Текст книги "За все надо платить"

Автор книги: Патриция Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

43

Кили постучала в дверь комнаты Дилана.

– Да! – крикнул он.

Она открыла дверь и заставила себя улыбнуться ему.

Дилан снял наушники и посмотрел на мать.

– Что хотел детектив на этот раз?

– Ничего особенного, – отмахнулась Кили. – Детали разные уточнял. По поводу смерти мисс Чейз.

– Мам, у тебя совсем больной вид. Что случилось?

– Да нет, просто голова болит. Послушай, родной, у меня появилась отличная идея.

– Чего? – с подозрением спросил он.

– Ну, я подумала… Раз тебе надо написать о Верховном суде, почему бы нам не съездить в Вашингтон? Это всего полтора часа езды отсюда. Ты, я и Эбби. Снимем где-нибудь комнату и пойдем на экскурсию в Верховный суд! Это придаст твоему сочинению… солидности, понимаешь? Достоверности. Ты мог бы сделать снимки, я могла бы тебя сфотографировать на фоне суда…

– Мам, я же не в пятом классе! И мне не надо писать сочинение «Как я провел летние каникулы».

– Знаю. Но мне все-таки кажется, что это было бы отлично. Ты мог бы поговорить с людьми, которые там работают. Ты же сам сказал, что тебе нужны хорошие отметки. В конце концов, это всего лишь небольшая поездка. Что, собственно, ты имеешь против?

Дилан пристально посмотрел на нее.

– Я не могу. Завтра у меня встреча с доктором Стоувером.

– Я ее перенесу, – бодро откликнулась Кили.

– Мам, я устал, – пожаловался он. – Я не хочу никуда ехать.

Она знала, что он устал. У него были темные круги под глазами, он казался ей вялым с тех самых пор, как вернулся домой. Но она должна была увезти их отсюда.

– Отдохнешь в машине. Мы возьмем с собой твое лекарство.

– Спасибо, мам! Вечно ты печешься о моем здоровье.

Его горький сарказм вызвал слезы у нее на глазах.

– Я всегда стараюсь делать то, что идет на пользу моим детям, – хрипло прошептала Кили.

– Что случилось? – нахмурился Дилан.

– Ничего не случилось! За последнее время столько всего случилось плохого, что я просто решила сменить обстановку. Почему тебя это удивляет?

Дилан смотал шнур наушников и выключил проигрыватель.

– Ты никогда раньше так не делала.

Кили торопливо вытерла слезы и всхлипнула.

– Чего я не делала?

– Не убегала.

Она уже собиралась возразить, но осеклась, вспомнив, что решила всегда говорить ему правду. По крайней мере – насколько возможно.

– Послушай, Дилан, я не прошу тебя съездить со мной на Аляску. Речь идет всего лишь о короткой поездке в Вашингтон. Неужели я прошу слишком многого? Я знаю, что ты устал. Я бы не просила, но это действительно очень важно.

– Почему? – спросил он упрямо. – Объясни, и я поеду.

– Ладно. – Кили судорожно вздохнула. – Дилан, скоро случится… нечто ужасное. С одним из наших знакомых. Я не хочу быть в этом замешанной. Ничего не хочу знать. Я предпочитаю оказаться подальше отсюда!

– О ком ты говоришь? Что должно случиться?

– Пока я ничего больше не могу сказать. Поверь мне, очень скоро ты сам все узнаешь.

– Просто скажи мне, о ком речь, – заупрямился Дилан.

– Дилан…

– Да ладно тебе, мам!

Кили заколебалась. Ей было хорошо знакомо это непримиримое выражение на лице сына. Можно было не сомневаться: он не уступит. «Ладно, – подумала она, – все равно бесполезно оттягивать неизбежное. Дилан так и так скоро узнает. Полиции много времени не понадобится, чтобы добраться до истины».

– Это Лукас, – сказала она. – Доволен? Это Лукас.

– И что же с ним будет?

– Я думаю, его арестуют.

– Тот легавый из-за этого приходил?

– Нет, – ответила Кили, – он был здесь… по другому поводу.

– А за что его арестуют? Это серьезно? Какое-нибудь адвокатское мошенничество?

