Текст книги "Наблюдатели"

Автор книги: Питер Леранжис (Леренджис)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

5

Число заболевших достигло семидесяти трех.

Еще ожидается?

По меньшей мере еще дюжина. Родственных связей почти нет. Мутация происходит бессистемно.

Тенденция оказалась более стойкой, чем мы полагали.

На экране компьютера Кейт всплыл отрывок из газетной статьи:

– Сара Фишер, четырнадцати лет, – читала Ева, – умерла от осложнения подагры.

– Видишь? – проговорила Кейт. – Где это видано, чтобы в нашем возрасте была подагра? Я о таком не слыхивала.

Ева начала лихорадочно нажимать на мышь, открывая закладки, которые сделала Кейт. На экране вспыхивали имена и лица. Целая вереница смертей: Мерил Хебер, Уолтер Гилберт, Брианн Дейвис, Фрэнсин Этковиц…

– Прокручивай до конца. На одном имени есть отсылка, – сказала Кейт.

«Алексис Уэйнрайт… за несколько дней до четырнадцатилетия… раннее склерозирование артерий… дополнительная информация, нажмите… «Бинго».

Ева кликнула. На экране вспыхнул другой сайт:

ЖУРНАЛ ОБЩЕСТВА ГЕНЕТИКОВ И ПАТОЛОГОВ

ПРЕЖДЕВРЕМЕННОЕ УКОРОЧЕНИЕ ТЕЛОМЕРЫ

В ХРОМОСОМЕ ПОДРОСТКОВ

«Предположение о роли длины теломеры в процессе созревания организма многое объясняет в смерти четырнадцатилетней девочки из Колд-Харбор, у которой выявлено генетическое отклонение, явившееся, по мнению врачей, причиной раннего старения организма. Дальнейшее обследование выявило наличие поврежденной хромосомы у одного из родителей девочки, хотя симптомов заболевания не обнаружено».

– Ты просто научный гений! – воскликнула Кейт. – Ты хоть слово поняла из всей этой абракадабры?

– Думаю, да, – ответила Ева. – Это такие штуки в организме каждого человека – хромосомы. Они содержат ДНК, из которых состоят гены, отвечающие за протеины, или белки, благодаря которым ты, собственно, и есть то, что есть. Биология шестого класса.

– Меня, судя по всему, в тот день не было.

– У хромосом на концах есть такие гибкие усики или хвостики. Их называют теломерами. У нас они гибкие, потому что у нас такой возраст. А как только мы доживем до возраста наших родителей – пиши пропало. Они ссыхаются. Некоторые генетики считают, что теломеры контролируют возрастной процесс. В них заложена программа, которая указывает организму, когда ему стареть: коже становиться морщинистой, волосам выпадать, ну и так далее…

– Фу, какая гадость.

– А у этой девочки теломера ссохлась слишком рано, – объяснила Ева.

– Мд-а.

– Она унаследовала этот мутированный ген от одного из родителей, но у самих родителей никакой болезни нет. Ее мама или папа просто имеют такой ген, и кто-то из них передал его ей.

– Так эта девочка умерла от старости?

– Или какой-то ее орган вдруг быстро постарел.

– Я же так и говорила. Одно и то же у многих подростков. Видишь? Я не такая уж глупая. Это эпидемия!

– Но это только теория, Кейт, – охладила ее пыл Ева. – Посмотри первое слово, которым начинается заметка. «Предположение». Точно никто не знает.

– Но так бывает со всеми великими открытиями. – Кейт схватила мышь. – Мы на пороге чего-то грандиозного, Ева. Премии Тоуни.

– Бери выше – Нобелевской.

– Не смейся. Мне кажется, я могу найти и другие сайты.

Кейт начала бродить по Интернету, и на экране выплывали все новые фотографии, иконки, тексты.

Лицо.

Оно промелькнуло в череде сменяющих друг друга образов, так что его и разглядеть было невозможно.

– Стоп! – крикнула Ева.

– Что? – спросила Кейт.

– Вернись назад.

Кейт кликнула раз, другой…

Вот оно!

Выплыло лицо. Фотография из школьного ежегодника. Смотрит куда-то вдаль. Тысячи таких лиц заполняют тысячи ежегодных книжек выпускниц средней школы.

Подпись: АЛЕКСИС УЭЙНРАЙТ.

