Текст книги "Экс. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Павел Ганжа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 56 страниц)

ГЛАВА 7

Хруст ветки резанул по ушам. Антон поморщился. Вроде, и вниз поглядывал, и ногами перебирал аккуратно, а на сухую ветку, все равно, наступил. И треск такой, что кажется – сепаратисты с разных концов Этана сбегутся. Пусть это и маловероятно – ближний рейд, в окрестности форта мятежники суются редко.

Ветров вздохнул. Опять Макхейл ругаться будет, мол, топаешь, как слон, ломишься медведем по бурелому, разведчик из тебя хуже, чем граната из консервной банки, и дальше в таком же духе. Ну, не получается у Антона без шума по лесу ходить. И ведь его уже третий месяц матерые разведчики натаскивают, да и охотой в свое время баловался – тоже опыт. Но не получается – хоть тресни. Вернее, тут постоянно именно – то тресни, то хрустни. А других разведчиков взять – вот там настоящие асы. Передвигаются по чаще, словно по ковровой дорожке. Без шума и пыли. И быстро к тому же. А Вэра, вообще, словно тень. Его не то, что услышать – увидеть с трех шагов нереально. Тот, правда, самый натуральный индеец – и по роже, и по имени. Но другие тоже мало отстают. То ли личный состав талантлив сверх меры в данной области, то ли постоянная практика сказывается. Остается лишь надеяться, что и Антон потихоньку натренируется. И еще одно утешало – у Саймона и Ковальски, а их тоже определили в разведвзвод, успехи были не лучше.

Кстати, что-то Мак задерживается. А нет, легок на помине.

– Ветров, сколько раз я тебе говорил, смотри под ноги! Ты нас демаскируешь, к чертовой матери! – подбежавший сержант не кричал, а скорее шипел. Негромко, но очень выразительно.

– Да, я смотрел, – попытался отмазаться Антон. – Откуда эта ветка взялась, ума не приложу...

Отмазка, как говаривали в прежние времена, не прокатила.

– Я тебя сам сейчас приложу! Следи куда наступаешь. Осмотрелся по сторонам, глянул вниз, сделал шаг, снова осмотрелся, вниз, шаг. Неужели запомнить трудно?

– Да нетрудно. Просто другие ходят и под ноги вообще не смотрят, я и подумал...

– А ты не думай! Другие не первый год по этим лесам гуляют, каждый куст тут изучить успели. И то под ноги поглядывают – на свежую растяжку или мину недолго напороться. А тебе и заикаться нечего... Вот как такого слона в дальний рейд брать? – задал риторический вопрос Макхейл и, не дождавшись ответа, резюмировал: – Еще раз шум или треск услышу, я тебя в хозвзвод к Барону отправлю. Будешь у него кернис собирать. Понял?

Антон кивнул. Чего не понять-то. Снова облажается – попадет по полной. Ведь собирать местную травку, которую в сушеном виде используют для борьбы с вредителями, занятие, мягко выражаясь, малоприятное. Поскольку свежесобранная трава воняет жутко. Любой скунс, понюхавший кернис, удавится от зависти. Или задохнется от миазмов. Хорошо, что сбор керниса проводят в спецкостюмах, иначе одежду пришлось бы просто выкидывать. И, не дай бог, сок травы на кожу попадет – потом еще неделю благоухать придется. И души, гели и шампуни не спасут. Пока запах сам не выветрится. Антон, как представил, что от него народ будет неделю шарахаться, вздрогнул. И на всякий случай кивнул второй раз.

– Тогда вперед. Аккуратно!

