Текст книги "Фрося. Часть 4 (СИ)"
Автор книги: Овсей Фрейдзон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
– Да, да, Марик, я уже знаю, что на днях он соединится со своей семьёй.
– Вот даёшь, а тебе кто сообщил…
– Мой Сёмка, он услышал об этом по каким-то вражеским радиостанциям.
– Гони его подальше от политики, пусть занимается спортом и науками.
– Маричек, если ты думаешь, что я имею на сына большое влияние, то ошибаешься, он достаточно самостоятельный, не подкупный и гордый.
Если честно, я за него очень волнуюсь, с его характером и внешностью ему будет в жизни не легко.
– Бескомпромиссность это, конечно, хорошо на ринге, но не в жизни, и поэтому озвучу свою главную мысль, которую заготовил на гораздо поздний срок.
Фросенька, у тебя же сын еврей и он, похоже, от этого не открещивается.
Ты при желании, спокойно можешь тоже выбраться из этой страны, всегда держи в запасе этот вариант и поэтому нам не стоит прощаться с тобой навсегда.
Поверь, только эта мысль меня греет и не даёт раскиснуть перед грядущей разлукой.
Таких, как мы предприимчивых людей в этой стране становится всё больше, которые не могут смириться с нарастающим дефицитом и находят пути к преодолению всеобщего равенства нищих.
При нынешнем строе и положении вещей, появляются деньги, но исчезает товар, многим уже известно, как живёт народ на Западе, а патриотический бред в средствах массовой информации не на всех имеет влияние.
Нет в этой стране будущего, там, где нет честного бизнеса, всегда будет процветать спекуляция, коррупция и уголовщина.
– Марик, Марик, ты совсем забыл, что у меня кроме Сёмки ещё есть два сына.
Я понимаю, что ты скажешь, они уже совсем взрослые и что мои отношения с ними складываются не всегда радушно, но у них есть дети, то есть мои внуки, а это уже смахивает на подлость бросить их здесь и уехать искать сладкой жизни для себя в далеке от них.
Марик, по своим взглядам я далеко не советская, я не русская, а на половину полячка, а на половину белоруска, а если по честному, в душе я больше еврейка и этому есть обоснования.
Я никогда не мерила людей по их национальной принадлежности, по занимаемой должности и внешней красоте.
А тебя вначале нашего знакомства, я задавить иногда хотела и сейчас тоже, но по другому.
И Фрося потянула на себя доселе серьёзно настроенного мужчину.
Глава 11
Прошло несколько тоскливых дней после того, как Марк в последний раз побывал в квартире у Фроси.
В этот незабываемый день было много страстных объятий, слёз и разговоров, тогда они постарались расставить все приоритеты по своим местам и выработали совместную стратегию поведения на ближайшее время в свете текущих событий, когда земля, буквально, загорелась под ногами у Марка.
Напоследок, прежде чем выйти за дверь, вместе с поцелуем Марк вручил Фросе ключ от её квартиры, которым он не собирался больше воспользоваться.
Фрося перестала по утрам ходить на работу, не встречалась с нужными людьми, никому нечего не передавала и ничего не получала от шустрых людей для Марка.
От безделья съездила на дачу, но там, только недавно сошёл снег, на приусадебном участке стояла несусветная грязь и делать по-сути было нечего.
Пробралась к домику, растопила печь, осмотрелась – надо, конечно, будет кое-что подремонтировать, но ещё не сейчас, а через недельки две-три можно смело будет переезжать сюда и заниматься домом, садом и огородом.
Немного опасно Сёмку одного надолго бросать на произвол судьбы в свободной квартире, но этот шельмец и при маме не стесняется приводить большие компании в дом, а иногда очередную влюблённую в него смазливую девчонку.
Да и так он часто шляется допоздна неизвестно где и с кем.
Хорошо ещё, что он настоящий фанат бокса, поэтому не курит и не выпивает, а во время соревнований блюдёт строгий режим, молотит грушу и спать в основном ложится вовремя.
Через неделю всё время искоса поглядывающий на мать Семён, не выдержал:
– Мам, а что у тебя случилось, перестала ходить на работу, вечерами постоянно дома и куда запропастился твой ненаглядный кавалер?
