Текст книги "Посредник"

Автор книги: Педро Касальс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Ператальяда

Четверг, 14 января

Проснувшись, Алекс глянул за окно и увидел отливавшее синевой море.

Салинас обсуждал под окном с Реномом урон, который наносили кабаны, повадившиеся в последнее время на участок кормиться.

– Я тебя жду завтракать! – крикнул адвокат. – Мы тут хлеб поджариваем прямо в камине.

– Иду! Иду! – сонным голосом ответил Алекс.

Вскоре Реном, Салинас и Алекс сидели против горящих поленьев, намазывая сливочным маслом поджаренный хлеб.

Реном нарезал ветчину навахой, вынутой из кармана, приговаривая при этом:

– Прекрасный денек! Никакой трамонтаны, прямо совсем весна!

Гостиная была очень просторная. Стоявшая у камина деревянная скамья с высокой спинкой создавала особо уютный уголок у огня – там особенно хорошо сиделось.

Оба друга, сосредоточенно поедая завтрак, с удовольствием вслушивались в своеобразный говор Ренома. И много лет спустя им будет вспоминаться запах горящего дерева, придававший неповторимый аромат хлебу, хозяин с его манерой разговора, характерной для многих жителей Ампурдана.

В девять утра они сели в «Рено-5» и полтора часа спустя были уже в Барселоне. А в одиннадцать Салинас листал журнал «Камбио-16», сидя в приемной офиса Инохосы – специалиста по налоговым вопросам.

У Инохосы был утонченный вкус. Сняв для своей конторы апартаменты на Рамбла-де-Каталунья, он не стал менять обстановку, которую оставили жившие здесь прежде представители старой барселонской знати – стены по-прежнему были обиты светло-голубой тканью, на них висели картины Женоварта.

В десять минут двенадцатого секретарша ввела адвоката в кабинет шефа. Инохоса радушно приветствовал гостя.

– Рад тебя видеть! Давненько мы с тобой не встречались. Выглядишь ты прекрасно.

– Прекрасно выглядишь ты, – ответил Салинас, – сразу видно, что дела у тебя идут хорошо, живешь ты в свое удовольствие...

– Стараюсь понемножку. Что тебя ко мне занесло?

– Расследую крупное дело. И оно, кажется, очень дурно попахивает, – объяснил Салинас.

– Да?..

– Мне нужно знать, какие филиалы имеются у СОПИК в Испании. Я имею в виду филиалы, как прямые, так и скрытые – то есть такие, на которые фирма может влиять через другие зависимые от них компании, даже если в них СОПИК официально не представлена.

– Хорошо. Это мы сможем установить довольно быстро.

– Кроме того, мне нужен подробный отчет о финансовых делах СОПИК, а также некоего Хуана Сала, – медленно сказал Салинас.

– Я попрошу зайти сюда моего компаньона Пнера, пусть он займется этим делом – он ведь специалист по международным вопросам, – сказал Инохоса и тут же по интерфону попросил прийти Пиеру.

Тот появился через десять минут:

– Привет, Салинас!

– У меня для тебя работка, – улыбнулся Салинас и подробно объяснил ему обстоятельства, при которых исчезло масло.

Инохоса и Пиера тоже были юристами, им обоим было лет по тридцать пять. Внешне они выглядели скорее не как каталонцы, а как уроженцы Новой Англии. Одеты были элегантно, по-бостонски – глядя на них, можно было подумать, что оба вполне смогли бы вписаться в «мозговой трест» Кеннеди, в который входили относительно молодые люди.

– Вот что я тебе скажу, – сказал Пиера. – Я постараюсь поглубже вникнуть в это дело, раскопать, что на самом деле скрывается за отчетностью этих фирм даже по тем статьям, которые выглядят совершенно нормально. Обычно самые грязные махинации скрываются под всякими пожертвованиями на всевозможные фонды и на стипендии для университетов.

– Вот именно. Это как раз мне и надо, – сказал Салинас, довольный предположением своего коллеги. – Нужна информация... такие данные, которые могли бы сдвинуть с мертвой точки мое расследование, а то я хожу в полной темноте. К тому же Сала решил действовать сам по себе, и это сбивает меня с толку. Не исключено, что это вообще в его характере, но где гарантия, что он от меня что-то скрывает?.. Во всяком случае, он почему-то старается держаться от меня подальше. Как бы то ни было, убежден, что дело тут нечисто.

