355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Пьер Сиприо » Бальзак без маски » Текст книги (страница 9)
Бальзак без маски
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 00:39

Текст книги "Бальзак без маски"


Автор книги: Пьер Сиприо



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 47 страниц)

ГЕНИЙ ИЗ МАНСАРДЫ

В 1817 году Французская Академия объявила литературный конкурс на тему «Счастье, которое проистекает из учебы». 4 августа 1819 года Оноре поселился в комнате на улице Ледигьер. «Это самое удачное решение человеческой жизни», – напишет он потом. Через год-другой станет ясно, наделен ли он талантом.

Если уж таланта нет, придется смириться и устроиться на работу, которую предлагают родители: клерк в нотариальной конторе, мелкий служащий или делопроизводитель.

Бальзак слишком много пострадал от коллективной жизни в коллеже, чтобы согласиться работать в конторе. Благодаря нотариусам, которые использовали его труд, Бальзак познал суть «ученичества», окунулся в замкнутый мирок, где каждый в любую минуту может стать мишенью для насмешек и злых шуток. Он никогда не забудет: «И в полку, и в суде – это все тот же коллеж, с некоторыми отличиями. Служащие, проводящие в конторах по восемь часов, видят в них нечто вроде классов, где начальник заменяет директора, а денежное вознаграждение является своего рода наградой за хорошее поведение, даруемой любимчикам» («Служащие»).

И хотя Бальзак был наделен талантом, он отчетливо осознавал, что участь его тем не менее будет не из лучших. Ему суждено было жить в одиночестве, и горе тому, кто одинок, этому бесприютному скитальцу, который постоянно скрывается от преследований, принеся свою жизнь в жертву правде.

Два года, прожитые в мансарде, станут решающими. У Бальзака войдет в привычку неистово работать в полном одиночестве. На протяжении всей своей жизни он будет одновременно «игроком и ставкой». Он посвятит жизнь созданию произведений, которые обретут в его глазах таинственный, священный, грозный облик. Перед тем как создать очередной роман, Бальзак испытывал тревогу вдохновения, надежду успеха и даже страх смерти. На долгое время он лишался аппетита, бродил словно призрак по кабинету, отказываясь выходить на улицу и не придерживаясь формальностей, столь важных для начинающего писателя. В полном изнеможении он выпускал перо из пальцев лишь тогда, когда ночь окутывала его разум, а рука дрожала от усталости.

Обычно на улицу Ледигьер приходили очень скромные денежные переводы от родителей, и это обстоятельство вынуждало Оноре питаться весьма скудно. На завтрак и обед он частенько пил молоко, макая в него кусочек сухаря, поскольку сухари стоили намного дешевле свежего хлеба. Он платил за жилье 60 франков в год, тратил ежедневно три су на масло для лампы, два су на прачку и два – на уголь.

Однако эта унылая обстановка была овеяна флером поэзии, когда Бальзак смотрел на «бурые, сероватые, красные, аспидные и черепичные крыши, поросшие желтым или зеленым мхом». Крыши и водостоки радовали глаз и помогали забыть об убогих, блеклых, грязных стенах мансарды. Жалкое бюро, покрытое коричневым сафьяном. Кровать, кресло. Оноре намеревался приобрести зеркало в золоченой раме и гравюру [13]13
  И приобрел. См.: Моруа А.Прометей, или Жизнь Бальзака. М., 1967. С. 69–70. Примеч. ред.


[Закрыть]
. Ему требовались зонтик, подсвечник, халат, подбитая ватином овечья шапка. Но то была непозволительная прихоть! Оноре это быстро понял. Мать отчитала его: он не должен был ничего просить, обходясь тем, что имеет. Он сможет позволить себе роскошь, в которой так нуждается, значительно позже.

Был ли он счастлив? Да, ибо жил своей собственной жизнью, работал по своему усмотрению и желанию. Но, в сущности, он не был создан для той жизни, какую вел. Будучи гурманом, вынужденно ограничивал себя в еде; он любил бродить по городу, но был прикован к креслу; обожал сюрпризы, но из месяца в месяц жизнь его текла, словно река по плоской равнине; зная толк в приятной беседе, он ни с кем не встречался.

