Текст книги "Фрося. Часть 4 (СИ)"

Автор книги: Овсей Фрейдзон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Annotation

Уважаемый читатель! Если ты сейчас читаешь эти строки анонса, значит перед тобой открыт четвёртый мой роман из серии, опубликованных под одним названием «Фрося». Для продолжения повествования о полюбившейся многим читателям главной героини – основной стимул ваши отзывы, в которых можете свободно излагать замечания, пожелания и всё то, что посчитаете нужным. В этой серии есть всё для любителя остросюжетного романа – борьба за выживание, любовь с эротическими сценами, отношения матери с детьми, реалии того времени, в котором живёт моя героиня и окружающие её люди, а также в полной мере дружба и предательство, зависть, корысть и карьеризм в плохом и хорошем смысле. Я не собираюсь в этом коротком анонсе предвосхищать события и зигзаги обычной, и в то же время весьма не ординарной судьбы главной героини. Кого не заинтересовали предыдущие части романа, тот пройдёт мимо, ну а моим истинным читателям не хочу испортить сладостный момент вживания в образ. Доброго Вам прочтения постоянные и новые мои читатели…

Овсей Фрейдзон

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62

Глава 63

Глава 64

Глава 65

Глава 66

Глава 67

Глава 68

Глава 69

Глава 70

Глава 71

Глава 72

Глава 73

Глава 74

Глава 75

Глава 76

Глава 77

Глава 78

Глава 79

Глава 80

Глава 81

Глава 82

Глава 83

Глава 84

Глава 85

Глава 86

Глава 87

Глава 88

Глава 89

Глава 90

Овсей Фрейдзон

ФРОСЯ

Часть 4

Глава 1

Длинная вереница машин затормозила, реагируя на красный свет светофора.

Фрося мягко нажала на тормоз и её любимый жигулёнок послушный воле хозяйки, остановился, как вкопанный, чуть отфыркиваясь разгорячённым мотором.

Женщина в боковом зеркале увидела, как быстро за её машиной одна за другой останавливаются автомобили, как грузовые, так и легковые.

Всё больше и больше в Москве становится счастливых обладателей подобного средства передвижения.

Хотя надо честно признаться, что автомобиль для большинства советского народа это всё же роскошь, минимум пять с половиной тысяч надо отдать за этих четыре колеса с крышей и ещё надо несколько лет в очереди выстоять, чтобы стать обладателем личного транспорта.

Фрося хмыкнула, для её Марка такие проблемы не существуют, где не помогают связи, помогают деньги, а главное, он знает, кому их дать и сколько.

Именно её копеечка, так она любовно называла свою машину, помогла справиться с той засасывающей, как болото, хандрой, которая навалилась на неё после отъезда Анютки в Израиль.

Не смотря на надвигающуюся осень и зиму, Марик настоял, чтобы она пошла на курсы вождения, и уже к апрелю новоиспеченный водитель сел за руль своего автомобиля.

Правда, Марк также настаивал, чтобы Фрося прибомбила себе сразу Волгу-24 – мощно, надёжно и престижно, но тут женщина оказалась неуклонна в своём выборе и стала обладательницей первой модели Жигуля бежевого цвета.

Вот уже три года, как она самостоятельно водит машину, получая от этого истинное удовольствие и бесспорные удобства.

Помнится, когда они не успели ещё толком познакомиться и только начали встречаться, связав свои интимные отношения и деловое партнёрство, Марк заикнулся на тему личного транспорта, в первую очередь для экономии его времени, Фрося даже слушать не хотела об этом, а теперь и помыслить не может жизни без своей красавицы.

Сзади раздались гудки нетерпеливых водителей и Фрося с небольшим запозданием сорвалась с места, свернула с проспекта на боковую улицу и вскоре затормозила возле своего дома.

Захлопнув дверцу автомобиля, вскинула сумочку на плечо и стремительной походкой зашла в подъезд: интересно, Сёмка дома или как всегда где-то болтается?!

Ох, тяжело становится с ним, как не крутись, а её малыш уже оканчивает школу и от этого проблем меньше не становится.

