Текст книги "Наблюдатели"

Автор книги: Питер Леранжис (Леренджис)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

16

«A» Умерла.

«B» Умерла.

«C» Умерла.

«D» Умерла.

«E» Между жизнью и смертью.

Из черной ночи.

Свет.

Белый свет.

Нечто выявляется. Расплывчатое. Движущееся. Парит.

Лица.

Мама.

Папа.

Кейт.

Мартина. А она-то как с ними оказалась? Смотрят на меня. Сами не свои. Еще бы.

Я ведь даже не попрощалась.

Простите!

Доктор Рудин.

РАССКАЖИТЕ ИМ! РАССКАЖИТЕ ИМ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ…

– Ева, вставай!

Веки у нее вздрогнули и раскрылись.

– Эй, да она никак жива! – обрадовалась Кейт.

– Хаааагерфффол… – Губы двигаются с таким трудом, словно на них гири.

Надо сглотнуть. Прокашляться.

– Что она говорит? – спросила Мартина.

– Да потерпите. Она же столько времени пролежала без памяти, – это вмешалась доктор Рудин.

Ева раза два мигнула.

Комната вдруг стала приобретать форму.

Белые стены. Флюоресцентные лампы. Капельница.

Она обводила помещение медленным взглядом.

Родители. Две ее подруги. Доктор Рудин.

Реальные.

Живые.

– Ева? – проговорила миссис Гарди, беря ее за руку.

– Ах, мама, прости… я не хотела…

– Шшшш, – поднес палец к губам папа. – Ты все сделала правильно. Доктор Рудин все нам поведала.

– Доктор Рудин? Но как вы здесь так быстро появились?

– Да ты лежала без сознания три дня, – объяснила доктор Рудин.

Сыворотка!

– Она… подействовала? – спросила Ева.

Доктор Рудин кивнула:

– Сначала я решила, что все кончено. Но потом кровь у тебя стабилизировалась, и симптомы медленно, но верно стали исчезать. Целая команда отслеживала поведение теломеры в твоих хромосомах. А еще я сняла лабораторию, чтобы сделать новую сыворотку. Это все невероятно, Ева. Скоро об этом заговорит весь мир!

– А это значит, что больше никому не придется переносить такие страдания, какие пережила ты, – добавила Мартина.

И Даниель.

И Алексис, и Брианн, и Селестайн.

И Уитни. Она первая. Донор.

Все части Евы.

Все покинули сей мир.

Принесенные в жертву.

Жертвы любви доктора Блэка к дочери.

– Он не имел права это делать, – бросила Ева.

Доктор Рудин коснулась ее руки:

– Но посмотри, что вышло из этого, Ева. Лекарство от новой болезни, природу которой не могли понять. Никто, кроме доктора Блэка.

– Но клонирование…

– Кто знает, придет день, и мы найдем записи доктора Блэка и на эту тему. Так что… как видишь, результаты не только отрицательные. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло, разве не так?

Ева отвернулась к стене.

Она не очень в это верила.

– Даниель жива, Ева. В тебе, – произнесла Мартина.

– Как и все другие, – добавила Кейт.

Они и правда живы. В мозгу Евы. Память о них всплывала и потом в самые неожиданные моменты. Они жили в ней всю оставшуюся жизнь.

– Стало быть, я последняя в этом роду, так, что ли? – усмехнулась Ева.

– Последний из могикан, – пошутил папа.

Сознание Евы вдруг начало меркнуть.

– Сделайте одолжение, доктор Рудин, – произнесла она. – Если вам удастся найти записи доктора Блэка о клонировании, уничтожьте их.

Ответа она не услышала.

Глаза ее сомкнулись. Слова из реального мира стали куда-то отдаляться, глохнуть, мешаться со снами.

– …дайте ей немного времени… – доктор Рудин.

– …так утомлена… – мама.

Затем неожиданные шаги, возбужденные голоса.

– Мисс, вам сюда нельзя!

– Проснись!

Незнакомый голос.

Настойчивый. Смущенный.

Ева приоткрыла глаза.

– Ева?

Она повернулась, застонав от боли. У кровати стояла незнакомка.

Куртка. Шерстяной шарф.

Лицо.

Нет!

Этого быть не может!

