Лучше подумай о реакции копов. Особенно когда они посмотрят видео Кассандры.

Фенн ухмыльнулся:

– Знаешь, я так и не видел конечный продукт. Надеюсь, в фильме я хорошо выгляжу.

У меня зашумело в ушах.

– Ага, Митч, ты выглядишь великолепно, когда душишь ее… пожалуй, не хуже, чем когда бьешь или прижигаешь груди свечным воском!

Фенн выпустил мячик. Тот отскочил от стола и остановился у телефона. Фенн прищурился, ухмылка наконец исчезла.

– Да иди ты, Марч… эта сука была ненормальной, но ненормальной совершеннолетней. Она знала, на что идет, и ей это нравилось, так что не надо мне нотаций читать.

Я стиснул подлокотники и, видимо, изменился в лице. Фенн оттолкнулся от стола, отъехав в кресле на полфута.

– Она что, была твоей подружкой?

Я глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

– Больше не называй ее сукой, – тихо сказал я.

– Как скажешь, – согласился он. – Я только имел в виду, что она не школьница, и копы это поймут. И в любом случае я могу рассказать, когда и где был.

– Конечно, копы поймут, и, конечно, ты расскажешь, но кто знает, чем заинтересуются другие конторы? Может, твоим бизнесом, а может, твоими клиентами…

Фенн прищурился.

– Какие еще конторы?

– Не знаю. – Я пожал плечами. – Например, налоговое управление. Или комиссия по ценным бумагам и биржам… Контор хватает, надо только позвонить.

Фенн уставился на меня, сердито сжав губы, и я почти видел пар, поднимавшийся от темных кудрей. Он покачал головой:

– Томми сказал правду: я уже несколько лет не виделся и не разговаривал с ней. И не имею никакого отношения к случившемуся.

– Почему же ты отправил Томми на поиски?

Фенн провел рукой по загривку и глубоко вздохнул.

– Не так давно – месяца три назад – я получил письмо с фотографией. Мы с ней вместе. А через несколько дней пришла записка. Вымогательство… вернее, попытка.

– От кого?

Фенн фыркнул.

– Разве у шантажистов в обычае подписывать письма?

– Ты решил, что это Рен?

– Из-за фотографий и ерундовых угроз я так и подумал. Ведь я же никогда не знал, кто, черт побери, эта Рен. Вот почему я позвонил Томми.

– Чем конкретно Рен угрожала?

– Да ту же пургу гнала, что и два года назад, – ответил Фенн. – Послать фотки боссу, жене, ее родичам – в таком духе. – Фенн умолк и на удивление самодовольно улыбнулся. – Только она не знала, что информация устаревшая. Не знала, что поезд ушел давным-давно.

– Что это означает?

– Это означает, что за последние два года все изменилось и на меня уже не надавить.

– Что значит «не надавить»?

Фенн засмеялся.

– Два года назад я еще был женат, работал на хозяина и только собирал деньги вот на это. – Он жестом обвел комнату. – Теперь я свободен, я тут главный и шесть месяцев назад расплатился с последним инвестором. Так что, если кто хочет закинуть снимки, где я трахаю красивую девчонку, в Интернет – полный вперед. Мы там неплохо вышли – глядишь, на меня предложения о знакомстве посыплются как из рога изобилия.

– Почему тогда просто не игнорировать письмо? Зачем посылать Викерса на поиски?

– Вот и Томми советовал оставить все как есть, но я сказал: «Ни за что». Пусть я неуязвимый – ненавижу, когда меня пытаются запугать. Ненавижу, когда ко мне пристают; ненавижу, когда вмешиваются в мою жизнь. Не позволю, чтоб меня пентюхом считали. Это, черт побери, оскорбление.

– И что Викерс должен был сделать, когда найдет Рен?

– Поговорить с ней, вот что. Объяснить, что я знаю, кто она, и что у нее будут неприятности – серьезные юридические неприятности, – если она не отстанет от меня.

Я покачал головой. Очень знакомые слова, да и рассуждения тоже.