– Сынок, если изменишь свой тон, то я постараюсь, по мере возможности, ответить на твои вопросы, а в подобном ключе я разговаривать на эти и другие темы с тобой не намеренна.
– Всё, мамуля, не кипятись, забираю тон и вопросы обратно, но хочу сообщить, что завтра состоится финал первенства Москвы по боксу среди юношей и в него вышел твой непутёвый сын, и он очень хочет, чтоб его мать там присутствовала.
– Сынок, ты ведь знаешь, как я не люблю этот твой мордобой, но если для тебя это очень важно, то я приду.
– Да, мама, очень важно, ведь если ты явишься, то будешь единственным мне близким человеком, который от души поболеет за меня.
Андрей собирался приехать, но у него не получается.
– Ты, давно с ним общался?
– Только вчера.
– Где он сейчас?
– Пока в Новосибирске, а через парочку дней поедет в Ленинград, встретиться со своей дорожайшей супругой, а, главное, с сыном, ведь его Алесю исполняется три года.
Фрося вздохнула, с самого начала она не верила в благополучие брака среднего сына, разные они с Настей в поле ягоды и теперь у них ни развода, ни совместной нормальной жизни.
Фрося глубоко вздохнула и посмотрела с улыбкой на ожидающего ответа сына:
– Сём, во сколько состоятся твои соревнования?
– Мамуль, начало в три, мой бой третий, я ведь лёгенький, выступаю в весе до шестидесяти килограмм.
– А сколько длится каждый этот бой?
– Бывает минуту, а бывает и десять.
– А почему такая разница?
– Мам, в боксе бывает посылают в нокаут и тогда встречу завершают, в виду того, что одна сторона иногда не может даже стоять на ногах.
– И ты мне рассказываешь эти страсти, а потом хочешь, чтобы я ходила и смотрела, как моего сыночка бьют по морде, и он падает без сознания на пол?
– Ну, такого, мамочка, ещё не было, чтоб я падал, а вот после моего удара бывало.
– Сёмочка, и то, и другое мне не приятно, но завтра я обязательно буду, скажи только, где проходят эти соревнования.
Обрадованный Сёмка оживился:
– Мамуль, выезжаешь на проспект Калинина, на втором перекрёстке поворачиваешь на право и там метров двести, и спортивный дворец «Смена», ты увидишь, он отличается от других зданий.
– Сынок, только не проси, чтобы я до конца наблюдала ваши побоища.
– Ну, этого я точно у тебя требовать не буду, хотя мне было бы очень приятно, если бы ты присутствовала на награждении.
Неожиданно их разговор прервал резкий телефонный звонок.
Более шустрый Сёмка резво подскочил к аппарату, прислушался и передал трубку матери, сообщив с удивлённым шёпотом:
– Грузин какой-то.
Фрося поднесла трубку к уху:
– Слушаю.
– Извынытэ, я говорью с Фросэй?
Хриплый с кавказским выговором голос Фросе был не знаком.
– Да, это я, а с кем имею честь…
– С кэм это нэ важно.
Мнэ просылы пэрэдат, ты должна догадатся кто, что тэбья будут ждат через тры часа на вьездэ в Кунцево.
И в ухе Фроси зазвучали короткие гудки отбоя.
– Мам, а это ещё кто такой?
– Сёмочка, я пока не могу ответить тебе на этот вопрос, но поверь мне, это точно не мой воздыхатель.
– Ладно мама, проехали, но у меня всё же к тебе есть очень серьёзный вопрос, ты даже можешь на него ответить однозначно, я не обижусь, но поклянись, что обязательно ответишь.
– Сёмочка, какой же ты всё же въедливый, словно пиявка на болоте.
Не хмурься, не хмурься, даю тебе честное слово, что отвечу, только пока не знаю, насколько буду знать ответ на твой вопрос, но уволь меня, если это может кому-нибудь навредить.
– Мам, я вчера в городе встретил младшую дочь тёти Сони Ленку и она мне по секрету сказала, что они скоро всей семьёй уедут в Америку.
– Ах, как жаль, что секреты не держатся у этой девочки, ведь она может навредить и очень здорово, своим родителям.
