Текст книги "Безумная страсть"
Автор книги: Патриция Хэган
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)
Глава 23
Эйприл отчаянно пыталась высвободиться, но Клайд Торнсби заломил ей руки и держал мертвой хваткой. Девушка не спускала расширенных от ужаса глаз с Олтона. Несчастный молодой человек извивался на кровати, нелепо двигая обрубками рук и ног. В уголках его рта собралась слюна. Сестра тщетно пыталась удержать больного.
– Господи! Господи, убери от меня эту дьяволицу! – выкрикивал Олтон. – Прошу тебя, Господи, помоги мне…
– Ах ты сука! Так ты, оказывается, шпионка! – вскричал Клайд, схватив Эйприл за плечи и с силой оторвал ее от кровати Олтона. – Так вот зачем ты сюда явилась! Только подлые янки способны мучить несчастного человека, у которого не осталось ни рук, ни ног!
Эйприл тряхнула головой, и ее длинные волосы упали ей на лоб.
– Нет, нет, нет! Это неправда! Мы собирались пожениться. Позвольте мне поговорить с ним… Я все объясню!
– Ну нет! Ты и так чуть не отправила бедного парня на тот свет. Теперь ты пойдешь со мной, и мы выясним, кто прислал тебя сюда и для чего.
Эйприл с силой ударила Клайда по ноге. Охнув от боли, он на секунду ослабил хватку. Этого было достаточно, чтобы Эйприл вырвалась из его рук и снова метнулась к Олтону. Вцепившись в край его кровати, она проговорила сквозь рыдания:
– Неужели ты не узнаешь меня, Олтон? Это ведь я, Эйприл. Ты помнишь меня? Мы с тобой собирались пожениться, но Ванесса нам помешала…
Опомнившийся Клайд снова подскочил к девушке и обхватил ее обеими руками. В этот момент, видимо, привлеченный шумом, на пороге хижины показался солдат-охранник.
– Помоги-ка мне! – требовательно обратился к нему Клайд. – Подержи ей ноги. Надо вывести отсюда эту мерзавку: она пыталась убить несчастного парня.
– Нет! Нет! Это неправда! – взмолилась Эйприл, обращаясь к охраннику. – Выслушайте меня, прошу вас…
Солдат поднял ее за ноги, а Клайд взял под мышки. Они вдвоем потащили Эйприл к двери, а сзади раздавались непрекращающиеся возгласы Олтона:
– Это дьявол! Он явился в образе Эйприл, чтобы мучить меня… О Господи, дай мне спокойно умереть! Не заставляй страдать – я и так достаточно настрадался… Это жестоко, несправедливо. О Боже, молю – убей меня, не мучь!…
Его вопли отдавались эхом по всей хижине. Следом за Олтоном застонали и другие пациенты.
– Дай мне веревку, – хрипло скомандовал Клайд. – И кляп. Надо отвести ее в штаб. Она шпионка!
– Я не шпионка! И вообще не янки! – в гневе воскликнула Эйприл, норовя снова стукнуть Клайда.
Он дал ей несколько звонких пощечин. У Эйприл зазвенело в ушах и перед глазами поплыли круги; казалось, она сейчас потеряет сознание. Мощные удары толстяка Клайда отозвались болью в каждой клеточке ее тела.
– Хватит с меня твоих россказней! Видит Бог, я не хочу тебя бить, но, видно, придется. А теперь успокойся. Свою грязную работу ты выполнила!
– Я не янки!
Клайд снова ударил ее. На этот раз Эйприл кубарем покатилась по земле. К ним уже спешил солдат с веревкой и каким-то шарфом в руках.
– Послушай! – попытался он урезонить Клайда. – Она все-таки женщина…
– Не твое дело!
Клайд выхватил у солдата веревку и, заведя за спину руки Эйприл, туго связал. Затолкав ей в рот кляп, он выпрямился с чувством исполненного долга. Эйприл была на грани обморока.
– Надо отвести ее в штаб. У тебя есть лошадь? Я хочу попасть туда как можно скорее.
Солдат кивнул и скрылся за углом. Из хижины вышла сестра милосердия посмотреть, что происходит.
– Ну как он? – быстро спросил Клайд. – Все еще в припадке?
