Текст книги "Собрание сочинений. Том 5"
Автор книги: Петр Павленко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 36 страниц)
Если вы увидите американского офицера в демократическом секторе Берлина в книжном магазине, не удивляйтесь и не делайте поспешных выводов. Многие американские офицеры, прослышав о гигантской популярности советской литературы, стали закупать ее и перепродавать втридорога в городах Западной Германии.
Известен случай, когда американский майор продал за шестьсот западных марок экземпляр «Коммунистического манифеста» издания 1948 года. В магазине готового платья костюм стоит примерно сто пятьдесят западных марок. Значит, этот офицер-спекулянт взял за книгу четыре костюма!
Английские солдаты во всем подражают своим более богатым американским коллегам; французские солдаты тоже стараются не отстать ни от тех, ни от других.
Еще в 1947 году английская газета «Таймс» вынуждена была в номере от 26 июня опубликовать статью своего корреспондента из американской зоны Германии, в которой говорилось:
«В Нижней Саксонии и в других районах английской зоны немцы, стоящие на ответственных постах, теряют веру в английскую политику. Слияние английской и американской зон не создало морального подъема у населения».
О каком моральном подъеме можно говорить, имея в виду орду разбойников, правонарушителей и пьяниц, какой являются американские войска в Германии!
Заняв после побед, одержанных Советской Армией, часть этой страны, американцы всерьез считают, что немцы должны их побаиваться и непременно слушаться. Но оказалось, что немцы не боятся, а презирают американцев, не слушаются, а только терпят их и по-настоящему уважают лишь Советский Союз.
Готовя новую войну, американские генералы загоняют молодых немцев в военные легионы. Но немцы не хотят итти в эти легионы, создаваемые американцами, и готовы отстаивать дело мира. «Без нас!» – говорят они американцам.
9
Во Франкфурте-на-Майне на стене здания американской комендатуры кто-то углем начертил рисунок: скелет в форме американского полицейского (США) истязает живую женщину (Германия). После того как полиция стерла этот рисунок, он возник по крайней мере еще в двадцати местах.
В шахтах Рура можно видеть надписи на вагонетках с углем: «Ты подписался? Не медли!» Это шахтеры призывают товарищей подписаться под Стокгольмским Воззванием.
Асфальт городских площадей – великолепное полотно для антиамериканского плаката углем или мелом, а на стене дома или на садовой скамейке можно сделать рисунок даже маслом. По утрам дворники западногерманских городов смывают с площадей лозунги; написанные руками неизвестных художников.
Передовая живопись потихоньку перебирается из мастерских на улицы и на площади. Во многих городах Рура на заводских трубах развеваются флаги с изображением голубки, работы знаменитого борца за мир, французского художника Пикассо.
Во многих школах учащиеся ведут «тетради Мира». В тетради заносятся интересные случаи борьбы за мир в данном классе. Особо значительные записи отбираются для школьной «Книги Мира»; школьные «Книги Мира» сводятся в «Книгу земель».
Немецкие дети – борцы за мир и летописцы Мира. Это прекрасное явление возникло два-три года назад, оно родилось в огне и буре всемирного движения против войн и агрессий.
Школьники одного из рейнских городков решили вести «записи Мира» на двух языках: на родном немецком и на французском, и посылать записи на французском языке в одну из французских школ, а взамен получать «записи Мира», сделанные юными французами на немецком языке. Вместе с хорошей практикой в изучении языка, это отличная школа интернациональной дружбы.
А знаете ли вы, какой взрыв негодования вызвал в немецком народе, живущем в западных зонах, сумасшедший проект американских захватчиков взорвать, на случай войны, знаменитую скалу Лорелей на Рейне?
Взрыв скалы угрожает немецкому народу колоссальным бедствием. Сотни деревень и такие города, как Майнц, Мангейм, Гейдельберг, Людвигсгафен, будут сметены с лица земли, десятки и сотни тысяч гектаров пашен и садов окажутся под водою. Но что из того? Американцы рассматривают Западную Германию как поле будущего сражения. Им нет дела до народа, которому принадлежит немецкая земля.
– Я побывал у скалы Лорелей, – сказал пастор Отмар Мюллер, один из активных деятелей борьбы за мир в Западной Германии, – и видел минированные районы. Все готово для превращения великолепных берегов Рейна и Майна в одно сплошное болото.
