Текст книги "Фрося. Часть 4 (СИ)"
Автор книги: Овсей Фрейдзон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
– Маричек, милый мой Маричек, очень хорошо, что вчера вечером судьба привела тебя в мою квартиру.
Прости меня дуру, что ночью так окрысилась на тебя, видно, сказалась усталость и переживания последнего времени и желание насильно побыстрей вырвать тебя из своей души, окончательно поверить в нашу разлуку, с которой вдалеке от дома почти смирилась.
Я ещё не должна была вернуться в этот день домой, но вдруг приняла спонтанное решение, резко изменить свои планы и помчаться в Москву, наверное, голос твоей души пробился сквозь расстояние в моё подсознание и вот, я даже не чая об этом, оказалась в твоих обьятиях.
Милый мой, любимый Маричек, мы плохо, очень плохо тогда, в последний день перед отъездом моим в Сибирь, распрощались с тобой и виноваты были в этом вдвоём.
А сейчас хватит разговоров, полюби меня, возьми меня всю без остаточка, выпей до самого донышка и уходи, УХОДИ, УХОДИ, исчезни на сей раз навсегда…
Фрося своими сильными ладонями приподняла голову Марка от груди и впилась жарким требовательным поцелуем в его губы.
Марк уже не в первый раз за эти утренние часы, почувствовал необоримое желание обладать этим необыкновенным крепким и трепетным телом, давно не знающим в его объятиях стеснения и неловкости, легко подающимся на все его движения и ласки.
Рука Марка нежно гладила приподнятый бугорок со светлыми кучеряшками, готовясь погрузиться своим удальцом во влажную увлекающую воронку, пульсирующую и вздымающуюся под его пальцами, но разгорячённая его ласками женщина неожиданно его отстранила и с улыбкой опрокинула на спину:
– Нет, мой любимый, в этот раз я сама хочу попрощаться с тобой, хочу оставить на своих губах память от твоих глядящих на меня с любовью глаз, до вот этого упирающегося в мою ляжку красавца.
Губы Фроси поплыли, нежно касаясь лба, бровей, век прикрытых глаз, щёк и подбородка.
Затем влажными поцелуями она стала обследовать шею от уха до уха, плечи и грудь.
Она медленно обцеловывала ему каждый сантиметр живота, иногда залезая шаловливо языком в пуп.
Мягкие губы неожиданно миновали дрожащего от нетерпения скакуна и нежными касаниями двинулись по ляжкам к коленям, а затем и к пальцам ног.
Фрося несколько раз прошльными поцелуями прошлась по ступням и двинулись в обратную сторону, чуть-чуть задержавшись на коленях.
Она их нежно гладила ладонями, целуя поочерёдно каждое и вновь по ляжкам Марка побежал ток, это губы Фроси устремились наверх.
От всех этих прикосновений и поцелуев мозги Марка казалось сейчас лопнут от нестерпимого желания ворваться в страстно желаемое лоно любимой женщины, но она не давала ему на это шанса.
Фрося мягко взяла в ладони шарики яичек и нежно поочерёдно несколько раз поцеловала и только после этого, она втянула в рот дрожащий от нетерпения жезл, и стала его мягко покусывать и облизывать чуть шершавым языком.
Доведённый почти до предела воздержания, мужчина стонал и извивался под натиском нежностей, и раскрепощённых ласок любимой женщины.
Фрося не стала доводить дело до кульминации, а нависла над Марком, поцеловала крепко распухшими губами в его шепчущие слова любви рот, быстро перекинула ногу через его тело, и, взяв в пальцы дрожащего от нетерпения удальца, медленно ввела в давно клокочущее безумным желанием соития наполненное неисчерпаемым нектаром сочное лоно.
Страстно жаждущие друг друга умелые любовники в бешеном темпе закачались на встречу друг другу и одновременно взорвавшись бурным оргазмом, громко не сдерживаясь, застонали, перекрикивая друг друга на разных нотах, прерывисто со свистом дыша.
Фрося буквально упала на грудь Марка, нашла его распахнутые от быстрого дыхания губы и застыла в нежном затяжном поцелуе.
