Текст книги "Камень Апокалипсиса"

Автор книги: Пит Эрли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

– Господи, Спенсер! – шепнул Колдуэлл. – У тебя обморок! Ты даже со стула свалился!

Руки и ноги онемели, будто он их отлежал.

– Сколько я?..

– Минут пятнадцать, не меньше.

Спенсер попытался было приподняться, но медики не позволили. Сейчас они снимали с него ЭКГ, и потому требовалось, чтобы пациент не двигался. Лежа на спине, он приказал мисс Алисе распустить присяжных и очистить зал. Из здания суда его вынесли на носилках. Врачи центральной городской больницы поджидали в отделении неотложной помощи, однако к моменту прибытия он чувствовал себя вполне хорошо. И все равно вторую половину дня пришлось потратить на различные обследования. Ни один из тестов не выявил причин потери сознания.

На этот раз Спенсер не стал упоминать про белый камень.

Судья не верил ни в черную магию, ни в гаитянское вуду, ни в оккультизм. Он не верил в привидения, чертей и ангелов. Припертый к стенке, он вполне мог заявить, что сомневается и в существовании Бога. Верил он лишь в то, о чем говорили ему пять личных органов чувств. Если что-то нельзя увидеть, услышать, понюхать, полизать или пощупать, то такая вещь в его глазах была крайне сомнительной. И в этой связи пережитое заставляло подозревать, что у него начинается расстройство психики.

Следуя логике, Спенсер знал, что обычный камень не в состоянии вытворять те штуки, на которые оказался способен белый кругляш. И не раз, и не два, а целых три! Бессмыслица какая-то. Лежа в палате, он размышлял о недавнем видении.

Это реальность или галлюцинация? Действительно ли Максин ворвалась в комнату Касси и избила ее за то, что та мочилась в постель?

Ни в одном отчете о полицейском дознании не упоминалось, что девочка страдала ночным недержанием. И никто ни разу не предположил, пусть даже в качестве рабочей гипотезы, что Максин Арнольд бьет собственную дочь.

Да, но я же это видел!

Он опять прокрутил в голове всю сцену. И еще раз. И еще. Он точно помнил, как «стоял» в комнате Касси. Помнил, как выглядела обстановка. Хотя ему ни разу не приходилось физически бывать в доме Арнольдов, Спенсер был уверен, что при необходимости смог бы безошибочно описать спальню. Он видел, как Максин превратилась в разъяренную фурию. Видел ее безудержную ярость. Слышал детский крик.

Чем дольше он размышлял, тем больше крепла убежденность: да, все случилось на самом деле.

Каким-то образом, пусть даже сверхъестественным, белый камень отправил его в спальню Касси и позволил увидеть, что там произошло.

Надо кому-то рассказать. Кому?

Следователь Стюарт первым делом спросит, откуда Спенсеру известно, что Касси страдала недержанием.

Объяснять, что какой-то там камень позволил мне увидеть, как Максин избивает дочь? Все решат, что у меня бред.

Около восьми вечера Спенсера наконец выписали из больницы, однако вместо того, чтобы ехать домой, он взял такси до опустевшего сейчас здания суда. Зайдя внутрь, он поднялся в кабинет и включил компьютер. Хотя Спенсера нельзя было назвать продвинутым пользователем, фундаментальные принципы он знал хорошо. Например, тот факт, что путь любого электронного письма всегда можно отследить, тем самым преграждая путь по-настоящему анонимной рассылке. С другой стороны, он понимал, что у хакеров есть специфические приемы, как перехитрить этот процесс и замести за собой следы. Как-то утром он зашел на сайт «Шарлоттсвильских курантов», чтобы почитать некую статью из электронного архива газеты. На поиски ушло несколько минут, и когда текст наконец-то появился на экране, он в шапке страницы заметил строчку из синих букв: «Щелкнуть здесь, чтобы переслать эту статью на почтовый ящик друга». Спенсер ради интереса щелкнул линк, и перед глазами выскочило небольшое окошко: «Хотите вместе со статьей отправить личное сообщение?»