– Можно проследить также, с какими поставщиками и специалистами по розливу имеет дело Сала. Может быть, это даст тебе какой-то след, – предложил Инохоса.

– Тоже хорошая мысль, – одобрил Салинас. – Когда же я получу первые данные?

– В начале той недели. Пиера слетает в Брюссель, а я займусь поисками здесь, в Испании, – уточнил Инохоса. – В понедельник позвони мне.

– Обязательно.

Барселона

Четверг, 14 января

Сала снова очутился в баре «воздушного моста», где всегда испытывал особое удовольствие. Вскоре появилась первая группа прилетевших из Мадрида, среди которых было много его знакомых. Увидев посредника, Пепе Рольдан очень удивился, ибо ожидал увидеть Салу в его квартире, а не на аэровокзале:

– Черт побери! Вот это честь для меня! Приехал меня встречать... да и еще в такую рань, – заулыбался Рольдаи. – К тому же на улице дождь идет...

– Нам надо срочно обсудить важное дело, – Сала взял его под руку и повел к такси.

Войдя в квартиру, Сала обратился к трем своим сотрудникам, продолжавшим работать за столом в гостиной:

– Вот что. Мне нужен этот стол – хочу поговорить с сеньором Рольданом и с Жауметом.

– Мы уже закончили, – сказал директор банковского отделения. – К тому же мне пора ехать в Вик, скоро банк откроется.

Хозяин разливного завода тоже попрощался:

– Значит, встречаемся в вашей конторе – обсудим все детали. До свидания!

Сала говорил с напором:

– Вот что, Пепе, предлагаю тебе решение, благодаря которому сможешь вылезти из дерьма, в которое ты попал.

– Я весь обратился в слух, – ответил Рольдан, не скрывая напряжения.

– Ну, так вот. Ты ведь торгуешь оливками в банках и другими консервированными продуктами. Как ты посмотришь на то, что я куплю у тебя твоих товаров на сумму, скажем, в триста миллионов, да при этом еще предложу приличную цену...

– Господи! – воскликнул Рольдан. – Тогда я снова стану человеком – в ином случае мне предстоит добиваться отсрочки платежей.

– Какая там отсрочка платежей... Тебе, если уж говорить откровенно, надо думать о том, как бы вообще не обанкротиться, – безжалостно заявил Сала.

– Ну уж! Не надо так преувеличивать.

– Я не преувеличиваю, Пепе, и ты это прекрасно знаешь.

Жаумет молча следил за разговором. Он вжался в кресло, так ему хотелось остаться обоими незамеченным. Но Сала обратился к нему:

– Послушай хорошенько, что я сейчас скажу Рольдану, – тебе придется приготовить после этого целую кучу бумаг.

Жаумет, ничего не отвечая, только кивнул.

– Как ты сам понимаешь, Пепе, я собираюсь о чем-то попросить тебя в обмен на то, что выручаю тебя из трудного положения.

– Я так и думал.

– Прекрасно. Мне нужно подготовить пачку документов, которые оправдывали бы... оправдали бы юридически крупную операцию по экспорту оливкового масла.

– Оправдали юридически? – забеспокоился Рольдан. – Ты хочешь сказать, что если понадобится, моя фирма должна выглядеть как поставщица масла для тебя?

– Вот именно. Ты все понял. Но мы сделаем это только на случай ревизии. В ином случае бумаги эти вообще никто не увидит.

– Это ж вроде как запродать душу дьяволу, – вздохнул Рольдан.

– Тебе решать... Решишься – тут же оформим документы. Не захочешь – готовься к сомнительному удовольствию, которое ждет тебя с отсрочкой платежей.

– Ну, Сала, ты меня просто в угол загнал.

– Нет! Я тебя спасаю. Вернее всего, мне и не придется прибегать к этим злополучным бумагам. Ну, а если придется это сделать, предупрежу тебя заранее и ты сможешь принять меры, скажем, договориться с другими поставщиками. Выход, который я тебе предлагаю, может решить все твои проблемы. Что тебе еще надо? – воскликнул посредник, не скрывая недовольства.

– И ты сейчас же выплатишь мне часть денег наличными, прямо сейчас?

– Не знаю... Не знаю... А сколько ты хочешь? – Сала чувствовал, что и в этой партии игры он одерживает победу. – Я же никогда не плачу вперед, только когда получаю товар.