– Привет! – сказала девочка. – Ты меня не знаешь…

Сон.

Больше никого не осталось. Я последняя в ряду.

– …меня зовут Франческа…

Война

Дело № 6955

Имя: Джейкоб Бранфорд

Возраст: 14

Испытание прошел:

1

Хроника войны

5 мая 1864 года

Юг Гобсонс-Корнера, Мэриленд

Я жив.

Я один из немногих счастливчиков. Бойня прекратилась. По крайней мере на время. Я похоронил четырнадцать товарищей. Сколько осталось на поле битвы, не счесть.

Но мне не до скорби. Нет времени предаваться праздным мыслям. Слишком много дел еще надо переделать. Почтить погибших и приготовиться к следующей битве.

Она началась на рассвете. С таким адским грохотом, будто разверзлась земля. Мои товарищи по палатке и я сам вскочили как ошпаренные. Пушечная канонада. Совсем под боком.

Вдруг в палатке послышались непривычные звуки. Кто-то плакал.

– Мне всего семнадцать! – ревел Том Шелтон. – Я еще слишком юн, чтобы погибать.

Как же я ненавижу трусов! Меня так и подмывало сказать ему, что мне всего четырнадцать лет. Что я прибавил себе возраст, чтобы участвовать в настоящих сражениях. Хныканье Тома заразило нас страхом и сомнением.

Затем яркой вспышкой сверкнул первый ружейный выстрел, и Том упал в грязь. Замертво.

Всякие сомнения покинули меня. Это война. Я взял на изготовку свое ружье и побежал. Под проливным дождем. В самое пекло на линию огня.

– Мы с тобой, Бранфорд! – закричали мои люди.

Земля была скользкой, как каша-размазня. Гребень холма кишел серыми фигурками конфедератов. Над головой раздался ружейный залп, и я услышал тошнотворный звук металла, входящего в человеческую плоть, и плоти, шмякающейся в грязное месиво.

Внимание! Соберись! Я выстрелил во врага один раз, второй. Серая фигурка рухнула на землю. Вторая покатилась по склону.

Я десять раз перезаряжал ружье. И десять отступников пали бездыханными. Но они неизмеримо превосходили нас числом и вооружением. Град пуль, изрыгаемый их ружьями, был плотнее ливня, низвергающегося с неба.

Оглянувшись назад, я увидел, что земли не видно из-за павших солдат. Их синие мундиры темнели пятнами крови.

Я остался один. Я едва успевал перезаряжать ружье и стрелять, стрелять без устали. С каждым выстрелом серые ряды редели, пока атака окончательно не захлебнулась.

Теперь пора было оказать помощь моим храбрым страждущим товарищам.

Но я понимал, что конфедераты просто так не отступят. Оставшиеся в живых перестраивались, готовясь к новому штурму. Времени у меня было в обрез, и оставался только один выход.

Я ринулся к вершине холма. Один. Пуля просвистела рядом, чуть не отстрелив мне левое ухо. Раскисшая грязь, словно клеем, схватила мои сапоги, и дальше мне пришлось бежать босиком. Когда я добежал до леска, из окопов выскочило трое мятежников. Сверкнули штыки.

Я увернулся, бросился вперед и схватил одного из них сзади. Приставив кинжал к его горлу, я приказал остальным бросить оружие. Когда же эти ничтожные предатели все же бросились на меня, я толкнул вперед своего заложника, и он принял смерть от «дружеского» штыка. Но не раньше чем я успел сорвать с него пояс. Одним мановением руки я заарканил оба ружья, вырвал их из рук врагов, а последних, молящих о пощаде, связал.

Оглашая окрестности яростным криком, я бросился в самую гущу вражеского стана. Дальше все помнится смутно: бешено молотящий кулак, сокрушаемые челюсти, удары ногой в пах, сверкание сабли, кровавые росписи на живых телах. Они пытались оказать слабое сопротивление, но не устояли перед моим яростным напором, и вскоре я добился полной и безусловной сдачи!

В наш лагерь я вернулся, ведя за собой сонм плененных южан. В рядах радостно приветствующих меня соратников, выражавших свое неподдельное восхищение, сто ял человек, которого я знал по портретам, человек, который давно стал моим идеалом – сам командующий союзнической армией Севера, генерал Улисс С. Грант.

