Текст книги "Наблюдатели"

Автор книги: Питер Леранжис (Леренджис)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

12

Дело № 0918

Имя: Даниель Форбес

Возраст: 14

Первый контакт: 39. 11. 27

УМЕРЛА.

― Только тише, – прошептала Мартина.

Они на цыпочках пробирались по первому этажу дома Форбесов. Из комнаты около лестницы доносились звуки телевизора.

– Это я! – бодрым голосом крикнула Мартина.

Из гостиной донеслись два ответных приветствия.

Мартина энергично замахала Еве, чтоб та поднималась наверх.

Преодолеть первую ступень было не легче, чем перелезть через высокий забор. Мышцы ног словно разрывало нестерпимой болью. Колени тряслись. Бедра будто поджаривали на сковородке.

– Давай живее! – прошептала Мартина.

– Помоги мне! – тоже шепотом взмолилась Ева.

Мартина взяла ее под руку. Ева оперлась на нее и с мучительной болью стала подниматься.

– С Даниель было то же, – сказала Мартина. – Это какая-то болезнь клонов, так, что ли?

– Это же происходит и с другими подростками по всей стране. И не только с клонами.

Ева страдальчески поморщилась. Она даже не сказала бы наверное, от чего больше – от физической или нравственной боли.

Она умерла. У нее были те же симптомы. Она так и не нашла доктора Блэка.

Это была моя последняя надежда.

Но Мартина настаивала, чтобы они ехали к ним, чтобы посмотреть вещи Даниель, чтобы попытаться продолжить поиски.

У Мартины теплилась надежда, что уже не так плохо.

Ей надо надеяться за двоих.

Когда Ева добралась до верхней площадки, силы оставили ее.

– Я… мне надо прилечь, – через силу проговорила она.

Впереди была открыта дверь. Должно быть, в комнату Мартины. Идеально чистенькую, уютную.

Но Мартина открыла дверь слева и включила свет.

В комнате не было мебели и стоял застоявшийся запах запущенного помещения. Деревянный пол был покрыт толстым слоем пыли.

– Это комната Даниель, – прошептала Мартина, и эхо отразилось от голых стен. Она закрыла за собой дверь и направилась к стенному шкафу. – Родители решили отделаться от всего, что напоминает им о Даниель. Они до сих пор не свыклись с мыслью о том, что она умерла. Вот почему им нельзя видеть тебя. Но кое-какие вещи они хранят здесь. Так, кое-какие мелочи, которые никак не решатся выбросить. Они убьют меня, если узнают, что я копалась в них.

– А они знают о клонах?

Мартина распахнула дверцу встроенного стенного шкафа и начала что-то искать среди груды наваленных гам картонных коробок.

– Даниель вышла на Селестайн незадолго до своего конца. Она все рассказала маме и папе, и те были потрясены.

– А как насчет Брианн и Алексис?

– Насчет кого?

– Это другие клоны. Даниель о них знала?

Мартина нашла наконец, что искала, и вытащила из шкафа коробку.

– Нет, – ответила она, положив ее на пол. – Но она подозревала, что есть и другие. Вот смотри… я это искала.

Она выложила старую велосипедную цепь. Под ней была небольшая тетрадка со спиралью. Мартина начала быстро ее просматривать.

– Эта тетрадка была при ней в автобусе, когда она умерла.

– Она умерла в автобусе?

Мартина кивнула.

– Она ехала искать доктора Блэка. Она к этому времени была совсем плоха. Мама с папой ни за что не отпустили бы ее, вот она и уехала тайком.

Она протянула Еве тетрадку. Ева взяла и стала читать.

«9 апреля.

Мама и папа не доверяли доктору Блэку с самого начала. Он никогда не представлялся по имени. Он всегда сам отвечал по телефону. У него не было помощников. Они его подозревали с первого знакомства и считали, что он меня похитил у какой-то зазевавшейся мамаши или что-то в таком роде. Поэтому они не рискнули просто заплатить деньги и забрать меня, а попытались навести справки.

Зная папу, могу предположить, что он нанял частного детектива или кого-нибудь еще. Как бы то ни было, у них сохранилось вот это:

«Блэк, доктор Горацио П. 1749 Ларами-драйв 555-9188».

