Текст книги "Посредник"

Автор книги: Педро Касальс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Салом-де-Прованс

Вторник, 2 февраля

Первый из ученых, взявший слово на коллоквиуме, проводимом ежемесячно в Фонде Фокса, говорил размеренно и спокойно, сопровождая свое сообщение показом диафильмов. По мере того, как он информировал присутствующих о разных методах получения эссенции для апельсинового сока, на экране вспыхивали цветные кадры, иллюстрировавшие его рассказ.

Усевшись между Алексом и Салинасом, Ланси полушепотом разъяснял им суть сообщения, чтобы они, несведущие в вопросах пищевой технологии, могли лучше понять, о чем идет речь. Кармина что-то записывала в блокнот и очень внимательно следила за сообщением своего коллеги.

После выступления специалиста в зале включили свет и человек пять или шесть, взойдя на трибуну, давали свои оценки докладу. Чувствовалось, что участники коллоквиума привыкли к такого рода обсуждениям. Обстановка в зале была товарищеская, можно сказать, почти семейная. Все химики, выступившие в прениях, просто пытались уточнить те или иные моменты в сообщении докладчика, оставшиеся для них не совсем ясными. Все старательно воздерживались от того, чтобы поражать остальных своей эрудицией, никто не стремился выделиться, привлечь к себе внимание.

Просторный конференц-зал помещался в здании, отделенном от остальных строений фонда и окруженном зеленым газоном. Он был заставлен красными креслами, обтянутыми красной тканью, и очень удобными. Стены в зале обшиты светлым деревом. В нем имелись установки для воспроизводства изображения по видео, показа диафильмов, а также система для синхронного перевода с кабинами для переводчиков.

Как и в здании, где находился кабинет Ланси, повернутая на запад стена была полностью застеклена. Перед тем как показывать видео– или диафильмы, ее зашторивали плотными занавесями, обеспечивавшими полную темноту. Но теперь занавеси были открыты, в перед Салинасом и его спутниками вновь открывался вид, который они уже видели четыре дня назад: на окружающем здание сквере, окаймленном живой изгородью из кустарников, во всем чувствовалось непрестанное воздействие дующих здесь ветров-мистралей – вся растительность была наклонена в сторону юга.

Все в этом месте располагало к расслабленности и наслаждению комфортом, и все же Салинас этих чувств не испытывал: он был уверен, что именно Фонд Фокса – центр заговора, раскрытием которого решил заняться до самого конца. Поэтому он был максимально собран.

Отвечая оппонентам, докладчик что-то долго объяснял у доски, писал мелом какие-то математические формулы, а резюмировал все изложенное в простых и ясных словах, которые даже Алекс и Салинас смогли понять без особых усилий.

После этого все вышли из здания конференц-зала и, пройдя по зеленому газону, отправились в стоявший рядом кафетерий. Оказавшись там за чашками с дымящимся кофе, ученые продолжали обсуждение, ставшее теперь неформальным. Ланси посадил Салинаса и его спутников за один из столиков, предварительно познакомив с расположившимися тут же четырьмя химиками из Англии. Полчаса спустя они возвратились в здание, где проходил коллоквиум, и по дороге, ступая по травянистому ковру газона, Салинас спросил у Кармины:

– Докладчик сказал что-нибудь представляющее для нас интерес?

– Ничего, что проливало бы свет на нашу проблему.

– Так я и предполагал. Что же, подождем, впереди еще три сообщения.

– Да. Я внимательно еще раз просмотрела программу и пришла к выводу, что один Белли может коснуться этой проблемы. Он выступает вечером, самым последним, и сообщение его касается изменений в оливковом масле, хранящемся на складах. – Кармина показала ему напечатанные на машинке и отксерокопированные листочки программы, на полях которого были ее беглые записи карандашом.

– А как тебе показался Ланси? – спросил Салинас.

– Не знаю, что и сказать. Но надо признать, что он проявляет к нам внимание.