– Нет, Дилан, это вопрос жизни и смерти. Все, хватит с тебя. Больше я ничего не скажу. А теперь я хочу, чтобы мы как можно скорее уехали. Можешь ты хоть раз обойтись без споров? Неужели тебе так трудно поверить мне на слово? Просто поверь мне и уложи свои вещи.

– Ладно, – вздохнул Дилан. – Твоя взяла.

Эбби заснула в своем детском сиденье еще до того, как они выехали на автостраду. Дилану Кили разрешила запускать любые компакт-диски, лишь бы музыка не разбудила сестренку. Это отвлекло его: отпала необходимость разговаривать.

Мотель «Долли Мэдисон» расположился в Александрии, тихом пригороде Вашингтона, известном старинными зданиями времен колониальной Америки. Было уже темно, когда Кили въехала на стоянку.

– Выглядит очень мило, – заметила она. – Ресторан, крытый бассейн, джакузи, кабельное телевидение, коктейли в баре под живую музыку…

– Клево, – кивнул Дилан. – Четыре старпера играют «Путники в ночи» [6]6
  Популярная у людей старшего поколения песня Фрэнка Синатры (1915–1998).


[Закрыть].

Кили ответила натянутой улыбкой.

– Хорошо, коктейли мы пропустим.

– Тут никого нет, – заметил Дилан, скептически оглядывая почти пустую стоянку.

– Сейчас не разгар сезона, – напомнила Кили. – Ну, так что? Остаемся здесь?

Он равнодушно пожал плечами.

– Как скажешь.

– Ладно. – Она выключила мотор. – Я сниму для нас номер. Присмотри за Эбби.

Через несколько минут Кили вернулась с ключами от двух смежных комнат, отвела машину на парковку прямо перед дверью номера и вручила Дилану ключ от его комнаты. Хоть он и ворчал всю дорогу, ему польстило, что у него будет своя комната в мотеле, и теперь он жаждал как можно скорее ее обследовать. Открыв дверь, он сбросил на пол рюкзак и вернулся к машине, чтобы помочь Кили выгрузить вещи. Кили расстелила у себя на полу одеяло и поместила на него Эбби с ее игрушками. Сама она опустилась на кровать. Дилан сел на вторую кровать напротив нее.

– Как тебе твоя комната? – спросила она.

– Точно такая же, как эта. Хочешь посмотреть?

Кили покачала головой.

– Не сейчас. Я немного устала. Потом посмотрю.

Дилан сочувственно посмотрел на мать.

– Хочешь, принесу нам по содовой со льдом?

Кили благодарно кивнула. Он вдруг показался ей таким взрослым: готовый прийти на помощь молодой человек.

– Это было бы здорово. Ты знаешь, где машинка для льда?

– Найду, мам. – В его голосе уже слышалось нетерпение.

– Деньги нужны? Посмотри в моей сумке.

– У меня есть, – отказался Дилан. – Сейчас вернусь.

Кили поймала его руку, когда он проходил мимо.

– Спасибо, родной. Спасибо за все.

Дилан отмахнулся.

– Когда вернусь, пойду поплаваю. Посмотрим, что тут у них за крытый бассейн. И джакузи.

– Там наверняка полно микробов, – с беспокойством заметила Кили.

– Ну, конечно! Обязательно подцеплю что-нибудь заразное, заболею и умру.

– Иди уж, – улыбнулась она, – неси содовую. Не забудь свой ключ.

Что-то раздраженно бормоча, Дилан скрылся за дверью, а Кили устало вытянулась на кровати и закрыла глаза. Эбби продолжала мирно играть на одеяле. «Это была удачная мысль – приехать сюда», – подумала Кили. В мотеле было тихо, спокойно. Здесь она отсидится, ее не затянет в водоворот скандала, ей не будут задавать миллион вопросов. Ее не заставят доносить в полицию, что ее свекор – единственный друг и несгибаемый защитник, – вероятно, виновен в убийстве. При одной мысли об этом ей делалось дурно. «Сколько времени понадобится полиции? – спросила себя Кили. – Когда они обо всем догадаются? Наверняка это будет очень скоро».