Школьники Западной Германии распевают сейчас песни, посвященные скале Лорелей, и это тоже часть их борьбы за мир.
Юные демократы в Западной Германии слушают и широко распространяют среди населения радиоизвестия о трудовых достижениях в восточной части страны.
Они организуются в кружки для изучения биографий своих великих соотечественников – Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Розы Люксембург, Карла Либкнехта, Эрнста Тельмана.
Они разучивают наизусть стихи и песни демократических поэтов. Они распространяют гимн Германской демократической республики, и вдохновенные слова поэта Иоганнеса Бехера звучат вблизи американских казарм как вызов:
Подымаясь к новой жизни,
Побеждая зло и тьму.
Будем мы служить отчизне
И народу своему.
Все дороги нам открыты,
Чтоб не знать нужды былой,
Чтоб до самого зенита
Солнце счастья поднялось
Над родной
Землей.
Юные борцы за мир изучают биографии великих вождей народов мира Ленина и Сталина и поют наши советские песни, как свои родные.
Если вам когда-нибудь придется проезжать по Западной Германии и вы захотите встретить друга, запойте вполголоса:
Дети разных народов,
Мы мечтою о мире живем…—
и тотчас вам ответят, подхватив песню, или улыбнутся, или запросто пожмут руку. Да, уж действительно эту песню не задушишь и никакими бомбами не убьешь!
И когда дети города Эссена, города пушек и танков, где расположены военные заводы Круппа, проходят по улицам со стихами молодого немецкого поэта Кубы:
Встает на новый путь Германия сегодня,
Открылась перед ней невиданная даль.
Чтоб не было войны, чтоб стало жить свободней,
Для мирного труда мы варим нашу сталь, —
это тоже часть повседневной борьбы немецкой молодежи за мир.
Молодежь Западной Германии не хочет итти в солдаты к американцам. Она не хочет умирать за интересы американских и английских банкиров ни во Вьетнаме, ни в Корее, ни на Тайване.
Молодежь Западной Германии мечтает, окончив школы, применить полученные знания для борьбы за мир и демократию, чтобы установить порядки, по которым живет Германия, возглавляемая первым народным президентом Вильгельмом Пиком.
Конечно, такова не вся западногерманская молодежь, а только ее лучшая, передовая часть, та, которая послала на общегерманский слет в Берлин в качестве своих представителей тридцать тысяч делегатов.
Как много нового привезли они из Берлина домой!
10
Был темный ветреный вечер в Берлине. Город, еще не везде освещенный, расплывчато-смутно угадывался в темноте, но на его плохо освещенных улицах было довольно оживленно, и, как и 28 мая, потоки людей стремились к площади Люстгартен.
Там, невидимая, угадывалась лишь слухом гигантская человеческая масса – это юные борцы за мир слушали прощальное слово председателя Совета министров Германской демократической республики Отто Гротеволя. Наутро они должны были разойтись и разъехаться по домам.
После речи Отто Гротеволя Люстгартен и Унтер-ден-Линден враз вспыхнули огнями – зажглись тысячи факелов, и началось факельное шествие – факельсцуг. Улицы Берлина снова запели, зазвучали свежими, звонкими юношескими голосами.
Наутро начала свертываться и «Республика юных пионеров имени Эрнста Тельмана» со своим временным населением. Здесь, в Вульхайде, они представляли более миллиона пионеров. Друзья прощались со слезами, – один уезжал в Дрезден, другой в Галле, а третий должен был перейти «зеленую границу», чтобы попасть в материнские объятья где-нибудь в Гамбурге.
И вдруг эти малыши из Западной Германии объявили «стачку»: они не желают возвращаться домой. Не желают категорически!
Там голодно, дома! И скучно! А здесь им очень понравилось, и вместо того, чтобы ехать домой, уж лучше они вытребуют сюда своих пап и мам.
Я видел слезы этих малышей и сам едва сдерживался, чтобы не заплакать. Как тяжела, как голодна, как уныла должна быть тамошняя жизнь этих ребят, если они решительно не хотят возвращаться домой!
Но их привезли сюда, дав честное слово отцам и матерям, что дети возвратятся точно в срок, и сейчас их нужно увезти от хлеба, масла и колбасы, и им никак не объяснишь, почему, если они хорошие и послушные ребята, им надо возвращаться от сытости к голоду. И разве нельзя, чтобы и отец с матерью были здесь?