Он ввел «Привет, Спенсер!» и затем выслал статью сам себе, чтобы почитать ее дома. Нет ничего удивительного, что, просмотрев тем вечером электронную почту, он нашел у себя в ящике нужный ему текст, который появился на экране вместе с коротенькой строчкой – «Привет, Спенсер!».

И вот тут он сообразил, что статья прислана от имени «Шарлоттсвильских курантов». В письме не было никаких иных адресов, которые могли бы указать на подлинного отправителя сообщения. Чисто случайно Спенсер нашел способ рассылки электронной почты без указания личных координат. Требовалось лишь приложить к сообщению любую газетную статью.

Спенсер задал адрес веб-сайта «Курантов» и отыскал репортаж Уолтера Корна о вчерашнем допросе свидетеля по делу Арнольдов. Когда текст появился, он щелкнул линк для пересылки статьи другу и в нужном месте ввел электронный адрес Патти Делани, который взял из официального списка адвокатов графства, хранившегося у мисс Алисы.

Когда высветилось окошко для ввода личного сообщения, он впечатал несколько коротеньких предложений и нажал кнопку отсылки.

Патти Делани сидела за компьютером в своем офисе, когда услышала хорошо знакомое голосовое извещение: «Вам письмо!» Поняв из параметров заголовка, что кто-то переслал ей статью Корна, она решила было сразу удалить ее, даже не просматривая. Этот журналист все время норовил представить ее идиоткой. И все же любопытство одолело, и Делани открыла сообщение. В шапке появилось следующее:

В ночь убийства Касси Арнольд обмочила свою постель. Максин сменила простыни и перевернула матрас. Потеряла самоконтроль. Избила дочь. Отсюда синяки на пояснице и ягодицах.

Делани немедленно принялась щелкать мышью, чтобы узнать имя отправителя, однако в строчке обратного адреса числились только «Шарлоттсвильские куранты». Первой реакцией было просто недоверие: это наверняка чья-то тупая шутка. В конце концов, после обнаружения трупа Джонбенет Рэмзи «желтая пресса» выдвинула идею: дескать, она страдала недержанием, и мать не сумела совладать с яростью. Под эту теорию не имелось ни малейших доказательств, однако бойких журналистов такой мелочью не остановишь.

Делани распечатала послание, чтобы подшить его к материалам, но особой важности ему не придала и вернулась к текущим делам. Часом позже из аэропорта Лас-Вегаса позвонил Чарлз Макдоналд.

– Нашел! – с ходу выкрикнул он в трубку. – Утром нашел данные, как умер первенец Максин Арнольд!

Не успела Делани открыть рот, как он начал в красках описывать то впечатление, которое произвел его полицейский жетон на сотрудниц Департамента судмедэкспертизы графства Кларк, и как ему удалось уломать туземного клерка открыть доступ к патологоанатомическому заключению.

– Синдром внезапной смерти! Апноэ во сне! «Смерть в колыбели», вот как это называется! А вскрытие сделали, потому что полиция Лас-Вегаса заподозрила что-то неладное, – выпалил Макдоналд. – Они решили, что ребенка задушил кто-то из родителей, хотя оснований для возбуждения дела не хватило.

– Максин Арнольд числилась среди подозреваемых? – встрепенулась Делани.

– При вскрытии такие вопросы не обсуждаются, – ответил Макдоналд, – хотя секретарша припомнила этот случай: вроде бы копы считали, что Максин задушила девочку, накрыв ей лицо подушкой. Улик так и не нашли.

– Боже мой! – воскликнула Делани. – Мне только что прислали электронное письмо: Максин избила Касси в ночь убийства, потому что та якобы мочилась в постель.

– Письмо? От кого?

– Не знаю. Я решила, кто-то просто дурака валяет.

Сейчас голова у Делани работала на полных оборотах.