–  Сынок, – тепло проговорил он, вручая мне медаль за отвагу, – в жизни не приходилось мне видеть подобную храбрость перед лицом почти неминуемого…

– Джейк!

Джейк Бранфорд оторвался от своей зеленой толстой тетради.

Да это Байрон. Не теряй нить. Продолжай. Хорошо, Джейк. Можно подумать, что ты там.

…поражения, – дописал он.

– Эгей! Добро пожаловать на грешную землю, братец. Спустись с облаков!

– Да подожди ты! – отмахнулся Джейк.

Он попытался вернуться к написанному. Девятнадцатый век. Гражданская война Севера и Юга. Ну давай, Джек! Вникни. ВНИКНИ!

Ничего.

Весь настрой улетучился.

А без настроя Джейк и двух слов связать не мог.

Он потянулся к открытому матросскому сундуку. Поверх груды старой рухляди лежали кинжал в кожаных ножнах, потертая форма и кепи. Армия Северных соединенных штатов. Федералов. Доставшаяся от погибшего в бою предка Джейка. Таково по крайней мере семейное предание. Мама не очень-то в него верила. Да ей это все до лампочки.

Кепи.

Джейк примерил его. Шерсть мягкая, лоснящаяся от многолетней грязи. Она пахла заплесневелым и темным прошлым.

Из груды книг, лежащих рядом, он вынул томик «Гобсонс-Корнер в XIX веке. История в фотографиях». Он стал перелистывать книжку, разглядывая фотографии. Мейн-стрит с лавками и магазинчиками с такими древними названиями: «Центральная аптека», «Галантерейные товары» – три старых кирпичных дома на вершине холма, лагерь солдат Гражданской войны. Вид у них мрачный и одичалый.

Он услышал далекие разрывы артиллерийских снарядов. В глаза бросился курящийся дымок бивачного костра, и он почувствовал утренний озноб. Под ногтями он усмотрел въевшиеся крупицы пороха.

Сердце его вдруг учащенно забилось, чего никогда не было от компьютерных игр. Или на бейсбольном поле. И даже во время разыгрываемых сцен из истории войны Севера и Юга, когда ты надеваешь на себя костюм той эпохи и изображаешь настоящий бой.

Я там.

Вот где была настоящая жизнь!

Жизнь, полная смысла. Где каждый день приходилось биться за то, чтобы остаться живым. Без всяких дураков.

Страна на грани развала. Война. Грязная, истошно вопящая, подлая, изматывающая.

Это вам не мура какая-нибудь. Ты родился не в свое время, Джейк.

Ты заблудился.

Джейк улыбнулся.

Не Джейк. Капрал армии Севера Бранфорд.

Он вновь схватил перо и склонился над тетрадкой.

Нет.

Перо упало на страницу.

Все пропало.

Разорвано, как холстина палатки шрапнелью.

Настрой пропал.

Джейк в сердцах захлопнул тетрадь.

Сунул руку в сундук под солдатскую форму, под одеяла и скатерти. Почувствовав дно, он дернул за шелковую нитку и открыл маленькое потайное отделение.

Свободной рукой он закрыл тетрадь. На обложке было написано:

Не открывать

Нашедшего просят вернуть Джейку Бранфорду

Магнолия-авеню, 25

Гобсонс-Корнер, Мэриленд 21000

302-555-9072

Он ловко бросил тетрадь в тайник.

– Джеееееейк!

Джейк снял кепи, закрыл крышку сундука и спустился с чердака, с трудом подавив искушение захватить с собой кинжал.

2

Брат?

Да нет, этот.

У него нет шанса.

Но у него нет и выбора.

Эта его страсть к войне…

Нездоровая.

Фанатическая.

Но очень, очень полезная.

Кому?

Боюсь говорить.

– Что ты там делаешь? – обрушился на него Байрон. Он нервно вышагивал по гостиной, поглядывая на входную дверь. – Да ладно! Это я так. Пойдем со мной.

– Куда?

– Туда. – Байрон махнул рукой в окно на улицу, где у тротуара стояли спортивная машина и лимузин с черными стеклами. Рядом с машинами стояли двое мужчин и женщина. Все в черных очках.

– Узнаешь того парня с седой бородкой?