Можно не сомневаться, что, когда эти малыши вернутся домой и станут, не мудрствуя лукаво, рассказывать, как их в Берлине кормили и поили и как им не хотелось возвращаться домой, движение за мир пополнится новыми страстными агитаторами в возрасте от десяти до двенадцати лет. Вокруг этих путешественников, побывавших в стране радости и благополучия, образуется актив мечтающих совершить такое же путешествие.
Каждый уезжающий из Берлина увозил в своем сердце слова приветствия И. В. Сталина немецкой молодежи. Эта телеграмма была как бы личной наградой каждого делегата. Она обязывала того, кто вез ее, держаться отныне еще более твердо и мужественно, чем до сих пор.
А испытания были близки…
Уже 1 июня до Берлина дошли первые вести о боевых столкновениях западнонемецкой молодежи с полицией у Любека и Гельмштадта.
Что произошло у Любека?
30 мая английская и западногерманская полиция задержала на зональной границе, на пути в Любек, десятитысячную колонну молодых борцов за мир. Район, где молодежь рассчитывала пересечь границу, полиция заранее обнесла проволочными заграждениями, кое-где выкопала рвы, на лесных тропах выставила заслоны с ищейками. Специальные отряды из Гамбурга и других районов Шлезвиг-Голштинии, общей сложностью до двух тысяч отлично вооруженных полицейских, расположились в резерве, за местечком Геррибург. Десять полицейских катеров, оснащенных крупнокалиберными пулеметами, патрулировали в Любекской бухте, чтобы помешать молодежи, возвращающейся со своего праздника, обойти полицейские посты водным путем. Министр внутренних дел земли Шлезвиг-Голштиния лично прибыл в Любек руководить кампанией по ловле юношей, девушек и детей.
30 мая полиция предложила десятитысячной колонне молодежи пройти медицинский осмотр и неизбежную при этом регистрацию, то есть, короче говоря, назвать свои фамилии и адреса.
Требование было мотивировано тем, что в Восточной Германии якобы свирепствуют инфекционные заболевания. Регистрироваться молодежь наотрез отказалась. Юноши и девушки знали, что это чисто полицейская мера: регистрация фамилий и адресов повлечет за собой увольнение с работы их отцов и матерей. Врачи колонны засвидетельствовали, что больных в колонне не имеется. Полиция, однако, настаивала на своем, пытаясь применить силу. Молодежь держалась непоколебимо. Так прошел день. Утром 31 мая вожаки колонны отдали приказ: всем десяти тысячам сесть и лечь на автостраде Любек – Берлин и не вставать даже в том случае, если против них будут пущены танки.
Межзональное движение по трассе замерло. Десятки английских, французских и американских машин, следующих из Западного Берлина или в Западный Берлин, должны были остановиться – не ехать же по телам!
Десятки фото– и кинокорреспондентов разных национальностей бросились снимать такой «замечательный» эпизод – десять тысяч тел, устилающих шоссе международной важности. Полиция заметалась в полной растерянности, не зная, что предпринять. Так прошел второй день. Пробка, устроенная колонной в горловине трассы, приняла гигантские размеры – не менее чем две сотни машин с каждой стороны шоссе ждали разрешения конфликта.
К концу следующего дня полиция смягчила свои требования. Молодежи разрешили перейти границу, сняв голубые блузы и спрятав знамена. Все отказались. К вечеру, не зная, как выйти из создавшегося положения, и боясь еще более широкой огласки события, полиция согласилась уже на то, чтобы колонны проследовали через Любек, пусть со знаменами, но обязательно ночью, без песен и оркестров.
Развернув знамена, с портретами Сталина и Вильгельма Пика, под звуки оркестров и пение хоров двинулись молодые борцы за мир. С песней «Навстречу утренней заре» они вступили в заснувший город и разбудили его. Раскрылись окна. На улицу выбежали старые и молодые.
– В чем дело?
– Да здравствует мир, друзья! Долой оккупантов! Да живет единая Германия!
Улицы мгновенно ожили.
– Вставайте, друзья!
