Текст книги "Опоздавшая"
Автор книги: Оливия Голдсмит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц)
– Сколько мы им должны?
– Не много. Около двадцати четырех тысяч.
– Тогда почему мы не платим?
– Джефри говорит, что нам надо заплатить агенту.
– Черт возьми, Ленни! Наша обязанность перед штатными работниками – прежде всего выплатить взимаемые с них налоги. К тому же за задержку нам придется выплачивать пени.
Она услышала свой повышенный голос и разозлилась на себя – бессмысленно обвинять Ленни: он делал то, что ему велели. Более того, в этот раз он позвонил и предупредил ее вовремя.
– Спасибо, Ленни. Я прослежу за выплатами.
Наконец, оставшись одна, Карен закрыла глаза и попыталась расслабиться. Она взглянула на висящую в рамке на двери цитату из Шанель: «Мода – это архитектура: все решают пропорции».
Карен обычно посвящала два спокойных утренних часа работе с набросками в своей угловой комнате, для того чтобы определить, что она будет делать на утренней примерке моделей. Она взяла карандаш. Но что-то с ней сегодня не так. Почему она так зажата? Ей снова вспомнился бедняга Халстон. Однажды он добился спроса, коллекция его первого сезона пользовалась громадным успехом, а потом все лопнуло. Не это ли беспокоит ее? Если так, то она не поддастся плохим предчувствиям.
Быстро и искусно Карен нанесла в блокнот с десяток линий. Рукав, плечо, затем линия блузы. Теперь надо превратить это в одежду. Она перешла на другой блокнот, повторила рисунок, несколько обузив рукав, нарисовала плечо и теперь уже более длинную линию блузы. Неверно. Выглядело, как Камали в ненастный день.
Карен чуть развернула вращающееся кресло налево и начала снова – теперь с простой, округлой линии шеи, затем – плечи, затем – напоминающий блузу росчерк. Она положила карандаш и посмотрела все три наброска. О Боже! Она создала свой первый экземпляр в коллекцию одежды матери! Карен внимательней рассмотрела рисунки. Очевидная выпуклость линии живота под грудью… Карен закусила губу. Значит, Джефри прав? Это наваждение. Она могла поклясться, что не думала, по крайней мере сознательно, о визите к доктору Голдману. Но левая половина мозга явно не осознавала, что делает правая. Ей не нужна одежда этого типа! Она взяла карандаш номер шесть и замарала наброски во всех трех блокнотах.
Проклятье! Кончик карандаша сломался, и сам карандаш под давлением пальцев треснул пополам.
Карен встала из-за стола, выбросила обломки карандаша в мусорную корзину, пошла за сумочкой, достала из ее секретного отделения две фотографии и внимательно посмотрела на изображенную на них серьезную девочку. Помедлив, она убрала снимки на место. Джефри был прав. Возможно, поиски матери этого ребенка и разворошат банку с червями.
Но это не сегодня утром. Должна быть дисциплина. Долгим опытом Карен развила мускулы своей активности и научилась держать зад приклеенным к рабочему месту до тех пор, пока не добьется результата. Но по такому же долгому опыту она знала, когда эти усилия оказываются напрасными. Сейчас как раз второй случай. Ее уверенность в себе поколеблена. Ей приходилось признаться, что она не в той форме, чтобы сделать действительно классную работу, которая необходима для подготовки шоу.
– Тетя Карен!
Карен была рада, что прервали ее упаднические размышления. В приоткрытую дверь высунулась голова ее племянницы, старшей дочери Лизы.
– Стефани! Ну вот, добралась до города в целости и сохранности! И готова приступить к работе? – подавив охватившее ее отчаяние, Карен бодро приветствовала племянницу.
Боже! Как могла она забыть о ней? Сегодня первый день работы Стефани в качестве интерна. Но ни Кейси, ни Джефри так и не придумали ей занятие. Можно определить ее в помощницы Жанет копировать фотографии. Но это такое тоскливое занятие… Карен хотела бы подыскать для племянницы работу получше, но за другими заботами просто забыла о девочке.
Она посмотрела на Стефани. Девочка была действительно хороша собой. У нее был тот естественный, очаровательно-свежий цвет лица, который потом невозможно восстановить никакой косметикой. Только молодость и здоровье дают такой результат. И похоже, что у нее совершенно точный восьмой размер. Карен на минуту призадумалась. Точный восьмой? Если так, то она годится для примерочной модели.