Но лицо до жути знакомое.

Мое лицо!

Нет. Волосы не такие. Короче. Кроме того, Ева ни за что не одела бы мятую тенниску, когда надо сниматься для выпускной фотографии.

Ева опустилась на колени. Заглянула в глаза.

Глаза. Я знаю их.

Мои. И не мои.

– Чудеса, – пробормотала Кейт. Ее палец замер на клавише мыши. – Она же вылитая ты.

Она незнакомка.

Вот и все.

Просто фотография.

В жизни она, наверно, совсем на тебя не похожа.

Не была похожа. Она умерла.

– Ева? Земля зовет Еву! Очнись! – тараторила Кейт.

Глаза Евы теперь впились в подпись.

Что-то стало всплывать в сознании. Какой-то образ.

Девочка из ее прошлого.

Сильная. Злая.

Глаза смотрели на Еву. Это я, словно говорили они. Я, Алексис.

НЕТ!

Это же смешно.

Чистое совпадение.

Е-рун-да!

– Ева? – снова позвала Кейт. – Ты меня пугаешь. Ева набрала полную грудь воздуха.

– Я вдруг вспомнила себя маленькой и страшно расстроенной. Я как бы превратилась вот в это колючее создание, и ее звали…

– Алексис! – выпалила Кейт.

– Ты помнишь?

– Помню ли я? Ты была как одержимая.

– Так, значит, тебе знакомо это лицо, имя. Меня как по голове ударило.

Кейт замолчала. Она смотрела на экран:

– О боже.

– Что? – напряглась Ева.

– Почему ты взяла это имя – Алексис?

Ева пожала плечами:

– Ну, наверно, это так классно звучит.

– Ты кого-нибудь знала, кого бы так звали?

– Да нет.

– Даже в далеком-далеком прошлом? Еще до того, как тебя удочерили?

– Но я же была грудным младенцем! Откуда мне помнить?

– Мы ничего не забываем, Ева. Даже мне это известно. Ты должна была видеть свою родную мать, понимаешь? А может, и отца. Слышала их голоса.

– Ну, положим. И что из того?

– Как что? А если у твоих родителей была старшая дочь? И ее звали Алексис?

Сестра.

Родители.

– Погоди, – проговорила Ева. – Ты хочешь сказать, что эта девочка… моя…

Выброси из головы.

Не слушай.

– Но ты посмотри на нее, Ева.

– Кейт, это чистая…

Посмотри.

Глаза.

Я знаю их.

НЕТ.

Да откуда?

Лицо. Имя. Вот и все. Случайность.

– Что? – посмотрела на нее Кейт. – Что? Я права? Припоминаешь?

Она вкладывает эти мысли в меня.

Хватит.

– Хватит, Кейт. Не нравится мне все это.

– Но ты должна найти их, Ева!

– Кого?

– Твоих настоящих родителей. Уэйнрайтов!

– Да никакие они мне не родители!

– Но, Ева, это же очевидно.

– Есть миллионы лиц, Кейт. На миллионах вебсайтов. И эта вдруг ни с того ни с сего оказывается моей давным-давно потерянной сестрой? Дочерью моих давным-давно потерянных родителей? Ты это серьезно?

– Я понимаю, Ева, тебе это трудно представить. Я не виню тебя. Правда иногда непосильна…

– Я и так знаю правду!

У меня ЕСТЬ родители.

Я Ева Гарди, а не Ева Уэйнрайт.

Ева вскочила, распахнула дверь и замерла от слов Кейт:

– А что, если я права?

А что, если?..

Мама. Папа. Настоящие.

И сестра. И я.

Семья.

Счастливая.

Наконец собравшаяся вместе.

Ева замерла на пороге комнаты.

– Кейт, ты просто не понимаешь, что ты делаешь со мной.

– Но ты должна знать, – ласково проговорила Кейт. – Знание – сила. Ты же сама мне говорила.

– Ну и что, если они и настоящие родители мои? Они же не воспитывали меня. Они же не заботились обо мне. Почему я должна о них беспокоиться? И ради этого ехать бог знает куда через всю страну? А что, если они меня снова выбросят? Или упадут на колени и будут просить прощения? Что то, что это – мне от этого ни холодно, ни горячо!

– Медицинская история семьи, – проговорила Кейт.

– Что?