Джейк выглянул.

– Это что, твой надзиратель?

– Ха-ха. Это Гидеон Козаар, Джейк. ГИДЕОН КОЗААР. Кинорежиссер.

– Впервые слышу. А что он снимал?

Байрон посмотрел на Джейка как на идиота.

– Да ты пешком под стол ходил, когда он снял свою первую картину. Это в его духе. Он уходит в тину, годами о нем никто не слышит, и вдруг – бум! – всюду ползут слухи о том, что он снимает новый фильм. Только ничего никому не известно, потому что Козаар все, что касается картины, держит в строжайшем секрете до самой премьеры. А о готовящейся съемке мы узнали, потому что его люди были сегодня в школе. Они ищут ребят для съемок. Непрофессиональных актеров. Несовершеннолетних.

– И ради этого ты меня звал? Я в кино сниматься не собираюсь.

– Да не ты, дурья голова. Я!

– Но ты же не умеешь играть! У тебя и так две строчки в школьном спектакле.

– Не две, а семь. Но здесь и не надо уметь. Он сам так сказал. У него даже сценария нет. Он задает актерам ситуацию, и они импровизируют. Чего уж проще? А если тебя взяли на съемки, ты автоматически становишься членом Союза киноактеров. В общем, я был на пробе. Правда, еще семнадцать миллионов ребят тоже прошли пробы. Всех они, конечно, все равно не упомнят. Вот я и хочу что-нибудь выкинуть, Джейк. Выделиться из толпы. А ты мне должен помочь…

– Байрон, – бросил Джейк, отворачиваясь от окна. – Ты чего-нибудь получше не можешь придумать?

– Да это же фильм о Гражданской войне, охламон несчастный.

Джейк так и замер.

Фильм о Гражданской войне. Здесь у них?

Настрой вернулся. В мгновение ока. Прямо здесь, в этой гостиной.

Осторожнее! С кем ты говоришь? С Байроном-болтунишкой.

– Ври, да не завирайся.

– На пробе нас просили сымпровизировать сцену из Гражданской войны. Из какого-нибудь сражения.

– И где же они его будут снимать?

– А я почем знаю? Это все секрет. Но ты-то у нас спец по войне Севера и Юга. Вот и скажи мне, как мне произвести на них впечатление… Ну, скажем, надеть эти наши федералистские шмотки с чердака и говорить на языке времен Гражданской войны с особым акцентом?..

– Это не шмотки, это форма федеральной армии, – оборвал его Джейк. – И что это за бред такой – акцент Гражданской войны?

– Да ты скажи, что мне делать?

Джейк подошел к двери и выглянул на улицу. Один из ассистентов Гидеона Козаара указывал на соседний дом и тыкал пальцем в наброски у него в руках.

– Да этого дома не было во время войны, – пробормотал про себя Джейк.

– Ну, так что?

– Как что? Они о нем говорят. Зарисовывают его. Типа, хотят использовать в фильме. А это будет лажа.

– Ага. Пойду скажу им.

Ну, нет!

А я что, рыжий?

– Пойдем, – кивнул Джейк. – Я с ними буду говорить. А ты кивай с умным видом. Вот тебе и репетиция.

Он вышел на крыльцо прежде, чем Байрон успел вставить слово.

– Эй, – крикнул Джейк. – Этот дом построен не раньше 1910 года.

Три пары черных стекол уставились на Джейка. Три физиономии. Озадаченные. Недоуменные.

– А поздороваться сперва? – прошипел за спиной Джейка Байрон.

Джейк показал рукой на их дом.

– Вот наш во время Гражданской был. И номер тридцать седьмой, и пятнадцатый, и пятьдесят третий – вот только что пристройки не было, вон того крыла.

– Гм, – прокашлялся Байрон. – Это мой младший брат Джейк. Джейк, это мистер Козаар и его талантливые помощники…

– Декораторы, – вставила женщина.

– Я это и хотел сказать. Видите ли, я только что рассказал Джейку о пробе и…

– Так о чем фильм? – перебил его Джейк. – Резня при Стендиш-Кроссинг? Ах нет, подождите – минирование подземной железной дороги у Спенсер-Блафф?

