Текст книги "Наблюдатели"

Автор книги: Питер Леранжис (Леренджис)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

2

Нож.

Глупец.

― Держите его! У него нож!

Я штопором вкручивалась в толпу. У меня на дороге встал официант и, испуганно вскрикнув, отскочил в сторону.

Парнишка стоял спиной ко мне. Я схватила его за плечо, и он круто повернулся ко мне.

Нож был сложен, но все еще у него в руке.

Оба они – и парень, и дедушка Чайлдерс – с недоумением уставились на меня.

Как и все в зале.

– Все в порядке, Рейчел, – успокоил меня дедушка. – Это мой нож. Молодой человек нашел его на пляже. Он хочет вернуть его мне.

– Вернуть?

Дедушка Чайлдерс взял нож с ладони младшего официанта и протянул мне. На рукоятке были вырезаны инициалы «КЧ».

– О… – пробормотала я. – Простите.

Рейчел, ну и дура же ты!

От стыда я готова была сквозь землю провалиться.

А тут еще все на меня уставились, все, кто там был.

В том числе папа, мама и мистер Хейвершоу.

Пиши письма, Рейчел. Гуд-бай, «Фелпс».

По тебе исправительное заведение плачет.

Я отвалила.

Мистер Хейвершоу перестал улыбаться, сжал губы и участливо спрашивает:

– С вами все в порядке?

Я кивнула.

– Это, оказывается, его нож. Дедушки Чайлдерса. Я решила… понимаете…

– Да, да, – поддакнул мистер Хейвершоу. – Э… рад был познакомиться, Рейчел. У вас замечательная семья.

– Спасибо, – тупо киваю я.

Он отчалил, а я почувствовала, как две пары глаз буравят меня.

Ясное дело. Праведный гнев родителей.

Им и говорить ничего не надо было. Я слышала их так, будто они вопили во всю глотку. Я слышала это тысячи раз.

Ленивая. Без царя в голове.

Такие способности. И ноль амбиций.

Нельзя витать в облаках.

Вечно нарываешься на неприятности.

Надо биться за жизнь, потому что вокруг все только и ждут, чтоб вырвать у тебя твое и обойти тебя.

Я отвернулась, чтоб увидеть хоть одно сочувствующее лицо. Дедушку Чайлдерса.

Но он все еще разговаривал с этим парнишкой. И я поплелась на причал.

Вдохнув всей грудью свежего воздуха, я попыталась отделаться от чувства унижения. Для середины июля воздух был, пожалуй, чересчур прохладным.

Шкипер нашего катера капитан Нейл поднимался по трапу:

– Через пятнадцать минут отчаливаем!

Я пошла в дальний конец деревянного причала, где не было толпы. Туфли громко цокали. Меня подмывало снять их. А еще лучше выбросить в море.

Корпус яхты закрывал мне залив. Она была огромная, не яхта, а линкор. Двухпалубная, с двумя двигателями и четырьмя сиренами на случай тумана. Я прошла мимо палубной надстройки, и Несконсетский залив открылся мне во всем своем величии, переливаясь на фоне ясного голубого неба.

На горизонте вспухала гряда облаков. Она походила на большую голову из взбитых сливок. В заливе виднелось несколько парусников, лениво двигающихся против ветра.

Мыслями я устремилась им вслед. Прочь от родителей и мистера Хейвершоу. Я неслась вольная и беспечная.

Тут я заметила дедушку Чайлдерса.

Он медленно и задумчиво подходил к причалу. Он тоже зол на меня.

– Прости, дедушка, – тихо произнесла я.

Он посмотрел на меня невидящим взором, словно был в этот миг где-то за тысячу миль отсюда.

– За что простить?

– Что я устроила. Из-за ножа.

– Ах да! – кивнул он.

– Я не знала, что он твой. Я никогда не видела его раньше. Я так испугалась за тебя.

– Чего было пугаться?! Что, я сам не могу разобраться?

Он смотрел из-под руки на горизонт.

Я посмотрела туда, куда смотрел он.

И вдруг поняла.

Его странное поведение объяснялось просто.

Я тут ни при чем.

Облака.

Вот что беспокоило его.

Они напомнили ему слишком многое. Конечно.

То, что было шестьдесят лет назад.