– Мам, ну она же сказала только мне, а я ведь могила.
– А ты уверен, что только тебе, а я вот нет, она такая же болтливая сорока, как её мама.
Сынок, я обещала тебе, что честно отвечу, я и сдержу слово, тем более, ты уже практически всё знаешь.
Они скорей всего уже подали документы на выезд из страны, но я об этом ничего пока не знаю, потому что уже прошла неделя, как я уволилась из магазина.
Ну, и приятная для тебя новость, в связи с их неминуемым отъездом наше расставание с Марком стало неизбежным, можешь начинать радоваться.
– Мам, так это точно, что они едут в Америку?
– Сынок, точно, что они собираются покинуть нашу страну, а больше ни о чём меня не спрашивай, ты же обещал.
Сёмочка, я тебя умоляю, не уподобляйся этой глупой девчонке, поверь мне на слово, в их и наших интересах, чтобы ты никому и ничего об этом не говорил, будь настоящим мужчиной не только на ринге.
Глава 12
Мать с сыном сели обедать, но кусок не лез Фросе в горло.
Семён сразу это заметил.
– Мама, твой плохой аппетит и настроение связаны с тем звонком грузина?
– Да, сынок, в какой-то степени повлиял, хотя уже прошла неделя, как у меня пропал аппетит и не нахожу себе места.
– Я это заметил.
После того посещения ресторана, когда ты отравилась водкой, ты почти ничего не кушаешь и ходишь словно в воду опущенная.
– Сёмочка, не водкой, а коньяком, но поверь, сынок, дело не в отравлении, я тогда выпила таблетку, проспалась и была к обеду, как огурчик.
Не прикидывайся дурачком, ты ведь отлично знаешь, что Марк очень скоро уедет отсюда навсегда, а для тебя ведь не секрет, какие чувства нас связывают.
Не хмурь брови, не махай руками, я знаю, как ты к нему относишься, но это не твоя забота.
При всей моей любви к тебе, пойми, мой сыночек, я бы не посчиталась с твоим мнением, как и ты вряд ли когда-нибудь прислушаешься к моему в выборе себе пары.
Ни Стасику, ни Андрейке, ни Анютке я пару не подбирала и поэтому они не могут упрекать мать в своих семейных проблемах.
Ладно, проехали, хватит обсуждать мои чувства, они тебя и впрямь не касаются.
А вот об одном я тебе обязана сказать, потому что в ближайшее время мы можем с этим столкнуться.
Ты, наверное, догадывался, что не одни чувства нас связывали с Марком, а теперь я потеряла одновременно и то и другое…
– Мам, я тебя совсем не понимаю, ведь это он уезжает от тебя и ты по идее должна была его возненавидеть.
– Сынок, ты думаешь, что уже достаточно взрослый, чтобы судить о чувствах людей, но поверь, мой мальчик, мне на слово, ты ещё совершенно ребёнок, чтобы дать оценку всей трагедии происходящего вокруг нас.
Он же бежит не от меня, а от властей и во многом ради меня, но давай к этому разговору вернёмся, когда его семья будет уже за границей, договорились.
– Мам, я так понимаю, этой темы я ни с кем не должен касаться?
– Ни в коем случае, если не хочешь видеть свою маму за решёткой.
Парень внимательно и озабоченно смотрел на мать. В его голове крутилось ещё масса вопросов на поднятую тему, но обидеть и разозлить своего самого любимого на свете человека, он не хотел.
– Мама, ты сейчас не работаешь, и, наверное, это скоро скажется на нашем материальном благополучии, но ты не волнуйся, я могу в этом году не поступать в институт, а пойти работать, мне же через пол года исполнится восемнадцать.
Фрося порывисто обняла сына за шею и стала покрывать поцелуями его вихрастую голову:
– Мальчик мой, милый мой мальчик, какой ты ещё дурачок.
Если ты не поступишь в ВУЗ, то тебя заберут уже весной в армию и я останусь совершенно одна, я тогда вовсе от тоски загнусь.
Сыночек, не задавай мне пока никаких вопросов, но знай, что мы с тобой очень богатые люди, а на работу я скоро выйду, но не ради денег, а чтоб быть занятой и чтоб наше богатство не кидалось людям в глаза. Понял?