13 апреля.

Только что из читалки. Нашла статейку о докторе Горацио Блэке:

«Человеческие клоны уже сегодня

Сент-Луис. В ближайшие десятилетия мы будем пожимать на улице руки самим себе. Или растить детей как две капли воды похожих на нас, только без наших недостатков. Такую душераздирающую картину нарисовал доктор Горацио Блэк, генетик из филиала клиники «Трумэн-Белл».

Выступая на сегодняшней конференции, доктор Блэк пояснил, что этот сценарий, напоминающий сюжеты научно-фантастических романов, не является главной причиной реализации технологии клонирования. «Клоны будут иметь особое значение для продления жизни. Представьте, что у вас рак костного мозга. Найти подходящего донора практически невозможно. Поэтому мы берем образец вашего генетического материала, расшифровываем ваш генетический код и воспроизводим клона, идентичного вам во всех отношениях, кроме рака костного мозга. Этот клон и будет вашим идеальным донором, причем опасность отторжения костной ткани практически сводится к нулю».

Доктор Блэк на миг замолчал, глядя на потрясенных слушателей, и затем проговорил сдавленным голосом: «Если бы я мог создать клона, я бы спас жизнь своей дочери».

Дочь доктора Блэка, Лаура, умерла три года тому назад при обстоятельствах, которые он не уточнил».

16 апреля

Завтра еду автобусом в Сент-Луис. Мне ужасно неприятно делать это втайне от мамы и папы, но я ничего не могу поделать. Они бы никогда не согласились отпустить меня».

– Ей это так и не удалось сделать, да? – спросила Ева.

Мартина покачала головой:

– Мама с папой до сих пор не могут простить себе. Они и сердятся. И страдают. Оттого что их не было рядом с ней. И они ничем не могли помочь.

Она умерла, и никого из нас не было рядом. И такой мучительной смертью.

Еву пронзила острая боль.

Она мучилась точно так же. Словно тело разрывают на куски.

– Ты должна найти его, – сказала Мартина. – Но у тебя не так уж много времени.

Она вдруг застыла, услышав шаги на лестнице.

Шаги приближались.

– Мартина? – послышался мужской голос. – Ты что это там делаешь?

13

Еще четверо. Сегодня.

Летальный исход.

Двое в Северной Америке…

Ну хоть бы немного повременили.

― Быстро в шкаф! – подтолкнула Еву Мартина.

Ева с глухим стуком опустилась на пол стенного шкафа. Мартина быстро захлопнула дверцу.

Боль.

Боль резанула, словно ножом. Будто мозги брызнули из ушей.

Только не кричать!

Закусить губы. Язык.

Голоса. Сердитые. За дверью. Ругаются.

Металлическое клацанье.

– …да только велосипедную цепь, – разобрала она отдельные слова Мартины. – Мне она нужна, а Даниель ничего против бы не имела…

– Да разве в этом дело, – прервал ее папа. – Это единственное, что у нас осталось от твоей сестры. Мы же просили тебя не прикасаться к ним, пока не разберем всего.

– Ну прости, папа.

– Ладно, прибери здесь все и ступай вниз. И в следующий раз, если тебе чего-нибудь понадобится, спроси нас.

Ева слышала, как закрылась дверь в комнату. Затем раздались шаги на лестнице.

Наконец все смолкло.

Дверца шкафа открылась. Просунулась голова Мартины.

– Ты жива?

– Сама не знаю.

– Теперь понимаешь, почему я не хотела, чтоб они тебя увидели? Они все еще не пришли в себя. Их просто удар хватит, если…

– Мартина, – прервала ее Ева. – У нас мало… надо торопиться…

Мартина потрогала ее лоб:

– У тебя жар.

– Еще бы, попробуй так прыгать в шкаф… Я думала, что сломала себе бедро.

– Все очень плохо.

– Я и сама знаю. Что мне делать дальше?

– Нам, – поправила ее Мартина. – Я с тобой, Ева. Пока тебе придется здесь потерпеть. Мама и папа после последних новостей пойдут спать. Это минут через десять. Подождем, пока они не заснут. Еще минут двадцать.

– И что потом?

– Не знаю. Но я что-нибудь придумаю. Просто посиди и отдохни. И ни о чем не беспокойся.