– Алексис умерла из-за болезни, Ева. Болезнь наследственная. Ты ее сестра!

Что за бессмыслица?

Никакая я ей не сестра.

У меня не…

Ее…

Глаза.

Опять.

Следят за ней.

Словно что-то хотят сказать.

С экрана монитора.

Из смерти.

Стоит нажать мышь, и они исчезнут с экрана. Но они уже никогда не исчезнут из ее сознания. Они знают.

Они живут.

Во мне.

Все не имело смысла. Ну и пусть. Есть что-то важнее смысла.

Ева так и стояла, навалюсь всем телом на ручку двери. Совсем обессилев.

Потом медленно закрыла дверь:

– Скоро поедем на лыжную базу. У нас будет целых две недели.

– Я прикрою тебя, – спокойно вставила Кейт. – Твоим родителям вовсе не обязательно знать, куда ты едешь.

– Твой брат может нам помочь?

– Мы скажем, что он отвезет нас на базу. А он высадит тебя на железнодорожном вокзале.

– Я не умею врать. Напишу маме и папе с дороги.

– Как знаешь.

Ева усмехнулась:

– У меня просто ум за разум заходит…

– Ты уверена?

Ева задумалась. Но это было за пределами ее возможностей. За пределами разума.

Это был инстинкт.

– Надеюсь, Колд-Харбор не у черта на рогах, – проговорила она со вздохом.

Кейт заулыбалась.

6

Ну, у этой-то есть шанс?

Столько же, сколько и у тех, кто был до нее. Не больше.

– Следующая Фрррррррипорт!

Голос проводницы пробудил Еву от глубокого сна.

Она сидела, прижавшись щекой к чему-то ворсистому. Шерсть.

Свитер. Чей-то.

– О, – Ева резко отшатнулась.

Пожилая женщина, сидящая рядом, улыбнулась и повела плечом.

– Все в порядке. Я и не собиралась двигаться, – ласково сказала она. – У вас счастливые родители.

– Счастливые?

– Вы говорили о них. Во сне.

– Правда?

Соседка весело засмеялась:

– Я кое-что о вас теперь знаю, Алексис.

Алексис.

Дом Уэйнрайтов из красного кирпича. Большая лужайка перед домом. Фонарный столб с деревянным знаком.

Я играю на лужайке. Рою ямки. Хороню Кена за то, что он обидел Барби. Папа разворачивается на подъездной дорожке. Вид у него сердитый.

Не папа.

Мистер Уэйнрайт.

Еву охватывает дрожь.

Стоп.

Это был сон.

Я не Алексис.

Она попыталась сосредоточиться. Эти сны были странные. Бестолковые.

Какие-то вспышки из младенческого прошлого.

Когда она считала, что она Алексис.

Фантастическая Алексис, а не возможная сестра Алексис.

Она не могла быть ее сестрой. Это абсурд.

Ева оглядела пассажиров, сидящих в купе. Незнакомые люди, которых она впервые видит и с которыми больше никогда не встретится.

То же и с Уэйнрайтами. Кто они мне? Чужие люди.

Незнакомые люди, в жизнь которых она пытается вторгнуться.

Ее начала колотить нервная дрожь. Вся эта затея показалась вдруг смеху подобной.

Без приглашения врываться в чей-то дом. Даже без звонка. Врать.

Правда, она звонила. Но, услышав голос миссис Уэйнрайт, повесила трубку.

Но что было делать?

Они бы мне не поверили.

Или решили бы, что я чокнутая.

Как тут объяснишь?

Все это было глупостью с самого начала. Вся эта затея с поездкой с самого начала была чушью.

Но я должна увидеть собственными глазами. Иначе все это гроша ломаного не стоит.

Поезд поехал. Следующая остановка Колд-Харбор. Она выглянула из окна.

Спокойно. Не дергайся!

За окном проносилась холмистая сельская местность. Там и сям мелькали каменные дома. Вдали можно было видеть, как по снежным склонам скатываются лыжники, а острый дымок каминов проникал даже в окна вагона.

Пейзаж был величественный. Красота неимоверная.

Я здесь могла бы жить, если б…

Стоп.

Не надо думать об этом.

Здесь, должно быть, живут сплошь богачи. Но богатые не бросают детей.

А что, если я была отвратительной? Невыносимой.

Она посмотрела на свой билет. Это был билет туда и обратно. Годен в любое время.