– Понял мама, понял, хотя на самом деле, я ничего не понял, но знай, что я тебя поддержу и окажу помощь в любом деле, можешь на меня всегда положиться.
– Вот и хорошо, тебе пока этого не надо, просто прими к сведенью.
Да, тебя куда-нибудь подкинуть, а то мне уже пора ехать?
– Нет, я сегодня отдыхаю и рано должен лечь спать, ведь завтра у меня очень ответственный поединок.
Глава 13
Фрося чуть не за пол часа до назначенного времени подъезжала к окраинам Кунцево.
Приближаясь к пригороду Москвы, она резко сбавила скорость и стала всматриваться в обгоняющие её Жигули легковые машины, ища среди них до боли в душе знакомую Волгу Марка, и чуть её не прозевала.
Фрося моментально отреагировала на длинный сигнал клаксона и взглянула в боковое зеркало.
Через лобовое стекло стоящей на обочине машины, она сразу увидела и узнала своего любимого человека.
Марк махнул ей рукой и тронулся с места, Фрося на своём авто последовала за ним.
Они покрутились по каким-то переулкам и в глубине частного сектора остановились.
Не сговариваясь оба одновременно выскочили из-за своих водительских мест, даже не захлопывая дверцы и бросились друг к другу в объятия.
– Фросенька, как я соскучился, мне бы ещё немного посидеть в засаде, но нет больше сил терпеть эту муку – не видеть твою неземную красоту, не прижимать к себе твоё волшебное тело, не слышать твой удивительный голос и смех.
– Маричек, а как я соскучилась по тебе и вся извелась от неизвестности.
Как я обрадовалась, когда услышала хрипатый голос твоего поверенного грузина, если бы ты даже назначил мне свидание на луне, то и туда бы полетела, не задумываясь, как это осуществить.
Что я только не передумала за эти дни, после нашей последней встречи, а тут ещё мой сынок заводит всякие неприятные разговоры.
Марк мягко отстранил от себя тесно прижавшуюся к нему женщину.
– Так, Фросенька, всё это ты мне расскажешь чуть позже, а пока зайдём вначале в дом моих хороших знакомых.
Можешь не настораживаться, там сейчас никого нет, я попросил создать нам спокойные без чужих глаз условия.
Скроемся от посторонних и досужих взглядов за этой дверью, и тогда уже обсудим, что накипело в наших душах и события текущего момента.
Зайдя в чужой дом, они огляделись и уселись напротив друг друга возле громоздкого обеденного стола на изящные венские стулья.
Фрося для себя походя отметила, что в большой комнате всё отдавало богатством, но не вкусом.
Квартира была хорошо протоплена, они скинули с себя плащи и, наконец, внимательно осмотрели друг друга.
– Марик, как ты похудел и осунулся, и это всего лишь за неделю, как мы не виделись…
– Нервы Фросенька, всё нервы, пока подал документы в ОВИР, думал уже кусаться начну, бюрократы несчастные.
– Я уже по высказыванию Сёмки поняла, что ты подал документы.
– Тю, а он откуда знает?
– А вот, это твоя забота и немалая, прикрой ротик своей младшей дочурке, это она довела до его сведенья, что вы едете в Америку.
– Нет, мне не дадут умереть собственной смертью – старшая из дому не выходит, боится в институт ходить, будто её там четвертуют, а могла бы ещё успеть курс закончить, кто знает, может пригодится.
Ну, а эти две болтуньи – младшая доченька со своей мамашкой, наверное, никогда не уймутся, а ведь я предупреждал, хорошо ещё, если только твоему сыну доложила.
Трудно передать атмосферу царящую в моей квартире, там мне вовсе невозможно стало находиться – тёща оплакивает каждую безделушку, бурчит и проклинает меня, чтобы она заткнулась, я пообещал, что до последних её трусов, всё засуну в багаж…
– Марик, да плевать мне на твою тёщу и её переживания, лучше расскажи, что у тебя на работе и как развиваются события связанные с ОБХСС?
