Текст книги "Камень Апокалипсиса"

Автор книги: Пит Эрли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

– И вы простили?

– Черта с два! Кхм… Во всяком случае, не сразу. Не хотела я его прощать. Я все еще ненавидела его, но… Он выглядел таким несчастным, таким потерянным, что я просто не могла поверить своим глазам. Я сказала ему, что он испортил мне жизнь… Потом разрыдалась, и как-то так вышло, что я выложила ему всю правду. Что сознательно соблазняла его, что специально забеременела… Сказала, что это мне нужно вымаливать прощение… Патрик не согласился: мол, он постарше, поопытнее в жизни, должен был вести себя умнее, к тому же женат… Я предлагала ему: «Давай просто забудем, пусть все останется в прошлом». Но он не мог, даже после того, как я простила его, а он простил меня. Все время упоминал нашего нерожденного ребенка, называл его Мой Сын…

– Он много говорил о нем?

– Да. И еще он сказал, что есть только один путь, как все загладить. И вот здесь я испугалась… Через несколько дней один из коллег вбежал к нам в офис и выпалил: «Макферсон покончил с собой! В Лас-Вегасе!» В газетах писали, что скорее всего из-за долгов. Но я-то понимала, в чем тут дело…

Дикенс взяла чашку в обе ладони, словно желая согреться.

– Вы хотите знать, почему он так поступил? – устало спросила она. – Из-за моего аборта.

Грассо попытался придумать, что здесь можно сказать утешительного, однако за все свои годы он так и не сумел превратиться в хорошую няню. В конце концов, он ученый, а не приходский священник.

– Неисповедимы пути Господни. Наверное, все это часть какого-то великого, непонятного нам плана. Возможно, что ни делается – все к лучшему.

– Как же вы мне надоели со своими штампами, – горько и зло промолвила она. – Меня еще ребенком уверяли, что у Бога есть некий план, что он плетет кружево бытия и что каждый из нас – просто ниточка, а потому нам не дано видеть весь рисунок. Не верю я! Не ве-рю! Что, хотите прочитать мне лекцию про Иова? Да-да, мы тоже знаем Библию! Но я не верю! Бог создал Иова, и именно Бог создал нашу боль и наши муки.

Дикенс нагнулась вперед и заговорила тихо и горячо:

– А если это и впрямь Божественный генплан, то в следующий раз, как станете молиться, передайте ему лично от меня: ох и страшны же дела твои, Господи!

С этими словами она резко встала и быстрым шагом покинула кафе.

Проковыляв всю дорогу до таверны О’Лири, Грассо был на грани изнеможения. Его юный спутник успел заснуть, уронив голову на столешницу. Они поспешили в аэропорт и успели на последний рейс до Вашингтона. По пути в столицу Грассо помолился за душу Сьюзан Дикенс.

Следующим утром Кайл Данем прибыл в кабинет Грассо точно в назначенное время, как заправский ординарец.

– Итак! Что дала наша бостонская разведка? – откинулся Грассо на спинку кресла.

– Патрик Макферсон считал, что должен получить прощение за каждый свой грех! – отрапортовал Данем.

– Верно! А с учетом сведений, полученных от мисс Дикенс, теперь мы знаем, что его преследовал призрак аборта!

Грассо развернул на столе отксеренную копию Десяти заповедей.

– Рядом с «Не убивай» Макферсон написал «М.С.». Полагаю, есть основания считать, что за этими инициалами скрывается Мой Сын!

– Он думал, что совершил убийство, абортировав Моего Сына?!

– Да!

– Но… при чем здесь секретный библейский код?

– Боюсь, этого мы никогда не узнаем. Однако я подозреваю, что ответ кроется в ворохе бумажного серпантина в мусорном ведре Макферсона. Похоже, в какой-то момент он составил диаграмму некоего отрывка – скорее всего ветхозаветного, – которая подсказала ему, что единственный способ получить искупление – это убить самого себя. В Ветхом Завете таких пассажей очень много. Возьмем, к примеру, Исход, главу двадцать первую, стих двенадцатый: «Кто ударит человека, так что он умрет, да будет предан смерти…»

– Стало быть, он покончил с собой, чтобы получить прощение за аборт Моего Сына?