Гидеон Козаар так и вскинулся на Джейка. Лицо у него было все в морщинах, волосы тонкие и почти белые.

– Я об этих историях даже не знаю.

Джейк кивнул головой.

– Зато я знаю. А может, битва на Тропе мертвецов? Где части армии федералов по собственной глупости дали себя перебить конфедератам? Уж об этом-то каждому младенцу известно.

– О! – только и выговорил Гидеон Козаар.

– О прочем, стало быть, вы тоже не слышали. А я слышал, и я знаю о войне все. Видите ли, у меня это что-то вроде хобби…

– Джейк у нас любитель истории, – быстро ввернул Байрон. – А я актер.

– Мой прапрапрадедушка по маминой линии погиб в битве на Тропе мертвых, – гнул свое Джейк. – Во всяком случае, так говорят. Мы и имени-то его не знаем. Местные жители, похоже, напрочь забыли подробности этой битвы. Даже толком никто сказать не может, где эта самая Тропа мертвых. У нас не очень любят говорить об этой битве, типа, стыдятся поражения, что даже забавно, ведь столько времени прошло, но…

– Ну так как, друзья? Хотите заглянуть в наш настоящий дом эпохи Гражданской войны? – торопливо вставил Байрон.

– Ну, а если начистоту, – продолжал Джейк, – резня при Стендиш-Кроссинг гораздо более увлекательный сюжет для фильма, чем…

– Джейк! – перебил его Байрон и повернулся к Гидеону Козаару. – У нас уйма всяких реликвий того времени. Если вы ищете чего подходящего, то лучшего места не придумать. Я могу вам все показать и…

– Но мама не велела никого пускать в дом, пока они с папой в Чикаго.

Байрон уставился на Джейка.

– Ты что, думаешь, она была бы против того, чтобы к нам зашел Гидеон Козаар? Вы от кофе и пирожков не откажетесь ведь, ребята?

Оба декоратора посмотрели на Гидеона Козаара.

Тот кивнул.

– Отлично, – обрадовался Байрон. – Сейчас Джейк сбегает в кулинарию.

– Чего? – протянул Джейк.

– Возьми дюжину ассорти. Мне шоколадный бисквит. Ну, живо, Джейк! Одна нога здесь, другая там!

Байрон направился в дом, и два помощника Гидеона Козаара пошли за ним.

– Но… но я…

– Я подброшу тебя, – раздался низкий голос Козаара.

Джейк круто повернулся.

– Подбросите?

Гидеон Козаар снял свои солнцезащитные очки.

У Джейка перехватило дыхание.

Серебряные.

Зеленые.

Желтые.

Казалось, глаза у Гидеона Козаара беспрерывно меняют цвет. Они переливались подобно блестящим жалюзи на окнах. Джейк не мог оторвать от них взгляда.

– Скажи водителю, куда ехать, – сказал великий режиссер, открывая дверцу роскошного лимузина.

– Эй! – окрикнул его Байрон. – Ты что, умер?

Джейк будто не слышал. У него язык отнялся.

Он неведомо откуда.

Он мировая знаменитость.

Он потрясный парень.

Кто может сказать «нет» Гидеону Козаару?

– Кондитерская «На углу», – бросил он. – Сверните налево с Мейн-стрит.

Гидеон Козаар обошел машину и сел с другой стороны. Когда машина рванула вперед, Джейк успел увидеть нескрываемое изумление на физиономии брата.

Джейк набрал полную грудь воздуха и откинулся на мягкое сиденье. В машине стояла гробовая тишина. Даже радиоприемник не бубнил. Гидеон Козаар сидел, выпрямившись и глядя перед собой.

– Спасибо, – наконец пробормотал Джейк. – Спасибо, что подбросили, – пояснил он.

– Что бы ты сделал? – перебил его Гидеон Козаар.

– Сделал? – переспросил Джейк. – Это вы о чем?

– В битве на Тропе мертвецов? Если б жил тогда и участвовал в войне на стороне северян?

Хорош вопросик!

Джейк немного подумал, пытаясь припомнить все, что приходилось читать об этом эпизоде войны. Не больно густо, честно говоря.