– Прости Фросенька, так накипело на душе, что потерял уже голову, а хлопнуть дверью и уйти куда глаза глядят сейчас не резон, встанет моя семейка на дыбы и мне каюк.
Они же не думают, чем чревато промедление, а оно может быть смерти подобно.
Прошло ещё очень мало времени с момента, как я подал документы на выезд, поэтому никаких санкций пока не последовало.
Ясно, что до работы весть о моей подаче документов на выезд из страны ещё не дошла, там главная новость среди сотрудников, это наш с тобой разлад, но новой пищи для обсуждения нет и они скоро заткнутся.
Фрося, я сел глубоко на дно, зачищаю всё, что только можно зачистить, никому ничего не обещаю, никому не в чём не отказываю, хотя палец о палец не ударяю, чтобы подсуетиться, живу и работаю, как обыкновенный советский заведующий магазином.
Марк вдруг схватил Фросю за руки и затащил к себе на колени, покрывая жадными поцелуями её лицо:
– Фросик, милый мой Фросик, как я по тебе соскучился. Я уже привык за эти годы постоянно видеть тебя на работе и вне её, ласкать тебя, обсуждать с тобой насущные дела и просто дышать тобой, а теперь какая-то неделя, как мы не виделись, а я уже с ума схожу без тебя.
– Марик, а что будет, когда ты уедешь от меня насовсем?
– Тогда будет легче и тебе и мне, мы будем знать, что наша встреча невозможна, а тут, набери номер и ты в моих объятьях, а нельзя.
Нельзя, нельзя…ты просто моя бывшая любовница, а то меня ещё могут выпустить, а тебя сгноят в лагере, как мою соучастницу в подпольном бизнесе.
– Да, не пугай ты меня так…
– Не пугаю, а предостерегаю от необдуманных поступков.
– Маричек, а ну их всех к чёрту, лучше скажи, сюда кто-нибудь может зайти?
– Уверен, что нет, а почему ты спрашиваешь?
– А потому…
И Фрося ухватилась за брючный ремень Марка, распустила его, расстегнула ширинку, и высвободила удальца, готового уже к подвигам.
Сама стремительно вскочила на ноги, сорвала колготки вместе с трусами и уселась, широко разведя ноги, на колени мужчины, погружая дрожащий ствол в распахнутое, сочащееся влагой желания, лоно.
После бурного соития, пусть и не в самых лучших условиях, но от этого, возможно, ещё темпераментней, изголодавшиеся по сексу партнёры, со смущением и смехом отпрянули друг от друга, увенчав оргазм затяжным нежным поцелуем.
Приведя себя и одежду в порядок, мужчина и женщина заняли свои прежние места:
– Маричек, я боялась, что этот хрупкий стул нас не выдержит и мы, как хряпнемся на пол.
– Я не думаю, что это остановило бы наши действия.
Фрося опёрлась подбородком на ладонь и внимательно вгляделась в лицо мужчины, на протяжении четырёх лет дарившего ей любовные наслаждения и другие радости жизни.
– Ты, наверное, думаешь, вот голодная кошка, тут такие события, такие неприятности, скорая разлука в воздухе витает, а она всё туда же, подавай ей близость и неважно в каких условиях…
Марк расхохотался:
– Вот, моя милая дурочка, да, именно, за такое твоё сумасшествие, я к тебе и приник всей душой и телом.
Ты же не высчитываешь варианты, не думаешь о выгоде, будущем и целесообразности, а кидаешься в любовь и в жизненные передряги, как в омут, одновременно отдавая и беря, и при этом, у тебя нет сомнений, что выплывешь.
– Марик, ты сейчас говоришь про секс или вообще, про меня?
Мужчина на секунду задумался и опять разразился хохотом.
– Фросенька, а ведь ты, действительно, в сексе такая же, как и в жизни.
Как я рад, что придумал нашу сегодняшнюю встречу.
Ты вывела меня из такого ступора, из такого мрачного состояния духа и такого чувства вины перед тобой…
Фрося резко перебила его:
– Да, отставь ты это чувство вины подальше.
Я, что с самого начала не знала на что иду, ты, что пудрил мне голову или обещал золотые горы?!
Хотя последнее я получала в полной мере, а за всё в жизни надо платить, а не только получать награды.