– Я хочу, скажем, десять процентов от годовой суммы всех поставок, то есть тридцать миллионов песет, – осторожно сказал Пепе Рольдаи.

– Да ты шутишь! Единственное, что могу предложить выплатить, как только ты подпишешь контракт, два миллиона песет. – Сала дожимал партнера. – Да и то соглашаюсь я на это, чтобы доказать свое расположение к тебе. На большее я не пойду!

– Пять миллионов.

– Три – и баста! – Сала встал.

– Согласен.

Оставшуюся часть дня Сала, Рольдан и Жаумет продолжали работать в квартире на Пасео-де-ла-Бананова. Жаумет отпечатал целую кипу бумаг, а Сала и Рольдан внимательно читали их и укладывали стопками, готовя к тому торжественному моменту, когда их надо будет подписать. Жаумет был профессионалом высокого класса, умевшим ловко оформлять бумаги, – в этом деле с ним трудно было кому-либо поспорить.

Оторвались они от работы лишь на полчаса, чтобы наскоро перекусить бутербродами, которые запивали пивом. К пяти часам все бумаги были подписаны. Сала окончил рабочий день, поставив свой автограф на чеке в три миллиона долларов на имя Рольдана.

Барселона

Четверг, 14 января

Выйдя из офиса Инохосы, Салинас взял такси и поехал на химический факультет. За ним, как заметил адвокат, все время следовал «Сеат-127». Салинас запомнил его номер, но подумал, что, скорее всего, машина случайно ехала по тому же маршруту, что и он.

Войдя в здание факультета, он спросил про доктора Кармину Эрнандес. Служитель проводил его до ее лаборатории. Там находился бородатый молодой человек, тщательно, капля за каплей, наливавший пипеткой в мензурку какую-то дымившуюся жидкость. Покончив с этим занятием, он, не поздоровавшись с посетителем, спросил:

– Кого ищешь?

– Мне нужна Кармина Эрнандес.

– Она ушла с полчаса назад, – бородач посмотрел на часы. – Так что теперь ее не будет до понедельника.

– А ты не знаешь, где я могу ее найти?

– Нет. По четвергам она обычно уходит, а возвращается только в понедельник. А вот где она находится – не говорит. Она ведь очень скрытная, очень...

– Может быть, она у себя дома, – продолжил свои расспросы Салинас.

– Не думаю. В Барселоне она, насколько мне известно, находится только в те дни, когда работает на факультете – то есть с понедельника до четверга, да и то в последний день уходит сразу же после обеда.

– А чем именно она здесь занимается?

– Послушай... А сам-то ты кто такой?

– Меня зовут Лисинио Салинас, я адвокат, расследую дело, связанное с пищевой технологией, а потому очень заинтересован в помощи Кармины. Мне сказали, что она толковый специалист. Верно ведь?

– Да. Это уж точно. Она специализировалась в Калифорнии. И к тому же очень добросовестная во всем, не говоря уже о том, что работящая.

Они разговорились, поведав друг другу, кто где учился, – так они проболтали с час. Бородач был в докторантуре и работал с Кармином.

Салинас всячески подбивал собеседника на то, чтобы тот что-нибудь еще рассказал ему о своей коллеге. И все же быстро понял, что вся информация, которую ему удалось получить, ни на шаг не подвигала его в деле Салы. Тем не менее, Кармина вызывала у него какой-то обостренный интерес, хотя, если бы его спросили о причинах, он и не знал бы, как это объяснить.

– Ну, а какие-нибудь несовершенства у Кармины все-таки есть? – пошутил он, не скрывая любопытства.

– Ни одному мужчине, чтобы я знал, не удавалось к ней подступиться! И еще – она такая скрытная, что никто и понятия не имеет, чем она занимается после того, как уходит отсюда. Кое-кто утверждает, что мужчины ей вообще не нравятся. – Химик сейчас говорил, будто рассуждал вслух. – Вообще-то она часто одевается как-то слишком уж по-мужски. Да еще коротко стрижется, носит широкие свитера, и вообще походка у нее не женская.

Раздумывая над услышанным, Салинас направился по адресу, который Кармина дала ему, когда они были в баре «Наварра». Жила она в богатом доме, расположенном на улице рядом с монастырем Педральбес, засаженной аккуратно подстриженными деревьями. Адвокат поднялся по четырем ступенькам из грубого камня и толкнулся в дверь – дверь была из цельного куска дымчатого стекла. Привратник, одетый в серую форму с позолоченными пуговицами, объяснил ему:

– Доктора Кармины Эрнандес до понедельника не будет. Если не ошибаюсь, конец недели она проводит за границей... Кажется, во Франции.

– Каждый конец недели? – спросил Салинас.

– Обычно они уезжают каждые пятнадцать дней... как правило... то есть через неделю.

Уходя из дома, адвокат полюбовался садом во дворе, в котором росли юкки и крошечные пальмы.

«Откуда у нее деньги, чтобы жить в таком доме, да еще ездить во Францию два раза в месяц? – задавал он себе вопрос. – Может быть, она просто на содержании у какого-то очень богатого человека?»

Салинас чувствовал, как все больше растет в нем интерес к этой загадочной личности. Он даже почувствовал опасение за себя, ибо это чувство, крепнувшее в нем, явно не сулило ему ничего хорошего.

«А может быть, она просто из богатой семьи, а я бог знает что напридумал, – уговаривал он сам себя.– Главное сейчас – решить дело Салы... а я пока и представления не имею, как за него взяться».

Барселона

Вечер четверга, 14 января

Спокойствие и комфортность района, в котором жила Кармина, особенно чувствовались по контрасту с шумом и загазованностью на улице Валенсия, где располагался офис Хуана Пуйга. Вернее сказать, это был вовсе не офис в современном понимании этого слова, а просто захламленная старая контора.

Но сердечность, присущая ее хозяину, тут же заставляла забывать посетителя об обстановке, напоминающей ту, что царит в доме, обреченном на снос.

– Ну, с чем ты ко мне на этот раз пришел?

– Веду серьезное и очень запутанное дело. – Салинас рассказал ему все, что знал по поводу исчезновения масла.

– Послушай... но ведь такое количество масла упрятать не так легко.

Хуан Пуйг возглавлял частное сыскное агентство, сотрудники которого специализировались на слежке за лицами, интересующими их заказчиков, используя для этого в случае нужды мотоциклы. Сам Хуан в прошлом был чемпионом по мотогонкам.

В прошлом Салинасу не раз уже доводилось убеждаться, насколько действенно работают сотрудники Пуйга – они буквально прилипали к тем, за кем следовало проследить, ускользнуть от них было почти невозможно. К тому же услуги, предлагаемые агентством, стоили недорого, работники его были добросовестными, на них можно было положиться. Часто сам хозяин под предлогом, что народу не хватает, садился на свой БМВ-1000 и словно пьянел, отдаваясь ощущению скорости. Хуан был крепышом с крупной, коротко остриженной головой. Когда он усаживался в кресло своей машины, то походил на стального кентавра.

– С удовольствием поучаствую в этом деле, – твердо сказал Пуйг.

– Надо проследить за Хуаном Салой, хотя это будет нелегко – больно уж он скользкий и скрытный.

– Ничего, займемся им. Может быть, я сам лично возьмусь за него, – довольно засмеялся бывший чемпион.

– Прекрасно. Хотелось бы также, чтобы вы проследили за передвижениями доктора Хорхе Тена, зятя Салы.

– Это уже будет полегче, мы ведь знаем, где его найти, – у него в городе частная консультация.

– И наконец, – адвокат сказал это, поколебавшись несколько секунд, – хорошо бы проследить за доктором Карминой Эрнандес.

Проследить за Карминой Салинас решил только потому, что она интересовала его лично: для дела такая слежка представлялась ненужной. Конечно, он, используя представившуюся возможность, собирал информацию, которая не имела отношения к расследованию, и все же он настоял на своем:

– Мне хотелось бы знать, есть ли в ее поведении что-нибудь выходящее за пределы обычного. – Салинас прибегнул к такому словесному обороту в разговоре с Пуйгом намеренно, хотя из языке у него вертелось совсем иное, более четкое и ясное определение.– Может быть, это тоже нам пригодится.

Пуйг, давно испытывавший к Салинасу дружеские чувства, посоветовал:

– Вот что... дело это, как мне кажется, очень запутанное... не исключено, что расследование твое затянется, придется искать и в других направлениях... так мне кажется, хотя точно я сказать ничего не могу. – Мотоциклист задумчиво и с очевидным беспокойством потер подбородок, резко выдыхая остро пахнущий дым из своей сигары «Тоскано», которую не выпускал изо рта. – Так вот, я заимел крошечный аппаратик, которым можно записывать разговоры в помещениях, даже если в беседе участвует несколько человек. Если тебя это интересует, только скажи мне. Единственная проблема для меня в данном случае – знать, в каком помещении подключиться к телефону. К обычному телефону, я такой имею в виду.