– Видите ли, я и сам точно не знаю, где все это происходило, – после некоторого размышления признался он. – То же и с деталями. Этого никто не знает. Но будь я там и хорошо знай местность и планы северян, я бы устроил засаду. Во всяком случае, что-то в этом роде. И уж никак не подпустил бы конфедератов на пушечный выстрел к лагерю. А надо было б, так дрался бы врукопашную.

На лице Гидеона Козаара появилась улыбка. Машина замедлила ход.

– Вот кондитерская «На углу», – сообщил водитель.

Машина остановилась у тротуара, и водитель вышел и открыл дверцу со стороны Джейка.

– Вам чего-нибудь надо? – спросил он, вылезая.

– Надо, – бросил Гидеон Козаар, – но я могу подождать.

Подняв руку, он сделал знак водителю, чтобы тот ехал.

* * *

Когда Джейк вернулся, Байрон вышагивал по гостиной. Он был один.

– Сласти доставлены! – крикнул Джейк. – А где все?

– Нет, не могу поверить, – бормотал Байрон.

– Они что – уже ушли? – спросил Джейк.

– Ты уехал с ним. Ты украл его.

Джейк поставил пакет с печеньем на кофейный столик, где обычно стояла старая бронзовая керосиновая лампа.

– Эй, Байрон! Тут чего-то не хватает.

– Я им на время ссудил лампу.

– Ссудил?

– Им нужен реквизит – всякое старье. Сам понимаешь. Для фильма. Вот я им и показал кое-что из нашей рухляди и…

– Ты что сдурел, что ли? Да родители убьют нас!

– Да брось ты. Они мне расписки дали. Еще и заплатят…

– А что еще, кроме лампы, ты им всучил?

– Да ничего стоящего. Так, старую рухлядь, завалявшуюся на чердаке.

На чердаке?

Джейк помчался наверх.

Дверь на чердак была распахнута. Он быстро включил свет.

Помещение явно стало беднее. Чего-то не хватало.

Вешалки.

Старинного молочного бидона.

Все забрали.

Он бросился в угол и открыл заветный сундук.

Одеяло валялось сверху, скомканное.

Обмундирования и кинжала не было.

3

Умница.

Как всегда на шаг впереди нас.

– БАЙРОН! – не закричал, а взвыл Джейк.

Он пулей вылетел с чердака и тут же побежал назад.

Дневник!

Джейк снова бросился к сундуку и снова распахнул крышку. Сунув руку на дно сундука, он открыл тайник и пошарил там.

На месте!

Запихнув тетрадку в задний карман, он скатился по лестнице.

– Кто разрешил тебе отдавать обмундирование, Байрон?

Байрон стоял перед зеркалом и корчил рожи.

– Похож на янки девятнадцатого века?

– Это же обмундирование времен Гражданской войны! Его носил наш прапрапрадедушка!

– Да будет тебе, Джейк! Это ты думаешь, что он носил. Никто этого в точности не знает. Мама говорит, что оно могло быть его. Она и имени-то прадеда толком не знает.

– Какое ты имел право?

– Да кому вся эта гниль нужна?

Мне!

Это ценность для меня.

Это та ниточка, которая связывает меня с местом, в которое я никогда не попаду.

Со временем, в которое мне следовало бы родиться.

Со сражением. Настоящим. Более значительным, чем вся наша пустая болтовня. Более важным, чем ты или я.

Это связывает меня с важнейшей частью меня самого.

Слова живо возникали в мозгу Джейка. Но он их не произнес. Что толку говорить Байрону все это. Ему это все как об стенку горох.

Да и какое значение имел теперь Байрон.

Форма северян – вот что имело значение. Мундир, кепи и кинжал.

Без них все теряло смысл.

Оставалось только настоящее. А этого недостаточно.

Надо разыскать вещи и вернуть любой ценой.

Джейк побежал к двери.

– Эй, ты куда? – окликнул его Байрон.

– Не знаю.

Дверь с грохотом захлопнулась за ним.

ХОООННННК!

Велосипед под Джейком резко развернуло. Заднее колесо подняло фонтаны воды.

Красный пикап пронесся у него перед носом, чудом не задев его.

Чертыхания водителя заглушил шум ливня.

Джейк судорожно перевел дыхание, смахнув со лба струи дождя.