Ты, моя награда длинной в четыре года, а за неё мне придётся рассчитываться и я уже к этому готова.
Очень скоро мне придётся страдать, не имея никакой надежды на встречу с тобой, но это в будущем, так почему я должна лишать себя этих приятных моментов сейчас и заранее оплакивать свою горькую судьбу, на это у меня ещё будет предостаточно времени.
– Фросенька, а ты знаешь, я ехал на эту встречу с таким страхом, что застану тебя в полной прострации, подавленной и озлоблённой, а ты опять открылась мне в новом ракурсе.
У меня сейчас появилось предостаточно времени на мысли далёкие от бизнеса, наживы и прочей связанной с этим ерундой, и я много думаю о нас, о наших любовных отношениях и о нашем будущем вдалеке друг от друга.
Я в полной мере осознаю, что потеря тебя для меня будет невосполнима, я не буду сейчас бить себя в грудь кулаком, клясться в вечной любви и верности, но ты должна знать, что ты для меня самое светлое, из того, что до сих пор было в моей жизни.
– Маричек, на твои пламенные слова, мне в пору было бы ответить взаимностью, но я до этого всё уже сказала о своей любви к тебе.
Я никогда тебя не обманывала, ты знаешь, в моей жизни были ещё два мужчины, которые делали меня счастливой и сумасшедшей, но ты не хмурься, это было так давно и оба они уже ушли в мир иной.
– Фросенька, ты непостижима, ни одна женщина не признается другому мужчине о прежних высших наслаждениях, а ты это делаешь так естественно, что даже ревновать не получается.
– Ах, Марик, Марик, разве можно ревновать к воздуху, солнцу или дождю, а они уже стали для меня такими же независящими, как скоро будешь и ты.
Разница только в том, что ты всё же будешь, хоть и вдалеке, но существующим, а от этого мне вряд ли будет легче на душе, очень даже может быть, что ещё и больней.
Мужчина поднялся со стула, подошёл к женщине, поднял её голову и долго, долго смотрел в необыкновенные сапфировые глаза, а затем, нежно поцеловал в губы.
Глава 14
Марк плотно придвинул свой стул к Фросиному, взял в руки ладони любимой женщины и покрыл их поцелуями:
– Фросик, так не хотелось нарушать нашу любовную идиллию, но всё же придётся поговорить и о серьёзных делах.
Скажи, ты связывалась с подругой в Сибири, если она сейчас появится в Москве с чемоданами мехов и её повяжут, нам с тобой и ей крышка.
– Марик, я уже целый месяц не могу до неё дозвониться, ведь телефон находится только в магазине, где она работает, а с той дырой не так просто связаться.
Её дочь Лидочка переехала на свою новую квартиру и телефона у неё пока нет, хотя, конечно, я могу позвонить её свекрови.
Странно, конечно, но Аглайка раньше никогда так надолго не исчезала из моего поля зрения, ведь уже три месяца прошло, как она уехала из Москвы в Таёжный, а последний мне звонок от неё был на восьмое марта, что-то неспокойно становится на душе.
Ты не волнуйся, уже завтра я дозвонюсь или Наташке в Сосновск или у родственничков мужа Лиды узнаю её новый адрес и всё улажу.
Последние события меня буквально выбили из привычной колеи и я упустила твоё предупреждение или не придала ему большого значения, а в нашем положении этого позволять себе никак нельзя.
– Всё, Фросенька, проехали, я знаю, ты умничка, что на тебя можно положиться, это я сам виноват, что не заострил, как сегодня на этом твоё внимание.
И ещё, скажи, твои бабки надёжно упрятаны?
Хорошо было бы, если бы ты их раскидала по нескольким укромным местам, у ищеек нюх ещё тот.
– Вот, это озадачил, у меня всё лежит в одном месте и уже очень давно, ещё со времён жизни в Поставах.
– Фросенька, ты ведь не дура, а сейчас я тебя не узнаю, большей глупости и придумать нельзя.
Я ведь сейчас сразу догадался, что всё хранится в том старом кресле, что стоит в зале, как чирей на ровном месте.
Обэхаэсэсники сразу обратят внимание на не соответствие в мебели – югославский дорогущий гарнитур и рядом допотопное старое кресло.
Это ты мне можешь втюхивать про антиквариат, а они его по досточкам разберут, у них опыт сохранился ещё со времён революции.
– Да, Маричек, ты мне головной боли добавил, может что-то подскажешь.
– Нет, я не должен знать, где твои деньги и прочее, а вдруг у меня начнут, как ты выразилась, рвать ногти, а я же не железный, я всего лишь человек.
– Ладно, Маричек, буду думать, добавил ты мне забот, у меня сейчас такое чувство, что мне эти деньги было легче получить, чем теперь куда-то спрятать.
– Ничего, покумекаешь малость и решишь эту проблему, сама говорила, что не такие решала.
Так, время неумолимо, пора нам моя соблазнительница уже на сегодня расставаться.
– Уже, я на тебя даже не насмотрелась.
Давай, как-нибудь заберёмся на мою дачу и три дня не будем оттуда вылезать.
Я обцелую каждую твою клеточку тела, надышусь тобой на сто лет вперёд и тогда можешь уезжать.
– Милый Фросик, я тоже этого хочу, мне твоя идея нравится, но дай мне немного времени, чтобы вокруг меня немного улеглись события, мне самому эта ****ская ситуация осточертела до тошноты.
Фрося удивлённо смотрела на мужчину – никогда она ещё не слышала от него такой злобы в голосе и мата.
Сама она иногда позволяла себе крепкое словечко, но Марк всегда журил её за это, говоря ей, что в русском языке и без мата слов хватает.
Прежде, чем выйти из приютившего их дома, они у самых уже дверей крепко обнялись и слились в долгом нежном поцелуе.
Губы Фроси вбирали в себя жар любимого мужчины, а по щекам её текли горькие слёзы и ей показалось, что они смешивались со слезами Марка.
Глава 15
Фрося в крайне расстроенных чувствах вернулась в свою квартиру со свидания с Марком уже затемно.
Звонить куда-либо было поздно и пришлось все связанные с этим хлопоты оставить на завтра.
Перед расставанием в приютившем их доме в Кунцево, они договорились с Марком, что, как только возникнет крайняя необходимость, то можно связываться друг с другом через телефон Мираба.
По словам Марка, трудно найти надёжней человека, чем этот старый грузин, хоть тот и числился в определённых кругах вором в законе.
Мираб в своё время отсидел несколько значительных сроков, но Марк утверждал, что порядочней человека он ещё не встречал и, что их в своё время многое связывало в жизни.
Старый грузин по состоянию здоровья давно отошёл от дел, но в воровском мире по-прежнему имел беспрекословный авторитет.
На завтра с самого утра Фрося заказала разговор с магазином в Таёжном.
Несколько раз повторяла заказ, но её так и не соединили, заявили, что абонент не отвечает.
Затем, заказала разговор с Сосновском и тут её ожидало ещё одно разочарование, и этот абонент не отвечал.
Самое простое было набрать номер телефона родителей мужа Лиды, но все обитатели той квартиры в этот час были на работе и пришлось поиски отложить на вечер, тем более пора уже было собираться на соревнования по боксу, обещанное сыну, она привыкла выполнять.
И изменять своим правилам не собиралась.
Сёмка давно вышел из дому. На соревнованиях их обычно кормили за счёт клуба или организации, интересы которой он представлял.
По его словам, ему нужно было ещё с тренером обсудить домашние заготовки и пройти контрольное взвешивание, проводимое всегда перед ответственными соревнованиями.
Фрося опаздывала, поэтому на ходу глотала горячие пельмени, после вчерашней встречи с Марком, у неё явно опять прорезался аппетит.
От неприхотливого обеда её оторвал зазвонивший в прихожей телефон: кто же это может быть…
Звонила Нина.
По расстроенному голосу невестки свекровь сразу догадалась, что этот звонок неспроста:
– Ниночка, что случилось, что-нибудь с детками?
Надо заметить, что, не смотря, на разладившиеся отношения со старшим сыном, Фрося периодически связывалась по телефону с Ниной и та, отвечала взаимностью, и держала свекровь в курсе дел их семьи, по провинциальной привычке подробно рассказывала о детях, о хозяйстве, о соседях и, конечно, о подруге Оле.