С ненавистью глядя на Эйприл, сестра ответила:
– Слава Богу, нет. Он потерял сознание. – И добавила, обращаясь к Эйприл: – А вам должно быть стыдно! Разве можно так мучить умирающего? Неужели у вас совсем нет сердца?
Эйприл попыталась что-то сказать, но ей мешал кляп. Оставив попытки, она беспомощно опустила голову. К чему стараться? Все равно они ей не поверят. А воспоминание об Олтоне с обрубками вместо рук и ног и вопящего, что она дьяволица, которая явилась по его душу, будет теперь преследовать ее всю оставшуюся жизнь.
Вскоре возвратился солдат, ведя под уздцы лошадь, запряженную в небольшую повозку. Клайд бесцеремонно закинул Эйприл на это грубое деревянное ложе, а сам сел впереди рядом с солдатом.
Губы Эйприл горели как в огне. После второго удара Клайда она почувствовала во рту привкус крови.
Вскоре повозка остановилась перед штабом – двухэтажным белым зданием, на флагштоке которого гордо развевался красно-белый флаг Конфедерации. Клайд выпихнул из повозки Эйприл.
Перед входом – массивной двойной дверью – стояли двое часовых в серой форме. Увидев, как Клайд вытащил из повозки связанную женщину, да еще с кляпом во рту, они мгновенно выставили вперед мушкеты, и один из них крикнул:
– Это что такое? Куда вы ее ведете?
– Она шпионка! – отрывисто бросил Клайд через плечо. – Доложите своему командиру, что его хочет видеть Клайд Торнсби.
В разговор вмешался второй часовой.
– Все в порядке, – сказал он своему товарищу. – Этот парень из охраны госпиталя. Пойди доложи генералу.
– А куда мне ее деть, пока генерал придумает, что с ней делать? – поинтересовался Клайд, оглядываясь вокруг. – Здесь ведь нет тюрьмы, а эта стерва в любую минуту может сбежать. Вы бы посмотрели, что она вытворяла только что!
И тут же изложил часовым свою версию событий, происходивших в хижине. Часовой нахмурился, укоризненно глядя на Эйприл.
– Позади штаба есть ледник, – сказал он. – Он примерно три метра глубиной. Сунь ее туда, а лестницу забери, вот она и не убежит. Мы обычно сажаем туда тех, кого не можем сразу отправить в Ричмонд.
Эйприл попыталась протестовать, но мешал кляп, и изо рта доносились лишь какие-то сдавленные хрипы. Пока Клайд волок ее за угол здания штаба, она отчаянно брыкалась, но все было бесполезно.
Ледник – примерно восемь квадратных футов – был возведен из бревен. Часовой вытащил колышек, который прикрывал дверь, и Эйприл с ужасом увидела внизу мрачную сырую яму. Солдат спустился вниз и протянул руки.
– Ну-ка, перестань брыкаться, а не то я просто сброшу тебя! – повелительным тоном крикнул он. – И наплевать, если ты при этом сломаешь себе шею…
Испуганная Эйприл уже не сопротивлялась, пока Клайд передавал ее часовому. Лестница не доставала до земли примерно на метр, и остаток пути девушка пролетела, сильно ударившись об пол. Спертый, влажный воздух был пропитан запахами гнилого дерева и земли. Было очень холодно, и Эйприл поняла, что вокруг нее лежит лед, а опилки предохраняют его от таяния.
Клайд вытащил у нее изо рта кляп, строго предупредив, что снова вернет его на место, если она вздумает кричать. Эйприл молчала, и тогда он развязал ей руки. Поднявшись, он вытащил за собой лестницу и прокричал сверху:
– Пойду выясню, что они намерены с тобой делать, и тут же вернусь! А пока сиди и молчи. Если ты даже начнешь голосить, тебя все равно никто не услышит!
Он со стуком закрыл дверь, и Эйприл очутилась в темноте.
Один Бог знает, какая судьба ее ждет…
Тоненький лучик света, проникавший в щель между бревнами, становился все слабее, по мере того как день клонился к вечеру. Постепенно стало совсем темно. Эйприл дрожала от холода. Кто-то приближался к леднику. Эйприл насторожилась, с трудом поднялась, но тут же снова чуть не упала: от долгого сидения в неудобной позе ноги отказывались повиноваться.