На Седьмой авеню существовало два типа моделей: для примерочных работ, необязательно молодые и красивые, потому что их тела использовались только как манекены и со сделанного по ним раскроя все остальные размеры получались простым добавлением или вычитанием нужного числа дюймов. Правильность размера была чрезвычайно важна, и поэтому хорошая примерочная модель с правильными пропорциями имела надежную и хорошо оплачиваемую работу. Сюзан Жордан сейчас за сорок, но у нее все еще прекрасная фигура. С ней работают три модельера из пятьсот пятидесятого дома на Седьмой авеню. Ее мнение о том, что хорошо и что плохо, может загубить дизайн или создать прекрасную репутацию – но при этом ее не выпускали на демонстрацию одежды.
Неверная примерочная модель могла загубить всю коллекцию. В начале своей карьеры Ральф Лорен работал по дизайну для своей жены Рикки. Он нанял в качестве модели для разработки своих рубашек Буффи Брителлу – невысокую девушку с размерами Рикки. Когда по его раскроям были сделаны другие размеры, то оказалось, что рубашки не подошли ни одной женщине, чьи пропорции не совпадали с пропорциями Буффи. А вот Тангела имеет совершенные пропорции, и она может неплохо зарабатывать в качестве примерочной модели, но ей хочется большего.
Другой тип моделей – демонстрационный, иногда используемый для модных шоу. Это – привлекательные молодые девушки, не обязательно с идеальными пропорциями, но с хорошей осанкой и обаянием. По опыту проведенных показов одежды Карен знала, как много зависит от выбора девушек для презентаций. Хорошенькие модельки могли творить чудеса: они могли сделать так, что плохой дизайн смотрелся бы прекрасно, а старье выглядело новинкой. Вот почему популярные модели могут зарабатывать столько, сколько они хотели.
Карен глядела на племянницу оценивающим взглядом. Подойдет ли? Надо попросить миссис Круз снять с нее мерки. Стефани не хватает той уверенности и настроя, которые нужны для демонстрации одежды, но для примерочной модели она подойдет. Может быть, в найме Стефани определяющим было совсем не желание сделать благодеяние или стремление пристроить родственницу, а просто она подсознательно чувствовала, что девочка может оказаться полезной. Но что делать с ней сейчас? Это ее первое утро здесь, и тете следовало бы позавтракать с ней или по крайней мере познакомить с местом будущей работы. А у нее просто нет времени для этого. Карен поглядела на часы. Она уже потеряла больше часа драгоценного времени для работы над дизайном. Она задумалась: может быть, Жанет уже пришла? Карен позвонила секретарше и с облегчением услышала ее низкий, немного в нос голос по интеркому.
– Не могла бы ты зайти ко мне? – попросила она Жанет, улыбаясь Стефани.
Жанет возникла за спиной девушки.
– Стефани, ты ведь знакома с Жанет, не так ли? Жанет, отведи в моем распорядке дня с полчаса утреннего времени для Стефани. А пока, не могла бы ты познакомить ее с обстановкой? Потом отведи ее к миссис Круз, чтобы та сняла ее размеры. – Затем она небрежно добавила, обращаясь к племяннице: – Может, ты поможешь в примерочной? О'кей, Стефани?
Девушка кивнула в знак согласия. Ее глаза стали совсем круглыми. Карен улыбнулась.
– Ты побудешь утром и днем с нами в демонстрационном зале. Посмотришь, как я работаю с Тангелой. Она расскажет о нашей работе, объяснит, что мы делаем, согласна?
Стефани опять кивнула, и Жанет вывела ее из комнаты.
Карен посмотрела на испорченные страницы блокнота, вырвала их и выбросила. На мгновение она прикрыла глаза, затем взяла карандаш и снова уставилась на блокнот. Нет, она знала – ничего не получится.