Вокруг него вечно крутятся длинноволосые и бородатые пижоны, а голоногие девчонки проходу не дают, буквально телефон обрывают.

Открыв ключом дверь, войдя, она в тысячный раз натолкнулась грудью и лицом на висящую в прихожей боксёрскую грушу:

– Фу, чёрт, никогда, наверное, не привыкну к этому противному мешку с опилками.

А всё мама Клара:

– Доррогуша, мальчик обязан за себя постоять, лучше пусть он квасит дрругим моррды, чем это сделают ему.

Вот, он и квасит, скоро у него первенство Москвы среди юношей, в Монреаль на олимпиаду мечтает попасть.

Фрося повесила сумочку на крючок в прихожей и хотела уже пройти в свою спальню, чтобы переодеться, но вдруг услышала какую-то возню в комнате у сына: вот, это да, почему это сыночек в полдень дома и это за два месяца до выпускных экзаменов…

Эге, похоже, он там не один, опять с девчонкой развлекается, вон, как та повизгивает и хихикает.

Чтобы дать знать молодым людям о себе, Фрося громко хлопнула дверью, зайдя в свою спальню и стала переодеваться, поймав в зеркале свой яростный взгляд: вот, гадёныш, не хватало ещё, чтоб какая-то из этих девиц в подоле принесла, что они в нём находят, сморчок – от горшка два вершка, а отбоя нет, наверное, такой же ласковый и внимательный, как его папашка.

Фрося глубоко вздохнула.

Восемнадцать лет прошло, а она забыть не может отца её мальчишки, вот это был ураган, душа и тело, подхваченные её незабываемым Сёмкой понеслись без оглядки, не ища опоры, подняли высоко в небо и резко со всего маху долбанули об землю, хорошо ещё, что вдребезги не разбилась.

Она услышала, как мимо её комнаты, стараясь быть воздушными, пробежали две пары ног и вскоре тихонько щёлкнул замок входной двери.

Фрося вышла из своей спальни и сразу же натолкнулась на сына, возвращавшегося из прихожей:

– Мам, а чего ты сегодня так рано, я тебя ещё не ожидал?

– Это я поняла, иначе, наверное, раньше бы выставил из квартиры свою подружку.

Сёмка, ты с ума сошёл, через два месяца экзамены, а у тебя в голове только девки, магнитофон и бокс.

– Ну, мам, ты тут не права, бокс на первом месте.

– Ладно, не паясничай, мордобоем всю жизнь заниматься не будешь, надо и о будущем подумать, даже по блату и то, надо иметь хороший аттестат, чтобы поступить.

– Мамуль, ну, что ты так волнуешься, институт физкультуры мне гарантирован, я ведь уже КМС, а вот стану чемпионом столицы и мастера получу.

– Хвастун несчастный, смотри, чтоб тебе ещё морду не набили.

А может быть, лучше бы и набили, тогда бы за ум взялся, дурачок, у тебя же открытая голова, бабушка тебя в бокс отдала не для того, чтобы ты всю жизнь ходил с отбитыми мозгами, а чтобы мог за себя, когда надо постоять.

– Мамулька, ну, что ты так разошлась, стану чемпионом Москвы и без всякого твоего блата и денег поступлю в МВТУ, меня уже их декан к себе вызывал, мне и Андрей советовал именно этот вуз, он постоянно напоминает о нашем происхождении и моей фамилии.

– Ах, сынок, когда поступал в институт Андрей, совсем другие времена были.

– Ой, мамочка, какая ты наивная, я что, вражеские голоса не слушаю.

– А это тебе зачем?

– А вот, хотя бы для того, чтобы узнать, что нашего родственничка, а чтоб тебе более понятно было, Михаила Шульмана, скоро обменяют на какого-то Чилийского коммуниста, и он покатит к нашей Анютке, которая ждёт его, не дождётся…

Глава 2

Фрося лежала в ванне, окружённая пышной подушкой пены, вдыхала аромат хвойного экстракта и обдумывала новость, только что сообщённую Сёмкой.