– Вот что называют «искупить вину кровью».

– Ну и дурак.

– В самом деле? – прищурился Грассо. – А как вы тогда объясните язву у него на руке?

– Феномен психосоматической природы.

– А что, если у него на ладони имелась мистическая стигмата? А камень, которого он касался, действительно был священной реликвией?

– Я бы сказал, что это притянуто за уши.

– О, у церкви тысячи реликвий, выставленных на всеобщее обозрение по всему миру, и большинство из них считаются источниками мистической силы!

– По-вашему, Господь хотел, чтобы Макферсон покончил с собой?

– Разумеется, нет. Он сам пришел к этому заблуждению, основанному на его глупом секретном коде… Однако вернемся к фактам. Итак, факт первый: Макферсон не был религиозным фанатиком или суеверным человеком. Факт второй: он рассказал жене, что нашел некий волшебный камень, который заставляет его испытывать угрызения совести за совершенные грехи. Факт третий: у него на левой ладони сформировалось изображение креста. Медицинского объяснения данному факту нет. Далее: он начал изыскивать способы, как избавиться от этого креста. И наконец, факт пятый: он пытался испросить прощения за все свои грехи. Спрашивается, действительно ли эти поступки можно считать странными? Если мы допустим – просто на секунду, – что магический камень и впрямь существует и заставляет испытывать чувство вины, тогда поступки Макферсона становятся вполне логичными. Что он сделал, соприкоснувшись с камнем? Обратился за помощью к профессионалам, то есть священникам. А когда они не смогли дать объяснение происходящему, взялся за книги, посвященные толкованию Библии. Он пытался самостоятельно найти решение, а когда не получилось, стал искать некий секретный код, чтобы покончить с «проклятием», которое отравляло ему жизнь. Я бы сказал, что любой человек с онкологическим диагнозом сделал бы то же самое: сначала он ходит по врачам, затем читает книжки на эту тему, а если традиционные методы не помогают, пытается найти какое-то новое средство. Что, такого человека вы тоже назовете дураком или сумасшедшим?

– Нет, конечно. А вы действительно считаете, что Макферсон нашел магический камень?

– Я считаю, что мы не вправе категорически утверждать обратное, – твердо сказал Грассо. – Попробуем мыслить рационально. Если бы существовал магический камень, то о нем обязательно кто-либо что-нибудь упомянул. Все доводы за то, что Патрик Макферсон был далеко не первым человеком, который его коснулся.

– О’кей, – скривил губы Данем. – Просто, как выеденное яйцо. Нам осталось только найти все записи про все волшебные камни.

Грассо улыбнулся:

– Мой юный друг, вам еще учиться и учиться. Рядом с Ватиканской библиотекой в Риме, внутри Палаццо Бельведере, есть комната, где хранятся свидетельства о необъяснимых явлениях. Часть Тайных архивов Ватикана, накапливаемых со времен раннего христианства. Если магический камень существует, там о нем есть запись.

– Ура, мы едем в Рим!!!

– Нет, я еду в Рим. А вы останетесь здесь и будете искать решение очередной проблемы, с которой мы столкнемся. Если, конечно, Тайные архивы подтвердят мою догадку.

– И что это за проблема?

– Найти камень, естественно!

6

ШАРЛОТТСВИЛЬ, ШТАТ ВИРГИНИЯ

Дежурный охранник, стоявший позади защитного стекла пятисантиметровой толщины, потребовал, чтобы Патти Делани предъявила удостоверение от Виргинской ассоциации адвокатов. Она только что пыталась убедить его, что действительно представляет интересы Лестера Амиля и потому, собственно, желает проникнуть в тюрьму. Охранник повертел ее документы в руках, несколько раз внимательно изучил изнанку членской карточки и только тогда вспомнил:

– Эй, уж не вы ли были адвокатом у того парня, что заявился в суд в ворованной одежде?

Делани зарделась.

– Да, я здесь недавно. Наверное, вы поэтому меня не узнали.