Мак исчез в зарослях, а Ветров двинулся за капралом Ланге, который деликатно ждал окончания разноса в сторонке. Как там Макхейл говорит: осмотреться, взгляд под ноги, шаг. Простейший алгоритм, а не всегда получается ему следовать. Антон не робот ведь. Мысли разные в голову лезут – отвлекают. Да еще и по сторонам поглядывать приходится. Хоть Мак и упирает на то, что сейчас для Ветрова главное в 'сельве' – слух, а поневоле башкой крутишь. То влево голову повернешь, чтобы на дерево странное посмотреть, то вправо – ядовито оранжевый цвет ягод на кустах внимание привлечет. То, вообще, на звук подозрительный обернешься – партизаны померещатся. При таких раскладах Антон 'ходил по лесу' медленно и постоянно отставал от группы. Благо, что Ланге за ним присматривал. Да и группа Мака больше натаскивала новичков, чем реально осуществляла разведку. Даром, что бродили вокруг форта. А на дальних подступах как минимум восемь групп разведчиков за территорией присматривали – мимо них сепаратисты не должны просочиться. Хотя патрулирование группа Макхейла осуществляли всерьез. Иначе тут нельзя. Лаура ошибок не прощает.

Лаура...

Четвертая планета системы желтого карлика под названием Стелла.

Красивые имена. Антон усмехнулся, вспомнив о своей первой реакции на название планеты. Тогда ему показалось, что имя Лаура получила в честь возлюбленной поэта Петрарки. И с чего он так решил? То ли буйная растительность возле космодрома навеяла романтичное настроение, то ли впечатления от пасторальной картины первого увиденного на планете города сказались...

Однако он ошибся. Петраркой тут и не пахло. И романтикой, если не считать 'прогулки по сельве', тоже. Тяжелого физического труда и опасностей здесь хватало, даже с избытком, а вот с поэтикой не срасталось. Тогда, в автобусе, Ветров удивился, чего это обычно сдержанный Саймон, услышав название планеты, столь экспрессивно выражает эмоции. И по большей части – нецензурно. А потом, узнав у приятеля, в чем дело, сам... выразил эмоции. С использованием аналогичной лексики. Единственное отличие – в спиче Антона преобладали эпитеты и идиомы двадцать первого века.

Оказалось, что, попав на Лауру, они... попали. Нет, не туда, куда можно подумать, а в самую, что ни на есть 'горячую точку'. И отмотать тут весь срок по контракту будет, если не чудом, то чем-то близким. Поскольку мятежников на Лауре – как блох на бездомной дворняге. И чувствуют они себя на планете хозяевами. Не блохи, конечно, а сепаратисты. Казалось бы, как подобное возможно при подавляющем техническом превосходстве федератов и преимуществе в живой силе. Однако Лаура была единственной планетой Федерации, где на двух материках из трех власть официально принадлежала сепаратистам. Да и на третьем материке федераты смогли закрепиться лишь на относительно небольшом куске территории.

Впрочем, объяснялось все очень просто. Планета была необычной, она относилась к так называемому Аномальному Поясу. Помимо Лауры в него включались еще пять планет обитаемой галактики. Разбросанные по разным системам, имеющие различные массы, диаметры, типы светил, периоды обращения, планеты Пояса были схожи в одном – наличие необычных явлений, объяснить которые современная наука не могла. Например, на Ариэле при массе в одну целую и одну десятую земной и при схожем наборе элементов коры и мантии сила притяжения была в разы меньше. А на Вулкане периодически случались гравитационные бури, в результате чего сила тяготения локально достигала значений до 5 ж.

Лаура имела свою неповторимую 'фишку' – на планете не могла функционировать электроника. Любая. Бытовая, промышленная, военная. Не работали компьютеры, телевизоры, видеокамеры. Глохли сканеры, передатчики, масс-детекторы и радары. Отказывали станки, сложные приборы и аппараты. Генераторы и аккумуляторы быстро выходили из строя. Даже обыкновенные электрические лампочки не горели. И подобная картина наблюдалась практически на всей территории планеты. За исключением зон стабильности. Это около десятка районов Лауры, разных по площади, где электроника функционировала. Одной из таких зон стабильности, кстати, самой крупной, был район, прилегающий к космопорту. И пасторальный город Монтевиль, запомнившийся рекрутам, частично располагался в этой зоне. И первый исследовательский корабль Федерации сел тоже там. Это произошло около тридцати лет назад. Можно сказать, крупно повезло. Выбери местом посадки первые исследователи другой район, планета, скорее всего, осталась бы неосвоенной. Ведь при сдохшей электронике ни корабль поднять, ни метрополии весточку отправить бы не получилось. Что уже говорить о межпланетном сообщении, если и от радио вне зон стабильности пользы было ноль. Любой беспроводной вид связи не действовал. Лишь допотопный телефон. И то – с изрядными перебоями, через пень колоду. День связь имеется, а потом неделю чинятся повреждения линии.