Она знала, какую бурную инициативу развила её дочь для освобождения из лагеря своего ненаглядного Миши, при активной помощи Ривы и её мужа Майкла.

Ничего не скажешь, молодцы, добились своего, вместо положенного ему пятнарика, меньше, чем через четыре года попадёт в объятия к своей жёнушке и деткам.

Хоть бы уже там больше не карулесил и Анютка могла бы спокойно заниматься своей любимой медициной.

Нелегко ей было первые два года в Израиле, мысли забиты волнениями за мужа, а надо учить язык, вспоминать забытое, навёрстывать упущенное.

Кто его знает, как бы всё сложилось, но имея такую поддержку в лице Ривы и её мужа, Анютка добилась всего того, о чём так мечтала Фрося, но к сожаленью только вдали от неё.

Боже мой, сколько ей пришлось пережить волнений за судьбу дочери, когда в 73 году прокатился слух о войне Судного дня.

Советские газеты просто захлёбывались от восторга, описывая первые дни войны и перечисляя большие потери, которые несла армия Израиля, как сжимается кольцо войск арабской коалиции вокруг мирных городов и посёлков этой маленькой страны, она чуть с ума не сошла от этих новостей.

Прошло несколько дней и всё встало на свои места, опять неслось из телевизора и газет – агрессоры, оккупанты, несчастные арабы, жестокие евреи…

Даже Марк, который всегда старается держаться подальше от политики и тот, злорадничал с Фросей под одеялом, восхищаясь действиями армии Израиля, окружившей в Синайской пустыне двести тысяч Египетских войск.

Хорошо ещё, что Фрося не знала, что во время этой компании её Анютка добровольно отправилась на передовую и прямо в гуще военных действий спасала раненных солдат, оперируя прямо в полевом госпитале.

Вот, после этой войны и определилась судьба Ани на профессиональной ниве, она стала военным врачом и даже носит какое-то офицерское звание.

Недавно Аня прислала новые свои фотографии, где её, такая домашняя и миролюбивая дочь в военной форме улыбается в объектив.

Фрося сразу поняла, что она улыбается ей и мать сквозь слёзы улыбнулась в ответ:

– Какая же ты красивая моя доченька, и раньше была смугляночка, а теперь и вовсе на цыганку похожа.

А почему на цыганку, на еврейку, хотя Сёмка ведь тоже чернявый, но белокожий, наверное, это от матери.

Фрося плотно закрыла глаза и начала в голос повторять заученные наизусть строки, из последнего письма, полученного от дочери из далёкого Израиля:

«Здравствуй моя миленькая, незабываемая ни на секундочку мамочка!

Я знаю, как вы с Сёмочкой с нетерпением ждёте моих писем, а я такая свинюшка, бывает по две недели не пишу.

Я не буду ссылаться на нехватку времени, просто не хочется отписываться, а именно, каждое моё письмо тебе, моя дорогая мамочка, это серьёзный разговор с тобой, начатый ещё в раннем детстве.

Мамочка, ты дважды спасла мне жизнь и мне об этом постоянно напоминает Рива, ты у неё святее всех святых.

Ты не думай, то, что я сейчас напишу тебе, это не для того, чтобы сделать тебе приятное, это просто то, что открылось для меня окончательно.

Я дала времени определить мои чувства и думаю, что три с половиной года достаточный срок, но я так и не почувствовала с Ривой связь дочери с матерью.

Она очень хорошая и во многом заменила мне тебя, таких добрых, отзывчивых людей ещё надо поискать.

Маечка буквально смотрит ей в рот, они не разлей вода, а я чужая, чужая, чужая…

Нет, она ни в чём не виновата, вся вина на мне, потому что только ты мне мама, мама, мама…

Признаюсь тебе, очень нелегко складываются мои отношения с Ритой, у меня такое чувство, что она обвиняет меня в том, что я бросила Мишу, а сама наслаждаюсь жизнью, хотя моё в основном наслаждение это моя работа.

Я очень редко бываю на каких-то торжествах, отправляюсь туда только тогда, когда нельзя от них отвертеться.