– Странный он у вас какой-то, честное слово. Мы все так смеялись, так смеялись… – Охранник показал щербатую полоску желтых от табака зубов. – Ладно, сейчас я вам Лестера направлю. Встретитесь в переговорной комнате. В каком виде?

Она не поняла.

– Я говорю, в каком виде вы его хотите? С браслетами или без?

– А?

– Наручники! – рявкнул охранник. – С наручниками или как?

Делани мало что знала про своего нового подопечного, только лишь те сведения, что были указаны в ордере на арест. Амиля обвиняли в похищении, изнасиловании и убийстве. С другой стороны, ей не хотелось, чтобы ее с самого начала приняли за трусиху.

– Снимите, – распорядилась она и тут же спохватилась. – А разве остальные адвокаты встречаются с клиентами по-другому?

Сказала и сразу пожалела о своем вопросе. Этому типу явно нравилось делать из нее дурочку. Он неопределенно пожал плечами и вместо ответа нажал красную кнопку, открывавшую электронный замок. Делани пересекла несколько стальных дверей, пока не очутилась в комнате без окон, где из обстановки были только стол и три стула. Через десять минут два здоровяка в униформе ввели Лестера Амиля. Один из конвоиров помахивал длинной черной дубинкой, а второй держал наручники, плотно стягивавшие запястья Амиля за его спиной. Войдя в комнату, конвоир разомкнул браслеты.

– Благодарю вас, господа охранники, – сказала Делани.

– Мы не охранники, – скривившись, процедил один из них. – Мы сотрудники исправительного учреждения.

Подумать только, она и пяти слов не произнесла, а ее неопытность уже вовсю лезет в глаза и уши!

– Эти суки считают, что слово «охранник» для них оскорбительно, – сказал Амиль, едва они остались наедине. – Мы к ним обращаемся «босс», только не в смысле уважения, а как бы наоборот. Сокращение задом наперед, понимаете? «Сукин сын», а дальше непечатно.

Он усмехнулся:

– Такие вещи помогают коротать время и пассивно сопротивляться угнетателям.

Патти выдавила деланную улыбку.

– Меня назначили вашим представителем на сегодняшнем слушании по рассмотрению доказательств, – сказала она. – Поскольку вас обвиняют по трем тяжким статьям, включая убийство, судья назначил вам двух адвокатов. К сожалению, мой коллега в данный момент занят в суде, где слушается дело еще одного клиента. Впрочем, он присоединится к нам перед заседанием.

– Я хочу сразу заявить, что не убивал Касси. Она была мне как младшая сестренка!

– Давайте сосредоточимся на сегодняшних делах, так как времени у нас мало. Вы предстанете перед так называемым судом общих сессий. Прокурор вызовет свидетелей, которые расскажут судье, почему вас арестовала полиция, и…

– Тут все очень просто, – прервал ее Лестер. – Потому что я негр!

– Хоть я и подозреваю, что расизм действительно может играть здесь определенную роль, прокуратура никогда бы не выдвинула против вас обвинений без достаточных оснований. Как вы думаете, что это за доказательства?

– Я ничего плохого не делал! Когда мне дадут поговорить с судьей?

– В Виргинии не совсем обычная судебная система. На первом этапе полиция или магистрат выписывает постановление о задержании. Затем человека – в данном случае вас – доставляют в суд общих сессий. Это произойдет сегодня. Судья решит, имеются ли основания подозревать вас в убийстве Касси. Если да, то он передаст дело в суд более высокой инстанции. Это называется «сертифицировать вменяемое обвинение». В суде, который именуется «окружным», весь процесс начнется сначала. Генпрокурор подготовит против вас так называемый проект обвинительного акта и представит его на рассмотрение Большого жюри – своего рода комиссии, составленной из шести присяжных заседателей, жителей графства Альбемарль.

– Негры там будут? Хоть один?

– Не знаю. Заседание носит закрытый характер.

– Ага. Как в Ку-клукс-клане.

– Большое жюри решит, следует ли вас официально обвинить согласно представленному акту. Если да – а я подозреваю, что так и будет, – то в конечном итоге вы предстанете перед окружным судом, где, собственно, и пройдет уголовный процесс.

– Меня подставили, потому что я негр.