Сказав это, она закрыла за собой дверь.

Ступени поскрипывали у них под ногами.

Когда они добрались до низа и на цыпочках зашли на кухню, Ева посмотрела на стенные часы.

12:07.

Мартина открыла дверь прилегающего к дому гаража.

– Ты уверена, что это нормально?

– Я тысячу раз бывала в Сент-Луисе, – откликнулась Мартина, открывая дверцы семейной машины.

– А родители не убьют тебя за это?

Мартина помогла Еве сесть на пассажирское место впереди.

– Ева, я не поверила своей сестре, когда она говорила мне о клонах. Потому она и сбежала тайком из дома – никто не воспринял ее слова всерьез. И я не хочу, чтоб это повторилось снова.

Мартина села на водительское место, вывела автомобиль на улицу, и они покатили по улицам ночного городка.

Еще через несколько минут они мчались по шоссе. Ева молча смотрела на мелькающие за окном поселки. Черепичные кровли словно плясали, залитые ярким светом полной луны. То там, то сям ей подмигивало одинокое горящее оконце.

Люди еще не спят. Смотрят ночные сеансы. Читают. Живут своими житейскими заботами.

Она бы не задумываясь поменялась местами с любым из них.

– Зачем он это сделал, Мартина? – спросила Ева.

Мартина пожала плечами:

– Наверное, хотел сохранить это в тайне. Чтобы никто не узнал. Клонирование – дело подозрительное. Многие считают это грехом. Это, дескать, грубое вмешательство в природу.

– Но если он боялся, как бы его не выследили, зачем же целых четверо? Почему не довольствоваться одним?

– Почему не остановились на одной атомной бомбе? Или на тысяче? Раз сделав что-то, делают еще и еще. Совершенствуют.

Как же это он усовершенствовал нас? Мы же все с дефектом. Мы все обречены на смерть.

Мартина вздохнула:

– Даниель считала, что он передал этот ген каждой из вас. Совершенно сознательно.

– Но зачем?

– Чтобы наблюдать за вами, а потом вывести в расход, прежде чем вы достигнете достаточно зрелого возраста, чтобы понять что к чему. Ну не безумие ли?

Нет. Не безумие.

Гораздо хуже.

Убийство.

Ева хмуро смотрела окно.

Вот что я такое – всего лишь научный курьез.

Эксперимент со смертельным исходом.

Тишину нарушал только рокот мотора. Начинались предместья Сент-Луиса. Мартина ехала уже по улицам города, внимательно читая названия.

Ева подсказывала ей путь к Ларами-драйв. Это оказался длинный бульвар, застроенный коммерческими зданиями.

– Помедленнее, – попросила Ева, просматривая записи Даниель. – Нам нужен дом номер 1749.

Мартина сбавила скорость.

– Шестнадцать девяносто семь… – отсчитывала она.

Ева внимательно смотрела в окно.

1727. Прачечная самообслуживания.

1731. Магазин цветов.

И вдруг большая стоянка для машин.

Следующее здание – клиника «Трумэн-Белл». Номер 1765.

– Мы проехали! – воскликнула Ева.

Мартина резко нажала на тормоз:

– Но я не видела.

– Я тоже.

Мартина развернулась и снова медленно объехала весь квартал. Затем остановилась у клиники.

– Нет, это должно быть здесь. Между тридцать первым и шестьдесят пятым.

Ева прочитала надпись над въездом на стоянку:

Общественная автостоянка

Совершенно новая, охраняемая

Цены умеренные

– Это должно было быть здесь, – поняла Ева. – Дома снесли. На их месте сделали автостоянку.

– Ладно-ладно, без паники, – успокоила ее Мартина. – Не снесли же они вместе с домом доктора Блэка. Спросим в клинике. Кто-то скажет, что случилось.

Она остановила машину у тротуара, вышла и побежала к входу в клинику.

Ева вцепилась в ручку. Пальцы пронзила острая боль, словно их опалило огнем.

– Мартина!

Дверца поддалась и распахнулась. Ева всем телом наклонилась в открытую дверь, но ноги остались внутри.

Она упала и не ударилась об асфальт только благодаря Мартине, успевшей вовремя подхватить ее.