Иногда подзывала к телефону внуков, но те стеснялись своей далёкой бабушки, только застенчиво отвечали на вопросы, в основном ограничиваясь короткими, да или нет.
Фрося ещё ни разу за этих почти четыре года не навещала Поставы, после памятного жуткого разговора с пьяным Стасом, её жгла горькая обида.
Нет, не за себя, она в своё время от Андрея получила не такую жёсткую словесную пощёчину и ничего, стерпелось и сгладилось, сегодня даже смешно об этом вспоминать, правда, мать с сыном в их разговорах этого никогда не делали.
Ей до щемящей боли в груди было обидно за то, как Стас растоптал всё самое светлое, что их связывало с сестрой, а ведь они, практически, с первых месяцев жизни воспитывались, как двойня.
Аня постоянно справлялась о Стасике и порывалась ему написать, но мать категорически запретила даже помышлять об этом, ссылаясь на то, что сестра может навредить брату на службе, ведь тот уже был на заводе парторгом, освобождённым от основной работы.
В память врезалось, как накануне нынешнего Нового года Стас неожиданно соизволил позвонить матери, он, правда, был в изрядном подпитии, но был по отношению к ней необычайно ласков в словах, извинялся за свою ту мерзкую грубость и казалось лёд отчуждения между матерью и сыном тронулся.
Он не в свойственной для него манере с воодушевлением рассказывал о своей работе парторга, о его перспективах на будущее, справлялся о её здоровье и даже об успехах Сёмки в школе и спорте, но в конце разговора опять обрушился с упрёками на Аню, что она своим постыдным бегством во вражеский лагерь, может сломать ему всю партийную карьеру, ведь он метит уже в народные депутаты:
– Ты только подумай мать, одно дело заправлять в Поставах, но мне ведь уже здесь становится тесно.
Мои друзья сверху делают всё для того, чтобы я попал в Москву, а если в друг наши органы раскопают, что у меня родственница за границей и тогда мне ****ец, прости мама, но зла не хватает.
Поверь, матушка, я тогда даже в том паршивом Израиле доберусь до этой дохлой козы, и сверну ей тощую шею.
Фрося на этот раз не стала выливать гнев на пьяную мерзость сына, а только глубоко вздохнула и положила трубку.
Теперь услышав плач в голосе невестки, почему-то сразу подумала именно о сыне и сердце предательски ёкнуло:
– Ниночка, не томи душу, рассказывай побыстрей, что здарилось у вас?
От волнения и слыша белорусский выговор невестки, она сама невольно стала вставлять в речь слова никогда не произносимые ею в Москве.
Прерывающимся голосом от плача Нина быстро говорила:
– Мама, у меня уже нет больше сил терпеть его пьянки и гулянки, мне он даже запретил на базар с Олей выходить, кричит, что я его дискр-иди-ти-рую, стал распускать руки, бывает стыдно на улицу выйти, таких синяков наставит, хоть свет не зажигай.
Пол года назад я опять была понесла, так он явился вусмерть пьяный и заставил себя раздевать, а когда я пожаловалась, что мне тяжело, так лягнул ногой в живот, что я и скинула на завтра, чуть отошла от этого, ведь срок уже был немалый.
– Нина, и ты всё это терпишь?
– Ах, если бы только это, мне даже стыдно вам рассказывать, мама Фрося, он ведь меня недавно венерической болезнью наградил, вместе с ним подпольно уколы кололи, ещё не знаю, чем это для меня закончится.
– Кочергой…
– Я не поняла вас, мама Фрося.
– Ниночка, доченька, кочергой его по хребту, по тупой башке, а ещё лучше по блудливым яйцам.
После разговора с невесткой настроение у Фроси опустилось ниже плинтуса, стыд за сына раздирал душу.
Кто мог подумать, это её Стасик – спокойный, уравновешенный, трудолюбивый, неприхотливый, бывший для матери опорой в доме и хозяйстве, всегда так тепло относившийся к сестре, ведь они, как говорят, почти с рождения писали друг на друга, а теперь по высказываниям об Анютке стал хуже вражины.
