Текст книги "За все надо платить"
Автор книги: Патриция Макдональд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
24
Проливной дождь и грохот грозы сопровождали Кили по дороге домой из института Бленхайма. Николь встретила ее приветливо и заверила, что Эбби вела себя как ангел. Кили поблагодарила девочку, заплатила ей вопреки протестам и настояла, чтобы Николь взяла ее зонтик – черный зонтик с нарисованным на подкладке голубым небом в белых облачках, – а не шла домой под дождем. Стоя в дверях, Кили провожала ее взглядом, пока Николь вприпрыжку бежала по подъездной аллее и ее светлые волосы, стянутые в «конский хвостик», мелькали из-под зонтика, вспыхивая золотом в темноте. Когда Николь скрылась из виду, Кили отнесла Эбби, уже переодетую в пижамку, в детскую и опустилась в кресло-качалку, держа девочку на руках. Через несколько минут до нее донесся прерывистый долгий вздох – верный признак того, что Эбби уснула. Кили осталась в кресле, наслаждаясь детским теплом и таким редким теперь ощущением покоя. Она откинулась на подголовник и закрыла глаза.
Внезапно ночную тишину разорвал дверной звонок. Кили вздрогнула от пронзительного звука и зажала ушки Эбби. Она бережно уложила спящую девочку в кроватку и бросилась в темную прихожую. Звонок повторился. «Прекрати! – мысленно приказала она тому, кто стоял за дверью. – Ты ее разбудишь». И открыла дверь.
Дождь прекратился, ночь стояла ясная. Огромная желтая луна низко висела над горизонтом. Мужчина, стоявший на пороге, смотрел на нее сквозь полуопущенные веки. Выбеленные волосы, черные у корней, стояли дыбом, как шерсть на загривке у скунса. В лунном свете оспины на лице напоминали кратеры. Он курил сигарету и, когда Кили открыла дверь, швырнул окурок в кусты у крыльца.
– Помните меня? – спросил он. Кили не ответила, и тогда он представился: – Уэйд Ровир. Из пиццерии.
– Я знаю, кто вы такой, – сказала Кили. Ее сердце стучало молотом. Он возник у них на пороге словно в ответ на ее мысли. – Я рада вас видеть, – сказала она искренне. – Вы что-то вспомнили?
– Ну, может быть, – уклончиво ответил он.
– Может быть? – насторожилась Кили. Так не отвечает человек, желающий помочь. – Я предпочитаю не играть в игры, – отрезала она. – Для меня это очень важно.
Он с минуту помолчал.
– Насколько важно?
– Простите? – холодно переспросила Кили. – Что вы имеете в виду?
– Может, пригласите меня войти?
Кили помедлила. Она только теперь осознала, насколько здесь одинока и отрезана от окружающего мира. Перед ней стоял уголовник, уже отсидевший тюремный срок. «Теперь об этом поздно сожалеть», – подумала она и посторонилась.
– Входите.
Уэйд вразвалку вошел в дом и огляделся. В гостиной он подхватил со стола серебряное блюдо и перевернул его вверх дном в поисках клейма, потом ткнул большим пальцем в картину над камином.
– Настоящая?
Кили нахмурилась, глядя на картину. Это была акварель, которую они с Ричардом купили давным-давно на выставке под открытым небом.
– Это настоящая живопись, – ответила она.
– Знаменитый художник?
– Нет, – раздраженно сказала Кили. – Это куплено на уличной распродаже.
– Так я и знал, – фыркнул Уэйд.
– Может быть, присядете, мистер Ровир?
– Зовите меня Уэйдом.
Теперь, когда он уже был в доме, Кили признавала, что сделала глупость, пригласив его войти. Как ей его выставить, если он не захочет уходить? «Сохраняй спокойствие, – приказала она себе. – Тебе нужен этот тип. Надо выяснить, что ему известно».
– Послушайте… Уэйд. Если вам есть что сказать, я хотела бы это услышать. Буду вам очень признательна за любые сведения.