– Это надо хорошенько обдумать, – сказала она. – Максин разозлилась, что Касси обмочила постель. Принялась ее бить. В какой-то момент Касси упала и ударилась виском о полку или что-то еще… скажем, ночной столик. Насмерть. Максин в ужасе. Но не паникует. Она знает, что копов вызывать нельзя, потому как они наверняка заглянут в ее историю и обнаружат подозрительную гибель еще одного ребенка. И вот она принимает решение: скрыть убийство, а точнее – обвинить во всем Лестера Амиля. Ей известно, что он интересуется делом Джонбенет Рэмзи. У них только что был секс. Домработницы нет, она на похоронах своей матери, стало быть, за выходные никто мусор не выбрасывал. Максин идет в супружескую спальню. Франк давно спит. Из мусорной корзины в соседней ванной она достает презерватив. Затем переносит Касси в подвал и, выдавив из презерватива сперму, размазывает ее по пижаме дочери. Амиль еще не вернулся, и она свободно заходит к нему в комнату. На столе видит его персональный идентификатор и недавно купленный электрошокер. Все это забирает с собой и инсценирует убийство, чтобы замазать реальную картину преступления. Устраивает так, чтобы обстоятельства напоминали дело Рэмзи. Прежде чем вернуться в спальню, заходит в кабинет мужа и пишет письмо о выкупе.

– Какое жуткое хладнокровие, – пробормотал Макдоналд, пытаясь воссоздать весь сценарий в голове. – А Франк? Он тоже причастен?

– Пока не знаю.

Отправив анонимное письмо на адрес Делани, Спенсер откинулся на спинку кресла и долго сидел, разглядывая белый камень. Мисс Алиса захватила его из судебного зала вместе с документами. На данный момент он успел трижды коснуться камня, и каждый раз ему было видение. В первый раз вроде бы ничего особенного. Он сидел в какой-то лодке. Хм-м… Бессмыслица… Его второе видение – Мелисса, секс и конюшня – было куда более внятным. А теперь вот он стал свидетелем избиения Касси.

Почему это со мной происходит? Что все это значит?

Поразмыслив, Спенсер решил, что существует только один тест, который покажет, действительно ли камень обладает некой магической силой, или же пора собираться в психлечебницу. Надо вновь коснуться камня. Но ведь страшно!

А если опять свалится в обморок? Или того хуже: если камень и впрямь волшебный? И куда он закинет на этот раз?..

Спенсер ткнул пальцем в камень.

И ничего. Никаких электроразрядов. Или видений.

Спенсер молча посидел несколько минут, упершись подушечкой пальца в кругляш. Ничего. Брезгливо поморщившись, он открыл левый ящик стола и кинул туда камень. Задвинув ящик, запер его на ключ.

Что теперь прикажете делать?

Устал он очень, вот в чем дело. Устал, но домой возвращаться невмоготу. Там Мелисса.

Странно… Опять болит левая рука. Он разжал пальцы. На ладони – еще один порез. Алая полоска. Откуда она взялась? Да еще и поперек той, первой линии. Ага, это крест! У меня на ладони крест!

Он отомкнул ящик, выдвинул его и потянулся за камнем. Словно тот звал к себе. Как только камень коснулся креста, Спенсера пробило с головы до ног. В тело загнали кол могучей энергии. Вот ключ: левая ладонь, крест, камень. Видение…

Он стоит на пороге старенького ранчо, где когда-то, еще ребенком, жил. Заходит внутрь. Мама в спальне, лежит на постели в ярко-синем махровом халате. Читает вслух «Волшебника из страны Оз» маленькому мальчику, который, свернувшись рядом в клубочек, увлеченно слушает сказку. Этот мальчик ему знаком. Девятилетний Эван. Да, и пижамка та же самая. Ему тепло и уютно, он слушает голос мамы.

В комнату входит отец. У него в руках коробка, обернутая в подарочную бумагу.

– Это тебе.

Мальчик переползает на край кровати и нетерпеливо разрывает упаковку. Боксерские перчатки.

– Ну вот, дружище, пришла пора учиться, как постоять за себя. – Отец ведет его в гараж и помогает надеть перчатки. – В бою надо защищать голову. Перчатки держи перед лицом. Но глаза не загораживай, ты должен все видеть. Держи их вот так.

Отец показывает правильную стойку. Эван пробует ее скопировать.

– Нет-нет, они у тебя слишком близко друг к другу, ты ничего так не увидишь.