Погода и тогда была, вероятно, классная, как сегодня, – иначе его дед не взял бы в круиз детей. А потом…

Я перегнулась через поручни.

– Тебе не хочется ехать?

– Но я же поехал, – ответил дедушка Чайлдерс. – Я поехал, но сказал ему, чтоб не ехали.

– Кому сказал? Капитану Нейлу?

Дедушка Чайлдерс вдруг повернулся ко мне. У меня было такое ощущение, что он впервые заметил, что я здесь.

– Что? – спросил он.

– Ты сказал капитану Нейлу, что не хочешь ехать?

– Ничего я не говорил капитану Нейлу.

Я замолчала. Раньше я не видела дедушку таким бестолковым.

Хотя чему тут удивляться? Мама с папой тоже достали его. Пристали, как с ножом к горлу – устраивай этот круиз, да и все тут. А хочется ему или нет, им до лампочки. А все почему? Прикрываясь круизом, они заморочат всех своих клиентов. Они и мистера Хейвершоу благодаря этому заполучили.

А до дедушки Чайлдерса им нет дела. Им только бы свои интересы соблюсти.

С ними всегда так.

Ну, на сей раз это не пройдет.

Если я поддержу дедушку.

– Не бери в голову, дед, – сказала я и пошла назад в клуб.

Папа стоял у стола с закусками с тарелкой в руке и болтал с каким-то лысым толстяком с отвислым брюхом.

– Надо отменить, – с места в карьер выпалила я.

– Э… Рейчел, – начал папа, – я тут разговариваю…

– Капитан Нейл говорит, что мы отплываем через пятнадцать минут, но дедушка Чайлдерс не хочет ехать, а это, в конце концов, его день.

– Минуточку, – обратился папа к своему приятелю, затем взял меня за руку и отвел в уединенный уголок. – Ради бога, Рейчел, не вздумай снова устроить мне что-нибудь подобное.

– Тебе?

– Мистеру Хейвершоу не нужны смутьяны.

– Ты-то видел, что произошло?

– Но твоя реакция была неадекватной…

– Ну хорошо, хорошо, извини. Но ты слышал, что я сказала, пап? Эти облака навевают дедушке грустные мысли. Напоминают о том несчастье. Он тебе не говорит о том, что чувствует, из вежливости…

– Рейчел, он мой отец. Неужели ты думаешь, он не сказал бы мне, если что не так? Кроме того, я вложил в это немало денег, да и не собираюсь разочаровывать гостей. Это же все мои клиенты, они специально приехали из Бостона и…

– Ах, так это все из-за денег!

– Рейчел, ты меня слушаешь? Твой дедушка давно мечтал об этом. Он заслужил такую поездку. Да и не собираемся мы уходить особенно далеко, ты же знаешь.

– Я знаю, что…

– Нет, не знаешь! Ты не говорила с его лечащим врачом!

– Что? Что ты говоришь?

Папа огляделся по сторонам:

– Ничего, Рейчел. Ты меня нервируешь…

О боже!

– Что-нибудь и в самом деле плохое? Дедушка умрет?

– Да бог с тобой! Это не значит, что сейчас. То есть… – Папа в сердцах махнул рукой. – Рейчел, у твоего дедушки плохое сердце. У него врожденный порок. Врачи говорят, что ему и так жутко повезло, что он дожил до такого возраста, но дела его плохи. Понятно?

Понятно?

– Он скоро умрет.

– Нет! То есть, конечно, в свое время, но не сейчас!

И слышать не хочу!

– Так ты, стало быть… игнорируешь желание умирающего.

– Рейчел, не драматизируй!

Слово-то какое – «драматизируй»!

Они так говорят каждый раз, когда у меня предчувствие. Этим они хотят сказать: «Ты же еще ребенок. И сама не знаешь, что говоришь».

– Я, по крайней мере, не веду себя как эгоист, – парировала я.

– Что ты сказала?

Рейчел, хватит, успокойся, ты и так сегодня успела наломать дров.

Но меня уже понесло.

– Да, как эгоист. Холодный, бесчувственный. Не могу поверить, что ты мой отец.

Я повернулась и побежала. Все на меня смотрят. Опять двадцать пять.