– Вот это да! – сказал Салинас, быстро соображая, как использовать и эту возможность.

– Аппарат очень хорошо себя показал. Ты знаешь, я просто обожаю современную технику. И установлю ее я сам там, где ты пожелаешь. – Пуйг действительно был неравнодушен ко всяким техническим новинкам.

– Ладно, будем постоянно поддерживать связь. И если аппарат понадобится, тут же дам тебе знать, – решил Салинас. – Будет что-нибудь интересное – сообщи Марисе, моей секретарше в Мадриде... или наговори, что хочешь передать, на мой автоматический ответчик в Ператальяде.

– Ну, еще что-нибудь?

– Нет... Этого достаточно... – засмеялся адвокат.

Барселона

Вечер четверга, 14 января

Сала решил отпраздновать свою удачу, ведь ему так ловко удалось вырваться из западни. Но развлекаться он вообще не умел, а потому, когда он успешно завершал важное дело, то всегда словно оказывался в тупике, не зная, как отметить свой успех, – все, что оставалось за пределами бизнеса и деловых махинаций, вызывало у него откровенную скуку.

После долгих размышлений он решил позвонить своей «коллгерл» – одной из тех девушек-профессионалок, которых в случае необходимости вызывают по телефону, чтобы развлечься. Девушку эту он знал давно. Часто, заключив в Вике важное соглашение, он привозил своего партнера в Барселону и поручал его заботам Моники.

Но поскольку Сала был рабом условностей, то решил заказать в ресторане «Вилаплана» с доставкой на дом ужин на двоих и принять Монику в своей квартире. Так было вернее – он не желал, чтобы кто-то увидел его в компании с женщиной не лучшей репутации.

Моника пришла в десять. В красивой заячьей шубке она выглядела весьма привлекательно. У нее были рыжеватые волосы, за которыми тщательно следила, чуть ли не каждый день посещая салон-парикмахерскую, большие глаза, кожа цвета светлой корицы. Чуть полноватая, в самом расцвете лет. Сала терпеть не мог близких отношений с девушками, которые были примерно того же возраста, что и его дочь, – через это он переступить не мог.

– Привет, Хуан! – сказала Моника, расцеловав Салу в обе щеки.

– Прекрасно выглядишь, – ответил он.

– А ты, напротив, больно уж сегодня мрачен... Что с тобой? – поинтересовалась она.

– Ничего особенного. Все в порядке. Только всю ночь не спал. Было тут у меня трудное дело.

– Послушай-ка. Не пойму никак, что такое вокруг происходит – все будто с ума посходили, у всех дела идут плохо. Кругом все плачутся, о делах говорят так, будто вот-вот беда приключится. – Девушка была свободной и раскованной, приятной в обращении, точно знала, как обходиться с каждым из клиентов.

Моника тут же скрылась в кухоньке. Вскоре она подала в гостиную ужин: салат из молодых пальмовых побегов, рыбу и трюфельные пирожные. Еще до этого она споро расстелила на столике две маленькие салфетки – на них она изящно расставила посуду.

Пока она готовила ужин, Сала, усевшись на стул на кухне, не закрывал рта, все говорил о том, как трудно вести дела в наши дни, а гостья всячески подбадривала его одобрительными междометиями и восклицаниями, которые вставляла время от времени.

Когда все было приготовлено, Моника открыла стоявшую в холодильнике бутылку шампанского. Вела она себя как хозяйка дома, успевая при этом и участвовать в беседе с Салой, хотя в основном говорил он, а она лишь сочувственно охала да ахала.

Покончив с ужином, они пересели на тахту, накрытую темно-коричневым ворсистым ковром. Моника расстегнула на Сале рубашку и принялась мягко гладить его по голове, словно тот был ребенком. Сала, целую ночь не спавший, чувствовал, как веки его наливаются свинцом. Так он и сидел не двигаясь и вскоре глубоко уснул. Моника уложила его на тахту, прикрыла пледом, а сама улеглась на софе, стоявшей рядом.

Утром, часов в восемь, девушка вышла в ближайший бар и купила горячих сдобных булочек, порошкового шоколада и сливок. Когда Сала проснулся – а было это в девять, – на столе уже дымился приготовленный завтрак «по-швейцарски».