На этом разговор их прервался, потому что подошел сам Ланси, попросил пройти их в конференц-зал. Второй докладчик вот-вот должен был начать свое выступление.

И снова на трибуну поднялся один из приехавших в Салон исследователей. Ему было лет шестьдесят, он был совершенно седой, с тонким орлиным носом. Примерно с полчаса ученый рассказывал об экологических последствиях использования некоторых инсектицидов. Ланси, как и во время выступления первого докладчика, коротко и просто пересказывал им суть сообщения, чтобы Салинас и Алекс могли понять, о чем идет речь.

Рядом с докладчиком за столом президиума сидел председатель – доктор Белли. Среднего роста, с неестественно бледным лицом и глубокими синеватыми обводами вокруг глаз. Белли был одет в темно-серый костюм, а на светло-синий галстук прицепил эмблему Фонда Фокса. Казалось, мысли ученого витают где-то далеко от этого зала, он пока ни разу не подал голоса, даже с соседями по столу не переговаривался.

И снова во время прений по второму докладу никто из участников встречи даже не коснулся темы масла. Кармина, Салинас и Алекс, обмениваясь обескураженными взглядами, снова направились в кафетерий и на этот раз уселись отдельно за столик на четверых. Ланси подсел к ним, подставив пятый стул.

– Пока что, я думаю, вас мало заинтересовали эти сообщения, – надо признать, что Ланси, когда того хотел, умел быть доброжелательным и приятным.

– Так оно и есть, – ответил Алекс чуть суховато.

– Вечером будет сообщение о масле. С ним выступит доктор Белли. Вообще-то такое против его правил – обычно он лично не докладывает о результатах исследований, проводимых нашим фондом. – Ланси говорил, не скрывая легкого сарказма. – Он – очень важный человек, временами даже чересчур.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Салинас, удивленный тоном Лансн.

– Ну, как бы лучше выразиться... Белли ведет себя скорее как бизнесмен, как человек, интересующийся только делами, хотя, надо признать, он научный исследователь очень высокого класса. Это поведение часто вызывает непонимание среди ученых... Я сам прекрасно его понимаю: кто-то ведь должен заниматься общим руководством Фонда Фокса!

Ланси сделал паузу. Он задумчиво крутил в пальцах вилку.

– А дело это непростое. Фонд – предприятие крупное, в штате его работает много народу, и он находится в сильной зависимости от компаний, предоставляющих ему дотацию на научные исследования.

– Если не ошибаюсь, доктор Ланси, вы, как говорится, второй человек в Фонде Фокса, не так ли? – спросил Алекс в упор.

– Вы точно сказали. Номер один – Белли, я по рангу иду сразу же за ним, – ответил ученый, улыбаясь. – И временами я очень радуюсь тому, что я всего лишь второй номер, потому как хлопот у доктора Белли множество. Он так перегружен работой, что здоровье его в последнее время заметно пошатнулось. Недавно его даже вынуждены были положить в больницу.

– В больницу? – переспросил Салинас, стараясь разговорить Ланси.

– Да. Ему пришлось пролежать несколько дней в медицинском центре Роснье. Причем случилось это неожиданно: Белли работал в лаборатории и вдруг свалился без сознания. Пришлось его доставить в больницу на «скорой помощи»: к счастью, она находится совсем рядом.

– А я-то думал, что работа в фонде – это вроде синекуры, – сказал Алекс. Он был искренне удивлен.

– Нет. Вовсе не так. На практике наш фонд – всего-навсего своего рода исследовательский отдел, работающий на несколько промышленных фирм. А они требуют от нас отдачи в нашей работе, хотят, чтобы мы были рентабельны, постоянно напоминают, чтобы мы не занимались общими рассуждениями и теоретическими выкладками, поскольку не ради этого тратят на нас деньги. Если бы фирмам было дешевле вести такого рода научные разработки своими силами, они так бы и сделали. – Логика Ланси была неотразимой. – А потом доктор Белли все время находится как бы между стеной и шпагой. Шпагой я бы назвал финансовые департаменты фирм, субсидирующие фонд, а стеной – ученых, которым хотелось бы заниматься настоящей наукой, а не только той, что дает немедленные прикладные результаты.