Лукас… Она всегда восхищалась Лукасом, считала его едва ли не лучшим из людей. Но в тот самый момент, как Фил Страттон произнес слово «инсулин», для нее оно стало чем-то вроде ключа к шифру. Первым ее побуждением стало позвонить Лукасу и потребовать объяснений, но она сразу поняла, что не сможет этого сделать. Она была не в состоянии снова слушать ложь – на этот раз от Лукаса.

Голова Кили пульсировала болью. Перед ее глазами встал тот день, когда они с Лукасом вошли в квартиру Прентиса и увидели царившую в ней чудовищную разруху. Она до сих пор вспоминала выражение ужаса и растерянности, застывшее на лице Лукаса, пока он оглядывал жалкие обломки жизни своего сына. Он побледнел, его прошиб пот, ему пришлось сбросить на пол какие-то тряпки с одного из стульев, сесть и сделать себе укол инсулина. Кили отчетливо помнила компактный набор, состоящий из шприца и ампулы инсулина, который он вынул из кармана плаща. Она помнила, как он привычным движением закатывает рукав и вкалывает иглу в вену. Ей пришлось отвернуться – она не хотела этого видеть. Она и сейчас не хотела ничего видеть, но отвернуться не могла.

Кили было очень трудно себе представить, как Лукас – добрый, чуткий, щедрый Лукас! – колет Морин иголкой. «За что? – спрашивала она себя. – Что заставило его так поступить?» Он нарядил ее в свадебное платье и усадил в машину. Завел двигатель. Во всем этом чувствовалась беспощадная решимость, с которой Кили никак не могла примириться. Бог свидетель, ему не за что было любить Морин Чейз. Сама Кили тоже ненавидела Морин за все, что она сделала с ее семьей. И все же… Морин была живым человеческим существом, и она не заслуживала… Морин имела право на свою исковерканную жизнь. А ее убийца повел себя так, словно был вправе решать, как и когда оборвать эту жизнь.

Кили прикрыла глаза рукой. Хорошо, что они сейчас далеко от Сент-Винсентс-Харбора. Она ничем не сможет помочь Лукасу, но, по крайней мере, ей не придется быть свидетельницей того, как кто-нибудь из полицейского департамента или из судейских вспомнит, что Лукас страдает диабетом. Ее не окажется рядом, когда будут найдены бумаги на столе Джози Фьоре, когда полиция поговорит с Джулианом Грэмом и всплывет имя Вероники. А тогда станет ясно, что все это имеет отношение к смерти Марка. Кили не понимала, каким образом взаимосвязаны эти события, но была уверена, что связь существует. Если уж ей эта связь очевидна, полиция наверняка ее найдет. И эта связь приведет к Лукасу…

Кили не сомневалась: Лукас наверняка знал, что его будут подозревать. Он же юрист! Он не мог не понимать, что цепочка улик приведет к нему. И все-таки он пошел на это. Как будто ему было все равно, что будет дальше, лишь бы только убить Морин. Но почему?..

Стук в дверь заставил Кили вздрогнуть, но она сообразила, что это, наверное, Дилан: просто у него руки заняты содовой и ведерком со льдом, вот он и не может вставить ключ в дверь. Она поднялась, перешагнула через игрушки Эбби и открыла ему.

Галогеновые фонари заливали автомобильную стоянку призрачным серебристым сиянием, в воздухе сеялся мелкий дождь. За порогом, опираясь на трость, стоял Лукас. Он протянул свободную руку и придержал дверь открытой.

– Кили, – сказал он, – можно мне войти?

44

Кили молча смотрела на нежданного гостя. Дорогая одежда, безупречно причесанные белоснежные волосы, широкая улыбка, не соответствующая острому, настороженному взгляду. Его узловатые пальцы с побелевшими от напряжения костяшками сомкнулись на набалдашнике трости. У Кили вдруг возникло такое чувство, будто она никогда его раньше не видела.

– Лукас?! – воскликнула она. – Что вы здесь делаете?

– В данный момент – промокаю под дождем, – ответил он, щурясь на темное небо. – Можно? – Он указал палкой в глубину комнаты.