– О, мои суставы… – простонала сквозь стиснутые зубы Ева.

– Держись, – подбодрила Мартина, поднимая ее на ноги. – Уже близко.

Артрит.

Еве вспомнилась бабушка. Как она с трудом передвигалась, пока ее не отправили в дом для престарелых. Она вечно жаловалась на невыносимую боль в суставах.

Не дай бог, это будет со мной!

Мартина взяла ее под руку, и они медленно двинулись по эстакаде, прошли через раздвижные двери и вступили в вестибюль.

Из-за стола регистратуры на них с любопытством смотрел служащий клиники.

– Можно доктора Блэка? – спросила Мартина.

Регистратор набрал имя на компьютере и покачал головой.

– Такого нет.

– Он числился в соседнем здании, – настаивала Ева.

– Но здесь такого нет.

– Ну так вызовите кого-нибудь, кто знает его, – взорвалась Мартина.

Мужчина метнул на нее сердитый взгляд, но позвонил по внутреннему телефону:

– Регистратура. Вызовите доктора Рудин в вестибюль.

Ноги у Евы подкосились. Она вцепилась в Мартину, чуть не свалив ее на пол.

– Ооооооо…

Холод. Жар. Мороз. Печет.

В теле у Евы словно произошло замыкание. Она из последних сил показала на стулья у стены.

Когда Мартина усадила ее, в вестибюле появилась молодая черноволосая женщина в очках, одетая в белоснежный халат.

– Я доктор Рудин. Чем могу быть полезна?

– Нам нужен доктор Блэк! – Горло у Евы нестерпимо горело. Слова вырывались с трудом.

– Простите? – не поняла доктор Рудин.

– Мы знаем его старый адрес – семнадцать сорок девять, – но этого дома нет, – объяснила Мартина. – Тот человек в регистратуре сказал, что вы его знаете.

– Кого?

– Доктора Блэка!

– Доктора Блэка нет, но если вы объясните мне, что с вами, я направлю вас к нужному специалисту…

– Вы не поняли! – проговорила Мартина. – Вон, видите? Это моя машина. Скажите мне адрес доктора Блэка, и мы его найдем. Если он даже на Бермудских островах, мы вылетим ближайшим рейсом. Только скажите!

Доктор Рудин положила руку на плечо Мартины:

– Я же вам говорю, его невозможно увидеть. Никому.

Ева наконец поняла, в чем дело. Ей вдруг стало ясно, что произошло непоправимое.

Нет, пусть лучше не говорит.

Лучше не надо.

– Доктор Блэк, – продолжала дежурный врач Рудин, – доктор Блэк умер шесть лет тому назад.

14

Кто это?

Рудин.

Ее файл связан с файлом Блэка.

Она была там. В самом начале.

Девочка помнит?

Откуда?

Умер.

Алексис, Брианн, Селестайн, Даниель. И вот теперь доктор Блэк.

– Вы знали его? – спросила Мартина.

Доктор Рудин кивнула:

– Хотя это громко сказано. Я работала с ним, когда только начинала, в качестве интерна, еще студенткой.

Эксперимент закончился.

Да, почти.

Еще одна подопытная крыса.

Мои поздравления, доктор Блэк!

Ева осела на своем стуле.

Но Мартина не сдавалась и продолжала задавать вопросы.

– Он почти все время проводил дома, – говорила доктор Рудин. – Особенно после смерти двух дочерей. У него там была лаборатория, и он любил заниматься научно-исследовательской работой.

Двух дочерей?

Ева мысленно вернулась к газетным вырезкам Даниель.

Была только одна дочь. Лаура… «умерла три года назад при обстоятельствах, которые он не уточнил».

– А что стало с его лабораторией и всем, что в ней? – спросила Мартина.

Доктор Рудин пожала плечами:

– Наверное, все выкинули. Почему вы спрашиваете? Вы его родственницы?

– Не совсем. – Мартина метнула быстрый взгляд на Еву.

Все кончено.

Отправляйся домой.

К своей семье. Чтоб не умереть в одиночестве, как Даниель.

– Пойдем, Мартина, – проговорила Ева.

Внезапно она почувствовала прохладную ладонь на лбу.

