Текст книги "Фрося. Часть 4 (СИ)"
Автор книги: Овсей Фрейдзон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Сёмочка, этот Мираб какой-то очень доверенный человек Марка.
Кто знает, может у них дружба закадычная, а может денежки огромные крутились или крутятся между ними, не знаю пока, но этот Мираб теперь должен мне стать ангелом-хранителем.
Сынок, я обязана вывернуться из сложившийся ситуации, не только ради своего спокойствия, а во многом из-за моей любви к тебе и твоей ко мне.
Ступай, мой дорогой мальчик, я теперь ничего не боюсь, у меня есть самый верный и надёжный защитник, это, конечно ты, только береги себя, мне так будет ещё нужна твоя опора.
Фрося нежно погладила по курчавой голове сына, тот смущённо отпрянул.
– Мам, ну, не надо этих телячьих нежностей, куда я денусь от тебя, без находящегося рядом сильного мужчины женщине в этой жизни тяжело обойтись.
Фрося вытирала слёзы и хохотала:
– Иди ты, мой мужчина, уже к своим друзьям, а то они без тебя начнут слушать эти обезьяньи вопли.
Успокоенный, улыбающийся Сёмка стремительно выскочил из машины и побежал к подъезду дома сталинского типа, громоздившегося серым фасадом напротив.
Фрося взглянула на свои золотые часики, когда-то подаренные Марком, время поджимало.
Достала из сумочки платочек, косметичку и зеркальце, привела лицо в порядок, негоже такой заплаканной ехать на эту встречу.
Выбравшись из Москвы, добавила газа и понеслась по Каширскому шоссе в сторону дачи, отсчитывая придорожные столбы с километровой отсечкой.
Подъезжая к десятому, затормозила, но мотор не выключила, её внимание привлёк, не вдалеке стоящий старенький Москвич, из него вылез наружу коренастый мужчина среднего роста и пошёл походкой вразвалочку в сторону её автомобиля.
Это был явно не Мираб, в нём ничего не было от грузина и ему нельзя было дать на вид больше сорока лет.
Фрося нагнулась, достала из-под сиденья монтировку и плотно зажала её в руке, чем чёрт не шутит.
Мужчина подошёл к дверце водителя и знаком руки попросил опустить стекло.
Фрося опустила, но не больше, чем на два сантиметра, чтоб только услышать, что скажет ей этот человек явно бандитской наружности.
Мужчина заглянул в окно и нахально улыбнулся:
– Уважаю, не стреляй своими чудесными глазками.
Спрячь монтировку, а то мне страшно, ещё ухандокаешь, а нам надо серьёзно поговорить.
Езжай вперёд, я за тобой следом, меня Мираб послал вместо себя, он ведь старый, такие пляски уже не для него.
Фрося отложила своё оружие защиты на соседнее сиденье, пусть полежит рядом с ней на всякий случай, прикрыла окно и выжала сцепление.
Она ехала привычным маршрутом к даче, видя в боковом зеркале сопровождающего её Москвича.
Такого развития событий она не ожидала.
Куда её втягивает Марк, уехал и уехал, зачем ей эти криминальные страсти?
Нет, она не боялась, что её ограбят или убьют и не потому, что доверилась этому мужику с бандитской рожей, она доверяла Марку.
Фрося остановилась напротив входной калитки на дачу, заглушила мотор и вышла наружу.
Следом за ней подъехал Москвич и тоже затормозил.
Они почти одновременно вышли из своих машин и встали напротив, разглядывая беззастенчиво друг друга.
Фрося отметила, что она не ошиблась в своей первой оценке этого мужчины.
Он, действительно, был среднего роста, коренастый, на вид ему не было больше сорока лет.
На первый взгляд в нём не было ничего выдающегося: короткая стрижка, мощные плечи плотно обтягивала распахнутая на груди модная джинсовая куртка.
Казалось бы, в его облике нет ничего от бандита, как вначале показалось Фросе, но лицо и глаза…
На лбу пролегли глубокие морщины, среди которых бросался в глаза длинный и не ровный шрам, прорезавший лоб от левой брови до правого виска, взгляд из глубоко посаженных серых глаз простреливал насквозь и она почувствовала себя неуютно в их прицеле.