И в доме родителей, и в коллеже Оноре всегда окружали многочисленные слуги, поскольку так было принято в те времена. Теперь Оноре словно раздвоился. Он вообразил, что рядом с ним существует еще одно «я». «Я-двойник» ловил клопов. Подметал пол в комнате, стирал, приводил в порядок белье ну и, конечно, ходил за покупками.

Появляться на людях означало нарушить родительские требования. В глазах родных Оноре был преступно виноват в том, что сознательно обрек себя на подобное заточение. Им было стыдно признаваться соседям, что он живет в Париже один, а потому они говорили, что он гостит у родственника в Альби. В мансарде на улице Ледигьер он поселился инкогнито. И покидал ее тайком, и то лишь в случае крайней необходимости: когда шел в библиотеку или на публичные лекции. Например, на лекции в Музей естественной истории, где Кювье проводил ископаемые окаменелости в согласие с Библией или на лекции в Медицинскую школу, где Дюпютран вел жаркий спор с Рекамье относительно божественного происхождения Иисуса Христа. Но главное, он посещал лекции в Сорбонне, где молодой профессор Виктор Кузен убеждал своих слушателей, что в восприятии главную роль играет субъективное отношение. «Истина, красота, добро», – говорил Виктор Кузен. А также зло, добавлял Бальзак, любивший контрасты.

Если все в нашей судьбе предопределено, зачем вообще учиться? Оноре предпочитал приобретать знания, «уединившись, не прибегая к советам учителей, призвав на помощь воображение, которое питается могучей энергией пламенного сердца».

А тем временем семья Бальзаков пришла к выводу, что над Оноре необходимо установить опеку. Тот, кого звали папаша Даблен, был поставлен в известность, что сын Бальзаков добровольно уединился на улице Ледигьер.

Для Бальзаков Теодор Даблен был не просто другом, он был сообщником. Дед Даблена, слесарь при дворе Людовика XVI, скончался в 1790 году. Его супруга поддерживала близкое знакомство с матерью Бальзака. Она вновь вышла замуж за земледельца Бессона, брат которого, трактирщик, стоял во главе революционного движения в Рамбуйе. Бессон распродал национальные имущества района. Благодаря его помощи Саламбье смогли купить «птицеводческую ферму», которую Лора получила в приданое, когда вышла замуж за Бернара-Франсуа.

Адриен Даблен хотел стать хирургом, но в 1819 году стал торговать скобяными товарами. Его лавка, располагавшаяся на улице Сен-Мартен, в доме 221, представляла собой огромное предприятие, где изготавливали первые станки. Мадлен Амбьер, которая изучала описи складов Даблена, утверждала, что тот вел свои дела столь же успешно, как и Цезарь Бирото.

Именно этот человек, которому в ту пору исполнилось 36 лет, каждое воскресенье приходил проведать Оноре и спросить, лечит ли тот свои больные зубы. Может быть, их следует вырвать? Но Оноре всегда отвечал одно и то же: «Волки никогда не обращаются к зубным врачам».

Оноре страстно желал, чтобы Даблен, занимавшийся коллекционированием, рассказал ему о картинах, побеседовал о политике: сумеют ли депутаты-либералы набрать нужное число голосов? Во Французском театре актер Лафон, близкий друг Даблена, играл «Цинну». Это и есть своевременно поданный знак свыше!

До сих пор Оноре читал, делал выписки и сопоставлял свои наивные воззрения с трудами философов XVII–XVIII веков. Он пришел к выводу, что обе философии, поделившие между собой мир, «первая, которая видит все в Боге, и вторая, философия Спинозы, которая делает из всего Бога, абсолютно ничем не отличаются друг от друга». Уже в своих философских этюдах, а затем и в «Стени» Бальзак утверждал, что «Бог представляет собой великолепную целостность. Он не имеет ничего общего со своими созданиями и тем не менее порождает их». После нескольких месяцев занятий философией Бальзак пришел к выводу, что «философы обманываются, увлекшись своими устрашающими познаниями, ибо они не помогают открыть истину».