– Что было потом? – спросил я.

– Все, как Томми тебе рассказывал. Он ее нашел, они поговорили. Ни до, ни после Томми с ней не разговаривал.

– Какова была реакция Рен?

– Этой су… девушки? По словам Томми, она жутко удивилась.

– Удивилась, что он ее нашел?

Фенн покачал головой:

– Не только. По словам Томми, Рен не знала, что он, черт подери, имеет в виду. Не знала ни о фотографиях, ни о письмах, и о шантаже ни сном ни духом. По словам Томми, она была просто потрясена.

– Он ей поверил?

Фенн пожал плечами.

– Я говорил ему, что эта цыпочка могла бы продать лед эскимосу, но он все равно купился.

– А ты нет?

– Ну, я-то одно время с ней тесно общался. Вдобавок после их разговора мы больше не слышали ни слова ни о фотографиях, ни об угрозах, ни о деньгах. Для меня это означает, что Рен поняла намек.

– Для копов это может означать, что ты убил ее.

Фенн хлопнул рукой по столу.

– Ты не слушаешь? – Его голос был напряженным и громким. – У меня не было причин убивать ее. Фотографии ничем мне не угрожали, только бесили. Рен меня просто раздражала. Черт, да если бы я планировал убийство, по-твоему, я бы отправил Томми искать Рен? Мы с Томми из поисков секрета не делали.

– Может, когда ты ее нашел, все стало по-другому. Может, она что-то такое сказала или сделала…

– Что… какое-нибудь преступление по страсти? Я тебе говорил, что даже не видел ее больше. И был за границей, когда она умерла. – Я покачал головой. – Не веришь? Вот, смотри. – Фенн открыл ящик стола, вытащил большой желтый конверт и подтолкнул ко мне.

Я заглянул внутрь. Пятнадцать страниц (только ксерокопии), в основном авиабилеты и квитанции из отелей. Рио, Сан-Паулу, Буэнос-Айрес, Пунта-дель-Эсте, потом снова Рио – три недели, как и говорил Викерс. Я вернул конверт.

– Это ничего не значит. Ты мог кого-нибудь нанять.

Фенн покачал головой, на его губах снова заиграла усмешка.

– Никак не можешь решить, что выбрать, да? «Нанял» или «преступление по страсти»? Нанять человека означает планирование, а если бы я планировал убийство, я не заставил бы Томми поднимать дичь, да еще так громко. А «разозлиться» означает, что я должен был быть в Нью-Йорке. А я, как видишь, не мог. В довершение всего у меня, черт побери, не было никаких причин мстить этой девице, разве что подать на нее в суд. Ради Бога, Марч, для парня, который считается умником, ты редкостный дурак.

Глава 26

Холод и усталость навалились на плечи, и я тяжело прислонился к стенке ползущего вверх лифта. Всего семь, а ощущение такое, словно прошли годы с тех пор, как я вышел из квартиры на встречу с Дэрроу. Открыл дверь – и почувствовал запах тимьяна и теплого хлеба, увидел у кухонного стола Клэр, листающую глянцевый журнал. Я повесил пальто, налил клюквенного сока и заглянул в кастрюлю. В ней тушилось рагу.

– Ты готовила? – спросил я.

Клэр улыбнулась:

– Если под готовкой ты подразумеваешь купить, выложить в кастрюлю и включить нагрев – тогда готовила. По старому семейному рецепту, которому научилась у подола маминого вечернего платья.

Я улыбнулся в ответ, но улыбка обернулась зевком.

– Еда подождет, – сказала Клэр. – Отдохни немного. – Это была превосходная идея… просто замечательная идея… вот только широкая улыбка Митчелла Фенна освещала темноту всякий раз, когда я закрывал глаза, и я знал, что должен позвонить Майку Метцу. В результате я минут пятнадцать ворочался на софе, пока Майк сам не позвонил. Я ушел с телефоном в спальню.

Я рассказал Майку о встрече с Фенном. Повисло молчание, которое нарушил раздраженный голос:

– Я думал, ты просто проследишь за ним. – Впрочем, Майк быстро взял себя в руки.

