Текст книги "Зверское убийство. Тайна Люка Эббота"

Автор книги: Паула Гослинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 12

– Я думаю, ты удивляешься, почему я не позвонил тебе с тех пор, как ты вернулась из Лондона? – Марк Пикок поставил бокал перед Дженифер и уселся напротив нее со своим бокалом.

– Я поняла, что ты не хочешь мне звонить, – сказала она с улыбкой. С осторожной улыбкой: не слишком легкой, не слишком безразличной. – Ведь наша дружба не предусматривала обязательств?

– Я не позволял себе звонить тебе, потому что опасался слишком далеко зайти в наших отношениях, – продолжал Марк, расположенный к откровениям. – Ситуация в моей жизни была далека от идеальной. Я имею в виду дом, и мать, и прочее.

– Я не слушала, прости меня.

– Неважно. Теперь все изменилось: мать наконец-то согласилась дать мне полную свободу действий в моих планах относительно поместья.

– Ты имеешь в виду планы по устройству Конференц-центра? Это замечательно, Марк. Я действительно рада за тебя.

Она действительно была за него рада. В нем что-то изменилось, и, видимо, в лучшую сторону. В его глазах жил яркий и завораживающий огонь, от его фигуры исходило ощущение силы, в то время как раньше он был подавлен и разочарован. Но в любом случае она вынуждена была признать, что физически он был необычайно привлекательным мужчиной. Но напористая сексуальность отчаяния сменилась теперь ощущением силы и радости. Раньше в отношениях с ним она вынуждена была напоминать себе, что взаимного притяжения недостаточно, чтобы на этом строить как роман, так и жизнь. Ей было прекрасно известно о тетушкиных честолюбивых видах на «хорошую партию» для нее – и она была полна решимости не повторить одну ошибку дважды. Да, однажды она уже вышла замуж «для секса» – и кончилось это плачевно, полной ее подчиненностью мужу.

Больше это не повторится.

Однако это не пресекало возможности интересных отношений между двумя симпатизирующими друг другу и свободными людьми, и в недавнем прошлом, перед ее отъездом в Лондон, развитие этих отношений, казалось, не за горами. Но когда он не позвонил ей по ее возвращении, она сделала вывод, что Марк потерял к ней всякий интерес. Ей было жаль, потому что в Вичфорде было не так много интересных свободных мужчин; к тому же впереди маячила долгая одинокая зима. Она не могла отрицать, что ее эго было уязвлено. Однако у нее не возникло намерения самой позвонить ему. Так что, когда он позвонил этим утром в хирургию и пригласил ее на ланч, она ответила с осторожностью, даже неохотно. Но ланч ей был необходим.

Теперь он кипел энтузиазмом. Глаза его ярко горели.

– Мы начинаем работы в будущем Конференц-центре немедленно. Хиксон, производитель строительных работ, уже возводит леса. Я держал его на коротком поводке месяцами, с того самого момента, как заметил, что мать колеблется. – Он нетерпеливо сделал глоток. – Я очень благодарен Бэзилу. Именно он «дожал» ее: он напел ей на ушко, что в случае удачи с Центром всегда будет возле нее.

– Могу поверить.

– Возможно, он опасается, что его позиция в Сити пошатнется, – сказал Марк, и она удивилась его прозорливости, которой от Марка трудно было ожидать. – Ну и, конечно, мать вся с головой в этих своих дурацких романах, что она читает целыми днями… в общем, она поверила ему. Она сделает для Бэзила все, что угодно; слава Богу, он на моей стороне. – На его лице появилось таинственное выражение. – Надо сказать, он говорил прошлым вечером очень убеждающе. Произвел большое впечатление. Во всяком случае, Пикок Мэнор наконец-то начнет окупать себя. И как раз вовремя. Потому что ситуация принимает опасный оборот.

– В самом деле? – искренне удивилась Дженифер. Ей никогда и в голову не приходило, что такие люди, как семейство Пикок, могут испытывать финансовые трудности. – Ну что ж, тогда я тем более рада за тебя, Марк. Я знаю, сколь важен был для тебя твой проект.

– Для меня – и тебя, – добавил Марк.

– Не поняла. – Она нахмурилась.

– Неужели? – Она ясно видела, что он разочарован, но никак не могла взять в голову, отчего. Как будто она пропустила свою реплику в пьесе. Он поставил бокал, некоторое время разглядывал его, затем откашлялся и внимательно посмотрел на нее. – Когда наш концерн заработает на полную мощь, у нас будут оставаться гости на несколько дней. Ты понимаешь. А так как у нас не гостиница и легально нам не предписывается иметь штат врачей, я бы хотел всегда иметь своего медика на всякий случай. Не дай Бог, но медицинская помощь всегда нужна. Мне бы хотелось, чтобы этим медиком была ты. Может быть, подумаешь над предложением быть официальным медицинским консультантом Пикок Мэнор Конференц-центра за ежегодное вознаграждение?

– Ах, вот что. – Теперь она почувствовала себя разочарованной, хотя, вежливо улыбаясь Марку, сейчас же приструнила сама себя. – Но почему именно я, Марк?

– Потому что этот Центр будет выдающимся предприятием. И ты, с твоим шармом, с твоими манерами, будешь ценным дополнением к его имиджу. Конечно, для этого понадобится нечто большее, чем перевязывание поврежденных конечностей. Мне понадобится твой совет по оборудованию медицинского кабинета: там будут все приборы и тренажеры и для лечения, и для упражнений, а также сауна. Нам придется над этим много поработать перед открытием Центра. Ты не возражаешь?

– Я – нет. Но наверняка…

– Что?

– Не будет ли против твоя мать? У меня сложилось впечатление, что она не одобряет женщин-врачей. Или, возможно, ей не нравлюсь именно я.

– Мать не будет иметь никакого отношения к администрации Центра, – твердо сказал Марк. Он поднял бокал, затем поставил его; поднял вновь и отпил глоток. Затем снова поставил – на этот раз со стуком. – Хочешь правду?

– Конечно, Марк.

– Это единственный способ видеться с тобой без ее вмешательства, – сказал он, будто маленький мальчик, совершивший проступок. – Ты права, она не одобряет тебя. Она не одобрила ни одну из моих девушек, говоря по правде. В прошлом я был вынужден подчиняться, но теперь, если проект осуществится, а я уверен в этом, то, что говорит она, больше не будет иметь для меня значения. Раньше я не собирался с ней воевать… но теперь – да. – Он взглянул на нее с упреком: – Я думал, ты все понимаешь.

– Ты взрослый человек, Марк, и твоя жизнь принадлежит только тебе.

– Да, жизнь – мне. Доход – нет. – Он замолчал, когда подошла барменша сказать, что их столик готов. Они перешли в зал и уселись. Несмотря на изменения в диспозиции, Марк желал продолжить самооправдание. – Я признаю, что подчинялся матери из-за денег. Но какая разница? Моя карьера все равно была потеряна; я был слишком ленив, чтобы идти против обстоятельств, – или слишком слаб, наверное. Все, о чем я мечтал всю жизнь, – это поместье. Но теперь…

Дженифер, слушая, уже начала есть. Ей казалось, что некоторая ее часть голодна и требует поддержания сил, а другая часть будто оцепенела. Она никак не могла поверить в то, что Марк признается ей в таких вещах: все время знакомства с ним ей казалось, что она – просто очередной трофей в его коллекции соблазнителя.

– Буду откровенен с тобой, Дженни. Я полагаю, ты заслуживаешь честного отношения, – продолжал Марк. – Я хочу видеться с тобой чаще. Конечно, я надеюсь, что наши отношения будут гораздо большим, нежели просто профессиональными. И все же сейчас я не могу сделать их такими. Я знаю, что моя мать трудный человек – иногда просто невозможный. И я признаю, что всегда уступал ей из стремления не усложнять себе жизнь. Но мой проект – это цель всей жизни, и я буду над ним работать. И то же касается и нас с тобой. Я намеренно не встречался с тобой эти последние недели: чтобы убедиться в том, что то, что я чувствую к тебе, на самом деле так серьезно, как я полагал. Теперь я знаю, что это так. Да, я был ленив и слаб, но теперь все это позади. Я не хочу терять тебя, Дженни. Дай мне шанс. Помоги мне встать на ноги, наконец.

Она поверила. Она была убеждена, что никогда еще он не был так откровенен с женщиной, потому что он так неловко, смущенно говорил. И никогда ранее она не видела, чтобы он был неловок или смущен чем-то. И в то же время она не была уверена, что польщена этой откровенностью.

– Мне нужно это обсудить с Дэвидом, – сказала она.

– Что??

Да, она бросила Марка, она решила это для себя, и это придавало ей уверенности. Его уверенность, что она только и ждет его предложений, унижала ее. Очевидно, ни одна женщина не сомневалась, сдаться ли ей на его милость, под влиянием его чар. Ну, что ж, это послужит ему уроком.

– Я имела в виду твое предложение о том, чтобы стать медицинским консультантом. Это – бизнес, Марк. Я – немаловажная персона в здешней медицине, ты знаешь. Может быть, и стоит согласиться на твое предложение…

– Мне не нужно Грегсона, мне нужна ты. Может быть, ты будешь у него спрашивать и разрешения выйти за меня замуж?

– А ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж?

Видно было, что он раздражен. Ее чистый, звонкий голос прозвучал так громко, что перекрыл жужжание голосов в зале, голосов преимущественно мужских. Кажется, там шел политический спор, и никто не обращал на них внимания, но…

– Мне кажется, я все объяснил…

Она чуть смягчилась:

– Да, ты объяснил. Вроде того. Послушай, Марк, прости меня, но, как говорится, мне это как снег на голову. – Она вздохнула. – Я думала, что мы просто встречаемся для совместного удовольствия, и все. Не нужно тебе – и не нужно. Никогда ничем ты не намекнул, что я тебе как-то особенно дорога. И вдруг ты объявляешь мне о своих чувствах… Что мне думать? Что прикажешь мне предпринять в таком случае?

– Ты спала со мной.

– Да, и что? – парировала она. – Ты – очень привлекательный мужчина, а я – нормальная, здоровая женщина.

– Ты ложишься в постель со всеми привлекательными мужчинами, которые тебя приглашают? – нейтральным тоном спросил он. Это было более похоже на любопытство с его стороны, нежели на оскорбление.

– Нет, конечно! – Не было смысла объяснять ему, как было ей необходимо почувствовать себя привлекательной, несмотря на неудачу в семейной жизни, после развода. Тогда он был для нее чем-то вроде лекарства от отчаяния, вроде антибиотика, спасающего от разъедающей инфекции сомнений.

Он неожиданно улыбнулся:

– Ну и я – нет. Я имею в виду, не сплю со всеми женщинами подряд, – поспешно добавил он. – Так что я не ошибся в отношении тебя. Или нас.

– Давай говорить только о том, что было. То, как я поступаю со своим телом, – одно; то, как мне поступить со своей жизнью, – совершенно иное.

– Ты имеешь в виду, что если я пошел на поводу у твоих желаний, ты больше не уважаешь меня? – невинно спросил он.

Она быстро взглянула: подлец, он смеется над нею!

Она недооценила его. Но он был так хорош. И у него такие красивые руки. И такой красивый рот. И под прикрытием насмешек он вполне, вполне серьезен. Это можно уважать.

– Ешь, – сказала она. – Твой завтрак остывает.

– Это – что, некий закодированный ответ? – послушно взяв в руки вилку, но абсолютно ничего не предпринимая, спросил он. – Может быть, «ешь, твой завтрак остывает» означает «да, Марк»?

– Во всяком случае, это не означает никакой глупости, – с улыбкой ответила Дженифер. – Скорее всего, это означает: «Я подумаю». – Она бросила взгляд на часы. – И еще это означает: «Бог мой: уже два часа, а у меня предродовые консультации с двух». Твоя мать права: женщина-врач – это не дело. Никакой передышки.

– В итоге – именно моя мать представляет собой проблему, не так ли? – спросил он.

– Вовсе нет. Просто мне нужно время, чтобы обдумать, вот и все, – ответила она с набитым ртом.

– Я думал… – начал было он и остановился. Он замолчал, видя ее увлеченность едой. – Может быть, мне нужно было подумать получше, – с горечью проговорил он. – Не могу сказать, что я в обиде на тебя. Тебя не в чем упрекнуть. Ты ведь не хотела бы видеть мою мать постоянно рядом?

– Прости? – Она допивала свой бокал. Наверняка беременные уже собрались, и Кэй рассыпается перед ними в извинениях.

– Ничего, ничего. Как насчет встречи сегодня вечером?

– Сегодня? – она задумалась.

– Можно было бы пообедать.

– Я не знаю… позвони мне после вечернего приема, ладно?

– У тебя и вечерний прием сегодня?

– Да.

– Ты слишком много работаешь, – упрекнул Марк. – Грегсон слишком тебя эксплуатирует.

– Ну, пора, – сказала Дженифер. – Спасибо за ланч, Марк. И… за все. Я позвоню.

– Когда?

– Как только смогу. Бай. – Она поцеловала его в щеку и ушла. Он глядел ей вслед нахмурившись. Когда он, наконец, сообразил, что привлекает внимание окружающих, он снова вернулся за столик. Официантка принесла сыр, и он отрезал себе кусок чеддера зверским взмахом ножа, напугав девушку до смерти. Затем улыбнулся, извинился и попросил принести бренди.

Какой мужчина! – подумала официантка, которая была здесь новенькой, – и побежала исполнять его заказ.

После утомительных занятий с будущими мамами Вичфорда Дженифер вышла в предвкушении чашки чая. Тетушка была на своем обычном месте перед рамкой для вышивания. Она восприняла новости о Марке Пикоке с удивительным спокойствием. Даже с небольшим скептицизмом.

– Почему же, интересно, он вновь решил проявить внимание к тебе?

– Может быть, потому, что я – красива, желанна и интересна?

– Нет, – сказала Клоди весьма бесцеремонно, протягивая нить бледно-розового цвета через ткань.

– Большое спасибо, – язвительно отозвалась Дженифер.

– Конечно, ты и то, и другое, и третье, – продолжала Клоди. – Конечно. Но – игнорировать тебя более месяца, затем, практически, сделать предложение…

– Он не сделал предложения, он просто… так сказать, намекнул, что это возможно. В любом случае, мне казалось, что ты бы этого желала, – вставила Дженифер, чувствуя, что принесенные ею новости были восприняты совсем не так, как она предполагала. Отчего же Клоди не в восторге? И, в конце концов, отчего не в восторге она сама?

– Мне хотелось для тебя только счастья, – ответила Клоди.

– Я счастлива, – сказала Дженифер. – Во всяком случае, нет никаких причин для несчастья. Он просто сказал то, что хотел бы…

– …Хотел бы держать вас на коротком поводке для собственного удовольствия, – послышался неожиданно мужской голос из другого угла комнаты, и Дэвид Грегсон встал с места, где он, оказывается, дремал в кресле возле окна. Его лицо, так же, как и одежда, были измяты, а волосы сбиты набок, как у мальчишки. – Хотел бы показать своим клиентам, какой он умный мальчик, что приручил такую красивую женщину. Какой он разносторонний и свободный от предрассудков: женщина-врач – и его компаньон. В особенности эффектно выглядит, когда она берет пищу прямо из его рук.

– Дэвид, это звучит зло, – пробормотала Клоди странным голосом, в котором слышался сдавленный смех.

– Очень любопытно, – начала Дженифер, чувствуя, как в ней закипает злость, – а вы часто подслушиваете частные разговоры – или же это ваше новое хобби, предназначенное заполнить часы досуга?

– Клоди знала, что я здесь, – сказал Дэвид. – Если неотразимый и желанный Марк Пикок так долго раздумывал над своим проектом, то почему же он до сих пор не обговорил с вами ваше в нем участие в качестве консультанта?

– Может быть, он упоминал об этом. Бог знает, но эта его идея с Центром была основной темой разговора при каждом нашем свидании. Я не помню, упоминал ли он о моем участии в проекте, или нет, – неловко оправдалась Дженифер. – Во всяком случае, это неважно.

– Важно то, что любое профессиональное предприятие, которое вы начинаете, должно касаться нас всех. Ваша первейшая обязанность – ваша практика, и вы это знаете.

– Да, я знаю это, – ответила Дженифер. – Я собиралась поговорить с вами об этом при первом же удобном случае.

– Конечно, вы должны были это сделать. И вы могли бы представить мое удивление, когда мне показалось, будто вас вчера вечером наповал сразил этот провинциальный Шерлок Холмс. Да, нужно было бы знать, что беда всегда рядом. – Дэвид повернулся к Клоди. – Видите? Это доказывает то, что я говорил. Огромные деньги и множество времени тратятся на то, чтобы дать женщине образование врача, – а с равным успехом эти деньги и время можно было бы спустить в канаву. Как только рядом окажется мужчина и поманит ее пальцем – она была такова. Это все – игра гормонов. Это патология.

– Это все оттого, что вы не смогли удержать собственную жену.

– Дженифер! – укоризненно остановила ее Клоди.

Но Дженифер не сводила гневного взгляда с Грегсона.

– Если бы вы слушали внимательно, вы бы заметили из разговора, что я не приняла ни предложения Марка о частных консультациях, ни какого-либо иного предложения. Я вполне верна своим обязанностям и отдаю себе отчет в своей ответственности за пациентов. Все это пока в проекте. И я была полна намерения обсудить это с вами и с дядей Уэлли. Я сказала Марку об этом. Далее, я не позволю своим гормонам управлять моим разумом, но вот о вас я бы этого не сказала. Из всех женоненавистников, узколобых и свихнувшихся мужчин, которых я знала…

– Нет сомнений, вы знали совсем немногих…

– Дэвид! – Тетушка Клоди не на шутку рассердилась – но не достигла своим замечанием никакого результата. Эти двое не слышали ее. Они были будто вдвоем в комнате.

– Дешевый трюк, доктор, – выпалила Дженифер.

– Не первый в нашем разговоре и не из моих уст, – парировал Дэвид с пугающей холодностью. И только руки выдавали его – руки, которые он держал за спиной. – Какое вознаграждение он вам предложил – или вы собирались платить ему?

– Мы не говорили о деньгах. – Она пожалела, что начала этот разговор.

– Вы меня удивляете. Я всегда считал, что Пикок больше ни о чем и не говорит.

– Марк – очень воспитанный, интеллигентный, интересный…

– …трус, – подсказал Дэвид.

Дженифер в изумлении уставилась на него.

– …Что? – выдавила она из себя наконец.

Дэвид был достаточно благороден, чтобы выглядеть при этом смущенно, но повторил.

– Трус.

– Замечательное слово, – одобрила Клоди. – Твоя очередь, Дженифер.

Дженифер странным взглядом смотрела на Дэвида Грегсона. Он отвел взгляд и почувствовал себя неловко.

– Слово «трус» – это лучшее, что вы можете представить в поддержку своего обвинения? – спросила она, неожиданно чувствуя, что задыхается от сдерживаемого смеха, несмотря на попытки сохранить злость на Дэвида. Он выглядел столь неприбранным и непричесанным, и так напоминал маленького разозленного мальчика, у которого украли его игрушки… Он был так сердит, что выглядел забавно.

– Впрочем, согласен, это поверхностное замечание, оправдываясь, сказал он. – Я начитался Дюма.

– Тогда понятно. Это многое объясняет, конечно.

– Конечно, – эхом отозвалась тетушка.

Он взглянул на них обеих, увидел их смеющиеся лица – и ощутил себя глупцом.

– Боюсь, я устал от собственного ума, – горько сказал он. – Оставляю себя на ваш суд, леди. Темнеет, а мне нужно сделать кое-какую работу до ночи. Простите. – И он пошел к двери.

– Дэвид, – уступчивым тоном заговорила Дженифер. Он остановился, но не обернулся. – Марк – неплохой человек, вы знаете это. – Она говорила ему в спину, удивленная собственным желанием задобрить его. – Он не виноват в том, что родился тем, что он есть. С вопросом о консультациях и оплате мы разберемся позже, когда его предложение станет более реальным. Тем временем пока я продолжаю выполнять свои обязанности здесь, а то, как я поступлю с собственной жизнью, – это только личный вопрос. Я могла бы указать на то, что мужчины, как и женщины, подвержены эмоциям, и так же переносят их на свою профессиональную жизнь. Когда читаешь статистику самоубийств и зависимости от наркотиков среди врачей, обнаруживаешь, что все мужчины…

– Довольно, – сказал Дэвид через плечо таким тоном, который указывал, что он не желает более ни разговора, ни ее присутствия.

Дженифер стояла, глядя на пустой дверной проем.

– Ты выиграла раунд, – резюмировала тетя Клоди. – Он ждал, что ты взорвешься, а ты не стала. По крайней мере, не слишком. Я считаю, в наших обстоятельствах это почти триумф.

– Да, вполне, – согласилась Дженифер. Голос ее звучал глухо. – Между прочим, возможно, я сегодня вечером пойду с Марком пообедать. Я еще не решила.

– Прекрасно, милая. – Тетушка хмурилась над своей вышивкой. Цветок ей не нравился: он явно был не на месте. Нужно было все переделывать. Она подняла было взгляд и хотела заговорить, но увидела, что Дженифер также вышла. – Давай начинай работу снова, ты, старая глупая женщина, – сказала она себе. – Предоставь молодым самим решать их проблемы, так же, как ты решала когда-то свои. – И она вновь заправила нить и принялась вышивать. Но ничего путного не получалось, поскольку ее мысли были далеки от вышивки. – Старая дура, – вновь обругала она себя. Но думать об ином не получалось.

Вечерний прием закончился гораздо позже, чем ожидала Дженифер, и когда она, наконец, позвонила Марку, было уже слишком поздно для обеда. В кухне она наспех заправилась сэндвичем и встретилась с Марком в Уолсэке за коктейлем.

По какой-то причине он сделал вывод, что звонок Дженифер явился знаком ее капитуляции, а вечерний коктейль – прелюдией к возобновлению их отношений. Когда же она дала ясно понять, что не желает, чтобы вечер окончился где-нибудь в гостиничном номере, он начал спор, который был прерван лишь ее уходом.

Заставлять мужчину сердиться дважды за один день – это уж слишком, думала она, возвращаясь домой одна. Если не что иное, так это соображение заставило, наконец, ее задуматься над их отношениями серьезно. Желает ли она выйти замуж за мальчика в душе, этакого юнца под два метра ростом? По здравом размышлении она решила, что нет.

Безмерно усталая, она упала в постель – и почти моментально заснула глубоким, без сновидений, сном.

Сон ее не был продолжителен. Кто-то тряс ее за плечо. Она пробормотала что-то и зарылась поглубже в постель, полагая, что ее схватил за плечо просто осенний холод.

– Дженифер! Черт возьми! Дженифер! Проснитесь! – Тон голоса был бесцеремонным, а голос явно принадлежал Дэвиду Грегсону.

Бог мой, подумала она, что-то случилось, – и заставила себя выплыть из глубин сна навстречу его лицу, туманному для нее из-за слипшихся ресниц.

– Что такое? Опять мистер Дивер? – пробормотала она, стараясь не закрыть глаз.

– Нет, на этот раз не мистер Дивер, – холодно сказал Дэвид. – Это ваш бой-френд. Кажется, убита его мать. Они позвонили и просили прислать врача. Хотите поехать – или предоставите мне?