В свое время, после первой высадки, лучшие умы человечества бились над разгадкой феномена Лауры. С Земли и других планет Федерации отправлялись многочисленные экспедиции, из Халифата парочку видных ученых присылали, но наука потерпела полное поражение. И завозимое из метрополии новейшее оборудование не помогло. По понятным причинам. Пока приборы не 'дохли' исследователи чего-то пытались измерять, высчитать, сопоставить, однако, как говорится, увы и ах. Толком ничего выяснить не удалось. Самые адекватные и информативные объяснения научников звучали расплывчато и неопределенно, в духе: 'воздействие полей неизвестной природы'.

Разгадать феномен неработающей электроники не удалось, однако исследователи сделали другие открытия. Например, выявили те самые зоны стабильности, описали и дали привязку к картам. Еще одно удивительное открытие было сделано второй экспедицией, обнаружевшей на Лауре племена аборигенов. Притом туземцы были вполне себе гуманоидного типа. Едва не грянула мегасенсация межсистемного масштаба – до настоящего времени с братьями по разуму человечество не сталкивалось. Полуразумные арахноиды Сетиса – не в счет. У них даже наличие социальных отношений вызывает сомнения. А тут сразу гуманоиды. Пусть и не очень далеко продвинувшиеся по цивилизационной лестнице – расхаживают в шкурах и занимаются охотой и собирательством.

Однако почти сразу выяснилось, что туземцы... не совсем местного происхождения. Аборигены оказались одичавшими потомками переселенцев первой волны, которая происходила больше четырех веков назад. На Земле сведений о ранней колонизации Лауры не сохранилось, что неудивительно – в хаосе, наступившем после Первой Федеральной войны, еще не то терялось. Ученые предположили, что колонизация планеты состоялась непосредственно перед Первой Федеральной. И когда связь с метрополией была утрачена, то в условиях бездействующей электроники, произошел неизбежный цивилизационный откат. Приборы ломались, возможность починить их отсутствовала, знания уходили с каждым новым поколением. Даже на 'нормальной планете' колонистам в отрыве от метрополии пришлось бы тяжко, и едва ли удалось удержаться на приличном цивилизационном уровне, а что уже говорить об аномальной Лауре. Правда, смущал тот факт, что одичание потомков 'переселенцев' зашло слишком далеко. Некоторые племена письменность практически утратили. Однако умные головы объясняли данный факт тем, что в колонизации первой волны участвовало слишком мало переселенцев. В самом деле, если предположить, что на планету высадилось три-четыре транспорта, то малочисленность населения необратимо сказалась бы на сохранении уровня развития общества. Естественно – в отрицательную сторону.

Три-четыре транспорта в первой волне колонизации – стандартная практика довоенного периода. Обуславливалось эта цифра в первую очередь количеством и вместимостью межсистемных кораблей. И числом желающих переселиться – попасть в первую волну народ не особо рвался. Невзирая на разнообразные льготы и преференции. С учетом того, что крупнейшие межсистемные транспорты того времени могли перевезти до тридцати тысяч колонистов, в первой волне колонизации обычно участвовало до ста тысяч человек. Вроде бы, солидное количество людей, но совершенно недостаточное для сохранения цивилизации. И произошел откат.

Данная гипотеза главенствовала недолго. В скором времени выяснилось, что ученые кое в чем ошиблись. Нет, первых людей на Лауре действительно насчитывалось немного. И попали они на планету непосредственно перед началом Первой Федеральной. И их потомки одичали, оказавшись в отрыве от метрополии, довольно быстро. Только самой колонизации не было. Никто Лауру осваивать не собирался. Ее и не исследовали. Можно сказать, и не открыли толком. А вот переселенцы были. Но не на Лауру, а на другую планету.