Дверь распахнулась. Над головой Эйприл вспыхнул луч света. Взглянув наверх, она увидела мужчину с фонарем. Лица она не разглядела, но голос был незнакомым:
– Ну как ты там?
– Вообще-то в порядке, только очень холодно и хочется есть, – дрожащим голосом произнесла Эйприл, стараясь не заплакать. – Пожалуйста, выпустите меня отсюда! Я не сделала ничего плохого, клянусь! Пожалуйста, поверьте мне. Будьте милосердны, во имя всего святого…
– Прекрати свои вопли, сука! – грубо прервал ее мужчина. – Тебя не выпустят отсюда до утра, так что можешь устраиваться на ночлег. А поесть я тебе принес…
Что– то упало на пол рядом с Эйприл.
– По мне, так лучше бы ты сдохла от голода, но у меня приказ – накормить тебя.
Дверь захлопнулась, и снова стало темно. Эйприл беззвучно заплакала. Она еще какое-то время постояла, вглядываясь в темноту, а потом наклонилась и начала шарить по полу. Вскоре она обнаружила сверток, завернутый в грубую мешковину. Внутри оказалась еда: немного сладкого картофеля, жирное холодное месиво – очевидно, свинина – и ломоть кукурузного хлеба.
Эйприл вспомнился Счастливчик. Бедный пес! Конечно, он может о себе позаботиться. Но вдруг он не сумел освободиться и все еще сидит в старом амбаре? Если бы она не привязала Счастливчика!… Правда, она все-таки отыскала Олтона, но чем это обернулось?…
Эйприл стала думать о доме. Папа… Жив ли он? Как себя чувствует? И где сейчас Ванесса – все еще в Пайнхерсте или бросила запущенное поместье?…
Мысли девушки обратились к Рэнсу. Где-то он теперь? Вспоминает ли ее или так рассердился за то, что она сбежала, что и думать о ней не хочет? У Эйприл защемило сердце. Она хоть что-нибудь значила для Рэнса только в постели. Тогда они становились единым целым… Но связывает ли их что-нибудь, кроме постели? Эйприл не знала ответа на этот вопрос.
Тогда почему она жалеет, что сбежала от Рэнса? Просто потому, что сейчас она оказалась в отчаянном положении, вот и все! Эйприл отругала себя за то, что снова и снова думает о нем. Ни к чему хорошему это не приведет. И вдруг Эйприл поняла: мысли о Рэнсе теперь помогают ей держаться. В такую трудную минуту, как сейчас, единственный способ не сойти с ума – это думать о его улыбке, его губах, его руках…
Уснуть она не могла. Тишину ночи разорвали раскаты грома, и молния на мгновение осветила ее мрачное убежище; Эйприл не сомкнула глаз. Шел дождь. Сначала крошечные капельки проникали сквозь щели в крыше и падали на дрожавшую от холода Эйприл, но вдруг начался настоящий ливень, уже через минуту вымочивший бедную девушку до нитки. Зубы ее стучали, волосы намокли и прилипли к плечам, однако укрыться от дождя не было никакой возможности.
Шпионов обычно расстреливают… Неужели и за ней придут утром, выведут перед строем солдат и расстреляют? А если так, то какая разница, мокрая она или сухая? Вода уже поднялась выше щиколоток. А вдруг она утонет? Как они, наверное, будут разочарованы, когда придут утром и обнаружат, что «шпионка» мертва!
Слабый лучик света проник сквозь щель в крыше – занималось утро. Дождь прекратился. «До каких пор, – с горечью думала Эйприл, – до каких пор мне терпеть этот ад?…»
Свет стал ярче. Эйприл попыталась подняться, но тут же снова упала: стоять на мокром, скользком полу не было никакой возможности.
А вдруг за ней вообще не придут? От этой мысли Эйприл стало не по себе. Что, если ей суждено скончаться здесь, в этом жутком сыром погребе? Не придут, пока не будут уверены, что она умерла… У всех и без нее полно хлопот – вон сколько раненых каждый день поступает в госпиталь. Где уж тут помнить о какой-то шпионке!