Фрося медленно оторвалась от мужчины, чуть отодвинулась, облокотившись на локоть и мягко ладонью взъерошила ему волосы:
– Марк, Марик, любимый мой Маричек, спасибо, что ты у меня был, я никогда ни одним плохим словечком не вспомню о тебе.
Умоляю, не надо ничего говорить, не прикасайся больше ко мне, я эту невообразимую муку не в силах выдержать.
Пусть в нашей памяти останется это страстное сладкое прощание, а сейчас уходи, уходи, я умоляю тебя, уходи…
Глава 40
Марк не успел ничего ответить женщине на её пылкие слова, она отвернулась от него, залезла с головой под одеяло, подтянула колени к подбородку и в таком положении затихла.
Марк посидел некоторое время рядом на постели, с сожалением глядя на скрытую под одеялом фигуру.
Он не слышал, чтобы она плакала и был уверен, что не заснула, Фрося просто ждала, когда он, наконец, уйдёт.
Глубоко, с хрипом в прокуренных лёгких, Марк вздохнул и поплёлся в душ.
Вернувшись из ванной, быстро оделся, нежно провёл в последний раз рукой по застывшему в отчуждении под одеялом телу Фроси и вышел из комнаты.
Через короткое время раздался щелчок входной двери, Марк ушёл и ушёл навсегда.
Фрося тут же откинула от себя одеяло, обняла и прижала к груди подушку, на которой недавно лежала голова Марка, жадно вдыхая родной любимый запах мужчины, ушедшего из её жизни, будто стараясь его запечатлеть в себе на долгие годы.
Затем, резко вскочила на ноги, даже не накинув халата на обнажённое тело и стала срывать с остервенением с кровати постельное бельё, мятое, перемятое после бури страсти с Марком.
Когда через несколько часов вернулся из школы Семён, то застал мать орудующую половой тряпкой, а с кухни раздавался аппетитный запах тушащихся в духовке голубцов, надо сказать, очень редкое явление для его вечно занятой и не любящей готовить матери.
– Мамуль, какой сегодня праздник, в честь приезда или долгожданной встречи с дядей Марком?
– Нет, мой обожаемый сынок, в честь того, что ты тут изрядно засрался и желанием побаловать своего мальчишку хорошей домашней едой.
Чтобы удовлетворить твоё не хорошее любопытство, сообщаю, Марк ушёл из моей жизни и теперь уже навсегда, надеюсь, не будешь задавать мне вопросы на эту тему, иначе очень рассержусь.
– Ладно, вопросов не будет.
Мам, ты зря ко мне придираешься, мы прибирались в нашей квартире парочку дней назад.
Ну, что ты смотришь на меня взглядом инквизитора, да, у меня была классная помощница.
– Сёмочка, пощади свою мать, не спеши детишками обзаводиться.
– Мамуль, без комментариев, подобные темы пока не буду с тобой обсуждать.
– Сынок, я, наверное, не очень удачно пошутила, прости меня, за последнее время на мою голову свалилось столько всего, что она буквально лопается от дум и переживаний.
– Не удивляюсь, ты ещё очень хорошо держишься после сообщённой мне новости, другая на твоём месте, скорее всего, волосы на голове бы драла.
– Ах, сыночек, чего уже убиваться, мы оба живы и здоровы, что поделаешь, есть в жизни такие моменты, которые от нас, к сожалению, не зависят.
– Мамуль, а если бы зависело от тебя, ты бы его остановила?
– Дурашка, милый мой мальчик, конечно бы да и даже наверняка сумела вас примирить друг с другом, тем более, он то к тебе питал очень даже хорошие чувства, и относился к твоей позиции в защиту интересов матери, и сохранения родственных отношений с большим уважением.
– Мама, мы ведь вчера вечером, после того, как приехали в нашу квартиру, долго разговаривали с ним.
Он мне столько доходчиво рассказал, объяснил и предостерёг, что его теперешний отъезд мне не кажется бегством от тебя, а скорей, для тебя.
– Сыночек, теперь точно ничего от меня не зависит, через две недели он со своей семьёй уедет из нашей страны навсегда и стоит ли до последнего дня держаться за ускользающий хвост, лучше его отрубить, а иначе можно за него зацепиться, упасть и больно разбиться.
– Мама, я тебе не судья, если твои глаза сухи, а плачет только сердце, то не сдерживайся, я не буду тебя осуждать и лезть дальше в душу.
Ты и так, поговорила сейчас со мной, как ни говорила никогда в жизни, наверное, начинаешь считать меня взрослым.
И желая побыстрей увести мать от горьких раздумий, тут же перевёл разговор на другую тему.
– Ах, да, мамуля, ты очень во время приехала, завтра у меня финал общества Спартак, встречаюсь всё с тем же Санькой Леваньковым, придёшь…
– А ты его побьёшь?
– Побью, мы с Виталием Николаевичем кое-что для него подготовили.
– Ну, тогда доводи до моего сведения, когда и где состоится твой бой.
– Вечером, где-то после шести, в том же зале, что и в прошлый раз.
– Ах, да, Сёмочка, как ты посмотришь на такую новость, что через несколько неделек к нам приедет тётя Аглая и некоторое время поживёт в нашей квартире?
– Мам, я же тебе уже говорил, что это твоё право принимать в своей квартире родственников, друзей и просто знакомых, это ты на меня постоянно налагаешь вето, поэтому приходится пользоваться подвернувшимися возможностями, хорошо ещё, что ты их мне предоставляешь и не редко.
– Вот баламут, отшлёпать бы тебя за твои крамольные речи.
– Не надо мамочка, ведь я тебе ответить не могу, а это не честно, будешь меня лупить, словно я груша.
Мамуль, а если без смеха, то мне она нисколько не помешает, ведь тётя Аглая классная тётка.
Глава 41
На завтра с самого утра Фрося приехала на свою любимую дачу.
Поорудовала немного с лопатой и граблями, полила рассаду и скрупулёзно стала разглядывать две небольшие дачные комнатки.
Ей было интересно, обнаружит она или нет, куда запрятал деньги её сметливый сынишка.
Под одним из подоконников, она легко обнаружила его не хитрый тайник, вынесла на улицу завёрнутый в целлофан пакет и не мудрствуя лукаво, зарыла его на одной из грядок, при этом не вызывая любопытства соседей, ведь она уже несколько часов работала на участке.
Уже через недельку она посадит на этом месте редиску, а ей подобное удобрение не помешает, хотя и не сделает урожай лучше.
С волнением заглянула в печь, но тут Сёмка сработал на славу, захотела бы придраться, так не к чему, молодчина, таких пацанов смело в разведку берут.
Далеко за полдень вернулась домой, пахло голубцами, но сына дома не оказалось, но она этому факту нисколько не удивилась, её мальчик отличался активнстью натуры и непоседливостью матери.
Решила позвонить в Поставы, сердце было не спокойно, последний разговор с Ниной произвёл тягостное впечатление и оставил неприятный осадок.
Трубку подняла невестка и Фрося сходу обрушила на её голову массу вопросов:
– Здравствуй Ниночка, как ваши дела, как детки и как развиваются ваши отношения со Стасом?
– Ах, мама, ничего особенно нового, дети растут, что им станет.
Хотела начать опять ходить с Олей на базар, ведь в моём хозяйстве столько излишков, не знаю даже, что и куда девать, а деньжат вечно не хватает, у Стасика хоть должность и важная, но зарплата так себе, да и пропивает, наверное, немало, он же мне об этом не докладывает, а выпившим приходит почти каждый день.
Когда я ему обо всём этом попыталась поведать, так мой муженёк пригрозил выгнать меня из дому.
Сказал, что взял в свой дом засранку нищую, такой и отправит назад к родителям, а там и без меня две сестры замужние живут и у каждой уже по ребёнку.
Нина горько расплакалась.
Ах, надо что-то делать, пора уже обуздать распоясавшегося сыночка.
– Ниночка, закончат дети школу, собирайся, садись на поезд и дуй ко мне, только предварительно позвони.
Поживёшь у меня на даче, там и огородик есть, и лесок поблизости, и пруд.
– А, как же Стас?
– А, вот и посмотрим, как умник управится со всем без хозяйки, наверное, великий партийный работник уже забыл, как навоз из хлева выбирать, корову доить, за птицей ухаживать, свиней кормить, поить, да и мало ли в таком хозяйстве работы, я ведь ещё про огород и слова не сказала.
– Нет, мама, я так не могу, он же меня убьёт или больше никогда в дом не впустит, куда я потом с детворой денусь.
– Дурочка, кто ему даст право выгнать из дому жену с тремя детьми, его партия такого ему не простит.
– А что, если, пока я буду прохлаждаться на вашей даче, он другую в дом приведёт?
– Уф, ты и впрямь скаженная.
Ну, если ты так за него держишься и боишься потерять, то не жалуйся, и тяни свою лямку бабы-дуры до конца своей некчемной жизни.
Нина похлюпала носом и распрощалась.
Жалко было Фросе свою невестку, что поделаешь, не все такие сильные характером, как она.
Хотя, если вспомнить хорошенько, то Степан тоже её поначалу скрутил, воспользовавшись беспомощностью, но она, как только родила и чуть окрепла, дала себе слово уйти в деревню, просто война ещё быстрей всё расставила по своим местам.
Глава 42
Около шести вечера Фрося уже парковалась возле дворца спорта «Смена».
Зайдя во внутрь здания, она уже не блуждая и не спрашивая дороги, легко попала на трибуны, и стала взглядом отыскивать того пожилого мужчину, с которым, сидя рядом, наблюдала в прошлый раз за поединком сына.
На трибунах было достаточно много зрителей, но она сумела разглядеть среди них своего старого знакомого и попросив потесниться какого-то парня, села рядом.
Болельщик Саньки сразу же узнал Фросю и радостно приветствовал её:
– Здравствуйте, здравствуйте, как приятно видеть вас снова на трибуне.
Я уже думал, что в прошлый раз так рассерчали, что больше никогда и носу на бокс не сунете, а нет ошибся.
Что опять будете кусать локти и обвинять судей в предвзятом отношении к вашему сыну?
– Здравствуйте, я тоже рада, встретиться с вами, приятно сидеть рядом с компетентным болельщиком.
Ни в коем случае, я не буду больше никогда обвинять судей, потому что, побеждать надо так, чтоб у них не оставалось никаких сомнений.
Сегодня победу отдадут сильнейшему.
– Жаль мне вашего сына, после вторичного проигрыша в Москве ему путь на большой ринг будет заказан.
– А давайте пари заключим.
Мужчина рассмеялся:
– О, такой женщины я ещё не встречал, давайте, только на что изволите, выбор за вами.
– На пять порций мороженого.
– Идёт, только не убегайте в слезах, деньгами не возьму.
Пока они шёпотом переговаривались и шутили, на ринг вызвали пару, на которую они сделали «большие ставки».
Всё было, как и в прошлый раз у этих хорошо уже знакомых друг с другом соперников.
Такое же самоуверенное поведение перед поединком, видно было, что оба боксёров опять настроены по-боевому.
И вот, прозвучал гонг к началу встречи, и соперники сошлись в центре ринга.
Леваньков, как и четыре недели назад, сразу же пошёл вперёд, стреляя своей длинной левой рукой, не давая Сёмке приблизиться.
Но на этот раз её сын не стал долго отступать, а раз за разом нырял под руку и наносил серию из двух и более ударов по корпусу.
Санька явно не ожидал такой прыти от соперника, да и удары того, видно, причиняли значимую боль.
Он несколько растерялся и классически прикрылся двумя руками, этого как будто Сёмка только и ждал, он сократил дистанцию, и ударами в печень, стал заставлять соперника отступать, и опускать правую руку.
Фрося ничего не слышала вокруг, она полностью абстрагировалась от шума в зале, от обидных выкриков недовольных зрителей, от злого шёпота рядом сидящего знакомого… она была вместе с Сёмкой на ринге.
Прозвучал гонг, оповещающий об окончании первого раунда.
– А ваш хлопец, похоже, сделал работу над ошибками, но ничего, сейчас тренер подскажет Саньке, как вырубить наглеца.
– Кто, кого вырубит, мы ещё посмотрим, ведь ваш Санька лишился преимущества длинных рук, а в ближнем Сёмка его замолотит.
Пожилой человек с удивлением посмотрел на агрессивную мать соперника его Саньки и скорей всего, в его душу впервые закралось сомнение в окончательном результате боя.
Раздался гонг к началу второго раунда и Фрося вновь, как и в прошлый раз, поднялась на ноги и, заложив в рот четыре пальца, огласила своды зала пронзительным свистом.
Семён улыбнулся, его мама точно присутствует среди зрителей.
Санька, как и в первом раунде попёр вперёд и после нескольких тычков левой, нанёс резкий удар правой и хоть Сёмка уклонялся, но скользящий всё же его достал, пройдясь болезненно по скуле.
Фрося от жалости к сыну невольно закусила кулак, губы непроизвольно шептали:
– Сёмочка не сдавайся, покажи всё, на что ты способен, ты же умный, ты же хитрый, ты же мужественный.
А Санька не унимается, опять несколько тычков левой и резкий выпад правой в голову, но, на этот раз Семён, видимо, учёл предыдущий свой промах, поднырнул под руку соперника и в свою очередь, выстрелил встречным ударом своей правой точно в подбородок.
Санька замер, словно напоролся на стену, а соперник, не давая ему очухаться, с двух рук провёл мощную серию по голове.
Саньку повело в сторону, он опустился вначале на одно колено, а затем упал на спину и вытянулся во весь рост на ринге, закатив глаза.
Судья обхватил Семёна за плечи и подпихнул в сторону его угла.
Затем, открыл счёт.
При счёте восемь Санька только пошевелил головой и судья призвал в экстренном порядке на ринг врачебную команду.
В душе у Фроси радость за сына смешалась болью за его соперника, жалко всё же мальчика, чем это ещё всё закончится, ведь удары Сёмки, буквально, потрясли его.
Хотя, он уже стоит на ногах и сконфуженно улыбается.
И тут до неё донёсся голос соседа:
– Да, глубокий нокаут, судья скотина, прозевал, дал нанести вашему наглому сыну два лишних удара, когда Санечка был уже в нокдауне.
– Уважаемый, пять моих порций мороженого принесёте на следующий их поединок, а я побежала в раздевалку, поздравлять сына и его тренера.
Глава 43
В раздевалку Фросю, как и в прошлый раз, конечно же, не впустили, но она туда особенно и не стремилась.
Вышла из Дворца Спорта, спросила у прохожих, где можно купить цветы и через пол часика уже стояла напротив дверей в недосягаемое для посторонних помещение.
Оттуда выходили и выходили люди, то парами, то в одиночку, то шумными ватагами и, наконец, вышли те, кого она с нетерпением ожидала.
На лицах её сына и его тренера играла счастливая улыбка, ещё бы, они сегодня на коне. Сёмка одержал такую важную победу, прежде всего, доказали, что Сёмка сильней своего соперника и готов покорять новые высоты.
Ну и самое важное, у её сына есть настоящий мужской характер, благодаря которому, он смог, не взирая на боль от полученных ударов, предвзятое отношение к нему зрительского зала и судей, доказать всем, что в его победе, невозможно усомниться.
Фрося расцеловала сына и вручила им с тренером весенние цветы.
Тренер и его подопечный с благодарными улыбками приняли пионы из рук самого главного болельщика.
– Виталий Николаевич, прежде всего, это ваша победа, я благодарю вас от всей души, за то, что сумели настроить моего сына перед этим важным поединком и заставили его поверить в себя.
Вы сумели внушить моему Сёмке, что он сильней соперника и мобилизовали его на активную борьбу, нашли ключ к манере этого Саньки, в общем, поздравляю…
– Ефросинья Станиславовна, большое спасибо вам за ваши справедливые слова, которые не часто слышат тренеры в свой адрес, за успехами спортсмена редко видят его наставника, мне, честное слово, очень приятны ваши похвалы.
Вот, сейчас некоторый перерыв в активных выступлениях, Сёме надо успешно сдать выпускные экзамены в школе, а затем, и вступительные в институт, и будем готовиться, чтобы попасть на Союз, а оттуда уже прямой путь на олимпиаду.
Как Семён, на Монреаль настроен?
– Виталий Николаевич, это моя мечта.
– Вот и правильно, хорошая мечта, но если не получится попасть в Монреаль, то в восьмидесятом в Москве обязательно надо будет выступить перед своими зрителями.
– Сынок, ты домой, могу подвезти.
Тренер Сёмки, сам ответил за него, ласково глядящей на сына матери:
– Ефросинья Станиславовна, а вы не против отметить нашу сегодняшнюю победу, приглашаю вас в кафе, в ресторан Сёму ещё не пустят, маленький.
– Не имею ничего против вашего предложения, прошу в мою машину.
– Ну, тут осечка, прошу прощения, но здесь и мои колёса с крышей находятся на стоянке для автомобилей, давайте, следуйте за мной. Как вы относитесь к грузинской кухне?
Тут вмешался Сёмка:
– Мы с мамой любую любим, нам абы не готовить.
Фрося осуждающе покачала головой, с улыбкой глядя на смутившегося от своей прямоты Сёмку.
Виталий Николаевич не дал ситуации перерасти в критическую:
– Ну, и отлично, по коням.
Фрося ехала вслед за Москвичом Виталия Николаевича, в котором изъявил желание добираться до места следования Семён.
Нет, ей не было обидно, понятно, что у сына больше найдётся разговоров с тренером, чем вечно поучающей и сварливой матерью.
Семён недолго посидел сними в кафе, быстро проглотил суп харчо, чебурек и шашлык, отказался от кофе и умоляюще посмотрел на мать:
– Мам, меня ребята ждут, я и так задержался с вами, боюсь опоздать на встречу, там новые пласты привезли из загранки, можно я вас оставлю одних…
Мужчина с женщиной взглянули друг на друга и рассмеялись.
Фрося покровительно посмотрела на сына:
– Беги сынок, там тебе точно будет интересней, чем с нами, возьми деньги на такси.
Семён умчался и за столом повисла вдруг тишина, каждый из двух уже не молодых людей не знал, как заполнить ту брешь, которая возникает между двумя мало знакомыми людьми, когда исчезает связующее звено.
Они пытались скрасить неловкость вопросами о Семёне и его будущем, но после двух-трёх предложений опять наступала пауза.
Фрося ловила на себе взгляд мужчины, в котором чувствовался не простой интерес к малознакомой женщине.
Он смотрел на Фросю, мысленно раздевая и обнимая её, и она это чувствовала каждой клеточкой своего аппетитного тела.
Фрося тянула маленькими глотками из хрупкой чашечки крепкое кофе.
Это был редкий случай, когда она снисходила до этого напитка, ибо частое посещение с Марком общественных мест, постепенно приучили её, хотя бы делать вид, что она пьёт с наслаждением кофе, хотя запах этого напитка всегда дурманил её.
Наконец, мужчина осмелел:
– Ефросинья Станиславовна, я от Сёмы знаю, что вы свободная от брачных уз женщина, я тоже уже третий год в разводе, вы мне с первого взгляда очень понравились и, как вы посмотрите на то, чтобы нам попробовать наладить более дружеские отношения, а там, кто его знает, может быть, мы сможем, завязать тесное совместное будущее.
Фрося сидела, не поднимая глаз от своей чашечки кофе.
Она не хотела обижать хорошего человека, но принять его предложение, никак не могла.
Нет, он не был ей противен, а напротив, внешне и манерой разговора он мог пленить многих женщин, но её сердце не отзывалось на слова симпатичного мужчины, оно молчало.
Может быть, причина была в Марке, который невидимо, но находился где-то рядом, да и тело ещё не остыло от его сводящих с ума ласок.
Если бы это было так, она могла бы просто, отложить на некоторое время их будущие встречи.
Но она не хотела ничего откладывать, не хотелось ничего отвечать, сердце понуро стучало в груди, не чувствуя никакого влечения к этому мужчине, ей до жути захотелось домой:
– Виталий Николаевич, я не совсем свободная, вас мой сын не правильно информировал, у меня уже четыре года есть любовник, с которым мне очень даже хорошо.
– Простите меня за назойливость, но я осведомлён, что он на днях покидает нашу страну и вы с ним больше не встречаетесь.
И тут до Фроси дошло, а эта встреча в кафе оказывается не случайная, ну, сынок, ну, сводник, я ему это припомню, так подставить мать, ребята его ждут, паршивец!
– Виталий Николаевич, я не переходящий приз или кубок, я женщина, которая любит до самозабвения или просто хорошо относится к мужчине.
Я к вам хорошо отношусь, а хорошие отношения это не повод для тесной связи.
Вы меня простите, что-то разболелась голова, я, пожалуй, поеду домой.
Глава 44
Зайдя в квартиру, Фрося схватилась за голову, из Сёмкиной комнаты неслась дикая музыка и на такой громкости, что казалось, тряслись стены.
Мать вбежала в обитель сына и нажала первую попавшуюся кнопку.
Проигрыватель захрипел и пластинка, сбавляя обороты, замерла где-то на середине.
– Мама, что ты делаешь, так ты мне испортишь вертушку, не говоря уже о пластинке, а я её, между прочим, только послушать взял.
– Это я, что делаю, нахалёнок, ты мне сейчас ответишь за все свои выходки и выкрунтасы!
Пошли в зал на нейтральную территорию.
Фрося упала в кресло и гневно воззрилась на входящего вслед за ней сына:
– Начну с того, чтобы я эту сумасшедшую музыку в своей квартире на такой громкости больше никогда не слышала.
Сёмка улыбнулся:
– Мам, так тебя же не было дома, откуда я знал, что так быстро явишься из кафе.
– Ага, теперь об этом злосчастном кафе.
Какого чёрта ты навязал мне компанию твоего обожаемого тренера, сосватать меня решил, я тебя просила или жаловалась на одинокую судьбу?!
– Мамуль, ну, не горячись ты так, выслушай меня спокойно.
Виталий Николаевич сразу после вашего знакомства обратил на тебя внимание.
Почти на каждой тренировке спрашивал про тебя, но я ему сказал, что ты уехала и неизвестно, когда появишься дома.
А тут, ты как засвистела, он и увидел тебя среди зрителей.
После боя он и говорит мне, что хочет наладить с тобой отношения, поближе познакомиться и прочее.
Мам, я ему, честное слово, сказал, что у тебя есть ухажёр, но он скоро уедет навсегда из нашей страны.
Тот обрадовался, а остальное ты всё знаешь или догадываешься.
– Догадалась, догадалась, что он тебя попросил улизнуть из кафе, а ты перечить тренеру не смеешь, а может быть и не хочешь.
– Мам, а что он тебе не нравится, классный мужик, красивый, здоровый такой и жены у него нет.
И вдруг вся раздражительность и недовольство сыном враз исчезли, она от души рассмеялась:
– Милый мой дурачок, мне сейчас не нужен никто, ни красивый, ни умный.
Мне вполне и с тобой хорошо, только эту дебильную музыку я не люблю, надо будет купить тебе хорошие наушники, дам тебе денег, поспрошай у фарцовщиков.
– Мам, у них есть, мой кореш уже такие прибомбил.
– Вот и ты бомби, полтинника хватит…
– Нет, мамуля, только на одно ухо.
– Будет тебе стольник, что ты не знаешь, где наши деньги лежат и можно подумать, что я им знаю счёт.
– Мама, это не мои деньги и поэтому без спросу я беру только на домашние нужды.
Фрося вскочила с кресла и прижала к груди курчавую голову сына:
– Сёмушка, какой ты у меня хороший, я, как только решила тебя рожать, сразу же поняла, что мой поздний ребёнок будет для меня стержнем жизни и опорой на старость.
Так оно и выходит, где мои другие дети, и есть ли им дело до матери…
– Мам, кстати, я на твою тумбочку положил письмо от Аньки, не стал без тебя читать.
Фросю словно окатили паром, она отстранила от себя сына и побежала в спальню за письмом любимой дочери.
Каждая весточка от Анютки была, как бальзам на душу, всё же старшие сыновья никогда не были ей так близки, даже Андрей, хотя он в последнее время очень изменился, и между ними стали складываться вполне доверительные отношения.
А, вот Стас, похоже, утерян безвозвратно.
Безусловно, он её сын и душа болит за него, но за последние четыре года, он столько влил в её материнское сердце отравы, что вся прежняя любовь к нему находится при смерти, а может уже и умерла.
Фрося с нетерпением взяла в руки, привычный уже для неё синий конверт удлинённой формы и лихорадочно оборвала край.
Сразу же обратила внимание, что письмо написано на двух листах, большое, давно уже такие ей дочь не писала.
Сёмка присел рядом:
– Мам, читай, пожалуйста, вслух, я этот её корявый почерк с трудом разбираю, говорят, что все врачи так пишут, а может быть она теперь только на иврите строчит и по русски толком писать разучилась.
– Сынок помолчи, если хочешь, чтоб я вслух читала.
Повисла тишина.
«Здравствуйте милые мои, мамочка и дорогой братик Сёма!
Простите вашу негодную дочь и сестру, что так долго не писала, но вы наверняка знаете основную причину моего молчания.
Да, к нам уже приехал две недели назад мой Миша.
Трудно передать ту радость, которую я ощутила, когда попала в его объятья.
Мамочка, он такой худой и нервный, но по-прежнему красивый, умный и деятельный.
Не успел ещё приехать, как стал носиться по каким-то организациям, встречаться с какими-то людьми, что-то пишет, с кем-то разговаривает по телефону, чуть находит время для меня с Маечкой.
Тут, некий Эдуард Кузнецов заказал ему целую серию статей о его бывшей борьбе за права евреев, а затем вторую, где он должен будет описать все ужасы застенков, где он отбыл четыре долгих года.
Миша, правда, обижается и злится, что мне некогда его сопровождать на все его встречи и выступления, и я от этого очень расстраиваюсь.
Но, ты же понимаешь мамочка, ведь я работаю на ответственном месте, мало того, что я врач, так ещё и в армии.
Маечка его совсем забыла, да и к тому же она плохо говорит по русски, ведь три года ходила в израильский детский садик, а теперь заканчивает первый класс школы, а там всё на иврите.
Да и с любимым Меиром, они говорят только на местном языке, хотя тот в той же мере знает и английский.
Мамуль, ты не поверишь, но в доме у Ривы все между собой говорят на иврите, а как же иначе, ведь Майкл тоже не знает русского языка.
Миша ужасно злится на всех, что ему приходится так напрягаться, оказывается, он не знает английского, хотя утверждает, что просто забыл за долгие годы после института. Мы с Ривой стараемся ему всячески помочь, всё кем-то сказанное тут же переводим с иврита на русский, но ему всё кажется, что от него что-то скрывают.
Миша утверждает, что этот дурацкий язык он никогда не выучит, а вокруг хватает людей говорящих и понимающих его на русском.
С Ритой у них тоже отношения пока, совершенно, не складываются.
Она ведь уже израильского воспитания девушка, у неё есть парень, у которого она запросто иногда остаётся ночевать.
Тут и мне досталось за наплевательское отношение к воспитанию его дочери, а ту он буквально ввёл в ступор своими претензиями к моральному облику, к манере поведения, к одежде и так, по всякому пустяку, и она отбыв пасхальные каникулы, уехала в свою пнинию и сказала, чтобы до конца учебного года её не ждали, а это только конец июня.
Миша категорически не хочет жить вместе с семьёй Ривы и я уже подыскиваю подходящую для нас квартиру.
Полностью на неё у меня денег нет, но тут не проблема, банк даёт ссуду.
Мне обязательно дадут, сколько я запрошу, ведь у меня зарплата достаточно высокая.
Конечно, мы могли бы эту ссуду вовсе не брать, ведь Рива с Майклом предлагали даже безвозмездно дать недостающую сумму, они же хорошо обеспеченные и добрые люди.
Мамочка, мне порой очень неудобно бывает, потому что Рива считает, что она мне обязана всем, что у неё есть, потому что не воспитывала с детства, скажи, какая глупость, я уже устала её разубеждать.
После того, как мы отказались брать у них деньги за здорово живёшь, они предлагали в долг любую сумму, но Миша и этого слушать не хочет, ты же знаешь, он у меня гордый…»
Фрося дочитала первый лист и глубоко вздохнула.
