Текст книги "Фрося. Часть 4 (СИ)"
Автор книги: Овсей Фрейдзон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
Сёмка залился смехом.
– Вот умора! Он когда услышал, что ты уехала в Сибирь и надолго, буквально онемел на несколько секунд, а потом говорит: – Понымаэш дорогой, мой друг, очен хочет её видэт.
А я ему – так пусть он съездит к ней в Таёжный.
А он мне в ответ – слюшай, нэ надо шутыт так со старым Мырабом.
И положил трубку…
– И это всё, ничего мне не передал?
– Мам, я же тебе сказал, что он звонил два раза.
Фрося от нетерпения, не могла даже устоять на месте, переступая с ноги на ногу и крутя в руках не в чём не повинный шнур от телефона.
– Сёмочка, ну, не томи душу.
– Мам, если бы ты не лезла со своими вопросами, я бы тебе уже давно всё рассказал.
Второй раз, когда он дозвонился ко мне, а это было вчера, то сообщил: «пэрэдай своей маме, что её друг в конце мая уже нэ сможэт с нэй поговорыт».
– Всё ясно, спасибо сынок, ты мой настоящий друг, постараюсь в ближайшие дни ещё раз с тобой связаться, до свиданья.
– Целую тебя мамуль, пока.
После того, как Фрося положила трубку на рычаг, она замерла, уставившись в никуда, не в силах сдвинуться с места.
Из этого ступора её вывела Аглая:
– Фросенька, я поняла, что у тебя не самые лучшие новости, но нам к восьми, а уже без четверти, если никуда не пойдём, так я раздеваюсь, а если посещение ресторана остаётся в силе, то пора поторопиться и не абы как.
Фрося вначале невидящим взглядом оглянулась на подругу, не соображая, что она от неё хочет.
Затем, волевым усилием заставила себя отмежеваться от потрясшей её новости, выкарабкалась из нахлынувших мыслей, резко отмахнувшись от них, ещё будет время подумать на эту тему, а пока надо срочно вызывать такси и мчаться на встречу новым приключениям.
К ресторану «Огни Владивостока» они прибыли уже в четверть девятого, почти не надеясь, что их ещё поджидают у входа, но опасения были напрасны.
Один из встреченных ими на набережной офицеров, стоял возле колонны, внимательно вглядываясь в лица проходящих мимо людей.
Он сразу же заметил выходящих из такси двух женщин, в одной из них узнав Фросю и поспешил к ним на встречу:
– Прошу пане.
И элегантно подавая по очереди руку дамам, помог женщинам выбраться из такси.
В сопровождении молодого человека, Фрося с Аглаей вошли в ярко освещённый холл, на них сразу же пахнул обычный для ресторанов запах мастики и острых кушаний.
Под сводами большого, но уютного зала плыла негромкая приятная музыка из магнитофона, оркестр ещё не вступил в дело.
На встречу подошедшим к накрытому столу гостям, поднялись пять мужчин разного возраста, на все лады приветствуя женщин, называя свои имена и звания.
Глава 34
Каждый из приветствующих их польских офицеров, знакомясь с женщинами, почтительно целовал им руку и пытался с обворожительной улыбкой подарить комплимент на русском языке, извиняясь за плохое произношение.
За столом с приходом женщин с самого начала возникла доброжелательная атмосфера.
Мужчины учтиво ухаживали за дамами, справляясь об их вкусах и желаниях.
Аглаю взялся опекать не молодой уже офицер, назвавшийся паном Яцеком.
Это был коренастый мужчина с пышными пшеничными, обвисшими усами, который довольно сносно изъяснялся на русском языке и Аглая не почувствовала себя в этой компании иностранцев изгоем.
Фрося вовсе плавала, как рыба в воде, окунувшись в благодатную атмосферу.
Она с удовольствием говорила на языке детства и юности, ведь в их доме, да и в деревне большинство жителей говорили по польски.
Для Алеся польский язык был родным, но они общаясь редко переходили на него с русского.
А вот, с Вальдемаром говорили довольно часто, особенно, когда надо было что-то скрыть от подрастающих детей, хотя не редко ловили с их стороны понимающие взгляды.