– У тебя жар, – заметила доктор Рудин. – Иди со мной.

– Нет, – слабо запротестовала Ева. – Доктор Рудин, вы меня не вылечите.

Доктор Рудин улыбнулась:

– А это уж мне позволь судить.

– Это теломера! – вдруг выпалила Мартина. – Та жуткая болезнь, когда тело быстро стареет. Вы об этом слышали?

– Да, – бросила доктор Рудин, вопросительно глядя на Еву. – Но надежного диагноза не существует…

– Еве передали эту болезнь, доктор Рудин, – пояснила Мартина. – Она клон. Я понимаю, это звучит смешно, но их было четверо. Доктор Блэк создал их.

Доктор Рудин, прищурившись, смотрела на Еву.

– Как, ты сказала, тебя зовут?

– Ева Гарди. Послушайте, мне надо домой…

– Ева… – Доктор Рудин села.

Протянув руку, она отбросила волосы Евы с затылка и осмотрела затылок.

Родинка!

– О господи!.. – пробормотала она.

– У моей сестры тоже была такая родинка! – сказала Мартина. – Ее звали Даниель.

Доктор Рудин кивнула:

– Да, я… знаю.

– Знаете? – воскликнула Мартина. – Но откуда?

– Я была там сразу после твоего рождения, Ева, – мягким голосом проговорила доктор Рудин. – И Даниель тоже. Он сказал, что вас обеих должны были оставить на пороге клиники, безымянными. Тебе должно быть… четырнадцать лет.

Ева кивнула.

Только без слов.

Ради бога.

Адская боль.

– Даниель умерла в этом возрасте, – объяснила Мартина. – Она была убеждена, что доктор Блэк работал над проблемой излечения этой болезни.

Доктор Рудин быстрым движением достала из карманчика халата блокнот, вырвала страничку и начала что-то писать.

– Вот адрес. Поезжайте. Посмотрите, что вам удастся найти. Записки. Что угодно. Позвоните мне сразу, как приедете туда.

Ева почувствовала руку справа, руку слева. Ее повели. Было холодно.

Холодно.

Глаза слипались.

Ей показалось, что ей сказали: «Спокойной ночи». Но может: «Желаю удачи». Она плохо соображала.

Она провалилась куда-то в черную яму прежде, чем коснулась затылком спинки сиденья.

* * *

– Проснись, Ева! Приехали!

Плечо.

Боль.

Острая.

Ева открыла глаза.

– Новых хозяев зовут Фелтонами, – стала объяснять Мартина. – Доктор Говард и доктор Фелиция Фелтон. Оба профессора. Я их разбудила. Они было послали меня, но я им объяснила, в чем дело.

Дверь им открыли лысый мужчина и женщина с коротко постриженными седыми волосами. Профессоры Фелтон. Они стояли в дверях, облаченные в пижамы, и с нескрываемым ужасом смотрели на Еву.

– Я… не знаю даже, чем мы можем вам помочь, – заговорил Говард Фелтон. – Мы переделали лабораторию доктора Блэка в столовую, чем она, собственно, и была…

Налево. Деревянные панели.

Он повел их налево в комнату средних размеров. Стены были отделаны дубом.

– Я… я знаю это место, – пробормотала Ева. – Но… тут все было по-другому.

Стекло. Яркие лампы. Жидкости.

Очень яркий свет.

Очень холодно.

– Здесь было очень много лабораторного оборудования, когда мы первый раз приехали посмотреть дом, – рассказывала Фелиция Фелтон. – Пробирки, мензурки, змеевики, спектрометры, магнитный резонатор…

– А какие-нибудь записи от него остались? – спросила Мартина. – Вы что-нибудь сохранили?

– Нет. – Доктор Говард Фелтон покачал головой. – К нашему роду научной деятельности это не имело никакого отношения.

У Евы подгибались колени. Голова падала на грудь.

Мартина поддерживала ее под руку. Доктор Фелиция Фелтон подставила стул.

И кружится, и кружится, и кружится она…

– ЕВА! – донесся до нее крик Мартины.

Так вот как это – умирать. Просто проваливаться куда-то… Не так уж плохо, если на то пошло.

– Ева, Ева, соберись!

Соберись!

– Что тебе знакомо, Ева?

