Текст книги "Зверское убийство. Тайна Люка Эббота"

Автор книги: Паула Гослинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Чего я не понимаю – это отчего же они не увезли ее в госпиталь, – сказал Бэзил, допивая джин с тоником. – Она, вероятно, потеряла много крови. Наверное, в доме столько врачей, что они решили, будто выходят ее сами.

– Не знаю. – Марк, казалось, потерял к теме всякий интерес. Он вновь вернулся к своим мыслям и своей персоне. – Я мог бы увидеться с доктором Уэлли, но не стал этого делать. Нет уж, спасибо. Мы никогда не ладили с ним. Никогда. Никогда не ладили. – Марк потер виски. – А теперь я жалею, что не увиделся. Опять эта головная боль.

– Горе, мальчик мой. Это просто влияние горя и скорби, да слишком интенсивного труда. Совершенно естественно в таких обстоятельствах, – тепло заметил Бэзил. Он положил руку на руку Марка. – Сегодня ночью ты будешь хорошо спать, я обещаю тебе. Я дам тебе пару своих таблеток снотворного. И пошли все к чертям. Не волнуйся. Завтра все представится тебе в ином свете.

– Не знаю, как бы я обошелся без тебя, Бэзил, во всех этих делах, – благодарно сказал Марк. – Это так благородно с твоей стороны – бросить все дела в Лондоне и приехать сюда, чтобы с головой уйти в наши планы. – Он вновь прошелся по балкону, жестикулируя на фоне строительных лесов и ползающих по ним рабочих, шума бетономешалок и ритмичного звука молота. – Здесь так много дел, Бог мой, так много… и все же я уверен, что смогу справиться. Я справлюсь. Я чувствую себя так, будто я в каком-то сне и способен на все, о чем мечтал. Это почти как состояние опьянения, – пояснил Марк.

– Ты должен позволить мне взять на себя еще больший груз с твоих плеч, – сказал Бэзил. – Я имею в виду, что дом – один из красивейших в Англии, проект грандиозен, и мы приведем поместье в состояние, которого оно заслуживает. Это будет достопримечательность и гордость Англии. Это превосходно. Но слишком много для одного человека. Мы с тобой – семья, Марк. Семья и партнеры. Мы вместе одолеем все. Вот увидишь. Мы вместе составляем замечательную команду.

– И еще Дженифер, – ввернул Марк с энтузиазмом и вдруг забеспокоился: – Если только я смогу добраться до нее. Как они смеют прятать ее от меня? При всем этом ужасе, когда где-то бродит выродок, убивающий женщин, а полиция – везде, куда не бросишь взгляд… Повсюду.

– Ну, полно, полно, – ободряюще сказал Бэзил. – Будь доволен, что Дженифер осталась жива. Я уверен, она скоро увидится с тобой.

– Да, полагаю. Мне нужно с ней поговорить. Я должен поговорить с ней и все уладить. – Голос его сделался раздражительным. – Ненавижу, когда дела не улажены!

– Если уж об этом… ты закончил с теми бумагами, которые просил принести этим утром своего адвоката? – спросил Бэзил, поворачиваясь лицом к окну. – Мы должны подкрепить финансовую сторону дела, иначе банк не выплатит.

– Я сделаю это, – заверил Марк. – Не дашь ли мне пару таблеток аспирина и не пришлешь ли Джефферса либо кого-то другого, чтобы засвидетельствовать мою подпись?

– Вне сомнения, мой мальчик. Все сделаю. Сейчас же. – И Бэзил вышел.

Марк постоял еще немного на балконе, глядя на лужайку, где погибла его мать, где жизнь ее утекла струйкой крови в землю Пикок Мэнор. Ее кровь – это все, что она отдала своему поместью. Все остальное время она брала, брала и брала у жизни. В конце концов она ускорила кончину отца Марка – своими требованиями и мелочной тиранией. А теперь настал ее черед. И одна за одной – копились проблемы. Одну за одной – он их разрешал. Это был наилучший подход к жизни. Теперь он – хозяин. Все, все было здесь его собственностью.

Его губы тронула улыбка, но эта улыбка превратилась в гримасу, когда его голову пронзило болью. Где, черт возьми, этот глупец Бэзил со своим аспирином?

Глава 34

– Я могу принять кандидатуру одного, но не двоих… – пожаловался Люк Эббот сержанту Пэдди. Он тыкал карандашом в список. – У этого есть мотив и возможность для убийства Уин Френхольм, но совершенно никаких мотивов для убийства миссис Тобмэн. – Он передвинул карандаш по листу. – Этот выиграл бы от смерти миссис Тобмэн, но совершенно никакой связи с Френхольм.

– И все же Сирил говорит, что экспертиза связывает эти два имени; обе эти женщины были убиты одинаковым образом и одним человеком. И этот человек мастерски повторил убийство Берил Томпкинс, совершенное Граймсом; местный репортер слишком подробно описал его в своей газете, – сказал Пэдди.

– Но ни один из списка явно не связан с нападением на Фрэнсис. Или же нападение было спланировано не на нее. Дженифер…

– Возможно, тут просто совпадение, – напомнил ему Пэдди. – А, значит, с другой стороны, возможно случайное убийство по подобию. Помоги нам Бог! Делай выбор, – обратился он к Люку и нахмурился, глядя на него, на список и на позднее солнце за окном.

– Я-то действительно рассчитывал, что с Грегсоном мы нападем на след, – признался Люк.

– Ты был с ним жесток, до той поры, пока не пришло известие от Сирила, – упрекнул Пэдди. – Это не твой стиль.

– Прости, – отозвался Люк. Он вновь углубился в список. – А как с этой? – Его карандаш коснулся имени скульптора Ханны Путнэм.

– Совершенно не представляю ее убийцей, – признался Пэдди. – Я готов признать, что она достаточно сильна, чтобы сделать это, но… снова – никакой связи между ними. Разве что миссис Тобмэн была лесбиянкой… маловероятно, судя по тому, что я о ней слышал. В любом случае мисс Путнэм достаточно себя контролирует, такое сложилось у меня впечатление.

– Возможно, даже чересчур, – заметил Люк. – Такая способна напасть – но вряд ли согнется под тяжестью вины. Сирил говорит, что удары были нанесены коротким треугольным ножом. Скульпторы используют всякие ножи и инструменты.

– Используют их и паркетчики, и наладчики, и плотники, и слесари-бытовики. Он сообщил, что наиболее вероятна сталь Стэнли – либо подобная ей. Короткое, широкое лезвие, очень острое. У Болдуина новый паркет в детской – изготовлен месяц назад.

– Так, значит, ты подозреваешь Болдуина? – удивленно спросил Люк.

– Пока мы не найдем его, живым или мертвым, мы не можем исключить его кандидатуры. А может быть, связь в том, что миссис Тобмэн вышла прогулять свою дурацкую собаку в ту ночь, когда была убита Френхольм, и увидела это через реку на тягловой тропе. Река в том месте вовсе не широка. Небо было чистым, луна светила в ту ночь. Если убийца был знаком ей, – например, Болдуин, – она могла узнать его в лицо. И он мог бы узнать се.

– Ага, – сказал Люк Эббот, откидываясь в кресле. Прекрасно, Пэдди.

Пэдди усмехнулся:

– Прекрасно, тетя Клоди Мэйберри, должен был ты сказать. Это она выдвинула такую версию сегодня по телефону. Говорит, что вычитала подобное в каком-то романе.

– Как я понимаю, Марк Пикок пытался увидеться с тобой, – сказал Люк, обращаясь к Дженифер.

Наступил вечер, мягкий и теплый, после последнего блика солнца, – но с прохладой ветра, которая будто говорила: наслаждайтесь, пока можете. Они гуляли в саду за домом.

– Да, Кэй говорила мне. Похоже, он заявился в дурном настроении. Обругал Кэй. Она считает, что он слишком нервный. Сказал ей, что имеет право видеть меня, так как у него «все намерения жениться»… вроде бы он принимает меня за какую-то домашнюю утварь. Он так изменился со дня смерти матери. Я не понимаю этого. Как будто он… – Дженифер замолчала.

– Как будто – что?

Она пожала плечами.

– Как будто возвращается его прежняя болезнь. – Она взглянула на Люка. – Ты знаешь, о чем я.

– Да, дядя объяснил мне. Но мы проверили записи: он регулярно выписывает медикаменты по сей день. Мы посмотрели в аптеке у Пелмера – все рецепты сданы, значит, лекарство получено. Мне кажется, на него просто подействовала свобода, наконец для него наступившая. Синдром владельца замка.

– Надеюсь, что да. – Она посмотрела на высокую стройную фигуру Люка рядом с ней, на еле различимые в темноте черты лица. Говорит ли он правду – или до сих пор подозревает Марка?

– Вы еще кого-то арестовали?

– У нас есть задержанные, – уклончиво ответил Люк.

– Значит, все кончено?

– Не совсем. Еще много неясного.

– Он сумасшедший, этот арестованный?

– Я не специалист, чтобы говорить определенно. – Люк посмотрел на верхушки кустов, покачивающиеся под ветром. Казалось, они дают кому-то знак. – Не слишком приятный человек. Извращенец. Изо всех сил пытается спасти себя – любыми возможными средствами, как большинство убийц. Они убивают, поскольку убеждены, что более важны для мира, нежели их жертвы. Ничего другого на ум не приходит.

– Тогда – пожалуйста, сэр, подарите мне жизнь вновь, – попросила Дженифер. – Я скоро сойду с ума, прячась здесь и ничего не делая. Он признался, что напал на меня?

– Нет. Пока нет. Мы допрашиваем его. Пока он сознался лишь в первом убийстве.

– О… – Некоторое время она молчала. – И все же, я надеюсь, вы добудете от него признание.

– Я не уверен, – с сомнением ответил Люк.

– Да, но не могу же я сидеть, как монашенка, всю жизнь взаперти!

– Я бы рад изменить ситуацию, – ответил Люк. – Из медицинских соображений, разумеется.

– Очень забавно. – Отчаяние сделало ее тон настойчивым, чего она не желала. – Ничего не произошло с тех пор, как на Фрэнсис напали, и ничего не произойдет. Завтра же я приступлю к работе, как обычно.

– Я бы не советовал.

– Но почему? – возмутилась она. – Вы же поймали убийцу?

– Мы поймали одного убийцу. Но мы не уверены, что он ответственен за все убийства, которые мы расследовали.

– Ты делаешь все это нарочно?! – накинулась Дженифер на Люка. Романтический вечер внезапно не показался ей таким уж романтичным. Люк уже не казался замечательным, а начал раздражать. Его медлительная, весомая речь, его осторожность, практичность, его проклятое спокойствие вывели ее из себя. Он никогда не был таким раньше. Был подвижным, быстрым на реакции, быстрым на мысли, решительным и агрессивным. Где он прячет теперь все это: под непроницаемостью и несокрушимостью скалы? – Ты хочешь запереть меня, изолировать?

– Каждый мужчина втайне мечтает изолировать от людей любимую женщину, – сказал Люк. – Мечтает содержать ее в бархатной коробочке, чтобы доставать лишь для личного любования. Это страшно трудно – подавлять собственнические инстинкты…

– Заткнись!

– Слушаюсь, мэм.

– И прекрати смеяться надо мной. – Неужели Люк и вправду сказал – «любимую женщину»?

– Слушаюсь, мэм.

– Я не желаю быть запертой как… как безделушка.

– Хорошо. Тогда я вынужден приставить к тебе охрану. Я думал, ты более разумная женщина, Дженифер. – В его голосе уже не слышался смех. Он устал. – Если бы у меня была сломана рука, я бы послушался совета профессионала, значит, твоего совета. Почему же ты не принимаешь моих советов?

– Потому что вы уже нашли убийцу – и потому что во всем этом нет смысла. Вот почему. – Она всматривалась в темноте, пытаясь различить выражение лица собеседника. – Или есть что-то, что ты недоговариваешь?

– Есть много чего такого, о чем я тебе не говорю.

– А почему?

– Потому что я не уверен до конца; потому что тебе ничего не стоит сделать то, о чем я прошу, – а мне будет стоить многого, если я совершу ошибку.

– Я пошла домой, – резко сказала Дженифер. – Я замерзла.

– Дженни… – начал было он.

Но она уже ушла, и только звук ее быстрых шагов, только тень, промелькнувшая возле освещенных окон, только стук закрывшейся двери остались с ним.

И – ничего кругом, кроме ветра, проносящегося через высокую ограду из кустов, окружавшую сад.

– Черт возьми, – пробормотал он и пошел к машине, чтобы ехать в полицейский участок.

Ночь опустилась на Вичфорд.

Один за одним зажигались огни – а затем гасли, и пустые улицы освещены были лишь транспортными указателями да фонарями; и светофоры мигали ни для кого, поскольку прохожих в этот час не было.

Река Перл бурлила под мостами и плескалась вдоль своих берегов. Деревья потеряли уже почти всю листву, ветер шумел в голых ветвях.

В красивых домиках и коттеджах укрывались от осеннего холода под теплыми одеялами, и снова появились грелки с горячей водой, и были уже вычищены зубы, и подогрето молоко. Вичфорд рано ложился спать.

В Пикок Мэнор были освещены лишь два окна. Еще в одном, в затемненной комнате, бубнило радио. Строительные леса вдоль особняка производили странный звук, когда пробегал ветер. На лужайке темнели большие холмы – камень, кирпич, песок. Траншеи разрывали когда-то безупречно ровную лужайку рваными ранами.

В полицейском участке было много света. Началась ночная смена. Поступили новые инструкции, нужно было заполнить множество отчетных бланков. Кофейник был вновь наполнен кофе, и послали за молоком и чаем. Затем за сахаром. Говорили о сэндвичах.

В Центре ремесел свет горел лишь в магазинчике керамики, в литографической мастерской и позади кафе. Когда Ханна Путнэм выехала со стоянки в десять часов вечера, там все еще было припарковано четыре машины. В одной из них фигура, сидевшая в темноте, посмотрела на часы и записала что-то в блокноте, затем взяла в руку радиотелефон.

Трейси Болдуин прижимала к себе своего ребенка, лежа в большой двуспальной кровати, и думала, не позвонить ли матери и не пригласить ли ее помочь. Она больше не могла выносить ожидания – ожидания самого худшего. Не могла.

Постепенно ночь наполнялась таинственными звуками, которые издавали охотники, большие и малые: совы – над лугом, лисы – в лесу, кошки – возле домов, крысы – в мусоропроводе.

И убийца, затачивающий свой нож.

Ветер перестал завывать. Облака наплывали на луну время от времени, затемняя улицы. Температура падала, и начинался заморозок. Посеребрились кончики листьев и трава.

В Хай Хеджес зазвонил телефон.

Глава 35

– Успокойтесь, Бэзил, – сказала в телефонную трубку Дженифер. – Вы уверены, что он… – Она слушала возбужденный голос на другом конце провода. – Да, понимаю. Да, это, видимо, серьезно. В сходных обстоятельствах… – Снова заговорили на другом конце. И вновь – много и возбужденно. – Хорошо, но, похоже, что вам лучше было бы позвонить 999, вы знаете эту службу. В данном случае лучше прибегнуть к помощи двух сильных мужчин и «скорой». – Она вновь прислушалась. – Да… хорошо, я приеду. Нет, нет, со мной все в порядке. Никакого затруднения. Скажите ему, что я еду – это может его усмирить.

Дженифер положила трубку, повернулась и – испугалась от неожиданности. Позади нее стояла Фрэнсис, в халате, накинутом поверх пижамы, и белые бинты поперек ее лица светились в слабом, падавшем из открытой двери спальни, свете.

– Что случилось? – прошептала Фрэнсис таким шепотом, который был способен разбудить мертвого. К счастью, все остальные спали в отдаленной части дома. Только их две комнаты были рядом, и Дженифер поднялась быстро, чтобы добежать до телефона: по правде говоря, она и не спала.

– Видимо, у Марка рецидив болезни, – сказала Дженифер. – Он испытал нервное потрясение, когда умер его отец; а теперь, со смертью матери, ситуация повторяется. Бэзил говорит, что он в прямом смысле лезет на стену. Он взял у Бэзила какие-то снотворные таблетки, названия которых Бэзил не помнит, но они подействовали на него в худшую сторону.

– Это иногда случается, – заметила Фрэнсис.

– Да, я знаю. Это было и в ночь, когда убили его мать: я сделала ему успокаивающую инъекцию. Я тогда не знала, что он – на галиперидоле. Два транквилизатора вместе могли вызвать обратную реакцию, хотя… – Она нетерпеливо вздохнула. – Бог мой, когда только люди научатся не давать медикаменты другим по своему усмотрению? Бэзил – дурак.

– Но, может быть он желал помочь Марку, – возразила Фрэнсис.

– Да, – задумчиво продолжала Дженифер. – Я только хотела бы знать, не делал ли этот милый, обходительный Бэзил того же ранее. Не давал ли он Марку снотворного, чтобы якобы заставить его спать, – а на деле это… – Она говорила с трудом, внезапно озаренная догадкой. – …Ухудшало его состояние, – прошептала она.

Подруги пристально посмотрели в глаза друг другу.

– Может быть, тебе лучше позвонить Люку, – сказала Фрэнсис.

– О нет, я не собираюсь снова делать из себя дурочку, обвиняя людей бездоказательно, – парировала Дженифер. – Сначала я должна взглянуть на Марка.

– Лучше бы тебе разбудить Дэвида, – нервно возразила Фрэнсис.

– Нет, все будет в порядке. Я смогу справиться с Марком, – твердо заявила Дженифер.

– Тогда я еду с тобой, – сказала Фрэнсис. – Почему, между прочим, Бэзил вызвал именно тебя? Автоответчик должен был направить его к Кэлгери.

– Он принес свои извинения. Сказал, что Кэлгери уже на вызове. Поэтому он использовал наш частный телефонный номер, рассчитывая, что приедет Дэвид, – как я полагаю. Номер был в записной книжке Марка.

– Какая маята – жить в маленьком городишке, – пробормотала Фрэнсис, направляясь к своей спальне и развязывая халат. – У любого обнаруживается твой номер телефона.

– Я собираюсь приставить охрану к Дженифер, – сообщил Люк сержанту Пэдди.

– Там уже есть патруль, который проверяет обстановку каждые двадцать минут, – напомнил ему Пэдди. – У нас не хватит людей, если мы будем над каждым подозреваемым…

– Я знаю. Меня не так волнует кто-либо входящий в дом, как то, что Дженифер может выйти из дома. Она стала очень беспокойна и утверждает, что завтра приступит к работе.

– Прекрасно. – У Пэдди было покорное выражение лица. – Мне послать машину прямо теперь?

Люк посмотрел на часы.

– Нет, в постели, я полагаю, она в безопасности. Утром – да. Они поручили ночные вызовы кому-то еще. – Некоторое время он размышлял. – Ты можешь попросить патруль остановиться и хорошенько разведать обстановку в следующий заход?

– Будет сделано.

– Я имею в виду – по ходу патрулирования.

– Конечно.

– Я расскажу Уитни детали ее обязанностей телохранителя: она будет рядом с Дженифер до конца недели. Это развлечет ее после работы уборщицей на заводе. Она говорит, что плечи устали от этой работы.

– Прекрасно. Во всяком случае, не думаю, чтобы Дженифер совершила какую-нибудь глупость сегодня ночью, правда? Да и Фрэнсис с нею.

Они переглянулись.

– Уитни – в отеле? – спросил Люк.

– Да.

– Может быть, лучше разбудить ее?

– Я не верю, что мы поступаем правильно, – пробормотала Фрэнсис, ежась на сиденье автомобиля. На голову она накинула черный шерстяной шарф, но в свете огней «маэстро» белые бинты были все же видны на щеке. Из-за этого она выглядела как монашенка. – Если бы это была одна из моих страшных повестей – ладно, но это – реальная жизнь, это – глухая ночь, и мне страшно и холодно. Ни одна разумная женщина не вышла бы из дома в такую ночь.

– Я никогда не претендовала на звание разумной женщины, – угрюмо сказала Дженифер. – А ты?

– Случалось, – ответила Фрэнсис. – И всегда неудачно.

– Ясно.

– Так что мы тут делаем? – спросила Фрэнсис. – Если вдруг Марк Пикок спрыгнет на нас с дерева, – тут понадобится полицейская команда.

– Я вызову полицейский патруль, если подтвердятся симптомы, – сквозь сжатые зубы сказала Дженифер. Сжала она их, чтобы не стучали.

На пути вниз по Хай-стрит они встретили патрульную машину.

– Раньше я ненавидела полицию, – сообщила Фрэнсис. – Теперь я вижу, что они неплохие люди. Дружные, как одна семья.

– Так ведь мы с тобой с ними связаны, не правда ли? – заметила Дженифер. – По крайней мере, с двумя из них.

– Я связана пока только с одним из них, – застенчиво объявила Фрэнсис. – А твои личные дела меня не касаются.

– О-ох, – проговорила Дженифер, повернув на дорогу, ведущую к Пикок Мэнор. Поместье выглядело так, будто там шел фестиваль. Все огни в доме были включены, из двойных дверей особняка на гравийный подъезд падал сноп света.

– Я считаю, что ты определенно должна была позвонить Люку или Пэдди, – повторила Фрэнсис. – Или еще кому-то.

Они вышли из машины и огляделись. Прошло мгновение, и из темноты возник Бэзил, неся фонарь и направляясь к ним.

– Благодарение Богу, вы приехали, Дженифер. Он выбежал и бродит где-то здесь. Джефферс и другая прислуга ищут его. Теперь не стоит и сомневаться, что завтра же утром они разнесут весть об этом по окрестностям. Мальчик сошел с ума – просто обезумел от горя.

– Я собираюсь вызвать полицию, – твердо сказала Дженифер и пошла по лестнице к двери.

Бэзил повернулся к ней.

– Кто с вами? – спросил он Дженифер.

– Подруга. В чем дело, Бэзил?

– Отчего она вся перевязана бинтами? Я думал, что вы…

– Это долгая история. Расскажите мне, что произошло с Марком.

– Я ни в чем не уверен, честно говоря. Я лег спать и думал, что Марк – тоже. Мы оба работали долго и оба устали. У него бессонница, поэтому мы легли пораньше. – Руки Тобмэна дрожали, луч фонаря ходил по их ногам, туда-обратно. – Я виноват в том, что касается таблеток.

– Хватит об этом. Вы ему давали их раньше?

– Ну… – Тобмэн испытывал неловкость. – Иногда.

– Когда?

– Ну… – Неожиданно из тьмы возле реки раздался крик, и женщины подскочили в испуге.

– Позже разберемся, – бросила Дженифер; она испытывала все большее беспокойство. Не было сомнения, что сейчас раздался голос Марка – но голос был диким и безумным. – Расскажите, что случилось сегодня.

– Я почти заснул над книгой. Затем помню: Джефферс – это наш новый дворецкий – стучит в дверь. Он сказал мне, что Марк на балконе и ведет себя странно. Он – Джефферс то есть – пошел на шум и обнаружил Марка… танцующим…

– Танцующим?

– Так он обозначил действия Марка. Вероятно, Марк совершал какие-то телодвижения. Но музыки не было. Он наткнулся на столик, но даже не заметил. Джефферс заговорил с ним, но тот не слышал, а продолжал свой дикий танец. Джефферс бросился ко мне. Говорю вам, Дженифер, вид Марка был ужасен. Тем более когда знаешь, как он обычно умеет держать себя в руках. Он вел себя так, будто совершенно, совершенно обезумел. Я позвал его, он услышал и обернулся – но начал говорить что-то о цветах.

– Каких цветах?

– Мы с ним сегодня обсуждали, какие цвета выбрать для различных помещений нашего будущего Центра. Мы намереваемся расширить дом. Однако все в соответствии с его архитектурой, даже используя старую кладку… – Он остановился. – Это, конечно, к делу не относится. Простите… Затем Марк продолжил свой танец. И тогда я позвонил вам.

– Кэлгери.

– Что? – Бэзил странно посмотрел на нее. – Ах, да. Но он был на вызове. Так, значит, затем я набрал ваш частный номер. Я сомневался, зная, что вы нездоровы, но думал, что ответит доктор Грегсон. Я был очень удивлен, когда ответили вы.

– Доктор Грегсон тоже отсутствовал… – То есть он не был способен работать в этот час, вот что она имела в виду. Ее вина, подумалось ей.

Послышался еще один страшный крик около реки, в этот раз с диким завыванием. Страх охватил их всех. Фрэнсис, сойдя по ступеням, невольно перекрестилась.

– Иисус, Мария и Иосиф!.. – прошептала она. – Собака Баскервилей.

– Не пори чушь, – прикрикнула на нее Дженифер, хотя ее собственная реакция была почти та же. Вся ситуация казалась дикой. Как можно поверить, что это тот самый спокойный, уравновешенный Марк Пикок завывает и кричит диким голосом в темноте? Это не укладывалось в воображении. – Что случилось после того, как вы позвонили мне, Бэзил?

– Я вернулся на балкон и попытался поговорить с ним, взывая к его разуму, но он не желал. Он разговаривал, о да, – но разговаривал так, о Боже мой, будто только что обрел голос. Слова его были неразборчивы, вылетали быстро, и понять смысл сказанного не было никакой возможности. Я отослал Джефферса – мне было так неудобно… за Марка. Нам придется нанять новую прислугу, конечно, – добавил он, как бы обращаясь к себе самому. Видимо, ситуация сказывалась и на его нервной системе. – Во всяком случае, где-то пять минут назад он стал вовсе невыносим, ругался, обзывал свою несчастную погибшую мать еще хуже, чем меня, кричал невыносимые вещи о женщинах… о вас… и затем убежал. Если бы я был способен остановить ваш приезд, я бы сделал это… но затем я обнаружил…

– Что телефон не работает, – продолжила его фразу Фрэнсис. – Я только что обнаружила это сама.

– Да. Марк выдернул провод из стены, – сказал Бэзил.

– Разве нет другого телефона, может быть, в кухне или на половине прислуги? – спросила Дженифер.

– Нет. Мы как раз собирались поставить еще аппарат. Нам всегда хватало одного… у нас раньше не было прислуги, кроме приходящей… – Он выпрямился. – Придумал: мы пошлем одного из слуг в город за полицией! – Джефферс! Джефферс! – И он двинулся во тьму, свет фонаря заплясал по лужайке. Через минуту он пропал за крылом здания.

– Как ты думаешь, держат они в доме джин? – спросила Фрэнсис. – Я везде посмотрела, но не заметила.

– Это наркотическая реакция, – заметила Дженифер.

– Знаю, но я не гордая… и в такой момент… – заговорила Фрэнсис.

– Я имела в виду Марка. Это реакция на наркотики, так и должно быть. Или же это такой суровый приступ его болезни, что обычная поддерживающая доза седатива не справилась.

– Вот и хорошо, – сказала Фрэнсис. – Давай отыщем джин. А ты можешь разыгрывать бесстрашие потом, когда Марка свяжут по рукам и ногам.

– Это почти как наркотическое опьянение, – продолжала Дженифер.

– Оно и есть. Он недалеко отошел от пьяницы. До сих пор слышно, как он хохочет там, у реки.

– Я пойду к нему, – сказала Дженифер, поворачиваясь к своему медицинскому чемоданчику и наполняя шприц при свете, падающем из двери. – Если мне удастся подойти к нему поближе…

– Пресвятая Дева, или ты сошла с ума, как и он? – Фрэнсис с каждым моментом делалась все более рьяной католичкой.

– Я имела дело со случаями наркотического опьянения раньше, в Лондоне, – спокойно объяснила Дженифер. – Когда поймешь, в чем тут дело, это больше не пугает.

– И я знаю, в чем тут дело, но я так напугана, что не чую под собой ног, – жалобно ответила Фрэнсис. – Я бы желала почуять их.

– Жди здесь.

– Я не могу.

– Тогда пошли – и прихвати с собой ноги.

Они пошли по лужайке, на которой серели кучи строительного материала. Ночь была непроглядно черна, холодна и неподвижна. По мере приближения к реке слышнее становился плеск воды. И еще один звук. Переливчатый, булькающий смех, такой же продолжительный и бессмысленный, как и течение воды.

– Марк! Это я, Дженифер, – позвала она.

Смех продолжался. Послышался шорох в кустах – с одной стороны, затем с другой. Они замерли, не зная, куда идти. Огни особняка казались теперь пугающе далекими.

– Наверное, ты права: это дело полиции, – сказала Дженифер, внезапно лишь теперь пожалев о своем решении идти без эскорта. Эскорт в лице Фрэнсис был не в счет: та дрожала, как желе.

– Определенно, – согласилась Фрэнсис. – Я думаю, нам стоит сейчас же отправиться за помощью.

– Согласна, – сказала Дженифер; обе бросились бежать наверх, к дому. В темноте они потеряли друг друга, потому что Дженифер обогнула яму, а Фрэнсис упала в нее.

Дженифер услышала, как Фрэнсис закричала, остановилась – и со страху упала на что-то острое и неудобное, похожее на кирпич или камень. Она поднялась – и почувствовала боль в бедре. Коснувшись рукой, она ощутила рану, которая страшно саднила. Она начала ругаться, раздраженная своей неуклюжестью, и поэтому не испугалась звука шагов, которые слышались за спиной. Она решила, что это Фрэнсис.

– Я думала, тебя поймали, – сказала она.

И вдруг чья-то рука охватила ее шею… она услышала злобный голос, шептавший на ухо:

– Сука, сука, сука…

Она закричала.

И начала сопротивляться.

Сопротивляясь, она услышала рев мотора наверху. Подумала, что Фрэнсис добралась до машины, – и молила Бога, чтобы та пришла на помощь.

– Марк, Марк… пожалуйста, отпусти меня… пожалуйста…

Она проходила курс самообороны студенткой; еще она тогда думала, что уйдет в психиатрию. Первый же месяц в клинике, впрочем, притупил это желание. Сейчас она попыталась освободиться приемом, к несчастью, ее противник был обучен не хуже.

– …Марк… пожалуйста… Это Дженифер… – говорила она, а он вновь охватывал ее шею. Она ступила на кучу песка и заскользила, потеряв равновесие.

Пошатнулась – и внезапно упала в одну из канав. С минуту она лежала, беспомощная, на дне. Затем наверху над ней склонилась темная фигура, и она смогла разглядеть в ее руке нож. Убийца явно собирался прыгнуть на нее – но, по-видимому, еще не мог ее разглядеть.

Дженифер отчаянно поползла в конец канавы, царапая ногтями грязные стенки, пытаясь подняться на ноги. Послышался прыжок – и вот уже ее преследователь в канаве вместе с нею. Никто не видит их, никто не слышит!

Они – одни сейчас.

Где-то слышны звуки полицейской сирены, но – увы! – так далеко. Дженифер отступила, и ее ноги заскользили по грязи. Она слышала, как он дышал, будто животное, надвигаясь на нее.

И хотя его не было видно, она знала, что в руке у него нож. И что он подходит к ней ближе и ближе.

– Марк, послушай меня… ты должен выслушать меня, дорогой… ты должен позволить помочь тебе. Пожалуйста, позволь мне помочь тебе.

Он засмеялся. Негромко, почти интимно, почти по-домашнему, как будто приглашал ее вместе посмеяться над чем-то известным лишь им двоим, над некой тайной. А тайна состояла в том, что не могло быть помощи со стороны – ни для него, ни для нее. Ему нравилось то, что он совершал. Он был убийцей. Он хотел убить ее. Он знал это. И она знала.

Дженифер почувствовала, как пот ледяными струйками стекает по спине, несмотря на то, что ночь была холодной. И ей казалось, что все вокруг пропахло потом, смешанным с запахом свежеразрытой земли. Это было как в могиле, как ей представилось.

Внезапно, пока она отступала от надвигавшейся на нее тени, она ощутила ногами, что начинается склон траншеи, выводящий наверх. Как только она поняла это, она повернулась к преследователю спиной и начала царапать ногтями землю, рваться вперед, пытаясь выбраться из этой могилы. Она почувствовала, как чья-то рука попыталась ухватить ее лодыжку, и автоматически пнула эту руку; освободившись, она продолжала бороться, пытаясь выбраться наверх. Он был уже в нескольких дюймах от нее, так близко, что почти чувствовалось его дыхание. Но она наконец достигла поверхности – и побежала, лавируя между кучами песка и траншеями, отчаянно пытаясь не упасть в очередную яму – в очередную вырытую для нее могилу.

Она знала, что находится между домом и своим преследователем; и что она видна ему, в то время как он ей – нет. Она пыталась спрятаться от его глаз, но везде был свет. А бежать назад, к реке, она не могла. Там была тьма. Там были шепчущие зловещие тени.

Она слышала: он настигает ее. Это было сверхъестественно, будто он мог видеть в темноте. Куда бы она ни рванулась – он двигался за ней, будто они были связаны невидимой нитью, будто она была мухой в его паутине, и везде, всюду он мог ощущать ее дрожь, ее ужас и каждое ее движение. Она не видела его лица: он был темной, тяжело дышащей массой в ночи, и только нож посверкивал в его руке. Она оглянулась – и увидела, как отразился свет в лезвии – коротком, широком лезвии…