Текст книги "Камень Апокалипсиса"

Автор книги: Пит Эрли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

Резкость Макдоналда неприятно задела Делани.

– Да-а, вам-то что… – сердито фыркнула она. – У вас же нет чужой крови на руках.

– Когда я был копом в Вашингтоне, – помолчав, сказал он, – я застрелил подозреваемого, который пытался скрыться с места преступления.

– Застрелили? В смысле насмерть?

Она с трудом представляла себе, как Макдоналд, в ее глазах походивший на дедушку-добряка, мог убить человека.

– Пуля снесла ему полчерепа. Но я и секунды сна не потерял после этого случая. Потому что выполнял свою работу.

– Да, но я-то должна была видеть, что Ллойд опять возьмется за свое!

– Как? Вы что, думаете, маньяков можно распознать на глаз? Что они отличаются от нас с вами? Самые жуткие убийцы, которых мне довелось встретить в жизни, ничем не выделялись из толпы. Ведь есть же старая теория: зло – банально. Не могли вы знать, чем собирался заняться Ллойд… Да вы на Арнольдов взгляните! На Франка с Максин! Птицы высокого полета… Деньги, влияние, престиж – все у них есть. Наверное, думают, что стоят выше закона, неприкосновенны. А только на этот раз все по-другому. На этот раз им не отвертеться.

Делани молчала.

– Ну как? Мы еще в одной команде? – спросил он. – Будем обговаривать завтрашнюю тактику?

– Будем, – ответила она. – Хватит мне бегать от своего прошлого.

– Именно! Между прочим, скелет в чулане есть у каждого…

18

– Нет ли у вас хоть малейшей идеи, кто шлет эти подметные письма? – спросил Макдоналд.

– Нет у меня идей, – ответила Делани. – Автор цепляет их к газетным заметкам из «Шарлоттсвильских курантов», а потому его обратный адрес не указан.

– Н-да… Хотел бы я знать, откуда ему известно, что творилось в спальне Касси…

Макдоналд задумчиво разглядывал распечатку последнего электронного послания.

– Эй, смотрите-ка! Наш писатель допустил одну ошибочку. Он говорит, что Амиль подглядывал за Касси, хотя парнишка утверждает, что в ванной стоял кое-кто другой.

– Если он не врет.

– Но предположим, он говорит правду. Отсюда получается, что автор письма мог видеть только Амиля, но не человека под душем.

– Ладно, пусть так. И что?

– Франк Арнольд обожает высокотехнологичные игрушки, верно? У него весь дом забит компьютерами и следящими штучками. Держу пари, что в спальне Касси тоже стоит какая-нибудь видеокамера! Вот откуда наш информатор знает про ночное недержание, избиение девочки и утреннюю шалость Амиля в воскресенье!

– Но если там есть видеокамера, то почему Франк с Максин не рассказали об этом полиции?

– Например, Максин вообще об этом не знает, а Франку не хочется, чтобы копы увидели на пленке какое-нибудь иное непотребство… Послушайте! Да у него весь дом может быть уставлен видеокамерами!

Делани задумалась над предположениями Макдоналда.

– Звучит логично, но зачем Франку посылать электронные письма? С какой стати он решил нам помогать?

– Может, он и не помогает, – возразил Макдоналд. – Может, он пытается нас использовать, манипулирует ходом процесса. Я лично твердо знаю одно: мне надо выяснить, есть ли камера в спальне Касси.

– А я после заседания в понедельник свяжусь с «Шарлоттсвильскими курантами» и попробую выяснить, откуда берутся эти письма, – подхватила Делани.

По графику Франк Арнольд должен был выступать первым, но когда утром в понедельник суд собрался, Тейлор Колдуэлл объявил, что для дачи показаний вызывает нового свидетеля, некоего Трумана Муди. Не сговариваясь, Макдоналд и Делани с обеих сторон пихнули своего клиента в бок: «Кто это?» Амиль неопределенно дернул плечом.

Два конвоира ввели в зал темнокожего крепыша-коротышку лет двадцати трех. Запястья его были скованы наручниками, а цивильную одежду заменял тюремный комбинезон. Муди обмяк в свидетельском кресле, причем съехал так низко, что зрителям была видна лишь бритая макушка.

– Сообщите суду адрес вашего нынешнего местопребывания, – потребовал Колдуэлл.

– Централ Лос-Анджелеса.

– Почему вы сидите в тюрьме?

– Не знаю. Говорят, дурь спихивал.

– И все?

– Ну-у… и вроде как в банде состоял.

– И?..

– И это… замочил, говорят, кого-то…

– Являетесь ли вы членом одной из организованных преступных групп Лос-Анджелеса?

– Извиняюсь, шеф, но я бы взял здесь Пятую.

Спенсер взорвался:

– Я не знаю, какого рода поведение считается нормальным в судах Калифорнии, но у нас в Виргинии советника юстиции не именуют «шефом», не используют уличный жаргон и не жуют резинку при даче показаний! И не валяются в свидетельском кресле, как на пляже! Немедленно уберите жвачку и встаньте, когда к вам обращается суд! А не то вас ждет и наша, местная тюрьма! И Пятая поправка тут не поможет!

Муди вылетел из кресла и одернул комбинезон. Мисс Алиса протянула ему салфетку, куда он выплюнул комок жевательной резинки.

Колдуэлл продолжал:

– Вы знакомы с Лестером Тидвеллом Амилем?

– Не думаю. Вроде не слышал про такого.

– Ваша честь, – озадаченно сказала Делани, – если данный свидетель не знаком с мистером Амилем, то в чем смысл брать с него показания?

– На это ответит мой следующий вопрос, – пообещал Колдуэлл.

Выставив палец в сторону Амиля, генпрокурор спросил:

– Вам знаком подсудимый?

– Ясное дело, – ухмыльнулся Муди, кивнул Лестеру и сказал: – Здорово, сукин сын!

– Сообщите суду, кто этот человек, – распорядился Колдуэлл.

– Его зовут Делберт, Делберт Амиль.

Спенсер забарабанил молотком, чтобы утихомирить зал, в то время как Делани с Макдоналдом синхронно повернулись к Лестеру, желая задать парочку простых вопросов. На этот раз, однако, их подопечный уронил голову, пряча глаза.

– Во избежание недоразумений, – сказал Колдуэлл, подчеркивая слова интонацией, – я хотел бы еще раз удостовериться. Итак, вы заявляете, что сидящий вон там человек – то есть подсудимый на нашем процессе – вовсе не Лестер Амиль, а его брат Делберт?

– Да не знаю я никакого Лестера Амиля! Я и понятия не имею, есть у Делберта брат или нет. Я просто говорю, что на скамейке сидит Делберт, вот и все.

– Почему вы так уверены?

– Срок вместе коротали.

Делани тут же кинулась выражать протест, но явно раздосадованный Спенсер остановил и ее, и прокурора:

– Все советники – ко мне в кабинет!

Едва Колдуэлл, Уиллер, Делани и Макдоналд вошли, Спенсер дал себе волю:

– Какого черта! Что вы тут устроили?!

– За выходные нам удалось выяснить, что подсудимый отнюдь не Лестер Амиль, – невозмутимо объяснил гособвинитель. – Его зовут Делберт, один из троих братьев-близнецов. Их мать, Даниэла Амиль, родила тройню: Лестера, Делберта и еще одного, по имени Джакоби. Мы не знали, что он выдает себя за другого, пока Труман Муди не позвонил мне в офис из тюрьмы. Это случилось поздним вечером в прошлую пятницу. Он увидел подсудимого в теленовостях.

– При аресте Амиля проверяли отпечатки пальцев?

– Судя по всему, был допущен ряд ошибок…

– Давайте, давайте, не стесняйтесь! – подстегнул Колдуэлла судья.

– Заместитель шерифа, который брал отпечатки, случайно их смазал. Дело в том, что компьютер изолятора временного содержания в тот день был испорчен, и вместо того чтобы приложить пальцы к сканеру, воспользовались старым способом, тушью. Когда лаборатория ФБР в Вашингтоне получила эти дактилотаблицы, там не смогли успешно сличить их с базой данных. Видимо, из-за того мазка. Вот и прислали заключение, что Лестера Амиля никогда никто не арестовывал. А после звонка Муди мы сосканировали пальцы, как полагается, и на этот раз Бюро сообщило, что подсудимого в действительности зовут Делберт Амиль.

Колдуэлл извлек несколько листков из папки с логотипом ФБР и вручил их Спенсеру с Делани.