Рита изъявила желание учиться в пнимие, это типа интерната, приезжает только через выходные и всё больше замыкается в себе, вся надежда на скорый приезд Миши…»

Ага, Фрося даже привстала в ванне, вот где собака зарыта, Сёмка, похоже, прав.

Фрося стала остервенело тереть мочалкой тело, будто стараясь отодрать всю боль, накопившуюся в её душе после отъезда Анютки.

Письма, это письма, а как хочется прижать к груди шёлковые кудри дочери, усадить на колени и качать, как маленькую девочку, а потом пить с ней до полуночи чай, и говорить, говорить, говорить…

Сёмка забарабанил в дверь ванной:

– Мам, ты там не уснула, твой дрожайший Марк желает с тобой пообщаться по телефону, сказал, чтоб ты ему перезвонила в магазин.

Глава 3

Накинув халатик, Фрося вышла в прихожую к телефону, чтобы позвонить Марку.

Мимо прошмыгнул в свою комнату Сёмка, одарив мать таким ехидным взглядом, что впору было влепить ему затрещину.

Не любил он Марка и это ещё мягко сказано, он его терпеть не мог, и с этим Фрося ничего не могла поделать.

Скрыть от сына её любовную связь было невозможно, да и не было смысла.

Он был свидетелем их частых походов в рестораны, театры или в компании нужных им людей.

Взрослый уже сын провожал мать в частые командировки и на отдых к морю, отлично зная в какой компании, она туда едет.

Также нельзя было полностью запрятать следы присутствия в их доме Марка в те дни, когда Сёмка уезжал на сборы, соревнования или в спортивный лагерь, да и во время уроков сына в школе, они иногда позволяли себе заняться любовью в широкой и уютной кровати Фроси.

Уже три года подряд они с Марком ездили отдыхать на юг к морю.

Фрося приезжала оттуда посвежевшая, загорелая и счастливая, а у сына от злости скулы ходили ходуном.

А совсем недавно он выдал маме:

– Неужели тебе не стыдно смотреть в глаза тёте Соне и его дочкам, они же не глупые, тоже что-то понимают и видят.

– Сынок, я очень уже взрослая тётя, а ты ещё пацан и судишь о матери со своей колокольни.

Я рада, что ты у меня такой наблюдательный, но мне кажется, что лучше бы ты эти качества применял бы на более нужные тебе вещи.

Вот, ты жалеешь тётю Соню и девчонок, а меня тебе не жаль, а себя тебе не жаль, что мы с тобой живём без мужчины в доме, что в выходные дни я слоняюсь по комнатам, как домашняя собака, даже скулю порой.

– Мам, так я же уже почти мужчина и никогда не дам тебя никому в обиду, а хочешь, буду ходить с тобой в кино, в театр и даже в эти дурацкие музеи.

После этих слов сына, Фрося разразилась таким смехом, что у Сёмки от удивления глаза на лоб полезли, но смех матери постепенно перешёл в рыдания, и мальчишка ничего не понимая, гладил мать по плечам, повторяя:

– Мамочка, мамочка, прости меня, я, наверное, глупый, но не люблю я его и всё…

Фрося отревелась, вытерла тыльной стороной ладони слёзы, взяла в руки лицо сына и заглянула ему в глаза:

– Не глупый ты, не глупый, а я вот глупая, когда не смогла противостоять своим чувствам, ведь и Анютка была против этой моей связи, и Андрей саркастически усмехается, а Стас, так вообще обличил меня во всех смертных грехах, но я сынок, ничего с собой не могу поделать, прости меня мой мальчик, никогда не обижай женщин, не бросай их, всегда делай так, если уже не можешь с ними оставаться, чтоб они тебя бросали, а лучше всего, найди себе в жизни единственную и любимую до последнего вашего дыхания.

Я уверена, что когда-нибудь мы вернёмся с тобой к этому разговору и кто его знает, может и поймём друг друга, а пока, не суди меня строго, я вас, моих деток, ни на кого не променяю.

Фрося от этих мыслей с тяжёлой душой подняла трубку и набрала хорошо уже знакомый номер телефона:

– Марик, у тебя что-нибудь срочное?