Мужчина внимательно оглядев Фросю сверху донизу, отвёл глаза и быстро осмотрелся вокруг:
– Скажи, соседи досужие?
– Не замечала, я на эту дачу езжу уже двенадцать лет, любопытных не водилось.
– Давай, всё равно не будем светиться, зайдём во внутрь, тогда и познакомимся.
Фрося открыла замок и сняв его с петель, толкнула калитку, и не оглядываясь проследовала в свой дачный домик.
Она почему-то сразу обратила внимание, что новый знакомый идёт за ней совсем неслышной походкой.
Фрося подошла к печи и стала рядом со стоящей прислонённой к ней кочерге.
Мужчина улыбнулся одними губами, глаза по-прежнему были испытующими, во рту у него за кривоватой улыбкой, она разглядела железную фиксу.
– Ну, давай будем знакомиться, меня зовут Влад, погоняла Меченный.
– Я думаю, что ты знаешь, как зовут меня, ну на всякий случай, Фрося, что такое погоняла я не знаю, но кажется догадалась.
Влад хмыкнул.
– Дай бог и не понадобится, это кликуха моя такая в воровском мире.
– Понятно, будем пить чай…
– Будем, если заваришь чифирчику.
Глава 50
Фрося вскинула глаза на Влада, тот криво усмехнулся, по всей видимости свойственной для него, своеобразной улыбкой:
– Усёк, что ты не маруха, попробую базарить на фраерском языке, если что не усечёшь, переспрашивай.
Мираб велел обходиться с тобой культурненько и уважительно.
Не обещаю, что смогу всегда бакланить в тему, но постараюсь.
От первых слов нового знакомого Фрося успокоилась, ждать опасности от него, похоже, не стоит, хотя то, что он бандит сомневаться теперь не приходилось.
Она открыла кран от баллона с газом, подожгла плиту и набрав в чайник воды, поставила кипятиться.
– Так, что ты будешь пить?
– Предпочёл бы чифир, а ещё лучше водяры, но обойдусь обычным чаем.
– Послушай Влад, я много лет назад жила в Сибири, в богом забытом посёлке, где проживали в большом количестве отсидевшие помногу лет в лагере заключённые, в последствии вышедшие добывать срок на поселении.
У меня там была большая любовь с мужчиной, которому в своё время, когда ему ещё не было десяти лет, пришлось оказаться на улице среди беспризорников.
Он мне рассказывал немного про свою воровскую жизнь и как ещё до войны, получил большой срок за участие в групповом ограблении, в результате которого произошло убийство.
Он никогда не изъяснялся на бандитском жаргоне и не любил вспоминать свои воровские подвиги.
– Послушай, подруга Меченного, не пытайся здесь заниматься моим воспитанием, не такие, как ты много раз пытались и не только словами, я же тебе уже ввёл в уши, что постараюсь бакланить на фраерском языке.
Надеюсь, усекла, не надо пытаться меня воспитывать, это делали несколько раз на зоне.
Давай свой чай и начнём перетирать наши дела.
Фрося молча разлила по кружкам чай и выложила на стол, хранившееся в шкафчике печенье.
После того, как она разлила заварку и добавила туда кипятку, Влад заглянул в заварочный чайничек, и перелил в него содержимое своей кружки:
– Это и есть намёк на чифир, только получился очень слабым, вот бы на пачечку чая стакан кипятка было бы в самый раз.
Фрося вспомнила, что Семён, когда они чаёвничали в его домике на выселках, тоже заваривал себе очень крепкий чай, наверное, сказывалась старая привычка.
В маленькой комнате дачи становилось жарко от послеполуденного солнца и горячего чая.
Влад снял свою куртку и Фрося обратила внимание, как под тонкой футболкой на его груди и руках заходили ходуном мощные мышцы. Все руки, начиная от пальцев были расписаны затейливыми татуировками.
Фрося вспомнила, как она хотела разглядеть подобные художества на теле у Семёна, но он всячески этому противился и ничего ей не объяснял.
Влад сосредоточенно пил свой чай изредка поднимая глаза на женщину.
Создавалось впечатление, что он не знает с чего начать разговор.
Наконец, он отставил кружку и тыльной стороной ладони вытер губы:
– Фрося сейчас перейдём к делу, но, однако, стало любопытно, может быть твой дружок говорил какое у него было погоняло, ведь Мираб по идеи его должен был знать, он с довоенных лет в Москве промышляет.
– Нет, не помню, кажется, он мне об этом не говорил, а если даже упоминал, то всё равно не вспомнить, всё же с тех пор прошло восемнадцать лет.
– А, где он?
– Умер от раны полученной на войне.
– А, как это уважаемый вор на войну попал?
– Он воевал в штрафном батальоне и, как говорил, кровью смыл своё бандитское прошлое.
– Это не он так говорил, а про них так говорили, фамилия то у него какая.
– Вайсвассер, Семён Вайсвассер.
– Всё, кранты этому базару, переходим к нашему.
Мне Мираб велел тебе передать, что твой друг и подельщик успешно слинял за бугор.
Я не при их делах, но, похоже, Мираба и твоего кореша связывают какие-то не хилые отношения.
Кацо, это погоняло Мираба, велел предупредить, что в любой момент к тебе может нагрянуть с обыском ментура, поэтому подчищай вокруг себя концы.
Я был немного знаком с твоим еврейчиком, мужик толковый, хоть и фраер, но умел жить по понятиям, сам брал и других не обижал.
Слушай ещё сюда, если всё же тебя сцапают менты и ты попадёшь в КПЗ, дай тут же знать через доверенного человека Мирабу и мы быстро туда переправим маляву, чтобы тебя там блатные марухи не покоцали.
С первого момента, если загребут, играй в несознанку, даже если к стенке прижмут неопровержимыми доказательствами, мол не моё, подсунули, подставили, оговорили.
Не перебивай, я ещё не добазарил.
Старый Мираб велел ввести тебе в уши, что для начала слегка покочевряжься, а потом, будто под натиском следока начала колоться и вали всё на своего кореша, а ты ничего не знала, ничего не понимала и в обще была не при делах.
Кацо больше не звони, а то ментура, если дойдёт дело, быстро вычислит вашу связь, ему уже наплевать, а для тебя связь со старым вором в законе зоне подобна.
Влад потёр свой страшный шрам на лбу.
– Так, только бы не забыть, что-нибудь тебе не передать, мне Кацо столько всего наговорил, боюсь что-нибудь важное пропустить.
Фрося улыбнулась.
– А с чего ты взял, что всю эту информацию я слёту запомню?
– Ладно тебе, кочумай, когда припрёт, всё вспомнишь, а нет, так ситуация подскажет.
Базар у нас сейчас серьёзный, поэтому лыбу особо не дави.
– Ну, как я поняла, время наплакаться у меня ещё будет, так для чего это делать заранее, тем более, с таким громилой охраняющим меня?!
– Ладно, веселись пока, тёлка ты, похоже, фартовая и когда надо можешь и зубы показать.
Попадёшь на кичу, там их и показывай, и не только лыбу дави, а грызи, кусайся, царапайся и никого не щади, тебя не пощадят, а будешь слишком сильно ерепениться, и замочить могут, но знай, слабому там кранты.
Мы в твою жизнь на свободе лезть не будем, а только слегка присматривать, чтобы не обидели всякие сявки, что копают под твоего кореша и тебя.
Знай, теперь ты ходишь под нашей крышей.
Тут уже Фрося не выдержала и прыснула.
– Под крышей или под колпаком, теперь в туалет буду ходить и оглядываться.
– Зря киснешь, никто из наших тебя теребить не будет, я прослежу.
Переходим к главному.
Кацо сказал, что у тебя есть парнишка, я его попозже срисую, кто-нибудь ещё живёт с тобою?
– Пока нет, но может подъехать из Сибири подруга и какое-то время поживёт у меня.
– Это хорошо, больше народа, больше шума, если с тобой всё же что-то случится, но это всё только на всякий случай, твой еврей постарался, как следует подчистить концы.
Всё, кончаем базар, скоро стемнеет, будем возвращаться.
Когда подъедем к твоему дому, покажешь мне окно – поднимешься в свою квартиру, зажжёшь свет и махнёшь мне рукой.
– О, я высоко живу, на двенадцатом этаже.
– Ничего, усеку.
Слушай, это тоже важно, придумай сама, как только тебе понадобится срочно встретиться со мной, оставь на окне какой-нибудь знак, я буду каждый день на всякий случай проезжать мимо и поглядывать на твоё окошко.
Секёшь, буду зырить, как Ромео на окно Джульетты.
И Влад сверкнул своей фиксой, криво улыбнувшись шире, чем прежде.
Глава 51
На Москву уже легли матовым покрывалом сумерки майского тёплого вечера, когда Фрося на своём жигуле в сопровождении Москвича Влада подъехала к дому.
Она загнала машину в гараж, находящийся невдалеке, тоже в своё время Марк подсуетился и вскинув сумочку на плечо, не оборачиваясь проследовала в подъезд.
Сёмка, как не странно, в столь ранний для него час, находился дома, на сей раз из его комнаты доносилась не громкая музыка, обычно под такую он готовил уроки.
Фрося прямиком, нигде не задерживаясь, прошла в свою спальню, зажгла свет и подошла к занавешенному окну.
Откинув в сторону штору, она медленно помахала рукой, как просил накануне Влад.
И тут её осенила удачная мысль.
На подоконнике стояли три горшка с цветами.
Фрося приподняла один из них, словно показывая кому-то, подержала на весу и убрала в сторону, через несколько секунд вернула его обратно на место.
– Мамуль, ты, что в шпиона играешь?
От неожиданности Фрося вздрогнула, если бы она не успела к этому времени вернуть цветочный горшок на подоконник, он бы точно нырнул из её рук на пол.
– Фу, чёрт, напугал, разве можно так появляться за спиной, так и до инфаркта можно довести.
– Мама, я уже больше часа сижу возле окна и наблюдаю за улицей.
Стемнело, а тебя нет и нет, и тут ты подъезжаешь, а следом за тобой эта ржавая консервная банка с мотором.
Ты в подъезд, а из Москвича вылезает амбал, облокотился спиной о машину, закурил и глаз не сводит с наших окон.
Слышу ты зашла в свою комнату, я следом и вижу, передо мной разыгрываются какие-то шпионские страсти.
– Сынок, не надо за мной следить, я уже взрослая девочка, а поговорить нам необходимо и серьёзно, пошли на нейтральную территорию.
Они как и месяц назад прошли в зал.
Фрося уселась в кресло Вальдемара, Сёмка остался стоять.
– Сынок, я не хочу тебя пугать, но поставить в известность обязана, как это только что сделали мне и предостерегли о грозящей опасности.
Со мной сегодня встречался не старый Мираб, а совсем другой человек, а именно вон тот амбал, которого ты высмотрел в окно.
Я тебе уже говорила, что Марк вынужден был бежать из нашей страны за границу, потому что над его головой нависли тучи в образе органов ОБХСС.
Он меня предупреждал, что после его отъезда вместе с ним эти тучи вряд ли рассеются, а могут пролиться на меня ливнем, а если говорить нормальным языком, то меня могут элементарно посадить.
– Мама, как он мог тебя кинуть в такой момент и сбежать, оставив тебя на съедение крокодилам, а ты его ещё всегда защищала.
– Я и сейчас буду его защищать, и попытаюсь тебе объяснить суть происходящего. Никогда не спеши никого обвинять, не разобравшись до конца в проблеме.
Если бы он не успел отсюда смыться, то нас бы сцапали обоих и тут бы я уже пошла на скамью подсудимых, точно, как его соучастница.
Перед отъездом Марк, а сейчас эти люди учат меня, как вести себя в случае задержания органами, то есть, в первую очередь, спрятать подальше от них своё необъяснимое богатство.
Марка здесь сейчас нет, а я должна, если меня арестуют, утверждать, что была рядом с ним только в роли подруги и отрицать всякую связь с его незаконным бизнесом.
Сёмочка, не качай так осуждающе головой, я с самого начала знала на что иду, меня никто насильно в эту коммерцию не тянул.
– Мамуль, хоть режь меня на куски, но я не понимаю, в чём состоял твой криминал, ты ведь официально работала в магазине уборщицей.
– Сынок, не смеши и за ту зарплату приобрела машину, наряды и прочее, чему сам был свидетелем, и помог спрятать денежки от глаз органов правопорядка.
Кроме того, пойми, особенно ничего доказывать не надо, многим известно, что я сопровождала Марка во всех его командировках, где мы встречались с нашими деловыми партнёрами, там крутился в огромных количествах дефицитный товар, мелькали крупные суммы денег и всюду присутствовала я.
Кроме того, через мои руки многие известные в стране лица, часто мелькающие в газетах и с телеэкранов, получали эти дефициты.
Моя песня теперь – никого не помню, никого не знаю, ни о ком ничего не скажу.
– Мамуль, и, как ты с этим будешь теперь дальше жить, сидеть на этой куче денег и трястись?
– Ну, об этом хватит и так для тебя лишняя информация.
– Мам, и всё же, что за шпионские знаки ты подавала?
– Ох, и досужий ты у меня.
Фрося улыбнулась.
– Впрочем, я и собиралась сейчас рассказать об этом.
Марк уезжая, договорился с тем старым грузином об опеке надо мной, какие их связывали дела мне не известно, но, похоже, серьёзные.
Так вот, этот Мираб прислал вместо себя на встречу этого, как ты выразился, амбала.
Сынок, я тебе прямо скажу, самый натуральный бандит, но он будет нас охранять, если что, ты с ним не заедайся.
Они влезут в ход нашей жизни только в том случае, если будет грозить опасность, связанная с милицией, тогда может быть он и на тебя выйдет и ты с его помощью сможешь мне помочь.
Фрося нажала секретную кнопочку на подлокотнике кресла и открылся тайник.
Она вынула наружу все деньги, которые там находились в этот момент.
На колени к ней легли четыре пачки двадцатипятирублёвых банкнот и шесть пачек десятирублёвых.
– Ах, Сёмочка, за эти денюжки могу пойти по статье, за не законное хранение и неизвестно откуда приобретённые крупные суммы, надо срочно что-то придумать, что с ними делать.
Она прикрыла глаза и задумалась, и вдруг встрепенулась:
– Сёмочка, держи тысячу, это тебе на обещанный при поступлении в институт мотоцикл.
Так, как ты меня заверил, что с поступлением не будет проблем, то можешь приобрести свою Яву и раньше.
– Мам, так, ведь их в свободной продаже нет, надо блат искать.
– Ну, вот, а ты мне говорил, зачем надо было, заниматься не законной коммерческой деятельностью, когда у нас и так всего хватало.
Фрося весело посмотрела на сына.
– Ладно, не дрейфь, кое-кто есть у меня на примете, будет тебе скоро твоя Ява.
Я вот, решила, довериться этим бандитам, отдам им на хранение десять тысяч, рискну, это лучше, чем их найдут у нас дома.
Она выудила из тайника несколько коробочек с драгоценностями. Жалко если пропадут, ведь почти всё из этого дорогие подарки Марка, он так любил делать ей золотые подношения, а теперь всё может пропасть, и того хуже, могут натянуть ей значительный срок.
– Делать нечего, решила доверять, так не надо сомневаться, передам тоже Владу на хранение к Мирабу.
Про хранимое на даче мы сынок забыли и на долгие годы, это мне на старость, а тебе на будущее.
– Мамуля, я своё будущее надеюсь обустроить без этих не заработанных мной денег, а про дачные я сразу же забыл и вспоминать не хочу.
– Всё сынок, не будем больше развивать эту тему, мне совсем не хочется с тобой сейчас спорить и что-то доказывать, пусть будет по-твоему, я буду только рада, если ты сможешь чего-то добиться, ведь в тебе заложены хорошие корни.
– Твои мама.
– Не только, твой папа был тоже не лыком шит, я тебе уже немного рассказывала через какие тернии ему только не пришлось пройти, а сумел выстоять и обустроить себе вполне комфортную жизнь, но об этом я как-нибудь потом поведаю, сейчас уже поздно, я устала.
– Мам, а ведь ты действительно не окончила свой рассказ о твоей такой интересной жизни.
– Сёмочка, милый мой мальчик, ты же видишь, что не успеваю про старые истории поведать, как возникают у меня новые.
Глава 52
Утром Фрося сняла в своей спальне с подоконника один цветочный горшок и мысленно улыбнулась – вот и проверит в действии свою шпионскую задумку.
Надо было срочно удалить из квартиры компромат в виде крупных пачек денег и большого количества драгоценностей.
На самом деле, ей уже до тошноты надоела эта мышиная возня вокруг возможного мрачного будущего.
Во многом из-за этих волнений, отодвинулись на дальний план терзания души, связанные с потерей любимого человека.
Она сама у себя часто спрашивала, почему потеря, ведь он, слава богу, жив…
Поразмыслив, сама себе честно и отвечала, конечно, потеря, ведь для неё он исчез и исчез навсегда.
Зайдя на кухню, увидела, что сын уже допивает свой любимый растворимый бразильский кофе со сгущённым молоком.
– Мамуль, я убегаю на консультацию по русскому языку и литературе, первого июня экзамен именно по этому предмету.
Представляешь, надо будет писать какую-то галиматью про любовь Наташи Ростовой или про придурушную Анну Каренину, которой блажь в голову стукнула и она бросилась под поезд, про четвёртый сон Веры Павловны или про несчастную бесприданницу.
Лучше бы я им написал про то, как ты, рискуя собственной жизнью, нашу Аньку спасала.
– Ну, сынок выдаёшь, нашёл тоже литературную героиню, обыкновенная баба со своими заморочками, не то, что те важные дамы, которых ты сейчас назвал.
– Мам, так я могу им и про свою любимую бабушку Клару написать, как она прошла с моим дедом по горячим дорогам Гражданской войны, а до этого посвятила своё пылкое юное сердце делу революции.
Как она отдавала всё время и силы, чтоб вывести молодое Советское государство из разрухи, голода и невежества, и за это всё, получила высокую награду, отбыв в лагерях больше двадцати лет, потеряв мужа, сына, здоровье, и, при этом, продолжая любить и работать на благо этой обласкавшей её власти.
– Надеюсь, что ты с этими обличительными речами только передо мной выступаешь, вспомни нашего родственника, Михаила Шульмана, именно за такие высказывания, он и попал за решётку.
– Мамуль, сейчас времена уже другие, тогда такие, как Миша были одиночки, а теперь молодёжь сплошь и рядом стала более грамотная и понятливая, благодаря вражеским голосам знаем, что происходит тут и как живут там.
– Может ещё скажешь, что уже за эти выступления не сажают за решётку, а медали дают.
– Ещё, как садят и не только в лагеря отправляют, а бывает в психушки, как генерала Григоренко и журналиста Владимира Буковского.
– Иди ты, мой политически подкованный Сёмочка на свою консультацию, занимайся лучше боксом, отбивай себе и другим мозги, чем ты их пудришь этой опасной чепухой.
– Мам, ты всегда обрубаешь меня на самом интересном, будь спок, я им эту Анну Каренину так по рельсам растащу, что экзаменационная комиссия слёзы будет лить.
– Давай, давай, может и на бумагу сможешь также гладко мысли вывернуть, как своим языком мелешь, это у тебя получается, ловчей даже, чем на ринге руками молотить.
– Мам, а что это тётя Аглая не появляется?
– Не знаю сынок, уже давно пора бы ей приехать, надо будет позвонить Лидочке или Наташе, выяснить, что с их мамочкой, не дай бог, опять запила.
Сём, я смотаюсь на парочку дней на дачу, отвлекусь от грустных мыслей, повожусь немного в земле, подышу воздухом, покупаюсь, а то, тут мне нечем себя занять, заскучаешь, подъезжай.
Сёмка подбежал к матери, обнял за плечи и чмокнул в щёку.
– Поезжай, за меня не волнуйся, не обижайся, но на дачу вряд ли явлюсь, некогда и неохота.
Фрося, оставив на подоконнике только два горшка, захватила с собой деньги и драгоценности, которые собиралась передать на хранение Мирабу и покинула квартиру.
По дороге на дачу заехала в магазины, закупила необходимые продукты и отправилась в свой райский уголок.
Она не отдавала себе отчёт, но почему-то в последнее время ей стало скучно одной куковать на даче.
Фрося с тоской вспоминала прежние годы, когда здесь кипела жизнь – дети шумели и путались под руками, Клара с Розой вели бесконечные споры, вздохнула, вспомнив, как иногда Марк наезжал со своей женой и бывало двух слов не скажет, и уедет.
Она тогда думала, что он такой молчун, сухарь и сноб, а оказался в её компании совсем другим человеком – разговорчивым, нежным, внимательным и любящим.
От этих воспоминаний даже слёзы выступили.
Фрося пыталась не впускать в себя эти тоскливые мысли, но раз за разом они всё равно выплывали из израненной души.
Работа отвлекала, но теперь не особо радовала, тем более, её было не так уж и много.
Через два дня пребывания на даче, когда уже подумывала вернуться в город, она, как всегда, ранним утром поливала грядки, тягала сорняки, собираясь в скором времени, сбегать на пруд покупаться, но вдруг напротив калитки остановился знакомый Москвич и оттуда вылез, кривясь своей фирменной улыбочкой Влад.
Фрося невольно оглядела себя, ну и видок – босые ноги и руки по локоть в грязи, на ней вылинявшее на солнце рабочее ситцевое платье, на голове полный кавардак.
Влад не спрашивая разрешения, прошёл во двор через калитку и направился к ней.
– Привет, выглядишь классно, а то, в прошлый раз не знал с какого бока подъехать к московской крале.
– Привет, а ты какого чёрта сюда заявился?
– Ты, чо шлангом прикидываешься, кто мне знак на окне оставил и ещё заставила вычислять, где тебя можно срисовать.
– Ах, прости, я тут совсем одичала и забыла об этом.
– Я зря сюда пилил или всё же есть дело?
– Есть, есть, пройдём в дом или на улице поговорим.
– Можно и на улице, только дай напиться, буксы горят.
– У меня квасок поспел, будешь…
– Буду, буду, только давай побыстрей, некогда мне тут с тобой рассиживаться.
Влад уселся на табуретку под яблоней и стал бесцеремонно разглядывать Фросю, которая смывала водой из шланга грязь с оголённых по плечи рук и выше колен ног.
Фрося увидев его наглую ухмылочку, погрозила шутливо кулаком и скрылась в домике.
Он с удовольствием выпил большую железную кружку кваса и выдохнул:
– Хорош, а ты ещё лучше, если бы не предупреждение Кацо, я бы тебя не задумываясь охмурил, таких шикарных тёлок не часто встретишь.
Фросе бы разозлиться, услыхав это наглое заявление, но оно её только рассмешило.
– Владик, а почему ты так уверен, чтобы я на тебя бы клюнула?!
– А чего ты должна на меня клювать, я тебе что червяк или ты для меня рыбка?
– Владик, Владик, я для тебя старая бабка, а у тебя, наверное, куча марух есть.
– Хорош бакланить не в тему, я для тебя не Владик, а в лучшем случае, Меченный.
Давай перетрём твой базар и я отчалил.
Фрося для себя тут же отметила, с этим уркой не стоит шутки шутить, вон, как на скулах желваки заиграли.
В нескольких словах она изложила суть своей просьбы и вопросительно взглянула на мужчину.
– Бабки и ржавчина с тобой?
Фрося не поняла, а быстрей догадалась, что ржавчина и есть золото.
– Да. Принести сюда?
– Неси, за своё барахло можешь не волноваться, у Мираба будет храниться лучше, чем в Швейцарском банке.
Влад засунул небрежно под мышку отданный ему Фросей завёрнутый в плотную бумагу пакет, даже не удосужившись поинтересоваться о его содержании, вяло махнув на прощанье рукой, вскочил в свою раздолбанную машину и даже не оглянувшись на Фросю, уехал.
Женщина сама себе усмехнулась – вот дурачок, на старую бабку запал, мой Стас почти его ровесник.
Глава 53
Влад уехал, а на душе у Фроси вдруг наступила такая умиротворённость, что она даже не поверила своим ощущениям.
Оказывается от больших денег одни только хлопоты и переживания, а сейчас хоть появились мысли о спокойном завтрашнем дне.
Праздность за последние два месяца порядком ей поднадоела, захотелось появиться на людях, с кем-то встретиться, поговорить и просто пошляться по магазинам или сходить, в конце концов, в кино.
Надо выяснить, где это там застряла Аглайка, пора бы уже появиться и скрасить её одиночество.
Сёмка тут не в счёт, у него в основном своя жизнь.
Фрося оглядела дачу, а, что тут ковыряться, обычно идущие в это время дожди и без неё польют грядки и фруктовые деревья, травинкой больше, травинкой меньше, всё равно от сорняков полностью не избавишься, только спина гудит от этой постоянной неудобной позы и у Сёмки завтра первый экзамен, хоть он у неё и самостоятельный не по возрасту, но если мать рядом, разве от этого ему не будет лучше и приятней.
Надёргала редиски, нащипала изрядный пучок перьев лука и укропа, насобирала вокруг дачи пакет щавеля, огляделась, переоделась и отправилась домой, ей очень захотелось в свою квартиру, в свою Москву.
Уже в полдень Фрося затормозила возле своего подъезда.
Сына, конечно же, она в квартире не обнаружила, но, слава богу, в комнатах стоял относительный порядок, не считая, разбросанных по письменному столу пластинок без конвертов и мокрого полотенца на стиральной машине, Сёмка явно с утра куда-то торопился.
Такая не аккуратность в отношении любимых пластинок была ему не свойственна.
Первым делом, зайдя в свою спальню, водрузила обратно на подоконник третий цветочный горшок, никакой чрезвычайной ситуации у неё пока не было.
Хорошо, что ей нынче не нужна опёка Мираба с Владом, не было никаких сделок, встреч с нужными людьми, передачи товара, получения за заказанный дефицит денег…живи себе и радуйся спокойной жизни.
Ах, да, вот только не позвонит больше Марк с неожиданными предложениями, нежными словами и не ошарашит откровенным признанием о желании немедленной интимной близости, и, неважно, где и в каких условиях, главное, у них есть день, час или пять минут.
Всё, не осталось даже одной секундочки, когда она могла бы прижаться к любимому мужчине всем телом и душой – уехал и навсегда.
Фрося заглянула в холодильник, опять сынок питается пельменями и сосисками, вот бедолага, сегодня она ему приготовит настоящий домашний обед.
Через час кастрюля со щавелем уже студилась в миске с холодной водой, картошка со свиными рёбрышками тушилась в духовке, любимый Сёмкин салат с редиской, зелённым лучком и укропчиком ждал, чтоб его только заправили сметанкой.
Так, чем это ещё заняться?!
Ага, надо проверить прикроватную тумбочку, куда обычно сын складывает адресованную ей корреспонденцию.
Интуиция или неприкаянность оказались правы, в тумбочке лежали два письма – одно от Аглаи, а другое от Анютки.
Так, от подруги короткое, с него и начнёт:
«Здравствуй ненаглядная подруга!
Не поверишь, а я уже соскучилась.
Долетела благополучно, хотя, когда шла на самолёт и выходила из него, чуть трусики не намочила, без тебя я оказывается изрядная трусиха.
Фросенька, я на месте и всё, что было со мной тоже…»
Фрося, оторвалась от письма – надо его будет уничтожить после прочтения, очень уж намёки подружки тяжеловесны, так и хочется придраться, а у соответственных лиц, могут вызвать ненужное любопытство.
«…Сорок дней по Коле прошли спокойно, из близких приезжала только Наташка с зятьком.
Распрекрасный муженёк моей дочери даже двадцать грамм не выпил за упокой души моего Коленьки, сославшись, что он за рулём, можно подумать, что вдоль таёжной дороги стоят гаишники с трубкой…»
Фрося вновь оторвалась от листка.
Кто бы мог подумать, что Аглая окажется такой непримиримой тёщей, нет, рядом с дочерьми жить ей крайне противопоказано.
«…Фросенька, людей на сороковинах было очень даже мало и те, бегали с одной задницей на два обеда, ведь ты знаешь, что хоронили Колю с Васей в один день.
Прости меня бабу-дуру, после того, как все разошлись и разъехались, опять напилась в стельку, но на завтра утром только похмелилась и завязала.
Я с тобой уже согласна, горю водкой не поможешь, да и нет рядом плеча, на котором можно поплакать.
Капусту запрятала в надёжное место и скоро уже поеду к тебе, только улажу последние организационные дела.