В Поставах жило немало поляков, но Фрося крайне редко с ними общалась и только на базаре иногда приходилось переходить на родной язык, стараясь угодить покупателю.
До переезда в Москву речь Фроси не отличалась чистотой, слышался не то белорусский, не то польский акцент, да и непроизвольно она часто вставляла слова из языка детства.
Ещё в Таёжном на её выговор обращали внимание люди, а Семён сразу же определил, что она полячка, потому что в лагерях, где он отбывал срок, часто встречались заключённые из Западной Белоруссии и из самой Польши.
Мужчины попеременно приглашали Фросю танцевать, потому что Аглая отказалась выходить в круг танцующих категорически.
Фрося в двух словах объяснила недоумевающим офицерам о беде недавно постигшей подругу и те тут же перестали донимать женщину приглашениями.
Фрося к своей радости обратила внимание на то, что Аглая только чуть пригубливает из своей рюмки, при этом увлечённо беседует с боцманом Яцеком.
Время пролетело незаметно для развеселившейся компании.
Ресторан закрывался и женщины в сопровождении польских офицеров с шумом и смехом вышли наружу.
Мужчины целовали на прощание новым знакомым руки и договаривались через два дня встретиться на набережной, чтобы вместе отобедать.
Фрося внимательно следившая за подругой, видела, как Яцек, что-то быстро шептал той на ухо, а та в ответ с серьёзным видом кивала головой.
Подоспевшее такси мигом домчало их до гостиницы и уставшие подруги скоро оказались в своём роскошном номере.
Фрося с радостью скинула туфли на высоких каблуках, всё же ей пришлось немало в этот вечер потанцевать.
Она для себя отметила, что столько много никогда не танцевала, ведь ей редко приходилось быть вместе с Марком в ресторанах в большой компании.
И даже когда такое случалось, Марк не любил выпускать её из своих рук.
Нельзя сказать, что он был ревнив, да и поводов Фрося не давала, но у него была жилка собственника.
Фросе всегда импонировало особое внимание её мужчины, да кроме него в общем-то, ей в тот момент никто и не нужен был, она никого и не замечала.
Фрося со смехом, буквально, упала в широкое гостиничное кресло:
– Подруга, ты сегодня была на высоте, пан Яцек, похоже, на тебя запал, а ты мне ещё говорила о своей будущей никчемной жизни.
– Фросенька, я бы могла просто не прореагировать на твои дурацкие слова или ещё лучше, послать тебя куда подальше, но это не в наших интересах.
Пока ты, как коза выплясывала с молодыми козлятами, я кое о чём уже переговорила со славным боцманом.
Фрося резко выпрямилась в кресле.
– Аглашенька, так ты просто необыкновенная умничка, надеюсь, ты не слишком разоткровенничалась.
– Ну, не держи ты меня за полную дуру.
Он сам поинтересовался, нет ли у нас чего-нибудь интересного на продажу, ведь мы, похоже, не так просто прибыли во Владивосток из мест, где бушует тайга и водится всякого зверя.
– Вот это да, на ловца и боцман клюнул, хотя надо быть очень осторожными, в Польше тоже КГБ действует.
– Я ему и ответила, что мало смыслю в этой области, на подобную тему лучше поговорить с моей подругой и не в нынешних условиях, на этом и расстались, уговорившись подойти к предметному разговору более серьёзно в следующий раз.
– Отлично, а теперь на боковую, завтра пошастаем по базару и скупкам, может и там что-то проклюнется.
На завтра с самого утра, захватив только парочку соболиных шкурок, они вышли в город.
Переходя из скупки в скупку, Фрося поняла за какую сложную задачу они взялись.
Как было тут не вспомнить Марка, который всегда действовал через доверенных лиц и под прикрытием местных воротил, а здесь они были чужаками, с которыми никто не хотел связываться и заводить серьёзные разговоры.
Понятное дело, на сбыт ценной пушнины наложило лапу государство, а вступать даже в переговоры с чужими крайне опасно, а вдруг подсадные из ОБХСС.
На базаре всё же удалось сбыть своих соболей какому-то ушлому мужичонке восточной наружности.