Уэйд, не дожидаясь приглашения, опустился было в обтянутое узорчатым Дамаском кресло и раскурил сигарету. Загасив спичку, он огляделся по сторонам в поисках пепельницы. Кили пришлось подавить досадливый вздох, но, пересилив себя, она нашла на полке старую пепельницу бело-голубого фарфора и подала ему. Уэйд со вздохом удовлетворения откинулся в кресле.
– Славный домик, – одобрительно заметил он. – Держу пари, целую кучу монет стоит.
Кили скрестила руки на груди, но садиться не стала.
– Этот дом вам знаком? – спросила она. – Это сюда вы зашли, когда перепутали адрес?
Уэйд выдохнул колечко дыма и проводил его взглядом. Потом его губы раздвинулись в ухмылке, хотя взгляд остался равнодушным и холодным.
– Угу.
Кили ощутила пробежавшую по всему телу волну азарта.
– Значит, вы были здесь в тот вечер! Вы звонили в дверь? Видели моего мужа?
– Высокий, внушительный такой? На нем была такая рубашка… как у банкира, только без галстука.
– Верно! – воскликнула Кили. – Вы его видели!
– Я его видел.
– Вы видели кого-нибудь еще? С ним еще кто-то был? Когда я уезжала из дому, на аллее стояла только его машина – серебристый «Лексус». Вы не заметили других машин? Даже описание машины у подъезда может мне помочь. Судя по всему, вы разбираетесь в автомобилях…
– Эй, не так быстро! – воскликнул он.
– Извините, – пробормотала Кили. Ей ни в коем случае не хотелось его сердить. – Что вы хотели сказать?
– Я знаю, что вам нужно, леди, и у меня это есть.
Опять у Кили отчаянно заколотилось сердце. Она уже предвкушала, как все расскажет Дилану, как бросит правду в лицо Морин Чейз, как докажет всему миру раз и навсегда, что ее сын ни в чем не виноват!
– Прошу вас… Уэйд. Вы не представляете, как это важно.
– Ну что ж… – Он подался вперед, поставил локти на колени и прикрыл один глаз, чтобы туда не попал дым. – Тут есть небольшая проблема.
– Какая проблема? – недоверчиво покосилась на него Кили.
Уэйд поморщился, словно ему больно было даже думать об этом.
– Все дело в том, что я считаю… ну… что мне полагается… компенсация, если вы меня понимаете.
Кили не сразу сообразила, что он имеет в виду.
– Вы хотите, чтобы я вам заплатила?
Уэйд кивнул, затянулся во всю глубину легких и затушил окурок.
– Угу, – ответил он, выдыхая облако дыма. – Именно этого я и хочу.
Кили закрыла глаза, стараясь не дать воли негодованию. «Чему тут удивляться? – спросила она себя. – Он же говорил о компенсации еще в пиццерии!» Ее тошнило от табачного дыма. Кажется, есть такое преступление – заставлять людей платить за информацию. Вымогательство. Она плохо разбиралась в юридических деталях, хотя и побывала замужем за адвокатом. Но она знала, что может произнести это вслух и произвести впечатление на такого человека, как Уэйд. Велик был соблазн пригрозить ему полицией, но Кили мгновенно отбросила эту мысль. Этот человек уже сидел в тюрьме. Упоминание о полиции подействует на него, как красная тряпка на быка. В любом случае ничего хорошего не будет. Он просто скажет, что ничего не знает, тем дело и кончится. И кто сможет доказать обратное? Ведь полиция больше не расследует обстоятельства смерти Марка! Только она одна считает, что тут еще не все ясно.
– Хорошо, – проговорила Кили ровным голосом, хотя внутри у нее все дрожало, а кожа подернулась испариной. – Я действительно упомянула о вознаграждении. Думаю, это будет справедливо… заплатить вам за труды. Погодите минутку, я возьму чековую книжку.
– Нет-нет, – нахмурился Уэйд, – никаких чеков. Только наличными.
Кили взглянула на него в изумлении.
– Но я держу в кошельке сотню долларов, не больше. Вам этого хватит?
– Сотня долларов?! – Уэйд криво усмехнулся. – Нет. Этого уж точно не хватит. Я думал получить… штук пять. Придется вам сходить за ними в банк.