– Как вы меня нашли? – спросила Кили.

– По правде говоря, я следил за тобой.

При мысли о том, что он следовал за ее машиной, ей стало жутко. Но пришлось сделать вид, что она ничуть не напугана его странным поведением.

– О боже! Что-нибудь случилось? Неужели я опять в беде?

– Нет, – сказал он. – Не ты.

– Только не Дилан! – вырвалось у нее.

Лукас покачал головой. Кили оглянулась через плечо в комнату мотеля, где Эбби по-прежнему безмятежно играла на полу.

– Даже не знаю, кто еще остался… С Ингрид все в порядке?

– Насколько мне известно, да, – ответил он. – С Ингрид все в порядке.

– Что-то с Бетси?

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Лукас, я очень польщена, но не могло бы это подождать до тех пор, пока я вернусь домой?

– Кили, – произнес он с упреком, – неужели у тебя не найдется минутки для друга? Я проделал долгий путь, чтобы поговорить с тобой.

– Дело в том, что…

– Это очень важно, – настаивал Лукас, и в его улыбке Кили впервые уловила отблеск стали.

Никакого рационального объяснения его появлению в мотеле не было и быть не могло. Но вдруг он о чем-нибудь догадался? Нет, не может быть. Она ни с кем, кроме Дилана, не говорила после визита Фила Страттона. Наверное, стоит разыграть неведение и поговорить с ним. Тогда он уйдет.

– Ну, разве только на минутку, – неохотно согласилась она. – Но когда вернется Дилан, мы все пойдем в бассейн.

Лукас протиснулся мимо нее в комнату и улыбнулся Эбби. Девочка в ответ посмотрела на него округлившимися глазами.

– А где Дилан? – спросил Лукас. Он опустился на край одной из кроватей и положил обе руки на набалдашник трости.

– Извините за беспорядок, – сказала Кили, машинально собирая разбросанные вещи и пряча их в шкаф. – Дилан пошел…

Она осеклась и потеряла нить, наткнувшись на свои домашние шлепанцы. Ей снова вспомнилась Морин в домашних тапочках, особенно нелепых в сочетании с подвенечным нарядом. Господи, ее самоубийство оказалось инсценировкой, которую подготовил…

– Куда он пошел? – спросил Лукас.

Кили тряхнула головой, стараясь прогнать страшное воспоминание, и посмотрела на Лукаса.

– Простите, что вы спросили?

– Где Дилан? – повторил он.

Кили закрыла дверцу шкафа.

– Он пошел за содовой. Сейчас вернется. Вот он удивится, когда вас увидит!

Она с беспокойством вспомнила, что рассказала Дилану о возможном аресте Лукаса. Что, если Дилан выпалит это вслух? Тогда уже нельзя будет прикинуться, будто она знать ничего не знает. Лукас сразу поймет, что она его вычислила. Кили бросила тревожный взгляд на дверь.

– Что ж, рад буду его повидать, – сказал Лукас. – Как прошло возвращение в школу?

– Хорошо, – ответила Кили. – Все прошло хорошо.

Она вспомнила, как энергично и напористо Лукас защищал Дилана от преследования со стороны Морин Чейз. Как они полагались, как рассчитывали на него! «Нет, этого не может быть, – подумала Кили. – Лукас – столп законности! Он верит в правосудие и справедливость».

– Собственно говоря, мы приехали сюда именно из-за Дилана, – сказала она. – Ему задали сочинение о Верховном суде. Я подумала, что ему будет полезно посетить здание суда.

– Отличная мысль, – кивнул Лукас. – Он все увидит своими глазами. А знаешь, я однажды выступал в Верховном суде.

– Вот как?

На лице Кили застыла вежливая маска, а ее мозг тем временем лихорадочно работал, пытаясь оценить сложившееся положение. Неужели им грозит опасность? Не может быть.

– Да-да, – продолжал Лукас. – Меня прямо-таки парализовало от страха. Поразительное чувство – стоять в огромном зале, пока эти почтенные старые судьи входят и занимают свои места. Это незабываемо.