Низенький мужчина с раскосыми глазами не торгуясь, вручил им кругленькую сумму и быстро исчез в толпе, не желая вести с ними дальнейшие переговоры.
Вернувшись в гостиницу, Фрося уселась в полюбившееся ей кресло и глубоко задумалась.
Аглая, глядя на неё, поняла, не всё идёт гладко, что-то тревожит подругу, а в вопросах коммерции или чего там подбирать красивые слова, самой обыкновенной спекуляции, та знала толк.
– Аглашенька, нам тут в этом шумном городе маячить долго нельзя, вокруг полно всякого наезжего люда и распознать кто из них надёжный, а кто из органов я не берусь.
Давай так, если получится, скинем весь товар нашим польским друзьям.
Торговаться мы с ними не будем и брать что-то взамен тоже нам не с руки, я не могу сейчас светиться с импортным товаром в Москве.
Как только освобождаемся от наших мехов, тут же выписываемся из гостиницы, на самолёт и поминай нас, как звали.
На следующий день, в назначенный час, как и договаривались, они встретились на набережной с польскими моряками.
Обе стороны вели себя непринуждённо, как старые хорошие знакомые.
Фрося сразу же обратила внимание, что среди знакомых уже офицеров, появилось новое лицо и по всем признакам, это был их капитан.
Боцман Яцек чуть придержал Аглаю за локоть и что-то быстро нашептал ей на ухо.
Подруга подошла к Фросе и увела её в сторону:
– Фросенька, капитан хочет поговорить с тобой с глазу на глаз, ты не против?
– Конечно нет, для этого всю эту кутерьму и затеяли.
Компания решила пообедать на открытой веранде ресторана находящегося прямо на набережной.
Пока шумная компания рассаживалась за столом и делала заказ, симпатичный новый знакомый предложил Фросе прогуляться вдоль парапета, на что она тут же согласилась.
Они по ступенечкам спустились вниз и медленно пошли вдоль кромки, спокойного в этот день, моря.
Капитана звали Вацлав, ему на вскидку было около пятидесяти лет.
Это был красивый, стройный и рослый мужчина, в его глубоко посаженных светло-голубых глазах читалась житейская мудрость, от него веяло обаянием и не было ничего отталкивающего, что могло бы помешать ей довериться ему.
– Пани Фрося, я не буду ходить вдоль и около, Яцек мне сообщил, что у нас может получиться серьёзный разговор, но для этого мы должны с самого начала полностью доверять друг другу, вы согласны…
– Пан Вацлав, мы с подругой гораздо больше рискуем в этом деле, вас просто удалят на корабль и выдворят из страны, а нас на долгий срок упекут за решётку.
– Пани Фрося, я так понимаю, что мы уже можем без обиняков переходить к конкретным переговорам?
Фрося без проволочек выложила капитану информацию о количестве и наименовании пушнины.
Сразу же пресекла возможность обмена товаром, отдавая предпочтение наличным деньгам.
Капитан надолго замолчал.
Он стоял на берегу, устремив взгляд в сторону моря, что-то обдумывая или высчитывая, наконец, повернулся к Фросе:
– Дорогая паненка, у нас нет такого количества советских денег, чтобы заплатить за ваш дорогой товар, но у нас есть американские доллары, а за них в вашей стране, насколько я знаю, карают и очень сурово.
– Пан Вацлав, давайте продумаем хорошенько, как незаметно для любопытных глаз совершить обмен.
Замечу, меня зелённые деньги совершенно не пугают, я знаю им цену и ни один раз держала в своих руках.
– Хорошо, мы выходим из порта через два дня…
– Отлично, это нас устраивает, если завтра состоится сделка, мы тут же покидаем Владивосток.
Капитан с восхищением смотрел на красивую и умную женщину, она пленила его своим ясным взглядом сапфирового цвета глаз, смелостью и какой-то необычайной обворожительностью.
Он низко склонился в поклоне, взял в свои руки ухоженную ладонь женщины и приник к ней долгим поцелуем.
Глава 35
Во время обеда и после него, когда прогуливались по набережной в компании польских офицеров, Фрося обдумывала разговор с капитаном Вацлавом и мучительно искала варианты, для передачи мехов и получения расчёта за них.