– Представилась возможность, – ответил я, – и в любом случае никто не пострадал.

– Это утешает. Ты ему веришь?

У меня было время подумать по дороге домой.

– Не очень.

– Я тоже. И у нас появляется интересный сценарий: некто использует видеозаписи Холли для шантажа, и Холли узнает об этом. Вот и объяснение следам насилия. Такую историю полиция воспримет всерьез.

– Этот сценарий предполагает близкого человека. Близкого настолько, что у него доступ к неотредактированным работам.

– Например, бойфренда.

– И его тоже.

– Эта версия понравится копам, если, конечно, у них будет биография Койла. Кстати о копах: пора им позвонить. На самом деле, уже давно пора. Ты разговаривал с Дэвидом о Стефани?

– Нет еще, – признался я.

– Боже, – вздохнул Майк. – Это необходимо, Джон. Нам надо знать…

– Да-да, я в курсе… Позвоню ему вечером.

И я позвонил – как только закончил разговор с Майком. Я понятия не имел, что сказать Дэвиду, и вздохнул с облегчением, услышав автоответчик. Хотел просто повесить трубку, но все же оставил сообщение: «Позвони мне».

Я вышел из спальни, когда Клэр ставила на стол тарелку с рагу и круглый деревенский хлеб. Принесла тарелку себе и села.

– Ты, похоже, не очень-то отдыхал, – заметила она. Я покачал головой, отломил кусок хлеба и макнул в рагу. – Не буду спрашивать, как дела на работе, – продолжала Клэр. – Потому что тогда тебе придется убить меня, а ты слишком устал.

Я улыбнулся:

– Какая забота. Как прошло с адвокатом?

– Никаких сюрпризов, – ответила Клэр. – В брачном контракте все предусмотрено, по словам Джея, спорить не о чем. Осталось подать заявление. Все будет зависеть от режима работы суда.

Я кивнул.

– А потом?

На губах Клэр промелькнула легкая улыбка.

– Что – потом?

– У тебя есть…

– Планы? – закончила Клэр. Я кивнул. – Я подумывала снова начать работать в галерее, – ответила она, – или заняться чем-нибудь другим. Я не тороплюсь. Что касается жилья… я считала, что просто перееду сюда. – На полсекунды – даже меньше – я перестал жевать, но Клэр этого хватило, чтобы повеселиться.

На губах заиграла озорная улыбка, щеки порозовели.

– Вот так всегда: как только нужен фотоаппарат, его под рукой и не оказывается.

Я покачал головой и пробормотал:

– И я назвал тебя заботливой. – Это рассмешило ее еще больше.

Позже я растянулся на кровати рядом с Клэр, прижавшись головой к ее бедру. Клэр читала и гладила меня по волосам. Глаза слипались.

– Я не против, если ты останешься, – сквозь сон пробормотал я.

– Знаю, – прошептала она.

Я спал так крепко, что Клэр с трудом растолкала меня, когда зазвонил телефон. Я протер глаза, посмотрел на часы и не поверил: они показывали семь утра. Я бросил взгляд на определитель номера.

– Черт, – вздохнул я. Звонил Дэвид, а я все еще понятия не имел, что сказать. Но он заговорил сам.

Голос был дрожащий, слабый и совершенно растерянный. Такого я у Дэвида еще не слышал.

– Джонни, полиция у дверей. Они хотят войти.

Глава 27

Питт-стрит проходит через сердце Нижнего Ист-Сайда, в нескольких милях к югу от дома моего брата и обычно словно в другом мире… но не в этот вторник. Сегодня утром мир Дэвида сжался до размеров узкой комнаты без окон, где мы следили за стрелками часов, подбиравшимися к десяти. Седьмой полицейский участок располагался в новом здании, но казалось, бежевым стенам вокруг нас уже лет сто, а спертому воздуху и того больше. Мы сидели за металлическим столом: Майк и я, а Дэвид между нами. Совершенно ошеломленный, он не шевелился – словно человек, недавно переживший ужасную бурю. Но буря еще только начиналась, а выживание было под большим вопросом.