Эйприл охватила паника. Ее снова начало трясти – и от холода, и от страха. И хотя солнечный свет уже достаточно освещал ледник, девушке казалось, что вокруг полная темнота. У Эйприл начиналась истерика.
– А вдруг она ночью утонула? Вот было бы хорошо! И нам меньше хлопот…
При звуке голосов Эйприл задрала голову, со страхом ожидая, что будет дальше.
– Не говори так. Неужели война превратила тебя в зверя, черт побери, и ты хочешь, чтобы бедная женщина утонула, словно крыса?
– Да мне наплевать – после того что я о ней услышал! И знаешь, что удивительно? Ведь этот Мозли был простой лейтенант. Так какого черта он ей понадобился?
Крышку ледника откинули, и Эйприл зажмурилась от хлынувшего вниз света.
– Господи помилуй! Да она чуть не потопла в этих опилках. Ты только посмотри! Даже с собакой так не обращаются…
Собака… Эйприл попыталась сосредоточиться, но это ей плохо удавалось: после всего пережитого мысли путались.
– Собака… – прошептала она, протягивая руки к мужчине, спустившемуся к ней по лестнице. – Прошу вас, спасите мою собаку!
– Да у вас тут нет никакой собаки, леди, – попытался он мягко урезонить ее и, положив руки на плечи Эйприл, добавил: – Обхватите-ка лучше меня за шею. Сейчас я вас вытащу отсюда. Черт, ну и гадость! Здесь даже стоять нельзя…
Эйприл обхватила мужчину, насколько позволяли ее слабеющие силы. Он потихоньку выбирался по лестнице, придерживая девушку одной рукой и нащупывая ступени другой. Прижавшись к нему, Эйприл снова прошептала:
– Прошу вас, спасите мою собаку!… Я привязала ее… в амбаре… Она там умрет! Прошу вас…
– Что она там бормочет, Блэкмон? – спросил второй солдат, наклоняясь над погребом. – Не хочет ехать в Тарборо? Жаль! Там как раз место для таких сучек, как она. Она ведь…
– Заткнись, а не то сам полетишь в эту яму! Блэкмон вылез наверх и осторожно опустил Эйприл на землю. Она покачнулась, и он быстро придержал ее за талию. Взглянув на второго солдата, который стоял тут же, нагло ухмыляясь, Блэкмон укоризненно проговорил:
– Ну что ты за человек, Хестер? Поместить женщину в такую дыру и держать там всю ночь, да еще в такой ливень!
– Ты хочешь сказать, что у тебя в Тарборо лучше? По-моему, там тоже не курорт, Блэкмон! – презрительно фыркнул Сол Хестер.
– В моей тюрьме по крайней мере сухо, – резко оборвал он приятеля. – Мы не закапываем преступников в землю. Она и в самом деле могла утонуть!
Блэкмон осторожно убрал спутанные волосы со лба Эйприл. Теперь она могла разглядеть своего неожиданного заступника. Это был высокий, крепко сбитый мужчина. Под кустистыми бровями прятались угольно-черные глаза. В густую бороду уходил зигзагообразный шрам, начинавшийся на щеке. Волосы, доходившие ему до плеч, были так же грязны и спутаны, как и ее собственные. В серой форме, изношенной и потной, Блэкмон возвышался над Эйприл, как гора.
Он был безобразен. Никогда прежде Эйприл не встречала такого уродливого человека. Если бы она где-нибудь неожиданно наткнулась на него, то, наверное, не смогла бы сдержать крика ужаса. Во-первых, он был огромен. Его ладонь была ничуть не меньше ее головы. Во-вторых, волосы. Очевидно, он весь зарос ими. Сейчас, когда Блэкмон закатал рукава, Эйприл даже не могла разглядеть его кожу – так густо он был покрыт волосами от локтей до самых кончиков пальцев. Господи, не человек, а какой-то гигантский паук!
Она постаралась скрыть свое отвращение. В конце концов, несмотря на отталкивающую внешность, этот человек пока был единственным, кто проявил хоть какое-то сочувствие к ее судьбе.