Из задумчивого состояния её вывел тот же капитан Вацлав:
– Пани Фрося, что вы так загрустили или не можете решить какую-то важную задачу?
– Пан Вацлав, вы попали в точку, я пока не могу представить, как мы осуществим с вами нашу сделку.
– О, если бы я знал, что только в этом проблема, то давно бы вам подсказал выход.
– Так подскажите, чтоб я не мучилась.
– Пани Фрося, сейчас зайдём в универмаг, купим две одинаковые большие спортивные сумки, а завтра наш боцман Яцек встретится с вашей подругой где-нибудь в городе и они случайно их перепутают.
Мужчина с улыбкой посмотрел на удивлённое лицо женщины.
– Вот тут, только очень важно доверие друг к другу, не будут же они на улице проверять содержимое сумок.
Хотя и это возможно, в том же универмаге они спокойно могут разойтись по своим туалетам, закрыться в кабинках, там без спеха проверить и потом расстаться с поцелуем в ручку.
– Пан Вацлав в вашем варианте есть некоторые слабости, но если исходить из взаимного доверия, то они вовсе не существенные.
– Пани Фрося, если вы принимаете этот мой вариант, так давайте ознакомим с ним наших друзей и пусть уже они сами договорятся о деталях, ведь мы с вами во время этой операции окажемся неудел.
Мужчина пригнулся к Фросе:
– У нас есть пять тысяч долларов, скажите насколько для вас приемлема эта сумма, если нет, то нам придётся от части вашего товара отказаться.
Фрося кивнула утвердительно в ответ и задорно улыбнулась капитану:
– Пан Вацлав, а за мою сговорчивость Вы не хотите позволить себе, сделать мне сейчас скромный подарок?
– О, пани Фрося, просите любой, только в рамках разумного, потому что мои возможности в вашей стране несколько ограниченны.
– Наверное, я буду просить не очень разумное, но попробую рискнуть, купите мне, пожалуйста, три порции мороженого.
На Фросю уставился до крайности удивлённый взгляд, что хочешь мог ожидать мужчина, но не подобной просьбы.
Глядя на бесенят прыгающих в глазах Фроси, капитан расслабился и они вдруг вместе залились смехом.
– Пани Фрося, я уже думал, что вы луну с неба попросите, а мороженное я и сам с удовольствием съем.
И он подойдя к первому же попавшемуся лотку, скупил все порции мороженного, что были там, в тот момент в наличии.
Поздним вечером, когда на Владивосток опустился тёплый весенний сумрак, вся их компания вдруг поняла, что пришло время прощаться и, скорей всего, навсегда.
Незаметно отходивший от шумной компании боцман Яцек, без огласки вложил в руку Аглае новенькую большую дорожную сумку и они шёпотом договорились с ней о завтрашней встрече.
Капитан Вацлав мягко взял Фросю за локоть и отвёл в сторонку:
– Пани Фрося, вы произвели на меня колоссальное впечатление, очень сожалею, что мы провели с вами так мало совместного времени, и что я не могу вам сейчас предложить конкретное будущее, но кто его знает, может будете когда-нибудь в Польше, и вам понадобится какая-нибудь моя помощь или просто захотите меня увидеть, чего бы я очень хотел, поэтому на всякий случай я дам вам свой Варшавский адрес.
– Пан Вацлав, я живу в Москве и тоже при случае буду очень рада, принять вас у себя в гостях.
Обменявшись адресами и любезностями новые знакомые расстались, каждый из них уносил в своей душе радость от встречи и разочарование от недосказанности.
Зайдя в свой номер гостиницы, Аглая разразилась долго сдерживаемым в себе хохотом:
– Фрось, с тобой подруга не заскучаешь, даже если нас завтра нагреют, я всё равно буду с радостью вспоминать это приключение, такое только в кино можно увидеть, а тут мы сами участники захватывающего сюжета.
Ох, подруга, бедовая ты баба, а как на тебя капитан смотрел, только слепой мог не увидеть каким любовным взглядом он тебя одаривал.
– Аглашенька, шутки в сторону, за такие сюжеты можно по полной схлопотать, вплоть до расстрела, поэтому слушай меня внимательно.
Завтра ты идёшь на встречу с боцманом, а я в этот момент дую в аэропорт.
Тебе покупаю билет до Иркутска, а сама лечу в Москву.
Не смотри на меня так удивлённо, нам сейчас лучше разъехаться, ты чистенькая и поэтому не будешь вызывать особого подозрения, а я, если помнишь, нахожусь под колпаком у соответствующих органов.
Если сцапают меня и ты вдруг окажешься рядом, то и тебя тогда прошерстят по полной.
Вырученные нами деньги, а это американские доллары, за такую сумму можно получить на всю катушку, спрячешь в трусах и там уже в своей хате в Таёжном, надёжно схоронишь их на будущее, чтоб ни одна душа до них не добралась.
Справишь без меня сорок дней по Коле и приедешь в Москву, там будем дальше думы думать.
– Знаешь Фросенька, за последнее время ты меня уже столько наудивляла, что я не буду даже задавать вопросы, почему так, а не иначе.
С самого утра подруги разъехались в разные стороны, выполнять свою часть взятых на себя обязанностей.
Так получилось, что после полудня они почти одновременно явились в гостиницу.
С затаённым страхом две авантюристки открывали сумку вручённую Аглае боцманом Яцеком, там лежали завёрнутые в плотную бумагу пятьдесят стодолларовых банкнот и две красивые коробочки духов «Пани Валевски».
Фрося подала одни духи Аглае, а сама задумчиво крутила в руках коробочку, с которой на неё смотрела гордая, симпатичная женщина, кто это, она не имела понятия, но разве это было важно, главное, что обе стороны честно выполнили условия договора.
Фросе было немного стыдно за себя, ведь до последнего момента она боялась подвоха.
Нет, без Марка заниматься коммерческой деятельностью она не будет, хватит подвергать себя риску и если бы только себя, но она же тянет туда ещё и близких людей.
Сёмку втащила в такие дебри, что сейчас, как подумает, так ужас пробирает, а теперь ещё втравила Аглаю, а за спиной никакой поддержки и связей:
– Аглашенька, пойдём выписываться из гостиницы, наша сказка закончилась, через три часа уже твой самолёт, а к ночи и мой вылетает.
Глава 36
Изнурительный перелёт от Владивостока до Москвы занял пятнадцать часов.
Крайне утомлённая долгим сидением в самолёте и на дозаправке в аэропорту в Новосибирске, Фрося только ночью следующего дня попала в свою квартиру.
Добравшись от Внуково до своего дома в такси, с волнением открыла дверь и вдохнула благодатное жилое тепло родного крова.
Она очень любила своё жилище, такой обустроенный уютный мирок.
Стараясь не шуметь, на цыпочках с чемоданом в руке, зашла в свою спальню, прикрыла дверь, включила свет и ахнула.
На её кровати лёжа на спине, широко раскинув в стороны руки, спал, никто иной, а собственной персоной Марк.
От яркого света упавшего на его лицо, он вздрогнул, затрепетали ресницы и на Фросю уставились с медовым переливом удивлённые глаза мужчины:
– Фроосеенькаа, я даже о таком мечтать не мог, бог услышал мои молитвы, ведь они в последний месяц были только о тебе.
Фрося сквозь зубы процедила:
– Что ты тут делаешь, как сюда попал, где Сёмка?
Все эти вопросы она задавала, не дожидаясь ответов, такой растерянной Фрося никогда себя ещё не ощущала.
– Начну с того, что я очень по тебе соскучился и сейчас безумно рад видеть.
Сёма в своей кровати, он меня и впустил вчера вечером сюда в квартиру, как понимаешь, я тут спал, а теперь проснулся, но вижу самый сладкий сон в своей жизни…
– Марик, не паясничай, мы же с тобой уже попрощались навсегда, зачем ворошить угли, если нет и не может быть поленьев для поддержания огня.
Марк сел в постели, по пояс укрытый одеялом и тут Фрося обратила на его внешний вид пристальное внимание: за это время, что они не виделись он значительно похудел.
Особенно это было хорошо видно по лицу, на котором обозначились скулы, глаза запали, от носа к губам пролегли две глубокие борозды, а во взгляде плескалась печаль, не смотря на его радостную улыбку при виде Фроси.
Крайне утомлённая женщина тяжело присела на край кровати:
– Марик, попробуй всё же объяснить происходящее и как можно быстрей, я очень устала после длинной дороги.
– А, собственно говоря, мне нечего особенно объяснять.
Вчера в очередной раз крупно разругался с семьёй, чтобы как-то успокоиться, решил прокатиться на машине по городу, проезжал мимо спортивного дворца, увидел выходящего из него твоего сына, подвёз его и напросился на ночлег.
– Да, предельно всё просто… Но зачем вы это сделали?
– Про себя я уже всё объяснил, а у сына твоего добрая, отзывчивая душа, но, главное, разве мы могли предположить, что ты так неожиданно и так внезапно появишься.
– Ну, и, что дальше?
– Фросенька, может быть воспользуемся подвернувшейся ситуацией и ты не будешь дуться, а нырнёшь в мои объятия и продлишь мои сладкие сновидения.
Марк потянулся к женщине, желая её привлечь к себе, но та отшатнулась и резко поднялась на ноги:
– Марик, я все эти дни постоянно думала о тебе, вспоминала твои руки, губы и жар твоего мужского крепкого тела.
Честно признаюсь, мне очень хочется к тебе под одеяло до спазмов во всех частичках изголодавшегося по тебе тела, но я этого не сделаю.
Никогда, слышишь, никогда, я ради только сексуального влечения не залезала и не залезу к мужчине в постель.
Пойми меня, из-за этого разового удовлетворения разгулявшейся похоти я в последствие возненавижу себя, а потом и тебя.
В том подпольном доме, где мы с тобой встречались в последний раз, я для себя окончательно решила, что между нами всё кончено, я должна научиться жить без тебя, что, собственно говоря, с большим трудом и делаю.
Утром, если будет желание, за чашечкой кофе поговорим, а сейчас я очень хочу спать.
С этими словами, она вынула из шкафа чистое постельное бельё, подушку, одеяло и ушла в зал спать на жёстком диване.
Глава 37
Фрося проснулась от чьего-то присутствия рядом и одурманивающего запаха кофе.
Она резко распахнула глаза.
В кресле, напротив дивана, где она спала, сидел, одетый к выходу в школу её сын и потягивал ароматный напиток, попутно откусывая с наслаждением от толстого куска батона, намазанного сливочным маслом и мёдом.
– Привет, сынок, вижу, отсутствием аппетита не страдаешь.
– Мамуль, прости, что разбудил, но я очень по тебе соскучился.
– Он ещё здесь?
– Да, сидит на кухне, пьёт кофе и курит.
– Ты, мне хочешь и можешь что-нибудь объяснить?
– Мам, мне сейчас нужно убегать в школу, приду и вечером наговоримся от души, но думаю, что дядя Марк многое из того, что я расскажу, сейчас сам тебе разъяснит.
Сёмка запил последний кусок батона кофе, нагнулся над лежащей на диване матерью и поцеловал её в щёку:
– Мамуль, я тебя очень люблю и очень тобой горжусь.
И не дав ответить или что-нибудь спросить, выбежал из комнаты.
Приняв душ, в домашнем халате и тапочках, с закрученным на голове полотенцем, Фрося зашла на кухню.
Там по-прежнему возле открытого окна с неизвестно какой по счёту чашкой кофе и сигаретой сидел на табуретке Марк:
– А, Фрося, не злись на меня, я скоро уйду, просто нам необходимо ещё раз серьёзно поговорить, это, в первую очередь, очень важно для тебя.
– А я ни капельки не злюсь, а если бы ты вдруг ушёл не попрощавшись, то очень бы расстроилась.
– Фросик ты не предсказуема, я думал, что хорошо разбираюсь в людях и особенно в тебе, в твоих привычках, взглядах и характере, но на сей раз на твой счёт глубоко ошибся, а ведь мы за эти четыре года провели рядом столько незабываемых дней.
– Марик, ты, когда уезжаешь?