Думают: и откуда свалилась эта несносная неблагодарная девчонка?! Только мне наплевать, что они там обо мне думают.

Я бросилась к задней двери яхт-клуба. Она вела на рабочий двор с помойными контейнерами.

Вот так и надо. Там мне и место.

Я вылетела на улицу и громко разрыдалась. И тут сердце у меня оборвалось.

Этот парень стоял там.

3

Контакт.

Калитка. Дуй в ворота.

Она была у него за спиной. В высоком заборе из круглого штакетника.

Я хотела было проскочить мимо него, но он загородил мне дорогу.

– Что с тобой? – спросил он.

– Да ничего. Слушай, шел бы ты своей дорогой.

– Ради бога, я просто… просто я хотел извиниться.

– За что?

– За то, что произошло там. С твоим дедушкой. За нож.

– Прощаю. Пока.

И снова двинулась к калитке. На сей раз он отступил в сторону.

– Он говорит, ты на него похожа, – неожиданно сказал парень.

Я резко остановилась:

– Кто говорит?

– Твой дедушка. Он говорит, вы родственные души. Что вы друг друга насквозь видите.

– Он все это тебе сказал?

– Это правда?

– Ничего подобного.

Родственные души!

Мне как-то не приходилось так думать о дедушке Чайлдерсе. Но если по правде говорить, все так оно и есть. Я ему ближе, чем большинству своих подруг. Не представляю, что буду делать, когда он…

Только этого еще не хватало! Давай-ка без слез, Рейчел. Глаза опять на мокром месте.

– Босс хотел было меня гнать взашей, да твой старик меня выручил.

– Он свой парень, – поддакнула я. – Иногда мне кажется, даже чересчур.

– Он всегда такой был.

– А ты-то откуда знаешь?

– Я знавал его. В былые годы.

– Что-то не припомню тебя.

– Может, я не из тех, кого запоминают.

– Ты живешь в наших краях?

– Жил, давным-давно. А сейчас снова переехал сюда.

Везет же нам!

Не лезь в бутылку, Рейчел.

Но меня что-то взбесило.

Где-то он, видать, маху дал.

Но дедушке Чайлдерсу он, похоже, пришелся по душе. Значит, ничего плохого в нем нет.

– Меня зовут Рейчел. Не обижайся, я это так…

– Колин. – Он пожал плечами. – Да ерунда. Я понимаю. Ты и без того расстроена.

– Но ты же сам понимаешь, ты тут ни при чем.

– И на том спасибо.

– Не могу туда вернуться.

– Так и не возвращайся. Постой здесь. Очухайся малость. За меня можешь не беспокоиться. Я никому не заикнусь, что ты здесь.

– Хорошо.

Я присела на деревянный бочонок, подальше от вони помойки.

А он вернулся на кухню вытаскивать оттуда пластиковые мешки.

Вел он себя спокойно и выдержанно. Попусту не шумел.

Если говорить по совести, несмотря на засаленные патлы и грубоватые черты, он был скорее даже приятен. Глаза ярко-зеленые, брови черные как смоль и густые, цвет лица золотисто-оливковый.

Но главное, он и в самом деле сочувствовал мне.

Я это мало про кого могу сказать.

– Ладно, – говорит Колин, – мне пора возвращаться. Тебе получше?

Скажи ему.

Я покачала головой, с трудом сдерживая слезы:

– Дедушка… Я думаю, что дедушка Чайлдерс долго не протянет.

Глаза у Колина потемнели.

– Он стар, Рейчел. И прожил долгую славную жизнь.

– У него порок сердца. А мои родители не очень хорошо обращаются с ним. Им дела нет до того, что ему хочется.

– Лично я был бы счастлив, если бы в день моего рождения мне устроили такую поездку по морю.

– Но он-то этого не хочет. Он цепенеет при одной мысли, что надо выйти в море.

Колин засмеялся:

– Это он-то! Да такой человек ни от чего не цепенеет!

– Вовсе нет. Он попал однажды в кораблекрушение. Это было здесь, в заливе. Тогда он потерял всех, кого любил.

– Он один пытался спасти всех ребят. Он вел себя как герой.

– Ну конечно. Ты был там, – не без сарказма сказала я.

– Да об этом все знают. К тому же, Рейчел, это было шестьдесят лет назад. Он совершенно забыл об этом.