Помогла разобраться в ситуации интересная находка – в предгорьях материка Этана обнаружили останки космического корабля довоенной конструкции. По названию и номеру борта установили, что это пропавший непосредственно перед началом боевых действий межсистемный транспорт 'Скайраннер', перевозивший около двадцати пяти тысяч колонистов. И следовавший на Дампнис. Однако до пункта назначения транспорт не добрался.

Во время межсистемного путешествия на корабле произошла авария, и корабль вышел из прыжка не в заданной точке. В неизученном районе космоса. Из-за аварии возможность добраться до обитаемых территорий отсутствовала. Зато поблизости оказалась планета с пригодными условиями для жизни, и экипаж принял решение направить корабль к ней. Посадка прошла не слишком гладко, усугубив и без того плачевное состояние корабля. Приземлился, или, с позволения сказать, прилуарился, транспорт чудом. Едва ли не в виде обломков. И самое подлое – не на территории одной из зон стабильности. Хотя и рядом – часть обломков корабля упала именно там. Впрочем, о зонах стабильности тогда никто не знал.

К счастью, у капитана корабля хватило ума сразу же отдать команду на выведение колонистов из гибернации, поэтому подавляющее большинство людей спаслось. К моменту, когда электроника на борту благополучно скончалась, колонисты покинули капсулы гибернации. И ненужных смертей не случилось. Они случились потом, во время нападения хищников на лагерь и бунта части экипажа. И пусть это уже совсем другая история, но именно она была изложена в судовом журнале капитаном 'Скайраннера'. Что характерно – написана от руки. Благодаря этому журналу, найденному в сохранившемся фрагменте корабля в зоне стабильности, мир и узнал о происхождении аборигенов Лауры. Так один из ребусов планеты оказался разгаданным. Впрочем, к главной загадке ученые и не знали, как подступиться. Невзирая на то, что научные экспедиции направлялись на Лауру регулярно.

Неизвестно, сколько бы лет над феноменом неработающей электроники бились ученые умы, но через пять лет после повторного 'открытия' планеты на материке Этан обнаружили богатейшее месторождение воларита – вещества, служащего основой производства современного космического топлива. Именно на воларитосодержащих компонентах функционировали прыжковые двигатели на межсистемных космических кораблях. Фактически – базовый ресурс цивилизации. Да что там – само изобретение прыжковых двигателей было связано с воларитом. Его обнаружили на одном из объектов в Поясе астероидов, а изучение свойств вещества спровоцировало научно-технический прорыв. Выяснилось, что при расщеплении воларита высвобождается дикое количество энергии, пригодное, в том числе, и для реализации почти безумного проекта выхода в гиперпространство. В результате чего случились транспортная революция, несколько волн колонизации, войны и даже цивилизационный откат. С учетом того, что производить искусственный воларит человечество не научилось, запасы вещества в Солнечной системе были практически исчерпаны, а помимо Пояса астероидов, добыча велась всего на двух планетах Федерации, стоимость топлива... впечатляла.

После открытия месторождения началось... интенсивное освоение Лауры. Сначала на планету рванули легкие на подъем представители сырьевых компаний. Самые оборотистые успели получить лицензии на добычу. А одна компания даже оперативно забросила на материк партию шахтеров-колонистов, начав разработку месторождения. Поскольку техника в районе месторождения не работала, приходилось обходиться исключительно людскими ресурсами. Добыча велась ручным способом. За колонистами в поисках наживы потянулись авантюристы разных мастей и фасонов. Не прошло и полгода, как на Луаре уже кипела жизнь. Неподалеку от месторождений выросли шахтерские городки, воларит начал продаваться на крупнейших биржах, возникла контрабанда топлива.

Уразумев, что добыча стратегически важного сырья уходит из-под надзора Федерации, мудрые головы в правительстве спохватились и стали принимать экстренные меры к исправлению ситуации. Въезд на Лауру был ограничен, лицензии некоторых компаний аннулированы, другим – снижены квоты на добычу. К освоению месторождений подключились государственные корпорации, на планете создали таможенные посты и организовали патрулирование прилегающего космического пространства. С дикой добычей воларита было покончено.