Зазвучала «Новая жизнь» – песня, недавно сочиненная в Берлине; пронеслись звуки «Гаудеамуса», студенческой песни еще прошлого столетия, знакомой отцам и дедам многих молодых демонстрантов, а за «Гаудеамусом», точно в половодье, все затопляя на своем пути, ринулись разноязычные песни, запомнившиеся на слете. Здесь были и болгарская «Жив е той, жив е…» со словами, от которых слезы навертывались на глаза:
Тоз, който падне в бой за свобода,
той не умира: него жалеят
земя и небо, звер и природа,
и певцы песни за него поят! —
и испанский гимн свободы – гимн Риего, и чешская «Свобода», и китайская «Чи Лай» с призывами, столь близкими для всех: «Вставайте, кто не хочет быть рабами; поднимемся на борьбу за свободу и подлинную демократию! Весь наш мир поднялся против тиранов и их оков, и каждый, кто трудится ради свободы, зовет: «Вставай! Вставай! Вставай! У всех нас одно сердце! Вперед с факелом свободы в руках! Вперед! Вперед! Вперед!»
И весь Любек повалил к вокзалу вслед за молодежью, возвращающейся из Берлина. Слет как бы все еще продолжался, неуклонно передвигаясь на запад.
Английские оккупационные власти распорядились срочно подать дополнительные поезда, чтобы до рассвета развезти по домам беспокойных сторонников мира. Но до вокзала десятитысячная колонна шла от митинга к митингу, от одной песенной остановки до другой. Любек пел до рассвета.
Десять тысяч юношей, девушек, подростков победили вооруженную челядь Британского королевства. Это была первая крупная победа слета вне Берлина.
А в Гельмштадте дело закончилось несколько иначе. Молодежная колонна разбилась там на мелкие группы, потеряв свою компактность. Полиция изолировала группу от группы и учинила расправу над беззащитными ребятами. Один юноша с перебитым позвоночником был отправлен в больницу в безнадежном состоянии, десятки избиты, сотни арестованы; избежать губительной для молодежи и их родителей регистрации удалось одиночкам.
Но несправедливое дело никогда не приносит выигрыша тому, кто его совершил. Искалеченный юноша оказался сыном довольно влиятельного человека, и разговоры о бесчинстве полиции и ее покровителях из оккупационных штабов сразу же пошли по всему городу. Раненые дети были к тому же отличными «пропагандистами» американского образа жизни, когда, обливаясь кровью, они появились в местной больнице. Война с детьми во всех случаях позорна, недостойна, отвратительна. Прогрессивная пресса Западной Германии тотчас оповестила страну об очередном полицейском преступлении, и тысячи писем и телеграмм со всех концов Западной Германии понеслись в Гельмштадт.
Каждая семья, чей сын или чья дочь еще не вернулись домой из Берлина, переживала тревожные дни. И отнюдь не уважением или любовью к англо-американским оккупантам полны были их сердца.
В «красном» Берлине, о котором рассказывалось столько ужасов, ни одного ребенка не тронули пальцем, а свои полицаи избили до обморока! Это ли не прекрасная агитация в пользу «красного» Берлина?
В 1898 году, пятьдесят три года назад, великий французский писатель Ромен Роллан, тогда еще не бывший социалистом, произнес знаменательные слова: «В течение ста лет Европа станет социалистической, или она перестанет существовать».
Писатель объяснил, в силу чего это случится. Тремя годами раньше он писал: «Социалистические идеи просачиваются в меня вопреки моей воле… Я не хочу думать о них, а они все-таки ежедневно проникают в мое сердце».
Вот так оно происходит сейчас с миллионами немцев, услышавшими, как под Любеком и Гельмштадтом вооруженные взрослые люди всевали с безоружными ребятами.
Битвой у Любека и Гельмштадта дело не ограничилось. Она была лишь наиболее значительной из серии меньших. Западногерманские власти перепугались активности молодых борцов за мир и затаенной ненависти их родителей и перешли к различным другим формам борьбы.
А молодежь, поняв на опыте Любека, что сила ее – в единстве, активизировалась еще больше. Сражения уходили в глубину сел и заводских цехов, развертывались в школах и семьях. Эхо слета проникало все дальше на запад.
Уже в июне в печати появились сведения о том, каковы отзвуки слета.
Четырнадцатилетняя школьница в Нюрнберге провела сбор медикаментов для Корейской народной армии. Полиция нашла у мужественной активистки более двадцати килограммов собранных медикаментов.
В Мюнхене группа школьников организовала в городе «трамвайный лекторий». Едучи в трамвае в школу или возвращаясь домой, «трамвайные лекторы» затевают беседы о берлинском молодежном слете, о порядках в Германской демократической республике и ее успехах в борьбе за мир. Почин «трамвайных лекторов» имеет огромный успех у населения.
