Текст книги "Зверское убийство. Тайна Люка Эббота"

Автор книги: Паула Гослинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

– А вы сказали об этом Эбботу?

Дженифер улыбалась, полная воспоминаний:

– Да он знает. Мы иногда ходили туда вместе. Он должен помнить об этом.

– Понятно. – Дэвид взглянул на ее лицо, затем отвернулся и прошел к окну, чтобы посмотреть на свое собственное отражение. – А с Марком Пикоком вы тоже туда ходили?

– Бог мой, нет! Марк Пикок был тогда для меня недосягаем. Во всяком случае, он не ходил в здешнюю школу, а уезжал учиться далеко, и никогда не опускался до нашей компании. Мы были городские дети: Люк и я.

– Так, значит, вы с Эбботом – «старые друзья»? Прошлым вечером я стал догадываться кое о чем таком, но никогда бы не представил, что вы были в таких отношениях. Теперь я понимаю, отчего он был сразу же приглашен на обед: Клоди раздувает старое пламя, нет сомнений. Я-то в своем неведении думал, все подстроено для того, чтобы Уэлли мог побольше разнюхать об убийствах.

– Это так и было. Вы же знаете, как он ненасытен, когда дело доходит до сплетен и слухов. Он любит знать все мельчайшие подробности. Иногда я думаю, именно поэтому он стал врачом. Он очень скрытен, но страшно любит все знать…

– Довольно опасное хобби, я бы сказал, – задумчиво проговорил Дэвид. – Людям не нравится, когда кто-то знает их секреты.

– Ну, теперь-то он в безопасности, – добавила Дженифер, вставая. – Пойду сварю горячего шоколада. Не хотите ли?

– Спасибо. – Голос Дэвида был далек и задумчив, и он глядел в окно на изгородь, что отделяла их здание от главной дороги. – А что делал Эббот, когда вы уезжали?

Она остановилась в дверях.

– Смотрел на всех присутствующих строгим взглядом, – ответила она. – В особенности на меня.

Глава 15

В окрестностях Вичфорда проживал местный репортер, писавший также и для одной из общенациональных газет. Он не преминул послать туда материал об убийстве Берил Томпкинс, уборщицы с фотофабрики; в статейке говорилось также о том, в чем состоит производственный процесс на фабрике, что могла видеть там Берил Томпкинс – и чего бы ей видеть не следовало. От статейки осталось четыре строчки – в самом низу колонки новостей. Материал, помещенный выше, рассказывал о семейных проблемах известной поп-звезды. Когда репортер увидел, что от его статейки почти ничего не осталось, он утешился сознанием того, что произвел небольшой взрыв в местном болоте.

После убийства Уин Френхольм он послал другую корреспонденцию, на этот раз с комментарием относительно характера убийства, возможных мотивов убийцы – и с намеком на то, что эти два убийства могут быть каким-то образом связаны. К несчастью для него, накануне разразился громкий скандал в верхах, не оставивший на газетной полосе места для столь тонкого анализа местных происшествий. На этот раз корреспонденция состояла из двух абзацев, однако перекочевала на последнюю страницу газеты. Ни одна из других больших газет не придала значения происшествиям в Вичфорде.

Смерть Мейбл Пикок Тобмэн произошла перед часом пополуночи. Если выражаться журналистским языком, вечер накануне был скучен. Не было зафиксировано ни одного скандала в ночных клубах; не наблюдалось ни одного бурного романа; правительство безмолвствовало: зализывало свежие раны и вырабатывало дальнейшую стратегию; фунт стерлинга был устойчив, а небо – ясно. Подгоняемый журналистской прытью и сведениями из полицейского участка, репортер был у ворот Пикок Мэнор через десять минут после прибытия главного медицинского эксперта. Он опоздал подать материал в утренние газеты, однако он дозвонился до двух редакторов выпусков новостей местного телевидения, которых он хорошо знал.

Когда Вичфорд проснулся, в Лондоне журналисты уже паковали багаж. Репортер, циничное и кровожадное порождение Флит-стрит, готовился защищать свои владения. Он оказался в центре громкой истории – и намеревался и впредь оставаться в центре.

Мейбл Пикок Тобмэн была на верху социальной лестницы (первая аристократка графства), она была богата (счет в «фортамз»), и она была очередной жертвой потрошителя из Костуолда (подробности – в нашем сегодняшнем номере).

Люк Эббот слушал заголовки газет по местному радио в столовой гостиницы и красноречиво посматривал на Пэдди Смита.

– Напомни мне, чтобы я распорядился отрегулировать вентиляцию, – сказал он.

Кэй Холл стояла у стола Дженифер и хмурилась.

– Они желают знать группу крови Марка Пикока. Прикажете сказать им – или нет?

Дженифер, изумленная, подняла голову:

– Кто – они?

– Полиция. По телефону. Что мне отвечать?

– У нас есть данные?

– Да. Группа А, резус отрицательный.

Дженифер взглянула на нее и вздохнула:

– Говорить ли им или нет – все это не сделает погоды в ближайшем будущем. Не скажем мы – они с исполнительным ордером обратятся к другому источнику и узнают. В госпиталь, в банк крови, куда угодно… Очевидно, Марк отказался сам назвать полиции свои данные.

– Очевидно, отказался, – с иронией ответила Кэй. – Разве станет он направо и налево разбазаривать сведения о своей крови? Они, конечно, могут надеяться поймать Марка на вождении машины в состоянии опьянения, однако, скорее всего, он сам напросится подышать в трубку или даже прямо на них – а это им не поможет, верно? Им нужна именно его кровь. Как всегда, впрочем.

– Ты тоже не любишь полицию? – спросила Дженифер.

– Люблю только тогда, когда мне это выгодно, – парировала Кэй. В ее глазах был странный блеск. Кое-кто оказался в беде, и им двоим это было хорошо известно. – Сегодня утром мне это невыгодно: какой-то пройдоха на том конце провода требует, чтобы я занялась этим кровавым делом. Вот когда они поймают и посадят стервеца, что украл мопед Рэймонда, я снова буду на их стороне.

– Понятно, – улыбаясь сказала Дженифер. – В логике тебе не откажешь.

– Конечно. Так что мне ответить по телефону?

– Извинись и скажи… – начала было Дженифер.

– Черт возьми, – прервала ее Кэй. – Извиняться обязательно?

– Да. Скажи, что это тайна, охраняемая врачебной этикой в интересах пациента.

– Хорошо, я подержу их так некоторое время, а затем «случайно» связь оборвется, – сказала Кэй. Она улыбнулась. – В таком случае они будут вынуждены позвонить вновь.

– Тогда ты и извинишься.

– Это не моя вина, что британские телефонные линии халтурят, правда? – радостно сказала Кэй и вышла, оставив медицинскую карту Марка Пикока на столе Дженифер.

Дженифер вздохнула. Конечно, она имела право отказать в информации. Но Люк и его люди просто выполняют свою работу. Глупо было вызывать подозрения у Люка; однако, если Марк окажется невиновен, а для нее это ясно, – получится, что она не совершила ничего преступного. Запрос о группе крови Марка был, очевидно, необходимой составляющей расследования. И она знала, для чего это: чтобы проверить, не является ли Марк отцом нерожденного ребенка Уин Френхольм. И это, и мысль о том, что Марк убил свою мать, были равно смехотворны. Разве не так?

И она лениво открыла карту. Глаз ее постоянно натыкался на красную черту под некоторыми фразами. Она начала читать, уже зная, что найдет там. Красные чернила использовались для пометок психиатра. В этой карте материалы психиатра занимали довольно много места.

Люк положил телефонную трубку и посмотрел на Пэдди.

– Сирил говорил, что он не может исключить кандидатуру Марка Пикока в качестве отца ребенка, поскольку его группа крови А, резус отрицательный; но ему нужен образец крови для более полного анализа.

– Черт возьми. И как же мы добудем эту кровь?

– Никак, по крайней мере пока. – Люк вздохнул и откинулся в кресле-качалке. Кресло затрещало, некоторое время ребром стоял вопрос, окажется ли Люк на полу – или останется в кресле; выиграл второй вариант. – Хотелось бы мне знать, отчего я не доверяю Пи-коку. – задумчиво сказал Люк Эббот. – Я никак не могу отделаться от мысли, что пока он падал в обморок, ныл и рыдал, все это время он наблюдал за нами исподтишка.

– Подозрения и прозрения судом в расчет не принимаются, – флегматично откликнулся Пэдди.

Он-то догадывался, отчего Люк так не любит Пикока. Корни этого чувства уходили в прошлое, однако неприязнь сама по себе была более связана с настоящим: с Дженифер Имс. Дженифер почувствовала ревность Люка, когда бросилась на защиту Марка прошедшей ночью.

Пэдди был удивлен, видя, как быстро развиваются нежные чувства Люка к Дженифер после столь короткого возобновленного знакомства. Однако он подозревал, что Люк сам был еще более удивлен этим. И тем не менее налицо были все признаки влюбленности. И Пэдди не знал: радоваться ли этому, или наоборот.

Люк был страшно одинок со дня смерти жены. Женщин вокруг было предостаточно, но все какие-то не те. Заботы о мальчишках не заполняли образовавшейся пустоты, потому что, хотя Люк и был любящим и преданным отцом, ему на данном этапе жизни требовалась поддержка. Дети не могли ее дать. Пэдди тешил себя надеждой, что дружба с ним помогла Люку в трудные времена; но теперь, когда он ожидал повышения, ему пришлось бы оставить Люка чужому, незнакомому напарнику. Он уже приглядел нескольких многообещающих молодых сержантов, чей характер явился бы противовесом довольно эксцентричному подходу Люка к расследованию, но ни один из них не обещал стать Люку истинным другом.

Их партнерство, проверенное более чем десятью годами совместной работы, было редким по удачному сочетанию профессиональных и личных качеств. Дружба их, конечно, на этом не закончилась бы, но отношения изменились, когда он поступил бы в подчинение других детективов. Их контакты будут теперь лишь на общих торжественных обедах, служебных встречах. А это не одно и то же. Совсем не одно и то же.

– Три женщины, – после долгого молчания сказал Люк. – Одной – двадцать с небольшим, второй – под сорок, третьей – под семьдесят. Одна – малоимущая, вторая – работающая, с доходом выше среднего, третья – из богатой аристократической семьи. Одна – простая, добропорядочная женщина, вторая – красивая шлюха, третья – хорошо сохранившаяся старуха, очень властная. Две – замужем и, очевидно, вели добропорядочную семейную жизнь; одна – похотливая охотница. Все – среднего роста и веса. Одна – брюнетка, вторая – блондинка, третья – седая. Одна – мать двух подростков, одна – беременная, одна имеет взрослого сына.

– Это все – отличия, – сказал Пэдди. – В чем же сходство?

– Все они мертвы, – кратко ответил Люк.

– А еще?

Люк вздохнул.

– И еще у них перерезаны глотки, еще это со всеми случилось около полуночи. На всех нападали сзади. Никаких сексуальных посягательств. Никаких повреждений у каждой, кроме единственной раны. Не найдено оружия. Никаких заявлений от личностей либо групп, взявших на себя ответственность. И все три убиты вдоль одной и той же тропы, которая идет от фотозавода вниз к реке – и вдоль нее.

– Ты упустил еще одно, – напомнил Пэдди. Люк вопросительно поднял бровь. Пэдди продолжал: – Все трое числились пациентками доктора Дэвида Грегсона.

Люк спустил ноги со стола и посмотрел на него.

– Как ты это вычислил?

– Навел справки, – спокойно объяснил Пэдди. – Мы знаем, что у него числилась Френхольм, хотя в последний раз она и пришла на прием к Дженифер; и мы знаем, что его пациенткой была миссис Пикок. Этим утром я проснулся с мыслью о Грегсоне. Поэтому я позвонил мистеру Томпкинсу в Вудбери и спросил, у какого врача лечилась его жена. Он сказал мне, что обычно она ходила к старику доктору Мэйбери, но когда тот заболел, она перешла к молодому доктору Грегсону.

Итак, в этом основное сходство. Он внимательно посмотрел на Люка:

– Так что ты думаешь?

Люк встал и подошел к окну. Маленький офис, в котором они сидели, выходил окнами на парковку, и Люк смотрел на разноцветное сборище машин внизу. Черно-белые полосы парковки для постоянных клиентов, синие – для приезжих, и разноцветные – для персональных машин местного полицейского управления. Его собственная машина красного цвета стояла в дальнем углу. Сам он пользовался одной из служебных машин, приписанных к управлению, чтобы полиция и регулировщики могли узнавать его. В недавнем прошлом он насобирал такую коллекцию штрафов за нарушение правил парковки, что теперь остерегался пользоваться собственной машиной. У него была дурная привычка нарушать правила. Да, многовато у меня дурных привычек, подумал он. Однако это не значило, что он позволял вмешиваться своим личным переживаниям в свою профессиональную жизнь. Он повернулся – и встретил взгляд Пэдди.

– Думаю, что нам нужно пройти по этой тропе, – сказал Люк.

Глава 16

Первые настоящие заморозки наступили в предутренние часы, и почти тотчас выпала густая роса. В темноте все еще сверкали остатки инея, будто искры какого-то ночного карнавала. Люк и Пэдди оставили машину на парковочной площадке фотозавода и пошли к дыре в изгороди, которая отмечала начало тропы. Здесь Люк остановился и окинул взглядом окрестности внизу.

– Дорога свела лес на нет, – произнес он. – Или все дороги, вместе взятые. Здесь был раньше лес, и дорога шла вдоль ручья. Ручей впадал в реки, а дорога, что по склону, – соединялась с тягловой тропой. Думаю, они заключили ручей в трубу, когда свели лес и построили эту чертову фабрику. Но, конечно, на самом деле то был не лес: просто нам, детям, так казалось. Мы могли оттуда смотреть на проходящих внизу взрослых, а они нас не видели. У нас были свои игры и свои секреты. Как хорошо, что я уехал до того, как понаделали этих шоссейных дорог.

– Я-то думал, только старики любят говорить о том, как хорошо было раньше, – сказал Пэдди. – Ты постарел раньше времени, Люк.

Нечасто он называл своего начальника по имени, и то только когда они бывали наедине. Ему показалось, что Люк стал в этот момент очень одинок и нуждается в поддержке.

Люк кинул на него ироничный взгляд:

– Не волнуйся, я не стал излишне сентиментальным. Но это факт: я рад, что покинул эти места до того, как они изменились. Теперешний Вичфорд – это один город. Тот Вичфорд, в котором я вырос, – совсем иной. Я его сохранил здесь, – и он легонько похлопал себя по виску. – Перед моими университетскими годами – и как раз после моего первого самостоятельного года…

Его глаза скользнули по парковочной площадке к тому месту, где изгородь была отодвинута.

– Пойдем-ка, посмотрим.

Они вылезли через дыру и стали спускаться к главной дороге, которая в общем повторяла очертания холма, срезав угол, что нависал над рекой. В одном месте тропинка почти упиралась в кусты; именно в этом месте была найдена мертвой Берил Томпкинс. Эббот остановился и взглянул наверх.

– Фонари на парковочной площадке были включены, но свет сюда не достигал. Главная дорога освещена, но оттуда свет также не доходит. Итак, это как бы природная черная дыра. Бьюсь об заклад, когда женщины доходили до этого места, они его пробегали как можно скорее.

– Какого черта они ходят здесь, а не по дороге? – проворчал Пэдди. – Там хорошее освещение, широкий тротуар…

– Так это лишние полкилометра, ведь остановка автобуса – как раз под кустом. Им приходится к ней как бы возвращаться, – объяснил Люк. – Как и вода, люди ищут самый легкий путь.

Он двинулся мимо куста и вниз, к главной дороге, а Пэдди осторожно пошел за ним: тропинка была изрыта предательскими ямками, в которых стояла мерзлая вода. В одну из них он таки попал и, чтобы избежать падения, уцепился за спину Эббота. Однако Эббот шел быстро, и лишь мгновенная реакция спасла Пэдди от того, чтобы свалиться со склона под колеса грузовика, который спустя секунду промчался внизу.

Эббот взглянул в перепуганное лицо Пэдди:

– Я знаю, что ты шагаешь к повышению, однако не давай себя унести, шагай все же на своих, – проговорил он, опершись спиной на автобусный знак остановки.

– Извини, – промямлил Пэдди. – Лед.

Они прошли еще немного и вылезли из ограды с другой стороны.

Люк повернул направо.

– Здесь раньше было русло ручья, – Люк указал на безобразный кусок бетона, который выступал из земли возле полотна дороги.

Оказалось, поток грязной воды выходил здесь из трубы на поверхность и снова исчезал в трубе, спускавшейся по холму к реке.

Люк проложил свой путь параллельно дороге и, пройдя еще метров пятьсот, остановился.

– Здесь тропа снова идет вниз. Заросла – значит, ею нечасто пользуются. – Он повернул в какие-то, как показалось Пэдди, непроходимые заросли. Они прошли их насквозь, через ветки, колючки и стебли травы, и оба исцарапались. Пэдди был человеком городским и нашел, что или он неудачно одет для такого путешествия, или они выбрали неудачный маршрут. Он вытер кровь с исцарапанной щеки и поспешил за Люком, который медленно шел по тропе, и его острый глаз отмечал все детали. Пэдди на минуту остановился, чтобы исследовать шерстяную нить, прицепившуюся к ветке, но тут же понял, что нить выдернулась из брюк Люка. Он на секунду взглянул вверх – и потерял Люка из вида – Люк исчез. И лишь легкий вскрик «Ага!» остался у Пэдди в ушах.

Пэдди пронесся через заросли и очутился на открытом месте, где начиналась территория госпиталя.

– Нам нужно будет пересечь наискосок их парковочную площадку, и там, как я предполагаю, тропа возобновится и пойдет ниже нового квартала, чтобы соединиться с тягловой тропой, – сказал Люк.

Они протиснулись между машинами, пересекли гравийную площадку – и опять лавировали между машинами. На дальнем конце площадки происходила какая-то бурная деятельность. Рабочие жестикулировали, окружив грузовик. Люк остановился и сказал:

– Ну вот. Я был прав. По крайней мере, здешний архитектор не изменил чувству меры и логике, предусмотрев здесь калитку. Должно быть, он местный парень, – усмехнулся Люк. – Теперь нам предстоит более легкий путь, Пэдди. Можешь больше на меня не ворчать. А то я иду, и будто меня преследует медведь.

– Вот и нужно быть медведем, чтобы пройти всю эту тропу, – снова заворчал Пэдди.

– Именно. Не думаю, что убийца шел этим путем, хотя, вполне вероятно, он знает о нем. Если бы я все еще жил здесь, я бы тоже не пошел им. Однако нужно проверить до конца. – И они пробрались через последние кусты – и остановились. – Бог мой, я не прав: не может быть, чтобы это выдумал местный парень. – Эббот разочарованно смотрел на безликую, лишенную зелени улицу, по обеим сторонам которой тянулись одинаковые коробки домов. Это и был квартал Ривервью Эстейт. – С другой стороны, я думаю, что это наилучшее для жилья место в городе.

– Теперь множество молодых пар начинают свою жизнь в подобных кварталах, – заметил Пэдди. Люк посмотрел на него с недоумением.

– И множество молодых пар разводятся в подобных кварталах: женщины тут одиноки, а мужчины возвращаются домой лишь вечером и существуют, будто трутни в пчелином улье. Вот, кстати, о чем я говорил, – и он указал на молодую женщину, толкающую впереди себя коляску. Она шла по противоположному тротуару и была молода, свежа и стройна – но глаза ее были озабочены, а ребенок хныкал. Женщина бросила на них взгляд, полный подозрения. – Жизнь в типовых домах сглаживает различия между людьми. В таких кварталах всегда совершается больше преступлений, чем…

– Я понял. Я сказал глупость, – покорно согласился Пэдди. – Так что случилось с твоей знаменитой тропой, между прочим?

– Она переместилась, – ответил Люк, оглядываясь. – А… вот она. – И он направился к клочку земли, предназначенному для детской площадки. Пэдди едва поспевал за ним.

– Откуда ты знаешь? – спросил Пэдди.

– Вода, – кратко ответил Эббот. Он пробрался через мокрую траву к поросли старых и молодых деревьев, выступившей мыском.

– Вода?

– Она находит кратчайший путь вниз, – ответил Эббот. – Здесь склон, значит, берег… видишь? а вот и тягловая тропа. Сюда – и вдоль тягловой тропы, и вот уже и нижняя граница города, магазинчики и автобусная остановка. Женщина с коляской пойдет этим путем: вот увидишь.

– Женщина ни за что не спустит коляску со склона, – возразил Пэдди.

– Спустит. Бьюсь об заклад, она делает это ежедневно, – сказал Эббот, щурясь на солнце, которое уже поднялось выше крыш.

И действительно, молодая женщина катила коляску к склону; о ручку коляски мерно билась матерчатая сумка.

– Добрый день, мэм, – серьезно произнес Люк. – Разрешите помочь вам с коляской?

Женщина нервно посмотрела на них:

– Нет, спасибо.

Пэдди хотел было заверить ее, что они достойные и приличные люди, но она уже ловко повернула коляску и боком стащила ее на тропу, что была метром ниже. В мгновение ока она развернулась по направлению к городу и пропала за ограждением.

Эббот улыбнулся:

– Вот видишь? Если бы у городского совета была хоть толика здравого смысла, они бы обустроили этот срез тропы, вместо того чтобы ставить ограждение. – И он указал на сломанную секцию ограждения, сброшенную в кусты, и полустертый знак «Прохода нет». – Смехотворно. Никто не обращает на эти надписи ни малейшего внимания, и я не виню местных жителей. Вероятно, им не хочется долго идти среди улиц, а затем возвращаться две мили – на другой конец города. Да две мили обратно, должен добавить. Попробуй-ка проделать это с вопящим ребенком, парой сумок и с головной болью. А тут – путь более короткий, и не по улицам, а вдоль реки. Так какой там адрес назвал Бэрри Трит?

Резкая перемена темы разговора привела Пэдди в замешательство, и ему потребовалась минута, чтобы найти блокнот. Пока он искал нужную страницу, Люк оглядывался.

– Перлуэй, номер десять, – произнес Пэдди.

– Очевидно, это здесь, – Люк указал на дорогу, по которой ушла молодая мать. – Значит, он шел этим путем, а до того – и Уин Френхольм тоже. Пошли.

Молодая женщина с коляской пропала из виду к тому времени, когда они достигли тягловой тропы. Через несколько минут тропа привела их к месту убийства Уин Френхольм. На другой стороне реки можно было видеть земли поместья Пикок Мэнор.

– Итак, видишь, вот он – связующий фактор, – сказал Эббот.

– Да, – угрюмо ответил Пэдди. – Как ты думаешь, убийца переплыл реку с целью убить миссис Тобмэн?

– Нет, – торжественно объявил Люк. – Он переехал через реку либо на машине, либо на автобусе по одному из мостов, что я сейчас и предлагаю сделать.

– Черт побери, – простонал Пэдди. Проклятая тропа утомила его.

Ждать автобуса долго не пришлось, но он довез их лишь до центра города, к автостанции. Нужно было ждать еще двадцать минут до того, как очередной автобус пойдет к фотозаводу, где они оставили машину. Пэдди настаивал на том, чтобы позвонить в полицейский участок и попросить подвезти их, однако Люк твердо сказал «нет». Он зашел в диспетчерскую автостанции и раздобыл список водителей, которые регулярно работают на маршруте к заводу в вечернее время; список он передал Пэдди для того, чтобы тот вручил его Беннету.

– Прикажи ему выяснить, не видели ли водители каких-то необычных пассажиров на пути к заводу или обратно вечером того дня, когда была убита миссис Томпкинс, – сказал Люк. – В такое время суток большинство пассажиров знакомы водителю. Я уверен: чужой человек тут сразу будет замечен. Вот и наш автобус, между прочим. По крайней мере можем посидеть в нем, пока он не отправится.

Пока автобус выезжал со станции и с черепашьей скоростью следовал через город, Эббот разглядывал все, что изменилось в городе, и все, что осталось прежним. Остались даже некоторые вывески на магазинах, хотя фронтоны зданий подверглись переделке. Время от времени на глаза попадалось то, что не изменилось совсем, что осталось будто бы навсегда. Попадались места, где даже запахи, как ему казалось, остались теми же, но все было теперь мельче, чем в его памяти, как будто время сжало детали. Аптека Пелмера, кондитерская Осгуда, шерстяное ателье Лэйна – все вызывало в нем грустную усмешку.

– Хороший способ знакомиться с городом, – прокомментировал он. – Вид сверху, едем медленно, и получаешь как бы новый обзор. Все выглядит по-иному. Не с высоты полета – но и не обычный человеческий взгляд на вещи. – Он взглянул на Пэдди. – А тебя не особо впечатляет, я вижу.

– Я всегда готов учиться чему-либо, – сказал Пэдди. Они спускались с холма. Внезапно он выпрямился в своем кресле и повернул голову, следя за показавшимся за окном грузовиком, ведущим автомобиль с расквашенным капотом. – О Боже, – прошептал он едва слышно.

Люк обернулся:

– В чем дело?

– Это машина Фрэнсис, – ответил Пэдди. – Что, черт возьми, могло с ней случиться? И с самой Фрэнсис?