– Сейчас ты говоришь, как все они. Подумаешь, несколько смертей, плохой день, вырастешь – забудешь. До свадьбы заживет. Разве такое забывается? Даже героев мучают кошмары и страхи. Ты думаешь, они исчезают с годами?

– Я так не говорил…

Хватит.

Уходи.

Я двинулась к калитке.

– Подожди! – Он схватил меня за плечи.

Я хотела сбросить его руки, но он развернул меня лицом к себе. Я почувствовала, как его зеленые глаза проникают прямо мне в сердце. Они, словно магниты, вытягивали из меня сокровенные чувства. Они говорили, чтоб я не сердилась на него, что все в порядке, что он все понимает, он со мной.

Я пыталась бороться с собой и не давать выхода накопившимся слезам, но меня вдруг прорвало, и я разрыдалась, уткнувшись лицом в его плечо. Я почувствовала, что по моим волосам будто ветерок прошел, а потом поняла, что это пальцы Колина. Они были такие чуткие, ласковые.

– Наверно, ты думаешь, я чокнутая, – пробормотала я.

Колин ничего не сказал, только крепче обнял меня и качал как ребенка. Это продолжалось минуты две-три, но казалось, прошел целый час.

– Когда я был маленьким, – шептал он, – я спал с маленьким белым кроликом. Я всюду его с собой таскал. Как-то раз я выронил его на улице и не заметил, пока не пришел домой. Я был в отчаянии, и моя мама тоже. Она пошла на улицу, несмотря на проливной дождь, и отыскала его в канаве. Он промок насквозь и весь испачкался. Когда она вернулась с ним, мы с ней оба заплакали. С тех пор я всегда с ним спал – до недавнего времени.

– Правда?

Он отвернулся:

– Правда.

– А как его звали?

– Пушок.

Уж не знаю, что меня рассмешило – лицо ли его, вдруг изменившееся, или это дурацкое имя, которое так чудно было слышать из уст такого большого парня, только я рассмеялась.

Колин отпрянул от меня.

– Вот тебе и спасибо. Чтоб я еще тебе какие-нибудь свои секреты открывал!

– Что ты, я не над тобой смеюсь. Я с тобой смеюсь.

– Но я же не смеюсь!

Я старалась перестать смеяться и скорчила серьезную мину:

– Это верно – Пушок?

Я схватилась за живот и снова расхохоталась.

Колин недоуменно посмотрел на меня, а потом рассмеялся следом.

Бум! Бум!

Рында на яхте.

– Мне надо бежать! – сказал Колин.

Он взглянул мне в глаза. Всего на миг. Почти мимоходом.

Но когда он исчез в дверях, я не могла пошевелиться.

4

Выход найден.

Ты возвращаешься.

Я этого не говорил. Я сказал, что выход найден.

Ничего подобного я в жизни не видела. После ленча, когда яхта отошла от причала, капитан Нейл, дедушка Чайлдерс и я стояли у борта, глядя на облака. Они были похожи на стену.

Она росла. Она двигалась по воде, как настоящая преграда, и над ней ярко светило солнце.

– Я много слышал об этом явлении, но вижу впервые. – Капитан Нейл оторвал бинокль от глаз и протянул его мне. – Насколько мне говорили, эти облака вот так висят сутки, а потом – пуф! – и от них даже следа не остается. Редкостное явление. Такое бывает летом, когда вдруг резко падает температура. Вероятно, скапливаются большие массы теплого влажного воздуха. Они-то и формируют этот облачный массив столь странных очертаний.

Я глянула в бинокль. В верхней части облака словно кипели, находя друг на друга.

Яхта сейчас свободно дрейфовала. Капитан Нейл приказал остановить двигатели. Стояла безветренная погода. Казалось, в абсолютной тишине можно слышать шипение этих вихрящихся облаков.

– Это не опасно?

– Эта облачное образование неподвижно, – ответил капитан Нейл. – Но даже если бы оно двигалось с определенной скоростью, у нас достаточно мощные двигатели, чтобы успеть дойти до берега. Так что беспокоиться не о чем.

На меня его слова подействовали успокаивающе.

Но когда капитан Нейл удалился, дедушка Чайлдерс с непонятной силой сжал мне руку.

