Текст книги "Частный человек. Избранные места из переписки с врагами"

Автор книги: Павел Чувиляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

С этой задачей советская интеллигенция более-менее успешно справлялась. Давили массой. Более половины корпуса художественных текстов на русском языке попросту запретили. Пусть Набоков и Бунин – эмигранты, к советской власти относящиеся плохо. Но ведь и Достоевский был наполовину запрещён; у Пушкина не всё печатали. Что и правильно: зачем русскому в СССР гнилой, рефлексирующий националист Достоевский? Ведь русский, гнида этакая, «Братьев Карамазовых», не говоря уже о «Бесах» (оба романа запрещены до 1956 года), прочтёт – у него к строителям коммунизма вопросы появятся. Чего допускать никак нельзя.

Не нужно оправдываться тем, что репрессии проводила власть. Конечно, советские интеллигенты лично никого после 1953 года не расстреливали (раньше бывало). Но кто сообщал власти, какие русские книги надо запретить или наполовину переписать, а что со скрипом и уничижительными комментариями оставить? Ужели власть сама это решала? Да полноте! Ей что, делать больше нечего? Иногда – когда в руки власть предержащих случайно попадала книга и не нравилась – так бывало. Но не в массе. Изучите в Интернете биографии советских вождей: насколько хорошо эти люди умели читать? В прямом смысле: из букв слова складывать. В ряде случаев ответ крайне удивит. Ленин прекрасно владел словом: у него блестящее образование; он юрист, оратор и партийный журналист; 55 томов честно накропал сам. Но вот последователи… Одолеет ли недоучившийся семинарист, в смертных приговорах безграмотно писавший: «раЗстрел», Фёдора-то Михайловича? А ведь Сталин по меркам большевиков ещё один из самых грамотных; он премию своего имени учредил за счет гонораров от трудов. Остальная советская властная масса про русскую литературу могла судить примерно так, как говорят сейчас в Интернете: «многа букафф, ниасилил»…

До начала 1970-х власть не обладала необходимой компетенцией для проведения репрессий в литературе. Как говаривал товарищ Сталин: «Нэ так всё это било; савсэм нэ так». Литературное наследие шерстили советские интеллигенты первого-второго призыва. В большинстве деревенские дурачки с 4-классным образованием. По принципу: «Читать умеешь? Ну, иди, решай, что из Достоевского советским людям знать можно. Не обидим: паёк повышенный, квартира приличная.». Некоторые вещи (например, «Капитанскую дочку» Пушкина) это спасало: корявым цензорам они были просто не по уму.

Про более современных русских авторов в первом выпуске Антологии критики и литературоведения «Московского Парнаса» имеется сеанс саморазоблачения. На стр. 188–231 писатель и публицист Григорий Резниченко опубликовал воспоминания зав. редакцией журнала «Новый мир» в 1946–1970 годах Наталии Бианки. На стр. 194 она пишет:

«Стоит заметить, что самотёк к нам поступал каждый день и всегда в большом количестве – не менее пятидесяти рукописей. Как правило, с портретом автора и с разными виньетками».

Далее на стр. 217 Наталия Бианки приоткрывает судьбу самотёка:

«…Как-то иду и вижу, курьер с редактором из отдела публицистики над чем-то колдуют. Тут же позвонила Кондратовичу (первый зам. главного редактора – П.Ч.):

– Сейчас тебе принесут рукопись, ты её внимательно полистай, прежде чем отправить в отдел. По-видимому, она такая, что её необходимо отправить в спецчасть…»

Так поступали лучшие представители советской интеллигенции, которых власть считала опасными вольнодумцами.

«Новый мир» был тогда литературным явлением; к работавшим там, тем более четверть века, нужно относиться с уважением. В итоге власть разгромила журнал, вероятно, физически убив двух его главных редакторов: Константина Симонова и Александра Твардовского. Но по сути-то всё то же самое…

Захотел современный автор войти в русскую литературу. Корпел, ночей не спал, за перепечатки (компьютеров-принтеров тогда не было) и портрет платил. Наконец, прислал рукопись в либеральный, как ему показалось, журнал. А там её встретила «шумная» (по собственному определению) советская интеллигентка Наталия Бианки – и отправила «в спецчасть». Так новый русский автор в литературу и вошёл: в колымском гробу и с пулей в затылке. Просеивали по 50 новых авторов в день, причем механизм работал десятилетиями. Сказано же: бьют и плакать не дают.