– Приблизительно через две недели.
– Поклянись, что этот серьёзный между нами разговор до самого твоего отъезда, на сей раз будет последним, я устала с тобой прощаться наяву и мысленно, мне легче будет вспоминать великолепного любовника, блестящего ухажёра и плакать, чем видеть такого на себя не похожего и до боли в сердце жалеть тебя.
– Фросенька, не надо меня жалеть, я по-прежнему здоровый, богатый и очень тебя люблю.
– Правда, любишь?
– Четыре года назад, когда мы с тобой волею проведения оказались в Вильнюсе и в ресторане, когда ощутил твоё тело во время танца в своих объятиях, я почувствовал к тебе безумное влечение, но это была ещё не любовь, ведь я тогда смог устоять и не наделать глупостей.
Прошло короткое время и я стал понимать, что не могу без тебя дышать, не могу долго не видеть, не могу думать мысленно не советуясь с тобой, не говоря уже о безумном сексуальном влечении, вот тогда понял, ЭТО, И ЕСТЬ ЛЮБОВЬ…
– Марик, зачем ты рвёшь моё сердце?
– Милый мой Фросик, своё я уже окончательно разорвал.
Если бы я только мог, плюнуть на всё и всех, взять тебя за руку и утащить за собой на другой конец света, и начать нашу жизнь с чистого листа, я бы это сделал без особых раздумий, но мы оба отлично понимаем, что это осуществить невозможно.
Самое страшное для нас, что нет у меня никаких возможностей остаться в этой стране, ведь если я останусь, начинать нам придётся с чистого листа только, как минимум, через десять лет, а этого нам обоим вряд ли захочется.
Фрося подошла к Марку, вынула из его пальцев на половину скуренную сигарету, затушила в пепельнице, взяла за руку и подняла с табуретки на ноги:
– Маричек, а мы можем обо всём важном и серьёзном поговорить лёжа в постели?
Лукавый взгляд Фроси прожёг сердце Марка насквозь.
Он нежно притянул к себе любимую женщину и будто пробуя на вкус, коснулся своими приоткрытыми губами её готовых к поцелуям влажных губ.
Глава 38
Обнажённая женщина лежала на боку, обеими руками крепко обняв за шею любимого мужчину, всем телом прижавшись к нему и вдыхая знакомый запах его одеколона, кофе и сигарет.
Руки Марка блуждали по её плечам, спине и ягодицам, то нежно, гладя по бархатистости кожи, то плотно прижимая к себе.
Больше всего на свете Фросе сейчас хотелось, чтобы эти пылкие объятия продолжались вечно.
Ей так не хотелось вести никаких серьёзных разговоров, не думать с тоской о завтрашнем дне, а тем более, о днях, которые она будет жить после его отъезда и ухода из своей жизни навсегда.
Марк мягко развернул Фросю на спину, разомкнул крепкое кольцо её рук на своей шее и навис над ней, глядя в её необыкновенные сапфировые глаза:
– Фросенька, милая моя Фросенька, я когда узнал, что ты уехала в Сибирь, хотел бросить всё и помчаться за тобой вслед.
Я мечтал, там вдвоём с тобой уйти подальше в тайгу, построить шалаш и забыться в твоих жарких объятиях.
Пусть рушится весь этот мир с его деньгами, дефицитами, коррупцией, злобой, ненавистью, завистью и всеми пороками, которыми наделены большинство людей.
Мы удалимся от всех и закончатся навалившееся на меня в последнее время проблемы, и только будем с тобой решать, как выжить в условиях дикой природы, я уверен, что легко мог бы на это пойти, если бы ты только была рядом.
– Ах, Марик, Марик, эта сказка даже для таких, как мой Сёмка покажется книжной романтикой, ведь какие были привычные к этой тайге Коля с Васей и тех, там подстерегла смерть.
Злой люд есть везде, а от житейских проблем не могут укрыть ни богатства тайги, ни накопленные деньги, ни большая наша любовь.
Вот скоро вылезем из этой кровати, где сейчас получаем и дарим друг другу наслаждения, и опять начнём говорить о том, что нас ждёт в ближайшее время в этом суровом мире.