– Сказки для идиотов, – пробурчал он себе в нос.

Тут я увидела Колина. Он ходил с подносом среди пассажиров, собирая пустые стаканы. Резинка с хвостика куда-то слетела, и волосы растрепались. Пуговицы на рубашке были расстегнуты.

– Позвольте, мэм, – услышала я его голос. Он обращался к женщине, забирая у нее стакан.

Движения его были неловкие. Пот с него так и катил.

Он был потрясающий.

Эта мысль всплыла неизвестно откуда.

Господи, Рейчел, откуда это?

Ты же его не знаешь.

У меня кровь прилила к щекам. От стыда.

Вдруг лицо дедушки Чайлдерса словно окаменело.

– Прости, Рейчел. Я пойду в салон.

Я очнулась от наваждения.

– В чем дело, дедушка?

– Так… что-то голова закружилась. А ты оставайся. Со мной ничего особенного.

Я смотрела ему вслед: он чуть клонился на один бок. И хватался за поручни и стенку каюты.

Я подбежала к нему и взяла под руку.

– Уже скоро все кончится, – сказала я.

– В моем возрасте говоришь себе это каждый день, – бросил он и слабо улыбнулся.

– Я говорю о нашей поездке!

Дедушка слушал меня с особым вниманием. В глазах у него мелькнуло беспокойство и даже ужас.

– Ты когда-нибудь испытывала желание, чтобы время остановилось? Чтобы навеки оставаться такой, какая есть, и не стареть?

Что-то я его не пойму.

Он на себя не похож. Эта поездка по морю плохо подействовала на него.

Я это знала.

– Зачем ты спрашиваешь? – спросила я.

Дедушка странно посмотрел на меня и улыбнулся какой-то вымученной улыбкой.

– Помнишь, как мы распевали с тобой на пару, когда ты была совсем маленькой? Мы представляли себе, что играем на сцене.

Я кивнула:

– А мама и папа ругали тебя, потому что я не делала уроки.

– Обещай, что никогда не забудешь эти песенки. Никогда. Пой их. Во всю глотку. Делай ошибки, ходи туда, куда не надо. Живи! Так говаривал мой дедушка. Он спас меня, когда мои родители чуть не растоптали мой дух. Не сдавайся, Рейчел, не то всю остальную жизнь положишь на то, чтобы вернуть себе свой дух. Как я.

– Дедушка, ты пугаешь меня.

– Нет, ты обещай. Потому что скоро уже меня не будет с тобой и некому будет напоминать тебе об этом.

– Перестань! Ты в прекрасной форме! Тебе еще жить да жить!

– Нет, Рейчел. Не говори так. Не дай бог никому жить вечно. Лучше умереть среди тех, кого любишь, чем пережить их всех.

– Я это так, к слову, дедушка.

Его лицо снова вдруг стало каким-то далеким.

– Прости меня. Я… мне что-то не по себе, милая. Я… пойду немного передохну.

Он вошел в салон и при этом как-то странно ссутулился и весь сжался. У меня было такое ощущение, что он просто исчезает у меня на глазах.

Я отвернулась. Я была не в силах видеть это.

И вдруг меня будто в шею кольнуло. Я почувствовала, что за мной кто-то наблюдает, и бросила взгляд через плечо.

Глаза Колина поразили меня. В свете полуденного солнца они казались прозрачными.

– Ну как? – бросил он.

– Ты что не работаешь?

Он пожал плечами:

– Все стаканы перемыл. Обед начинают готовить через полчаса.

– Здорово, – сказала я.

Мы стали молча прогуливаться по палубе. Разговаривать мне не хотелось.

Колин держал руки в карманах.

Я заметила, что ботинки у него мокрые.

– Несчастный случай? – спросила я.

– Несчастные случаи. Сплошные. Лимонад слева. «Кровавая Мэри» справа.

– Вот увалень!

Колин пожал плечами. Он стал красный, как свекла.

Мне в нем это как раз больше всего нравилось. Такой бугай, а смущается, как девчонка.

Я удивилась, когда он взял меня за руку.

Но я не стала ее вырывать.

Мы спустились на бак.

Нижняя палуба была расположена под верхней, образующей довольно низкий потолок. Здесь никого не было.