– А... откуда появилось фиолетовое масло? – внезапно спросил Салинас.

– Думаю, что это дело рук ученого, у которого весьма высокая степень научной компетентности. При этом он, конечно же, опирался на очень мощную исследовательскую базу, то есть, по меньшей мере, располагает вполне современной лабораторией... И, кроме того, имеет весьма солидное финансовое обеспечение. Короче говоря, это дело рук научного института, возможности которого находятся на уровне Фонда Фокса. – Ланси теперь говорил очень серьезно. – Так что ищите среди тех немногих научных центров, которые обладают большими потенциальными возможностями для проведения научных изысканий. Я поступил бы так.

– А если я вам скажу, что подозреваю прежде всего ваш фонд? – спросил Салинас, умолчав, однако, что у него имеются более веские доказательства причастности Фонда Фокса к расследуемому им делу.

– Я бы ответил, что это ваше полное право. Вы же понимаете, что я с самого начала полностью отдавал себе отчет в том, что цель вашего визита – найти улики против нашего фонда. Но вам еще требуется их найти, вам нужны доказательства. Это вы тоже прекрасно понимаете.

– Понимаю. Но такое... вообще-то возможно? – адвокат задал вопрос, подчеркивая каждое слово.

– Я... Я всего лишь ученый. И по-моему, все на свете возможно, если совпадают два фактора: достаточная заинтересованность и достаточные возможности. Я бы прежде всего поискал, какой интерес мог иметь фонд в этом деле. После этого попытался бы установить, у кого именно имеются такие возможности.

– Возможности и у вас есть.

– Верно. Но интереса – никакого.

– Но вы ведь сами только что сказали, что находитесь в сильной зависимости от компаний, которые вас содержат, – Салинас намеренно ставил вопрос так резко.

– Ну, и что из этого?

– А то, что некоторые из этих фирм заинтересованы в дискредитации масла из Испании при помощи такого трюка – превращая его в светящуюся жидкость. Разве я не прав?

– Это бред, сеньор Салинас. Ради бога, не обижайтесь! Но это невозможно. Все работы, ведущиеся у нас, находятся под строжайшим контролем руководства центра. Никто бы не смог осуществить такого рода научное исследование без того, чтобы мы не были в курсе дела.

Салинас с трудом удержался от того, чтобы не высказать вслух мысли, которые жгли его в эту минуту. А мысли эти были примерно следующие: «Он лжет, ибо если все научные работы фонда находятся под его контролем, он неизбежно должен быть в курсе этого исследования, которое осуществлено именно в стенах фонда, – в этом нет никакого сомнения. Доктор Белли тоже должен об этом знать».

Но, сделав невероятное усилие над собой, он промолчал. Ланси заговорил теперь о двух сообщениях, которые им предстояло выслушать вечером.

Алекс, попросив у Ланси извинения, что прерывает его, обратился к Салинасу:

– Дай мне, пожалуйста, ключи от машины, хочу во время перерыва съездить в город – куплю там местного сыра.

– На, держи.

Ланси теперь говорил о докладе, с которым должен выступить Белли. Воспользовавшись этим, Салинас снова вернулся к теме, которая интересовала его:

– Я бы хотел снова обратиться к тому вопросу, что уже задавал вам, и переиначить его. Исключаете ли вы возможность того, что подобное исследование все же осуществлено в стенах вашего фонда, а известно об этом только Белли?

– Да... Хотя мне не очень приятно признавать это, доктор Белли непосредственно курирует ряд направлений в наших научных изысканиях с прикладными целями, причем не всегда держит меня в курсе работы. Но в любом случае это – чисто внутренний вопрос.

– А исследования по оливковому маслу относятся к числу прикладных?

– В нашем фонде – да.

– А если именно в фонде проведено исследование, в результате которого получена добавка, вызвавшая появление светящегося масла... можно ли допустить, что вы, доктор Ланси, об этом не знаете?.. Как вы полагаете?

– Откровенно говоря, да. И все же я думаю, что вы движетесь не по тому пути, что это – плод фантазии.

Молчавшая до того Кармина вмешалась в разговор:

– А я не склонна думать, что сеньор Салинас, как вы говорите, фантазирует: в его построениях есть своя логика. Насколько я понимаю, если бы... – повторяю, я не случайно говорю «если» – так вот, если Фонд Фокса был причастен к этому делу, то вполне вероятно, что лишь доктор Белли посвящен в него. Теоретически это возможно, хотя вы считаете, что практически – нет. Ведь при подобных обстоятельствах вы вполне могли бы быть не в курсе.

– Да, это возможно, но я никак не могу с этим согласиться. Вы меня понимаете?

– Да. Мы вас понимаем, – убежденно сказал Салинас. – И еще хочу вам сказать, доктор Ланси, что очень благодарен вам за то, что согласились выдержать этот разговор, прямо отвечая на все мои трудные вопросы.

– Ну, когда я разрешил вам участвовать в коллоквиуме, то прекрасно понимал, ради чего вы сюда прибудете... и насколько я при этом сам подставляюсь.

Слушая оба доклада на вечернем заседании, Салинас и Кармина чуть было не заснули от скуки, особенно во время сообщения Белли, – он приводил сплошные цифры, которые должны были продемонстрировать изменения вкусовых качеств масла в зависимости от продолжительности его складского хранения.

Алекс появился лишь в самом конце вечернего заседания. Некоторые из ученых встретили его осуждающими взглядами из-за того, что он пришел так поздно и отвлек их внимание от докладчика.

Возвращаясь в Барселону в машине, Салинас снова чувствовал, что опять пал духом.

– Ничего мы не узнали! Никто из них даже слова не произнес про цвет масла, или про красители, или про возможность вызывать в масле хроматические изменения. Так что моя теория про характер ученых, которые якобы неспособны промолчать, если им удалось добиться серьезного научного результата, оказалась несостоятельной. Уезжали, так и не обнаружив хоть малейший след.

– Ты, может быть, и не нашел никакого следа, – ответил Алекс, рот его растянулся до ушей в довольной улыбке. – А у меня кое-что есть. Тебе интересно будет узнать, что именно?

– Так что именно? – быстро переспросил Салинас, не скрывая недоверия.

– Так вот... Я ведь никаких сыров и не собирался покупать.

– И чем же ты занимался? Я направился прямиком в медицинский центр Роснье, представился там как корреспондент газеты «Эль Обсервадор». Это открыло передо мной настежь все двери! Я сказал, что хочу узнать как можно подробнее, какие медицинские методы они используют, а для наглядности показать это на примере кого-нибудь из пациентов... скажем, Белли.

– Не может быть! – воскликнул Салинас.

– Гениально! – тихо сказала Кармина.

– И вот выяснилось, что этот самый доктор Белли был госпитализирован по поводу острого отравления... Но вот чем было вызвано отравление – это вы ни за что не угадаете...

Салои-де-Прованс – Барселона

Вторник, 2 февраля

– Так что же там произошло в конце концов? – Кармину прямо распирало от нетерпения.

– Ну, ни за что не угадаете...

– Да говори же ты, наконец, черт бы тебя побрал! – закричал на журналиста Салинас.

– Белли отравился, перебрав дозу сильного наркотика... Вы слышите: сильного!

– И какой именно это был наркотик?

– Вот этого им не удалось установить, а Белли отказался дать какие-либо объяснения.

– А ему пришлось давать показания полиции?

– Нет. В дело вмешалась какая-то очень важная шишка, и его замяли.

– А ты... Как тебе-то удалось узнать про наркотик?

– А я просто-напросто очень долго беседовал с самой уродливой сестричкой того отделения, где лежал Белли, и она была в восторге от того, что может так долго поговорить с таким красивым парнем, как я.