Однако с применением адекватных мер правительство опоздало. На Лауру уже проникло огромное количество незаконопослушных личностей, возникли шахтерская вольница, множество полукриминальных и откровенно бандитских анклавов. И полностью контролировать планету в условиях нефункционирующей техники правительство оказалось неспособно.

Контрабанда расцвела, как на дрожжах, бандиты стали нападать на караваны с топливом, откуда ни возьмись, появились мятежники. На планету ввели части колониальной пехоты, которые подрядили на охрану добычи и транспортировки воларита, а заодно на борьбу с сепаратистами. С той поры и крутится карусель...

Все это Антон узнал по прибытию в форт Стоун от сослуживцев, а тогда, в автобусе, услышав эмоциональный нелитературный спич Саймона, очень удивился – почему приятель столь бурно реагирует на название планеты. И откровенно не понял слов Саймона, когда тот отказался что-то пояснить и лишь заявил, что тут они точно сдохнут: если не от пули, то от скуки. Уже потом в форте Ветров на собственной шкуре испытал, что такое жить без электричества. Ладно компьютеры-планшеты, Ветров, в отличие от рекрутов из нынешней эпохи, вполне мог обойтись без них. Это Раванелли за постоянный доступ к сетевому общению мать родную с потрохами бы продал. Или без потрохов. А выходец из двадцать первого века особо по данному поводу не переживал.

Да и с кем тут в сети зависать? С друзьями из прошлого по понятным причинам, увы, не поговорить. А из нынешнего времени... те, с кем Ветров сошелся, они, по большей части, рядом. Чтобы с ними поболтать, сеть не требуется. С остальными же... Скучать по переводчику Грегу из клиники или инструкторам из учебного лагеря и в голову не приходило. Разве что с сержантом-инструктором Анной Смолинг Антон готов был пообщаться всегда и с радостью... но только вживую, а не виртуально.

Нет, Ветров не отказался бы от виртуала, да и 'друзей' там, при желании, нашел бы наверняка быстро – опыт имелся, но чтобы страдать по поводу недостатка сетевого общения, как Рико... увольте. Антон и в свое время не был фанатом интернета, и в новом веке... не подсел. А вот другие последствия отсутствия электричества напрягали. Ни фильм посмотреть, ни перекусить толком, ни книжку почитать вечером при нормальном освещении. Дикость какая-то, а не двадцать восьмой век, он же пятый – в новом летоисчислении.

В форте электрические приборы работали исключительно в подвальном ярусе штаба. А именно – в генераторной, пультовой и помещении связи. С перебоями, но работали. Учитывая, что подобного чудодейственного эффекта руководству форта удалось достичь путем изоляции данных помещений с помощью полутораметрового слоя свинца с добавлением каких-то специальных сплавов, то о расширении местной 'зоны стабильности' оставалось лишь мечтать. Да и большинству военнослужащих от работы электрических приборов в штабе было ни тепло, ни холодно. И в переносном, и в прямом смыслах. Все равно доступа к благам электротехники нет.

Особенно хреново приходилось без нормального света. Ладно, холодильника нет – продукты в подвале хранить можно. Плитка и чайник отсутствуют – не грех на газовой горелке чай сварганить. Компьютеры, телевизоры, кондиционеры и микроволновки – вообще излишества технологического общества. Но когда вместо электрической лампочки помещения освещают маловразумительные химические фонари – это сильно действует на нервы. По крайней мере – на нервы отдельно взятых эксов. Бледно-синюшный свет химфонарей Антона буквально бесил. Он даже в карты спокойно не мог играть, не говоря уже о чтении. Поэтому Ветров оценил справедливость слов Саймона о скуке, сказанных приятелем по дороге в форт. Едва наступала темнота, хотелось одного – упасть поспать. И забыться. Хорошо хоть рекруты попали в форт Стоун в условно весенний период – светлое время суток длилось долго, и была возможность привыкнуть. В том числе и к скуке в свободные часы.