Однако Блэкмон, похоже, привык к той реакции, которую вызывала в людях его внешность, потому что совершенно не обиделся, а, добродушно рассмеявшись, проговорил:
– Ну да, принцем меня не назовешь, это уж точно! А вот вы, как я погляжу, настоящая красавица. По-моему, я в жизни не видел более привлекательной женщины. Если вас отмыть, клянусь Богом, будет на что посмотреть!
Эйприл невольно вздрогнула. Что он хочет этим сказать? Ей вдруг снова стало страшно.
– Не нужно бояться меня, девочка. Я вовсе не собираюсь тебя обижать. Мы с тобой отлично поладим, так ведь? А вот на тех мерзавцев, что поместили тебя в такую дыру, я действительно зол не на шутку! – Он улыбнулся, обнажив гнилые, черные зубы. – Как ты себя чувствуешь? Они хоть покормили тебя?
– Ну конечно, черт побери! – возмущенно вскричал его напарник, не давая Эйприл возможности ответить самой. – Дали то же, что ели сами.
Блэкмон оставил этот возглас без внимания и как ни в чем не бывало продолжал:
– Так что бояться меня нечего, девочка. Ну чего ты так дрожишь? Меня зовут Блэкмон. Сержант Кейд Блэкмон. С этой минуты ты должна выполнять все, что я тебе прикажу, и тогда все будет в порядке. Только помни – отныне я твой начальник, поняла?
А вздумаешь мне перечить – пожалеешь! Так ты поняла или нет?
Эйприл ничего не ответила. Она лишь молча смотрела на Блэкмона, надеясь, что холодное отвращение, которое вызывал в ней этот мужлан, легко прочитывается в ее взгляде. Очевидно, он догадался о чувствах Эйприл, потому что вдруг с размаху опустил свою мясистую руку ей на плечо, так что она чуть не упала.
– Я, кажется, задал тебе вопрос, девочка, и жду ответа. Ты поняла меня или нет?
– Поняла, черт возьми! – прошипела Эйприл сквозь зубы. – Я тебя отлично поняла. И куда ты меня теперь поведешь?
– Видишь вон ту повозку?
Эйприл взглянула и ахнула. Это была настоящая клетка, между деревянными планками которой вставлены железные прутья. Мрачное сооружение тащили две лошаденки, такие тощие, что можно было пересчитать им ребра.
– Но ведь это клетка! – в ужасе прошептала она. – Неужели ты повезешь меня в клетке?…
Вместо ответа Блэкмон снова опустил ей на плечо тяжелую руку, и Эйприл ничего не оставалось, как повиноваться. Криво усмехнувшись, он повторил:
– Я ведь уже сказал – тебе нечего бояться. Слушайся меня, и мы отлично поладим. Я знаю, что не красавец, но если ты мне позволишь, я буду очень мил с тобой… – Эти слова сопровождались сальным смешком и такими двусмысленными подмигиваниями, что Эйприл снова передернуло от отвращения. – Кстати… Там, в погребе, ты мне что-то говорила про свою собаку. Так ведь?
Эйприл стремительно обернулась и в упор – с надеждой – посмотрела на Блэкмона.
– Я привязала ее в амбаре. Он здесь недалеко, за тем лесом… Может быть, вы отвезете меня туда? Ну пожалуйста! Иначе моя собака умрет с голоду…
– Ну уж нет! – ухмыльнулся Блэкмон. – Этого я сделать не могу. А вдруг ты по дороге сбежишь? Офицерам не очень-то понравилось то, что ты натворила в госпитале, и они решили упрятать тебя в тюрьму Тарборо, причем надолго. Я даже не буду говорить, на сколько, чтобы ты не расстраивалась. Лучше тебе об этом пока не знать. Поняла?
Он снова обнажил свои гнилые зубы. Эйприл передернуло от отвращения. Блэкмон снова ударил ее по плечу, но когда девушка покачнулась, подхватил, чтобы она не упала.
– И прекрати задирать нос! Зачем ты всякий раз, как только я взгляну на тебя, делаешь вид, что тебя вот-вот стошнит? Изменить свою внешность я не могу, и тебе волей-неволей придется глядеть на меня. Нам предстоит провести вдвоем много, очень много времени, так что советую тебе успокоиться и принимать меня таким, какой я есть.