Другая группа школьников в том же городе создала бригаду «настенной агитации». Юные рисовальщики по ночам покрывают стены зданий шаржами и карикатурами антиамериканского характера и лозунгами в защиту мира.
Делегаты Общегерманского молодежного слета развертывают движение в защиту мира среди деревенской молодежи Западной Германии.
Предприниматели Западной Германии начали увольнять молодых людей с работы только за одно сообщение о берлинском слете. Если рабочий пользовался заводским общежитием, он тотчас лишался койки. Следовательно, оставшись без работы, он терял и кров. Без полицейской прописки он подлежал выселению из города. Но куда может уйти бездомный безработный? И он превращается в горячего ненавистника империализма. Если такой молодой рабочий до своего увольнения еще не стал сознательным революционным борцом, то теперь он становился им.
В Гамбурге молодые патриоты заставили обербургомистра Макса Брауэра разрешить молодежную демонстрацию, хотя этот Брауэр еще недели две тому назад платил полицаям по двести марок за привод каждого юноши или девушки, пропагандирующих мир.
В Вюртемберг-Бадене в июне прошли многочисленные молодежные собрания, на которых обсуждалось коллективное письмо советским комсомольцам. Это был, так сказать, слет на местах. Он объединил десятки тысяч людей. Взрослые выражали желание присоединить свои подписи и свои голоса к хору молодежи, ибо мир и дружба с Советским Союзом касались всех.
Наконец передовая молодежь западной части Германии решила созвать в начале октября в промышленном сердце Германии – Руре – стотысячный митинг молодых западногерманских патриотов.
Двадцать молодежных организаций выразили согласие стать организаторами слета, на котором, кстати сказать, должны были быть представлены лучшие сборщики подписей под Стокгольмским Воззванием.
В качестве подготовки к западногерманскому слету в низовых молодежных организациях, различных по своим политическим убеждениям, прошли отчеты тридцати тысяч участников общегерманского слета.
Молодежь быстро набирала силы и высоко поднимала голову. Если до общегермайского слета на улицах западных городов Германии редко встречались юноша или девушка в голубой блузе, то теперь они были видны повсюду.
В конце августа в Дортмунде состоялась мощная демонстрация в защиту мира. Демонстрация одновременно защитила восемь молодых демократов, накануне арестованных полицией. Демонстранты кричали: «Руки прочь от Кореи!» Полиция вынуждена была освободить арестованных молодых немцев.
Макс Рейман, председатель центрального правления Коммунистической партии Западной Германии и почетный член Союза свободной немецкой молодежи, публично осудил запрещение боннским «правительством» всех митингов и демонстраций молодых борцов за мир. Он заявил при этом, что день слета тысяч молодых борцов за мир подтвердит, насколько отрицательно относится немецкая молодежь к подготовке войны.
Как позже стало известно, западногерманские власти с благословения американцев запретили созыв слета молодых патриотов. Но это не означает, что движение замерло. Оно перешло вглубь, захватывая все более и более широкие пласты молодежи.
Население Западной Германии горячо и дружно поддерживает свою молодежь. В ответ на полицейские репрессии были созданы сто новых комитетов борьбы за мир и дополнительно собраны сотни тысяч голосов, требовавших запрещения атомной бомбы.
25 сентября в Бохуме (английская зона) должен был состояться заключительный митинг первого молодежного слета западногерманского профсоюза горняков. На митинге намеревался выступить ставленник оккупантов, «президент» боннского «государства», некто Теодор Хейс, чтобы привлечь молодежь на сторону своего «правительства».
Едва Хейс начал говорить, как участники митинга запели гимн Германской демократической республики, а двое молодых рабочих взобрались на трибуну позади Хейса и развернули огромный транспарант с лозунгом: «Мы хотим масла вместо пушек и увеличения заработной платы, а не увеличения числа дивизий».
Оба рабочих были арестованы, но выступление Хейса провалилось.
В Вашингтоне рассчитывали, что стоит только свистнуть, как немцы Западной Германии валом повалят на вербовочные пункты. Но американские империалисты просчитались: даже безработные отказываются от хорошо оплачиваемой военной службы.
В середине мая, как раз в разгар всегерманской подготовки к молодежному слету, английская газета «Дейли мэйл» опубликовала серию статей известного английского журналиста Александра Клиффорда.