Дома у Дэвида копы вели себя вежливо и внимательно, ни единой угрозы себе не позволили. Двое присланных за ним детективов, Руссо и Конлон, казались усталыми и едва ли не скучали от юридических процедур. Они с удовольствием отложили разговор с Дэвидом до нашего с Майком приезда и ни разу не произнесли слова «арест» или «подозреваемый», даже не намекнули на них. Руссо и Конлон одно твердили: нужна помощь в расследовании, есть неизвестная утопленница, личность которой пытаются установить уже больше недели. Они вели себя так, словно вызов в полицейский участок – дело житейское, рутинное, не важнее просроченного разрешения на содержание собаки.

Встрепенулись копы, только когда Майк бросил пробный шар: дескать, Дэвид завтра сам явится. И вот тогда-то положение Дэвида стало ясным, хотя не было произнесено ни слова, только взгляды, нахмуренные лбы, тихие покашливания, переступания с ноги на ногу. «Рано-рано утром мы пришли за вами». И мы подчинились.

В участке от показной вежливости остались одни воспоминания. Нас заставили ждать – это у копов в обычае, я когда-то и сам так поступал. Потому что ожидание действует. Беспокойство превращается в параноидную фантазию, потоотделение и желудочные колики – в крайнюю необходимость облегчиться, и очень скоро прорывается накопившийся ужас. Также было и с Дэвидом: я видел бледность и испарину на лбу, слышал бурчание в животе. Наши с Майком увещевания не помогали. Я даже не поручусь, что Дэвид их слышал.

Майк сжал плечо Дэвида и улыбнулся – расслабленно, невозмутимо и абсолютно уверенно.

– Скоро мы пойдем домой.

Я понадеялся, что он прав, но тут дверь открылась и появились новые действующие лица. Их было трое: мужчина и две женщины.

Детективов звали Лео Маккью и Тина Вайнс, и они являли собой странную пару. Маккью было около пятидесяти. Среднего роста, с заметным брюшком и темными мешками под глазами, как у спаниеля. Пышные и почти седые усы и волосы, толстые пальцы с обкусанными ногтями. Вайнс было лет тридцать, высокая, аккуратная, с впалыми щеками и беспокойным взглядом зубрилки. Белокурые волосы коротко подстрижены, взгляд голубых глаз недоверчивый, беспокойный. Вайнс закатывала рукава, открывая весьма мускулистые предплечья.

Окружную прокуратуру представляла Рита Флорес: маленькая, кругленькая, лет сорока, с блестящими черными волосами до плеч, миловидным, полным лицом и почти черными глазами. На ней были аккуратный синий костюм, туфли без каблуков. Я легко представил детский рисунок у нее в кабинете и минивэн в гараже. Рита походила на надежного члена автомобильного пула или мамочку гениального футболиста. Однако внешность оказалась обманчива. Рита представилась, и я заметил, как Майк сжал челюсти.

Маккью и Вайнс сели напротив нас, а Рита Флорес – на стул около двери. Вайнс включила ноутбук. Маккью улыбнулся, невнятно поблагодарил за приход и пробормотал что-то о неофициальности беседы. Никто не поверил ни единому слову. Вайнс клацала по клавиатуре, а Флорес пристально смотрела на Дэвида. Маккью продолжил:

– Поданным вскрытия, кроме выстрелов в лицо, нашу неизвестную еще и крепко избили – вероятно, за несколько дней до смерти, возможно, немного раньше. А потом она пробыла в воде дней пять, так что в конечном счете зрелище было еще то. – Маккью умолк, глядя на нас. Задержал взгляд на Дэвиде. Потом продолжил: – Мы собрали отпечатки пальцев в квартире утопленницы и сравнили их с отпечатками самой утопленницы. Также мы взяли пробу ДНК – со щетки для волос – и абсолютно уверены, что она подтвердит совпадение отпечатков. Так что мы знаем, что наша утопленница – это Холли Кейд. – Он снова умолк, ожидая вопросов, провоцируя нас. Утопленница? Холли, а дальше?

Майк любезно улыбнулся и спросил совсем о другом:

– Значит, помощь мистера Марча вам нужна не для установления личности?

Маккью улыбнулся.

– Не для этого, а для кое-чего другого, – ответил он и посмотрел на Вайнс.

– Как вы объясните вот эти кадры? – спросила Вайнс и развернула ноутбук экраном к нам. Ноутбук зашумел и начал проигрывать видео – тусклое, но разглядеть было можно. Дэвид и Холли в номере отеля и без всякой скрывающей лица цифровой обработки. – Мы надеялись, вы сможете подтвердить, что лижете киску именно Холли.

– Боже! – выдохнул Дэвид.

Майк положил руку ему на плечо.

– Право же, мисс Флорес… – начал он.

Сидевшая в другом конце комнаты Флорес беспомощно развела руками, словно хотела сказать: «Эти ненормальные копы. Что тут сделаешь?» В ее улыбке не было и тени сочувствия.

Маккью постучал по экрану толстым пальцем:

– Видите татуировку у нее на ноге, возле вашего лица? По-моему, это похоже на довольную красную кошку, но Тина не согласна. Может быть, вы, мистер Марч, сможете рассудить нас: довольная кошка изображена на этой ноге или недовольная. Или вы увлеклись и не заметили? И раз уж об этом зашла речь, может быть, вы объясните нам, в каких отношениях вы состояли с Холли – в смысле, кроме кунилингуса, – и почему, черт побери, вы не отозвались и не опознали ее?

А потом начался цирк. Майк был потрясен и оскорблен: «сознательно приводить в замешательство»… «излишне»… «негуманно»… «мой клиент пришел сюда добровольно». Он стучал по столу. Маккью и Вайнс изображали плохого и очень плохого копов соответственно: «никакого чувства ответственности»… «есть что скрывать»… «ерунда». Они тыкали пальцами и презрительно усмехались, а Рита Флорес говорила мало, но все время в стиле Дарта Вейдера. Молчали только мы с Дэвидом. Я – потому что мне нечего было сказать, а Дэвид – потому что лишился дара речи. Он таращился на экран, и лицо его было белым как бумага. Я дотянулся и развернул ноутбук. Рита Флорес наблюдала за мной блестящими глазами.

Решив, что в достаточной мере защитил свою территорию, Майк откашлялся и снова превратился в воплощение любезности и благоразумия.

– На самом деле, детективы, вы просто опередили нас всего на несколько часов. Мы ждали лишь, когда мистер Марч – второй мистер Марч – закончит составлять отчет.

Маккью и Вайнс одновременно разразились недоверчивыми воплями, но Флорес прервала их:

– Пожалуйста, адвокат, мне бы очень хотелось услышать, что можете рассказать вы и второй мистер Марч.

И Майк рассказал: о краткой связи Дэвида с Кассандрой, о телефонных звонках и угрозах, о намерении Дэвида, если необходимо, подать на нее в суд, о том, как Дэвид нанял меня и как я нашел Холли, и о газетах с заметками об Уильямсбергской Русалке.

– Мой клиент был потрясен этой новостью, а также расстроен и испуган… и, похоже, направление вашего расследования подтверждает его опасения. И потому мы решили подождать несколько дней, прежде чем связаться с полицией, и за это время сделать все возможное, чтобы выдвинуть другие версии для следствия. Как очевидно из отчета Джона, таких версий несколько.

Майк умел говорить, хорошо умел, даже очень хорошо, и в его изложении последовательность событий: рассуждения, решения и предпринятые действия – выглядела абсолютно логичной, даже неизбежной. Но несмотря на выступление Майка, суть истории оставалась неприемлемой. И он знал это – как и Рита Флорес, и копы.

Флорес сочувственно улыбнулась:

– Вам надо выступить перед моими студентами, адвокат, потому что это было просто великолепно. Право, вы оправдываете свою репутацию. Но факты, как ни грустно, заключаются в том, что, несмотря на все волшебные слова, конфетки из этого дерьма не получится. Все равно Холли Кейд шантажировала вашего клиента, он нанял частного детектива – ни много ни мало родного брата, – чтобы найти ее, и в результате она оказалась мертва. Все равно у мистера Дэвида Марча есть и мотив, и возможности.

– Мисс Флорес, вы говорите, что считаете моего клиента подозреваемым?

Она махнула рукой:

– Это просто дружеская беседа, адвокат, и я еще надеюсь послушать вашего следователя. – В ее словах иронии было совсем чуть-чуть. Майк повернулся ко мне, остальные тоже.

– Холли Кейд вела опасную жизнь, – начал я. И рассказал о своем расследовании и обо всем, что узнал об анонимных, часто экстремальных сексуальных опытах Холли, о сделанных скрытой камерой записях, о давлении, которое Холли оказывала на партнеров, о допросах, о жестоком бывшем парне, о парне нынешнем, отсидевшем за нанесение тяжких телесных повреждений, и о возможности использования неизвестным ее видеозаписей. Для шантажа, разумеется. По взглядам, которыми обменивались копы, и заметкам, которые делали, было ясно: из моего рассказа они почерпнули много нового. Рита Флорес опять посмотрела на меня, и я физически ощутил тяжесть этого взгляда.

Маккью демонстративно вздохнул и покачал головой:

– Я много слышал о вас – и ничего хорошего. Однако никто не говорил, что у вас достанет глупости обеими ногами влезть в ведущееся расследование… – Он снова покачал головой. – Мы знаем, что вы разговаривали с соседом мисс Кейд и с ее сестрой в Коннектикуте, но мне нужен список остальных: имена, адреса, номера телефонов – все. Мы должны выяснить, насколько сильно вы, мистер Марч, испортили дело.

– Я не вчера на свет родился, мистер Маккью. Я все документировал и ничего не испортил.

– Да уж, – фыркнула Вайнс. – Если вы впутались в ведущееся расследование, значит, понятия ни о чем не имеете. Могу представить, скольких свидетелей вы обработали.

Я глубоко вздохнул.

– Проверьте мои заметки, поговорите с людьми. Я никого не обрабатывал. Не задавал наводящих вопросов, не уговаривал и не указывал, какие давать ответы.

Вайнс не слушала.

– И бог знает, что вы сделали с уликами.

– С какими уликами? – огрызнулся я, а Майк кашлянул. – Мне ни одной не попалось.

– Да ну? – хмыкнул Маккью. – А когда вы обшарили квартиру Холли?

Я покачал головой:

– Это был не я.

Майк снова кашлянул и посмотрел на Флорес.

– Как сказал Джон, мы рады поделиться информацией… – Вайнс фыркнула. Майк сделал вид, что не услышал. – И похоже, мы обнаружили кое-что, с чем вы еще не сталкивались.

– Это не трудно, если знаешь, кто жертва, – отрезала Вайнс.

Майк посмотрел на Флорес.

– Я понимаю, рассказ Джона дает массу пищи для размышлений.

– Массу предположений, – вставил Маккью, – массу догадок.

Майк продолжал:

– И массу обоснованных сомнений. Мы рады всячески содействовать. Но мы могли бы быть полезнее, если бы знали немного больше о состоянии расследования.

Брови Маккью подскочили к корням волос.

– У вас хватает наглости просить…

Флорес не дала ему закончить:

– Мы все скрытничаем, адвокат, и, по-моему, на данный момент это совершенно естественно. – Она посмотрела на Маккью: – С другой стороны, Лео, поделиться информацией не вредно… при условии, что мистер Метц готов поступить так же.

Майк кивнул:

– В пределах разумного.

Вайнс нахмурилась, а Маккью стиснул зубы.

– Что вы хотите знать? – проворчал он.

– Например, откуда у вас видео Холли Кейд?

Маккью посмотрел на Флорес, та кивнула.