Текст книги "Безумная страсть"
Автор книги: Патриция Хэган
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)
Голос Рэнса дрогнул. Казалось, он не в силах продолжать свой горестный рассказ. Но он знал, что обязан говорить – ради Эйприл. Ее глаза затуманились. Вдруг она опять впадет в забытье?… «Проклятие, – в сердцах выругался Рэнс, – ну где же Кларк?»
– И вот наша часть – и Стюарт, конечно! – понеслась галопом ему навстречу. Мы столкнулись с ним лоб в лоб, но… – Он умолк, пытаясь справиться с волнением, и наконец сказал с горечью: -…но Стюарт был убит…
– Не может быть! – вскрикнула Эйприл. – За все время рассказа это были ее первые слова. – Как тебе, должно быть, больно, Рэнс! Я знаю, что ты очень уважал и любил Джеба Стюарта…
– Это боль не только моя, но всего Юга. Джеб Стюарт был мужик что надо!
Эйприл почувствовала, что снова теряет сознание – от голода, от пережитых волнений. Рэнс легонько встряхнул ее, наклонился и поцеловал.
– Держись, дорогая, – прошептал он нежно.
– Хватит нежностей! – раздался вдруг веселый голос.
Рэнс и Эйприл вздрогнули. Сквозь железные прутья на них смотрел Эдвард Кларк. У его ног крутился Счастливчик, тяжело дыша и яростно виляя хвостом.
– Сейчас мы вас освободим!
Кларк попросил их встать и отойти от решетки, затем прицелился и выстрелил в замок. Теперь можно было открыть ворота.
По дороге к дому Эдвард рассказал им, что во время перестрелки Зик был убит, а Ванессе удалось убежать.
– Не могли же мы стрелять ей в спину, – извиняющимся тоном заметил Кларк. – Она ведь все-таки женщина…
– Конечно! – прошептала Эйприл. – Я не хочу ее смерти…
Вдруг ноги у нее подкосились, и Эйприл упала. Ее снова окутало черное облако беспамятства.
Рэнс подхватил Эйприл на руки и в сопровождении Кларка и радостно повизгивавшего Счастливчика понес к дому, где их ждали верные друзья.
– Мы заночуем здесь, – распорядился Рэнс, бережно укладывая Эйприл на кровать. – Пойду поищу какой-нибудь еды. Ты посмотри – она ведь на грани голодной смерти!
Эдвард нахмурился и, тщательно подбирая слова, произнес:
– Не хочу пугать тебя, Таггерт, но выглядит Эйприл неважно. Неизвестно, сколько времени эти негодяи продержали ее в склепе. Боюсь, что шансы выкарабкаться у нее невелики…
– Она выкарабкается, – уверенно ответил Рэнс, убеждая скорее самого себя, чем друга. – Я сам об этом позабочусь. Мы слишком много пережили, чтобы теперь расстаться…
Рэнс глубоко вздохнул и с тревогой взглянул на Эйприл, исхудавшую, бледную, изможденную. Наконец, он тихо сказал:
– Я знаю, что война все еще продолжается, Кларк, и клянусь, что снова буду сражаться, вот только удостоверюсь, что с Эйприл все в порядке. Как только она немного поправится, мы отправимся на Чеаху. А пока я надеюсь, что ее дьяволица-сестра скоро объявится. У меня с ней свои счеты…
– Даже если Эйприл поправится, чего я ей от души желаю, она, возможно, не захочет жить с тобой на Чеахе. Ты же помнишь – она всегда хотела вернуться в Пайнхерст и говорила, что он принадлежит ей по праву.
– Да, но тогда она думала, что ее отец жив.
– И все же Эйприл может не понравиться, что ты снова тащишь ее за собой.
Рэнс улыбнулся.
– Ей понравится, – уверенно произнес он, легонько касаясь губами щеки Эйприл. – Для нее война уже позади…
А где– то в ночи, спрятавшись в густых зарослях, окружавших жилища слуг, скорчившись, сидела Ванесса и не сводила глаз с огромного дома. Ее душу терзала ненависть, ядовитая, как жало змеи.
Она увидела, как зажегся свет в спальне Эйприл, и поняла, что Рэнс сделает все возможное, чтобы вернуть сестру к жизни. Зик мертв. А она, Ванесса, по-прежнему не знает, где спрятано кольцо!