– Пять тысяч долларов? Да вы с ума сошли! – воскликнула Кили.
– Такова моя цена, – угрюмо проворчал Уэйд.
Он потянулся в карман за новой сигаретой, но Кили, не успев ни о чем подумать, выхватила у него пачку.
– В моем доме не курят! – объявила она.
Уэйд вскочил с кресла и схватил ее за запястье.
– А ну отдайте!
Его лицо оказалось так близко, что ей в нос ударил сивушный перегар. Глаза Уэйда опасно блеснули.
– Хорошо, – сказала она, – вот, – и передала ему пачку.
Он запихал пачку в нагрудный карман рубашки и выпустил ее запястье.
Кили решила ни за что на свете не подавать виду, что он ее напугал.
– Что ж, послушаем, что у вас за информация… если она у вас есть.
– Ну да, нашли дурака! Скажу, а вы мне потом не заплатите.
– Может, я вообще вам не заплачу – и точка.
– Не хотите – как хотите, – пожал плечами Уэйд. – Похоже, ваш муженек оставил вас довольно-таки неплохо упакованной, но, если вам жалко денежек и вы не хотите узнать, что с ним случилось…
– Не пытайтесь меня запугивать, – предупредила Кили. – Откуда мне знать, что вы не выдумаете какую-нибудь небылицу?
– Я же вам говорил, что я его видел!
Кили кивнула, вспомнив Марка в его деловой рубашке без галстука.
– Да, – тихо сказала она. – Но, может быть, это все, что вы видели.
– Как хотите. – Уэйд встал и направился к дверям.
– Ваша жадность отвратительна. Никто не заплатит вам пять тысяч долларов!
– Это мы еще посмотрим, – ухмыльнулся он. – У меня найдутся и другие покупатели.
Кили бросилась к дверям и загородила ему дорогу.
– Погодите! – воскликнула она. – То, что вы делаете, не только безнравственно, но и незаконно. Но я не стану спорить: мне нужно знать. Поэтому давайте попытаемся прийти к соглашению. К разумному соглашению.
Уэйд смерил ее взглядом, взвешивая свои шансы, и покачал головой.
– Нет. Зря я вообще начал с вас. Хотел оказать любезность.
– Любезность?! – возмутилась Кили. – Да вы просто…
– Прочь с дороги! – рявкнул Уэйд, и не успела она рта раскрыть, как он оттолкнул ее, словно тряпичную куклу.
Кили налетела на столик в прихожей, и он перевернулся. Ваза с цветами упала и разбилась, ошеломленная Кили приземлилась в лужу воду, среди груды обломков. Целую минуту она пролежала так, не в силах отдышаться и оправиться от шока.
Внезапно она заметила, что кто-то стоит в дверях, и задрожала от надежды и страха: может, это Уэйд вернулся? Но, подняв голову, она увидела Дэна Уорнера. Он смотрел на нее сверху вниз и держал в руках сложенный черный зонтик.
– Кили!
Он сунул зонтик в подставку у дверей, присел на корточки и хотел помочь ей встать, но Кили отмахнулась от него. Появление доброжелательного соседа необъяснимым образом рассердило ее. Все ее мысли были заняты Уэйдом. Она уже была готова взять все свои слова назад, заплатить запрошенную им цену, сделать все, что угодно.
– Со мной все в порядке, – заявила она, поднимаясь на ноги.
– Я пришел вернуть зонтик. И увидел, что из дома выходит какой-то тип.
– Со мной все в порядке. Честное слово, – повторила Кили.
– Что тут произошло?
– Прошу вас… я не хочу об этом говорить.
Дэн нахмурился.
– Вы бледны, как полотно. Ну-ка сядьте. Вот здесь.
Кили не понравилось его вмешательство.
– Мне не нужна помощь, – отрезала она.
– Позвольте мне хотя бы прибрать тут, – предложил он. – Где тут у вас кухня?
Кили опустилась на диван и неопределенно махнула рукой. Потом посмотрела на свое запястье. На коже остались красные пятна от пальцев Уэйда. «Зачем я это сделала? – спросила она себя чуть ли не со слезами. – Я его прогнала, и теперь у меня ничего нет».