Предательство

А потом случился «вдруг»: советская интеллигенция предала свой (советский) народ. Так говорю не только я, но и её выдающиеся представители. Например, Сергей Капица, перечисление титулов которого заняло бы не одну страницу, в телепрограмме «Вести-Подробности» от 9 июня 2005 года сказал:

– Я считаю: то, что делает наша интеллигенция, во многом деструктивно. Я считаю, что это, по существу, предательство со стороны интеллигенции интересов народа. Она получила свободу, но всякая свобода должна сопровождаться ответственностью.

Намеренно выбрал физика, представителя технической советской интеллигенции. Гуманитарии-то похлеще выражаются, зато математик не ангажирован их группировками. Кроме того, когда-то я сдавал Сергею Петровичу зачёты, а летом 2012-го был на его похоронах. Моё отношение к нему сложное, поскольку он был и остался представителем советской, а не русской интеллигенции. Но представителем выдающимся, не типичным. В частности, у него не было недостатка образованности, столь характерного для советских. Поэтому он мог посмотреть на дела своей социальной группы «сверху». И, я полагаю, ужаснуться.

Меж тем ужасаться нечему: предательство советского народа его интеллигенцией было объективным процессом. По трём причинам:

1. Волшебная сила искусства. Чтобы вынести суждение о запрете книги, её надо сначала прочесть. «Не читал, но осуждаю» будет потом, когда уже «есть мнение». Но чтобы «мнение» сформировать, нужно читать, как ни крути. А умные книги меняют сознание, независимо от желаний его носителя. И процесс неостановим, со сколь бы низкого уровня не начался. У деревенского дурачка он идёт даже быстрее, поскольку интеллектуального иммунитета нет. В среде советской интеллигенции уже в 1940-х (это в войну-то!) случилось серьёзное смягчение нравов. А её дети стали «шестидесятниками». Здесь зарыт корень нелюбви советской власти к своей же интеллигенции: она очень быстро переставала быть своей. Смотрит властный большевик на интеллигента и думает: «Вредные книжки читает, гад, а ничего с ним не сделаешь. Слова-то правильные, а в голове, небось, контра. Потрясти бы его на Лубянке, да кого на его место? Но не наш, не наш…». Ярче всего об этом сказал Никита Хрущев: «С партбилетом, а не коммунист»! Побочным эффектом смягчения нравов стал массовый алкоголизм. Раздвоение личности жестокая штука. Когда на службе каждый день клеймишь и гробишь книги и их авторов, а вечерами над ними же плачешь – это посильнее Кафки. Поневоле начнёшь смотреть в рюмку, чтобы хоть немного успокоиться.

2. Советская интеллигенция срослась с властью. Физически. Начало положил Никита Хрущёв, чьим зятем стал журналист Алексей Аджубей, после удачной женитьбы (не имей сто рублей, а женись, как Аджубей – пословица того времени) возглавивший медиа-холдинг, как сейчас говорят, «Известия». Ранее власть находилась в руках узкой группы лиц, куда даже не все министры и члены политбюро входили. Размывание путем родственных связей жёстко пресекалось. Товарищ Сталин дал пример, пожертвовав не только собственным семейным счастьем, но и счастьем всех своих детей. А Никита Хрущёв сказал: можно. Его сняли, но прецедент остался. Начался необратимый процесс: родственное переплетение власти и интеллигенции в монструозную гидру, ещё и сейчас активно ползающую.

3. Допуск творческих личностей. Власть этого очень не хотела, но жизнь заставила. Советский метод ведения дискуссии-полемики таков: оппонента связывают и забивают в рот кляп. Потом долго и больно бьют ногами. Утомившись, приставляют к окровавленной голове пистолет и читают проповедь. Про соборность и духовность, ага. Поскольку советские – коллектив (в одиночку они ничего не могут), процессы часто совмещают: двое держат; один бьёт; четвёртый проповедует. Потом меняются. Патент на методу советским принадлежит по праву: даже инквизиция позволяла грешнику после пыток говорить – вдруг отречётся. Советский метод полемики абсолютно беспроигрышен, но проблема в том, что не все оппоненты позволяют себя связывать. Некоторые сопротивляются; иные прячутся. С ними приходится – о, ужас! – конкурировать. А советский интеллигент этого не может; он творческий импотент.

Сначала было раздолье. Творцы требовались лишь в очень (тогда) узком сегменте: кино. Из-за страшной конкуренции (творческих людей в великой стране тысячи, а мест в кино два десятка) это дало плеяду выдающихся советских режиссёров. На радио уникальный голос Левитана решал 85 % проблем. Просто сравните с Черчиллем или Геббельсом: кого слушать приятнее? Пожалуй, де Голль мог бы составить конкуренцию, но у генерала свои заботы. В литературе государство ввело массовую грамотность. Возник столь же массовый сенсорный голод; потребность читать. Для удовлетворения на рынок выбрасывались горы отупляющей агитационной белиберды. Не говоря о том, что опусы классиков марксизма-ленинизма и текущих вождей в СССР заставляли читать принудительно.

Положите перед гурманом тухлую рыбу – скривится и убежит. Теперь применим советский метод воспитания. В щадящем режиме: вязать и бить не будем; просто запрём и другой еды не дадим. Пройдет день, два… Рыба будет гнить в углу, а гурман пытаться жевать подметки и ремень. Через неделю – глядь! – нету рыбы. Съел, как миленький, даже косточек не оставил. Вот и многотомную продукцию многих советских литераторов тоже так. потребляли.

Около 1950 года лафа кончилась. Появилось телевидение: на Дальнем Востоке и в Калининграде зарубежные телеканалы советскими телевизорами ловились, хотя и с ужасным качеством. А также УКВ-радиостанции и магнитофоны. В герметично закрытую страну стал по щелям с чёрного хода проникать не связанный и без кляпа оппонент власти. Это кошмар, для нейтрализации которого пришлось допустить к интеллигентской кормушке нескольких талантливых людей. А они, гады, не понимали своего счастья: ведь живы; на свободе; занимаются творчеством. В СССР речь шла о бунте отдельных писателей, но в странах социалистического содружества порой доходило до крайностей. Кто такой Вацлав Гавел? А это – барабанная дробь! – член правления Союза Писателей ЧССР! Начальник взбунтовался. Потому что для творца советская интеллектуальная атмосфера невыносима. А творчество заразно. Появление талантливого человека в гнилом болоте советской интеллигенции заставляло его обитателей мыслить. Хотя бы для того, чтобы умника грамотно обругать. Связывать-то не велят; говорят, полезен (но кляп во рту оставили). Надо полемизировать по-другому, а как? Начинается обучение и самообучение; третий необратимый процесс.

К середине 1960-х годов разложение советской интеллигенции стало фатальным. Выше назвал «Известия» медиа-холдингом потому, что там издавалось 13 журналов, в том числе «Новый мир». В первом выпуске Антологии критики и литературоведения «Московского Парнаса» на стр. 208 Наталия Бианки вспоминает:

«… Александра Трифоновича к себе вызвал Лебедев, помощник Н. Хрущёва, чтобы передать рукопись Солженицына. Хрущев повесть одобрил. Когда они отдыхали в Пицунде, Лебедев задумал развлечь Никиту Сергеевича и попросил у Твардовского почитать «Один день Ивана Денисовича». Почему-то (наивняк! – П.Ч.) был уверен, что повесть тому понравится. Повесть настолько понравилась, что на чтение был приглашен и Микоян. Микоян, как ни странно (святая простота! – П.Ч.), тоже пришёл в восторг.»

Гуляет по Пицунде советский крокодил в шляпе – Хрущёв. Руки по плечи в крови от исполнения приказов товарища Сталина на Украине и от собственного Новочеркасска. Скучно. Тут зятёк. Ну, развлеки, шут гороховый. Зятёк: «У Трифоныча рукопись смешная есть. Солженицын какой-то; из сидельцев; забавный». Крокодил к помощнику: «Тащи». Тот под козырек; рукопись курьерским самолетом летит. Вечер. Читают. Хрущев ржёт: «Где-где, говоришь, сидел? В московской шарашке? Ну, это у нас Микоян. Анастас, иди-ка сюда. Слушай, что про твоё хозяйство умные люди пишут». Микоян видит: начальник веселится. Разумеется, поддакивает: «Хи-хи, Никита Сергеевич, эка он припечатал; нашёл, собака, дырки в системе». Хрущев: «Ха-ха, а ты проворонил»! Ночь. Разошлись. Микоян звонит главе КГБ Семичастному: «Солженицына прижать; рукопись изъять при первой возможности». В итоге «Один день.» напечатали, видимо, из-за инерции исполнителей, но рукопись изъяли. А уже через 5 страниц, на стр. 213 «Антологии.» Наталия Бианки вспомнит: «У Солженицына пошла чёрная полоса». Занавес.

Советскую интеллигенцию поразила инфантильность. Люди катались как сыр в масле; тираж в 30 тыс. экз. считался мизерным. Не шиковали (а кто в СССР мог легально шиковать?), но на общем фоне членский билет СП, обоих СК (композиторов и кинематографистов) и ВТО (Всесоюзное театральное общество, потом СТД – союз театральных деятелей) был пропуском в рай. Государство штамповало потребителей; обеспечивало доставку и полупринудительное распространение продукции. Взамен указывало, что выпускать, и отбирало почти всю прибыль. Но и остатка хватало на «мечту советского человека»: квартиру, машину, дачу, ресторан. «Я в ресторане ЦДЛ побывал», – для низовой интеллигенции (особенно технической) это успех; гордились. А писателю в знаменитый ресторан пропуск каждый день. По членскому билету СП.

Интересы

Но человек – зверушка ненасытная; близкий родич крысы – всегда хочет большего. Осознав себя социальной группой (случается в момент чёткой формулировки интересов), советская интеллигенция около 1963 года поставила вопрос: «Власть должна продолжить массовое распространение нашей продукции, но что выпускать, мы будем решать сами. И прибылью, кстати, поделитесь». По благородному это называлось: отмените цензуру. В ответ власть сказала: «Гм…». Представьте, что вы наняли бригаду для постройки дачи. Договорились о материалах и цене. Тут бригадир заявляет: «Ты, хозяин, деньги плати, да. А какой тебе дом построить, мы сами решим». Согласитесь или погоните в шею?

Советская власть оказалась в собственноручно созданной ловушке. Обнаглевших строителей выгонят, поскольку на рынке море других бригад. А в интеллектуальной сфере СССР конкуренцию физически устранили. «В настоящее время других писателей у нас для вас нет» (товарищ Сталин). Но и на удовлетворение наглого требования советской интеллигенции власть пойти не могла. Ведь оно означало предательство выращиваемого советского народа. Гомункулус должен расти в стерильной пробирке: нежизнеспособный урод от любого микроба сдохнет. А тут орут: «Душно!» и требуют в секретной социально-биологической лаборатории форточку открыть…

В ответ на неисполнение политического требования социальная группа «советская интеллигенция», как и положено, обиделась. Сильно. А поскольку она срослась с властью, обида и фрондёрство пошли не вниз, как в XIX веке, а вверх. Только так могла появиться такая фигура, как Александр Николаевич Яковлев: видный диссидент и деятель перестройки, по совместительству секретарь ЦК КПСС по идеологии, член политбюро. Но анализ распада СССР уводит слишком далеко. Позволю себе три коротких замечания:

1. Официальная версия – из-за падения мировых цен на нефть в СССР кончилась колбаса и народ взбунтовался – не выдерживает критики. Советская власть благополучно пережила два голода (1933 и 1946 гг.) и мировую войну. И к І970 году была свеженькая, как огурчик. Такие конструкции не рушатся из-за отсутствия колбасы или сигарет.

2. На тактический союз «центровой» советской интеллигенции с сепаратистскими элитами союзных республик против центральной власти стоит обратить пристальное внимание. Именно он сработал в ключевой момент военного переворота 1991 года, породив повальное бездействие официальных силовых структур на периферии.

3. Создаётся впечатление, что СССР просто «выключили». Щёлк рубильником – и нету. Кто щёлкнул? И гораздо более принципиальный вопрос: где находится рубильник? За сим, по данной весьма скользкой теме умолкаю. «Умному достаточно», а остальным надо разъяснять в щадящем режиме страниц на 40.

Для меня гораздо важнее, что одновременно с предательством советского народа, советская интеллигенция предала и русский народ. К сожалению, сейчас многие публикации того времени труднодоступны или утеряны. ЭВМ, а с ними и возможность сохранять информацию вечно в электронном виде в 1980–1990 годах в СССР только начали распространяться. Нормальный Интернет пришел в РФ и того позже. А многие бумажные публикации намеренно уничтожены и продолжают уничтожаться. Но пытливый исследователь, покопавшись в библиотеках, особенно зарубежных, имеет возможность поднять старые подшивки и посмотреть, что тогда говорила советская интеллигенция. Отрабатывая упомянутый тактический союз с сепаратистскими элитами, она заявила, что союзным республикам надо дать независимость, а русским надо дать в харю.

С первым я ещё могу в принципе согласиться. С огромными оговорками, поскольку в реальности русский народ четвертовали, разрубив между РФ, Украиной, Беларусью и Казахстаном. Но с какой стати мне, русскому интеллигенту, соглашаться со вторым? В реальности вытеснение русских из бывших республик СССР сопровождалось массовыми грабежами, изнасилованиями и убийствами. Так же, как и проведенное по той же кальке вытеснение русских с формально российского Кавказа. Это трагедия, в которой погибли и потеряли всё имущество десятки и сотни тысяч русских. Назовите мне хотя бы один роман про это, опубликованный и номинированный на престижную литературную премию? Ась?!

Но и советской интеллигенции не поздоровилось. Интернациональная по составу и сути, она вдруг обнаружила себя в почти мононациональной стране! Росстат по последней переписи населения 2010 года утверждает, что русских в РФ 81 %. Это притом, что в национальных республиках число русских намеренно занижается в пользу титульных наций. И при большом количестве приезжих из стран СНГ, которых перепись 2010 года учитывала впервые. По более объективным оценкам русских в РФ 83 %. Что сравнимо, например, с долей евреев в Израиле (84 %). Завидую и восхищаюсь, насколько жёстко Израиль отстаивает интересы еврейского народа. И всецело поддерживаю его в нелёгкой борьбе с агрессивными соседями – вот где бы русским у евреев поучиться.

В Израиле так во многом потому, что местная интеллигенция ведёт себя социально правильно: евреи отстаивают интересы евреев и их союзников. Было бы странно, если бы израильская интеллигенция вдруг принялась защищать французов или испанцев. Или русских. Для того у них у всех собственная интеллигенция есть. Еврейская интеллигенция будет защищать хоть марсиан, пока Марс и Израиль союзники. Но отстаивать интересы евреев израильский интеллигент будет всегда. Иначе коллеги устроят ему обструкцию и выдавят из страны. Уедет в Англию и реэмигрирует в Россию, как Теодор Шанин.

Интересы, по сути, очень простая вещь; их только три. В порядке важности по возрастанию: деньги, недвижимость, власть. Богат ли мой народ? Если нет, то почему и как улучшить его жизнь? Владеет ли он землёй? (По данным Минэкономразвития 95 % земель в РФ после приватизации и 20 лет капитализма принадлежит государству). Угнетаем ли он? Если да, то кем, и как от этого избавиться? Вот интеллигентские вопросы, из которых на следующем шаге вытекает русское: «Кто виноват?» и «Что делать?».

Ну, и как советская интеллигенция на эти вопросы русским ответила? Долго подумав, она измыслила духовность-соборность. Про соборность я понимаю так: отдай, русский, 5 % земель, что в процессе распадов-приватизаций тебе случайно по недосмотру достались, сселись в бараки и паши на дядю. А про духовность так: ты, русский, о деньгах не думай. Грех это; да и поумнее тебя люди есть. Лучше молись, да паши на дядю. А уж он решит, усерден ли ты в молитве, и что из урожая тебе дать. Может, и ничего.

Про «отдай дяде…» есть русская пословица, которую я целиком приводить здесь не буду. Но замечу, что русские эти ответы послушали и плюнули. Что поделать, не живут они собором-кагалом. Езжайте в деревню, увидите. Предоставленные сами себе, без городской скученности, русские живут небольшими семьями. Вокруг каждого домика – заборчик, иногда высокий. За заборчиком – собачка, иногда кусачая, чаще звонкая. В подполе – обрез или поинтересней чего. Вот такая «заборность и духовитость».

А на советскую интеллигенцию и, к сожалению, на немалую часть русской, которая по неопытности про соборность-духовность стала подпевать, русские махнули рукой. Не замечают: тираж в 20 тыс. экз. считается огромным. Но для советской интеллигенции это великое счастье. Росстат увидел в РФ 75 млн трудоспособных граждан. Представьте, что всего 1 % из них вдруг литераторов заметит и решит поговорить. Придут в СП 750 тыс. человек задать вопросы. Например, про предательство интересов. Полагаю, Садовое кольцо встанет, запруженное народом по всей длине, а ЦДЛ разберут по камешку вместе со всеми, кто имел несчастье там оказаться. Русские – добродушный, но не добрый народ. Это насильственно оглупленные упорные и депрессивные северяне. Недаром в прошлом с викингами сошлись; есть общее. Плюс азиатская всячинка. Не дразнили бы вы их, а?

Сказка про четыре «П»

Пора разоблачить зловредный миф: «русские ничего не читают». Но миф убивается контр-мифом, потому в ответ расскажу сказку. Жил-был мальчик, которому не повезло. Когда ему едва исполнилось 5 лет, его родителей зверски убили разбойники. Просторный и красивый дом разграбили и превратили в монастырь. Пополам с притоном: тут бандиты ковали оружие, прятали награбленное и под видом монахов прятались сами. Мальчишку заставляли на них работать и им прислуживать. Но этого мало. Чтобы мальчик не сбежал, разбойники внушили ему, что покойные родители – дрянь несусветная, и убили их правильно. Себя бандиты объяснили людьми кристально честными и высокоморальными: ведь они за целый день тяжёлой работы кость мальчику кидают; иногда даже не дочиста обглоданную. А ещё бандиты часто напивались вдрызг, так что мальчик мог полакомиться остатками вина. Даже если разбойники потом недостачу обнаруживали, строго не наказывали. Иногда – перед тем, как отправить на особо тяжёлую работу или на войну с другими разбойниками – даже сами подносили.

Для изготовления оружия требовалось мальчика обучить грамоте, что со скрипом и было проделано. А чтобы от грамоты к бандитам не возникло вопросов, половину богатой отцовской библиотеки они сожгли. Мальчик сам книги таскать помогал; даже радовался, что у костра погреться дали. Но покойные родители мальчика были людьми культурными, поэтому много книг завалялось по щелям. Иногда мальчик их находил и даже пробовал по складам читать. Застукав за запретным занятием, монахи-разбойники сильно били его по голове палкой. От чего подросший юноша немного, но поправимо, поглупел. В основном читать и учить наизусть заставляли библию, ибо монастырь. Чтение ветхого завета, написанного человеком со смешной, но реальной фамилией Кырла-Мырла, не одобрялось. Приветствовалось чтение и декламация нового завета, написанного атаманами разбойников с кличками Картавый и Рябой. И многотомных рассуждений, написанных разбогатевшим атаманом по кличке Бровастый.

Но юноша выжил и дорос лет до 15. Сильно помогло то, что Бровастый был атаман добрый: особо не бил, как Картавый; воевать с другими разбойниками, как Рябой, не гнал; больше грозился. Но он умер, а пришедший ему на смену (после небольшой перестрелки, как у бандитов заведено) атаман Горбатый объявил, что лавочка сворачивается. На тайном разбойничьем языке, который юнец знал только по обрывкам подслушанных разговоров. Поэтому он атамана не понял, а книг умных не было. Тем более что на время ликвидации на юношу наложили епитимью за питьё вина и отправили в дальний подвал отрабатывать. Да там, увлекшись дележом, и забыли, как чеховского Фирса. Вышел отрок на воздух – глядь! – а монастыря-то и нет. Вокруг какие-то люди бегают, на бывших монахов-разбойников подозрительно похожие. Один добрый: подарил юноше его же келью (приватизация квартир называется). Другие злее: кто ваучер под нос сует, кто акции МММ, а кто и просто так грабит.

Тут к юноше подбежал Виктор Пелевин (первое «П») и прошептал на ухо, что бога, которому в монастыре молились – нет. А покойные родители юноши не такие уж плохие. И убили их, наверное, зря, хотя тут надо подумать. Юноша об этом и раньше догадывался. Поэтому он Пелевина поблагодарил, и книжки его купил. Почти сразу к юноше степенно подошел Дмитрий Пригов (второе «П»). И стал перед ним кривляться; матерные частушки про монастырь петь. Андеграунд называется. Ну, кто же в 15 лет цирк не любит? Так что юноша и Пригова поблагодарил, а книжки его купил. Что дальше? Юноша грамотный, сенсорный голод испытывает, несмотря на тяжелую работу и безденежье (заработанное отбирали бандиты, назвавшиеся теперь «эффективными менеджерами»). Но воспитан юноша на религиозной литературе – на мифах и сказках. Ими и заинтересовался. Тут к нему бочком подкрался Ник Перумов (третье «П») и показал тома «фэнтези». Сперва у иностранных авторов переписанные, а потом и доморощенные. Юноша обрадовался, Перумова поблагодарил, и сказки купил. Ешё накупил эротической и порнографической литературы (а кто в 15 лет её не читал?) и детективов. Писали это, в основном, женщины. Для юноши, выросшего в монастыре, без материнской и женской ласки – самое оно.

Пока юноша чтиво осиливал, новый атаман по кличке Пьяный победил не только старого атамана Горбатого, но и своего чеченского союзника по кличке Хасбулат. Юношу в очередной раз отправили воевать с другими разбойниками. Он там хлебнул горюшка, на многое насмотрелся; даже возраст его увеличился лет до 16. Не успел юноша с двух последних войн вернуться, как к нему, печатая шаг, подошел Захар Прилепин (четвёртое «П»). И сказал, что он сам служил-воевал; и что все козлы. Юноша до слез растрогался; выпил с Прилепиным за погибших товарищей и купил его книжки.

Что дальше? А дальше: стоп-машина! Духовный возраст русского народа сейчас – около 16 лет; взрослеющий юноша. У него наконец-то взрослые вопросы появились. Например, почему в богатейшей стране за тяжёлый труд он получает меньше, чем (буквально!) в иных странах Африки? А Россия не Африка: без тёплой одежды и прочного дома тут пропадёшь-замёрзнешь. И еда не круглый год растёт, а лишь три месяца; её мало. Зато нефти-газа-металлов полно; на экспорт идёт. Заводы работают. «Ну и где же деньги?», – спросил наивный юноша. А ему в ответ: духовность – соборность…

Ещё вопрос: кто в стране Хозяин? Открывает юноша устав-Конституцию, а там – в преамбуле – написано: «Мы, многонациональный народ Российской Федерации». И про «200 народов» ему постоянно твердят. Глядит юноша на данные Росстата: «русских 81 %, украинцев 5,2 %…». Остальных и того меньше. Получается, его доля в национальном капитале более 80 %, а голос в собрании акционеров – лишь один из 200. Как так? А когда атаман Пьяный остатки армии атамана Горбатого и примкнувший к ним отряд Хасбулата громил, он юноше вина поднес и эту бумажку подписать дал. Тот и подписал; в 15 лет под бутылочку с «друзьями» ещё и не то подпишешь. А теперь повзрослел и задумался: «Это как? Чего это я»? А ему в ответ опять: соборность – духовность…

Это вопросы сложные, а есть более простые, из сложных вытекающие. Например: почему во всем мире человек, желающий честным трудом построить себе жильё, отдаёт за 20 лет 1,4 квартиры (ставка по ипотеке 2 % годовых), а в России – три квартиры (ставка 9-13 % годовых)? Это в северной-то стране, где без жилья никак. Почему человек, желающий начать своё дело, везде платит банку до 5 % годовых, а в России до 70 % годовых? Ещё и кредит не получишь. Или: почему в нормальных странах при потере работы банки дают отсрочку платежей по кредиту в полгода – чтобы спокойно новую найти – а в России продают долги бандитам-коллекторам уже через два месяца? Сто тысяч «почему»! А от интеллигенции в ответ набившее оскомину: духовность – соборность…

Плюнул тут повзрослевший юноша. Смачно, по-солдатски. И пошёл строить себе «заборность». Монастырь-то к тому времени обветшал и развалился; одни руины кругом. Среди них бандиты бегают; так что надо келью подновить-расширить, да заборчик вокруг поставить. За заборчиком собачка; в подполе – обрез (а то и пулемёт). Такие вещи юноша уже понимает: он за последнее время сильно поумнел, да и багаж прочитанных книг уже солидный. Вот-вот начнет понимать и другое…

В ответ раздался вой и лай советской интеллигенции: «Русские ничего не читают»! Нет, они вас не читают. И не будут. Потому что им про соборность-духовность не интересно; не соответствует их интересам. Зато ответ на поставленные выше вопросы очень даже интересен. Назовите мне хотя бы один роман, где они хотя бы поставлены. Мораль: русские читают. Но уже не все подряд, как 14-летний подросток, а то, что им интересно. Написали «четыре П» на определенном этапе полезное – их прочли. И щедро отблагодарили: «четыре П» являются долларовыми миллионерами. Как и авторы гламура и детективов: Россия – щедрая душа. Советская интеллигенция воет от безденежья потому, что пишет для нерусских. Извините, но: нерусских в России мало.

Союзники

Зачем в обществе интеллигенция? С какой стати читателю отдавать свой честный трудовой рубль какому-то очкастому хмырю, которого он знать не знает, да ещё за слова, которые тот придумал? Читатель и сам грамоте учён; надпись на заборе прочитать может. А то и написать. Затем, что только интеллигенция обладает умением: ставить вопросы и отстаивать интересы. «Народ – это часть государства, которая не знает, чего хочет», – по-немецки цинично сказал Ф. Гегель, которого иногда считают философом. Можно и по-русски, с художественной всячинкой: «Улица корчится безъязыкая – ей нечем кричать и разговаривать» (Владимир Маяковский). Здоровым и богатым, желательно, за чужой счёт, хочет быть каждый. Но объяснить свои нужды обществу, да так, чтобы оно поверило и выделило ресурсы – тут без интеллигенции не обойтись.

Пример. За что платить студенту государственную стипендию? С пенсией понятно: люди кровь и пот проливали; заслужили. Хотя пенсии ветеранам стали платить лишь 200 лет назад (Наполеон), в чём заслуга французской интеллигенции, и конкретно Руссо, первым поставившего вопрос. А студент? Сидит прыщавый юнец; 10 умных книг прочёл, а уже о себе понимает; власть критикует. При случае может и «коктейлем Молотова» угостить. И этому цуцику из моих, и без того высоких налогов – платить?! Да никогда! Во многих богатых странах государственных стипендий нет. В США, например, их заменяет развитая система частных грантов и дешевых частно-государственных образовательных кредитов. А в небогатой России стипендии есть. Очень уж яркий у Достоевского вышел образ: топор под пальто. Страшненький, жутенький – куда там Голливуду с резиновыми монстрами. Монстры по улицам не ходят (в России, разве что, «большая крокодила», и та предпочитала французов). Зато выйдет обыватель, вроде меня, на улицу – а там компания студентов. И все в пальто. Мамочки!!!