– Господин судья, – продолжал он, – похоже, что пятничные показания Максин Арнольд вполне подтверждаются. Лестер Амиль был героем весьма доброжелательного телерепортажа. По чистой случайности он вышел в эфир в тот день, когда брат Лестера, Делберт, сам вышел по условно-досрочному освобождению. Следующей ночью дом Амилей подожгли, и в огне погибли два человека. В частности, мать семейства – Даниэла Амиль. Все решили, что второй жертвой оказался Делберт.

– Кто поджег дом?

– Видимо, кто-то из местных. Квартальная банда. Все подумали, что из-за репортажа… Телеканал особо напирал на эту версию: дескать, они хотели избавиться от Лестера, раз он был таким пай-мальчиком, а в результате просто ошиблись. Кстати, рейтинг канала после этого подскочил под потолок.

– Так что же случилось на самом деле?

– Местный отдел по борьбе с организованной преступностью утверждает, что Делберт входил в группировку «Черные скалы». Они орудуют в районе Вест-Адамс и уже много лет воюют с конкурентами, какой-то бандой с Восемнадцатой улицы. «Скалы» – негры, а их враги – латиноамериканцы.

– Советник, перестаньте бродить вокруг да около, – нахмурился Спенсер.

– Делберта арестовали шесть лет назад и отправили во Фред-Неллис, колонию для несовершеннолетних в Уиттьере. Там он и познакомился с нашим свидетелем, Труманом Муди. А затем полицейский департамент написал на него представление к досрочному освобождению. Он что-то им сообщил про убийство на Восемнадцатой улице.

– Советник, вы меня не поняли? Я сказал – покороче!

– В бандах за такие «подвиги» одна награда. Как только Делберта выпустили, он превратился в мишень. А мать с братом просто попали под руку.

– Лестер Амиль – хороший мальчик – мертв, – задумчиво произнес Спенсер. – А Делберт – бандит и к тому же доносчик – сидит у меня в зале и прикидывается своим братом… Так получается?

– В общем, да, – кивнул Колдуэлл. – Судя по всему, за несколько минут до нападения Делберт вышел из дома за сигаретами. Когда прибыли копы, огонь уже потушили, и он знал, что мать с братом мертвы. Когда его допрашивали, он представился Лестером.

– И никто не удосужился перепроверить? – удивилась Делани.

– Вскрытий, идентификаций по зубной формуле не делали, – сказал Колдуэлл, – потому что полиция приняла поджог просто за очередную криминальную «разборку». К тому же Делберт уже успел «опознать» трупы.

– А соседи? Они-то почему молчали?

– Так ведь тройня, все близнецы, – объяснил прокурор. – И в их районе не принято совать нос в чужие дела. Кроме того, Делберт оказался неплохим актером и сумел провести тележурналиста.

– А Франк и Максин Арнольды?

– Они и не подозревали о подмене. Думали, что берут к себе в дом славного парнишку.

– Прямо «мыльная опера» какая-то, – поморщился Спенсер. – Нет ли еще сюрпризов, о которых мне следует знать? Как насчет третьего близнеца? Может, и он вот-вот объявится? Прямо среди моих присяжных?

Джейкоб Уиллер было хохотнул, но тут же осекся под мрачными взглядами коллег.

– Последний близнец Амилей был убит несколько лет назад, – ответил Колдуэлл. – По крайней мере так заверяют копы из Лос-Анджелеса.

– Господин судья, – вмешалась Делани, – откуда мы знаем, что все это правда?

Прокурор извлек еще один листок.

– Вот копия факса, который мы получили из отдела по борьбе с организованной преступностью вместе с материалами на вашего клиента.

– Если Делберт так ловко всех обманывает, – сказала Делани, – каким образом ваш свидетель оказался столь догадливым? В конце концов, речь идет о близнецах.

– В тюрьме Муди наловчился колоть татуировки. Он и Делберту сделал одну – сзади, на шее, – когда они сидели вместе. Рисунок ножа, с которого свисает капля крови. Муди и сам верил, что Делберт сгорел, пока в телерепортаже не заметил свою работу.

Тут Делани поняла, что ее обвели, как слепого котенка.