Ты скоро пересечёшь границу нашей страны в компании своей семьи, где давно потерял любовь, уважение и сердечную близость и без этих таких необходимых составляющих для твоего будущего, кинешься в пучину новой жизни, ринешься покорять новые высоты.
Маричек я верю в тебя, в твою мудрость и смекалку, в твои деловые качества и хватку, и от всей души желаю на новом месте обрести достойного благополучия и покоя для души, а может быть, и большой новой любви, но это мне больно тебе желать, ведь я до сих пор безумно желаю тебя.
Милый Маричек умоляю, не перебивай меня, дай выговориться, у меня в многочисленных дорогах за последнее время, было очень много времени для осмысления нашего бурного романа и я пришла к выводу, что ни о чём не жалею, ни в чём тебя не виню, а благодарю судьбу, что ты у меня был, но, к сожалению, был.
Как сложится моя дальнейшая жизнь, очень сложно предсказать.
У меня есть богатство, которым я не могу толком воспользоваться, есть дети и внуки, живущие в разных концах света, мало нуждающиеся в такой сумасбродной матери и бабушке, и даже рядом находящийся любящий сын, и тот, очень мало нуждается в материнской опёке, он сам привык решать многие свои, а иногда и мои проблемы.
Ты сейчас, наверное, опять будешь предостерегать меня о будущих неприятностях, а я ведь морально к ним уже готова.
Ты сам хорошо уже понял, что за всё надо платить – и я заплачу не разменной монетой за свою любовь, и за своё богатство.
Я приехала к Аглашке, та оплакивала и топила в водке своё горе, но она ведь не столько оплакивала погибшего мужа, сколько свою одинокую несчастную бабью долю.
Она представить не может, как и чем дальше жить – некому готовить обеды, некому стелить постель, а для себя самой всё это делать она не привыкла.
Кто знает, пройдёт какое-то время и она, возможно, сможет с этим смириться или найдёт другого мужчину, которому сможет отдать свои ещё не до конца растраченные чувства и силы, дай бог, ещё сможет стать счастливой и подарить кому-то счастье.
Мне, если ты помнишь, уже пятьдесят четыре года, возраст для бабушки, которой больше подходит возится с внуками, а мне ещё самой, так приятно получать от жизни все удовольствия, но, к сожалению, придётся исключить твою любовь…
– Фросик, милый мой Фросик, мне иногда кажется, что я был не достоин любви такой замечательной женщины, если бы мы сейчас могли сначала возобновить наши отношения, я бы многое пересмотрел и многое сделал бы по другому, ешё уверен, что сделал бы всё от меня зависящее, чтобы до смерти одного из нас быть вместе.
Я не хочу больше рвать тебе и себе душу, мы о нашей любви сказали все главные слова, все они замечательные, но есть одно, сравнимое со страшным словом смерть, это наша разлука.
Не надо Фросенька плакать, у нас так мало времени осталось для любви, но всё же я обязан донести до тебя эту информацию.
Послушай моя хорошая, я практически обо всём тебя уже предупреждал, а теперь давай уделим этому всего парочку минут, это важно для твоей безопасности здесь и моего спокойствия за тебя там – если у тебя возникнут какие-либо проблемы с властями, от всего отрекайся, в том числе и от меня, деньги лучше уничтожить, чем попасться с крупной суммой, для ОБХСС, это огромный срок, лучше ляг на дно, пройдёт время и сможешь пользоваться спокойно накопленным до сих пор богатством.
И последнее, чтобы не случилось, за словом, делом и любой помощью обращайся к Мирабу, он без меня будет твоим ангелом-хранителем.
Фрося улыбнулась.
– Поняла, я всё поняла, уже давно всё поняла, спасибо тебе за заботу и я обязательно воспользуюсь твоими советами и если понадобится, то и помощью твоих друзей.
Милый мой Маричек, я больше не хочу говорить и думать на эту тему, у нас с тобой сегодня последняя встреча.
Глава 39
Фрося вновь обвила руками шею Марка, притянула его голову к своей пышной груди и быстро, быстро с жаром заговорила, перемежая свои слова нежными поцелуями:
