Текст книги "За все надо платить"

Автор книги: Патриция Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

45

Пожилая женщина вылезла из бассейна, сорвала с головы резиновую купальную шапочку и провела пальцами по коротким седым волосам. Завернувшись в полотенце, она собрала свои вещи и прошла мимо Лукаса и Кили к выходу. Кили хотелось окликнуть ее, позвать на помощь, но она понимала, сколь нелепым показался бы такой призыв любому стороннему наблюдателю: женщина в шезлонге мирно беседует с седовласым джентльменом, а рядом на полу играет ребенок.

– Что известно полиции? – спросил Лукас. – Что сказал тебе Фил Страттон?

Кили помолчала, понимая, как тщательно нужно подбирать слова.

– Он сказал… что… Кажется, смерть Морин Чейз все-таки не была самоубийством. Кто-то убил ее.

– И кто он, этот «кто-то»?

– Лукас, я не знаю! – воскликнула Кили, и внезапно у нее мелькнула спасительная мысль: – Видимо, они считают, что это могла быть я. Он задавал мне кучу вопросов… как будто я подозреваемая. Вот почему я решила, что нам лучше уехать…

Лукас повернулся и внимательно посмотрел на нее, но Кили не сводила глаз с Дилана, плавающего в бассейне.

– Ты совершенно не умеешь лгать, – заметил Лукас. – Считай это комплиментом.

Кили покраснела, но так и не взглянула на него.

– Я узнал, что они провели токсикологический анализ тела. У меня есть свои источники, как ты понимаешь. Полагаю, они уже идентифицировали токсин в организме Морин.

– Я не хочу это обсуждать, – пробормотала Кили. Ее трикотажный свитер взмок от пота. Она чувствовала, как на лбу выступает испарина, и знала, что это заметно.

– Фил Страттон сказал тебе, что это инсулин, ведь так? Ты сразу догадалась? Сразу, как только он сказал?

Поколебавшись немного, Кили вдруг схватилась руками за подлокотники, оттолкнулась и встала. Кожаные подошвы ее сапожек заскользили на мокром бетоне, она еле удержалась на ногах, но все-таки выпрямилась и подошла к краю бассейна.

– Дилан! – позвала она. – Хватит, вылезай!

Дилан покачал мокрой головой, и брызги разлетелись во все стороны.

– Мам, я только начал! Вода теплая. Не хочешь искупаться?

– Дилан! – прокричала Кили, но он уже нырнул. Зато у себя за спиной она услыхала, как Лукас поднимается с шезлонга и подходит к ней.

Опираясь на палку, он тихо заговорил прямо у нее над ухом:

– Я думал, ты хочешь знать. – В его голосе звучала непереносимая горечь. – Ты и Морин. О, она-то хотела узнать во что бы то ни стало! Любовница твоего мужа. Ей непременно нужно было дознаться, что с ним произошло. Что ж, ее можно понять. Она его любила. Ну, скорее это можно назвать одержимостью. Но я хочу отдать ей должное: в конце концов она своего добилась. Она докопалась…

Кили повернулась и уставилась на него. Она больше не могла сдерживаться.

– До чего она докопалась?

– Это я его убил, – сказал Лукас.

Кили ахнула. Притворяться дальше было бесполезно.

– Нет, Лукас! Это неправда…

– Боюсь, что это правда. Морин меня вычислила. Она заметила мою машину на вашей улице, когда покидала любовное гнездышко в тот вечер. Она знала, что Марк был жив и здоров, когда она его оставила. Но, разумеется, меня она тогда не заподозрила. Ведь Марк был… моим сыном. Нет, она обвинила Дилана, как тебе известно. Она решила, что это он оставил воротца открытыми. И хотела наказать его за небрежность. Представить дело так, будто он сделал это нарочно. Но тут появился Джулиан. Он разыскивал Веронику и сумел привлечь к ней внимание Морин. Именно в этот момент ты отдала ей предсмертную записку своего мужа с признанием в убийстве, совершенным много лет назад. Она начала копать – и все выяснила.

Жаль, что Джулиан появился так не вовремя. Если бы не он… Что ж, я полагаю, это своего рода возмездие. Морин застала меня врасплох. Пригласила меня к себе в дом и обрушила мне на голову обвинение. Я так растерялся, что мог думать только об одном: хоть бы только Бетси ничего не узнала. Когда я отправился к Морин, у меня и в мыслях не было ее убивать. Она меня спровоцировала. Изложила свое обвинительное заключение, а потом подала мне мой плащ и велела убираться. Сказала, что уничтожит меня в отместку за смерть Марка. Как будто он заслуживал отмщения! Она подала мне плащ, и я случайно нащупал в кармане инсулиновый набор. И я просто… Я знаю, мне нет оправдания, Кили, и видит бог, я не собирался ее убивать. Это был мгновенный порыв. А потом мне пришлось инсценировать самоубийство.

Перед глазами у Кили закружились какие-то мошки, она покачнулась. Лукас подхватил ее под руку и отвел обратно к шезлонгам. Он помог ей устроиться на неудобном сиденье, словно заботливый отец, укладывающий спать малого ребенка. Затем занял свое место рядом с ней.

– Но почему Марк? – спросила она шепотом. – Вы же любили Марка!

– Да, любил… Марка, который отплатил мне черным предательством за все мои труды. Марка, который убил Веронику. И моего нерожденного внука. Который отнял единственное, ради чего Прентис жил на этом свете. А потом он восемнадцать лет лгал мне прямо в глаза.

– Но ведь вы не знаете наверняка! – возмутилась Кили. – Вы не можете утверждать, что это была Вероника! Вы даже не можете утверждать, что она мертва. Да, Ричард написал, что они убили кого-то. Но почему вы решили, что это именно Вероника? Морин тоже ничего не знала наверняка. Для нее это была просто… догадка. Доказательств не было. Она собиралась провести эксгумацию тела, проверить, совпадает ли ДНК. Как же вы могли сделать столь поспешный вывод? Как вы могли предположить, что Марк убил Веронику… без доказательств, без мотива? – Кили силилась, но никак не могла постичь его логики. – Вы же разумный человек, Лукас! Зачем вы это сделали?

Лукас бросил взгляд на часы, словно хотел проверить, сколько у него осталось времени. Потом, щурясь, поднял глаза к сводчатому потолку.

– О нет, Кили, нет, я не делал поспешных выводов. Я все знал точно, без тени сомнения. Морин наверняка тоже не отступила бы, она всю правду извлекла бы на свет божий. Но я-то знал правду о преступлении Марка еще с прошлого лета. Просто мне потребовалось время, чтобы заставить его заплатить по счету.

– Нет, это невозможно! – воскликнула Кили. – Откуда вам было знать?

– Помнишь, когда Прентис умер… Помнишь, в каком состоянии была его квартира?

Кили, нахмурившись, кивнула.

– Я там все разобрал. Обломки разбитой жизни моего сына. Я искал завещание. Я с давних пор уговаривал его составить завещание, но он, как всегда, меня не слушал. Разобрать весь этот хлам стоило больших трудов.

– Я помню, – сказала Кили.

– На его компьютере скопились горы электронной почты – он не отвечал на нее годами. Он ее даже не просматривал. Зато я просмотрел все послания одно за другим. Одно из них было от твоего первого мужа. Ричард послал это письмо, перед тем как свести счеты с жизнью. Он признался во всем. Рассказал в подробностях всю историю. Он хотел, чтобы Прентис знал, что случилось с Вероникой. Это лежало камнем у него на совести. У него-то, по крайней мере, быласовесть.

– Головные боли… – прошептала Кили. – Они не давали ему покоя…

Лукаса ее слова ничуть не тронули. Его взгляд остался ледяным.

– Что ж, перед смертью он хотя бы попытался снять камень со своей души, но Прентис даже не заглядывал в свою электронную почту. Он уже зашел слишком далеко, он был вне досягаемости. Послание Ричарда прочел я, когда нашел его… Я узнал правду с опозданием чуть ли не в двадцать лет. Я читал и перечитывал это письмо, пока не выучил наизусть.

Лукас помолчал, словно собираясь с силами.

– Дело было так: однажды летним вечером Марк и Ричард встретили Веронику на дороге. Они ехали в машине Ричарда и предложили ей прокатиться. Она поехала с ними, потому что знала Марка. Еще бы ей его не знать! Он же был членом семьи. Они попросили ее купить им пива – ведь она уже была совершеннолетняя. Как подумаешь об этом, даже смешно становится. Ну, как бы то ни было, выпив пива, они захмелели и попытались уговорить ее… заняться сексом. Вероника стала сопротивляться. Завязалась борьба, очевидно, она стукнулась головой. Ее смерть была случайной, но Марк запаниковал. Он смертельно боялся, что я узнаю. В конце концов, я же был его пропуском в мир успеха и благополучия! Поэтому они избавились от тела: вывезли его на лодке в залив, привязали груз и утопили. Потом они заплатили одной девочке из Англии, однокласснице Марка по Международной академии, чтобы она позвонила нам с Бетси и сказала от имени Вероники, что сбежала в Лас-Вегас. Британский акцент одурачил нас обоих – мы ведь мало знали Веронику. Ну, словом, план сработал. Мы поверили. А главное, Прентис поверил. И для него это стало началом конца.

– О Лукас! – воскликнула Кили. Она знала, что смотрит в лицо убийце, сознавшемуся в своем злодеянии, но в эту минуту не находила в душе ненависти к нему. – О Лукас, как это ужасно…

– Я никогда по-настоящему не знал Ричарда. Я его не помню. Для меня это всего лишь имя без лица. А вот Марк – другое дело. Теперь, оглядываясь назад, – продолжал Лукас тихим, полным горечи голосом, – я понимаю, что от Марка ничего другого и ждать не приходилось.

Эбби наскучили пластиковые кубики, она вернулась к шезлонгам и остановилась между ними, слегка покачиваясь на еще нетвердых ножках. Одной маленькой липкой ручкой она оперлась на колено Лукаса. Он устало улыбнулся ей, и она ответила простодушной широкой улыбкой, показав реденькие молочные зубки.

– Она немного похожа на него, – задумчиво заметил Лукас, глядя на Эбби.

– Немного, – согласилась Кили и опасливым жестом притянула дочку к себе. – Разрез глаз такой же.

– Все эти годы, – продолжал Лукас, – почти двадцать лет, он лгал мне. Смотрел мне в глаза каждый день, зная, что он со мной сделал. Зная, что разрушил жизнь моего сына и фактически убил его. Он пользовался всеми преимуществами, какие я ему предлагал, и брал даже больше, чем ему было положено. – Лукас выпрямился и покачал головой, словно отгоняя воспоминание о только что приснившемся кошмаре. – Я рад, что он мертв. Вот вспоминаю, какое у него было лицо, когда он понял, что сейчас умрет, и для меня это единственное утешение. Как умоляюще он на меня глядел, как захлебывался, как визжал…

– Я не желаю это слышать! – в ярости закричала Кили. – Он был отцом Эбби!

Услыхав свое имя, произнесенное с таким ожесточением, Эбби негодующе заревела и стала вырываться из рук матери. В конце концов ей это удалось, она проворно пробралась между стульями и направилась прямиком к краю бассейна.

– Эбби! – крикнула Кили.

Она вскочила и бросилась вслед за дочкой, но поскользнулась в луже воды, упала и сильно расшибла колено. Послышался треск, ее пронзила нестерпимая боль. Лукас тоже вскочил, стремительным движением нагнал Эбби и подхватил ее на руки. Эбби протестующе завизжала.

Молодая пара на другом конце бассейна вновь повернулась в их сторону. Обменявшись недовольными взглядами и покачивая головами, мужчина и женщина поднялись, собрали свои вещи и покинули помещение бассейна через запасной выход. Кили тяжело рухнула в шезлонг и с испугом бросила взгляд на бассейн. Дилан стоял по шею в воде, вопросительно глядя на них. А Лукас тем временем стал укачивать Эбби на руках. Постепенно ее крики стихли, она перестала ерзать и вырываться. Лукас помахал Дилану. Тот махнул в ответ и снова ушел под воду.

– Ты в порядке, Кили? – спросил Лукас.

Кили попыталась встать – и вскрикнула. От острой боли слезы брызнули у нее из глаз. Она с трудом приподнялась на локтях и передвинулась на самый край шезлонга. Колено болезненно пульсировало, при каждом движении боль отдавалась по всему телу.

– Наверное, вывих, хорошо, если не перелом, – с трудом проговорила она. – Спасибо вам, Лукас. Спасибо, что остановили Эбби. Отдайте ее мне. – Выпрямившись на низком сиденье, она протянула руки, но Лукас отвернулся, продолжая держать девочку на руках. – Лукас! – резко повторила Кили. – Отдайте мне мою дочку!

– Я стал бы хорошим дедом, – вздохнул Лукас, ласково глядя на Эбби.

Кили остро ощущала свое бессилие. Она была как будто прикована к шезлонгу и не могла подняться, не могла дотянуться до своей дочери.

– Я не сомневаюсь, что вы были бы прекрасным дедом, – осторожно заметила она.

– Я чувствую себя обязанным честно сказать тебе, – вновь заговорил Лукас, – что в одном ты не ошиблась в отношении своего мужа. Он действительно любил этого ребенка. – Лукас с улыбкой погладил пушистые волосики на головке Эбби. – Марк говорил о ней с таким искренним восторгом… Я всегда думал, что в этом он был честен. Даже когда я узнал о нем всю правду, когда узнал, какое он чудовище… Все-таки в его голосе, в его поведении было что-то такое… Словом, я верил, что он ее любит. Любит по-настоящему. Может быть, это была единственная настоящая любовь в его жизни.

Глаза Кили наполнились слезами. Она не смогла бы сказать, чем были вызваны эти слезы: болью в колене или воспоминанием о том, как Марк смотрел на Эбби. «Была ли эта любовь настоящей?» – спросила она себя. Марк ведь и на нее саму смотрел с обожанием, но оно оказалось фальшивым…

– Весь мой план зависел от этого, – продолжал Лукас.

Он все еще держал Эбби на руках, стоя на краю бассейна, и Кили почувствовала в сердце новый укол тревоги.

– Какой план? Что вы хотите сказать?

– Прости, Кили. Тебе это наверняка покажется жестоким. Но я должен быть честным с тобой. Я должен тебе рассказать. В тот вечер, когда умер Марк, я вот так же держал на руках твоего ребенка. – В глазах Лукаса появилось отсутствующее, рассеянное выражение; он снова погладил Эбби по голове. – Я специально все подстроил так, чтобы мы вышли к бассейну. Шел обычный разговор о работе. А потом, когда мы подошли к самому краю… я выложил ему все, что знал, прямо в лоб. Марк, конечно, все отрицал, но я не слушал его протестов. У меня были доказательства. Я ни за что не пошел бы на это, не имея доказательств. – Лукас повернулся к Кили и посмотрел ей прямо в глаза. Она опять попыталась подняться, но упала обратно на шезлонг. – Когда я сказал обо всем, что он совершил, обо всем, что отнял у меня, я вытянул руки, держа девочку над водой. «Я дам тебе шанс спасти ее, – сказал я ему. – Ты мне такого шанса не дал». А потом я разжал руки и уронил ее в воду.

46

– Вы бросили ее в воду?! В бассейн?! – закричала Кили.

Ее трясло, как лихорадке, в ушах стоял гул. Ей хотелось вскочить, броситься на него, выцарапать ему глаза, но распухшее колено отказывалось ей служить. Она еще раз попыталась подняться и опять упала. Она была как в капкане и в бессильном ужасе смотрела, как Лукас – человек, пересекший черту, за которой терять уже больше нечего, – держит в руках ее ребенка.

– Да, это было жестоко, я знаю, – продолжал он. – Это было ужасно. Дети не отвечают за грехи своих отцов. Я не сразу решился это сделать. – Лукас пристально взглянул на Кили. – Но потом я вспомнил о Прентисе. И я смог. Я просто разжал руки.

– Лукас, – дрожащим голосом проговорила Кили. – Верните мне мою дочь. Сейчас же.

Лукас склонил голову набок и с грустью взглянул на Эбби, которая, словно оцепенев, цеплялась за его плащ.

– Она прелестна, Кили. Я рад, что ему хватило порядочности хотя бы прыгнуть за ней в воду.

«Отдать за нее жизнь», – подумала Кили. Ее чувства к Марку в этот момент были такими сумбурными, что она сама не знала, ненавидеть ей его или благодарить. Точно она знала только одно.

– Это был гнусный и бесчеловечный поступок, Лукас, – сказала она. – А теперь отдайте ее мне.

– А как насчет Марка? – Он надменно вскинул голову. – Как насчет всех тех гнусностей, что он сделал мне? Да и тебе, если уж на то пошло.

– Эбби всего лишь невинный ребенок! – воскликнула Кили, и ее голос пресекся.

Она видела, что Лукас стоит на самом краю бассейна. Если он сейчас бросит Эбби… Если она ударится головкой о бетонный край… Однажды он уже принес ее в жертву. А ведь она по-прежнему оставалась дочерью Марка.

Но Лукас так крепко прижимал к себе девочку, словно только ее тепло поддерживало в нем жизнь.

– А знаешь, я когда-то принял участие в Марке, потому что мне казалось, в нем что-то есть. Искра божья. Я защищал его бесплатно в суде по делам несовершеннолетних и, помню, как-то раз сказал Бетси, что он незаурядный мальчик. Что я хочу ему помочь. А она обвинила меня… – Его голос пресекся.

– В чем? – спросила Кили, не отрывая глаз от Эбби, которая почему-то молчала, хотя давно должна была бы начать капризничать.

Сердце Кили стучало молотом, во рту пересохло. Вдруг она краем глаза заметила что-то белое, движущееся за спиной у Лукаса, и в тот же миг поняла, что это Дилан. Он крадучись, бесшумно поднимался по лесенке из бассейна прямо позади Лукаса.

– Что она сказала? – спросила Кили, стараясь потянуть время и отвлечь внимание Лукаса.

– Она сказала, что… я предпочитаю его Прентису. Что он больше похож на меня, чем мой родной сын. – Лукас недоуменно покачал головой. – Она не понимала, что я никогда не смог бы полюбить Марка так, как любил Прентиса. Марк и впрямь был неординарным мальчиком. Но Прентис был моим сыном. Моей плотью и кровью. Ради него я был готов на все. Уж ты-то можешь это понять, Кили. Я знаю, что можешь.

– А столкнуть мою машину с дороги – это тоже была ваша идея? – продолжала Кили.

– Я хотел только припугнуть… чтобы ты отстала. Чтобы перестала копаться в этом деле. Ведь ничего же не случилось!

Лицо Дилана показалось над плечом Лукаса. Широко открытые глаза на этом юном лице словно предупреждали ее о чем-то. А потом его незагорелая, покрытая гусиной кожей рука вдруг взметнулась и зажала шею Лукаса.

Лукас издал полузадушенный вопль и попятился, все еще держа на руках девочку. Но Кили, словно в замедленной съемке, увидела, как слабеют и разжимаются его руки. Эбби закричала и начала скользить. Кили вскочила, не обращая внимания на боль, и сумела сделать два шага, но почувствовала, что неудержимо падает. И все-таки она всем телом рванулась вперед и в последнюю секунду схватила Эбби на руки.

Дилан и Лукас упали, сцепившись, и теперь боролись на полу. Лукас отчаянно дергал тонкую жилистую руку мальчика, стараясь освободиться.

– Помогите! – крикнула Кили, ища глазами хоть кого-нибудь, кто мог бы ее услышать. Но в помещении бассейна никого, кроме них, не было, как и в холле, через который они сюда пришли.

Вновь оглянувшись на дерущихся, она с ужасом заметила, что Лукас выпустил руку Дилана, полез во внутренний карман плаща и вытащил старинный револьвер с рубчатой рукояткой, блеснувший у него в кулаке.

– Дилан! – вскрикнула Кили. – Отпусти его, он вооружен!

Дилан разжал руку и отскочил. Его пробирал озноб. Лукас с трудом поднялся на ноги и прицелился в мальчика.

– Лукас, вы не можете! – умоляюще произнесла Кили. – Вы же не собираетесь… Он еще ребенок! Он только хотел меня защитить.

Лукас трясся, револьвер так и прыгал у него в руке.

– А эта штука настоящая? – презрительно бросил Дилан. – Старый ковбойский пугач! Он же небось даже не стреляет!

– Он старый, это верно. Он из моей коллекции. Но, я тебя уверяю, он все еще стреляет. Не вынуждай меня пускать его в ход, – сказал Лукас. – Иди туда, к матери.

Дилан обхватил себя руками за плечи, пытаясь унять дрожь, и с неохотой зашлепал к шезлонгам. Кили механически протянула ему полотенце, не сводя глаз с Лукаса.

– Теперь ты знаешь все, – констатировал Лукас.

– Я же вам говорила: я ничего не хочу знать. Я умоляла вас ничего мне не рассказывать!

– Я должен был рассказать кому-то, – мрачно проговорил Лукас, револьвер он так и не опустил. – Я хотел, чтобы ты знала, что произошло и почему.

Кили закрыла глаза и покачала головой.

– Какое значение это может иметь теперь?

– Должен признаться, – вздохнул Лукас, – я был горд… до неприличия горд тем, как избавился от Марка. Человек, не умевший плавать, утонул в своем плавательном бассейне – есть ли на свете что-либо более естественное? Нехорошо хвастать, но это было идеальное убийство! Если бы не Дилан с его дурацким самокатом, ни у кого не возникло бы никаких сомнений. Но ведь ты сама виновата. Ты никак не могла оставить эту историю в покое, – в голосе Лукаса прозвучала неизбывная горечь.

– Допустить, чтобы моего сына обвиняли в том, чего он не делал? Ни за что! – отрезала Кили.

– Но ведь я же защищал Дилана, не так ли? – нахмурился Лукас. – Всякий раз я вставал за него горой! Я не позволил бы ему расплачиваться за мое преступление.

– Все мы расплачиваемся за ваши преступления, – со слезами напомнила Кили.

– Это прискорбно, – сказал Лукас. – Я этого не хотел.

Внезапно двери распахнулись, в помещение ворвались двое полицейских в форме и мужчина в штатском костюме с галстуком.

– Мистер Уивер! Сложите оружие! Полиция!

Вздрогнув от неожиданности, Кили оглянулась, а Лукас, все еще целясь из пистолета, начал пятиться. Его блуждающий взгляд совершенно обезумел, белки глаз засверкали. Прижимая к себе хнычущую Эбби, Кили смотрела на него в немом оцепенении. Но откуда здесь взялась полиция? Может быть, кто-то, проходя мимо бассейна, заметил, как Лукас вытащил револьвер?..

– Лукас Уивер! – заговорил человек в штатском, и его громкий голос эхом прокатился под сводами комнаты.

– Должно быть, нас кто-то увидел, – прошептала Кили. – Слава богу!

– Нет, – пробормотал Дилан.

– Что – нет?

Но Дилан не ответил. Он вскочил на ноги, глядя, как полицейские подходят к Лукасу, который продолжал пятиться.

– Пригнись, сынок, – посоветовал один из полицейских. – Мэм, вы не могли бы вывести отсюда своих детей?

– Я не могу ходить, – ответила Кили.

Полицейский кивнул и что-то тихо сказал в свою рацию.

– Ладно, сейчас вам помогут. Ну а пока сидите и не высовывайтесь.

– Бросьте оружие, мистер Уивер! – продолжал агент в штатском. – Я детектив Бертрам из полиции Александрии. Сейчас прибудет подкрепление. На подходе ордер на ваш арест, выписанный сегодня вечером в Сент-Винсентс-Харборе.

Револьвер затрясся в руке Лукаса, но он продолжал целиться в детектива.

– Я не вернусь, – объявил он.

– Сэр, мне сказали, что вы адвокат. Вы прекрасно знаете, что вам же будет лучше, если вы согласитесь сотрудничать с нами.

Обнимая обеими руками детей, морщась от боли в колене, Кили смотрела на Лукаса. Он все еще размахивал револьвером, но в его глазах застыло отчаяние. Ей хотелось заговорить с ним, но она не могла произнести ни слова.

– Не делайте глупостей, мистер Уивер, – принялся уговаривать его детектив. – Просто сложите оружие, и мы во всем спокойно разберемся.

– Нет, – покачал головой Лукас. – Слишком поздно.

– Что он делает, мам?! – прошептал Дилан. – Он что, с ума сошел?

Стоило Кили услышать вопрос Дилана, как она вдруг обо всем догадалась. Ей стало ясно, что он собирается сделать. Несмотря ни на что, она не могла просто сидеть и наблюдать за всем этим, словно перед ней театральный спектакль. Опершись на подлокотники, она подалась вперед.

– Лукас, не надо!

– Поверь мне, Кили, у меня и в мыслях не было причинять боль тебе.

– Я вам верю. Прошу вас, остановитесь. Это не выход.

– Мне ничего не остается, – пробормотал Лукас.

– Неправда! Я выступлю свидетелем в вашу защиту. Расскажу о Марке, о его преступлении.

– Никто не поймет. Все равно он был моим сыном. Я убил его. И до сих пор не раскаиваюсь.

– Лукас, он был лжецом и предателем. Я об этом скажу. Люди поймут.

– А как насчет Морин? – горько спросил Лукас. – Думаешь, это они тоже поймут?

Морин… Ее беспощадный враг. Любовница ее мужа. Но ведь в конце концов Морин все-таки перестала преследовать Дилана, когда поняла, что это Лукас был с Марком перед его гибелью. Когда дошло до сути, Морин сделала честный выбор. Она хотела, чтобы Лукас заплатил за свое преступление, – и за это была убита. Что это было: мгновенный порыв? Временное помешательство? Возможно. Но суд все равно назовет это убийством. Это никак нельзя будет оправдать. Кили почувствовала, что не может больше выносить взгляда Лукаса, и опустила глаза.

– Положите револьвер, мистер Уивер, – вновь повторил детектив Бертрам. – Мы все это обсудим. Просто положите его на пол.

Лукас со вздохом взглянул на успокоившуюся поверхность воды.

– Я сам свершил правосудие. Я не собирался оставлять это на усмотрение закона. Но правила мне известны. Придется платить, – сказал он.

Кили сделала еще одну попытку.

– А как же Бетси? – воскликнула она. – Вы нужны ей! Не делайте этого! Хотя бы ради Бетси.

Эти слова на миг вытеснили обезумевшее выражение из глаз Лукаса, и они наполнились безграничной печалью.

– Расскажи Бетси, – попросил он. – Скажи ей, что я любил его больше жизни.

Кили все поняла. Она знала, о ком он говорит: о Прентисе.

– Вы могли бы сами ей сказать!

Лукас молча покачал головой.

– Прошу вас, Лукас, не надо! – умоляла она.

– Я стал тем, что мне самому всегда было ненавистно, – сказал он. – Надо с этим покончить.

Увидев, как он поднял револьвер, Кили закрыла глаза и обхватила обеими руками головы своих детей, заставила их пригнуться, чтобы они не смотрели. – Нет, мистер Уивер, не надо! – закричал детектив. Но было уже слишком поздно. Выстрел прозвучал приглушенно, потому что в последнее мгновение Лукас сунул ствол себе в рот. Полицейские бросились вперед. Послышался громкий всплеск.

Кили открыла глаза и увидела плащ Лукаса, раскрывшийся в бассейне подобно крыльям. Темные тонкие струйки клубились в зеленоватой воде вокруг жуткой кашеобразной массы, в которую превратился его затылок.

Эбби громко плакала и пыталась вырваться из-под руки матери. Дилана сотрясал неистовый озноб; он жался к ней, не поднимая головы.

– Он это сделал, мам? – хрипло прошептал Дилан.

– Да. Не смотри, родной мой.

Поднялась суета. Два офицера в полном обмундировании прыгнули в бассейн, тяжело побрели по воде к простертому телу и вытащили его на бетонный «фартук». Начались обреченные на провал попытки его оживить. Любопытные постояльцы мотеля, увидев полицейские машины и услыхав шум, высыпали в холл и стали заглядывать в помещение бассейна, но полицейский загородил вход. В конце концов тело Лукаса накрыли банным полотенцем, взятым с ближайшей тележки.

Офицер подошел к Кили и детям.

– Давайте-ка выбираться отсюда, – сказал он. – Идемте, мэм. Можете пока опереться на мое плечо. А потом посмотрим, что там у вас с ногой.

– Мои дети… – прошептала Кили. – Дилан, надень куртку. Ты весь дрожишь.

Дилан, не оглядываясь, подхватил с пола кожаную куртку и надел ее.

– Он умер? – спросил он.

– Да, – ответила Кили, стискивая его руку.

Еще один полицейский взял на руки Эбби и обернулся к Дилану.

– Ты-то сам дойдешь, сынок?

Дилан кивнул и поднялся на ноги, хотя его все еще бил озноб. К ним подошел детектив в штатском.

– Ты Дилан? – спросил он.

Дилан поднял на него усталый взгляд. Кили, опираясь на руку полицейского, поднялась и с тревогой взглянула на них обоих.

– Мы получили твое сообщение, – сказал детектив. – Молодец, быстро соображаешь.

Кили в растерянности перевела взгляд на сына.

– Сообщение? Какое сообщение?

Дрожащая, но горделивая улыбка тронула посиневшие от холода губы Дилана, осветила его бледное лицо.

– Я нес лед, – объяснил он. – Смотрю: у нашей двери стоит мистер Уивер. Я знал, что ему там нечего делать, и сразу вспомнил, что ты мне рассказала. Ну, что у него неприятности с полицией. Вот я и позвал на помощь.

– Ты вызвал полицию?

– Нет, я позвонил мистеру Уорнеру.

– Дэну?! Но он же уехал! Дом был заперт…

– Они были в Бостоне. Старшая сестра Николь родила ребенка, и они поехали на этого ребенка посмотреть. Но когда ты нашла мисс Чейз, ему позвонили из полиции… ну, чтоб он подтвердил твое алиби. И он встревожился. В общем, они сразу вернулись домой, а тут как раз я позвонил. Я рассказал ему все, что ты говорила про мистера Уивера, и про то, что он здесь, в нашей комнате. Он пообещал позвонить в полицию. И сказал, чтоб я ему доверял.

– И ты доверился ему? – удивилась Кили.

– А я решил, что он клевый, – небрежно бросил Дилан.

Кили была поражена.

– Ты правильно поступил, милый. Даже не знаю, что бы с нами было, если бы не ты. Я горжусь тобой.

Дилан смущенно фыркнул и взял Кили под руку.

– Я сам ее доведу, – сказал он полицейскому.

Кили оперлась на его плечо, обтянутое кожаной курткой.

– Ты уже выше меня ростом, – заметила она.

– Значит, мне уже можно водить машину?

– Нет! – сердито ответила она, дернув его за рукав.

Усмешка тронула его губы.

– Да ладно, это я так. Проверка бдительности.

Ей понадобилась вся сила воли, чтобы удержаться и не обнять его, но она не хотела смущать сына при посторонних. Следом за агентом, несущим Эбби, они кое-как добрались до дверей, за которыми полиция сдерживала толпу любопытных.

– Мам, ты смотри, они приехали! – возбужденно воскликнул Дилан.

Кили подняла голову и увидела Дэна Уорнера. Он стоял, положив обе руки на плечи Николь, хмурясь и вытягивая шею, чтобы их увидеть.

– Да, они здесь, – улыбнулась Кили. Она сама не ожидала, что так обрадуется.

– Ну, теперь с нами все будет в порядке, – Дилан как будто хотел уверить в этом самого себя.

Кили кивнула, продолжая держаться за его плечо.

– Конечно, – сказала она. – Все будет хорошо.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.