Отец осторожно раздвигает перчатки сына. Эвану страшно, он боится получить удар в лицо и поэтому тут же сдвигает их вместе. Раздосадованный отец шлепает по перчаткам, и они больно ударяют мальчика по носу.

– Ай!

Отец смеется:

– Говорю, держи их врозь, как я!

Эван пытается подражать, однако, заметив, как отец поднял перчатки, немедленно инстинктивно загораживает свое лицо, словно прячась за щитом. Отец наносит удар, на этот раз более сильный, и мальчик вновь получает по носу.

– Больно же!

– Только не вздумай плакать! Искусство бокса в том и состоит, чтобы уметь принимать удары, и чем раньше ты этому научишься, тем тебе же лучше.

Отец принимает боевую стойку, и Эван опять прячется за своими перчатками. Сейчас отец явно начинает сердиться и бьет в третий раз – да так сильно, что у Эвана идет кровь носом. Мальчик в ярости бросается на отца. Его кулачки бьют наотмашь, куда попало. Иронически вздернув бровь, отец придавливает макушку сына и удерживает его на расстоянии своей взрослой руки, так что Эван молотит один лишь воздух. Наконец мальчик падает на колени. Лицо пунцовое, он тяжело дышит.

– Я тебя ненавижу!

Эван пытается сорвать перчатки, но ничего не выходит. Отец отказывается их расшнуровывать. Мальчик бежит в дом, к маме.

– Ненавижу его! Ненавижу!

Он пытается прижаться к матери, та его отталкивает.

– Он твой отец! Он любит тебя. А ты должен – просто обязан! – уважать своих родителей. Вот пойди сейчас и извинись. Разве ты не знаешь, что это грех – плохо говорить о своем отце?

– Ненавижу его! Пусть он умрет! И мне все равно, грех или не грех!

С боксерского урока в гараже миновало добрых сорок лет, но сейчас Спенсер вновь пережил его, словно наяву. Отец погиб вскоре после того случая.

– Папа, прости меня… – прошептал Спенсер.

Разжав пальцы, он уронил камень обратно в ящик и запер его на ключ. Подошел к кожаному дивану и лег, не снимая ботинок.

Я сошел с ума?

Внезапно вспомнился Патрик Макферсон, тот самый адвокат, что прислал камень. Патрик покончил с собой.

Спенсер всю ночь проворочался на диване, пытаясь отыскать смысл в событиях, которые начинали перетряхивать всю его жизнь. Увы, безуспешно.

15

ЛАС-ВЕГАС, ШТАТ НЕВАДА

Жизненные соки, текущие в жилах Лас-Вегаса, густо замешены на удаче или просто совпадениях. Повесив трубку таксофона после разговора с Делани, Чарлз Макдоналд поспешил к выходу, откуда уже тянулись авиапассажиры, прибывшие из Вашингтона. Челночные рейсы не ждут, тем более что так или иначе надо торопиться обратно. Огибая угол коридора, он налетел на Кайла Данема, студента и товарища по путешествиям преподобного доктора Грассо. Эта парочка только что прибыла из вашингтонского аэропорта Даллас. Макдоналд помог ошеломленному студенту встать на ноги, наскоро пробормотал извинения и пустился бежать дальше. Ни он сам, ни Данем, ни Грассо не предполагали, что это случайное столкновение – лишь первая их встреча в будущей гирлянде событий, которую уже нанизывала для них рука судьбы.

Джон Маки, настоятель собора Святого Тимофея, поджидал Грассо и его спутника возле стойки выдачи авиабагажа. Прежде чем путешественники смогли поприветствовать Его Высокопреподобие, им пришлось пересечь целую галерею «одноруких бандитов» и поплутать в лабиринте из рекламных щитов. Данем, почти всю дорогу читавший книжку про стратегию азартных игр, был заворожен звоном монеток, сыпавшихся в сверкающие поддоны из нержавейки, и видом полураздетых трехметровых танцовщиц, извивавшихся на колоссальных плазменных экранах, подвешенных под потолком.