Зато благодаря театру, где за слова платят наличными, можно и поразвлечься, и подзаработать. Тот, кто пишет для театра, никогда не заставляет своих персонажей высказываться до конца. Он лишь слегка намечает сюжетные линии. Но каков бы ни был сюжет, действующие лица возражают друг другу с величайшей любезностью, и вопрос об истине, ставящий в тупик философов, здесь никогда не возникает.

Оноре увлекся драматургией великих авторов. Он прочитал Кребильона, который «ободрял его»; Корнеля, который «приводил его в восторг»; Расина, который «отбивал у него желание писать».

Вдохновение Бальзака и смутные времена направили его на путь создания трагедии, которая привлекла бы всеобщее внимание так, чтобы зритель испил до дна чашу страданий, вызванных революцией.

КАРЛ I И СМЕРТЬ ЛЮДОВИКА XVI

Найдется ли подданный, который вправе вынести приговор королю?

В. Шекспир. Ричард II

6 сентября 1819 года Бальзак с головой ушел в свое творение, приняв твердое решение выйти на улицу лишь «держа в руках законченный первый акт». Название: «Кромвель». Сюжет – смерть Карла I. В то время Бальзак, как и Гюго, придерживался мнения, что «Революция заговорила при Робеспьере, пушки заговорили при Бонапарте, а при Людовике XVIII настал черед заговорить разуму».

Выбирая сюжет, Бальзак не обратил никакого внимания на цензуру. А она предписывала никогда не затрагивать вопросы религии и политики.

Правда, можно предположить, что Бальзак прекрасно знал об этом, но, движимый духом неблагоразумия, не убоялся разрушить строгие предписания. Он сумеет разработать столь рискованную тему. Он займет непредвзятую позицию и тем самым обезоружит своих недругов. Более того, ему будет сладостно в одиночку противостоять всем и каждому, поскольку самое большое достоинство, каким только можно обладать, живя в обществе, заключается в том, чтобы всегда оставаться самим собой.

Бальзак трактовал сюжет в полнейшем соответствии с политикой, проводимой Людовиком XVIII, который хотел, чтобы жертвы Революции были оплаканы, а палачи получили прощение. Бальзак написал сестре: «Мой „Кромвель“ станет настольной книгой королей и народов». Именно настольной, ибо его трагедия – это «две тысячи стихотворных строк, которые влекут за собой десять тысяч размышлений».

Сюжет трагедии поистине животрепещущий. Всем роялистам известно, что Людовик XVI, заключенный в Тампль, читал о процессе над Карлом I: он подготовил речь в свою защиту, основываясь на аргументах, выдвинутых королем Англии. Увенчанный короной, любимый своим народом, помазанник Божий воплощает собой Его величие. Подданные не имеют права судить короля, ибо это означает учинить суд над Господом Богом, последствиями которого станут хаос, страх, ужас и восстания. Людовик XVI так и сказал своим судьям: «Я не испытываю никаких угрызений совести. Я никогда не боялся общественного осуждения моего поведения». Точно так же Карл I спрашивал у Палаты общин: «На основании какого закона вы присвоили себе прерогативы суда?»

Бальзак отчетливо понял, что именно в этом и состоит вся соль. В своей обвинительной речи, произнесенной на заседании парламента, Кромвель заявляет:

Для спасения государства необходимо, чтобы он умер.

На что королевский глашатай Страффорд отвечает:

 
Спасение государства есть соблюдение закона,
А вы нарушили его, приговорив корону.
 

Бальзак создал свою пьесу в 1819 году, когда Людовик XVIII «пожаловал» народу Хартию. Начиная с 4 июня 1814 года государственные учреждения выступали одновременно и за власть короля, и за свободу народа. Франция открывала для себя искусство управлять, которое заключается в том, чтобы придерживаться золотой середины, лавируя между королевской властью и народными массами. Король беспрерывно вел переговоры с общественностью. Бальзак почтительно старался дать ему урок. Страффорд советует королю «создать такой образ правления»,

 
Где народ принимал бы участие в его верховной власти.
 