И к счастью, этих свободных часов бойцам много не давали. Рекруты продолжили обучение. Почти как в лагере. Стрельбище, полоса препятствий, рукопашный бой, основы тактики. Только сейчас их не тренировали виртуально, а скорее реально... натаскивали. А поскольку Ветров, Саймон и Ковальски попали в разведвзвод, их натаскивание отличалось от тренинга остальных новобранцев. И гоняли свежеиспеченных бойцов-разведчиков не по полосе препятствий, а по окрестностям форта. Дабы освоились и заодно местность изучили.

Вот и сейчас... изучали. И одновременно тренировали Ветрова 'ходить по лесу'. Именно так это у разведчиков называлось. Мак особо подчеркивал: не ломиться, как бешеный лось, сквозь заросли и не топать хуже пьяного слона в зоопарке, а именно ходить. Ну, Антон и не отказывается, просто получается... чуть лучше, чем у пьяного слона. Хотя сержант Макхейл утверждает обратное.

Увидев отмашку капрала Ланге, Ветров прибавил шаг и догнал сослуживца, умудрившись ни наступить на ветку, ни свалиться в яму, засыпанную листьями, ни запнуться о корень. Уже достижение.

– Антон, ты бы, правда, забирал чуть левее, – прошелестел Ланге.– И под ноги иногда посматривай, а то Мак бесится. И тебе вечером достанется, и мне плешь проест.

– Я и так стараюсь, ты же видишь! – возмутился Ветров. – А он придирается, хрустишь, мол...

– Тихо! – капрал положил руку на плечо экса. – Не шуми.

Антон понизил голос до шепота:

– Будто я специально.

– Мак не придирается, он из тебя настоящего разведчика делает.

– Я понимаю... но обычно он рявкнет разок-другой, а сегодня как с цепи сорвался...

– Он нервничает просто.

– Сочувствую ему, – процедил Ветров таким тоном, что любому стало бы ясно – не сочувствует.

– Да и мне неспокойно как-то...

Антон сразу забыл про свой негатив по отношению к Маку и насторожился. Это заслуживало особого внимания.

К спокойствию капрала Ланге в разведвзводе относились серьезно, можно сказать, трепетно. Точнее – к неспокойствию. Макхейл мог триста раз за день психануть – его нервы мало волновали бойцов подразделения. Кроме тех, на ком сержант непосредственно отводил душу. А вот когда капралу Ланге было неспокойно, что-то случалось. Очень нехорошее. Примета верная – проверенная бойцами неоднократно на собственной шкуре. За пару месяцев в форте Ветров каких только баек про чуйку Ланге не наслушался. И что изменения погоды ощущает, и что миграцию местного зверья предсказать может, а уж сепаратистов пачками вычисляет. Думал – врут, но оказалось, слегка преувеличивают. В том, что интуиция (или что там у него) редко Ланге подводит, Антон сам успел убедиться. Причем дважды.

Первый раз чуйка капрала сработала, когда в рейде их застала электромагнитная буря – очень хреновая штука, надо признать. Внезапно налетает сухой ветер, дождя нет, зато молнии начинают шарашить, одна за другой, словно из пулемета. И все это при ясном небе. Если в руках или рядом с телом окажется крупный металлический предмет – то пиши пропало. Поджарит до корочки. Не хуже гриля. Хорошо, что Мак вовремя сообразил, к чему Ланге забеспокоился, и бойцы успели скинуть автоматы, стальные ножи и боеприпасы. Других металлических предметов никто в рейды не брал по понятной причине.

ЭМ-буря тогда благополучно миновала, оставив после себя запах озона и два спекшихся, полурасплавленных автомата – остальное оружие уцелело.

А вторично Ветров стал свидетелем 'беспокойства' капрала неделю назад. Отделение Макхейла прикомандировали к пятой роте, которая сопровождала караван с воларитом. И на полпути до Монтевиля колонну обстреляли сепаратисты. Благо, что и в тот раз 'чуйка' Ланге не подвела, и Мак успел предупредить командира конвоя. Сепаратисты получили отпор, и откатились. Обошлось без жертв, лишь двоих ранило. Кстати, это было первое и пока единственное боестолкновение с участием Антона. Хотя, какое там участие – скорее суета непонятная. По команде сержанта спрыгнул с машины и залег в кустах, а потом, когда началась стрельба, палил куда-то в лес. В белый свет, будто в копеечку. Ничего толком и не понял. Но полезность чуйки капрала Ланге оценил в полной мере.