– Господин судья, я вижу, что обвинение знало об этом еще до начала сегодняшнего заседания. Но вместо того чтобы рассказать об этом суду и нам, мистер Колдуэлл намеренно выдвинул Трумана Муди своим свидетелем. Почему? Да потому, что ему хотелось таким театральным жестом вбить в голову присяжным только одну мысль: мой подопечный сидел в тюрьме на пару с членом уличной банды, которого сейчас к тому же подозревают в убийстве.

Гневно повысив голос, она заявила:

– Вы отлично знаете, что закон не позволяет упоминать на процессе криминальное прошлое подсудимого! Вот и решили протащить его грязь через заднюю дверь!

– Почитайте протокол заседания, – холодно отозвался Колдуэлл, – и вы увидите, что я ни разу не задал свидетелю вопрос о прошлом Амиля!

– Ага, за вас все сделал Муди, – кивнула она. – Ваша честь, я немедленно сажусь за жалобу о вопиющем нарушении процессуальных норм!

– Ну-ну, давайте не будем горячиться, а разберемся по порядку. Для начала я хотел бы посмотреть дактилоскопический отчет ФБР, а потом поработать с архивами.

– Как мой клиент может рассчитывать на непредвзятое разбирательство, если теперь присяжные знают, что он – это не он, а его брат-близнец, да еще и отсидевший?! – мрачно отозвалась Делани. – Нет, это классический случай нарушения! Вы должны распустить присяжных!

– Я никому ничего не должен. А потом, вы всерьез считаете, что новый состав присяжных для вашего клиента будет более благоприятным, нежели нынешняя дюжина? Осмотритесь: в зале сидят представители общенациональных изданий. Вы предлагаете, чтобы все жители страны услышали о нашем фиаско? Нет, я не планирую прекращать процесс и заново тратить время, усилия и средства. Он по-прежнему ваш клиент, и не важно, как его зовут – Лестер или Делберт. Именно он жил в доме Арнольдов, именно его обвиняют в убийстве их дочери. Даже если соберут новый состав присяжных, все равно Арнольдов вызовут свидетельствовать в суде, и их показания вновь вскроют тот факт, что он выдавал себя за ныне покойного брата. Этого от присяжных не утаить, вы понимаете?

– Господин судья, разве…

Спенсер нетерпеливо отмахнулся.

– Ваш клиент сам вырыл себе яму… Хотите совет опытного человека? У вас есть время до завтра, вот и отведите своего подопечного куда-нибудь в темный уголок и вытряхните из него всю правду.

Как только Амиля доставили в переговорную комнату, Делани взорвалась:

– А ну, живо признавайтесь!

– Меня зовут Делберт, – ответил скрытный юноша. И застенчиво добавил: – Лестер был мне братом…

– Боже мой! – воскликнул Макдоналд. – Все, доигрались! Ни один присяжный не поверит теперь ни единому нашему слову!

– Если бы я не выдал себя за брата, то был бы уже трупом. Я видел, как горит наш дом… я знал, что мамы с братом больше нет. Все по моей вине. Поймите, я собирался просто исчезнуть. Но потом приехали телевизионщики и… знаете… в общем, люди стали по-другому относиться ко мне. То есть не ко мне лично – они ошибались, принимали меня за брата… Они уважали его. И я решил им стать, чтобы… чтобы его имя не пропало зря. Как дань уважения.

– Вот поросенок! – восхитился Макдоналд. – Даже базу подвел!

– Превратившись в брата, я словно получил билет в новую жизнь, – упрямо настаивал Амиль. – А потом все сам и испортил, когда связался с Максин. Хотя остальное… Я не врал, там чистая правда!

– Сейчас уже не важно. Никто вам не поверит, – покачала головой Делани.

– Особенно насчет секса с Максин Арнольд, – присовокупил Макдоналд.

– Я могу это доказать! Она рассказала мне кучу всего про мужа, очень личное. Например, у него без виагры ничего не получалось.

– И вы считаете, это доказательство? – пренебрежительно отмахнулся Макдоналд.

– Но я не убивал Касси! Вы должны мне верить!

Делани через весь стол швырнула ему копию полицейского факса.

– Вот полюбуйтесь на свой послужной список. Воровство в магазинах, кражи со взломом, даже вооруженное ограбление. Славную помощь вы нам оказали, что и говорить…

Спенсер категорически решил продолжать процесс, невзирая ни на что. Почти час он потратил, сочиняя разъяснение, которое предстоит зачитать присяжным. Он отнюдь не был уверен, что апелляционный суд согласится с его решением, особенно если Амиля признают виновным и приговорят к высшей мере. В Виргинии такие приговоры автоматически поступают на апелляцию, и адвокаты станут землю рыть, отыскивая хоть малейшие промахи. Но процесс он доведет до конца, здесь альтернативы нет.

Прежде чем приказать мисс Алисе, чтобы та открыла зал, Спенсер предупредил Колдуэлла, что не позволит прокурору обсуждать криминальное прошлое Амиля. Тот факт, что Делберт Амиль прикидывался собственным братом, вовсе не дает гособвинению карт-бланш на организацию монументального шествия преступлений подсудимого на глазах присяжных.

На зачитывание разъяснения ушло минут пятнадцать. В частности, судья объявил, что имя Делберт Амиль было добавлено к тексту официального обвинения в качестве одного из псевдонимов подсудимого: Лестер Амиль, он же Делберт Амиль, далее по тексту…

Когда Спенсер закончил, в свидетельское кресло опять усадили Трумана Муди. Колдуэлл еще минут пять его допрашивал, в основном напирая на татуировку на шее Амиля и на то, как она помогла опознать Лестера-Делберта. Вполне довольный собой, Колдуэлл затем сел на место.

Делани понимала, насколько серьезными являются показания Муди, и решила не задавать ему ни единого вопроса, чтобы он как можно быстрее покинул зал. Однако, привстав со стула, чтобы объявить судье, что защита не будет вести перекрестный допрос, она передумала. Ей внезапно пришло в голову, что неплохо бы выяснить, как именно уличная банда собиралась уничтожить Амиля. А вдруг это поможет? Вдруг присяжные поймут, что у Амиля просто не было иного выхода?

– Уличные банды очень опасны?

– Полиция думает, что да.

– Вы бы испугались, если бы узнали, что такая банда решила вас убить?

– Естественно, – ответил свидетель, разглядывая ее так, будто она только что продемонстрировала редкостную тупость. – Спрашиваете…

– А выдать себя за другого? Вы бы пошли на это, чтобы спастись?

– Да я бы на все пошел, нет вопросов. Была бы только возможность.

И вот тут Делани задала парочку вопросов, о которых потом горько пожалела.

– Вы подтверждаете, что в Лос-Анджелесе имеется банда, которая хотела расправиться с моим подзащитным? Из-за того, что он рассказал полиции об одном из убийств? То есть поступил как честный, законопослушный гражданин, стремящийся всеми силами помочь работе полиции?

– Ну да, подтверждаю. Они хотели ему голову оторвать, – кивнул Муди. – Коли стал одним из своих, так и не ходи, не вынюхивай, не стучи.

У Делани перехватило дыхание, словно кто-то на вздохе врезал ей под ложечку. Она обмякла на стуле, наивно надеясь, что до присяжных не полностью дошел смысл сказанного.

Однако Колдуэлл не дремал. Он уже выскочил из-за стола:

– То есть вы утверждаете, что подсудимый был членом преступной группировки?

– Протестую, – уныло промямлила Делани. – Не имеет отношения к делу…

– Ваша честь! – воззвал Колдуэлл к высшему авторитету. – Ваша честь! Она первая начала!

– А я последним заканчиваю, – ответил Спенсер. – Протест принят. Задавайте следующий вопрос или возвращайтесь на место.

Колдуэлл присел и гордо вздернул подбородок: показания Муди обернулись для защиты подлинной катастрофой.

Пока Спенсер объявлял перерыв на обед и давал прочие распоряжения, Патти Делани следила за лицами присяжных. Она была уверена, что каждый из них успел сделать выводы насчет Амиля. Да и неудивительно: они уже знали, что он выдавал себя за другого человека, сидел в тюрьме, а теперь вот выяснилось, что он состоял в уличной банде.

Шаря глазами по их лицам, она вдруг поняла еще кое-что. Судя по встречным взглядам, присяжные успели сделать выводы и в ее адрес.

19

Спенсер уже знал, что вот-вот встретится с очередным грехом из собственного прошлого. И действительно, по окончании дневного заседания его поджидал юрист, прибывший из Вашингтона.