За многие годы Карен выработала ряд приемов, вызывающих вдохновение. Она просматривала книги о модах или альбомы картин и таким образом почерпнула много идей из одежды эпохи Возрождения. Иной раз она выходила на улицу и проходила десятки кварталов, вглядываясь в прохожих и их одежду. Ее интересовало, что на них надето и как люди носят свою одежду. Ужасное или уродливое порой вдохновляло даже сильнее, чем красивое; идеи Карен порой отталкивались от ошибок людей. Иногда она шла в тренировочный класс. Когда она начинала двигаться, активизировалась другая часть мозга, и появлялись реальные образы. В другой раз она заходила в чулан для того, чтобы увидеть, чего там нет, а не что там находится. Трудно, но полезно заполнять пустующее пространство, воображать то, что тебе нужно, а не то, что у тебя есть. Она обнаружила, что так иногда можно найти ключ к наиболее важной части в замысле дизайна одежды. Длинная джинсовая юбка, которую она создала пять лет назад, появилась в результате разглядывания чулана, а теперь она стала классикой. Так же было с платьем из плащевки и жилеткой с десятью карманами, да и другим именным барахлом из хлопчатобумажной ткани. Если все эти приемы не удавались, то она шла с Дефиной по магазинам. Они много смотрели, болтали с продавцами и наблюдали за другими покупателями.
Может быть, сейчас это тоже даст ей начальный толчок к творчеству. После спора с Джефри она не могла заснуть несколько часов подряд и теперь чувствовала такую усталость, как если бы проработала целый день. Она не могла позволить себе расслабиться. Ей нужно подготовиться к встрече с представителями из Norm Со, да еще это вечное беспокойство с новой коллекцией для парижского шоу. А ведь еще междугороднее шоу, назначенное в Бонуитсе, и обед с репортером из журнала «Женская одежда»! Но хуже всего – основное интервью в телевизионном шоу этой Эл Халл. Карен уже вымучила из себя кусок интервью для специальной программы Барбары Уолтер, но это интервью должно длиться целый час. Идея Мерседес продолжить презентацию Приза Оукли воплощается.
Жанет, которая была молода и робела перед Карен, помешкала перед дверью, затем робко постучала и просунула голову.
– Я хотела напомнить вам, что миссис Парадиз и Элиза Эллиот придут сегодня опять.
Черт! Элиза Эллиот – звезда первой величины эпохи Одри Хепборн – опять вернулась к работе с режиссером Ларри Кошраном. Теперь они собираются пожениться. Тот факт, что жених на тридцать лет моложе ее, стал предметом пересудов как в Голливуде, так и в Нью-Йорке, хотя они много повидали на своем веку. После того как они вместе проработали столько лет, Ларри вбил себе в голову сделать из Элизы честную женщину. Однако Элиза – знаменитость двух поколений – отлично знала, что их супружество превратится в цирк для любого фотографа, который сможет до них добраться.
Она обратилась к Карен за помощью, которую не так-то просто было оказать. Элизабет Эллиот знала о нарядах все, что о них можно знать, и очень определенно настаивала на своем. Да и с деньгами все было не так просто: несмотря на свое богатство, Элиза считала все до копейки. Как все знаменитые красотки, она огорчалась потерей ясности глаз и свежести лица и теперь пыталась в последний раз добиться совершенства. На примерках она доводила Карен до белого каления.
О Боже! Каждый раз, когда она поминала Бога всуе, Жанет – ревностная католичка из Бронкса – съеживалась. Главным достоинством ее церковно-приходского школьного образования было умение писать – она была единственной из «девочек» до тридцати, кто мог похвастать этим умением. Монашенки, оказывается, могут научить и еще чему-то, помимо замаливания грехов. В частности, они развили в Жанет достаточно смирения, чтобы та могла справиться с вечными изменениями в распорядке рабочего дня для Карен. Да, сестры Пресвятой Богородицы натаскивали ее неплохо! Лучше бы подготовили ее к сложностям жизни.
– Вы хотели изменить время приема? – спросила Жанет. – Я предупреждала их, что время назначено лишь приблизительно. Мне сказали, что они могут подстроиться под обстоятельства.
Это была ложь. Элиза Эллиот может подстроиться под обстоятельства, как железобетонная панель – прогнуться. Утонченно образованная, очаровательная, изящная, прекрасная, но все равно железобетонная.
– Нет! – сказала Карен. – Пусть приходят, как назначено.
Как ни крути, но ты не можешь переназначить время приема живой легенды. Элизабет Эллиот была кинозвездой вот уже тридцать лет. Наряды, сделанные для нее Карен, будут широко разрекламированы в модной периодике и определенно оставят «звездный след» в журнале «Пипл». Но вся эта затея стала для нее сплошной головной болью. И если бы не уговоры репортера Энни Парадиз, она никогда в жизни не согласилась бы на этот заказ. Но она не могла отказать Энни, которая рекомендовала ей Эрнесту. Карен была ей так благодарна, что готова была сделать для нее все что угодно.
– Вы знаете, что днем должна прийти съемочная группа?
«Ну это уж слишком! Боже, когда же наступит облегчение?»
– Нет, я не знала. Мне казалось, что они закончили со всем, кроме моего интервью с Эл Халл. Я думала, что напечатанный вчера Джефри текст – это уже все.
– Они говорят, что хотят снять фон. Вы знаете, ну… демонстрационный зал, рабочие помещения. Может быть, еще одну примерку.
– Проклятье!
Им тоже нельзя сказать «нет». Почему так получается, что чем значительнее она становится как менеджер, тем меньше вещей она может держать под своим контролем?
– Скажи Мерседес, чтобы проследили за ними: они всегда создают хаос. А им скажи, что у меня нет для них времени.
– Хорошо-хорошо, – сказала Жанет и удалилась.
Ей надо выбраться из офиса, решила Карен. Но прежде надо прибрать на столе. Если настроение у Дефины улучшилось, то они вдвоем могли бы прогуляться к Саксу, или даже взять такси и доехать до Парамуса. Карен предпочитала нью-йоркским магазинам магазины пригородных аллей, которые казались ей ближе к настоящей жизни, чем городские. В них ей приходили в голову более яркие идеи. Сейчас она бы не отказалась ни от одной из них. Карен собрала блокноты и уже было засунула их в ящик, как вошел Джефри.
– Привет, дорогая! – бодро изрек он.
Карен заморгала от удивления. Мужчины убивают ее. По-настоящему. Неужели он так ничего и не понял? Она до сих пор в обиде на него после вчерашнего разговора. Обижена и разочарована. И зла за его распоряжение задержать выплату налогов. Она предупреждала его, чтобы он никогда этого не делал. Джефри все время подталкивал ее к расширению компании. Он убеждал ее, что для этого у них имеется достаточный задел. Это была еще одна тема, приводящая ее в бешенство. Если он поднимет ее сейчас, то дело кончится ссорой, а она не остыла еще от вчерашней.
Почему он ведет себя так, как будто ничего не произошло? Разве он не понял, что означала для нее прошлая ночь? Разве и она не принесла ему неприятности? Или же он только сдерживается и пытается играть роль «крутого парня»? Когда Джефри оказывался загнанным в угол, он иногда действительно использовал эту тактику. И всегда это оставляло у нее чувство неловкости и неуверенности. Нужно ли и ей вести себя так, как если бы ничего не было? Должна ли она держать удар? Или же ей надо быть подчеркнуто холодной и рискнуть нарваться на обвинения в сверхчувствительности и занудстве? Так и не решив, как себя вести, Карен подумала, что все-таки надо выяснить, почему он распорядился о задержке выплат налогов.
– Джефри, как насчет выплат налогов? У нас что – неприятности?
Джефри моргнул – единственный знак, выдавший его удивление.
– Нет, никаких неприятностей.
– Что, налоги выплачены?
– Пока нет.
– Почему? Разве не пора?
– Карен, почему бы тебе не оставить деловую часть полностью на меня? Ты же знаешь, что мы можем оказаться на грани, перейдя которую не сможем расплатиться с кредиторами, лишь в том случае, если провалим два сезона подряд. Мы получили заказы, но у нас нет кассовых поступлений, а агенты слегка беспокоятся. Я просто пытаюсь оплатить закупки штучного товара, которые ты делаешь, как сумасшедшая, и выплатить производителям ровно столько, чтобы держать их на плаву. Мы знали, что долг должен был возрасти, прежде чем начнет снижаться, но не знали, что до такой степени, и не предполагали, что наши поступления будут оплачиваться с девяностодневным циклом. Поэтому если мне приходится занимать у Питера, чтобы расплатиться с Полом, то это только временно. Мы обязаны следить за тем, чтобы агенты были довольны и уверены в нас. A IRS всегда недовольно, поэтому какая разница – платим ли мы им вовремя или нет?
– Разница в том, что это не наши деньги. Их заработали наши служащие. И ты обещал мне, что никогда не будешь делать ничего подобного снова.