Карлу следовало бы понять:

 
Что надо англичан правами наделять,
Которыми любой народ обязан обладать.
 

На пороге смерти король сам убеждается в этом:

 
Я могу дать пример королям
Без всякого насилия, остановите своеволие
И пощадите народ… Употребите вашу власть!
 

«Кромвель» – не только политическая пьеса, в которой сделана попытка уравновесить власть королей властью народа. Это также пьеса о любви. Преданность королевы Марии Генриетты восхищает. Она жаждала помочь королю. Она собрала войска во Франции и в Голландии. Но солдаты погибли во время шторма. Потерпев поражение, энергичная королева превращается в изменницу, что еще больше очерняет короля. Так и Людовик XVI был уже приговорен к смертной казни, когда 15 мая 1792 года газета «Монитор» высказала предположение, что в Париже действует «австрийский комитет, ведущий предательскую политику и развязавший войну».

Пьеса о смерти Людовика XVI, выведенного под именем Карла I, – это националистическое, антианглийское произведение. Англичане убили короля Карла, женатого на француженке, сестре Людовика XIII. Они отправили в изгнание Наполеона. Бальзак выразил свои чувства устами королевы. Он с гордостью пишет сестре: «Королева, доведенная до отчаяния, примется страстно призывать Францию сразиться с Англией. Да! Это будет начертано рукой мастера».

Кому прок от Революции? – спрашивали себя люди во времена Директории. У Бальзака есть собственный ответ, который он адресует Людовику XVIII:

«Революция принесет пользу литераторам. Стоит разразиться политическому кризису, как все взоры устремляются на писателей. Именно они оживляют науки и знания своей наблюдательностью. Они прислушиваются к биению каждого человеческого сердца».

В конце января Бернару-Франсуа удалось обуздать этот прекрасный порыв души. Государственный служащий твердо знал, что политическая трагедия редко приводит к какому-либо положительному результату либо из-за того, что ее не ставят на сцене, либо из-за того, что она никуда не годится. К тому же Оноре написал плохую пьесу. Еще несколько месяцев подобных опытов, и Оноре «растеряет большую часть сокровищ, которыми его щедро наделила природа». «Меня никто не слушал, – писал Бернар-Франсуа. – Моему сыну наговорили множество лестных слов, убедили его, что несмотря ни на что он должен следовать по тернистому и утомительному пути, ведущему к успеху. Вместо того чтобы упорно трудиться и стать старшим клерком, он отвергает все то, что не имеет прямого отношения к театральным пьесам, актерам и актрисам».

ИСПЫТАНИЕ

Сын так привык к угрюмому тону отца, что новая порция поучений не вызвала у Оноре никакой реакции. Оноре получил отсрочку. «Кромвеля» прочли в Вильпаризи в присутствии членов семьи и некоторых близких друзей: доктора Наккара и папаши Даблена…

Дом, который Бальзаки снимали в Вильпаризи у Антуана Саламбье, стоял у обочины дороги, при въезде в деревню, если из Парижа ехать через Ливри. У этого дома было четыре окна на первом этаже и пять на втором, что делало его похожим на особняк. Перед передним фасадом располагался двор, а за задним простирался сад, доходивший до берегов канала.

В апреле или мае 1820 года в салоне, окна которого выходили на дорогу, состоялось чтение «Кромвеля». В тот день Оноре думал только о пьесе и изнемогал от возбуждения. Поскольку он знал текст наизусть, то краешком глаза следил за реакцией присутствующих. Вскоре он заметил «ледяное выражение лиц и ошеломленные взгляды». В «Шагреневой коже» Бальзак так рассказал об этом испытании: «В этом шедевре вы все увидели первую ошибку юноши, только что окончившего коллеж, настоящий ребяческий вздор. Ваши насмешки подрезали крылья творческим иллюзиям, с тех пор больше не пробуждавшимся».