Она пропустила замечание мимо ушей.

– Сегодняшнее слушание – очень ответственное мероприятие.

– С чего это вдруг? Вы же сами сказали, что процесс не начнется, пока меня не передадут в другой суд.

– Сегодня у нас появится редкая возможность узнать, какого рода доказательства имеются у прокуратуры. К примеру, в других штатах закон требует, чтобы прокурор заранее изложил перечень доказательств, которые будут вынесены на судебное следствие, включая список свидетелей обвинения. В Виргинии дела обстоят по-другому. От прокуратуры требуется лишь вручить нам копию тех показаний, которые вы дали в полиции, и предоставить те доказательства вашей невиновности, которые были обнаружены в ходе полицейского дознания. Словом, сегодняшнее слушание можно уподобить игре в покер. Мы будем пытаться понять, какие у них карты, а они будут эти карты прятать.

– А кто вам платит? У меня денег нет.

– Вас признали неимущим, а потому все будет оплачиваться из казны штата. Таков закон. Вам не надо беспокоиться.

– Я и не собирался… Похоже, вам платят как раз те, кто хочет меня линчевать.

– Послушайте. – Делани уже начинали раздражать его намеки. – Если я вас не устраиваю, можете потребовать, чтобы сегодня вас представлял кто-то другой.

– Серьезно? – округлил глаза Лестер. – Тогда пускай мне пришлют Джесси Джексона. А если он сильно занят, то сойдет и Эл Шарптон.

Делани так и не поняла, подсмеивался ли он или в самом деле такой наивный.

– Мистер Амиль, преподобный Джесси Джексон и преподобный Эл Шарптон не являются дипломированными адвокатами. Видимо, сегодня вам придется довериться мне.

– Довериться? – переспросил Амиль. – Я вас совсем не знаю. А вы мне можете довериться?

Сцену прервал возникший в дверях конвоир. Время идти в суд.

Судья Джордж Гатлин был от природы раздражительным и нетерпеливым человеком, не допускавшим каких-либо проволочек. Не так давно у него обнаружили рак легких, однако он продолжал работать и курить. Порой, на особенно длительных заседаниях, он даже тайком затягивался сигареткой, пряча лицо за раскрытой папкой. Все, что могли видеть адвокаты, – это лысая макушка, окруженная венчиком дыма. Из ушей, надо полагать. Поскольку в виргинских судах общих сессий не принято созывать присяжных, Гатлин знал, что дело против Лестера Амиля автоматически направят в округ, где председательствует Эван Спенсер. Соответственно он не видел особого смысла углубляться в детали на сегодняшнем заседании.

– Давайте-ка побыстрее, – ворчливо распорядился судья.

– Ваша честь, прежде чем мы вызовем свидетелей, разрешите внести поправки в официальное обвинение против подсудимого, – заявил Джейкоб Уиллер. – Департамент судебно-медицинской экспертизы штата сегодня утром сообщил нам, что у жертвы не было обнаружено следов вагинального проникновения. Таким образом, мы хотели бы переквалифицировать обвинение в изнасиловании на сексуально-мотивированное нападение.

Гатлин взглянул на Делани. Ни вопросов, ни возражений у нее не было. Тут он вдруг сообразил, что рядом с Амилем стоит только один защитник.

– Разве я не распорядился, чтобы подсудимого представляли два адвоката? – нахмурился он. – Где ваш коллега?

– Ваша честь, вторым государственным защитником вы назначили Кристиана Хикса, однако сейчас он находится в соседнем судебном зале, представляет интересы другого клиента, – ответила Делани. – Полагаю, что через полчаса он появится. Мы вполне можем подождать.

– Я никого ждать не собираюсь, тем более адвокатов! – разозлился Гатлин. – Это его проблемы! Приступайте.

Первым свидетелем Уиллер вызвал следователя Дейла Стюарта, лысеющего и уже довольно тучного мужчину лет тридцати.

– Женщина, назвавшаяся именем Максин Арнольд, – сообщил Стюарт, – позвонила в дежурную часть утром в прошлый понедельник. Она сказала, что ее дочь похитили. Я немедленно выехал к дому Арнольдов.