Мисс Алиса сообщила, что Кевин Майклс уже несколько часов мается под дверями судейского кабинета. Майклс, импозантный мужчина лет шестидесяти, был одет в шерстяной костюм от Генри Пуля и вошел в кабинет, держа незажженную кубинскую сигару в одной руке и потертый кожаный портфель – в другой. Небрежно уронив портфель на пол, он молча протянул Спенсеру визитную карточку с золотым обрезом и выпуклым шрифтом:

КЕВИН МАЙКЛС

Совладелец, член Совета директоров

Юридическая фирма

«Бойд, Стакхаус и Браун»

2143 Коннектикут-авеню,

Вашингтон, округ Колумбия

Спенсер знал эту фирму. Одна из самых престижных в столице. Майклс, наверное, берет долларов по шестьсот за час работы с клиентом. Что за невероятной важности дело заставило его потратить два часа на поездку в Шарлоттсвиль, а затем потерять весь день в ожидании Спенсера?

Майклс сразу перешел к цели своего визита:

– Наша компания представляет интересы наследников Амброза и Этель Вортингтонов. Вы, вероятно, знаете, что Амброз был близким другом вашего тестя, Августа Ван-ден-Вендера Шестого. Более того, лет двадцать назад, когда умер Амброз, юридическая фирма «Ван-ден-Вендер и Уайт» вела в суде дело о его наследстве.

– Да, помню, – кивнул Спенсер, – хотя на ту пору я только-только начал работать у тестя.

– Совершенно верно. И если я не ошибаюсь, незадолго до этого вы получили диплом юриста. Года не прошло… Так вот, наши данные показывают, что именно вы занимались этим вопросом. Весьма впечатляющее обстоятельство, тем более что дело было чрезвычайно запутанным.

– Вообще говоря, я на фирму пришел только месяцем раньше. Тесть решил, что разбор наследства Вортингтонов будет для меня неплохой школой. Крещение огнем, так сказать. Хотя… прошло столько лет, я уже не помню подробности. Что-то случилось? Какая-то проблема?

Майклс открыл портфель, достал толстую пачку документов и положил их себе на колени.

– К сожалению, да. Думаю, вы все-таки помните, что все свое наследство Амброз отписал жене, Этель Вортингтон. Однако, чтобы не платить слишком много налогов, практически все его деньги были размещены в различных трастовых фондах. Именно поэтому судебное разбирательство длилось чуть ли не два года.

– Да, помнится, времени ушло много.

– Его вдова оказалась крепенькой старушкой. Она скончалась два месяца назад в возрасте ста трех лет. Последние годы жизни провела в частном доме престарелых в Вашингтоне, и вот почему, как мне представляется, ее дети обратились в нашу фирму, коль скоро мы расположены в столице.

Он обвел глазами комнату.

– Нет ли у вас пепельницы? Признаться, я так пристрастился к проклятым кубинским сигарам… Ручная скрутка, лучший табак в мире. Кстати, не желаете ли?

– Это общественное здание. Здесь курить запрещено.

Майклс насупился.

– Размер наследства Этель Вортингтон, – помолчав, сказал он, – составляет порядка полмиллиарда долларов. Судя по всему, Амброз умел вкладывать деньги…

– Извините, – прервал его Спенсер. – Поскольку Вортингтоны уже очень давно не являются моими клиентами, я не думаю, что у меня есть право знакомиться с такими подробностями.

– Господин судья, – напористо возразил Майклс, – поверьте, то, что вы сейчас услышите, будет вам очень, очень интересно. Видите ли, ее наследники решили реализовать практически все холдинговые активы, и поэтому наша фирма провела аудит. Выяснилось, что в свое время Амброз купил значительное количество акций компании «Цирк-Цирк», когда она только-только организовалась. Вам знакомо это название?

Нет, Спенсер никогда не слышал про эту фирму.

– Ее создали в 60-х годах, она представляла собой крошечное казино в Лас-Вегасе, – пояснил Майклс. – Такое название ей дали потому, что она действительно помещалась в цирковом тенте-шапито. Розовый низ, белый верх. Так вот, ее основателем был тот самый человек, который затем построил знаменитый «Цезарь-Палас», причем и «Цирк-Цирк» он тоже поначалу собирался оформить в духе древнеримской оргии. Даже вывеску придумал подходящую: «Романус Циркус Максимус». Но потом все-таки остановился на уже знакомом вам названии. В его казино во время игры выступали настоящие цирковые труппы. Слона – и того приспособили: тот ходил по залу и хоботом дергал за ручки игральных автоматов. Впрочем, от толстокожего пришлось-таки избавиться, слишком уж большие лепешки оставлял. Только представьте: идешь себе к столу, чтобы выиграть миллион, и вдруг – раз! – по самую щиколотку в дерьме. Забавно, да?

Спенсер уже начинал потихоньку барабанить пальцами по столу, однако его нетерпение никак не передавалось Майклсу. Адвоката явно увлекли живописные воспоминания молодости.

– Да-а, были времена… А потом вышло так, что казино стало прогорать, и его выкупила парочка весьма ярких персонажей. Два брата, которые каким-то чудесным образом сделали «Цирк-Цирк» прибыльным. Более того, именно они послужили той искрой, из которой возгорелось пламя революции игорной индустрии Лас-Вегаса. Они помогли превратить оплот мафии в фешенебельный город-курорт.

– Извините, мистер Майклс, – приподнял ладонь Спенсер, – сегодня выдался очень длинный день, и к тому же я до сих пор не понимаю, при чем здесь моя скромная персона.

Майклс взял с колен пухлую пачку документов и толкнул ее к Спенсеру через весь стол.

– Сегодня «Цирк-Цирк» входит в гигантский конгломерат, – произнес он, глядя в упор. – Они владеют шестнадцатью мега-курортами, а по числу гостевых номеров в отелях на главной улице Лас-Вегаса с ними не сравнится ни одно казино мира. В прошлом году их выручка составила два миллиарда. Амброз Вортингтон купил миллион акций «Цирк-Цирка» практически за бесценок. Сейчас этот пакет стоит более ста миллионов. Причина моего визита в том, что аудиторская проверка обнаружила некий «вывих». Все задокументировано, можете ознакомиться сами.

– И вы считаете, я могу что-то знать об этом?

От вальяжных манер Майклса не осталось и следа.

– В ваших же интересах. – В его голосе звякнул ледок. – Пока вы два года ковырялись в суде, оформляя наследство Амброза, «Цирк-Цирк» объявил о сплите, то есть о дроблении своих акций. Пакет мистера Вортингтона должен был увеличиться с одного миллиона акций до полутора. Однако кто-то то ли недосмотрел, то ли забыл, то ли еще что – и это так и не отразилось на балансе. Другими словами, в активы Вортингтонов не были зачислены полмиллиона акций. Они исчезли! Миссис Этель знала, что у мужа имелся миллионный пакет, хотя не разбиралась в инвестиционных тонкостях и даже понятия не имела, что такое акционный сплит. Когда наследство наконец было ею получено, она проверила книги, удостоверилась, что пакет целехонек и по-прежнему на месте, – и успокоилась, даже не подозревая, что у нее украли дополнительные полмиллиона акций!

– Украли? – недоверчиво переспросил Спенсер.

– Из уважения к вам и фирме «Ван-ден-Вендер и Уайт», – церемонно произнес Майклс, – мы решили, что я лично сообщу вам об этой оплошности. Мы хотели бы знать, что случилось с исчезнувшим полумиллионом.

Спенсер и понятия не имел, что с ним могло случиться.

– Хорошо, – сказал он, недоумевая, – я посмотрю ваши бумаги. Но я совершенно точно уверен, что кто-то просто ошибся… Если, конечно, в ваших словах содержится истина.

– Ах, истина? Не извольте сомневаться, – насмешливо отозвался Майклс. – Поясню исключительно для справки: пропавший пакет сейчас стоит пятьдесят миллионов. Плюс моя фирма берет двадцать процентов за услуги. Итого шестьдесят.

Он достал спички и нахально разжег сигару.

Спенсер поднял глаза, все еще склоняясь над бумагами:

– Я уже сказал вам – здесь не курят.

Майклс закинул ногу на ногу и с наслаждением затянулся. Сейчас он походил не на адвоката из уважаемой фирмы, а скорее на мафиозного «инкассатора», присланного выбить должок.

– Прекратите немедленно!

Майклс постучал сигарой о ботинок, рассыпав пепел и искры по полу. Затем нежно придавил тлеющий кончик к каблуку, чтобы осторожно погасить, но не испортить сигару.

– Судья, у вас на руках проблема куда серьезнее, чем борьба с курением. Мы хотим получить свои деньги в течение недели, а если не получим, то наследники подадут иск против вас лично и против фирмы вашего тестя. Кроме того, мы передадим результаты аудита в ряд компетентных федеральных органов. Мой нюх подсказывает, что здесь попахивает фелонией, да еще по нескольким статьям.

Он звонко щелкнул пряжкой портфеля и встал.

– Насколько я понимаю, вы вот-вот попадете в «обойму» на выдвижение вашей кандидатуры в коллегию Верховного суда Виргинии. Если, конечно, Тейлора Колдуэлла изберут губернатором. Очевидно, вашу оплошность лучше не выставлять напоказ и решить дело полюбовно. Желаю здравствовать, судья.

С этими словами Майклс вышел, не протянув руки на прощание.

Сразу после ухода адвоката Спенсер кинулся на улицу и через три квартала добежал до штаб-квартиры «Ван-ден-Вендера и Уайта» на углу Седьмой улицы и Ист-Маркет-роуд. Хотя, став судьей, он практически оборвал все связи с компанией, его бывшая секретарша еще трудилась там и отвечала за работу по старым клиентским делам. Трейси Шугарман уже собиралась домой, когда он вихрем ворвался на второй этаж, где располагались кабинеты старших партнеров фирмы. В этот день из всех сотрудников она задержалась последней.

– О, ваша честь! Какими судьбами! – тепло улыбаясь, приветствовала Трейси бывшего начальника. – Давненько я вас не видела!

– Все, мне надо все про Амброза Вортингтона и его наследство! – тяжело отдуваясь, сказал он. – Сейчас же, немедленно!

Трейси сделала большие глаза, но повиновалась. Пока она ходила в архив, Спенсер нервно мерил шагами конференц-зал, украшенный картинами, где лошади гонялись за лисицами. Минут через пятнадцать появилась Трейси, толкая перед собой тележку с десятком картонных коробок.

– Не сердитесь… Я был слишком резок, – извинился Спенсер. – Облаял, как солдафон…

– Ничего, ваша честь, – махнула она рукой. – У нас у всех бывают «веселые» деньки.

Часа через два Шугарман осторожно постучала в дверь.

– Господин судья, восемь часов. Дети без ужина сидят. Если вы успели запамятовать – я одинокая мать семейства.

– Ох, простите! Совсем заработался. Конечно, пожалуйста, идите домой!

Он углубился в бумаги. К десяти часам вскрывшиеся факты довели его до белого каления. Спенсер оставил тележку с документами возле стола Трейси и вернулся в суд, на этот раз медленно переставляя ноги, чтобы не расплескать ярость и не потерять голову. Попав в свой кабинет, он внимательно прочитал аудиторский отчет, оставленный Кевином Майклсом, и к приезду в семейный особняк уже точно знал, что произошло.

Мелиссу он нашел в библиотеке. Она сидела перед зажженным камином, изучала книжку про рысака по имени Сибискит и запивала прочитанное бокалом французского вина.

– Твой вонючий отец меня обделал! С головы до ног! – сообщил Спенсер, едва войдя в дверь.

Мелисса неторопливо закрыла томик, деликатно, одним мизинцем сдвинула оправу на нос и взглянула на мужа поверх очков.

– Что случилось, дорогой?

– Твой папаша меня подставил. Я только-только пришел к нему на фирму, а он меня сразу подставил. На кривой козе объехал. Так что теперь я сам козел отпущения… Вызвал к себе в офис, сказал, что хочет мне добра, болеет за меня душой – и показал во-от такую стопку документов. Наследство его дружка Амброза. Хотел, чтобы я стал адвокатом по делу с фидуциарной ответственностью. Ты хоть понимаешь, что это значит?! Вел себя так, будто меня осчастливил. Дескать, это будет хорошо смотреться в моем личном деле. Новоиспеченный зять в самый первый месяц работы берет на себя ответственность представлять многомиллионное состояние в суде! Да только – Боже мой! Боже мой! – твой папочка и не думал дарить мне подарки. О нет! Он украл полмиллиона акций – а дырку заткнул мной! И притопнул сверху. На, мол, зятек!