Кили смотрела на него в замешательстве. Ей вдруг стало жаль его. Он так преуспел в жизни! «А вдруг это не Лукас? – пронеслось у нее в голове. – На свете полно диабетиков». Она никак не могла вспомнить, почему вообще решила, что это Лукас. Это вполне мог быть и кто-то другой.

– У вас была потрясающе успешная карьера, Лукас.

– Мне с детства была свойственна простодушная вера в правду и справедливость. Я всегда считал, что в конце концов хорошие парни обязательно должны победить, а плохие парни – сесть за решетку. Все как в старых вестернах. Ты же знаешь, я на них вырос. Когда я был мальчишкой, в кино можно было сидеть хоть с утра до вечера, смотреть вестерны один за другим. Мы были страшно бедны, и все-таки отцу удавалось наскрести денег на кино для нас с братом, пока они с матерью работали в магазине по субботам. Это было счастливейшее время в моей жизни! Я даже не сознавал, что мы бедны, пока не умер отец. Мне тогда было восемь. К тому времени я уже твердо знал, кем хочу стать. Я решил, что непременно буду носить белую шляпу и вершить правосудие.

Кили на мгновение отвлеклась: ей показалось, что в соседней комнате стукнула дверь. «Нет, – подумала она, – это не может быть Дилан. Дилан пришел бы сюда». В самом деле, он же обещал принести содовой для них обоих. Содовой со льдом. И даже если бы Дилан прошел сначала в свою комнату, первым делом он врубил бы телевизор на полную мощность. Для подростков телевизор – источник жизнеобеспечения. Но из-за внутренней двери не было ничего слышно. Кили осторожно опустилась на край второй кровати.

– Вам это удалось, Лукас, – сказала она. – Вам вообще все удавалось. Марк всегда говорил…

– Марк! – пробормотал Лукас. – Тоже мне…

– А где Бетси? – в полном отчаянии спросила Кили.

На морщинистой щеке Лукаса задергался мускул, он беспокойно пошевелил пальцами на набалдашнике трости.

– Она дома, – ответил он с горечью. – Она и не знает…

– Не знает, где вы? – подхватила Кили. – Почему бы вам не позвонить ей и не сказать, что вы здесь и скоро вернетесь домой? Вы же знаете, она всегда тревожится за вас.

Лукас смотрел прямо перед собой отсутствующим взглядом.

– Сейчас там, наверное, уже полиция, – сказал он.

При упоминании полиции сердце Кили заколотилось от испуга.

«Не говорите мне! – мысленно взмолилась она. – Я не хочу знать!»

– Какой-нибудь подзащитный всегда нуждается в вашей помощи, – пролепетала она и поспешно вскочила с кровати. – Не понимаю, куда подевался Дилан! Пожалуй, мне стоит пойти его поискать.

Лукас бросил на нее взгляд из-под кустистых бровей.

– Ты нервничаешь, – заметил он.

Кили вздрогнула и виновато взглянула на него, словно он застиг ее на месте преступления. А потом она вдруг успокоилась и посмотрела на него чуть ли не с вызовом. Можно подумать, что Лукас держит ее заложницей в этой маленькой комнате! Ей захотелось вышвырнуть его вон, но она не решилась.

– Он мой сын, – напомнила она. – Однажды я его чуть не потеряла.

Лукас задумчиво кивнул.

– В том-то все и дело, – сказал он и со вздохом оглядел комнату. – А где его вещи? Непохоже, что тут остановился мальчик подросткового возраста.

Кили не хотелось лгать, но не хотелось и говорить ему, что комната Дилана за дверью. У нее создалось впечатление, что любая, даже самая невинная правда таит в себе опасность. В поведении Лукаса было нечто пугающее – казалось, он держит за пазухой бомбу.

– Дело в том… – начала она.

Внутренняя дверь между двумя комнатами внезапно открылась, заставив их обоих вздрогнуть от неожиданности. В дверях стоял Дилан в длинных купальных трусах и тонкой футболке. Шрам на шее поджил и потускнел, но все еще был заметен.

– Дилан! – воскликнула Кили.

Ей хотелось как-то предупредить его. «Ничего не говори! – мысленно умоляла она. – Не упоминай о том, что я рассказала тебе о Лукасе!» Но, разумеется, сказать об этом вслух она не могла.

– Я готов идти в бассейн, – объявил он. – Привет, мистер Уивер.

Вид у него был удивленный, но не шокированный. Он как будто забыл все, что она ему рассказала о неприятностях Лукаса с полицией.

– Привет, Дилан, – кивнул Лукас, вглядываясь в мальчика.

Не давая Дилану раскрыть рот, Кили торопливо вставила:

– Я не слышала, как ты вошел. А где лед, Дилан? Где содовая?

Дилан махнул рукой в сторону двери.

– У меня в комнате. Тебе принести? – спросил он.

– Да, пожалуйста.

– А вы хотите содовой, мистер Уивер? Я купил с запасом.

– Нет, спасибо, Дилан, – вежливо отказался Лукас.

– Вам, наверное, пора? – обратилась к нему Кили.

Лукас пропустил ее вопрос мимо ушей. Он не сводил пронизывающего взгляда с Дилана.

– Бассейн, конечно, с подогревом?

– Надеюсь, – пожал плечами Дилан.

– Мы все пойдем туда и поглядим, как ты плаваешь, – безапелляционно заявил Лукас.

Кили поняла, что это приказ. Она хотела запротестовать, но не знала, как он отреагирует. Конечно, она могла бы устроить скандал, но каковы будут последствия? Кили стало ясно, что придется отправиться к бассейну – нравится ей это или нет. Неохотно собрав несколько игрушек, она взяла Эбби на руки. Дилан повернулся и направился в свою комнату. Лукас встал.

– Ты куда? – недоверчиво спросил он.

– Возьму свою кожаную куртку, – ответил Дилан. – На улице слишком холодно.

Лукас прохромал к двери и проследил, как Дилан берет с кровати куртку и надевает ее. Кили удивилась, почему Дилан не огрызнулся, почему не велел старику не лезть в чужие дела. «Я хорошо его воспитала, – подумала она. – Мне бы он так прямо и сказал, но с пожилыми людьми он вежлив. Может быть, я воспитала его слишком хорошо», – признала она с горечью.

В конце концов Лукас вывел их всех за дверь и закрыл ее, убедившись, что щелкнул язычок замка.

– Показывай дорогу, Дилан, – сказал он.

Дилан послушно зашлепал по дорожке. Дождь перестал, но в воздухе заметно похолодало: дыхание вырывалось изо рта облачком пара. Кили шла, крепко прижимая к себе Эбби, чтобы девочка не простудилась. Лукас, несмотря на хромоту, не отставал от них.

Они прошли сквозь двойной стеклянный тамбур в коридор, по обе стороны которого тянулись двери. «По крайней мере, бассейн – это общественное место, – успокаивала себя Кили. – Там будет безопаснее». Но в коридоре они не встретили никого, кроме смуглой, черноволосой горничной, бросившей мимоходом:

– Buenos noches [7]7
  Добрый вечер (исп.).


[Закрыть].

Из коридора они попали в пустой холл с незажженным газовым камином, по обеим сторонам которого стояли два дивана в темно-бордовой замшевой обивке. Они поднялись по двум ступенькам, затем Дилан распахнул дверь, ведущую в бассейн. В лицо им сразу ударила волна нагретого воздуха. По периметру бассейна были расставлены белые пластиковые стулья и шезлонги. Немолодая женщина в белой купальной шапочке методично мерила кролем бассейн из конца в конец. В дальнем конце отдыхала в шезлонгах молодая пара в купальных костюмах. Они недовольно подняли головы, когда вошла Кили с Эбби на руках, – вероятно, испугались, что ребенок раскричится и будет им мешать.

Лукас указал своей палкой на пару шезлонгов, и Кили подошла к ним. Рядом с этими длинными раскладными стульями была устроена маленькая игровая площадка с конструкцией из крупных и ярких пластмассовых кубиков, мгновенно привлекших внимание малышки. Кили и Лукас сели рядом, откинувшись на пологие спинки шезлонгов. Лукас аккуратно прислонил сбоку свою трость. Дилан сбросил кожаную куртку и футболку прямо на пол и подошел к краю бассейна.

В теплом влажном воздухе было душно, Кили чувствовала себя неловко в уличной одежде. В хлопчатобумажном свитере и длинных черных брюках ей сразу стало жарко, она вспотела и бросила взгляд на Лукаса. Он так и не снял плаща, но на его лице не было заметно ни следа испарины. «Он стар, – подумала Кили. – Вероятно, ему всегда холодно».

– Хорошо побыть в тепле, – сказал Лукас, словно прочитав ее мысли.

Кили не ответила. Она устремила взгляд на своего сына, подходившего к краю бассейна. В зеленоватых огнях подсветки, пробивавшихся со дна сквозь толщу воды, его щуплое костлявое тело выглядело бледным и беззащитным. Хотя плечи уже начали раздаваться, особенно по сравнению с тонкой талией и узкими бедрами, это все еще было тело ребенка. Его взрослил только лиловатый шрам на шее.

– Что-то есть невыразимо трогательное в мальчиках этого возраста, – заметил Лукас. – Они так уязвимы. Еще не мужчина, но уже и не ребенок.

– Да, – согласилась Кили.

– Я помню, каким был Прентис в возрасте Дилана. Он всегда был неуклюжим толстяком. Даже в раннем детстве. А тут еще пошли прыщи… Просто ужасно! Вечно он стеснялся и робел. Его невозможно было приободрить никакими силами. Он так страдал! А родители в подобных случаях чувствуют себя совершенно беспомощными. Говоришь себе: «Если бы только был на свете способ избавить его от этих страданий…»

Кили повернулась и посмотрела на точеное, гордое лицо Лукаса, встретила его печальный взгляд.

– Это ведь тоже своего рода пытка, – заметила она.

– О, безусловно, – согласился Лукас. – А знаешь, в чем заключается самая горькая ирония? Мне он всегда казался красавцем…

– Я знаю, – тихо сказала Кили.

Дилан, казалось, их не замечал. Он попробовал воду ногой и, видимо, удовлетворившись результатом, обошел бассейн и нырнул с глубокого конца. Его длинное худощавое тело взрезало воду словно ножом, он проплыл под поверхностью и вынырнул, отплевываясь.

При обычных обстоятельствах Кили непременно окликнула бы его, спросила бы, как вода. Но сейчас слова застряли у нее в горле. Дилан даже не посмотрел в ее сторону. Он опять нырнул и поплыл обратно.

– Он отличный пловец, – заметил Лукас.

– Да, – коротко кивнула Кили.

– В отличие от своего отчима.

У Кили волосы шевельнулись на затылке. Она промолчала, только обеими руками ухватилась за ручки шезлонга.

– Марк… Знаешь, он был недостоин тебя, – вздохнул Лукас. – Он не заслуживал того, чтобы быть им отцом. Если бы только ты приняла все как было после смерти Марка… если бы оставила эту историю в покое…

Несмотря на духоту, Кили вдруг пробрал озноб. Ей хотелось остановить его, но она понимала, что это невозможно.

– Я никогда, ни за что не позволил бы причинить вред Дилану, – продолжал Лукас. – Ни за что на свете! Если бы только ты доверилась мне! Но ты продолжала копать, продолжала давить… – прошептал он.

Кили казалось, что ее парализовало, что ее руки и ноги намертво припаяны к планкам шезлонга.

– Лукас, – умоляюще произнесла она, – прошу вас, давайте прекратим этот разговор.

Лукас тихонько усмехнулся и покачал головой.

– Забавно. Вот теперь ты хочешь прекратить разговор. Теперь, когда уже слишком поздно. Что тебе уже известно?

– Ничего! – в отчаянии воскликнула Кили. – Я ничего не знаю!

– Знаешь, знаешь, – сказал он с горечью. – Я видел, как к тебе сегодня приезжал Фил Страттон. Как ты думаешь, почему я последовал за тобой? Он тебе все сказал, не так ли? Ты же хотела любой ценой узнать правду! Другие варианты тебя не устраивали. Неужели ты не понимаешь, что иногда лучше бывает не знать?

Сердце у Кили упало. Ей показалось, что волны смыкаются у нее над головой.