У Эйприл еще оставалась надежда, что этот здоровяк выслушает ее. Набравшись храбрости, она начала:
– Но все было совсем не так! Я не шпионка. Я пришла проведать своего жениха…
Блэкмон закрыл ей рот ладонью, и Эйприл пришлось умолкнуть.
– Хватит твердить одно и то же. Даже если бы я поверил, я все равно ничего не могу поделать. В моем ведении находится специальная женская тюрьма, и мне приказано доставить тебя туда. Так что полезай в повозку, и к полудню мы уже будем на месте. Я позабочусь о том, чтобы на обед тебе дали дополнительную порцию. А еще ты наденешь прелестное тюремное платье. Тебе нравится коричневый цвет? Надеюсь, что да! С этих пор ты будешь, как и все мои женщины, одеваться только в коричневое. Все мои женщины носят этот цвет.
Может быть, ей не удастся сбежать от этого гориллоподобного мужлана, но попробовать все же стоит. Она резко опустила голову и впилась зубами в его руку, а ногой с силой ударила в пах. Ожидая, что тюремщик согнется пополам от боли, она рванулась бежать – сама не зная куда, но бежать, бежать быстро и долго, пока все это не останется позади, как кошмарный сон.
Однако сержант Кейд Блэкмон даже не шелохнулся.
Эйприл не верила своим глазам, а он стоял и улыбался, как будто она пошутила.
– Неужели ты думаешь, что такая малявка, как ты, может причинить мне вред? Тогда, милочка, тебе предстоит многому научиться!…
С этими словами он легко подхватил Эйприл на руки и понес к повозке.
– У меня ведь там… дай-ка припомнить… ну да, двадцать две таких пташки, как ты, – продолжал рассуждать он как бы с самим собой. – И со всеми я справляюсь практически один. Мои девочки это знают, вскоре узнаешь и ты. А если будешь и дальше артачиться, я могу рассердиться, и тогда тебе придется очень плохо. Мне самому бы этого не хотелось. Дело в том, что когда меня заносит, я не могу остановиться. А силой, как видишь, меня Бог не обидел!
В доказательство своих слов Блэкмон легко, словно пушинку, подхватил Эйприл одной рукой, а другой принялся открывать клетку. Толкнув девушку внутрь, он запер дверцу.
– Ехать нам не так чтобы далеко. Часа за три обернемся. Вымоем тебя, накормим. Ты и так красивая девушка, а уж если тебя отмыть…
Эйприл рванулась вперед и, вцепившись в стальные прутья, начала изо всех сил трясти их, словно надеясь сломать.
– Ах ты грязный ублюдок! Ты такой же, как они все. Почему ты мне не веришь? Я только хотела повидать Олтона… рассказать ему все… О Господи, да что толку с тобой разговаривать?…
Она без сил опустилась на пол, судорожно всхлипывая и ненавидя себя за эту слабость… ненавидя всех и каждого, кто довел ее до такого состояния.
Блэкмон тронул поводья, и повозка медленно двинулась в путь. Обернувшись и внимательно посмотрев на Эйприл, он неожиданно спросил:
– Так где, ты говоришь, привязана твоя собачонка?
Эйприл удивленно подняла голову, не веря своим ушам.
– Что ты сказал? – прошептала она. Наверное, она ослышалась. Или, может быть, Блэкмон нарочно дразнит ее. Неужели его и впрямь обеспокоила судьба Счастливчика?
Наслаждаясь ее замешательством, верзила рассмеялся.
– Я спросил, где ты оставила свою собаку. Ты ведь говорила, что не хочешь, чтобы она сдохла от голода? Ну, а если не скажешь, где она привязана, как же я смогу забрать ее?
Господи! Неужели и правда?… Эйприл с бьющимся сердцем объяснила Блэкмону, где находится Счастливчик. А вдруг этот громила не шутит? Конечно, Счастливчик всего-навсего дворняга, но больше у нее все равно никого нет. Пес привязан к ней, любит ее, доверяет. Не может же она бросить бедное животное на произвол судьбы!
– Ну, значит, мы сейчас же за ним и поедем, – объявил Блэкмон и подмигнул Эйприл. – Я, конечно, далеко не красавец, милочка, но и не подлец, так и знай.
И он свернул с дороги. Повозка покатила к сараю, где был привязан Счастливчик.