– Добро пожаловать в игротеку Сатаны! – улыбаясь, сказал Маки, когда они наконец добрались до настоятеля. Он вывел их на улицу, в теплый ночной воздух. В глазах Данема тут же вспыхнули миллионы неоновых огней, протянувшихся на целые мили вдоль главной улицы и заливавших пустыню бледным разноцветным сиянием. Аэропорт находился более чем в миле от города, но даже отсюда можно было ясно видеть различные казино, перерабатывающие десятки миллиардов долларов в год.

– Вон то, зеленое, называется «МГМ Гранд», – возбужденно выпалил Данем, желая щегольнуть свежеприобретенной осведомленностью. – Крупнейший отель в Соединенных Штатах. А вон там, на противоположном конце бульвара Лас-Вегас – видите, напоминает телебашню Сиэтла, «Космическую Иглу», – это «Стратосфера». У них там есть аттракцион типа «американских горок». Можно пролететь прямо над зданием!

В то время как в других городах заезжий человек мог узнать местное время и, скажем, температуру воздуха, на рекламных щитах, приветствовавших путешественника в аэропорту Лас-Вегаса, высвечивалась многомиллионная сумма джекпота, которую в текущую секунду предлагало казино «Мегабакс».

– А у вас бывало так, чтобы прихожане оставляли не деньги, а игровые фишки? – блестя глазами, поинтересовался Данем у настоятеля.

– Да, несколько раз, – ответил Маки. – Впрочем, как и почти все рассказы про наш город, басни про игроков, жертвующих свой выигрыш Богу, по большей части рождены воспаленным воображением.

Расставшись с личными игровыми амбициями десятилетия назад, Маки счел энтузиазм Данема довольно забавным.

– Мой юный друг, – не удержался он от лекции, – ваш приезд сюда следует рассматривать как редкую возможность узнать много нового и интересного. К тому же зло редко является нам в пугающем облике рогатого дьявола с вилами. Практически всегда оно маскируется под сладчайшие наслаждения. Отец зла соблазняет нас самыми вожделенными для человека вещами – славой, богатством, сексом.

Грассо молчаливо прислушивался к мини-проповеди настоятеля и не собирался вмешиваться. Он давно решил для себя, что Данему на роду написано выучить жизненные уроки не школярским путем и не добросовестным выполнением советов и заветов, а самым простым и прямолинейным способом: вслепую ломиться напролом, периодически набивая себе шишки.

Поездка из аэропорта почти не заняла времени, и совсем скоро они оказались возле внушительного особняка, служившего настоятелю домом.

– Уже почти десять лет, как Лас-Вегас занимает первое место в Америке по темпам роста, – объяснил Маки. – Всякий раз, когда открывается новое мега-казино, ряды нашей паствы приумножаются. У нас тут расцвет игорного бизнеса и веры в Бога!

Собор Святого Тимофея оказался довольно современным кирпичным зданием, которое вполне можно было принять за мэрию, если бы не восьмигранная колокольня, выраставшая из обитой медью кровли. Собор окружали двухэтажные оштукатуренные домики-близнецы с красной черепичной крышей и двориками-патио из дикого серого камня. Кое-где виднелись овальные открытые бассейны, врезанные в изумрудные дернистые площадки, отгороженные от любопытствующих соседей двухметровыми стенами из коричневого глинобитного кирпича. Было время, когда только скорпионы и ящерицы осмеливались жить в этой раскаленной, как духовка, пустыне. Нынче же всю свободную площадь занимали парковки под джипы или полноприводные универсалы, системы автоматического полива лужаек и пальмовые рощи, импортированные с другого конца страны.

– Боюсь, наши удобства не столь роскошны, как в «Белладжио» или, скажем, в «Венецианском купце», – скромно признал Маки, глуша двигатель автомобиля. – Искренне надеюсь, впрочем, что вас они устроят.

