Текст книги "Частный человек. Избранные места из переписки с врагами"

Автор книги: Павел Чувиляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

Отличие в том, что биржевая цена может вернуться обратно; пробить уровень поддержки. Но при правильной поставленной тренировке интеллектуальных навыков, скажем, умения писать заметки, обратно вы не опуститесь. Если уровень пробит, он с вами. Как говорится, мастерство не пропьёшь. Конечно, можно повредить мозг, дав по голове палкой. И всех нас ждёт старость, повреждающая мозг болезнями или инсультом (кровоизлияние). Тогда приобретённые навыки будут утрачены или серьёзно деградируют. Но пока этих ужасных вещей не случилось, ваши достижения остаются при вас. В этом огромное преимущество умственного труда над физической работой. И системное преимущество интеллигенции над другими социальными слоями. Спортсмен теряет форму за месяц; рабочий утрачивает квалификацию за год безработицы. Но писатель или журналист не снизят достигнутый уровень до глубокой старости. Поэтому вам не дают достичь уровней; их же сразу видно. «Льва узнают по следам когтей» – древнеримская пословица

Замечание. В Команде крайне необходим хотя бы один человек 3-го уровня и парочка 2-го. По факту сейчас имеется один человек 1-го уровня, два человека на подходе к нему и один человек нулевого уровня. А вы говорите: «деньги плати»! Деньги платятся за ЦКП, а ЦКП производят люди, достигшие уровней и радостно носящие шляпы в циклах. Всё остальное – благотворительность, которой мне надоело заниматься; не моя это шляпа.

10. Табель о рангах.

Что это за уровни? Одной из вас я уже ответил на этот вопрос. Повторяю: уровень виден ещё и по тому, какие вопросы человек задаёт. Теперь пришло время рассказать Команде.

Уровень № 1. Человек может написать связный текст. Для достижения требуется КМБ-1 и ничего более. Убраны слова-паразиты, предложения не напоминают гусениц, если только это не сделано специально. В тексте есть логика, один абзац вытекает из другого, в конце вывод. Вы это прекрасно знаете; в дополнение к КМБ я даже шаблоны давал. Критерий: 101 опубликованная заметка.

Бывает, достигается раньше. Бонус: человек может работать корреспондентом в ведущих СМИ.

Уровень № 2. Человек может сделать связный текст из любой темы; присланного или подобранного материала. То, над чем сейчас мучается и отчаянно ругается одна из вас, достигшая Уровня № 1. Далеко не всегда вы пишите, что хотите. Это в Команде вы сами ищете темы; в редакциях тему, как правило, дают. Ещё чаще вываливают ссылки на кучу сырого материала и требуют выдать шедевр. Называется редактирование. Сюда относится и размножение текстов, когда создаётся продаваемая копия. Критерий Уровня № 2: 501 опубликованная заметка. Бывает, достигается и раньше. Бонус: человек может работать обозревателем и аналитиком.

Уровень № 3. Человек может написать 400 строк (30 тысяч знаков) на любую тему за пару часов. Это очень серьезный уровень, связанный с криком: «Выручай!». Часто какие-то тексты слетают, и в вёрстке образуется дыра. Тогда зовут человека по имени Выручай, и он оправдывает свое имя. За это Выручая ценят; прощают ему почти всё. Чтобы им стать, нужно иметь огромный бэкграунд (знания о прошлом). И уметь в нужный момент достать его из памяти. Критерий: 1001 опубликованная заметка. Раньше достигается редко. Бонус: человек может работать специальным корреспондентом и редактором отдела.

Уровень № 4. Бутылка коньяка и предложение писать в любой редакции. Вам везде рады. Почему? Коньяк, даже казённый, денег стоит; просто так его не раздают. Вас ублажают потому, что вы известны на рынке. Даже резюме писать не надо; достаточно негромко сказать, что работу ищите – и сразу куча предложений. Это достигается наработанной годами репутацией. Причём желательно иметь публикации в различных изданиях. Критерий: 2001 опубликованная заметка; иногда достигается и раньше (рефрен). Бонус: человек может работать ответственным секретарём и выпускающим редактором.

Уровень № 5. Избавление от редакторов. Человеку платят за написанные им самим слова. Жизнь на гонорары: можно достойно обеспечить себя и семью написанием слов. Первый писательский уровень. Всё, что ниже, относится к категории «начинающий писатель», чтобы не сказать «графоман». Критерий: 5 опубликованных книг. Как правило, раньше не достигается. Начинать публиковать книги надо на более низких уровнях. Бонус: свобода; человек может работать главным редактором или вовсе не работать.

Уровень № 6. Мистик. Социальные предсказания человека обладают высокой степенью сбываемости; окружающие считают его мистиком. Пример: напишет Аркадий Гайдар тощенькую агитационную книжонку: «Мальчиш-кибальчиш» и предскажет в ней разгром армии в первый период Второй мировой войны. Вот и пошлют его на той бойне погибать: не надо нам мистиков. Второй и самый опасный писательский уровень. С одной стороны, человек достаточно известен, чтобы напугать власть; с другой – недостаточно известен, чтобы его нельзя было убить. Критерий: регулярно сбывающиеся предсказания. Первый критерий, где нет количества, а есть лишь качество. Достигается непонятно как. Бонус: слава. К сожалению, обычно посмертная.

Уровень № 7. Маг. Третий писательский уровень. Напишет: «Надо двигаться на красный, а на зеленый стоять». И все едут на красный; на зелёный стоят, как бараны. Появляется указ о перемене цветов светофора. Иначе революция^[87]. Писатели Уровня № 7 были; например, Вольтер. Монархи, которых он удостаивал (именно так!) перепиской, делали то, что он говорил. Другой пример – Руссо. Аргумент: «Так сказал Руссо!» использовал Наполеон Бонапарт, когда другие исчерпывались. К сожалению, Руссо, несмотря на фамилию, не писал о России, что Наполеона и подвело. А Вольтер писал не только письма Государыне Императрице Екатерине II Христиановне-Алексеевне (Великой), но и художественные произведения о России (найдите и удивитесь). Критерий: часто и регулярно сбывающиеся предсказания. Второй уровень, где нет количества; лишь качество. Достигается непонятно как. Бонус: слава при жизни. После смерти признание чудом.

Уровень № 8. Диктатор. Мечта древнегреческого (опять!) Платона и русского Никитина: писатель-маг во главе государства. Как и следовало ожидать, выходит жуткая диктатура. Товарищ Сталин до 1935 года писателем не был. Как стал, понеслись репрессии. А вот товарищ Шиклькгрубер (Гитлер) был художником. Поэтому у него веселье пошло сразу. Если серьёзно, писателей Уровня № 8 и выше на Земле не было. Вацлав Гавел – это фарс, так как Чехия не является независимым государством. Видимо, Уровень № 8 недостижим из-за низкой продолжительности человеческой жизни. Но представить можно. Критерий: благодарные современники, прослезившись, приносят власть к ногам писателя и долго-долго уговаривают её принять. Бонус: пуля в лоб («свободен, наконец»).

Уровень № 9. Писатель-маг во главе цивилизации. «Председатель Земного шара» – найдите автора цитаты. В реале такого не было. Но представить можно.

Уровень № 10. Неизвестно. Не было и не представляю. Разве что, мечта Дмитрия Евгеньевича Галковского (ДЕГ): глава дистрикта «Солнечная система».

Теперь реальный уровень авторов из КМБ:

– Хайнлайн – Уровень № 6. Почти удавшаяся попытка перехода на Уровень № 7. Ему не хватило 4–5 лет. Жаль…

– Галковский – Уровень № 6. Попытка перехода на Уровень № 7. Чем и интересен.

– Лобас – Уровень № 6. Серьёзный. Но выше не лезет.

– Оруэлл – Уровень № 6. Но закрепился слабо; часто сваливался.

– Никитин – Уровень № 5 Попытка перехода на Уровень № 6. Мечта (в 70 лет несбыточная) об Уровнях № 7, 8.

– Еськов – Уровень № 5. Робкий замах на Уровень № 6. Отступил. Возможен повтор попытки, чем и интересен.

– Логинов – Уровень № 5. Неосознанная попытка перейти на Уровень № 6. Человеку стало страшно; он отступил и умер. Жалко.

– Басов – Уровень № 5. И прекрасно себя чувствует, выше не лезет.

– Чувиляев (то бишь я!) – Уровень № 4. Попытка перехода на Уровень № 5. Работа ведётся.

Для понимания, ещё из известных русских писателей:

– Достоевский – Уровень № 6. Почти удавшаяся попытка перехода на Уровень № 7. Не хватило трех лет. Жаль.

– Набоков – Уровень № 6. Предсказал сексуальную революцию и тоталитаризм. Полез выше, но сорвался.

– Чехов – Уровень № 6. Попытка подняться выше в «Вишневом саде» провалилась.

– Некрасов – Уровень № 6. Выше не лез.

– Булгаков – Уровень № 5. В конце жизни попытался перейти на Уровень № 6 («Мастер и Маргарита»). Помешала болезнь; умер. Жаль.

– Гоголь – Уровень № 5. И очень прочно. Попытка полезть вверх в самом конце жизни. К сожалению, болел и не сдюжил.

– Маяковский – Уровень № 5. Попытка подняться выше окончилась самоубийством.

– Бунин – Уровень № 5. Выше не лез.

– Лермонтов – Уровень № 5. Огромный потенциал для перехода на Уровни № 6, 7. Рано и нелепо погиб.

– Пушкин – Уровень № 4. Почти удавшаяся попытка перехода на Уровень № 5. Потенциал как минимум на Уровни №№ 6, 7. Так же рано и нелепо погиб.

– Лев Толстой – Уровень № 4. На гонорары не жил; сбывшихся предсказаний не сделал. Мешал недостаток образования (выгнан за неуспеваемость из двух ВУЗов, несмотря на огромные связи). Попытка изобразить Уровень № 7 вылилась в фарс с толстовцами и бегством из дому под старость лет.

– Есенин – Уровень № 4. Попытка перехода на Уровень № 5 почти удалась, но поскользнулся на бутылке коньяка.

Надеюсь, что предложенная мной сетка координат вам поможет. Не претендую на истину. Вы можете (и даже должны) иметь свои координаты. Нужно только, чтобы они опирались на объективные показатели. Например, на количество знаков или на вес томов. По весу ПСС (полного собрания сочинений) Лев Толстой – абсолютный лидер; более 2-х пудов! Но даже по этому критерию гнида-Достоевский вторым оказывается.

Замечание. Интересная градация, не правда ли? Какой-то крокодил Чувиляев ставит себя вровень с Львом Толстым и даже – страшно сказать! – чуть ли не с самим Пушкиным! Ай-ай-ай, скромнее надо быть. Не буду! Объективные критерии опираются на реальность, а с ней бороться сложно. Лев Толстой по образованию прапорщик, а значит, не шибко умён. А Пушкина искренне жаль. Он был первым; торил нам всем дорогу, это всегда тяжелей. Потенциал – на Уровне № 6, как минимум. Не повезло. Что до меня, технически я лучше Толстого. Мои заметки, а теперь и книги люди читают запоем, а Толстой – классическое «многа букаф, ниасилил». С точки зрения идей я, разумеется, много хуже Льва Толстого. Не графья мы, чего уж там. Но надо отличать мысль от информированности. Считаю, что Лев Толстой информацией, положенной ему по статусу, распорядился очень плохо. Кроме того, осознаю, что я значительно хуже Пушкина, а тем более Лермонтова. Ведь я старше того и другого, а достиг гораздо меньшего.

Замечание. В конце длиннющего философского письма я в качестве бонуса подарил вам игрушку. К примеру, Солженицын – это какой Уровень? Радищев? Пауло Коэльо? Джоан Роулинг? Сергей Минаев («Духлесс»)? Играйтесь, приколы вам обеспечены.

Замечание. Я не оригинален: первый Табель о рангах в русской литературе создал ни кто иной, как Антон Павлович Чехов. В шутку. Найдите и почитайте. Меня он ужасает: все предсказания Чехова о чинах современных ему писателей сбылись абсолютно точно. Маг 6-го уровня пошутил. Реализм, однако. Великая русская литература – вещь страшная. У неё очень точные весы; куда там Фемиде.

11. Такова реальность.

ЛЕВ ТОЛСТОЙ КАК ЩИТ ПРОТИВ РУССКОЙ КОНТРРЕВОЛЮЦИИ

Революция – это идея, нашедшая свои штыки.

Наполеон Бонапарт

1. Классики.

Предыдущее письмо вызвало некое неприятие в пункте о Льве Толстом. Содержащиеся в нём нападки на уважаемого классика и сомнение в его умственных способностях для многих стало шоком. Разрушение мифа, особенно усвоенного в детстве – а портреты Льва Толстого в каждой школе висят – всегда очень болезненно. Но не нужно слепо творить из кого-либо, в том числе из классиков литературы, идолов и кумиров. Так что придётся мне отвечать на шок, коли сами напросились на нелицеприятный разговор.

Начинать надо не с Толстого, а с Ленина и его статьи «Лев Толстой как зеркало русской революции»^[88]. Считаю эту заметку 1908 года гениальной; лучшим произведением Ленина. Это заочный разговор двух крокодилов у кассы. И Ленин Толстого победил. Нокаутом. Недаром эта статья Ильича раньше в школах изучалась, не знаю, как сейчас. Но правды, как всегда, не говорили. А она в том, что со времён бунта Пугачёва (1773–1775) и до попытки революции в 1905-м в Российской Империи не было массовых волнений. Страна 130 лет жила в условиях социального мира. Были войны; успешные (убийство Государя Императора

Павла I Петровича в 1801-м) и неудачные (восстание декабристов в 1825-м) военные перевороты. Имели место террористические акты революционного подполья, вплоть до покушений на генералов, министров и царей. В том числе убийство Государя Императора Александра II Николаевича (Освободителя) в 1881 году. Было неправомерное и несправедливое отчуждение интеллигенции от власти и, как следствие, неприятие властных действий так называемым «общественным мнением». Всё это, и ещё многое другое – было; но массовых бунтов – не наблюдалось.

Российская Империя была сословной европейской монархией, нуждающейся, видимо, в глубокой постепенной модернизации. Её правительство успешно проводило. Поэтому, несмотря на все «свинцовые мерзости русской жизни», существовавшие порядки почти полтора века в целом устраивали подавляющее большинство населения. Даже пугачёвский бунт шёл не под лозунгом их изменения, а с целью замены наглой узурпаторши, Государыни Императрицы Екатерины II Алексеевны (Великой) на «доброго Петра Фёдоровича», то есть на самозванца Пугачёва.

Не хотел русский мужик своего царя свергать, хоть тресни! Пришёл в 1812-м Бонапартий его «освобождать» – он его на вилы. Пришли потом свои же засланные агитаторы его на бунт подбивать – а он их в полицию. Даже во время неурожаев и голода. Это уникальное достижение: найдите ещё одну великую Державу, где социальный мир продолжался бы в тот же исторический период столь же долго – 130 лет. Таковых нет. Во всех других Державах революции вспыхивали одна за другой: один 1848 год в Европе чего стоит! А в Российской Империи – тишь да гладь. Относительно, конечно, но всё познаётся в сравнении. Что такое революционный или религиозный теракт? Признание в слабости! Он означает, что данные идеи не пользуются поддержкой в обществе. У них недостаточно «своих штыков», чтобы путём голосования или гражданской войны установить, скажем, социализм или шариат. Остаётся общество запугивать: террор = ужас. Тогда рядовых фанатиков-исполнителей поймают и повесят. Но от верхушки организаторов, которым нечего предъявить в качестве обвинения, власти, глядишь, и отступятся. А то и откупятся. Или зарубежные благодетели копеечку подбросят. И то хлеб: на революционную или миссионерскую работу деньги всегда нужны. Да и вождям подполья хочется вкусно пожить. Теракты – ещё не революционная социальная болезнь, но один из её симптомов. Вроде повышения температуры: вовремя принятый антибиотик быстро исправляет положение.

2. Контрреволюция.

Но вот ситуация меняется: в 1905 году Российская Империя вновь переживает массовые волнения. Причём восставшие чуть не овладели Москвой. В советском кино показывают героических рабочих, защищающих самопальные баррикады. На самом деле восставшие располагали артиллерией и обстреливали с Пресни Кремль, где укрылся гарнизон. Прямой наводкой, поскольку загораживающих высотных зданий тогда не было. Счёт шёл на часы, но власть устояла. Что случилось, почему бунт? Да ничего особенного: контрреволюция. Хочу сразу оговориться. Как известно, я конспиролог. И о помощи революционерам со стороны иностранных, особенно английских «друзей» сказал уже немало. Но массовые волнения нельзя объяснить одной лишь внешней инспирацией. Удачный теракт – пожалуйста; тут англичане непревзойдённые мастера. Военный мятеж или переворот – сколько угодно; квалифицированные специалисты имеются. Но не бунт. Россия – не затерянный в океане островок, где население можно купить на корню. Для подобной операции в России никакого бюджета не хватит. Для бунта в крупной стране агитаторам должен поверить народ и решить, что власть надо свергнуть. А это означает вещь страшную: в 1905 году за революционерами, в том числе и за большевиками Ленина, была правда. Подловатая, и я бы даже сказал, быдловатая, но правда.

В чём она? Машинное производство сельхозпродукции даёт потрясающий экономический эффект, но лишь на больших площадях. При этом машины могут быть и на конной тяге. А первые трактора в России появились в 1898 году. Они были импортными, очень дорогими и ненадёжными. Но распространение началось, особенно в южных губерниях. Семейное крестьянское хозяйство не выдерживает конкуренции с латифундией, обладающей парком машин. Крестьянин того периода был обречён разориться, продать или бросить землю, уйти в город и стать рабочим. Чего он, разумеется, не желал. Крестьяне всегда считали безземельных рабочих людьми второго сорта, а индустриализацию, вытесняющую их с земли, люто ненавидели.

К 1905 году в Российской Империи уже почти полвека шла индустриальная революция. Наибольших успехов достигли в армии. Первый в мире пуск ракеты с подводной лодки, причём из-под воды, произвела в 1834 году в Финском заливе русская субмарина Карла Шильдера. Строились броненосцы. Взлетали аэропланы, в том числе первый в мире тяжёлый бомбардировщик Игоря Сикорского. Он же в 1909-м в Киеве продемонстрировал (неудачно) вертолёт грузоподъёмностью 9 пудов. В гражданском хозяйстве изменения шли медленней. Правительство осуществляло глубокую модернизацию всего жизненного уклада; «революцию сверху». При этом власти делали всё возможное и невозможное, чтобы смягчить её негативные социальные последствия. По сравнению со своими собратьями в Европе и Америке, и уж тем более в Азии, русский рабочий жил в царских условиях, катался, как сыр в масле. Конечно, Российская Империя оставалась сословным государством; по сравнению с аристократом или купцом, русский крестьянин или рабочий был беден, как церковная мышь. Но если объективно сравнивать положение рабочих в разных странах мира в тот период, то русский рабочий по большинству параметров жил лучше всех^[89]. У крестьян наделы были огромными по сравнению с Европой; лишь США из-за первичного освоения территории Россию обгоняли^[90].

Тем не менее правительство не говорило правды. Потому что она страшна: «Мужик, твоё хозяйство пойдёт в топку. Продавай, пока не поздно; хватай семью в охапку и дуй в город на фабрику. Только так вы сможете выжить. Ты попал под каток объективного мирового процесса-прогресса. Против лома нет приёма, и помочь тебе мы ничем не сможем, кроме улучшения условий труда. После завершения промышленной революции твои внуки и правнуки, вероятно, прекрасно заживут в русских городах. Ради них – просим тебя! – вытерпи». Между прочим, последствия промышленной революции тогда были точно неизвестны; ведь ни в одной стране мира она ещё не завершилась. Можно было лишь предвидеть, но русское правительство отличалось завидной прозорливостью.

Свято место пусто не бывает: если о сексе не говорят в школе или дома, о нём скажут в подворотне или в Интернете. Потому что интересы: тема секса для подростка крайне интересна. Как и для крестьянина вопрос о земле. Из англо-немецкой подворотни вылез дедушка Ленин и зашипел: «Мужик, тебя дурят! Помещики и капиталисты скупают по дешёвке твою землю. А тебя заставляют идти в город, и там на них же пахать на фабрике. Гляди что творят, эксплуататоры проклятые: мелкими улучшениями условий труда хотят тебя купить. Мужик, ты землю потерял! Никакими школами-больницами её не вернёшь. Только отнять и поделить»!

На что рабочие в первом-втором поколении, то есть та же деревня ответила громовым восторженным ревом: «Да-а-а! Отнять-поделить! Даёшь»! А как не ответить: землю дают. Бесплатно. Так и вещают: «земля – крестьянам; фабрики – рабочим». Про гражданскую войну, сталинскую индустриализацию и колхозы Ленин ничего не говорил. Как и про 110 миллионов русских жизней, которые сгорели в этой топке. Оно и правильно: зачем заранее пугать; дедушка добрый. Сказал бы: «Мужик, у тебя семеро детей; «семеро по лавкам». Начнёшь отнимать-делить – трое станут за красных; трое за белых, один за границу сбежит. Все погибнут страшной смертью, некоторые от голода, иные от пыток. Но внук младшего, последнего из тех, что за красных, уедет в США, в Силиконовую долину. Там начнёт компьютерные программы клепать; сильно разбогатеет. Правда, его дети русскими быть перестанут. Давай, мужик: отнимай-дели». Глядишь, мужик бы и задумался. Но ему так не говорили, а вещали: «Дадим»! Он ответил: «Даёшь!» и пошёл бунтовать. При всей внешней помощи 1905-й и 1917-й годов есть контрреволюция деревни; её восстание против промышленной революции.

3. Хозяин.

Но при чём здесь Лев Толстой? При том, что он с большой буквы Хозяин. Один из Хозяев Российской Империи; перед ним император извинялся. Одновременно, хотя и банально: Лев Николаевич Толстой – великий русский писатель. И портреты его в школах висят не зря. Зверушка реализм придумала; покажите мне ещё хотя бы одного русского, создавшего в литературе новое направление. Увы, таковых больше нет; «он такой один». Если бы Лев Толстой ограничился чистой литературой, как, скажем, Бунин, его достижений за глаза бы хватило для искреннего почитания. И моего – тоже. Однако, «матёрый человечище», как охарактеризовал Толстого в вышеуказанной статье его враг – Ленин – с первых же произведений занимался социальными вопросами. Даже «Севастопольские рассказы» о Крымской войне не чисто батальные, а проникнуты социальным подтекстом^[91].

Но за всё надо отвечать. Коли берёшься ставить общественные вопросы, предлагай пути их решения. Надо сказать, по статусу графу (и не только российскому) Толстому как раз и полагалось ставить социальные вопросы и давать ответы: Хозяин заговорил. В эпоху отсутствия массовых коммуникаций (они лишь создавались) граф Толстой был человеком весьма информированным. Например, патриотический роман «Война и мир»^[92] поначалу вызвал во властных кругах недовольство. Потом махнули рукой: «Ладно; 50 лет прошло. Можно и всерьёз поговорить». Тем более, что Толстой сказал далеко не всё. В частности, не обозначены русские интересы в Германии, которые и привели войска Российской Империи под Аустерлиц.

Россия Толстого внимательно слушала: в иные годы на печать его произведений уходило до 12,5 % всей добытой в стране древесины. Народ понимал, что вещает Хозяин, и правду он скажет свою, хозяйскую. Но также и видел, что Лев Толстой – не барин-паразит, хотя по богатству и знатности легко мог бы им стать. Но нет: «человечище» для народа много делает. Даже кровь свою голубую за него проливал, не жалел; причём на войну оба раза пошёл добровольно. Настоящих паразитов он клеймил, да так, что они, будучи в духовном сане и почти святыми, публично смерти ему желали^[93]. Народ оценил: стал считать Льва Толстого заступником. Ну и что же он предложил? Не кушай мяса. Как будто в стране с периодически неурожаями народ много его ест и массово страдает от ожирения. Насилию не противься. Отобрали у тебя землю – ну и плюнь, иди в город; паши на заводе. А там даст тебе мастер в морду, да оштрафует на ползарплаты – тоже смирись. Тогда будет тебе от нравственного самосовершенствования счастье. Может быть.

На филиппику Ленина 1908 года Толстой не ответил. Казалось бы, правильно: не по чину 80-летнему маститу литератору обращать внимание на выпады 37-летнего журналиста из маргинальной левой партии. Так, да не так; не в этом случае. Вопросы в статье Ленина поставлены серьёзные. Фактически спрошено: «Эй, хозяин, ты нас слышишь»? Тут бы обладающему великим литературным даром Хозяину с Олимпа и громыхнуть: «Слышу. И отвечу, коли сами напросились». Затем размазать леваков, не оставив от них камня на камне. Но Толстой смолчал. Это чистое поражение.

4. Правда.

Чья правда сильней: Толстого или Ленина? Самое интересное, что народ Российской Империи тогда настолько уважал своих Хозяев, что некоторые стали всерьёз жить по рецептам Толстого. Ничего у них, разумеется, не вышло, и секта «толстовцев» распалась после смерти учителя. Но вследствие сурового климата русские – жестокие природные реалисты. Не получив от Толстого ожидаемого ответа о своих бедах, народ про Льва Николаевича решил правильно: юродивый; психический. А поскольку он из всего привык извлекать пользу – с паршивой овцы хоть шерсти клок! – то и сочинил:

Жил-был на свете писатель – Лев НиколаИч Толстой,

Не кушал ни рыбы, ни мяса; ходил по деревне босой.

Жена его, Софья Толстая, напротив, любила поесть;

Она не ходила босая, спасая фамильную честь.

Из этого в ихНЕМ семействе был вечный и тяжкий разлад:

Его упрекали в злодействе – он не был ни в чем виноват.

Имел он с правительством тренья, и был он народу кумир,

За рОман свой «Анна Каренина», за рОман «Война да мир».

Как вспомню его сочиненья, по коже дирает мороз,

А рОман его «Воскресенье» читать невозможно без слёз.

В деревне той, Ясной поляне, ужасно любили гостей,

К нему приезжали славяне и негры различных мастей.

Вот так разлагалось дворянство, вот так разлагалась семья,

И, как итог разложенья, на свет появился и я.

Однажды покойная мама к нему в сеновал забрела —

Случилась ужасная драма, и мама меня родила!

В деревне той, Ясной Поляне, теперь не живёт никого…

Подайте, подайте, славяне, я сын незаконный его!

Популярная в 1920-е песня нищих.

Говорят, подавали охотно

5. Карандашик.

Тем не менее факт существования движения «толстовцев» я считаю весьма отрадным. В 1905-м и даже в 1908-м мы не были обречены на 1917-й: левацкой социальной демагогии в России можно было противостоять. Если бы Хозяева оказались поумней. Когда я говорю о скудоумии Льва Николаевича Толстого, имею в виду не литературу (в ней граф – змей премудрый), а социальную наивность: уважаемого человека спрашивают о мастере, который в морду бьёт, а ответ получают – о Боге. Русский парадокс: создатель реализма оказался поразительно сентиментален.

Но иного и быть не могло. За 130 лет социального мира Хозяева России разлакомились и расслабились. Плюс комплекс вины: любил Лев Николаевич Толстой в онучи Платону Каратаеву покланяться. Даже бичуя социальные язвы, Хозяева России имели в подсознании, что русский мужик по инерции бунтовать не будет. И уж в их-то Ясную Поляну покрытая язвами харя точно не явится. Но человек быстро звереет, когда затрагиваются его интересы. А толпа – ещё быстрее. В 1918-м она пришла. Буквально: имение Толстого было разгромлено и сожжено восставшими крестьянами. От главного дома не осталось даже фундамента; личные вещи писателя уцелели лишь потому, что он жил во флигеле, отдав усадьбу многочисленным гостям. Есть неподтверждённые слухи об изнасиловании при погроме его дочери.

Как следовало действовать власти? Разумеется, не гнать и не отлучать от церкви великого литератора. Нужно было со всеми почестями и большим пиететом пригласить его в некий кабинет. Там очень вежливо усадить перед господином полковником; налить чаю. Далее историческая фантазия. Полковник, крутя в холёных пальцах карандашик:

– Вы, Лев Николаевич, человек серьёзный; потому давайте сразу, без экивоков. Вот вы в Лондоне с Герценом гуляете-обедаете. А знаете ли, что он английский шпион, мало того, резидент? Иуда; Россию продал! Улыбаетесь, не верите. Думаете, что в нашем ведомстве, только на подлости и провокации способны? Правильно думаете. Что же, тогда почитайте документики. Вот эта папочка, и ещё, и ещё… Вы почитайте пока, а я сейчас…

(Уходит. Пауза. Слышен лязг открываемого, затем закрываемого сейфа. Возвращается).

– Ох, граф, что-то вы побледнели. Да, душно у нас во всех смыслах… Отведайте чайку; оно помогает. Вот что, Лев Николаевич. Не должен я это делать; головой рискую. Но я все ваши книги прочёл и верю, что вы искренний России патриот. Начните-ка ознакомление вот с этой красненькой папочки. Благо, она не толстая.

(Садится. Крутит карандашик. Пауза. В гнетущей тишине слышно тиканье напольных швейцарских часов. Затем шум).

– Лев Николаевич, что с вами? Сердце? Не надо в обморок! Эх, дубина я стоеросовая; ведь пожилой же человек! Правильно нигилисты говорят: сатрап я и палач.

(Звон колокольчика. Топот ног. Плеск воды. Пауза).

– Вам лучше, граф? Вы чайку-то попейте; он по вашему рецепту, с травками. Очень полезно. Кумыса, к сожалению, не держим, воняет-с. Нет-нет, читать вы сегодня больше не будете. А то ваш друг Герцен напишет, как царские сатрапы Льва Толстого в подвале пытали. Придётся мне снова должностное преступление совершить. Давайте договоримся так: вы папочки возьмите с собой. Их, конечно, из ведомства выносить и показывать никому нельзя, но вам я верю. Кроме красной папочки: эту отдайте. При всём доверии не могу-с; люди жизнью рисковали, добывая. Через недельку жду вас обратно, документики вернуть надобно. И придётся вам, граф, снова лично приехать; в нашем деле курьерам да дворовым доверять нельзя. Тогда и красную папочку дочитаете; глядишь, в ней ещё что-нибудь появится…

(Провожает. Крутит карандашик. Подаёт трость).

– Подумайте, Лев Николаевич, вот над чем. Нам крайне необходимо сбить волну левой революционной агитации. Ваш друг Герцен… Не надо морщиться, граф: вы – гений; у вас и ошибки гениальные. Значит, ваш друг Герцен, с ним Плеханов, Мартов; в последнее время ещё молодой там появился: бывший адвокат Ульянов-Ленин-Бланк… Мы не справляемся. Что мы можем – головы рубить? Но это же гидра: одну срубишь – две отрастут. Нет, граф, нам надо людей убедить. А наше ведомство, извините, не для того поставлено; нам сие не по уставу. Нужны вы с вашим великим литературным даром. Реализм ваш нужен. Как вы по Шекспиру прошлись – так и по ним. Если надумаете, мы готовы оперативно обеспечить вас полным объёмом всего, что они пишут. Нелегальная литература, но, повторяю, мы вам верим. И в творческую кухню вашу лезть не будем; никакой цензуры. Вы не ослышались, граф: мы дадим вам полный карт-бланш. Всё, что за подписью Льва Толстого – сразу в печать. Уж это-то мы можем; это нам по уставу. И вот ещё что. Понятно, что предложение моё согласовано с высшим руководством. По секрету могу вам сообщить, что особа, на мой рапорт, вас касающийся, резолюцию наложившая, изволила при том изречь: «Не ради себя мы это затеваем, и даже не ради Толстого. А токмо ради России». Жду вас через неделю, граф. И можете сразу представить список нужных вам книг. А мы его расширим и дополним; вы, извините, многого не знаете. Честь имею.