Семья хотела знать правду. Мать и дочь каллиграфическим почерком переписали пьесу в двух экземплярах. Один экземпляр отдали Даблену, который поддерживал дружеские отношения с некоторыми актерами, второй был представлен на суд Франсуа-Гийому Андрие, будущему постоянному секретарю Французской Академии. В 1820 году Андрие преподавал литературу во Французском коллеже и сочинял изысканные классические комедии, вроде «Беззаботного Менье».

16 августа Андрие ответил госпоже де Бальзак: «Мне не хотелось бы обескураживать вашего сына, но я полагаю, что он смог бы с большей пользой употребить свое время на что-нибудь другое, вместо того, чтобы придумывать трагедии и комедии». Тем не менее, если ее сын окажет ему честь своим визитом, Андрие разъяснит ему, «как именно следует подходить к занятиям изящной словесностью и те преимущества, которые можно и должно извлечь из них, не становясь профессиональным поэтом».

Какие черты характера, какое любопытство, какая тайная надежда почерпнуть важные сведения побудили двух Лор, мать и дочь, пойти к Андрие? Почему дочь украла листок с замечаниями преподавателя? Мать, несомненно состоящая в сговоре, стала оправдывать дочь, «которая хотела доставить большое удовольствие своему брату, показав ему записи. Она не смогла удержаться от подобного дружеского жеста». 22 сентября Андрие любезно согласился с ее мнением: «Я догадался, что это не вы, а ваша дочь похитила этот маленький лист бумаги. Но как можно сердиться на столь милую особу?» В то же самое время Андрие назначил Оноре встречу и не принял его. Встреча была перенесена на другой день, и в следующий раз не пришел Оноре. Он явно хотел выразить таким образом свое неуважение к человеку, написавшему следующее: «Автору надлежит заниматься чем угодно, но только не литературой».

БАРЫШНИ ДЕ БАЛЬЗАК

Лора и Лоранса де Бальзак жили в Вильпаризи. Одной исполнилось 20 лет, другой – 18. Они обе хотели выйти замуж. Вернее, не жить больше под одной крышей с угрюмым отцом, кашляющей бабушкой и надоедливой матерью.

Сестры договорились, что та из них, которая первой выйдет замуж, расскажет другой о таинственной брачной ночи. В 1820 году считалось, что во время этой ночи добропорядочная женщина будто бы приносит себя в жертву религии любви и поэтому ни в коем случае не должна давать волю своей чувственности, даже если ее супруг ведет себя как опытный любовник.

Что касается замужества Лоры и Лорансы, то родители руководствовались общепринятыми представлениями той эпохи. Выбирать приходилось между браком по симпатии, и тогда выходили замуж за человека, которого уважали, но не превозносили до небес – любовь не столь уж жизненно необходима, в конце концов она проходит, – и браком по расчету. Но конечно, о таком браке никогда не говорили в открытую, ибо даже те, кто вступал в подобный союз, в том не признавались, но брака по любви следовало непременно избегать. Ничто не угасает так быстро, как страсть. В страсть можно играть, брак же – дело серьезное.

Лора и Лоранса были воспитаны в соответствии с твердыми нравственными принципами. Они получили хорошее образование, говорили изящным слогом, писали забавным, выспренним стилем. Им оставалось лишь дать волю своим долго сдерживаемым чувствам, считаясь, однако, с общественным мнением, которое бдительно за ними следило. Но где в Вильпаризи найти мужа?

Конечно, через их город пролегали маршруты дилижансов, а в некоторых из них, несомненно, ехал желаемый муж, но он следовал дальше, задерживаясь в Вильпаризи ровно на то время, какое требуется, чтобы сменить лошадей. Чтобы найти мужа, Лоре и Лорансе пришлось сесть в дилижанс и отправиться на бал. Но не на парижский бал, где царит разврат, а на бал в Со. Благонамеренное общество собиралось там в мае. Потолок полукруглого зала поддерживали колонны. Там можно было встретить адвокатов. Множество буржуазных браков «было заключено под звуки оркестра, расположившегося в центре круглого зала». Первой туда отправилась Лора и закружилась в вихре «танцев, устроенных на открытом воздухе».