Он проводил приезжих в одноэтажный домишко на задворках соборного комплекса, где помещался приходский дортуар. Гостевой номер оказался застлан обшарпанным коричневым линолеумом, а блочно-бетонные стены были наспех обрызганы бежевой водоэмульсионкой. В изголовье обеих кроватей висели распятия. Из украшений комната могла похвастаться лишь журнальной репродукцией Рафаэлевой «Мадонны с младенцем». Если не считать кроватей, вся обстановка была представлена парой столов, склепанных из серой жести, парой складных алюминиевых стульев и двумя белыми полотенцами. Ни телевизора, ни радио, зато два экземпляра Библии.

– Прекрасно, – сказал Грассо, не обращая внимания на разочарованные глаза своего юного спутника.

– Утренний молебен в пять, завтрак в шесть, – сообщил Маки. – В котором часу ваша договоренность с казино?

– В девять, – ответил Грассо.

– В семь часов у нас кружок по изучению Библии, для прихожан. Кое-кто из них работает в местных казино… Вы бы не хотели присоединиться?

– С удовольствием, – кивнул Грассо, – хотя сомневаюсь, что наш юноша сумеет так рано встать.

На рассвете Грассо вышел из комнаты, оставив похрапывающего Данема в одиночестве, и принял участие в традиционных занятиях священнослужителей. Если уж на то пошло, он буквально наслаждался местной атмосферой и совершенно не мог понять, почему кто-то может предпочесть номер в «Цезарь-Паласе» по бешеным ценам, а не простоту, дружелюбие и искренность бесплатного, всем доступного дортуара при церковном приходе. В восемь часов, когда Грассо вернулся, Данем все еще спал. Через пятьдесят минут машина с водителем, откомандированным по распоряжению Маки, доставила приезжих к лапам гигантского сфинкса, сторожившего парадный вход «Луксора». Желтовато-розовый зверь с человеческим лицом выступал в роли грандиозного портика черной пирамиды здешнего отеля-казино. Грассо медленно поднялся по пологому скату, ведшему внутрь роскошного здания.

– Вот это да! – выдохнул Данем, едва переступив порог. Вместе с Грассо он очутился перед копией храма Рамзеса II в натуральную величину. Фасад взмывал на добрых сорок футов и был украшен каменными колоннами, позолотой и иероглифическими письменами. В центре стояла арка, через которую лежал путь в казино. Две колоссальные статуи сидящих фараонов обрамляли вход. Из постаментов текла подсвеченная голубыми лампами вода, приветливо маня гостей. Вокруг бассейнов полукругом расположились каменные колонны и тесаные фигурки египетских принцесс, ненавязчиво приглашая отойти подальше от стеклянной входной двери и поближе к слот-машинам и игровым столам. Из арки лились обольстительные звуки: голоса крупье, объявлявших умопомрачительные ставки, звяканье, электронное мурлыканье и посвистывание игровых автоматов, восторженные вопли и проклятия клиентуры. Грассо затылком ощутил нетерпеливость Данема.

– Идите-идите, пытайте счастье, – махнул он рукой. – Я вполне справлюсь и сам.

Данема словно вихрем сорвало.

Грассо сочувственно посмотрел ему вслед и похромал в глубь богато украшенного фойе, свернул направо и, наконец, толкнул стеклянную дверь с позолоченной гравированной надписью «VIP-холл: только по приглашению». Из-за стола немедленно поднялась привлекательная молодая женщина в строгом черном костюме с белоснежной шелковой блузкой.

– Могу ли я вам чем-то помочь?

Грассо сказал ей, что генеральный управляющий «Луксора» разрешил переговорить с руководителем службы безопасности. Женщина тут же набрала номер секретаря управляющего, и через пару минут в комнату вошел широкоплечий, плотно сбитый мужчина.

– Гаэтано Люци, – представился он. – Начальник охраны. Пойдемте.

Он провел Грассо через все фойе к неприметному лифту, который доставил их в подвальный этаж казино.

– Первый раз в Лас-Вегасе, падре?

– Да, – кивнул Грассо. – Весьма впечатляет.

Оставив позади коридор, они очутились в продолговатом помещении, у входной двери которого висела простая школьная доска, где желтым мелом были коряво нацарапаны имена всех охранников, дежуривших в текущую смену. Сама комната была заставлена как минимум дюжиной картотечных шкафов. В углу, на металлической каталке, высился кофейный аппарат литров на двадцать, соседствовавший со штабелем из нераспечатанных упаковок с одноразовыми пластиковыми стаканчиками, салфетками и ядовито-розовыми пакетами искусственного сахара. Пересекая эту комнату, они кивками поприветствовали двух угрюмых секретарей и затем попали в личный кабинет Люци.

Начальник охраны жестом показал на конторское кресло, обитое старенькой, полинявшей материей предположительно синего цвета. Грассо присел и едва не свалил локтем давно высохшее полутораметровое растение в кадке. Кабинет украшали взятые в рамочку дипломы об окончании тех или иных курсов повышения квалификации, огромный лепной герб местного управления ФБР и коллекция из чуть ли не сотни нарукавных нашивок различных полицейских округов, подразделений и департаментов, полученных в качестве сувениров от заезжих сотрудников правоохранительных органов. Большинство из них прилетали в Лас-Вегас провести отпуск, хотя кое-кто хотел найти здесь работу.

Люци вынул тоненькую папку из ящика, помеченного ярлыком «Самоубийства».

– Мы придерживаемся правила не показывать посторонним свои отчеты, – заметил он, чеканя слова. – Лет десять назад, когда я перевелся сюда из местного управления ФБР, я первым делом внедрил федеральный регламент работы с документами. Я до сих пор пользуюсь стандартными бланками по Форме три-ноль-два. Профессионализм был и остается моим наиглавнейшим приоритетом.

– О, вы работали в ФБР?

Люци устало усмехнулся:

– Ах да, итальянское имя, охрана казино… Бьюсь об заклад, что даже вам, падре, первой на ум пришла несколько иная организация.

– Извините, нечаянно сорвалось…

– Ничего, святой отец, я уже привык. В большинстве здешних казино службой безопасности руководят либо бывшие специальные агенты, либо старшие офицеры полиции в отставке. Эпоха мафии давно кончилась, но если ты итальянец и живешь в Лас-Вегасе, каждый считает, что ты с ней связан. Думаю, впрочем, туристам даже интересно воображать себе, что все мы – двоюродные братья Тони Сопрано. Вообще-то я пятнадцать лет проработал здесь спецагентом при Бюро, пока кто-то наверху не решил, что меня пора перевести обратно в вашингтонскую штаб-квартиру. Сын к тому времени только-только поступил в колледж, а нам с женой очень нравилось здесь жить… В общем, я уволился и продался этому казино. Ну а теперь, падре, позвольте задать несколько вопросов. Прежде всего, почему вас интересует этот Патрик Макферсон? Он был вам близким другом?

– Нет, мы даже никогда не встречались. Просто мне хотелось узнать, почему он покончил с собой.

– Падре, – трагически надломив бровь, сказал Люци, – у нас тут происходит масса самоубийств, однако на моей памяти вы – первый священник, который решил покопаться в деталях. Здесь не просто любопытство, а явно что-то еще… Скажем, он играл важную роль в церковных делах?

– Нет-нет. Боюсь, я не могу объяснить причину, потому что она касается щепетильных религиозных вопросов, но хочу вас заверить, что я приехал сюда вовсе не для критического анализа ваших методов расследования, и к тому же я не пытаюсь отыскать какие-либо факты, могущие бросить тень на доброе имя «Луксора».

– Гм. Тут вы попали в точку, – кивнул Люци. – Знаете, поневоле приходится быть подозрительным. Вы даже не поверите, как часто подают на нас в суд. Каждый воображает, будто казино ему что-то должно, особенно когда человек спустит все до нитки. К примеру, как-то раз горничная забыла очистить мусорную корзину в номере, так одна парочка заявила, что нашла в ней использованный презерватив и теперь, дескать, по нашей вине они заразились СПИДом… Я просто хотел убедиться, что вы не работаете на какого-то адвоката под личиной священника.

Высказав наболевшее, Люци передал Грассо три машинописные странички.