Долго они еще пробудут в доме? Теперь, оставшись одна, Ванесса поняла, что бессильна что-либо предпринять – врагов слишком много.
Только в одном Ванесса была уверена – для нее война продолжается…
Глава 33
Пока Шерман сеял смерть и разрушение по всей Джорджии, Алабама страдала от набегов мелких отрядов мародерствующих янки.
Вскоре после того как Рэнс поселил Эйприл на своем ранчо у подножия Чеахи, некая предприимчивая рота северян устроила очередной рейд, проникнув далеко на территорию Алабамы. При этом были уничтожены важные стратегические объекты.
По всей округе с быстротой молнии распространились слухи о том, что Рэнс поклялся «душу из себя вынуть», но добыть для повстанцев лошадей и боеприпасы, и вскоре число его сторонников начало стремительно расти. Многие приезжали с семьями, так как женщинам стало небезопасно оставаться в доме одним.
Вообще это было время суровых испытаний для южанок. Как только Эйприл немного поправилась и окрепла, она стала уговаривать Рэнса перебраться повыше в горы. Ведь и он, и его люди будут отсутствовать неделями, а возможно, и месяцами. Если женщины останутся без охраны, да еще у самого подножия горы, это может плохо кончиться. Рэнс счел доводы Эйприл разумными, и вскоре вся его команда, насчитывавшая в то время уже пятьдесят семь человек, решила переехать повыше в горы. Первым делом следовало оборудовать жилье, и мужчины принялись валить лес и строить хижины. Надо было торопиться – не успеешь оглянуться, как наступит зима.
Новое место для лагеря располагалось на вершине горы. Уж сюда-то янки не заберутся.
Наконец небольшая горная деревушка была построена. И вскоре прибыли разведчики с печальным известием – Атланта сдалась северянам. Весь город в огне. Эйприл уже не сомневалась, что такая же горькая участь постигнет и Монтгомери.
– Они сожгут Пайнхерст! Рэнс, что же нам теперь делать? А ведь я так хотела когда-нибудь вернуться туда… Хотела, чтобы там выросли наши дети…
Он привлек Эйприл к себе, уткнулся небритым подбородком в ее золотистые волосы.
– Я тоже этого хочу, любимая. Не беспокойся: даже если эти негодяи сожгут Пайнхерст, мы заново отстроим его. Но сейчас не время унывать! Главное – выжить. Мне придется на время оставить тебя: меня зовет мой долг перед Конфедерацией. А ты обязана быть сильной и помочь другим.
Теперь, когда у женщин и детей был надежный кров над головой, мужчины во главе с Рэнсом могли отправляться на войну.
– Первым делом я проберусь в Талладегу и добуду вам продовольствие и все самое необходимое. Даже украду, если понадобится! А потом мы уедем, и я не знаю, когда вернемся.
– И вернетесь ли вообще… – с грустью произнесла Эйприл и смахнула непрошеные слезы, но, отбросив терзавшие ее сомнения, умоляюще попросила: – Рэнс, прошу тебя, перейди на сторону северян! Давай уедем отсюда… Я хочу домой!
Он резко отстранился, чтобы лучше видеть лицо любимой.
– Ты сама не понимаешь, о чем толкуешь, Эйприл. Я знаю, твой дом тебе очень дорог, но как ты можешь предлагать мне предательство? И когда? Именно сейчас, в такой тяжелый час! Значит, я должен предать то дело, за которое сражаются тысячи южан, за которое погиб Стюарт?…
Глядя ему в глаза, Эйприл спросила тихо-тихо:
– А ради нашего ребенка ты бы пошел на это? Рэнс удивленно заморгал.
– Ты не понял? – Она вздохнула. – Я хочу сказать, что у нас будет ребенок. Весной. Мне так хочется, чтобы он родился в Пайнхерсте! И чтобы с отцом ребенка ничего не случилось! Разве ты уже не отдал Конфедерации все, что мог? И я тоже…
Рэнс задумчиво провел рукой по темным густым волосам, поскреб бороду, и наконец счастливая улыбка заиграла на его губах.
– Черт побери! Неужели я стану отцом?
Эйприл нетерпеливо притопнула ногой.
– Выслушаешь ты меня в конце концов? Я не собираюсь сидеть на этой горе и рожать в одиночестве! Я не хочу, чтобы отец моего ребенка погиб! Будь ты проклят, Рэнс! Неужели это так трудно понять?
Она с плачем бросилась к нему на грудь. Однако, почувствовав, что Рэнс весь в напряжении, подняла голову и увидела, что он явно рассержен.
– А я не хочу, Эйприл, чтобы у моего ребенка была трусиха мать, – отрезал он. – Когда ты, наконец, повзрослеешь? Оглянись вокруг! Рядом с тобой столько женщин в подобном положении, но они ведь не хнычут и не просят, чтобы их отвезли в роскошный особняк, потому что только там, видите ли, хочется рожать! И они не заставляют своих мужей становиться предателями и бросать Конфедерацию в самое трудное время!
Он взял Эйприл за подбородок, вытер катившиеся по щекам слезы и уже ласково продолжил:
– Что с тобой, дорогая? Ты ведь всегда была такой отважной… Конечно, тебе многое пришлось пережить, но дух твой не сломлен, я уверен! Я люблю тебя, Эйприл, но, клянусь Богом, я скорее умру, чем переметнусь на сторону янки! Впрочем, ты можешь поступать так, как ты захочешь. Что до меня, то я отправляюсь на войну…
С этими словами Рэнс повернулся и пошел к дому. Никогда прежде Эйприл не испытывала такого стыда. Если бы Рэнс не был таким, каков он есть – гордым, смелым и готовым умереть за дело Юга, – она ни за что не полюбила бы его. Да и сама она прежде не была трусихой… Ну так не будет ею и впредь!
– Рэнс, подожди!
И Эйприл побежала ему навстречу. Он мгновенно обернулся и с готовностью заключил Эйприл в объятия.
– Я не это имела в виду! Просто мне страшно – за ребенка, за тебя… Но я люблю тебя и, конечно, останусь здесь, на Чеахе…
Рэнс закрыл ей рот поцелуем. Не заботясь о том, видит ли их кто-нибудь, он подхватил Эйприл на руки и направился к лесу. Вскоре густые ветви и кустарник совершенно скрыли парочку от любопытных глаз. Ни Рэнс, ни Эйприл не проронили ни слова. Да и к чему? Все уже было сказано…
В густых зарослях Рэнс бережно опустил Эйприл на уютное ложе из мягких сосновых игл. Неторопливо раздевая ее, он не сводил любящего взгляда с дорогого лица. Почувствовав его прикосновение, Эйприл вздрогнула в предвкушении предстоящего восторга.
Они лежали рядом, обнаженные, и солнце сквозь листву ласкало их тела своими золотыми лучами. А над головой пела радостную песню какая-то птица, словно разделяя их счастье.
Рэнс коснулся губами лба Эйприл, ее щек. Она с готовностью подставила губы и, выгнувшись, прижалась к нему, наслаждаясь прикосновением его жарких ладоней к своей груди. Рэнс наклонился, дразнящим движением провел языком по соблазнительно торчащим соскам и жадно обхватил их губами.
Эйприл сгорала от желания. Господи, как же она хотела его!
– Моя… – раздался победный шепот Рэнса. – Моя навсегда…
Любовный экстаз охватил их одновременно. Взмыв на вершину наслаждения, они в счастливой истоме лежали рядом.
В тот же день Рэнс с половиной мужчин отбыл из лагеря. Другие пока оставались, чтобы закончить строительство. Отряд намеревался раздобыть провизию и прочие необходимые для зимовки вещи. Однако Рэнс вернулся уже через два дня в сопровождении незнакомца – высокого мужчины с добрыми глазами.
– Это его преподобие мистер Фаулер. Он любезно согласился приехать сюда, чтобы обвенчать нас, Эйприл. – Голос Рэнса дрогнул от волнения, но уже через секунду он со своей обычной лукавой улыбкой добавил, наклонившись к Эйприл: – Мне будет спокойнее, если ты останешься здесь в качестве моей жены!
Эйприл спрятала смущенное лицо на груди у Рэнса. Все обитатели лагеря окружили новобрачных, желая им долгой, счастливой жизни.
Венчание состоялось на следующее утро, когда бледно-серое небо только начинало розоветь под лучами солнца, встававшего из-за горных вершин. Пели птицы, ветер ласково шевелил кроны деревьев, и казалось, что сам Господь Бог благословляет с небес молодоженов.
Но для первой брачной ночи времени не было… Мужчины спешили выступить в поход. Как объяснил Рэнс: «Юг на грани удушья».
В его голосе слышалась неподдельная горечь.
– Шерман по-прежнему доказывает то, что обещал доказать уже давно: если война перекинется на территорию Юга, Конфедерации придется плохо. Северяне наносят нам удар прямо в сердце, Эйприл!
– И что ты собираешься делать? – в тревоге спросила она. – Что ты можешь сделать?…
– Я могу добыть лошадей и боеприпасы для Конфедерации. Наверное, мне не удастся сделать много, но я по крайней мере попытаюсь…
– Еще я рассчитываю на тебя. Надеюсь, ты сможешь управиться с делами здесь, в лагере. Мы привезем вам свиней, цыплят, муки, соли, чтобы вы могли продержаться зиму. И еще кое-что я могу пообещать тебе, синеглазка… – Его голос звучал торжественно, он на мгновение привлек Эйприл к себе. – Я сделаю все от меня зависящее, чтобы наш ребенок родился в Пайнхерсте. Не знаю, удастся ли мне выполнить свое обещание, но я постараюсь!
Звездно– полосатый флаг Конфедерации гордо развевался на холодном осеннем ветру впереди отряда, выступившего в свой нелегкий поход. А Эйприл осталась в лагере, вспоминая о Рэнсе и его поцелуях, вкус которых напоминал теплое, сладкое вино.
Очень скоро осень сменилась зимой. Иногда неделями не было никаких вестей, и тогда кто-нибудь из мужчин, оставшихся в лагере, отправлялся на разведку в горы и, как правило, возвращался с новостями.
Реальностью становилось предсказание Шермана о том, что ворона сдохнет с голоду там, где прошли его люди.
Еще более страшными были сообщения о дезертирах и солдатах, намеренно или случайно отставших от частей Шермана. Те, для кого мародерство стало жестокой забавой, были куда более опасны, чем регулярная армия Шермана. Они грабили, сжигали и расхищали все, что попадалось им на огромном пространстве от Атланты до моря.
А в это время армия Ли голодала. В пищу шло все: издохшие лошади, крысы, тараканы… Сражение южан с голодом оказалось самым страшным и изнурительным сражением в этой бесчеловечной войне.
И все– таки Эйприл находила успокоение в жизни на Чеахе. Она частенько бродила по лесам, наслаждаясь терпким ароматом горных цветов и сладкозвучным пением птиц. Иногда часами стояла на вершине, восхищаясь великолепием дикой природы. Перед ней во всей красе лежала ее любимая Алабама.
Где– то сейчас Рэнс? Жив ли он?… В глубине души Эйприл верила, что Рэнс обязательно вернется к ней. Эта вера да еще несказанная красота окружающей природы наполняли душу молодой женщины покоем, которого она так долго была лишена. Только сейчас Эйприл начала понемногу оправляться от страданий, которые ей пришлось перенести за последние несколько лет.
Старшие и более опытные женщины – подруги Эйприл по горному лагерю подсчитали, что она станет матерью в конце мая. «Прекрасное время для рождения, – думала счастливая Эйприл, осторожно прикасаясь к округлившемуся животику. – Новая весна наступит на земле, и вместе с ней появится новый человечек».
Однажды – это произошло воскресным утром в начале апреля – часовой, стоявший на посту ниже лагеря, издал крик, напоминавший крик козодоя. Это был условный сигнал, означавший, что кто-то едет. Эйприл бросилась бежать вместе с остальными обитателями горной деревушки. С узкой тропинки, со всех сторон окруженной густыми зарослями, она увидела мужчин в серой форме. Кое-кто опирался на плечо товарища, а некоторые были настолько слабы, что их буквально волочили по земле. А над маленьким отрядом по-прежнему реял гордый флаг Конфедерации, изрядно потрепанный, но непокоренный.
Внезапно лес огласился истерическими криками радости – это женщины, пристально вглядываясь в утомленные, исхудалые лица мужчин, узнавали своих мужей и возлюбленных. Сердце Эйприл болезненно сжалось: Рэнса среди них не было. Ничего не видя от слез и страшась расспрашивать мужчин, чтобы не услышать жестокую правду, она тихонько отошла от остальных и углубилась в лес. Дойдя до полянки, молодая женщина опустилась на пенек, вдыхая сладкий запах весны и пытаясь успокоиться. Воздух был поистине упоителен. Эйприл пила его, как чистую родниковую воду, но больше не в силах была сдерживаться и зарыдала.
– Как можно плакать среди такой красоты, синеглазка?
Эйприл окаменела. Должно быть, она заснула и видит сон. Но тут она почувствовала у себя на плече тяжелую руку. И в то же мгновение грязная худая собачонка выскочила из леса и принялась лизать ей лицо.
– Так не годится, – пробормотал Рэнс, опускаясь на колени перед Эйприл и с любовью заглядывая в родное лицо. – Среди такой красоты грешно плакать…
Они бросились друг другу в объятия, смеясь и плача одновременно, не в силах поверить, что все происходит наяву. Наконец-то!
– Для меня война окончилась, – сказал Рэнс, кивая на свою забинтованную ногу.
Эйприл в испуге вскрикнула, но он поспешил успокоить жену:
– Ничего страшного! Скоро заживет. Пуля янки все-таки достала меня. Врачи побоялись вынимать ее – говорили, что она засела слишком глубоко. Начали меня уговаривать ампутировать ногу, но я уперся покрепче Кларка! Так что для меня все самое страшное уже позади, дорогая, – повторил Рэнс, гладя золотистые волосы Эйприл и покрывая поцелуями ее губы и щеки.
Рэнс помог подняться Эйприл и снова заключил ее в объятия. Так, обнявшись, они подошли к краю горы и взглянули вниз на цветущую долину.
– Может быть, это произойдет не очень скоро, но рано или поздно на этой земле снова воцарится мир. И мы станем его частью. Мы и наш ребенок…
Он посмотрел на жену с улыбкой, в которой светилась такая любовь, что Эйприл невольно задрожала от счастья. Рэнс спросил:
– Ты готова к путешествию? Готова вернуться домой и дать жизнь нашему ребенку в Пайнхерсте?
– Куда угодно, – прошептала она еле слышно. – С тобой, мой любимый, – хоть на край света!…
Они стояли рядом, окруженные цветущей природой, и улыбались. Лохматый белый пес, как будто понимая, что его хозяин и хозяйка хотят побыть одни, вдруг заметил пеструю бабочку, погнался за нею и вскоре скрылся в лесу.
А весенний ветер, казалось, весело нашептывал: «Среди такой красоты грешно плакать!…»
Глава 34
Как ни настаивала Эйприл, Рэнс никак не соглашался подстегнуть лошадей, впряженных в четырехколесную таратайку.
– Да мы так и за месяц не доедем! – жаловалась нетерпеливая Эйприл.
Рэнс с улыбкой посмотрел на нее:
– Если не ошибаюсь, ты собиралась рожать в Пайнхерсте. Но если ты и дальше будешь так ерзать, боюсь, что мне придется принимать роды в дороге. Вряд ли из меня получится хорошая повитуха!
Солнце пекло нещадно. Эйприл очень устала, но ни единой жалобы не сорвалось с ее губ. Они едут домой! И это путешествие ничто не омрачит. Вскоре показались знакомые зеленые поля и леса. От них исходил какой-то мертвенный покой. Казалось, пришел конец всему, что было им так хорошо знакомо и дорого – Конфедерации, Югу…
– Неужели нет никакой надежды? – спросила Эйприл, высказывая вслух то, что все это время терзало ее и Рэнса.
Он сокрушенно покачал головой:
– Наверняка мы скоро услышим, что Ли капитулировал. Все кончено, Эйприл.
– Я не собираюсь капитулировать! – энергично возразила она, воинственно вздернув подбородок. – Я никогда не смирюсь с поражением. Никогда мои дети и дети моих детей не услышат от меня, что южане были побеждены проклятыми янки!
Рэнс усмехнулся и посмотрел на жену. Он любил это упрямое выражение ее лица, которое словно говорило о том, что, раз на что-то решившись, она уже не отступит.
– И что же ты им скажешь вместо этого, моя дорогая?
– Что нам просто надоело убивать северян, и мы перестали драться.
Рэнс от души расхохотался, но, поймав сердитый взгляд Эйприл, тут же утихомирился. «Будь я проклят! – подумал он. – А ведь она и в самом деле так скажет!» Подобно тысячам преданных Конфедерации южанок, Эйприл никогда не смирится с тем, что ее родину так жестоко унизили.
Иногда это удивляло и самого Рэнса. Будь у Конфедерации достаточно продовольствия и боеприпасов, все могло бы сложиться по-другому. Интересно, что скажут об этой войне грядущие поколения? Как повлияет победа Севера на историю Америки, скажем, через сто лет? Сам-то он к тому времени уже давно будет в могиле, но как хотелось бы знать! И вообще что происходит с человеком после смерти? Осознает ли он что-нибудь? Однако подобные мысли Рэнс старался тут же прогонять: слишком все это сложно и запутанно…
Иногда они проезжали мимо уцелевшего дома, иногда – мимо почерневших от пожара руин. Нигде ни души, ни звука. Даже птиц не слышно…
– На горе было лучше, – сказала Эйприл шепотом.
– Нам еще не раз придется столкнуться со следами мародерства янки, – предупредил ее Рэнс. – Будем надеяться, что до Пайнхерста они не добрались.
– А как быть с Ванессой?
– Доберемся до Монтгомери, и я посоветуюсь с каким-нибудь представителем власти. У тебя есть кольцо, которое доказывает твои права на имение, а я припрятал на Чеахе достаточно денег, чтобы уплатить любые налоги. Я слыхал, что янки отбирают наши земли в том случае, если мы не в состоянии уплатить налоги. Бьюсь об заклад, что сейчас не многие южане способны на это! Вот янки и налетают на их поместья, как стервятники на добычу…
– Жаль, что ты не захватил деньги с собой! Вряд ли я смогу вместе с тобой поехать за ними, но и оставаться одной мне тоже не хочется.
– Ты и не останешься одна. Я собираюсь найти повитуху, которая побудет с тобой. А деньги я взять никак не мог – ведь это золотые слитки. Неужели ты думаешь, что я поеду в Монтгомери с золотом в кармане? Первым делом надо отвезти тебя в Пайнхерст. А об остальном еще будет время подумать!
С минуту помолчав, Рэнс задумчиво поскреб бороду и наконец, сумрачно глядя на Эйприл, изрек:
– Если Ванесса все еще там, я сам поговорю с ней! Твоя сестра сумасшедшая, и я не хочу, чтобы она крутилась возле тебя…
– Ты хочешь сказать, что если она все еще в Пайнхерсте, ты попросишь ее уехать? Ах, Рэнс, я не могу поступить так с родной сестрой! Ну подумай, куда она денется?
– Черт побери, женщина, тебе-то что за дело до этого? – вскричал Рэнс, теряя терпение. – Неужели ты мало настрадалась от этой дряни? Когда ты, наконец, поймешь, глупышка, что твоя сестра – мерзкое отродье, и больше ничего? Да она не моргнув глазом прихлопнет тебя, если понадобится! Я сам с ней разберусь. Понятно?
Эйприл кивнула. Она уже давно поняла: когда Рэнс в таком состоянии, никакие мольбы и уговоры не помогут.
Ближе к вечеру показалась старая хижина, сложенная из гнилых бревен.
– Попробуем попроситься на ночлег, – предложил Рэнс. – Тебе нужен отдых. Будем надеяться, что у хозяев найдется хоть какая-нибудь еда!
На пороге появилась женщина, выглядевшая явно старше своих лет. Жалкие лохмотья, которые когда-то были платьем, висели мешком на ее исхудавшем теле. Позади нее сгрудились пятеро ребятишек мал мала меньше и с любопытством уставились на незнакомцев.
– Моя жена, как вы заметили, в интересном положении. Мы были бы вам очень признательны, если бы вы позволили провести ночь под вашим кровом. А пока я пойду в лес и постараюсь добыть что-нибудь нам всем на ужин!
Глаза женщины, обведенные глубокими темными кругами, взглянули на непрошеных гостей без всякого интереса. Она пожала плечами и произнесла безжизненным голосом:
– Мой муж погиб под Геттисбергом. Один сын – в Теннесси, второй – при Уилдернисе, еще двое – в Атланте. Я поделюсь с вами всем, что имею…
Рэнс и Эйприл обменялись грустными взглядами, сочувствуя горю незнакомой женщины. Рэнс помог жене спуститься с повозки и, взяв ружье, углубился в лес.
Ему удалось подстрелить четырех кроликов. Они и были приготовлены на ужин, а хозяйка, миссис Мэтти Кирквуд, добавила кукурузные лепешки и печеные голубиные яйца.
Разговор не клеился. Ребятишки были не по-детски тихи и подавленны. Сразу же после ужина они послушно улеглись спать на жиденькие матрасы, лежавшие прямо на полу. У миссис Кирквуд не нашлось даже одеяла, и Рэнсу пришлось принести свое. Свернувшись калачиком рядом с мужем, Эйприл, утомленная долгим путешествием, вскоре заснула, но сон ее был беспокоен. С непривычки глиняный пол казался очень жестким, болела спина.
Рано утром на рассвете они тронулись в путь, позавтракав голубиными яйцами и жареной солониной.
В Монтгомери прибыли в полдень. Рэнс тут же отправился к начальнику военной полиции и вскоре возвратился с печальным известием: 9 апреля генерал Ли сдался генералу Гранту.
Итак, кровавая война была закончена.
Эйприл не могла даже плакать – все слезы уже были выплаканы за четыре долгих военных года. Да и разве поможешь слезами? Она носила в себе новую жизнь. Скоро ее ребенок появится на свет, а вместе с ним возродятся к новой жизни и они с Рэнсом. Нет, время слез прошло!
– Поехали в Пайнхерст, – негромко сказала Эйприл, легонько касаясь руки мужа, словно желая удостовериться, что Рэнс здесь, рядом с ней… и так будет всегда. – У нас впереди много дел! Интересно, цел ли еще мой дом?…
– Мне сказали, что янки не слишком бесчинствовали в здешней округе. Так что скорее всего Пайнхерст цел. Но прежде чем двинуться дальше, я хочу купить еду и все самое необходимое, потом надо найти повитуху. Она побудет с тобой, пока я съезжу на Чеаху за золотом. Там остался Эдвард, чтобы помочь собраться остальным нашим товарищам. Им надо решить, что делать дальше. Возможно, кое-кто захочет жить в Пайнхерсте.
– Да, я знаю. Я уже всем сказала, что они будут в Пайнхерсте желанными гостями, – заверила мужа Эйприл. – Без работы никто не останется, я уверена! Если мы поторопимся с посадками да еще разведем коров и свиней, то еды хватит на всех…
Довольно быстро Рэнсу удалось найти старую негритянку, которая с готовностью вызвалась побыть с Эйприл.
Джесси – так звали эту женщину – в прошлом была рабыней. Она родилась в Атланте и прожила там всю жизнь, пока войска Шермана не сожгли ее дом. Муж Джесси умер, дети выросли и разъехались. Тут она вспомнила, что вроде бы у нее есть родственники в Монтгомери, и не долго думая тронулась в путь. Рэнс и Эйприл с восхищением выслушали рассказ о том, как эта простая неграмотная женщина проделала долгое путешествие из Атланты в Алабаму.
– Не беспокойтесь ни о чем, милочка! Джесси о вас позаботится, – ухмыляясь во весь рот, торжественно возвестила негритянка, с трудом водружая свое грузное тело на сиденье повозки. – А коли доктора рядом не будет, когда придет ваше время, так Джесси вам поможет. Я, почитай, сотню младенцев приняла за свою жизнь!
Эйприл бросила встревоженный взгляд на Рэнса, и он поспешил ее успокоить:
– Меня не будет лишь пару дней, дорогая. А потом я вернусь вместе с остальными. Не тревожься! Ведь женщины подсчитали, что у тебя впереди еще целый месяц…
– Ну, не знаю, – устало согласилась Эйприл. – Иногда мне кажется, что я и дня не продержусь…
– Не волнуйся, дорогая, – успокоил ее Рэнс. – Вот приедем домой, и тебе сразу станет лучше.
И вот наконец последний поворот. Перед ними возник красавец особняк. Эйприл даже зажмурилась. От волнения она не могла вымолвить ни слова.
– Вот мы и дома! – победно возвестил Рэнс.
Только теперь Эйприл позволила себе открыть глаза. При виде величественного здания с колоннами, высившегося на холме, у нее невольно вырвался крик радости. Дом по-прежнему выглядел прекрасно. Словно часовой, торжественный и неприступный, он наблюдал за тем, что происходит в его царстве.
Правда, лужайка перед домом была неухожена, но разве теперь это имело значение? Главное, что янки не уничтожили ее родное гнездо!
– Ты не мог бы ехать побыстрее? Ах, Рэнс, я просто не могу поверить…
Сзади послышался голос Джесси:
– Господь всемогущий, ну и домик! Да он гораздо больше, чем был у моего хозяина в Атланте… Придется вам нанять кого-нибудь мне в помощь: я одна здесь не управлюсь!
Не успела повозка остановиться перед широкими мраморными ступенями, как Эйприл уже была готова лететь внутрь, но Рэнс удержал ее и сердито сказал:
– Разве не можешь подождать, пока я помогу тебе слезть? Не забывай, что ты в деликатном положении, Эйприл!
– Как я могу об этом забыть? – усмехнулась она. Эйприл дрожала от радости. Наконец она дома!
Дома… Какой счастливый день! Рэнс осторожно опустил жену на землю и заботливо повел к дому. Позади шла Джесси, озираясь вокруг в немом восхищении.
Парадная дверь была закрыта, но Эйприл вспомнила, что ключ обычно хранился в большой каменной вазе, стоявшей в дальнем конце широкого крыльца. Розовый куст, который когда-то рос в этой вазе, теперь весь почернел.
Отперев дверь, Эйприл быстро прошла в холл. Вокруг царил полумрак. Пахло чем-то неприятным, но, не обращая на это внимания, Эйприл вскричала:
– Мебель вся на месте. Похоже, янки вообще не приходили сюда! Пойду посмотрю, где…
Тут на глаза молодой женщине попалось темное пятно на дубовом полу гостиной. Она тут же осеклась, вспомнив, что здесь лежал мертвый Кейд Блэкмон, а из страшной раны у него на горле текла и текла кровь… Эйприл вздрогнула и направилась к лестнице, пытаясь выбросить из головы неприятные воспоминания.
– Похоже, здесь кто-то живет, – сказала она.
– Конечно, живет, идиотка ты эдакая! Здесь живу я! Это мой дом…
Рэнс и Эйприл подняли головы и увидели Ванессу. Она стояла на верхней ступеньке лестницы. Ее синие глаза горели гневом, костяшки пальцев побелели – с такой силой она вцепилась в пыльные перила. Длинные золотистые волосы в беспорядке разметались вокруг раскрасневшегося лица.
От изумления Эйприл не могла выговорить ни слова. Рэнс бережно обнял ее.
На Ванессе было зеленое атласное платье, которое она вызывающим жестом спустила вниз, обнажив роскошную грудь. Делая вид, что не замечает ее наготы, Рэнс проговорил, с трудом сдерживая ярость:
– Это не твой дом, Ванесса. Он принадлежит Эйприл. Вернее, теперь мне и Эйприл. Собирай вещи и убирайся! Ты и так принесла в этот дом достаточно горя…
Ванесса, откинув голову назад, резко рассмеялась.
– Ты намереваешься выгнать меня отсюда, не так ли? Посмотрим, как у тебя это получится, жалкий калека! – И она указала на забинтованную ногу Рэнса. – Этот дом – мой, и все это знают! А убраться отсюда придется тебе и твоей бабе, причем немедленно!
– Насколько мне известно, существует семейная реликвия, которая доказывает право на наследство. Где кольцо, Ванесса? – поинтересовался Рэнс.
Однако смутить Ванессу было нелегко. Она словно не слышала вопроса.
– Так вы уберетесь сами или мне придется приказать вас арестовать?
– Ванесса, не вынуждай меня прибегать к насилию. Я не собираюсь пререкаться с тобой. Война закончилась и…
– Вот именно – закончилась! – торжествующе перебила она Рэнса. – Выиграли янки, а ты всего-навсего жалкий южанин! Предатель благородного Севера. И прежде чем ты продолжишь угрожать мне в моем собственном доме, тебе не мешает кое с кем познакомиться…
Ванесса, не спуская глаз с Рэнса, крикнула кому-то в глубине комнаты:
– Эрнест! Подойди сюда, пожалуйста! Тут какой-то грязный южанин вздумал мне угрожать. По-моему, следует ему напомнить, кто выиграл войну, и хорошенько проучить!
Рэнс сделал знак Эйприл, чтобы она оставалась в гостиной, а сам двинулся вперед, на ходу вынимая шпагу из ножен. Вскоре рядом с Ванессой появился высокий худощавый мужчина. Рэнс стоял у подножия лестницы, широко расставив ноги, и крепко сжимал шпагу, готовясь дать отпор неожиданному противнику.
– Ты видишь? – Ванесса кивком указала на Рэнса. – Угрожает оружием офицеру союзной армии! Отведи его в тюрьму или куда там полагается помещать безмозглых южан, которые не желают смириться с тем, что проиграли войну, и смущают покой добропорядочных граждан!