Не уходи с перрона. Дождись первого же обратного поезда.

Не ходи туда. Не напоминай им. Не пытайся узнать, кем бы ты могла быть, но не стала…

Скоро поезд стал сбавлять скорость. Заскрипел громкоговоритель:

– Кооолд-Харбор! – послышался голос проводника.

Появился перрон. Он был ярко освещен праздничными огнями. Снег покрывал черепичные кровли и пряничные решетки. Небольшая толпа одетых в зимнюю одежду встречающих глазела на приближающийся поезд. В руках у всех были подарки.

Не выходи!

Иди!

Ева встала.

Достав рюкзак с верхней полки, она попрощалась с пожилой женщиной и, ничего не видя перед собой, двинулась к проходу.

Подходя к двери, она машинально потерла шею у затылка.

Потому что шея зудела.

Родинка.

7

Началось.

Четыре семьдесят семь.

Ева остановилась перед домом из белого кирпича.

Зеленые, как еловый лес, ставни. Фонарный столб с покачивающейся на ветру доской с надписью «Уэйнрайт». Вымощенная булыжником дорожка, аккуратно очищенная от снега. Чуть поскрипывающие ступеньки крыльца.

Невероятно!

Все дышит уютом. Вот что такое настоящий дом. Вырасти в таком месте – мечта.

Справа подъездная дорожка с наезженной колеей вела к закрытому гаражу на две машины.

Дома кто-то есть.

Огонь. В левом выступающем на улицу окне. Столовая. Женщина сидит за столом, освещаемая мягким приглушенным светом.

Ева затаила дыхание.

Но это же безумие.

Что ты ей скажешь?

Ева повернулась.

На дорожку въехала машина и затормозила. Из окна на нее с любопытством смотрел мужчина в меховой шапке.

– Чем могу помочь?

– Простите, – пробормотала Ева.

– Вы кого-то ищете?

Лицо дружелюбное. Открытое. Серьезное. Доброе. Знакомое.

Сейчас или никогда.

Рука Евы потянулась к полям мягкой шляпки. Она медленно сняла ее и посмотрела мужчине в глаза.

– Мистер Уэйнрайт? – тихо спросила она.

Он пристально смотрел на нее. Мотор затих.

Мужчина открыл дверцу. Вышел из машины.

Ева сделала шаг назад.

Мистер Уэйнрайт остановился.

– Извините, – проговорил он, смущенно отводя взгляд. – Не сердитесь, что я так уставился… просто вы так похожи…

Ева проглотила ком в горле:

– На Алексис?

Мужчина снова взглянул на нее, и на этот раз в его глазах были испуг и изумление.

– Кто вы?

– Ева Гарди. Так меня зовут.

– Откуда вы знаете Алексис?

– Сама не знаю.

Ева вся дрожала. Она не чувствовала под собой ног и больше не могла вымолвить ни слова.

Мистер Уэйнрайт махнул рукой в сторону двери.

– Проходите, пожалуйста.

Они поднялись на крыльцо, и в этот момент дверь открылась.

– Здравствуй, милый. Как твоя?..

Слова застыли на губах у вышедшей на крыльцо женщины. Она побледнела.

Мистер Уэйнрайт взял женщину за руку:

– Это Ева.

Да.

Я знаю их.

Я их видела.

– Проходите, – растерянно проговорила женщина.

Хозяева сели на диван. Ева устроилась в кресле.

– Я… я не хотела вас беспокоить, – начала Ева. – Честно говоря, я и сама не знаю, зачем я здесь. Я живу в Файетте…

– В Файетте? – переспросил мистер Уэйнрайт. – И вы проделали такой путь в одиночку?

– Сколько вам лет, Ева? – спросила миссис Уэйнрайт.

– Почти семнадцать, – солгала Ева.

Миссис Уэйнрайт и глазом не моргнула.

– Я приехала, – начала свой рассказ Ева, – потому что увидела фотографию девушки, ужасно похожей на меня. – Она произнесла это с грустной улыбкой. – И вот что я хотела бы узнать…

Слова застряли у нее в горле.

По щекам миссис Уэйнрайт текли слезы.

Мистер Уэйнрайт пристально смотрел на нее, ожидая, что она скажет.

Ну, говори же!

– Меня удочерили, – проговорила наконец Ева. – Я ищу своих настоящих родителей.

– О боже!.. – Миссис Уэйнрайт словно вся обмякла.

Мистер Уэйнрайт бросил на нее быстрый взгляд.

Прямо в точку.

Я была права.

– Я… мне кажется… – Ева закрыла глаза и решительно выпалила: – Ведь это вы, правда?

– Мы? – переспросил мистер Уэйнрайт.

– Да нет. Все в порядке, и не будем об этом, – быстро добавила Ева. – То есть не думайте, что я ненавижу вас и все такое. Я вовсе не хочу, чтоб вы взяли меня к себе или дали мне денег, боже упаси. Я… я просто хотела увидеть вас. И расспросить об Алексис. Узнать, как она…

– Ева, – прервал ее мистер Уэйнрайт, – мы не твои родители. И мне не совсем понятно, почему ты так решила.

– Вы не мои родители?

Миссис Уэнрайт покачала головой:

– Алексис была нашей приемной дочерью.

Не может быть!

– Но это сходство – мы ведь похожи как две капли воды…

– Да, невероятно, – кивнул мистер Уэйнрайт.

Он бросил смущенный взгляд на жену.

– Ева, – снова заговорила миссис Уэйнрайт. – Готова биться об заклад, что твои приемные родители имели дело с тем же агентством, что и мы. Оно называется «Лучший шанс»?

– Да… – подтвердила Ева.

– Вероятно, вы с Алексис… – проговорил мистер Уэйнрайт.

Ну конечно!

Сестры. Верно. Только не сестры Уэйнрайт по рождению.

– От одной матери, – сказала Ева. – Вы полагаете, это так? Она отдала нас обеих?

– Это только мое предположение, – уточнил мистер Уэйнрайт.

Ева почувствовала, как к глазам подступают слезы.

И что же дальше?

Умершая сестра. Никаких родителей. Вся поездка впустую.

Миссис Уэйнрайт встала, потом опустилась на колени, обняла Еву.

– Ева, пообедай с нами. Останься на ночь. Ты устала. Мы тебе расскажем все, что ты хотела бы узнать об Алексис. Если хочешь, мы можем просмотреть документы на удочерение и найти номер телефона агентства. Сегодня многие из них могут открывать имеющиеся у них данные.

– А я приготовлю поесть, – присоединился к жене мистер Уэйнрайт. – А вы пока осмотрите наш дом.

Он отправился на кухню, а Ева пошла вслед за миссис Уэйнрайт в нижнее помещение.

В маленькой угловой комнатке, отделанной под офис, миссис Уэйнрайт достала из металлического шкафа папку с пожелтевшими бумагами и стала просматривать их.

– Когда Алексис умерла, я много ее вещей выбросила. Все, что напоминало. Но эти… А, вот оно!

Ева разглядела печатный бланк агентства «Лучший шанс». Миссис Уэйнрайт сняла трубку телефона, стоявшего на столе, и набрала номер, нажав кнопку громкого звука, чтобы Ева могла слышать.

– Алло? – послышался грубый голос.

– Это «Лучший шанс»? – проговорила миссис Уэйнрайт.

– Чего?

– «Лучший шанс»? Агентство по усыновлению приемных детей?

– Я о таком и не слыхивал.

Раздался щелчок и затем гудок.

– Не расстраивайся. – Миссис Уэйнрайт взяла телефонный справочник. – Найдем центральное бюро, там есть список всех филиалов…

Она набрала новый номер. Снова включила громкий звук. Раздались гудки, затем автоответчик попросил подождать.

Наконец раздался нормальный голос.

Миссис Уэйнрайт задала свои вопросы, и ее попросили подождать.

У Евы забилось сердце. Когда наконец снова раздался голос, она чуть не подскочила.

– Алло. Вы сказали «Лучший шанс»?

Миссис Уэйнрайт улыбнулась:

– Нашли?

– Увы, нет. У нас такое агентство не числится.

– Это значит, что оно переехало? – спросила Ева.

– Это значит, – ответил голос, – что такого никогда не было.

8

Калифорния. Огайо.

Окленд. Бомбей.

Исход?

Летальный.

Свыше ста пятидесяти случаев.

А она до сих пор не приблизилась к ответу.

– Простите, мэм, – ответил другой голос по телефону.

Ева уже привыкла к этому.

– И на том спасибо. – Ева положила трубку и посмотрела на миссис Уэйнрайт: – В Торговой палате Сент-Луиса о них также ничего не знают.

Как и в местной клинике. И в центральном справочном бюро. И в десятке других заведений, куда звонила Ева.

Миссис Уэйнрайт мерила комнатку шагами.

– Но кому нужна была такая глупая шутка?

Краденые дети.

Черный рынок.

Липовые конторы.

Ева слышала подобные истории, но никогда не придавала им значения.

А вот теперь.

– Простите, – Ева произнесла это еле слышно.

– Не будем паниковать, – приободрила ее миссис Уэйнрайт, а сама начала снова рыться в бумагах. – Как звали того доктора, с которым мы имели дело?

– Не помню, – отозвался мистер Уэйнрайт. – Имя какое-то короткое. Он сказал, что будет поддерживать с нами контакт. И какое-то время позванивал. А потом как сквозь землю провалился.

– Вот, взгляни, – протянула ему документ миссис Уэйнрайт. – Нашу подпись я могу прочитать, а его – нет.

Ева взглянула на неразборчивое имя рядом с Уэйнрайтами. Доктор Некто.

– И его имя нигде не впечатано, – проговорил мистер Уэйнрайт. – Господи, что мы за остолопы! Разве можно было быть такими невнимательными?

Миссис Уэйнрайт взяла его за локоть:

– Но нам так хотелось ребенка. Мы просто поставили свои подписи, где нам указали.

Оба выглядели смущенными и растерянными.

Ева поднялась:

– Наверное, мне лучше пойти. Я столько беспокойств вам причинила.

– Не уходи, Ева, – попросил мистер Уэйнрайт. – Ты проделала такой путь. Позволь хотя бы покормить и приютить тебя.

– Ты же совсем вымоталась после такой поездки, – подхватила миссис Уэйнрайт. – Там наверху в ванной душ и чистые полотенца.

Это была хорошая мысль.

Ева взяла наверх свой рюкзак. Чтобы попасть в ванную, ей пришлось пройти через спальню, сплошь увешанную постерами. Чего на них только не было! Спортсмены, рок-группы, кинозвезды – все на свете, только четырехлетней давности.

Комната Алексис. Такой она была, когда ее не стало. Видно было, что в ней подметали и стирали пыль.

Три окна. Подоконники до подбородка.

Пурпурно-черно-синие обои с абстрактным рисунком.

Люстра из нержавейки.

Я знаю эту комнату.

Нет. Это невозможно.

Ева быстро вышла из комнаты в полутемный коридор. Рука ее машинально потянулась к выключателю слева и включила свет.

Она остановилась как вкопанная.

Откуда я знаю, где выключатель?

Она с закрытыми глазами толкнула дверь в ванную.

Она по форме напоминает букву «Г». Душ устроен в закутке за поворотом. От двери его не видно.

Она открыла глаза и стала рассматривать вытянутое помещение с кафельными стенами. В конце слева виднелась шторка душа, не видного из-за угла.

Странно. Все так.

Она глубоко вздохнула и, раздеваясь, постаралась отогнать навязчивые мысли.

Однако чувство беспокойства не оставляло ее. Особенно когда за обедом она слушала Уэйнрайтов:

– У Алексис был такой же аппетит, как у тебя… Она тоже терпеть не могла брокколи… Она всегда сидела здесь…

– Чудно, – наконец призналась Ева. – У меня такое чувство, будто я знаювсе это об Алексис. Словно между нами связь.

– Однояйцевые близнецы, разлученные после родов, часто так чувствуют, – заметил мистер Уэйнрайт.

– Но они погодки, – напомнила ему миссис Уэйнрайт. – К счастью. Не дай бог тебе быть такой же, как Алексис. А то и у тебя было бы… было бы то же.

– А что с ней случилось? – спросила Ева. – В конце?

Лица супругов окаменели.

Кажется, все ясно.

– Расстройство желудка, – проговорила миссис Уэйнрайт. – Хроническое. Сопровождаемое головной болью, слабостью…

– Под конец приходилось кормить ее жидкой кашкой, соками… совсем как мою бабушку перед смертью. – Все это миссис Уэйнрайт произнесла с печальной улыбкой. – Но бабушке-то было девяносто лет.

– Какие-нибудь симптомы раньше были? – продолжала расспрашивать Ева.