«Лучшее из того, – писал он, – что немцы могут предложить нам, – это самих себя в качестве солдат. Здесь их вдоволь, число безработных в Западной Германии доходит в настоящее время до двух миллионов человек». (К слову, мистер Клиффорд скромно уменьшил количество безработных почти вдвое).
В беседе с Клиффордом бывший гитлеровский фельдмаршал Мантейфель заявил:
«Мы могли бы пополнить личный состав тридцати танковых дивизий… Дело в том, что призывные возрасты, которым как раз наступает очередь, особенно многолюдны».
Но уже 22 августа 1950 года корреспондент «Нью-Йорк геральд трибюн» в Западной Германии отмечал, что «американское общественное мнение сильно ошибается, если оно полагает, что немцы широкой волной устремятся в армию».
Даже сам английский министр обороны Шинуэл вынужден был признать в палате общин, что достопочтенный Черчилль жестоко ошибается, рассчитывая, что немцы охотно пополнят так называемую «европейскую армию».
Корреспондент американского агентства «Юнайтед пресс» сообщал в августе 1950 года:
«Союзные и германские власти считают, что потребуется прибегнуть ко многим различным средствам убеждения, чтобы заставить немцев вступить в армию, предназначенную для борьбы с Россией… Опыт борьбы против русских, поражение и колоссальные разрушения еще живы в памяти немецких солдат и даже сегодня являются сильным отпугивающим средством».
Сегодняшняя демократическая Германия внесла заметный вклад в дело мирного развития народов Центральной Европы. Тот, у кого завтрашний день будет лучше сегодняшнего, не хочет войны. Кто призван жить хорошо – не хочет умереть ради заокеанских господ.
Роль Союза свободной немецкой молодежи в разоблачении планов американских поджигателей новой войны чрезвычайно велика. Слет демократической молодежи в Берлине еще более усилил значение Союза молодежи.
1 июня 1950 года Совет министров Германской демократической республики высоко оценил значение проведенного общегерманского слета: слет явился манифестацией доверия молодежи тем передовым народным силам, которые пять лет неутомимо трудятся над построением демократической и миролюбивой Германии, создавая молодому поколению условия для отличной жизни.
Слет показал тесную связь новой молодежи с правительством Германской демократической республики и ее президентом.
Участие в слете многочисленных молодежных организаций со всех частей света явилось наглядным доказательством того, в какой мере демократической Германии и ее молодежи удалось завоевать доверие миролюбивых народов. Огромные силы, объединенные во Всемирной федерации демократической молодежи, поддерживают борьбу немецкого народа за создание единой демократической и миролюбивой Германии.
Общегерманский слет, сказано в решениях правительства Германской демократической республики, требует еще упорнее продолжать путь, указанный законом о молодежи, и обеспечить всему немецкому юношеству счастливую жизнь в единой и миролюбивой Германии.
11
К северу от Берлина тянется цепь небольших озер, богатых рыбой. Вскоре по окончании молодежного слета меня пригласили на ловлю рыбы острогой.
Ночь была на редкость темной и, что еще удивительнее для дождливого лета, сухой. Холмистые берега озера, знаменитого своими рыбными урожаями, занимал старый сосновый бор. Настоенный на дневном тепле смолисто-дымный воздух напоминал наши русские места за Валдаем.
Рыская в поисках лещиков и щурят вдоль берега, с автомобильной фарой вместо факела, мы оказались вдруг у небольшого острова. Костер освещал группу ребят, сидевших кружком. Голубое знамя, прислоненное к дереву, отсвечивало огнем. Кто-то горячо говорил, а остальные слушали с благоговейным вниманием. Вероятно, делегат рассказывал о слете тем, кто не смог побывать в Берлине.
Потом ребята поднялись и запели гимн Германской демократической республики и вслед за ним, так же стоя, боевой гимн демократической молодежи. Полковник Советской Армии, стоявший с острогой на носу лодки, опустил острогу и погасил фару. Сидевшие на веслах перестали грести и замерли.
А там, у костра, спев боевой молодежный гимн, вдруг сильно и вдохновенно запели «Смело, товарищи, в ногу».
Мы никак не ожидали этого и, признаться, растерялись. Нам было видно, как волновались ребята у костра, как искренне переживали они то, что пели, как строго и торжественно встали они «смирно», точно давали торжественное обещание.