Оно и к лучшему. Я ничего против не имела.

– Что мы здесь делаем? – спросила я.

– Здесь некому просить меня принести лимон или чашку кофе. У меня перерыв.

Ах вон оно что!

Соленый ветерок обвевал мне лицо, и я вдохнула полной грудью. Мы повернулись к борту и глядели на море. Стена облаков как будто стала ближе. Можно было видеть невооруженным глазом кипение и перемещение водяных масс.

– Да и ты сама, похоже, хотела бы сбежать от всех подальше, – заговорил Колин.

– Это называется сбежать?

– А ты хотела бы на тропический остров?

– Само собой.

– «Где ключи из лимонада и холмы из шоколада, – пропел он чуть сиплым голосом, – и где все вечно мо-о-о-ло-ды-ы…» Или что-нибудь в этом роде.

– Это же «Рок Шоколадной горы»! – воскликнула я. – Дедушка Чайлдерс всегда пел мне его.

– Что же нас держит?

– Ты вызвал свой вертолет?

Колин выпрямился. Сбросив ботинки и рубашку, он стал перелезать через поручни.

– Зачем вертолет?

– Колин, что ты делаешь?

– Мы и без него можем попасть туда.

Он вытянул руки и прыгнул головой вниз за борт. Вынырнув из воды, фыркнул и крикнул:

– Вода как парное молоко!

– Ты рехнулся!

– Яхта дрейфует. Винты не работают.

– Но твои джинсы…

– Потом переоденусь. Прыгай!

Безумие!

– Нас могут увидеть!

Он посмотрел на верхнюю палубу.

– Никто не смотрит!

– Мама и папа убьют меня!

– Они и так злы на тебя. Подумаешь! Семь бед – один ответ. Хуже не будет.

– Но мое платье…

– Ну ладно. Как хочешь. Беги переоденься. Только мигом.

Он поплыл прочь. Баттерфляем. По пояс выскакивая из воды и выпуская воду фонтаном.

Мне вдруг стало жарко, я почувствовала, как запарилась в своем платье, будто панцирь сковавшем меня.

Чего бояться?

Была не была!

Жить!

Плыть куда глаза глядят.

Ни о чем не задумываться.

Делать, и все тут.

Я подумала о том, что надо идти на верхнюю палубу. Ко всем. К родителям. Видеть грустное лицо дедушки.

Я сняла туфли.

Перелезла через поручни.

И прыгнула вниз.

5

Номер 209, вы так не уйдете!

Не тратьте силы попусту. Связи нет.

Холод.

Обжигающий холод.

Вода как лед.

Я вошла в воду и вынырнула на поверхность, глотая воздух.

– Ура! – закричал Колин. – Ты это сделала!

Я хотела ответить, но губы словно свело.

Повернувшись к яхте, я бросила взгляд на верхнюю палубу. Я ожидала, что мама и папа смотрят на меня и кипят от злости.

Но их там не было. С десяток гостей оживленно беседовали и не обращали на нас внимания.

Колин бешено колотил руками по воде:

– Тридцать семь, тридцать восемь… Как полагаешь… тридцать девять, сорок… я прошел бы испытание на спасателя на водах?

Я подплыла к нему и обдала его водой:

– Ни малейшей надежды.

– Бррр, – отплевывался он.

Я поплыла прочь от яхты. Быстрым кролем, в этом я мастак.

Я слышала, как он плывет сзади.

Он схватил меня за ногу. Я ушла под воду. Вынырнула, кашляя и отплевываясь, с воплем:

– На помощь, спасатель!

Он послал мне в лицо фонтан брызг:

– Вот, получай!

Я погналась за ним.

Он погнался за мной.

И ни одной душе до этого не было дела.

На верхней палубе все продолжали трепаться, как ни в чем не бывало. Акции-фигации, портфели, набитые бумагами, смазливые дамочки – все как полагается. Все обделывают свои делишки.

– Скука смертная! – кричу я им.

– Сухопутные млекопитающие, – подхватывает Колин.

Умора, да и только.

Умора!

Мы плыли на спине все дальше от яхты. В ярких лучах солнца вода играла всеми цветами радуги и светилась, а небо было прозрачным, как акварель, с тонкими переходами от блекло-янтарного до темно-синего.

– Все еще боишься? – спросил Колин.

– Ни капли. – Я не врала.

Мне жуть как хотелось, чтобы мама и папа увидели нас. Хотелось бы мне посмотреть на их опрокинутые лица, когда они заметят нас, а я сделаю им ручкой и поплыву к горизонту И нырну в облака, чтобы обрести родину своих грез, свой замок…

Облака.

Я перевернулась в воде. Передо мной высилась белая стена. Рукой подать.

Прямо пощупать можно.

Как это так?..

Колин продолжал плыть на спине, вскидывая руки, и вид у него был блаженный, глаза закрыты.

– Назад! – крикнула я.

Он не слышал меня.

Что это за звук?

Шипение. Громыхание.

– Колин!

Не ори! Плыви!

Голова его растворялась в дымке… Потом плечи и грудь…

Облака будто надвигались, как огромный вал.

Колина я уже не видела. А видела…

Белое.

Занавес из белого.

Раскрывающийся. Ширящийся. Манящий.

Поворачивай обратно!

Я перестала плыть и оглянулась.

Яхта казалась отсюда крошечной, словно была где-то невероятно далеко.

А потом при первом же порыве ветра и вовсе скрылась из глаз.

Я почувствовала, как волосы на голове стали дыбом.

Небо было словно из молока.

И все вокруг – и позади и впереди – было белым-бело. Даже воды за этим белым невозможно было разглядеть.

Где он?

– Кооолииин!

Я услышала, как он выкрикнул мое имя.

Я поплыла на звук.

Волны вставали дыбом и заливали меня. Я изо всех сил старалась не наглотаться воды.

– Ты где?

– Здесь!

Слева. Я поплыла налево.

Через некоторое время рука на что-то наткнулась.

– Рейчел! Держись за меня!

Я схватила Колина за руку. Теперь я хоть могла рассмотреть его. С трудом, правда. Он был как призрак. Он греб обеими руками и подталкивал меня вперед.

– Ты плывешь не в ту сторону! – крикнула я, заплыв впереди него.

– Да нет! – отозвался он. – Куда надо!

Да что это на него нашло?

Здесь же ни зги не видать. О каком направлении вообще может идти речь?

Я попробовала плыть рядом, держась Колина, отфыркиваясь от соленой воды. Мы попали в холодную струю, и у меня свело ноги.

– Не колоти меня, Рейчел!

– У меня судорога!

– В каком месте?

– В правой икре!

Он стал поддерживать меня. Приподнял над водой, стараясь удерживать меня горизонтально. И разминал сведенную ногу.

Он явно наглотался воды и барахтался, тяжело дыша.

Плыви!

Плыви сама, а то он утонет.

Я согнула и разогнула ногу. Резко дернула. Вроде отпустило.

– Все в порядке!

Я взяла его за руку и поплыла вперед, но между нами накатила волна, и его рука выскользнула из моей, и нас разделило.

– Где ты? – закричала я.

Ни ответа, ни привета.

Я в панике оглядывалась по сторонам.

Там.

В разрыве облаков.

Он плывет.

В противоположном направлении.

– Неее туудаа!

Но крик мой утонул в тумане, словно в вате.

С каждым вдохом в рот заливалась вода, проникала в горло и легкие.

Не утони!

Я стала плыть аккуратнее. Стараясь держать голову над водой и ритмично работая руками.

Но силы оставляли меня.

Мне не хватало воздуха.

Я начинала сдаваться.

Подняв голову как можно выше, я вдохнула полной грудью.

И тут послышался рев.

Он рос откуда-то сзади и напоминал рычание крупного хищника в клетке. Только он явно был не звериный и не человеческий.

Я почувствовала, как что-то с силой тащит меня. Сама вода.

Подводное течение!

Мне приходилось слышать о подводных течениях.

Говорят, им невозможно сопротивляться.

Они, знай себе, тащат и тащат.

Обычно на дно морское.

Попытайся вырваться!

Я попыталась. И почувствовала, что проваливаюсь в яму.

В водяную яму.

Белое стало черным.

Я уже едва двигала руками и ногами. Перед глазами промелькнула вся моя жизнь, словно мне прокрутили пленку с большой скоростью.

И я поняла, что больше сопротивляться не могу.