Миссис Уэйнрайт взяла ее руку:

– Ты обеспокоена, да? Не бойся. Доктора говорили, что это редкостный случай.

– У Алексис была родинка. Родинка как родинка. Доброкачественная, – продолжил мистер Уэйнрайт. – И вдруг она начала болеть. А потом стала разрастаться. Прямо как на дрожжах. И с этого момента ее плоть стала сдавать.

– Да, все произошло так быстро, – поддакнула миссис Уэйнрайт.

У Евы вдруг пропал аппетит. Она похолодела.

Она медленно завернула воротник свитера.

Молчание было красноречивее всяких слов.

Она моя сестра.

И я умерла.

* * *

Ева беспокойно вертелась с боку на бок в чужой кровати.

Мистер и миссис Уэйнрайты всячески пытались успокоить ее. Они стали говорить, что родинка здесь, скорее всего, ни при чем. Что не она причина болезни.

Может, и так.

Но почему она болит?

Ева потерла ее.

Потому что ты ее все время трогаешь. Вот почему. Спи.

Невозможно.

Ева села на кровати. На пол ложились вертикальные отблески света от уличного фонаря, пробивающегося сквозь вертикальные жалюзи. Прямо как в камере.

Тупик.

Что теперь? Что будет завтра?

Вернуться на лыжную базу. К прежней жизни. Которая никогда не будет прежней.

Жизнь в вечном страхе. В непрестанном ужасе от малейшей боли. От любого недомогания.

Не потому ли ее родители отдали ее чужим людям? Бери, боже, что нам негоже.

Но откуда им было знать? И откуда взялось это призрачное агентство?

Это было так несправедливо.

Ева встала и зашагала по комнате.

Рюкзак, исполосованный световыми штрихами, смотрел на нее.

Она взяла его и вытащила оттуда бумаги, которыми снабдила ее Кейт.

Ева видела их и раньше. Компьютерные распечатки. Записи от руки. Странички из Интернета. Списки.

На одном документе ей попалось имя Алексис. Оно венчало список, озаглавленный: «Скончавшиеся на сегодня».

Очаровательно, Кейт!

Она пробежала глазами список и остановилась на одном имени.

Брианн Дейвис из Рейсин-Джанкшн.

Брианн.

Печальная, тонкая Брианн.

Одно из имен. Одна из личин, которые я надевала. Как Алексис.

– О боже! – прошептала Ева.

Брианн, судя по списку, умерла три года назад. Через год после Алексис. Ей было четырнадцать.

Ева стала лихорадочно просматривать список в поисках имен.

– Селестайн Померанц.

Непроницаемая Селестайн. Она замыкалась в себе, когда дела принимали скверный оборот.

Умерла два года назад. Тоже четырнадцати лет.

Они тут. Трое из них.

Евины подруги. Давно потерянные подруги.

Все мертвы.

Алексис, Брианн, Селестайн.

По спине у Евы пробежал холодок.

«A». «B». «C».

Четыре года тому назад. Три. Два.

«D».

Даниель.

А что с Даниель?

Если все так, то она должна была умереть в прошлом году.

Ева вновь и вновь перечитывала список.

Даниели нет.

Она жива!

А может, нет.

Она попыталась вызвать в себе ее образ. Как делала это, когда была маленькой. Она пыталась представить ее себе такой, какой она была бы сейчас, в пятнадцать лет.

Но образ не появлялся.

Неужели я утратила способность?

Или Даниель мертва?

Может, так оно и есть, только Кейт и Ева не нашли ее нигде в списках.

«Е».

Ева пыталась не думать об этом.

«Е» следующая.

«Е» – это Ева.

Пять девочек, и все погодки. Пять маленьких смертей, все поочередно.

Абсурд. Это не укладывается в голове.

Но имена.

Алексис ведь реальна. И ты была с ней связана всю жизнь. А как насчет других?

Таня?

«Т». Не подходит.

Как и множество других имен.

Все очень просто. У других то же, что и у тебя. Не только ты и…

Хватит!

Твои сестры.

НЕТ!

Твои четырнадцатилетние сестры. Четырнадцати…

Она попыталась вспомнить, какой сегодня день. Яростно роясь в рюкзаке, она, наконец, нашла календарь.

Когда она открыла его, в комнату ворвался поток солнечного света.