Текст книги "За все надо платить"

Автор книги: Патриция Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

33

Телефонный звонок заставил Кили очнуться от беспокойного забытья. Взглянув на светящийся циферблат часов, она пришла в ужас: половина четвертого утра.

– Алло? – охрипшим со сна голосом прокричала она в трубку.

– Мам, – раздался торопливый шепот на другом конце.

– Дилан! – воскликнула она. – Что случилось? Ты хоть знаешь, который час?

– Знаю. Прости, что так поздно, но я должен был тебе позвонить. Не хотел, чтобы бабушка слышала.

– У тебя все в порядке? У вас там все в порядке? – допытывалась Кили.

– Да, все нормально. Мам, я нашел его! Нашел то письмо.

Сердце Кили совершило головокружительный кульбит. Она села в постели и стиснула трубку. Минувших лет как не бывало, ей показалось, что она входит в кабинет Ричарда, видит своего мужа, лежащего на полу, стены, забрызганные кровью… Предсмертное письмо Ричарда – ответ на множество вопросов. Ей вдруг стало страшно: лучше бы ничего не знать.

– Где ты, Дилан? Ты в кухне? Бабушка испугается, если тебя услышит. Вдруг она решит, что в дом забрался грабитель?

– Мам, она спит, – сказал Дилан. – Давай я тебе прочту.

– Ладно, – вздохнула Кили. – Конечно. Читай.

– Ну, слушай. Начинается так: «Мои дорогие…»

– О боже! – воскликнула Кили.

– Тише, мам. Это важно.

– Извини, – заторопилась она, – мне на минутку показалось, что я слышу его голос…

– Ладно, дай мне дочитать. Только учти: чур, не кричать. Ты должна это знать.

– Что?

– Они и вправду кого-то убили. А его друг… это был Марк.

Кили показалось, что комната накренилась у нее перед глазами.

– Мам, ты меня слышишь?

– Я тебя слышала. Продолжай. Читай до конца.

– Сейчас… Нет, подожди. Кажется, бабушка проснулась.

– Дилан, это ты? – послышался сонный голос Ингрид.

– Я в кухне, ба, – откликнулся он. – Я проголодался.

– Вы, мальчишки, вечно голодные! Вот и твой отец был такой же. Давай я тебе что-нибудь приготовлю.

– Не надо, бабушка! – крикнул он. – Я сам.

– Да я уже встала! – Ее голос явно приближался.

Дилан повесил трубку.

Кили тоже опустила трубку на рычаг и в темноте откинулась на подушку. Несколько секунд она лежала с закрытыми глазами, потом повернула голову и взглянула на соседнюю подушку. С Марком она только-только начала привыкать вновь чувствовать, что рядом кто-то есть, ощущать чье-то сильное, успокаивающее присутствие в темноте. И это чувство в один миг было у нее отнято. Поначалу ей казалось, что это бог ее наказывает: ей на роду было написано быть вдовой, а она попыталась обмануть судьбу. Вот судьба и отомстила, подстроив это ужасное происшествие. Но теперь все представлялось иным, куда более зловещим.

Кили попыталась вообразить его голову на подушке. «Это был ты, – подумала она. – Ты был тем другом. Вы с Ричардом были виновны. А теперь вы оба мертвы».

– А что за спешка? Почему бы тебе не взять Эбби и зайти хоть на минутку? – спросила Ингрид у стоящей на пороге Кили.

– Честное слово, сегодня мы просто не можем. Потому я и оставила Эбби в машине. Дилан, ты готов?

– Готов, – ответил он, надевая свою кожаную куртку.

– Представляешь, вскочил среди ночи, – пожаловалась Ингрид, с любовью глядя на него. – Искал, чего поесть. Я хотела испечь ему оладушки, так он мне не дал.

– Да не волнуйся за меня, ба, – сказал Дилан. – Я обойдусь, чес-слово. Я смотрю, ты оделась.

– Мне сегодня лучше. – Она одернула на себе трикотажный свитерок с воротником-стойкой, расшитый певчими птичками, – подарок Дилана на прошлое Рождество. – Похоже, я одна хорошо спала эту ночь, и сегодня мне гораздо лучше. Так что, если тебе нужно оставить Эбби, дорогая, я за ней пригляжу.

– Спасибо, Ингрид, – ответила Кили, – я это ценю. Но сегодня мы справимся сами.

– Как ей понравилась ее новая няня?

– Николь? О, она очень славная девочка.

– Надеюсь, ей можно доверить ребенка, – строго заметила Ингрид.

– Да, конечно, она очень любит детей, – заверила ее Кили.

– Живет с вами по соседству? – продолжала расспрашивать Ингрид, всеми силами стараясь задержать их отъезд.

– Как раз наискосок от нас. Их фамилия Уорнер.

– У нас были соседи по фамилии Уорнер. – Ингрид нахмурилась, пытаясь вспомнить имена. – Да-да, Сара и Генри Уорнер. Они жили на той стороне улицы, когда Ричард и Сюзанна были детьми. Ричард играл с их сыном Дэнни.

Кили с удивлением взглянула на нее.

– Дэн Уорнер? – спросила она. – Так зовут отца Николь.

– Дэнни Уорнер, – подтвердила Ингрид. – Они с Ричардом были закадычными друзьями. Подумать только! Теперь его дочка сидит с моей внучкой!

Дилан нетерпеливо притопнул ногой.

– Нам пора, ба!

– Лучше бы ты остался подольше, – вздохнула Ингрид.

– Я скоро опять приеду, – пообещал Дилан. – Верно, мам? Мама!

Кили глубоко задумалась, ее взгляд был устремлен куда-то вдаль.

– Что случилось? – спросила Ингрид.

– Ничего, – покачала головой Кили. – Вам лучше бы уйти в дом, а то простудитесь.

Кили отнесла Эбби в манеж и села на диван в гостиной. Дилан опустился на оттоманку напротив нее. Он не снял куртки и дрожал всем телом, хотя в доме не было холодно. Сунув руку в карман, он вытащил сложенный вчетверо листок и протянул его матери. Кили взяла листок трясущимися руками.

– Ладно, – сказала она, развернув письмо Ричарда. – Давай посмотрим.

«Мои дорогие,

знаю, это причинит вам боль. Простите меня. Вы ни в чем не виноваты. Мысль о том, что вы меня любите, заставляет меня колебаться. Моя жизнь превратилась в сплошную пытку, я много раз хотел положить ей конец, и лишь ваша любовь удерживала меня от решительного шага. Но я не стою вашей любви. Я трус, у меня не хватает душевных сил взять на себя ответственность за то, что я натворил. И я не могу жить с этим страшным чувством вины.

Много лет назад, до нашей встречи с тобой, Кили, у меня был друг по имени Марк Уивер. Мы с ним… Не буду подбирать слова – смягчить такой удар невозможно. Мы убили человека. Мы не хотели, это вышло случайно, но теперь уже поздно оправдываться. Нас так и не поймали, даже не заподозрили. Но я жил с чувством вины все эти годы, и больше я так жить не могу. Я пострадал за совершенное мной преступление: мигрени преследовали меня всю жизнь. Я думал, что могу искупить свою вину: безропотно переносил боль, старался вести правильную жизнь, любил мою семью, но у меня ничего не выходит.

Много раз я собирался сдаться полиции, но мне не хватает мужества. Если бы только я сделал это тогда, когда все случилось! Но я этого не сделал. И ничто меня больше не спасет, я должен заплатить за свое преступление ценой жизни. Прошу вас, простите меня и знайте, что я любил вас обоих всем сердцем.

Ричард».

– Мой бог… – прошептала Кили, уронив листок на колени.

Она подняла его и прочла во второй раз, а потом и в третий, словно хотела запомнить наизусть. Слезы текли по ее лицу. Она подняла взгляд на Дилана, который сидел, прижав руки к губам. В его глазах было безысходное отчаяние.

– Господи, ну почему он не рассказал мне?! – воскликнула она. – Почему?..

– Который из них? – с горечью спросил Дилан. – Папа или Марк?

– Папа, – ответила Кили. Только теперь ей пришла в голову мысль о Марке. – И почему Марк женился на мне, зная обо всем? Почему именно на мне? Можно было бы предположить, что он постарается избегать всех, кто знал Ричарда. Но нет, он специально меня отыскал! Он нарочно приехал в Мичиган, чтобы встретиться с нами после смерти твоего отца.

– А может, он думал, что ты знаешь, – предположил Дилан. – Может, он боялся, что после папиной смерти ты все расскажешь?

Это было так похоже на правду, что у Кили по спине пробежал холодок. Некоторое время они оба молчали.

– Но ты ничего не знала, и он все-таки на тебе женился, – продолжал Дилан. – Я думаю, он все-таки любил тебя по-своему.

Кили закусила губу. Перед ее глазами снова возникло лицо Ричарда.

– Ты и вправду был трусом! – проговорила она с яростью, потрясая листком. – Я тебя ненавижу! Ты должен был сказать мне, вот и все, что от тебя требовалось. Ты мог бы довериться мне. Будь ты проклят! – И она разрыдалась.

Эбби оторвалась от своих игрушек, испуганная слезами матери. Ее нижняя губка задрожала, на маленьком круглом личике появилось встревоженное выражение, она поднялась на ножки, ухватившись за край манежика, и разревелась. Двигаясь как автомат, Кили поднялась, подхватила малышку на руки и снова села на диван. Вскоре она почувствовала, как Дилан опустился на диван рядом с ней. Он неуклюже обнял ее за плечи. Сидя на диване, они жались друг к дружке все втроем. Кили заметила, что куртка Ричарда осталась лежать на полу рядом с оттоманкой.

– Прости, – подавленно прошептала она.

Дилан покачал головой.

– Все нормально. Со мной было то же самое, когда я прочел. И сейчас я тоже его ненавижу.

Кили стиснула листок с компьютерной распечаткой в кулаке. Дилан отнял у нее листок и расправил его.

– Что же мне теперь делать? – прошептала Кили.

Дилан не сводил глаз со смятого листка.

– Теперь тебе придется все рассказать.

Кили непонимающе взглянула на сына.

– Ну, может, это и совпадение, что оба они умерли, – продолжал он, – но мне что-то слабо верится. И если смерть Марка не была случайной…

– Его могли столкнуть в воду, – закончила за него Кили.

Дилан вздрогнул.

– Мам, тебе лучше вызвать полицию.

34

– Не хотите ли присесть? Это займет какое-то время, – сказала секретарша Джози Фьоре, глядя на Кили поверх компьютерного монитора, словно видела ее впервые.

Кили кивнула и села, напряженно выпрямившись, положив сумку на колени. В сумке, в длинном белом конверте с надписью «Окружному прокурору Морин Чейз», лежало предсмертное письмо Ричарда.

Ей пришлось ждать, и в голову невольно стали закрадываться сомнения. Правильно ли она поступила, придя сюда? В принципе, Кили была согласна с Диланом: необходимо было сообщить эту информацию блюстителям порядка. Чем дольше она об этом думала, тем больше убеждалась, что кто-то каким-то образом узнал о том старом убийстве и нарочно столкнул Марка в бассейн.

В письме Ричард назвал Марка убийцей – словно намекнул, что Кили должна сообщить его имя полиции. Он как будто ждал, что Марк наконец тоже будет наказан. В отчаянную последнюю минуту, печатая свое письмо на компьютере, Ричард не мог предвидеть, что она прочтет это письмо лишь через несколько лет. В самом страшном сне он не мог вообразить, что человек, которого он обвинил в убийстве, останется безнаказанным и в конце концов женится на его вдове.

Итак, давно пора довести это признание до сведения кого-то из представителей власти. Весь вопрос в том, кому именно сообщить? Первым побуждением Кили было обратиться за советом к Лукасу, но Сильвия сказала, что он уехал из города по делам и до вечера не вернется. Затем Кили попыталась связаться с Филом Страттоном, но и это ей не удалось: он выступал свидетелем в суде. Она звонила несколько раз, твердя себе, что нужно проявить терпение, но ее терпение истощилось раньше, чем он освободился. И тогда она решила начать с самого верха. Несмотря на то как они пострадали от несправедливых гонений со стороны Морин Чейз – а может быть, именно из-за этих гонений, – Кили подумала, что Морин больше, чем кто-либо, заинтересуется ее рассказом. Обстоятельства смерти Марка вызывали сомнения у окружного прокурора, а предсмертное признание Ричарда проливало новый свет на эти обстоятельства. Кили казалось, что она бросает кость свирепому псу. Пусть Морин грызет что-нибудь другое. Только не Дилана.

– Теперь можете войти, – сказала Джози.

Кили так глубоко погрузилась в размышления о возможных последствиях своего визита, что голос секретарши заставил ее вздрогнуть. Поблагодарив Джози, она подошла к закрытым дверям кабинета Морин, постучала и вошла, не дождавшись приглашения.

Скрестив руки на груди, Морин стояла у окна, глядя на залив поверх крыш Сент-Винсентс-Харбора. В контрастном освещении острые черты ее лица казались высеченными из камня.

– Мисс Чейз, – окликнула ее Кили.

Морин обернулась и посмотрела на нее.

– Миссис Уивер, – сухо произнесла она вместо приветствия. – Вот мы и встретились снова.

Кили набрала в легкие побольше воздуха.

– Я знаю, вы заняты. Постараюсь отнять у вас не слишком много времени.

Ничего не отразилось в бесстрастном взгляде Морин.

– Тик-так, – сказала она. – Время пошло.

Кили знала, что здесь ее не ждет теплый прием, но такого откровенного хамства все-таки не ожидала и с трудом заставила себя не отвечать на грубость.

– Я готова согласиться с вами в том, что смерть Марка, возможно, не была следствием несчастного случая.

Морин удивленно подняла бровь и явно насторожилась.

– Могу я присесть? – спросила Кили.

Морин указала ей на стул, но сама осталась стоять.

– Так вот, – продолжала Кили, – сейчас я уже не сомневаюсь, что кто-то побывал в моем доме в тот вечер, когда Марк погиб. Кто-то был там и оставил воротца бассейна открытыми.

Морин так и не расцепила скрещенных на груди рук.

– Разумеется, это был не ваш сын?

Кили пропустила мимо ушей это саркастическое замечание.

– Там был кто-то другой. – Ей вспомнился Уэйд Ровир, но уж очень не хотелось вдаваться в подробности в разговоре с этой женщиной. – У меня есть свидетель.

Морин засмеялась.

– Да что вы говорите? Какая неслыханная удача для вас! Скажите, почем в наши дни котируются «свидетели», готовые присягнуть, в чем попросят? Мне называли разные суммы.

Кили вспомнила лицо Уэйда, его оценивающий взгляд из-под полуопущенных век, его требование выплатить пять тысяч долларов. «Ты не заплатила ему ни цента», – напомнила она себе.

– Послушайте, – сказала она вслух, – я понимаю, что не нравлюсь вам. У вас есть причины меня ненавидеть. Но в конечном счете наши цели совпадают. Мы обе хотим узнать, что произошло в тот вечер, когда Марк утонул. Говорю вам, ко мне обратился один человек и сказал, что видел кого-то в моем доме в тот вечер.

– Кто? – резко спросила Морин. – Кто он – этот свидетель? Кого он видел?

– К сожалению, – вздохнула Кили, – этот человек неожиданно исчез куда-то.

– Исчез? – Морин недоверчиво прищурилась. – Просто взял и исчез?

Кили вдруг захлестнула такая ненависть, что ей захотелось схватить ближайший тяжелый предмет и запустить в прокуроршу. Но тут ей пришла в голову неожиданная мысль, и гнев ее тут же испарился. «Ей не для кого жить, – сказала себе Кили. – Ей не за кого бороться». Избегая взгляда Морин, она упрямо продолжила:

– Мне известно только одно: этот человек не вышел на работу и не вернулся домой после разговора со мной. Мне это кажется странным. Но есть и кое-что еще. Позавчера вечером кто-то столкнул меня с дороги. Я не знаю, кто это был и почему он это сделал. Было темно, шел дождь…

– Переходите к делу! – нетерпеливо перебила ее Морин.

– Я как раз и пытаюсь перейти к делу, мисс Чейз. Я думаю, это было не случайно.

– Что именно?

– Все. Смерть Марка, исчезновение свидетеля, автомобиль, столкнувший меня с дороги. Слишком много совпадений…

– Вы сообщили в полицию? – спросила Морин.

Кили покачала головой.

– В настоящий момент у меня нет веских оснований доверять полиции.

– В таком случае я не понимаю, с какой стати вы рассчитываете, что я буду воспринимать вас всерьез. Если вы даже не заявляете в полицию о якобы совершенном покушении на вашу жизнь.

Не отвечая на этот выпад, Кили продолжила свою заранее отрепетированную речь.

– Все эти происшествия казались не связанными между собой и не имеющими смысла, пока ко мне в руки не попало вот это. – Она извлекла из сумки конверт. – Мне кажется, здесь содержится объяснение всего, что случилось. Не знаю, известно ли это вам, но Марк и мой первый муж, Ричард Беннетт, в детстве были близкими друзьями. Думаю, если вы прочтете это письмо, вам будет понятно, что я имею в виду.

Морин нетерпеливо выхватила у Кили письмо, криво разорвала конверт и пробежала глазами листок. Кили следила за ней, не отрываясь, и не могла не заметить, как краска отлила от лица окружного прокурора. Морин слепо нащупала позади себя спинку кресла и тяжело опустилась в него.

– Это предсмертная записка, написанная моим первым мужем, – объяснила Кили.

Морин уставилась в окно невидящим взглядом, словно унеслась мыслями куда-то далеко в прошлое.

– Мисс Чейз? – окликнула ее Кили, удивленная и даже озадаченная такой реакцией. Морин не ответила. Воспользовавшись ее молчанием, Кили продолжила: – Я уверена, что это объясняет…

– Это невозможно, – прошептала Морин. – Этого просто не может быть…

– Если это было сделано преднамеренно… – начала Кили.

– То, о чем вы рассказываете, произошло много лет назад, – рассеянно перебила ее Морин, словно размышляя вслух. – С какой стати кому-то ждать столько лет?..

– Так вы понимаете, что я имею в виду? – с надеждой спросила Кили.

Внезапно Морин расправила плечи и приняла свой обычный воинственный вид. Ее ледяной взгляд остановился на лице Кили.

– Вы говорите, что это предсмертное письмо. Прошу меня извинить, но появление его именно сейчас представляется мне несколько подозрительным.

И опять Кили проигнорировала сарказм.

– Я никогда раньше не видела этого письма. Я прочла его впервые сегодня утром.

– В самом деле? А ваш муж умер… позвольте… пять лет назад, причем за тысячу миль отсюда? Это весьма любопытно. Могу ли я узнать, как это получилось?

Пробить насмешливый скепсис Морин было практически невозможно, но Кили понимала, что не может себе позволить вспылить. Она должна заставить эту женщину прислушаться.

– Как вам уже известно, тело мужа обнаружил мой сын Дилан. После выписки из больницы – из института Бленхайма – он признался мне, что нашел и предсмертное письмо. Оно было на экране компьютера. Дилан стер его и ничего мне не сказал. Он хотел меня оградить.

– Оградить вас? Девятилетний мальчик?

– Да, – решительно подтвердила Кили. – У него всегда было доброе сердце. Он не хотел, чтобы я знала, что его отец совершил столь ужасное преступление. Он думал, что стер письмо, но на самом деле он просто закрыл файл на компьютере Ричарда, а потом побоялся мне рассказать. Когда Дилан мне наконец обо всем рассказал, ему пришло в голову, что можно попытаться восстановить файл на старом компьютере Ричарда. И вот оно, это письмо.

– Дилан… – задумчиво протянула Морин. – Я так и знала.

– Что вы хотите сказать? – насторожилась Кили.

– Только то, что он оказался хитрее, чем я думала. Должна признать, он вызывает у меня невольное восхищение.

– Что вы такое говорите?! – возмутилась Кили.

– Я лишь спрашиваю себя: он действительно восстановил файл или создал его вчера вечером?

– Создал?

– А вам не приходило в голову, что он мог сам придумать всю эту историю?

– Все это хранилось в компьютере Ричарда последние пять лет! – запротестовала Кили.

– Или Дилан сам сочинил это письмо и ввел в компьютер, – невозмутимо возразила Морин. – Послушайте, миссис Уивер, это компьютерная распечатка. Ее мог сделать кто угодно. О почерке речь не идет. Нет никаких доказательств того, что письмо написал ваш муж. А вы все никак не можете усвоить, что этот мальчик лжив. Он готов сказать и сделать что угодно, лишь бы избавить себя от неприятностей.

Глаза Кили вспыхнули.

– Что вам сделал мой сын, мисс Чейз? Почему вы вознамерились во что бы то ни стало обвинить его во всех смертных грехах?

– Просто мне легче поверить в то, что Дилан лжец, чем в то, что Марк Уивер убийца. А вот вы, напротив, скорее готовы поверить, что побывали замужем за двумяубийцами, чем представить себе, что ваш драгоценный сыночек придумал всю эту историю, чтобы выгородить себя. Вот что такое самообман!

– Дилан ничего не придумал! Он не такой!

– Он ненавидел Марка Уивера, – отрезала Морин.

– Он любил своего отца, – бросила ей в ответ Кили. – Он обожал Ричарда. Когда он нашел письмо, ему было слишком тяжело, просто невыносимо поверить в сделанное Ричардом признание. Дилану было всего девять лет, он думал, что сможет все исправить, если сотрет письмо с экрана компьютера. Но оно осталось в его памяти и мучило его все эти годы.

– Как драматично! Но меня не интересуют душещипательные истории, миссис Уивер, меня ждет работа, – сказала Морин. – Пошлите эту историю в «Ридерз Дайджест», может, они вам заплатят. У меня вы уже отняли достаточно времени на сегодняшний день.

От бессильной досады у Кили застучало в висках. Все ее усилия оказались тщетными.

– У вас чрезвычайно ограниченный взгляд на вещи, мисс Чейз. Вы утверждаете, что вам дорога правда, но вас интересует только та правда, в которую вам хочется верить. Я думаю, стоит показать это письмо менее предвзятому представителю правосудия.

Морин кончиками пальцев взяла со стола листок и с отвращением протянула его Кили.

– Оставьте его у себя, – сказала Кили. – У нас есть копии.

Со всем возможным достоинством она перебросила через плечо ремень сумки и вышла из кабинета, хлопнув на прощание дверью.

Морин разжала пальцы, и листок, трепеща в воздухе, опустился на крышку стола. Она оперлась на стол локтями, сплела пальцы и прижалась к ним лбом. В такой позе Морин просидела какое-то время, потом открыла глаза и опять взяла письмо. Она перечитала его несколько раз, словно надеясь, что слова на страничке изменятся. Потом она вызвала Джози. Ожидая появления секретарши, она не отрывала взгляда от фотографии двух рыжеволосых детишек в рамке на столе.

Джози открыла дверь.

– Вам что-нибудь нужно?

Морин кивнула.

– Входите, Джози. Сядьте. Вы должны сделать для меня нечто очень важное.