Все трое засмеялись. Салинас по-прежнему не снижал скорости, держа курс на Барселону.

– Послушай, Салинас, мне бы хотелось что-нибудь опубликовать по этому делу, не откладывая, – Алекс явно уже прикидывал в уме свою будущую статью.

– Умоляю тебя, Алекс, только пока ни словом не упоминай о Фонде Фокса. С ним у нас еще много неясного, как бы нам спешкой дело не испортить. – Адвокат сказал это очень убежденно, хотя ему и хотелось сделать что-нибудь приятное для Алекса, желавшего опубликовать что-нибудь сенсационное.

– Ладно, но хотя бы эту сволочь, Салу, – его-то можно приложить? – Алекс нарочно заговорил сначала о фонде, зная, что Салинас будет категорически против упоминания о нем в печати, но рассчитывая, что затем адвокат в чем-то уступит и разрешит ему взяться вплотную за Салу.

– Ладно, прикладывай, – ответив так, Салинас даже немного пожалел в душе посредника, потому что перо Алекса бывало поострее операционного ножа.

– Прекрасно! Оказывается, ты вполне приличный человек, с тобой можно иметь дело. Как бы мне не присудили премию Пулицера за этого жулика-посредника! – Алекс не пытался скрыть своей радости.

А Салинас между тем впадал во все большее уныние – он увидел, как трудно будет ему докопаться в этом деле до самого конца. Адвокат был совершенно уверен, что именно Фонд Фокса – то место, где, по меньшей мере, была задумана вся грязная операция с маслом; более того, что именно оттуда осуществлялась эта афера. Но ему не хватало решающего звена в цепи, а уверенности, что это звено удастся обнаружить, не было никакой.

«Надо бы мне позвонить Корнхиллу в Лондон, попросить разыскать данные о состоянии личных финансов Белли, Ланси, Лафонна и также – это тоже может пригодиться – Салы. Корнхилл – мастер вскрывать даже самые потаенные вклады, уточнять детали о финансовой операции, осуществленной в мире в любом банковском отделении.

Алекс и Кармина говорили о французских сырах, так и эдак смакуя эту тему. А Салинас как одержимый думал о том, как бы поскорее связаться с Корнхиллом и попросить справки, которые могли бы внести ясность в это столь темное до сих пор дело.

«Джон Корнхилл, начальник управления отдела расследования страховой компании «Рамблере», располагает лучшей в мире командой детективов по финансам. Мы с ним старые друзья, и он мне поможет. К тому же, надо думать, бесплатно, – ведь я тоже не раз помогал ему из Мадрида, не требуя даже гроша взамен».

– Выше голову, Салинас! Благодаря публикации в моей газете тебе удастся хотя бы предать гласности часть правды об этой афере – ведь не забывай, что пока люди знают лишь о нескольких жалких козлах отпущения. До сих пор в прессе мелькают только имена Гарсиа, Рольдана и этой пресловутой «Ла Онрадес АО»... – Алекс весь излучал бодрость и оптимизм. – Да, ничего не скажешь: эти люди теперь стали знаменитыми во всем мире – пожалуй, нет ни одной газеты, где бы не появились их имена.

– Да. Но и Сала – всего-навсего марионетка. – Салинас говорил, не скрывая плохого настроения, кривя рот в саркастической усмешке.

– Ну, этот уже не просто марионетка. У него тоже своя корысть в этом деле есть.

– Можно считать, что так.

Кармина не принимала участия в этом обмене репликами. Она глубоко задумалась, словно в голову ей пришла какая-то новая мысль. Наконец девушка сказала:

– Я вот что сделаю: посвящу несколько дней более внимательному чтению этих докладов, с которыми выступали на коллоквиуме. Может, и удастся что-нибудь поинтереснее в них обнаружить... хотя... я даже и не знаю, что об этом думать...

– Но хоть какое-нибудь предположение у тебя есть? – спросил Салинас глухим голосом.