Голос следователя звучал бесцветно и монотонно, как если бы он произносил заученные слова. Вероятно, так и было.

– Франк и Максин Арнольды рассказали мне, что Лестер Амиль, подсудимый, проживал у них в подвале. Там его не оказалось. Однако в ходе обыска мы обнаружили труп Касси Арнольд. Ее задушили и подвергли надругательствам сексуального характера. Одежда убитой была передана в криминалистическую лабораторию штата на исследование.

– Вопросов не имею, – объявил Уиллер.

Судья Гатлин показал пальцем на Делани.

– Ваша очередь.

– Детектив Стюарт, в котором часу вы прибыли в дом Арнольдов?

– Около девяти утра.

– Был ли кто-то еще в доме на момент вашего появления?

Уиллер поднялся с кресла:

– Возражаю, ваша честь! Вопрос не относится непосредственно к теме обсуждения!

– Принято, – кивнул Гатлин. – Продолжайте, мисс Делани.

– Ваша честь! Вы хотите сказать, что я даже не могу выяснить, кто еще был в доме?

– Юная леди, у нас не полномасштабный процесс. Сейчас требуется лишь подтвердить сам факт совершения преступления и продемонстрировать обоснованность подозрений в адрес вашего подзащитного. Вот так. И давайте не затягивать.

Следующие несколько минут Делани пыталась выудить побольше информации из Стюарта, однако Уиллер возражал на каждый вопрос, а Гатлин всякий раз его поддерживал. Когда она в расстроенных чувствах замолчала на пару секунд, судья сказал:

– У вас все? Очень хорошо. Садитесь.

Делани в изнеможении присела.

Вторым свидетелем обвинения шла доктор Юки Нгуен Нан, патологоанатом, работавшая в судебно-медицинской лаборатории. Свои показания она дала сухими, клинически точными словами:

– Мы обследовали одежду трупа. На ней были найдены следы семенной жидкости. Ее ДНК совпадает с ДНК подсудимого.

– Вопросов не имею, – снова сказал Уиллер.

Едва Делани приступила к перекрестному допросу, как судья Гатлин принялся раздраженно постукивать авторучкой по столу. После первых трех вопросов он прервал адвоката:

– Нельзя ли побыстрее?

– Господин судья, сейчас у меня единственная возможность выяснить обстоятельства перед уголовным процессом, – ответила она. – А посему у нас есть все права подробно допросить этого свидетеля.

Гатлин рассерженно уставился на нее и уже собирался что-то сказать, как вмешался Уиллер:

– Ваша честь, я с большим удовольствием готов показать все свои документы мисс Делани. Нам скрывать нечего. На следующей неделе она может прийти ко мне в офис и там спокойно ознакомиться с делом.

С точки зрения Делани, предложение Уиллера прозвучало подозрительно щедро, однако судья Гатлин принял его без возражений.

– Мы так и поступим, – объявил он. – Итак, мисс Делани, обвинение предоставляет вам открытый доступ к своим материалам, так что возможностей для выяснения обстоятельств у вас будет предостаточно. Что ж, пора подводить итоги.

Делани молча села на место.

Гатлин быстро разделался с формальностями и поставил точку, объявив, что имеется достаточно оснований для передачи обвинительного заключения в окружной суд. Все заседание не продлилось и двадцати минут.

На выходе из зала Делани остановила Уиллера.

– Я бы хотела как можно быстрее ознакомиться с делом, – сказала она.

– Нет вопросов. Как насчет середины следующей недели? К тому же я успею подшить все следственные и лабораторные отчеты.

Когда Амиль с Делани вернулись из суда, государственный защитник Кристиан Хикс уже нетерпеливо мерил шагами переговорную комнату. Худощавый, высокий, элегантно одетый негр, Хикс уже отметил свое шестидесятилетие и за тридцатидвухлетнюю карьеру успел десятки раз представлять интересы клиентов, обвиненных в убийстве. Практически все из них были молодыми афроамериканцами. Свои первые слова он адресовал Лестеру:

– Прямо сейчас я не желаю слышать от тебя ничего об этом преступлении. Ни единого слова. Ясно?

Амиль молча кивнул. Хикс обернулся к Делани и спросил:

– Как прошло заседание?

– Дело направляют в окружной суд, – ответила та.

– Ничего удивительного. Что за доказательства нашла прокуратура?

– ДНК. На пижаме убитой оказалась его сперма.

После этого Хикс принялся бомбардировать Делани вопросами насчет материалов, имеющихся у гособвинения. Естественно, ответов она не знала.

– Вы разве не проводили перекрестный допрос свидетелей? – нахмурился он.

– Судья не дал это сделать! – воскликнула Делани. – Впрочем, в суде Уиллер обещал, что позволит нам ознакомиться с делом. На следующей неделе.

– И вы ему по… поверили?!

Хикс даже запнулся на полуслове, как если бы не ожидал от нее столь вопиющей наивности.

– Вы что же, сами не знаете, что у него в деле окажется подшита одна-единственная бумажка? И что на ней будет написано: «Ваш клиент виновен»? Получается, за весь день вы не помогли нам ни на йоту!

– Вас бы туда! Сами-то чего не пришли? – ощетинилась она.

– Да. Признаю, я допустил досадную ошибку. Просто оттого, что счел вас достаточно компетентной, чтобы справиться с такой примитивной задачей в одиночку!

На секунду Делани захотелось влепить ему пощечину.

– Дайте-ка подумать, – сказал вдруг Хикс. Минуты три в комнате стояла полнейшая тишина. Затем мужчина-адвокат обратился напрямую к Амилю: – Я не спрашиваю, делал ты это или нет. И если честно, ответ роли не играет. Ты должен понять одно: в суде не бывает правды. Главное здесь – чему верят присяжные. Может, возле дома Арнольдов приземлились инопланетяне? Шайка зеленых человечков изнасиловала и убила ту девочку. Но ни один присяжный не поверит в эту историю, даже если так и случилось на деле.

– Я невиновен! Разве это не играет роли?

– Нет, конечно! – жестко отрезал Хикс. – Ты не слышишь, что я тебе говорю. Скажем так: пусть в суде сидят двенадцать белых присяжных. Они – все до единого – считают, что негры тупы и ленивы. Допустим, я встаю с места и на весь зал заявляю, что ты – энергичный молодой афроамериканец с показателем интеллекта выше, чем у Эйнштейна. Думаешь, они мне поверят? Черта с два! Даже когда я приглашу кучу свидетелей и они под присягой поклянутся, что ты гениален. Все равно присяжные решат, что я вру. Почему? Люди считают, что защитник готов соврать что угодно, лишь бы спасти своего клиента. А что касается свидетелей, то им либо заплатили, либо они твои закадычные дружки. Но вот если встанет прокурор и заявит, что ты ленив и глуп, о!.. Любой присяжный ему поверит с ходу. Почему? Да потому что именно в таком разрезе они видят правду. Это для них правда, потому что они так заранее решили. Это их «правда», это их «истина». Понимаешь?

– Вроде понимаю, – уныло кивнул Амиль.

– Чудненько. Осталось только убедить двенадцать присяжных, что «их» правда и «наша» правда совпадают, – подвел итоги Хикс.

Амиль все еще выглядел растерянным, но Хиксу было все равно.

– Самая большая наша проблема – найти рациональное объяснение, каким образом твоя сперма оказалась на пижаме девочки, – заявил далее адвокат. – Попробуем вот что. Имей в виду, предлагаю навскидку, с чего-то ведь надо начинать. Итак, Касси Арнольд было одиннадцать лет. У многих девочек в этом возрасте появляются месячные, возникает первый интерес к собственному телу и к сексу. Ты с ней проживал под одной крышей. Вы были друзьями. Она тобой увлеклась… Нет, не так. Она в тебя просто-таки влюбилась. В ночь убийства Касси пришла к тебе. Вы стали валять дурака. Скажем, устроили даже битву подушками. В общем, невинные развлечения. Начали друг друга щекотать, и мало-помалу игра приняла сексуальный оттенок.

Делани ушам своим не верила.

– Дальше – больше, – продолжал Хикс. – Касси вдруг полезла рукой тебе в промежность. Ты знал, что она малолетка, но тебе было так приятно, так приятно, что ты ее не остановил, и в конечном итоге она довела тебя до семяизвержения. Сама. Собственной ручкой. Звучит это неловко, постыдно… тем более что она уже мертва, но… что случилось, то случилось, и сейчас ты просто откровенно рассказываешь, как все было. Ничего ужасного в этом нет: просто юная пара так забавлялась. И вот почему твоя сперма забрызгала ей пижаму. Да, кстати, именно поэтому не нашли следов вагинального проникновения. Еще раз повторю: она тебя мастурбировала. И все с ней было в порядке, когда она ушла из твоей комнаты. Кто-то другой похитил ее той ночью.

Сейчас Хикс был явно доволен собой.

– Подумай над тем, что я сказал, – посоветовал он Амилю. – Думаю, это объяснение мы вполне могли бы предложить присяжным.

– Вы не имеете права! – возмутилась Делани. – Вы фабрикуете для него алиби!

– О нет, мисс Делани, – покачал головой Хикс. – Я просто делаю ту работу, которую выполняет любой квалифицированный и опытный адвокат. Являясь работниками судебной системы, мы с вами связаны определенными этическими нормами. Если бы наш клиент сразу заявил, что в ночь убийства случилось то-то и то-то, с этого момента мы были бы обязаны придерживаться его версии событий. С другой стороны, если мы просто изучаем факты и доказательства, применяем опыт своей работы для реконструкции произошедшего, то никаких этических норм мы не нарушаем. Вы понимаете, о чем я толкую? Мы с чистой совестью можем предъявить присяжным довольно вероятную и убедительную версию.

– Значит, вот как вы служите закону и справедливости? – горько спросила Делани. – Рассказываете своим клиентам, что именно вам кажется, а они это потом переваривают и выташнивают обратно вам в лицо?

Хикс уже начинал злиться. У этой девчонки совершенно невозможный характер.

– Я уверен, что мистер Амиль в состоянии изложить нам, каким образом мертвый ребенок оказался забрызган его спермой, – процедил он. – Однако я надеюсь, что у него хватит мозгов сказать: «Мистер Хикс! Вы – гений! Вы обо всем догадались сами! Да, в ту ночь Касси собственной ручкой меня отмассировала!» И он сделает это, потому что такому объяснению вполне могут поверить присяжные!

– А может, ему следует просто рассказать правду? – возразила Делани.

– Черт-те что… Вы вообще меня не слушали, я не пойму?! У меня нет времени возиться с вашей наивностью. Если вам нужна правда, идите и запишитесь в местный клуб баптистов. Но если хотите добиться наилучшей сделки для нашего клиента, то хватит витать в облаках. На кону стоит судьба этого человека, и ему надо четко усвоить, что в суде не бывает утешительных призов. Или ты выигрываешь, или навсегда отправляешься в тюрьму.

Хикс в упор посмотрел на Амиля.

– Очевидно, мы с мисс Делани занимаем разные позиции в отношении твоей защиты, – сказал он. – Ты клиент, и тебе решать, кого оставить и от кого избавиться. Закон говорит, что в делах об убийстве предпочтительно иметь двух адвокатов. Впрочем, ты можешь справиться и с помощью одного, особенно когда мнения защитников расходятся.

Амиль посмотрел на Делани, затем вновь перевел взгляд на Хикса.

– Я хочу поговорить с каждым с глазу на глаз, – наконец сказал он. – Сначала с ней, потом с вами.

Хикс направился к выходу, однако у самой двери остановился.

– Только не забудьте, мисс Делани: все, что он расскажет, охраняется законом о конфиденциальности отношений клиент – адвокат. Даже после того, как он вас уволит.

Оставшись наедине с Патти, Амиль спросил:

– Вы считаете, я виновен?

– Мистер Амиль, – ответила она, – мое мнение роли не играет. Моя задача состоит в том, чтобы защищать вас независимо от…

– Чушь собачья! – выкрикнул он, хлопнув по столу раскрытой ладонью. – Мне надо знать! Если я скажу, что невиновен, вы поверите или нет?!