– А, что я просто не могу позвонить, когда соскучился?

– В последнее время это бывает крайне редко, я уже забыла, когда получала от тебя особые знаки внимания.

– Фросенька, куда тебя понесло, я и без тебя весь на нервах, но это не телефонный разговор.

– Ах, не телефонный… ну, тогда сам определи тему для разговора по телефону.

Фрося понимала, что сейчас ведёт себя как последняя стерва, но никак не могла себя обуздать.

Марк примирительно хмыкнул:

– Мы можем сегодня где-то встретиться?

– Вот, насмешил, я же свободная женщина, свистнешь и прибегу.

– Нда, ты сегодня настроена агрессивно, а мне и самому хочется кому-нибудь глотку перегрызть.

– Так может лучше остынем каждый в своей конуре.

– Фросенька, мне надо сегодня выпить, если не расслаблюсь и не выговорюсь, то могу наделать непоправимые ошибки.

Давай встретимся в семь возле Праги, приезжай на такси, немного оторвёмся.

Фрося не стала больше заострять ситуацию, понимая, что это мало того, что не к чему, а просто выглядит с её стороны крайне стервозно:

– Марик, без проблем, обязательно буду, мы ведь за последнее время, так редко куда-то выходим вместе, честное слово, я с радостью.

– Ну, и хорошо, я очень рад, что в тебе с самого начала не ошибся.

С этими словами Марк положил трубку.

За последние два-три месяца Марк очень изменился и не только по отношению к Фросе. На работе все служащие шарахались от него, боясь попасть под горячую руку заведующего.

Он много стал выпивать, часто все выходные играл в преферанс, а в понедельник всегда приходил одинаково в паршивом настроении, хоть с проигрыша, хоть с выигрыша, по всей видимости, дело было не в картах, а в чём-то совсем другом.

Фрося намного раньше семи стала готовиться к выходу в ресторан, тем более они отправлялись в Прагу, где обычно собирался весь свет Московской богемы и делового мира.

Не смотря на то, что Фрося по-прежнему числилась уборщицей в магазине у Марка, но в высших кругах она была заметна и со многими артистами и даже партийными работниками была знакома, ведь именно из её рук, они получали запрошенные дефициты, а это уже были не только колготки или шапки, а в ход уже шла японская аппаратура, ковры, мебель, посуда и золотые украшения.

Уже находясь в прихожей, душась и вызывая по телефону такси, подумала, а что это давно от Аглаи не было никаких вестей.

Она приезжала в Москву на Новый год, привезла для Марка кучу мехов и, как было известно Фросе, получила за них довольно кругленькую сумму.

Аглая не задумываясь, вложила все эти деньги в строящуюся кооперативную квартиру дочери, которая по идее уже должна была вселиться в новое жильё.

У Лиды уже родился второй ребёнок и слава богу, будут жить теперь отдельно от свекрови и свёкра, тем более в той двушке ещё ютится и младший брат её мужа, который собирается привести туда свою новоявленную невесту.

Странно, но ведь Аглая собиралась на пасху подъехать, после зимушки кое-что подвезти пушистого для Марка, пора уже было ей и о самой себе подумать, ведь они с Колей уже подошли к пенсионному возрасту, не сидеть ведь им в том Таёжном и помирать от скуки, а на пенсию из той глуши больно к деткам не наездишься.

Оглядев себя в последний раз в зеркале перед выходом из квартиры, улыбнулась своему отражению:

– Сёмочка, пока, не скучай.

И задорно хлопнув ладонью по боксёрской груше, вышла за двери.

Глава 4

Такси, в котором приехала Фрося, остановилось напротив горящего весёлыми огнями ресторана Прага.

Она сразу же увидела, всегда такого элегантного и учтивого Марка, спешившего к ней, открыть дверцу автомобиля и подать руку.

Фрося рассчитавшись с водителем, с помощью Марка легко выскользнула на тротуар в объятия любимого мужчины, который нежно чмокнул её в щёку.

Симпатичная пара респектабельно выглядевших людей прошла в холл ресторана, где их радостно приветствовал пожилой администратор, зажавший в ладони крупную купюру, полученную от Марка.

Фрося невольно отметила, что всё происходящее сейчас вокруг, за последние почти четыре года повторялось неоднократно и практически с зеркальной точностью.

В сопровождении администратора, они чинно проследовали к накрытому к их приходу столику.

Удивительно, но это было тоже место, за которым они когда-то сидели вместе с Анютой, в день памятного посещения КГБ.

Казалось бы, это было так недавно, а на самом деле, как это уже было давно, ведь в жизни у дочери после этого произошло столько чрезвычайно важных событий.

Марк и Фрося уселись напротив и оценивающе взглянули друг на друга.

Мужчина явно сдал за последнее время – лоб прорезали две глубокие морщины, а третья вертикальная пробороздила глубокую выемку меж бровей.

Белки карих, умных, проницательных глаз покрылись мелкой сеточкой красных прожилок и даже хорошо выбритые щёки как-то провалились.

Фросе даже показалось, что раньше воинственно топорщащиеся усы, уныло повисли над верхней губой:

– Марик, что с тобой, что у тебя случилось?

– Фрося не смотри на меня, как на жертву Хиросимы, просто временные неприятности, постараюсь вскоре всё разрулить, а пока, скажи, что будем сегодня пить…

– Похоже, нам сегодня предстоит серьёзный разговор, а к нему, пожалуй, подойдёт наш любимый армянский коньяк.

– Фросенька, ни с одной женщиной мне не было так легко, как с тобой и ни с одной мне не было так тяжело…

И не окончив фразы, повернулся к склонившемуся над его плечом официанту, быстро сделал заказ.

От последней недосказанной фразы Марка, у Фроси заныло сердце, предчувствуя что-то весьма неприятное, ожидающее её в ближайшее время, а возможно и непоправимую беду.

Нет, она не стала ничего выпытывать, а спокойно подняла свою рюмку на встречу рюмке мужчины и с удовольствием лихо выпила обжигающую крепостью терпкую жидкость.

После первой рюмки быстро последовала вторая, но перед третьей, Фрося накрыла ладонями уже наполненные ёмкости:

– Нет, если ты хочешь серьёзно поговорить со мной, то для этого не обязательно нам напиваться, закусывай и начинай разговор.

Марк настороженно огляделся, кинув быстрый взгляд в обе стороны, пониже нагнулся над столом и почти шёпотом заговорил:

– Фросенька, чует моё сердце, что мне на хвост сел ОБХСС, а у меня в обороте почти вся наличность, заказчики наседают, поставщики кормят обещаниями и это только малая толика от всего навалившегося на меня за последнее время.

Давай, ещё по рюмочке, а то вторая часть разговора ещё неприятней.

Фрося не задала ни одного встречного вопроса, подняла свою рюмку и только чуть её пригубила, пить ей уже не хотелось, такого неприятного разговора она не ожидала и отлично поняла, что это только начало.

Марк лихо опрокинул коньяк, вслед ловко закинул парочку маслинок и уже блестящими от выпитого глазами посмотрел на Фросю:

– Тебе известно, что я всегда был честен с тобой, буду и на сей раз предельно откровенен.

Соня всё про нас знает и было бы наивно думать, что она полная дура, а если учесть, что рядом находится её мать, моя обожаемая сверх интеллигентная тёща, и достаточно подросли мои ненаглядные дочери, которые полностью на стороне матери, и думают, что все блага на них падают с небес, а от папы одни только неприятности и тяжёлая атмосфера в доме, то отлично понимаешь, что только с тобой я могу облегчить душу.

Да, не смотри ты на меня глазами камикадзе, от тебя не требуется никаких жертв.

Это я должен пожертвовать всем тем, что окружало меня – благополучием, положением и налаженной до мелочей жизнью, а главное, ты не подумай, что это в утешение, но это горькая правда, мне скоро придётся покинуть тебя, мою самую большую любовь, а если честно, то первую настоящую и, скорей всего, последнюю, потому что, не представляю рядом с собой человека, с кем бы мне было так хорошо во всех отношениях.

Не спеши меня осуждать и обвинять, я сам для себя самый большой судья, а у тебя скоро будет предостаточно времени проанализировать этот наш с тобой разговор и сложившуюся нынешнюю ситуацию.

Да, я спасаю свою шкуру, но если этого не сделаю, то твоя судьба станет почти такой, как и моя, весьма незавидной.

Да, Фросенька, нам скоро придётся с тобой расстаться, я не хочу тебя зря обнадёживать, потому что это уже неизбежно…

Фросе надоело молча вбирать этот поток разрывающих душу признаний:

– Марик, может я повторяюсь и кажусь тебе навязчивой, но, что сейчас тебе мешает перейти ко мне на постоянное место жительства?

Квартира моя достаточно большая, позволяет нам устроиться с комфортом, люди вокруг привычные к нашему обществу и появлению везде вдвоём.

Наличных у меня скопилось за последнее время столько, что можно просто на несколько лет лечь на дно, думаю, что останется ещё достаточно для безбедной жизни и после того, как ты рассчитаешься со своими кредиторами…

– Ну-ну, давай Фросенька, продолжай, общение со мной не прошло для тебя даром, вон, как всё раскладываешь по полочкам, только не учитываешь человеческий фактор и наезд силовых государственных структур, а на одних эмоциях далеко не уедешь, во всём нужна логика, а вот её в твоих словах я не вижу.

– Марик, какая тебе нужна логика, разве мало того, что мы любим друг друга?

Марк от души рассмеялся:

– Фросенька, нам ведь не по двадцать лет, ты не умеешь взглянуть правде в глаза, а она сейчас не на нашей стороне.

Начну с того, что я никогда не сяду на твою шею, ты и сама если хорошо подумаешь, то поймёшь, что это утопия, я ведь за несколько месяцев спущу все твои великие накопления, меня уже не переделаешь.

Нынешняя ситуация пришла к итогу и я так глубоко завяз в этой трясине подпольного бизнеса, что из неё у меня только две дороги – одна за границу, вторая за решётку…

Милый мой Фросик, пойми моя сладкая девочка, у меня уже не осталось третьего пути.

Глава 5

После последних слов Марка над столом повисла напряжённая тишина.

Марк, развалившись вальяжно на своём стуле, прикрыв глаза, покуривал, пуская кольца дыма к потолку, а Фрося попивая небольшими глотками лимонад, сведя брови и глядя в никуда, обдумывала последние слова любовника.

Из состояния глубокого раздумья её вывел голос Марка:

– Ну, что душа моя, у нас с тобой очень скоро будет предостаточно времени заниматься самокапанием, самооценкой и прочей ерундой, свойственной людям потерявшим опору в жизни, а пока, давай потанцуем или выпьем ещё по рюмочке.

– Нет, мне что-то сейчас не до танцев, а вот, выпить можно и если ты не против, я бы всё же хотела продолжить наш неприятный разговор.

– Не могу сказать, что я от него тоже в восторге, но нарыв созрел и пора его взорвать, а пока давай моя любимая, выпьем просто за нас, без всяких пожеланий и комментариев.

Фрося на этот раз вслед за Марком осушила свою рюмочку до дна и чуть закусив, посмотрела внимательно в глаза мужчины:

– Хорошо Марик, я беру свои слова о временном прекращении твоей активной деятельности в бизнесе обратно, это действительно не реально, чтоб ты сидел, как выражаешься, на шее у женщины.

Но, всё равно не пойму, что тебе мешает перейти ко мне и жить одним хозяйством, одной семьёй, ведь у нас столько много общего, как в личном плане, так и в коммерческой деятельности…

– Скажи Фросенька, а ты всё продумала досконально или просто апеллируешь эмоциями?

– Марик, а в чём ты видишь препятствия?

– Я мог бы начать с конца, где явно многое не стыкуется, но это будет обидно для тебя, поэтому начну с середины, где я уже сам буду выглядеть не на высоте.

Ты предлагаешь покинуть мою безвольную жёнушку, которая кроме работы в школе и приготовлении яичницы, мало в чём в жизни преуспела?!

Возможно, в этом виноват в первую очередь я сам, но этого сейчас уже не исправишь.

Не забывай Фросенька, у меня есть две дочери, младшей из которых всего шестнадцать лет и я не буду тебе говорить, насколько это опасный возраст.

Ты сейчас скажешь, что я всегда смогу их поддержать материально и связями, смогу проводить с ними определённое время и так далее, но это ведь ерунда.

Я и моё время им и сейчас не нужны, думаю, что твои старшие дети и нынешний Сёмка немного с тобой сидели и сидят и толкуют за жизнь, обсуждая свои планы, вкусы и партнёров, с которыми уже не в куклы играют.

С материальным обеспечением и того хуже, они ведь развращены, папа же их одевает от трусов до шубы и при этом легко можно его ненавидеть, а если он уйдёт, и не просто уйдёт, а к другой женщине, и не просто к другой, а к уважаемой Фросе…

– Марик, ты, что первый, который уходит из семьи или ты покидаешь инвалидов?

– Нет, Фросенька, не инвалидов, а намного хуже, я покидаю рыб выкинутых на берег, но ради тебя, поверь мне, я бы пошёл и на это.

Что ты думаешь, я мало об этом размышлял?!

Нет, моя дорогая, с первого дня, как у нас завязались интимные отношения, а может быть и раньше, после того, как мы приехали в Вильнюс и я после ресторана проследовал в свой номер, жёстко задавив в себе неуёмное желание души и тела, я больше не представлял возле себя другой женщины.

Что ты думала, я не видел, что с тобой тогда творилось, как ты разрывала себя на части между муками совести и желанием плоти.

Ведь до нашей с тобой связи, ты уже считала, что твоя женская доля катится к одинокой старости и воспитанию внуков.

Я уже тогда знал, что наша связь приведёт к катастрофе, потому что ты женщина не для кратковременных утех, ты естественная, без налёта фальши, умеющая в одинаковой мере отдавать и брать, не задумываясь о выгоде и последствиях.

Я всё это сразу видел и чувствовал, хотел избежать катастрофы, но не смог, потому что меня потянула к тебе такая сила притяжения, которой противостоять у меня не хватило уже силы воли.

Ты же видела, что я кинулся в нашу любовь, как в омут.

Я перестал выезжать с семьёй на юг, я брал тебя во все командировки, иногда, честно признаюсь, совершенно надуманные, а про выходы в ресторан, театр и прочее и говорить не стоит.

А ведь ты и сама отлично осознавала, что всё это время я крал безбожно у семьи.

Нет, не вскидывайся, я тебя не в чём не упрекаю, просто констатирую факты.

– Марик, ты хочешь сказать, что у нас сегодня последняя встреча, так не обязательно было её провести в этом шикарном ресторане на людях, мы могли и на моей холодной даче поговорить так по душам…

– Последняя или не последняя эта встреча зависит не только от меня и тебя, ну, и от других навалившихся на меня проблем, потому что сейчас от середины я двинусь поближе к концу перечислению причин, из-за которых произошёл наш сегодняшний разговор.

Попутно отвечу на твой вопрос, почему мы для этого разговора встретились в этом уютном ресторане, а не на холодной и милой твоей даче, где мы и в тридцатиградусный мороз не замерзали.

Я тебе наговорил уже предостаточно неприятных вещей, а многие ещё впереди и кто знает, как дальше будет развиваться эта беседа, а вдруг кто-то психанёт и за дверь, на такси и домой, а как бы это выглядело на даче…

Фрося улыбнулась Марку, понимая его правоту, ведь у них обоих характер был круче вареных яиц.

– Марик, не томи душу, я жду твои самые важные аргументы, касающиеся моей стороны.

– Милая Фросенька, о каких аргументах ты сейчас говоришь, ведь он у тебя всего лишь один.

– Ты имеешь в виду кучу моих детей и внуков?

– Тепло, моя милая, но вопрос только в одном твоём младшем сыне, который на дух меня не переносит, ведь я сплю с его обожаемой мамой, а при этом ему ещё стыдно в глаза смотреть своим троюродным любимым сестричкам.