– Начальство распорядилось, чтобы я позволил вам с этим ознакомиться. Скажу сразу, своими сотрудниками я горжусь. Помимо немедленно организованного осмотра места происшествия, они опросили двенадцать клиентов-свидетелей, которые либо видели падение мистера Макферсона, либо разговаривали с ним в тот день. Далее, я составил перечень его личных вещей, которые, разумеется, уже возвращены его вдове.

Грассо принялся неторопливо и внимательно читать рапорт.

В районе 21 ч. 30 мин. один из гостей (Патрик Макферсон, сорок девять лет, евразийская раса, прибыл из Бостона, штат Массачусетс) покончил с собой, спрыгнув с двадцать восьмого этажа отеля внутрь главного банкетного зала. При ударе тела о столик ресторана «Макдоналдс» череп погибшего раскололся, забрызгав нескольких посетителей мозговым веществом.

Далее в рапорте сообщалось, что управление шерифа при графстве Кларк было поставлено в известность о происшествии ровно в 21.40 вечера. В конце текста шел список приложений, где в квадратике «Видео» стояла галочка.

Грассо поинтересовался, что это значит.

– Его прыжок заснят на пленку, – пояснил Люци. – Понимаете, падре, за всем, что происходит в общественных местах нашего отеля-казино, – и я подчеркиваю, абсолютно за всем! – ведется постоянное видеонаблюдение. «Око Всевышнего», если угодно. У нас есть камеры, которые способны «наехать» на любой игровой столик под любым ракурсом, плюс к тому стоят мониторы, следящие за каждым квадратным дюймом холла, коридоров, периметра здания, парковок, зеленой территории… Не говоря уже про «клетку». Это там, где мы храним фишки и деньги. Да, и не забудем про «счетные палаты», где подсчитывают дневную выручку. Короче, мы по самое горло в видеокамерах, у нас их более двух тысяч штук.

– И у вас есть видеозапись самоубийства Макферсона?

– Разумеется. Даже пленки его игры в казино, все есть… Знаете что, вам, наверное, будет проще это увидеть самому. Пойдемте, я покажу вам наш центральный пост.

Покинув кабинет, Люци повел Грассо по длинному коридору. Блеск и роскошь «Луксора», его мраморные полы и великолепные египетские декорации – все это осталось где-то там, наверху. Здесь же царил чуть ли не армейский утилитаризм. Бетонный пол, окрашенный в казенный серый цвет. Стены, облицованные белым пластиком. Неброские двери.

– Любое казино такого уровня, – пояснил Люци, – словно маленький город, а этот подвал – наша мэрия. Генеральный управляющий – наш мэр. Моя должность соответствует городскому полицмейстеру. Коммерческий директор – председатель торгово-промышленной палаты. И еще есть тринадцать других подразделений, которыми руководят, так сказать, «отцы города». У каждого свой офис и штат сотрудников.

Люци остановился возле неприметной двери без каких-либо опознавательных знаков, но с глазком на уровне лица. Постучал и через пару секунд сказал куда-то вверх:

– Я плюс один посетитель.

Очутившись в помещении, Грассо заморгал, приучая глаза к необычной обстановке. Одна стена была целиком занята телеэкранами: шесть рядов по десять штук в каждом. За ними наблюдали три человека, сидящие перед пультом со множеством переключателей и верньеров.

– Вот эти сотрудники и управляют «Оком Всевышнего». Лучшие из лучших во всем Лас-Вегасе, способны заметить любой подвох в игре. Откуда я это знаю? Да потому что двое из них сами когда-то подвизались шулерами, а третий парень их в свое время подловил. У них на троих столько навыков и знаний жульнических приемов, что нет на свете такой уловки, которая бы не была им знакома.

Грассо разглядывал экраны, пытаясь найти хоть какой-то смысл или логику в изображениях, менявшихся каждые пять секунд. На одном из мониторов вдруг возник Кайл Данем. Юноша играл в блэкджек.

– А вот этот молодой человек зашел в казино вместе с вами, – не оборачиваясь вдруг сказал один из наблюдателей. – Вы повернули в VIP-холл, а он отправился прямиком в зал.

– Что ж, давайте поглядим, – усмехнулся Люци. – Фиксируем стол.