Амиль еще раз ударил по столу.

– Черт бы вас побрал! Утром вы пришли сюда и заявили: «Доверься мне! Делай, как я тебе говорю». Вы хотели, чтобы я с ходу вам поверил, и вдруг обиделись, когда я спросил, кто вам платит. Почему? Да потому что считаете себя честным человеком. Мои подозрения вас, видите ли, оскорбляют! Что же вы со мной обращаетесь по-другому?

– Боюсь, вы до сих пор не поняли, как работает наша судебная система, – вздохнула она. – Чтобы представлять интересы клиента, мне не нужно верить в его – вашу! – невиновность. Моя задача – разобрать по косточкам материалы прокураторы, убедиться, что они свою работу выполняют точно и правильно. Если они не смогут продемонстрировать вашу виновность, то мы выиграем.

– О нет, мисс Делани. Я боюсь, что это вы мало что понимаете, – напористо возразил Амиль. – Вам в колледже навесили лапши, а теперь вы за ней прячетесь, чтобы по ночам спалось лучше. Это просто лазейка, которая позволяет избежать личной ответственности, которая дает возможность представлять в суде самых гнусных подлецов в мире… А если благодаря вашей помощи от наказания сумеет уйти насильник… Что ж, вы всегда сможете утешиться, заявив, что виноват прокурор. Это он ошибся, не сумел собрать достаточно доказательств. Хотя правда в том, что виноваты вы. Вы лично. И то, чем вы занимаетесь, называется – самообман.

Делани уже была готова ответить, но молодой человек остановил ее, приподняв ладонь.

– Позвольте мне закончить. Я знаю, что вам пришло в голову, когда вы увидели меня в первый раз. Вы подумали: «Этот ниггер изнасиловал маленькую белую девочку. ДНК тому доказательство».

– Секундочку, – сказала она. – Я не расистка. И то, что вы негр, никакого значения не имеет.

– Не имеет?! Да вы ослепли, что ли?! Все, что ни делает негр, всегда окрашено в расовый колер! А если вы до сих пор в это не въехали, то в вас и впрямь наивности выше крыши!

– По-вашему, я расистка только потому, что сама белая?

– В точку! Все белые – расисты. Автоматом. Расистом может быть только тот, у кого власть, а вы, белые, сотни лет держите власть. Но я не к этому веду. А веду я к тому, что вы сразу записали меня в виноватые. Ничего-ничего, не стыдитесь. Вон возьмите Хикса. Брат по крови, а туда же. Тоже считает меня виновным. Вот почему он состряпал свою дерьмово-спермовую теорию. Слыхали? Она меня «отмассировала»! Он решил, что в состоянии придумать лучшее алиби, чем я сам. И вот почему я хочу добиться от вас ответа. Если я заявлю, что невиновен, вы мне поверите? Кстати, защита по идее должна быть на стороне клиента. А теперь смотрите: если оба мои адвоката – один белый, другой черный – автоматически решат, что я виновен, то сколько у меня останется шансов?

Делани не знала, как ответить.

– Знаете, – осторожно заговорила она, – независимо от того, что думает мистер Хикс, вам все равно нужен защитник. И я полагаю, что мы оба с ним профессионалы в достаточной степени, чтобы оставить личные чувства за кадром.

Амиль тяжело вздохнул и сложил руки на груди.

– Мисс Делани, мне не нужен бесчувственный и бездушный адвокат. Мне нужен адвокат, который верит в мою невиновность. Хотя нет… Дайте-ка я получше скажу. Мне нужен адвокат, который знает, что я невиновен. Присяжные проделают именно то, что сделали и вы этим утром. Они войдут в судебный зал, увидят мою черную физиономию, услышат про ДНК и влепят пожизненное. Ведь ко мне нет доверия. Копы утверждают, что это моих рук дело, – и им все верят. Вот почему мне нужен человек, который ничем не отличается от присяжных, который мог бы быть одним из них. Мне нужно, чтобы этот человек встал рядом со мной, ткнул пальцем прямо мне в лицо и заявил: «Он не виновен! Полиция ошиблась! Я знаю, что его подставили!»