Ливень обрушился внезапно. Он начался, когда Джейк подъезжал к Гранфилд-Моллу. А сейчас это был не ливень, а водопад. Джейк в сущности ничего не видел дальше собственного носа.

Куда меня несет?

В такую погоду добрый хозяин собаку на двор не выгонит. Неужели Гидеон Козаар будет снимать в такую погоду?

Сидел бы дома, Джейк!

Сразу за перекрестком начинался Менокан-Вудз. Своим южным лесистым склоном он тянулся до самого Гобсонс-Корнера. До дома.

Узкая дорога змеилась вдоль опушки. Это был дальний путь.

Короткий шел напрямую. Вверх по холму, лесом. По непролазной чащобе, но прямиком к дому. Мало что по грязи, еще и небезопасно. Там путь преграждала железная ограда с запрещающими знаками. Никто, насколько было известно Джейку, не ходил этой дорогой.

Правда, в ограде была дыра. А Джейк промок до нитки. Да и устал порядочно.

Он посмотрел вперед. Грозы вроде нет. Ничего страшного. Была не была!

Джейк развернул свой велик в сторону вершины холма и подналег на педали.

Колеса не буксовали. Почва была мокрой, но достаточно плотной.

Он встал во весь рост и что есть силы надавил на педали. На вершине колеса забуксовали, и его занесло. Джейк попытался выправить руль, но велосипед его не слушался.

Он успел только сжать зубы и как мешок шмякнулся на землю, перелетев через руль. Тут же вскочив на ноги, он подхватил велосипед и посмотрел вниз.

Н-да! Скользко. Совсем развезло.

КАААА-БУУУМ!

Еще чего не хватало! Гроза начинается.

Но молний еще нет.

Он сел на велосипед и покатил дальше по холму, все дальше углубляясь в лес. Тропа петляла между стволами, разделяясь на паутину еще более мелких тропочек. Дождь хлестал не переставая и заливал глаза. Деревья сливались в одну темную массу.

Здесь налево. Теперь направо. Направо.

Он уже ехал наобум. Местность была совершенно незнакомой.

Тропа все сужалась и сужалась и наконец вовсе исчезла.

КАААА-БУУУМ!

Все небо от края и до края рассек ослепительно-белый клинок молнии.

Ух ты, совсем рядом!

Джейк перестал крутить педали, остановился и провел ладонью по мокрому лбу.

Сосны тонули в туманном мареве. Слева и справа склон горы круто взмывал вверх.

Долина.

К югу от Гобсонс-Корнера лес переходил в широкую лощину, простиравшуюся между двумя невысокими грядами холмов.

Ты совсем сбился с пути, осел.

А может, и нет.

Он посмотрел вдаль, пытаясь разглядеть контуры гористых кряжей, но все расплывалось в наступающих сумерках.

Нет.

Не совсем.

Вон там слева. Яркое пятно. Очертания какого-то строения.

Кров.

Джейк побежал, толкая перед собой велосипед, перепрыгивая через выступающие корни и раздвигая на бегу хлещущие в лицо ветки. Он продирался к проступающей сквозь деревья поляне. За ней дыбился склон холма. А на поляне, не доходя до подножия холма, возвышалась ветхая дощаная покосившаяся лачуга. Без окон. Она одиноко стояла на четырех деревянных сваях.

Бросив велосипед на краю поляны, Джейк ринулся к лачуге. На двери висел большущий ржавый замок. Окна, оказывается, были, но их скрывали наглухо заколоченные доски.

Между землей и полом было достаточно большое расстояние, и Джейк быстро юркнул туда.

Там было холодно, но сухо. Встревоженная непрошеным вторжением Джейка маленькая ящерка метнулась в сторону и скрылась под камнем.

Джейк откинул назад мокрые волосы. Струйки воды хлынули за ворот.

Снова раздался удар грома. Оглушительный. Где-то рядом. Земля загудела. Но молнии Джейк не видел.

Странно.

Он лежал на животе, глядя на поляну.

Ее окружали высокие сосны.

Высокие высохшие сосны.

Шшшшшип!

Вспышка.

Взрыв.

Дерево падает как подрезанное.

И мощная горячая волна, от которой встает влажный пар, проносится по поляне.

Электрический разряд.

Это была последняя мысль, пронесшаяся в помрачившемся сознании Джейка. Он отключился.