Они пели по-немецки, но мы внутренне вторили песне по-русски, и странно, и трогательно, и по-особому сильно звучала песня в этой не совсем обычной обстановке.
Смело, товарищи, в ногу,
Духом окрепнем в борьбе,
В царство свободы дорогу
Грудью проложим себе! —
неслось к нам с берега.
Вдруг из темной глубины озера кто-то мощным баритоном подхватил песню по-русски. У нас от волнения побежали мурашки по телу.
Удивленно переглянувшись, ребята бросились к берегу и стали всматриваться в белесую мглу озера.
Но они не могли увидеть певца, скрытого расстоянием и темнотой, он оставался вне поля зрения, и только сильный голос его смело атаковал ночную тишину, волнуя и будоража воображение ребят.
И они ринулись навстречу этому голосу-другу, они подхватили его зов. Так на двух языках и закончилась песня.
Не раз вспоминал я эту коротенькую ночную сцену. Особенно часто приходила она мне на память, когда я читал о международном слете молодых сторонников мира, происходившем в августе 1950 года в Ницце, во Франции. Там советские песни пелись на четырех и пяти языках одновременно.
Берлин, Париж и Рим встретились в необычайном соревновании. Кто лучше сражается за мир? Кто привлек больше людей доброй воли? Кто собрал больше подписей под Стокгольмским Воззванием?
Берлин занял в этом соревновании первое место, за ним шел Рим, от которого не отстал и Париж, принесшие на слет по четыреста тысяч подписей.
Я вспоминал эту трогательную ночную сцену, читая о том, как тысячи жителей Гамбурга вышли навстречу «каравану мира», в котором приняли участие сто восемьдесят три французских преподавателя, и как гамбургские школьники встречали французских педагогов песнями демократической Франции.
Я вспоминал эту ночную сцену, читая о молодом человеке из города Сан-Мартина в Аргентине, собравшем пятнадцать тысяч четыреста подписей под воззванием Постоянного комитета Всемирного конгресса защитников мира…
Один – и пятнадцать тысяч, им привлеченных к защите мира! Какие великолепные вожаки подрастают на земле!
Я вспоминаю сцену на немецком озере, слыша по радио, что третий национальный съезд учащихся средних школ Бразилии принял от имени трехсот тысяч человек резолюцию, в которой говорится: «Учащиеся средних школ являются сторонниками невмешательства Бразилии в жизнь Кореи. Они против отправки бразильских войск за пределы страны».
Где, в какой стране мира не горит такой молодежный костер и ребята, собравшись вокруг огня, не запевают великую песню, воспитавшую много поколений русских революционеров:
Смело, товарищи, в ногу,
Духом окрепнем в борьбе,
В царство свободы дорогу
Грудью проложим себе!
Я вспомнил ночную сцену на озере, когда, вернувшись домой, прочел в журнале «Большевик» прекрасную статью руководителя итальянской Коммунистической партии Пальмиро Тольятти «Современное международное положение и национальные интересы Италии».
Вот что пишет товарищ Тольятти о Германии 1950 года:
«Недавно, участвуя в третьем конгрессе Социалистической единой партии Германии, я имел возможность посетить Германскую демократическую республику и вынес глубокое убеждение в том, что и в этой части Европы достигнута крупная победа… Когда я разговаривал с товарищами из Социалистической единой партии Германии, когда я посещал заводы, где немецкие рабочие встречали меня, как брата по труду и борьбе, я действительно чувствовал, что рождается новая и единая Европа. Но это не Европа так называемых европеистов, которые имеются и в рядах наших правительственных партий. Это истинная Европа, которая простирается от Урала до Атлантического океана и в которой живут жаждущие мира и сотрудничества европейские народы – от русского народа до французского, чешского, итальянского. Между народами, которые уже создали новый строй, и передовой частью тех народов, которые еще этого не достигли, налицо солидарность, единство в защите мира, в борьбе за демократию, за создание нового мира».
Когда в декабре 1950 года швейцарское правительство, под нажимом американских дельцов, не разрешило въехать в Женеву участникам Первой сессии Всемирного Совета Мира, правительство демократической Германии оказало широкое гостеприимство делегатам восьмидесяти стран обоих полушарий. Ректор Берлинского университета имени Гумбольдта профессор Фридрих поблагодарил Бюро Всемирного Совета Мира за то, что Первая сессия собралась именно в Берлине, «руины которого взывают о мире и предостерегают против безумия новой войны».