Мартина носилась по комнате. То попадая в поле зрения, то выскакивая из него. Она то поднимала ковры. То простукивала стены. Заглядывала за картины. Профессорская чета слабо протестовала, уверяя, что ремонт обошелся им в копеечку.

Дверь!

Она была слева от картины с гребной шлюпкой.

Латунная ручка и петли, утопленные в панели.

Говори!

– Что… там внутри? – еле произнесла Ева, кивая головой на дверь.

– Ничего, – ответила доктор Фелиция Фелтон. – Старый кухонный подъемник. На нем поднимали еду с кухни, которая раньше находилась в полуподвальном помещении. Когда мы переехали, он был сломан.

Доктор Говард Фелтон толкнул дверку.

Чернота. Две свободно свисающие веревки. Шахта лифта в миниатюре.

Мартина потянула за одну из веревок.

– Не тянется.

– Да им десятилетия не пользовались, – заметил доктор Говард Фелтон.

Кнопка.

Она нашлась за углом. Она была сделана под выключатель.

Ева показала на нее:

– Нажмите!

– Да она не работает… – возразила Фелиция Фелтон.

Но Мартина уже подскочила к ней. Нажала. Раз. Другой.

Ничего.

Веревки!

– Тяни, – приказала Ева.

Мартина снова потянула веревки.

Дзинь!

– Стекло! – воскликнула Мартина. – Там в подъемнике что-то есть.

Фелтоны подбежали и стали дружно помогать ей.

Раздался глухой звук трущейся о блок веревки.

– Осторожнее! – предупредила Фелиция Фелтон. – Не разбейте.

В открытом окошке шахты показалась небольшая платформа. Нечто вроде ящика. Мартина торопливо сунула туда руку и что-то вытащила.

Первое, что увидела Ева, были записные книжки.

Целая груда. Они были навалены повсюду.

А за ними – пробирки, флаконы, диаграммы, прикрепленные кнопками к задней стенке.

Фотографии.

Две. В рамочках.

Одна – девочки-подростка, которую Ева никогда не видела.

Вторая – Ева.

15

Она должна найти сыворотку.

Поступило еще четыре сообщения.

Из Америки. Больной, но пока жив.

Два случая в одной семье. В Австралии.

Первым делом ей следует прочесть лабораторные записи.

Швеция. Первое сообщение оттуда.

У нее еще есть время?

Заир…

Португалия…

Пакистан…

Так есть?

«Я считал, что для мужчины нет ничего страшнее смерти жены, – читала Мартина из пожелтевшей тетрадки, скрепленной спиралью. – Но вот умерла моя милая дочь Лаура, и во мне открылись бездны неведомой мне до того боли. У меня осталась одна Уитни, а сегодня я обнаружил, что и у нее есть этот ген! Что и она не доживет до своего восемнадцатилетия. Я думать об этом не могу. Но надо. Надо удвоить усилия по поиску исцеления. Я не сомневаюсь, что этот дефектный ген встречается и в других районах страны».

– Это произошло девятнадцать лет назад, – сказал доктор Фелтон, заглядывая ей через плечо.

Все расплывается… сейчас упаду…

Не закрывай. Глаза.

– Что… исцеление?

Мартина быстро перелистывала тетрадь, просматривая записи.

– «Попытки лечить без должной уверенности Ничего не дадут. Никакого заметного успеха. Сегодня добился серьезного прорыва в технологии репликации. Теперь я готов к инкубации соматической клетки, взятой у Уитни на прошлой неделе. Возможно, мне удастся исправить дефект на генетическом уровне!» Вот оно! Ева, он клонировал свою младшую дочь! Вот кто ты есть!

Фото. Не мое. Второй дочери. Уитни.

– Нет, это невероятно! – чуть не прыгала как безумная Мартина. – Вот Алексис. Первый успех. Он вне себя от счастья. А вот Брианн. И Селестайн. Даниель…

– Ну… дальше… дальше, – еле проговорила Ева.

Мартина перевернула последнюю страницу.

– «Мне этого не вынести. Вся жизнь насмарку. Полный провал. Уитни скончалась. Никакие методы лечения не помогли. У клонов мутация – у всех. Я не смог оказать ни малейшего воздействия на их гены. К счастью, они этого не знают. Как и их родители. Некоторые из них заподозрили, что с агентством по усыновлению приемных детей что-то не так, но мой талант втирать очки оказался, как всегда, на высоте.