Поэтому, едва услышав про 'неспокойно', экс напрягся, поудобнее перехватил автомат и принялся крутить головой.

–А? Что? Где?

– Тихо, не суетись, – одернул Ветрова капрал.

– ЭМ-буря? Повстанцы? Стая свордеров?

Свордеров экс боялся больше всего. Больше повстанцев, ЭМ-бурь и чертей вместе взятых. Поскольку с одним из этих зверей столкнулся почти нос к носу.

Свордерами на Лауре называли местных хищников, похожих на волков, но в полтора раза крупнее. И еще хвосты у местных санитаров леса, в отличие от земных собратьев, были не лохматыми, а гладкими и оканчивались заостренными костяными наростами – эдакий клинок. Плюс – ядовитый. И орудовали им свордеры куда лучше, чем скорпионы. Понятно, что встреча с подобным существом – не самое приятное из развлечений. А эксу 'повезло' встретиться. Притом в первом же рейде, когда новичка только-только стали натаскивать. Ветров шел по тропе между Скотом и Макхейлом, никого не трогал, и тут – раз! – на него вылетает серая орясина с раззявленной пастью. Антон успел машинально пригнуться и выставить перед собой автомат. Потом над головой что-то щелкнуло, почва из-под ног выпрыгнула, и экс покатился по траве. Хорошо, что Мак и Скот ворон не считали и в два ствола расстреляли тварь. Как потом сказал сержант, Антону крупно повезло, что пригнулся – удар хвоста-меча пришелся чуть выше. Иначе Ветрова пришпилило бы к дереву, словно букашку. Пронесло. Во всех смыслах. Но с тех пор Антон обзавелся личной фобией в виде страха перед нападением свордера. А ведь они иногда, рассказывали, охотятся стаями.

– Откуда знаю, я же тебе не этот... как его... барометр.

– Извини.

– Проехали. Ты, ничего не слышишь?

– Нет.

– А мне вроде мерещится... и давит... – Ланге втянул воздух ноздрями. – Не, не ЭМ-буря, по-моему... но жмет что-то...

Антон тоже шмыгнул носом, но ничего не унюхал. И подозрительных звуков не различал в фоновом шуме лаурского леса. Разве что мерещились партизаны со свордерами за каждым кустом. Партизаны толстые, а свордеры – хвостатые. Но то, ясен пень, с испуга. Но, поди, попробуй, убеди себя, что они чудятся. И хорошо, что не ЭМ-буря, некая определенность, если чуйка капральская не врет. Чтобы прояснить ситауцию до конца и отвлечься от мыслей об уродливых тварях с кинжалами вместо хвостов Ветров спросил:

– Значит, автомат не убирать?

– Нет, оставь.

Антон благодарно кивнул и стиснул штатный 'роулс' как родного. Минимум – брата. После многолетней разлуки.

– Вот что, давай-ка ты к тому бугру, за ним спрячься и по сторонам посматривай. Только аккуратно, не отсвечивай. А я к Маку... – последние слова капрал говорил почти на бегу.

Антон метнулся к упомянутой кочке – бугром данное недоразумение мог назвать лишь оригинал Ланге – и выполнил приказ. Распластался на земле, взяв под прицел полянку и... прилегающее пространство. Правда, того пространства – с гулькин, простите, нос. Заросли кругом.

К счастью, место 'залегания' оказалось удобным. Небольшая ложбинка, помимо кочки, и с фронта, и с тыла Антона неплохо прикрывали стволы деревьев и кустарник. Хотя тут, куда ни плюнь, везде недурное прикрытие.