– Да, я нарушил обещание. Но не смотри на меня как на преступника. Я это делаю ради тебя. Посмотрим на это как на временный займ у твоих любимых служащих, сделанный твоим любимым мужем. – Он поцеловал ее в щеку. – Мне бы хотелось провести вместе с тобой проверку состояния наших финансов до презентации в Norm Со, – приятным тоном добавил Джефри. – Тогда ты все поймешь. Мы бы могли заняться этим в конце недели, но ты ведь позвала гостей на этот дурацкий поздний завтрак.
Карен пригласила в гости свою и его семьи в их дом на Вэст-энд-авеню. Она была вынуждена это сделать, поскольку не пригласила их на церемонию вручения Приза Оукли. Да они и не виделись с родственниками уже много месяцев. И она чувствовала себя обязанной перед ними.
Джефри посмотрел на папку с деловыми бумагами.
– Я знаю, тебе не хочется заниматься проверкой финансовых расчетов.
Теперь уж ей точно не удастся поработать, с болью подумала Карен.
– Ладно, – ответила она Джефри.
– Мне это кажется важным, – сказал он. – На случай, если тебя спросят, очень важно, чтобы ты понимала все расчеты. А начнешь мычать и путаться в цифрах – подорвешь доверие к нашей фирме.
Невероятно! Деловой, как обычно. Как будто не было прошлой ночи, как будто ничего не случилось.
– Джефри, я не идиотка и я не мычу, – огрызнулась Карен.
Он подошел, взял ее за руку и заглянул ей в глаза.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Джефри. – Дуешься на меня из-за ночного разговора? Но я не хотел тебя обидеть. Просто новость выбила меня из колеи, понимаешь?
Она кивнула. Вчера ей потребовались долгие часы, чтобы свыкнуться с мыслью о потерянной надежде. У него же были всего минуты.
Он махнул рукой.
– И еще, понимаешь, я не хочу, чтобы у них создалось впечатление, что ты понятия не имеешь о деловой стороне нашего предприятия и чтобы они не относились к тебе как к еще одному вонючему дизайнеру, который ни черта не понимает в деле.
Взгляд Карен стал холодным и внимательным.
– Почему бы им так думать? Уж не твои ли собственные это мысли?
– Да что ты! Нет, конечно!
Ей не понравилась его шутка.
– Мне надо работать, – сказала она холодно и нажала кнопку вызова Жанет.
– Позови Дефину, – приказала она секретарше. – Я готова принять ее.
Джефри понял, что его выставляли. Ему это не понравилось.
– Будь готова, принять и меня, попозже днем, – сказал он. – Нам о многом надо поговорить.
Он повернулся и хотел хлопнуть дверью, но не получилось: очень давно предусмотрительная Карен распорядилась, чтобы двери комнаты были снабжены пневмокомпрессорными петлями. «В моем офисе никто не сумеет хлопнуть мне дверью в лицо», – решила она тогда. Карен наблюдала, как Джефри, обойдя Дефину и проигнорировав ее, пересек холл.
– Источай радость! – на ходу ввернула ему Дефина расхожую инструкцию и прошмыгнула в комнату Карен.
– Глядя на вас сегодня, я благодарю Бога, что не замужем, – сообщила она бодро. – Что случилось?
– Да так, с мужиками вообще нельзя жить…
– Ну, нельзя жить, – подхватила Дефина. – И что из этого?
– Когда дела идут вшиво… – начала Карен.
– Вшивый идет за покупками! – закончила ее подруга, ухмыляясь и наблюдая, как Карен наскоро подкрашивает губы и хватается за сумочку.
– Одно я знаю точно, – сказала Карен. – Я не собираюсь возвращаться сюда, чтобы выяснять с ним отношения.
Карен задержалась на секунду у столика Жанет.
– Отмени работы с моделями, постарайся перенести примерку миссис Эллиот на завтра и скажи моему мужу, что он может забыть о репетиции презентации для Norm Со. Меня не будет до трех.
Затем она решительным шагом прошла через холл, сопровождаемая Дефиной.
– Подруга! – голос Дефины звучал одобрительно. – Да ты была бы кошмаром для любого мужа – независимая женщина с собственным счетом.
Дежурный у лифта окликнул Карен.
– Звонит ваша сестра. Возьмете трубку?
Проклятье! Она до сих пор не позвонила Лизе. Это еще одна вещь, которую надо было сделать.
– Скажите ей, что я свяжусь с ней по телефону из машины, – резко ответила Карен и вместе с Дефиной вошла в стальную кабину лифта.