Дэн вернулся с мусорной корзиной и тряпкой, которую, видимо, нашел под раковиной. Он поднял и поставил на место столик, вытер столешницу. Потом собрал цветы и осколки вазы в мусорную корзину. Закончив работу, он выпрямился и посмотрел на нее.
– Вы, конечно, можете мне сказать, что это не мое дело, но что это был за тип?
Кили молча покачала головой.
– Послушайте, я знаю, каково это – говорить с собой, потому что больше поговорить не с кем. Поверьте, это история моей жизни.
В его голосе слышалось с трудом сдерживаемое волнение, в глазах была обреченность, слишком хорошо знакомая ей. Кили стало стыдно.
– Простите, – сказала она. – Конечно, вы меня понимаете. Давно… вы живете один?
– Энни умерла три года назад. Рак груди.
Сердце Кили растаяло от жалости к нему.
– Как же вы справляетесь? – сочувственно спросила она.
– Кто справляется? – криво усмехнулся он. – Вы же видели мой дом.
– У вас прекрасный дом. Веселый, живой.
Дэн вздохнул и присел на другом краю дивана.
– В доме ничего не изменилось с тех пор, как она его оставила. Разве что беспорядка прибавилось.
– А вот я побывала в вашем доме всего один раз, и у меня такое чувство, будто я знакома с Энни, – сказала Кили.
Дэн кивнул и обвел глазами гостиную. «Интересно, – подумала Кили, – наш собственный дом тоже может что-то рассказать о Марке стороннему наблюдателю?» Она почему-то в этом сомневалась. Марк слишком недолго прожил в этом доме, вряд ли он успел оставить здесь свой след.
– Ну, словом, – упрямо продолжал Дэн, – я знаю, каково это – не иметь рядом взрослого человека, чтобы хоть словом перемолвиться, обсудить проблемы. А у вас, мне кажется, проблемы есть. Чего хотел от вас этот тип? У вас неприятности? Я никому не скажу. Вы меня, конечно, мало знаете, но я человек надежный.
Кили сумела выжать из себя улыбку. Это было соблазнительное предложение. Она сразу поняла, что он умеет слушать. У него было внимательный взгляд, казалось, он действительно ее видит,когда смотрит на нее. Ей очень хотелось рассказать ему обо всем. Она знала, что его возмутит вымогательство Уэйда и ей будет утешительно его послушать. Она могла бы разделить с ним свою ношу, и ей стало бы легче.
Но она напомнила себе, что это ведь Николь рассказала ей о разносчике пиццы от Тарантино. И если Дэн узнает, он может почувствовать себя виноватым. Он производил такое впечатление: он был рыцарем. Он бы настоял, что пойдет туда выяснять отношения с Уэйдом. А Уэйд от всего отопрется и наберет воды в рот. И она никогда не узнает то, что ей необходимо узнать.
– Ничего, – ответила Кили. – Честное слово, это было просто недоразумение.
25
Кили не стала даже ложиться: она знала, что не заснет, будет только ворочаться и метаться по постели, перебирая в памяти все подробности разговора с Уэйдом Ровиром. Он намекнул, что может продать свою информацию кому-то еще. Но кому? Скорее всего, он просто блефовал, хотел заставить ее поверить в какой-то вздор, придуманный тут же на месте. Но ведь Уэйд знал, во что Марк был одет! Может, просто случайно угадал? Или ему действительно что-то известно?..
При других обстоятельствах Кили, не раздумывая, позвонила бы в полицию, но стоило ей вспомнить Фила Страттона, как она поняла, что этот путь для нее закрыт. Конечно, можно было продать облигации, чтобы получить наличные и заплатить вымогателю. Но тогда ей придется иметь дело с Лукасом: всеми их деловыми бумагами занимался он. Рассказать обо всем Лукасу?.. Нет, на это она пойти не могла. «А может, он ни о чем не спросит? – подумала Кили. – Я же не обязана отчитываться о своих расходах!» Но она слишком хорошо знала Лукаса. Он непременно встревожится. Он захочет знать.
Наконец перед самым рассветом она прилегла на диван и провалилась в тревожный сон, наполненный хаосом сменяющих друг друга загадочных видений. Проснувшись, Кили вытянулась на спине и стала думать о Марке. Что бы он ей посоветовал? Он всегда умел справляться с трудностями, уверенно находил выход из любого положения, никогда не терял головы. Вдруг ей вспомнилось, что Марк сказал ей однажды: «Я всегда держу в доме довольно большую сумму денег – на всякий случай я прячу их в гардеробе».
Кили тогда пропустила его слова мимо ушей, не стала ни о чем спрашивать и даже не задумалась, что это может быть за «всякий случай». С Марком она всегда чувствовала себя в безопасности и не вспоминала о его словах до этой самой минуты, когда они вдруг явились ей как ответ на молитву.
Взбежав по лестнице, Кили остановилась в дверях гардеробной Марка. Ряды дорогих костюмов на вешалках, аккуратно уложенные на полках накрахмаленные до хруста рубашки, ботинки на полу – все начищенные и распяленные на колодках… Да, тут придется повозиться.
Она рылась в сложенных свитерах на верхней полке, когда раздался телефонный звонок. Звонила секретарша доктора Стоувера из института Бленхайма. Она сообщила, что доктор хочет встретиться с миссис Уивер немедленно.
– С моим сыном все в порядке? – испугалась Кили.
– Мне неизвестно, о чем доктор Стоувер хочет с вами поговорить, – ответила секретарша.
– Я еду!
Она переоделась, одела Эбби и приехала в приемную доктора Стоувера так быстро, как только могла.
– Простите, – задыхаясь, обратилась она к секретарше, – я миссис Уивер, доктор Стоувер просил меня приехать немедленно. У меня есть время отвести мою дочку в больничные ясли?
– Времени сколько угодно. Доктора Стоувера вызвали по экстренному случаю. Хотите подождать? Мы можем назначить вас на другое время.
«Хочу ли я ждать? – подумала Кили. – Нет, не хочу. Но я буду ждать. Я не уйду отсюда, не повидавшись с ним».
– Я подожду, – твердо заявила она.
Лишь через два с лишним часа секретарша вызвала ее.
– Доктор Стоувер готов вас принять.
Подавив вздох досады, Кили вошла в кабинет. Доктор Стоувер, полноватый мужчина за шестьдесят, поднялся ей навстречу.
– Миссис Уивер, – приветствовал он Кили, – сожалею, что вам пришлось ждать.
– Я хотела непременно встретиться с вами сегодня, – не улыбаясь, ответила Кили.
– Я рад, что вы здесь. – Доктор предложил ей сесть и вновь занял свое место за столом. – Я тоже хотел с вами встретиться. Дайте мне еще минуту.
Пока Стоувер перебирал бумаги на столе, Кили оглядела дипломы в рамочках на стенах кабинета и книжные полки, уставленные трудами по психиатрии.
– Итак, миссис Уивер, – начал он, – давайте поговорим о Дилане. Попытка самоубийства стала для вас, конечно, страшным ударом.
– Не сомневайтесь, – сказала Кили.
– У вашего сына были в прошлом психологические проблемы? Он когда-нибудь лечился у психиатра? Или, может быть, посещал психолога?
– Нет, никогда.
Доктор Стоувер удивленно поднял брови.
– Даже когда его отец покончил с собой?
Кили сразу же почувствовала упрек в его словах.
– Нет, – призналась она.
– Вы не задумывались о том, что ему нужна профессиональная помощь? Для Дилана это был весьма травмирующий опыт.
Кили сделала глубокий вдох.
– Доктор Стоувер, мой муж… отец Дилана… Его на протяжении многих лет терзали мигрени. Именно терзали, другого слова не подберу. Никакое лечение ему не помогало. Дилан это знал, вся наша жизнь, можно сказать, вращалась вокруг головных болей Ричарда. Поэтому, хотя я понимала, что его смерть стала ударом для нас обоих… я подумала, что Дилан со временем сможет с этим примириться. Я была готова оказать ему любую помощь.
– Ну а теперь, оглядываясь назад, вы считаете, что это было правильное решение? – спросил Стоувер.
Кили посмотрела ему прямо в глаза.
– В то время я сделала все, что было в моих силах. И сейчас не вижу смысла в попытках изменить прошлое.
– И все же, когда умер ваш второй муж, вы по-прежнему не захотели прибегнуть к помощи специалиста. Я не ошибся?
– Это случилось совсем недавно… – пробормотала Кили, ненавидя себя за то, что приходится оправдываться.
– У меня здесь имеется запись о том, что вы мне звонили в тот самый день, когда Дилан совершил попытку самоубийства. У него были признаки суицидального поведения?
– Какие, например? – спросила Кили.
Доктор Стоувер взглянул на нее с удивлением.
– Я полагал, после смерти вашего первого мужа эти признаки вам известны.
С минуту Кили смотрела на него молча. Она явственно различала нотки неодобрения в его голосе.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – сказала она наконец.
– Ну, например, мы часто обнаруживаем, что люди, настроенные суицидально, говорят о том, что делают какие-то вещи в последний раз. Скажем, прощаясь с кем-то, говорят, что больше не увидятся. Часто эти люди раздают окружающим свои вещи, которыми больше всего дорожат, уверяя, что они им больше не понадобятся.
– Другими словами, – заметила Кили, – они возвещают о своем намерении в надежде, что их остановят?
– Да, часто бывает именно так.
– Нет. Мой ответ: нет. Ни один из них этого не делал.
Доктор Стоувер нахмурился.
– Я это говорю не для того, чтобы снять с себя ответственность, – пояснила Кили. – Я оказалась никудышной матерью Дилану, признаю. Я подвела их обоих. Я не хочу оправдываться. Но то, о чем вы говорите… Нет, они этого не делали.
– Вы кажетесь мне женщиной чуткой и прозорливой, миссис Уивер. И вы хотите сказать, что вас ничто не насторожило?
– Я знала, что мой первый муж страдал. Но он был не из тех, кто любит поговорить о своих чувствах. Он был ученым. Он ценил… объективность. Он испробовал бог знает сколько лекарств, пытаясь излечиться от мигрени. Ему ничто не помогало. Он никогда не говорил о самоубийстве, но теперь, задним числом, можно утверждать, что он об этом думал. Что касается Дилана… Да, я знала, что он подавлен. Но при сложившихся обстоятельствах это казалось вполне объяснимым. Я сама чувствовала себя подавленной… – Кили вздохнула. – Так или иначе, прошлого не изменить. Какой смысл сейчас мечтать об этом? Я должна думать о сегодняшнем дне. Как мой сын чувствует себя сейчас? Вы уже видели его, говорили с ним. Как он вам показался?
– Я бы сказал, он встревожен, подавлен, но, как ни странно, все это у него проявляется не в самой тяжелой форме.
– Он мне сказал, что вы прописали ему лекарство.
– Это верно, – подтвердил доктор Стоувер. – Я прописал ему легкий антидепрессант.
– И каково его действие? – спросила Кили. – Долго ему придется его принимать?
– Пока в этом будет необходимость, – ответил доктор Стоувер. – Это лекарство снимает страхи, не дает человеку падать духом.
– Но, вероятно, существуют какие-то побочные эффекты?
– Сонливость. Зачастую наблюдается потеря аппетита. У некоторых людей действие сопровождается подавлением сексуальной активности.
– Надеюсь, это временно?
– Разумеется, это преходящий эффект. Я хочу, чтобы Дилан принимал лекарство в сочетании с обычной психотерапией.
– Это было бы неплохо, – согласилась Кили. – Мне кажется, ему необходимо с кем-то поговорить.
– Он разговаривает с вами, миссис Уивер?
– Не так много, как мне бы хотелось, – призналась она.
Доктор подался вперед.
– Вы когда-нибудь говорили с Диланом о самоубийстве его отца?
– Да, – нахмурилась Кили. – Но, наверное, недостаточно. Ведь он был еще совсем ребенком…
– А вам не приходило в голову, что это может иметь прямое отношение к суицидальной попытке самого Дилана?
Кили неохотно кивнула.
– Я читала, что самоубийство более типично для детей тех, кто сам… ушел из жизни таким образом.
– У меня сложилось впечатление, что Дилан прячет в душе боль, связанную со смертью отца.
– Вы, скорее всего, правы, – согласилась Кили.
Стоувер выждал паузу и вновь заговорил:
– В газетах содержались определенного рода намеки, высказанные окружным прокурором…
– О нет! – простонала Кили. – Не надо об этом.
Доктор Стоувер откинулся в кресле, пристально глядя на нее, и Кили поняла, что придется объясниться.
– Видите ли, окружным прокурором является женщина по имени Морин Чейз. Когда-то она была помолвлена с Марком, моим вторым мужем. Со дня его смерти она преследует моего сына из какого-то мелочного чувства мести. Вы, наверное, сочтете меня психопаткой, но поверьте – это правда!
Доктор Стоувер склонил голову набок, изучая ее.
– Любопытная теория, миссис Уивер.
– Вы хотите сказать – безумная?
– Я хотел сказать и сказал, что она любопытная. – Легкая улыбка тронула его губы, он сделал какую-то пометку в своих бумагах.
– Я обещала Дилану в точности разузнать, что случилось в тот вечер, когда Марк утонул. Чтобы мы могли положить конец измышлениям мисс Чейз. – Кили вспомнила о ночном визите Уэйда Ровира, и ее лицо вспыхнуло. Она понадеялась, что психиатр этого не заметил. – Я думаю, если вы собираетесь лечить Дилана, очень важно, чтобы вы тоже верили ему.
– Я на стороне Дилана, миссис Уивер, – сказал доктор Стоувер.
Кили кивнула и встретилась с ним взглядом.
– Ему необходимо, чтобы кто-то был на его стороне. Кто-то кроме меня.
– Да, конечно. Хотя я вижу, что вы очень надежный союзник.
Она не заметила в его голосе ни тени иронии.
– Спасибо. Честное слово, я вам очень благодарна за эти слова. – Кили глубоко вздохнула. – У меня к вам еще только один вопрос: когда я смогу забрать его домой? Я хочу сказать: разве он не может проходить терапию амбулаторно? Мы с его сестрой очень скучаем без него.
– Я понимаю ваше… нетерпение, миссис Уивер, но тут играют роль и другие соображения. Моя задача состоит в том, чтобы оценивать попадающих сюда молодых людей и их жизненные обстоятельства. Мы обязаны сделать все возможное, чтобы удержать их от новой попытки суицида, которой они могут и не пережить. – Он постучал по стопке бумаг на столе. – У меня тут есть весьма тревожный отчет социального работника, содержащий множество… критических замечаний о вашем доме и о вашем подходе к воспитанию Дилана.
Кили вся залилась краской, не зная, что сказать, как защитить себя от несправедливых обвинений. Она сознавала, что нападками на миссис Эрлих не завоюет симпатий доктора Стоувера.
– Я… У меня было такое чувство, что она… – Кили с трудом перевела дух. – Я страшно нервничала, доктор Стоувер. Очень неловко себя чувствуешь, когда твою жизнь и твой дом разглядывают под микроскопом, если можно так сказать. Боюсь, мне не удалось убедительно выразить свои принципы. Возможно, между нами возникло недопонимание.
Доктор Стоувер кивнул с озабоченным видом.
– Я вас понимаю. И все же я обязан принимать отчет миссис Эрлих всерьез. Ваш сын пытался покончить с собой. Это само по себе заставляет сомневаться в ваших родительских способностях.
Кили судорожно вздохнула.
– Я не знаю, что сказать. Мои дети для меня важнее всего. Дилан для меня куда дороже собственной жизни. Я все сделаю ради него. Все, что угодно! – Ее плечи внезапно поникли. – Наверное, все родители так говорят.
– Вы даже не представляете, что говорят иные родители, – нахмурившись, пробормотал доктор Стоувер и бросил взгляд на часы. – Боюсь, больше у нас времени нет, миссис Уивер. Надеюсь, мы с вами еще увидимся.