– Да, кое-какие мысли у меня появились. Но сначала надо как следует изучить все эти сообщения, полный их текст мне вручили только в конце встречи. Если что-нибудь прояснится, сразу же тебе сообщу. – Кармина раскурила одну «Голуаз» и глубоко затянулась крепким дымом. – Пока, Лик, могу тебе сказать, что теперь полностью согласна с твоей мыслью: если какому-нибудь ученому удалось добиться серьезных результатов, он не может не сообщить об этом коллегам, пусть это будет и в завуалированной форме. Именно в этом направлении я и собираюсь поработать.

– Может быть, оно и действительно так, – пробормотал Салинас, но теперь уже не так уверенно.

– Так оно и есть! – сказала Кармина, сидевшая на сиденье сзади водителя, и ласково коснулась волос на макушке Салинаса.

Адвокат ничего не ответил, но снова подумал, что никак не может понять, какого же рода отношения установились у него с этой молодой женщиной. И все же ласковое прикосновение Кармины немного вывело его из мрачного настроения, в которое он было погрузился.

Алекс наблюдал за этой сценой, не скрывая усмешки – она его забавляла.

– Вы обратили внимание на то, с каким чувством превосходства Белли обращается со всеми остальными? Ведет он себя так, будто относится совсем к иной, более высокой касте. – Журналист вспоминал поведение всех действующих лиц в Салоне, словно набрасывал с них портреты для будущих статей в газете. – А этот Ланси – что за противоречивые чувства его обуревают! У него ведь явный комплекс неполноценности. Сказал нам, что он – второй человек в этом фонде, а вел себя, словно он там на самом деле чуть ли не двадцатый или двухтысячный. Припомните, как ему неприятно было признаться перед нами, что не причастен к исследованиям по растительному маслу и может даже не находиться в курсе достигнутых в них результатов.

– Да. Он даже скорее предпочел бы, чтобы мы заподозрили его в участии в этой грязной афере, нежели честно признать, что он вне игры в этом деле. Совершенно ясно, что самые важные исследования курирует только Белли, причем один, и это выводит из себя Ланси. – Глаза Салинаса сузились – он вызывал в памяти все подробности разговоров, которые они вели сегодня с ученым.

– И нам остается лишь пожалеть, что так обстоят дела, – воскликнул Алекс, – потому что Ланси мог бы навести нас на след. По крайней мере, он хоть готов был с нами разговаривать. А этот Белли... Этого типа ничем не прошибешь. Обратите внимание: он ни разу к нам и не обратился, хотя наверняка знал, зачем мы туда прибыли.

– Ты прав, Алекс. – Кармина согласно кивнула головой. – Из Белли мы ничего не вытянем, он нас даже и не примет. Это – настоящий диктатор, маленький деспот. Я обратила внимание на одну маленькую, но очень показательную деталь. Хотя несколько ученых, работающих в фонде, имеют докторские степени по химии или техническим наукам, доктором там называют одного лишь Белли. Другие как будто не осмеливаются пользоваться этим титулом. И я убеждена, что именно Белли ввел там такие нравы – это позволяет ему выделяться среди остальных, отчетливей обозначить дистанцию, которая его от них отделяет.

– И еще одна деталь не вписывается в общую картину. – Лицо Салинаса напряглось, нижняя губа немного выдвинулась вперед, а короткие волосы на макушке будто взъерошились. – Откуда у Белли деньги на сильные наркотики? Вы представляете себе, сколько стоит каждая его доза?.. Даже при том, что у него большой оклад, никаких законных денег не хватит на такую роскошь?

– Да, вот тебе еще один темный пункт в нашем расследовании! – подытожил Алекс.

– И, в таком случае, можно объяснить, почему Белли втянулся в эти темные дела... Ему позарез нужны деньги, чтобы покупать наркотики, без которых он существовать не может. – Адвокат снова говорил, едва разжимая губы.

– Интересное предположение, – весело сказал журналист.

– В любом случае это всего-навсего догадки, – ответил Салинас, но у него было предчувствие, что они приблизились к самой главной загадке.