Но девочек бросать нельзя. Иначе их смерть будет на моей совести. Если я умою руки, я поступлю бесчеловечно. Никому не пожелаю пройти через то, через что пришлось пройти мне.

В ходе экспериментов один из новых методов лечения оказался эффективным. По первоначальному плану я должен был попробовать каждый вариант на конкретной девочке. Но вместо этого я просто поменяю пузырьки. Всем дам одно и то же. Новое. Завтра же свяжусь с приемными родителями».

Мартина замолчала.

– Ну и?.. – нарушила тишину доктор Фелиция Фелтон.

– Все, – объяснила Мартина. – Дальше пустые страницы.

Доктор Говард Фелтон взял у нее из рук тетрадь и перелистал.

– Двадцать первое февраля. Насколько помню, он в том месяце умер.

– Где же эти новые лекарства? – Мартина перебирала пробирки и читала ярлычки.

Фелтоны потянулись к подъемнику, и каждый вытащил оттуда столько, сколько мог взять.

Не падай!

Ева с трудом держалась на ногах. Опираясь на край стола, она подтащила ноги к подъемнику.

И впилась глазами в дальний угол ящика.

В небольшую картонную коробку с надписью «Пакеты для пылесоса».

Она положила руку на плечо Мартины. Чтобы иметь опору.

– Что ты делаешь? – крикнула Мартина. – Куда ты? Сиди!

Ева протянула свободную руку. Она схватила коробку и упала на спину. Фелтоны успели подхватить ее и усадили на стул.

– Что? Что? – Мартина быстро сорвала крышку.

Под ней была прокладка из пожелтевшей газеты.

Под газетой открылось несколько флакончиков, переложенных клочками бумаги. В каждом была мутноватая жидкость.

Мартина вынула один и прочитала вслух:

– Брианн.

– Все сыворотки разные, – предупредила доктор Фелиция Фелтон. – Какая из них подействует?

– Он не написал! – откликнулась Мартина.

Ева снова протянула руку. Повернув остальные флакончики, она прочитала ярлычки. СЕЛЕСТАЙН. АЛЕКСИС. ЕВА.

Один для нее.

Она подняла его.

– Подожди! – закричала Мартина. – А что, если это не тот?

Ева застыла.

В голове все помутилось.

Правда, а что, если?..

Один неверный шаг – и она мертвец.

Но как угадать?

Самый прозрачный? Флакон Алексис.

Самый насыщенный цвет? Флакон Селестайн. Темно-зеленый.

Самый полный? Флакон Брианн.

Нет.

Ответ не заставил себя долго ждать. Он выплыл откуда-то из глубины ее сознания.

Каждый флакончик предназначен одной девочке. Каждой со своей судьбой. Так приписал доктор Блэк.

Судьба.

Это Ева понимала.

Разве не судьба привела ее сюда?

Она же подскажет ей и сейчас.

Она не может воспользоваться чужой судьбой. От судьбы не уйдешь.

Ева взглянула на Мартину. Она пыталась сказать, но на это надо было слишком много усилий.

Мартина не плакала. Она во все глаза смотрела на Еву.

Она знала.

Непонятно как, но она знала.

Ее.

Время.

Истекло.

Она пыталась открыть колпачок флакончика, но пальцы ей не повиновались.

Кажется, умираю.

Как Даниель.

Вдали от дома.

Не доведя дело до конца.

Комната поплыла перед глазами.

Воздух уходил из легких.

Свет стал меркнуть.

Возьми.

В центре комнаты сгустился островок света. Или у нее в мозгу? Игра воображения? Она не могла бы в точности сказать.

В центре этого светового сгустка возникли лица. Смутные сначала, но затем обретшие знакомые черты.

Алексис.

Брианн.

Селестайн.

Даниель.

Ева улыбнулась:

– Эй, девочки!

– ЕВА! ЕЕЕЕЕЕЕЕВА!

Голос Мартины.

Ева почувствовала, как капля жидкости влилась ей в рот.

И все погрузилось в ночь.