Капрал давно скрылся из поля зрения, другие бойцы пред ясны очи тоже не появлялись – оставалось разглядывать богатую лаурскую флору и напряженно вслушиваться в пересвист птиц и стрекотание насекомых. И ждать. За четверть часа такого времяпрепровождения у Ветрова заболели глаза, зазвенело в ушах и затекло тело. Казалось, нервы натянулись гитарными струнами до предела и едва ли лопались. Количество гипотетических сепаратистов и хищников в воображении Антона множилось с каждой минутой. Под каждым деревом, по самым скромным прикидкам, теперь таилось не меньше отделения отборных откормленных мятежников – здоровых, бородатых и до зубов вооруженных. Там же караулили добычу по десятку матерых голодных свордеров с десятиметровыми острыми хвостами. И облизывались. Сомнений не было – и те, и другие готовились напасть именно на Антона. Еще пяток минут – и Ветров бы уверовал, что свордеры и мятежники вступили в преступный сговор и разрабатывают план по захвату и поеданию бедного экса. Причем сговор с распределением ролей – захватывать будут сепаратисты, а жрать – хищники.

Поэтому, когда неподалеку загрохотали выстрелы, Антон даже обрадовался. Нервы не лопнут, с ума не сойдет. Захотелось тоже выпустить очередь по кустам – сбросить напряжение. Ветров едва удержался от того, чтобы не нажать на спусковой крючок. Он все же тут типа в засаде сидит, то есть лежит... и если раньше времени себя демаскирует, Мак его сожрет с потрохами. Не хуже свордера.

Один за другим прогремели три взрыва. А затем звуки перестрелки начали отдаляться. Экс облегченно выдохнул. Кажется, снова пронесло. Как и неделю назад в инциденте при сопровождении каравана с воларитом. Только тут и пострелять не довелось. И ладно, Антон не в обиде.

Едва Ветров успел подумать на тему 'пронесло, слава богу', как на поляну выскочили два камуфлированных персонажа с... карамультуками неизвестной конструкции наперевес. Причем, если у первого персонажа карамультук был то ли ружьем, то ли автоматом, то второй держал в руках явно пулемет.

Радостный посыл 'слава богу, не свордеры!' парадоксально сменился полукритическим-полупаническим 'накаркал, дебил!'. Антон стиснул 'роулс' еще сильнее, хотя, мнилось, крепче сжимать автомат невозможно. Тут уже не с братскими объятиями попахивало, а страстно-любовными.

Соответствующие ЦУ сержанта вылетели из головы в мгновение ока. И не то, чтобы Ветров их забыл. Напротив, экс прекрасно помнил, что Мак неоднократно твердил: 'Если увидишь кого-то незнакомого не в нашей форме с оружием – сразу стреляй на поражение. Не раздумывай, сопли не жуй – вали наглухо!'. Но эти инструкции почему-то казались... неприменимыми, что ли. Ненужными, слишком радикальными, чрезмерно кровожадными. Зачем так сразу? Из автомата – в живых людей? А вдруг они – мирные жители? Или наши разведчики из другого подразделения? Просто знаки различия на камуфляж не нанесены.

И стрелять расхотелось. Одно дело – по кустам шмалять, а другое дело – по людям. Элементарная логика и здравый смысл подсказывали, что надо действовать, как сержант велел – валить незнакомых ребят на глушняк. Они явно не 'наши' – форма у федеральных войск унифицирована, включая полевые комбезы разведподразделений колониальной пехоты. А тут даже камуфляж у персонажей разный – и по оттенкам, и по рисунку. И, естественно, не мирные жители. Те по лесу в окрестностях форта вооруженные автоматами-пулеметами не бегают. Ружьишко – вполне может быть, но пулемет – перебор. Да и откуда тут мирным жителям взяться – поселковые шахтеры порядок соблюдают и в зоны патрулирования форта не суются, а до ближайшего более-менее крупного населенного пункта хренова туча верст. И логику со здравым смыслом следовало бы послушать, но... рука не поднималась. Вернее – палец не сгибался, рука-то давно была поднята в надлежащее положение. Некий арбитр внутри экса отказывался принимать окончательные доказательства того, что эти парни – смертельно опасные враги и блокировал двигательные функции указательного пальца правой руки.