С октября 1819 года некий господин Сюрвиль, инженер-путеец, получивший назначение на строительство канала реки Урк, начал ухаживать за барышнями Бальзак. Его учтивые манеры резко отличались от манер прочих «пастушков», которые мнили себя необычайно остроумными, ибо некогда им удавалось вызывать приступ безумного хохота в столовой коллежа.

Однако радостное воодушевление Лоры погасло под пренебрежительными взглядами родителей. Сюрвиль воплощал в себе все то, что у Бальзаков вызывало отторжение: мелкая буржуазия довольствовалась тем, что имела. Жалованье Сюрвиля составляли 260 франков в месяц. Бернар-Франсуа получал в четыре раза больше.

Оноре расценил ситуацию точно так же. Само собой разумеется, он благосклонно отнесся к визитам Сюрвиля, но тот должен был оставаться «приманкой, голубем, привлекающим других голубей, более высокого полета». Лора строила воздушные замки. Она хотела выйти замуж за юного и прекрасного пэра Франции, карета которого была бы украшена старинным родовым гербом. Все претенденты получали безоговорочный отказ. Один «из-за слишком худых ног, другой из-за близоруких глаз, третий из-за фамилии Дюран».

Сюрвиль не вскружил голову Лоре, но к нему она в конце концов почувствовала симпатию.

Она писала брату: «Порукой мне служит покладистый характер господина Сюрвиля и любовь, что он питает ко мне». Лоре больше ничего не было известно об этом инженере, жизнь которого превратилась для Бальзака, когда тот о ней узнал, в неисчерпаемый источник сюжетов. В своих романах, написанных по этим сюжетам, Бальзак не особенно заботился о правдоподобии, поскольку сама жизнь Сюрвиля была полна странностей.

Сюрвиля, родившегося в 1790 году в Руане, в действительности звали Эженом Алленом. Такова была подлинная фамилия его матери, актрисы Катрин Аллен. В театре она взяла себе псевдоним «Сюрвиль». Сюрвиль был внебрачным ребенком. Отец, Огюст Миди де Ла Тренере, не признал его своим сыном. Умирая, он поручил своему брату назначить годовую ренту в размере тысячи двухсот ливров «мадемуазель Аллен, дабы возместить ущерб, который она могла понести от знакомства с ним». Решением суда от 1794 года Эжен Аллен был признан побочным сыном Огюста Миди, «имеющим право в качестве такового считаться наследником своего отца». Однако это не помешало законным наследникам Миди отказаться признать сыновние права Эжена Аллена. Поступив 20 ноября 1808 года в Политехническое училище, Эжен сохранил фамилию Сюрвиль. Под этой же фамилией он был принят в Школу по строительству мостов и дорог. В 1814 году он служил в инженерных войсках в чине лейтенанта.

Вплоть до самой свадьбы Сюрвиль соглашался не раскрывать тайну своего рождения. Женившись, он захотел узаконить свое гражданское состояние. Он поехал в Руан, чтобы юридически оформить свои права на наследство, о чем прежде никогда не заботился. Его мать сожительствовала с писателем Жаном-Габриелем Мильсаном. В 1797 году у нее родился второй внебрачный ребенок от Альфонса Лассаля, депутата Учредительного собрания. Девочку нарекли странным именем Теодора. Когда в 1803 году Лассаль умер, он оставил после себя четырех детей.

18 мая 1820 года в день свадьбы Лоры Бальзак и Эжена Сюрвиля в Сен-Мерри все внимательно следили за тем, чтобы ненароком не обмолвиться о «скандальном» образе жизни Катрин Сюрвиль. Она выступала свидетельницей под именем вдовы Миди, а ее друг Жан-Габриель Мильсан, также свидетель, был назван «литератором».

В 1820 году эти столь запутанные отношения были окутаны глубокой тайной. Сюрвиль не получил своей доли наследства. Его сводная сестра Теодора имела четырех внебрачных детей от внучатого племянника Миди де Ла Гренере. Теодора хотела выйти замуж за отца своих детей, но Катрин Сюрвиль этому резко воспротивилась.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю