Текст книги "Месть за моего врага (ЛП)"

Автор книги: Оливи Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

V. 6

(Солнышко)

– Вижу, ты стал значительно менее мёртвым, – отметила Марья, скользнув взглядом по удивительно сияющему виду Льва Фёдорова, когда он небрежно плюхнулся в кресло напротив неё.

– У тебя определённо талант к лести, – сухо ответил Лев, и Марья пожала плечами.

– Это моя визитная карточка.

Лев едва заметно усмехнулся, вытаскивая из кармана пальто чёрную кожаную сумку.

– Вот деньги с последней сделки, – сказал он без предисловий, перекладывая через стол толстую пачку купюр. Эта роль ему подходила, подумала Марья. У Льва была особая лёгкость в обращении с деньгами – качество, которое она считала жизненно важным для их бизнеса. Для него деньги не были ни мучением, ни идолом. Они просто были тем, чем являлись – средством достижения цели.

– Хотя, пока я здесь… Ты знаешь, как долго мне этим заниматься?

– Недолго, – заверила его Марья, принимая пачку. – Я так понимаю, тебе не по душе работать с этим дилером?

– Эрик? – Лев поморщился. – Он отвратителен. Но не представляет угрозы.

– Обычно я не прибегаю к угрозам в бизнесе, – согласилась Марья, и на мгновение уголки рта Льва дрогнули, словно он хотел что-то добавить.

– Знаешь, – начал он, – раньше ты казалась мне ужасающе страшной, но теперь ты всё больше напоминаешь моего брата Диму.

– Да? – спросила Марья, стараясь не выдавать никаких эмоций. – Что ж, жаль слышать, что я потеряла свою интригу.

– Нет, дело не в этом. Просто теперь я тебя лучше понимаю, – пояснил Лев. – Понимаю, как ты думаешь.

Марья приподняла бровь в предупреждении.

– Нет, я имею в виду… – Лев тихо усмехнулся. – Знаешь, как в сказках злодеи никогда до конца не понятны? Они жестокие, грубые, уродливые, но их мотивы непостижимы. А ты и Дима – другие. Вы точные, расчётливые. Вы безжалостны, но это не то, кем вы являетесь. Это лишь ваш способ работать. Думаю, вам обоим проще исключить эмоции из уравнения.

– Ты пытаешься сблизиться, Фёдоров? – уточнила Марья, ничего не подтверждая.

– Нет, – заверил Лев с мягким смехом. – Но теперь, когда я знаю, что ты похожа на моего брата, я уверен, что у тебя есть план, о котором ты мне не рассказываешь. Никто не бывает более осторожным, чем Дима, – добавил он, и Марья не стала спорить. – У него всё всегда кажется бессмысленным на первый взгляд, а потом, оглядываясь назад, ты понимаешь, что всё сложилось.

– К чему ты клонишь?

Лев пожал плечами.

– У тебя есть план, но ты рассказала мне только самую поверхностную его часть. Если бы ты была Димой, – продолжил он, наклоняясь вперёд с полуулыбкой, – ты бы уже рассказала мне остальное.

Она взглянула на него пару секунд, а затем закатила глаза.

– Ты умный маленький идиот, Лев Фёдоров, – сказала Марья, и он ухмыльнулся.

– Может, и так, – ответил Лев. – Но, согласись, теперь я тебе чуть больше нравлюсь.

Внутренне Марья вздохнула. Если кто и был похож на Дмитрия Фёдорова, подумала она с лёгким раздражением, так это, конечно, его младший брат.

– План очень простой, – напомнила она. – В этом нет секрета. Мы собираемся заработать как можно больше денег.

– Да, но зачем? – спросил Лев.

– Потому что деньги говорят сами за себя, Фёдоров. Это вовсе не секрет.

– Да брось, Марья. Ты – та женщина, которая чуть не убила моего брата, – напомнил он, – только чтобы умереть самой, вернув его к жизни. Неужели твои мотивы настолько просты, как жадность?

Ей он нравился, решила она.

Что было крайне неприятно.

– Не всё это заговор, Солнышко, – сказала она, и Лев чуть наклонил голову.

– Солнышко, – повторил он. – Забавно. Я всегда думал о своём брате как о солнце.

Марья замерла.

– Правда? – спросила она.

– Да, – подтвердил Лев, выжидающе глядя на неё.

Она вздохнула.

– Что тебе нужно, Фёдоров? – спросила она, и его улыбка стала шире.

– Ты что-то от меня скрываешь.

– Да, – согласилась она, вставая. – Я от тебя многое скрываю. А теперь, если это всё…

– Ты была с моим братом, когда умерла, – задумчиво произнёс Лев, и её руки непроизвольно сжали пачку купюр. – Теперь, когда я тебя знаю, я понимаю, что ты бы не сделала этого, если бы не была… отвлечена. Или даже больше, чем отвлечена.

– К делу, Лев, – резко сказала она, не глядя на него.

Лев скрестил руки на груди и прищурился.

– Ты сама знаешь, к чему я веду, Марья, – ответил он. – Ты любишь моего брата.

Этот неуместный Фёдоровский уверенный тон, подумала она.

– Думаешь, ты много знаешь, не так ли?

– Вообще-то, я действительно много знаю, – с полуулыбкой поправил Лев.

И Марья уже собиралась раздражённо проворчать что-то в ответ, как дверь открылась, и в проёме появился Иван.

– Марья, – позвал он. – На пару слов?

Она кивнула. Время было подходящее.

– Подожди здесь, – сказала она Льву.

– Никакого «подожди здесь, Солнышко»? – усмехнулся он. – Думал, теперь мы друзья.

– Не наглей, Фёдоров.

– Ладно, – тяжело вздохнул Лев, развалившись в кресле, пока Марья повернулась к Ивану и закрыла за собой дверь.

– Ну? – спросила она, и Иван поколебался, его взгляд метнулся к двери.

– Ты уверена, что не хочешь рассказать…

– Она не должна знать, – строго перебила Марья, понижая голос. – Пока нет. Не раньше, чем я буду уверена, что ему можно доверять.

– Доверять для чего?

Как и в случае с Левом, Марья лишь приподняла бровь в ответ, и Иван вздохнул.

– Я просто думаю…

– Я знаю, что ты думаешь, Иван, и, поверь, я ценю твои мысли. Всегда. – Она положила руку ему на плечо. – Но, пожалуйста, пока держи это между нами и не говори моей сестре.

Иван медленно кивнул, затем прочистил горло.

– Я только что услышал кое-что интересное от Рафаэля Сантоса, – сказал он, послушно сменив тему. Он всегда выполнял её просьбы. – Кто-то собирается баллотироваться на место Стаса в Совет Боро.

Марья пожала плечами.

– Ну, это было предсказуемо. Кто бы это ни был, мы их убедим.

– Вот в чём дело, – сказал Иван. – Думаю, ты уже их убедила.

«Интересно,» – подумала Марья, а затем уточнила для себя: интересно в хорошем смысле или в плохом? По выражению лица Ивана она поняла, что он и сам не знает.

– Дмитрий Фёдоров, – сообщил Иван, и Марья, которую редко можно было удивить, на этот раз действительно оказалась ошарашенной.

– Дима? – переспросила она, понижая голос и отводя Ивана в сторону, подальше от комнаты, где находился младший Фёдоров. – Но Фёдоровы никогда не интересовались Бороу. Зачем ему это место, если он может просто купить или запугать кого угодно?

– Вот именно. Поэтому я сразу пришёл сообщить.

Марья медленно кивнула, обдумывая услышанное.

– Узнай, что сможешь, – сказала она и жестом велела ему уходить. – На ночь я никуда не собираюсь. Оставь меня.

– Ты уверена? – спросил Иван, и она кивнула.

– Поговори с Сантосом. Я разберусь с Львом.

– C Солнышком, ты имеешь в виду? – с намёком уточнил Иван, и Марья вздохнула.

– Просто вырвалось, – пробормотала она.

Иван тихо рассмеялся, но его юмор вскоре сменился серьёзностью.

– Могла бы ты пожелать Саше кого-то лучше?

Нечестный вопрос, ответ на который был очевиден.

– Сейчас не время, Иван, – напомнила ему Марья. – Клянусь, я расскажу им обоим, но не сейчас. Не в этот момент. У меня есть дела.

Лев был прав, в конце концов. Марья Антонова знала, что делала, а деньги были только началом.

Иван кивнул.

– Я доверяю тебе, Марья, – сказал он и с поклоном удалился, пока она возвращалась в свой кабинет.

– Лев, – позвала она, открывая дверь и находя его, задумчиво смотрящего в окно. – Ты говорил, что у твоего брата всегда есть план, верно?

– Да, – подтвердил он, поворачиваясь к ней. – Хотя, конечно, ни один из его планов не сравнится с твоими, – добавил он, позволив себе шутливую дерзость. – Если бы ты захотела поделиться со мной своими планами, я бы с радостью признал, насколько они превосходны.

Марья вздохнула, покачав головой.

– Ты невыносим, Солнышко, – сказала она.

На мгновение его улыбка потускнела, лицо стало снова печальным.

– Наслышан, – ответил он, снова показавшись ей потерянным.

V. 7

(Хорошая наблюдательность)

– Зачем Диме место в Совете?

– О, чёрт, – выдавил из себя Брин, случайно опрокинув кружку с кофе. Марья вздохнула и остановила поток жидкости в воздухе, аккуратно вернув его обратно в чашку.

– Спасибо, – пробормотал он.

Она пожала плечами:

– Представь время как серию нитей, – сказала Марья. – Нити, которые можно дёргать по желанию. Пара секунд туда-сюда – ничего сложного. У времени свои правила. Например, оно тянется, когда ты чего-то ждёшь, или ускоряется, если опаздываешь. Со всем этим легко играть, когда знаешь, как оно работает.

Брин уставился на неё, его пальцы нервно подёргивались. Она заметила, что он осторожно ощупывает воздух вокруг себя, слишком гордый, чтобы признать ошибку.

– Попробуй, – предложила она. – Теперь у тебя есть ведьмовская магия. Ты должен почувствовать эти нити.

Он посмотрел на неё с подозрением, а затем провёл большим пальцем по воздуху, создавая едва заметную рябь между ними.

– О, – выдохнул Брин.

– Не благодари, – ответила Марья, усаживаясь напротив него. – Хотя, честно говоря, я чувствую запах того, что у тебя в кружке, – она кивнула в его сторону, – и могу сказать, что еще слишком рано для такого. И нет, это не магия, – добавила она сухо. – Просто хорошая наблюдательность.

Брин скривился.

– Чего ты хочешь? – буркнул он, явно не желая быть полезным. Но Марья знала его. Он не мог быть полностью бесполезным; она уже дала ему что-то бесплатно, и его кровь фэйри в конце концов склонит его на её сторону.

– Почему Дмитрий Фёдоров хочет место в Совете? – повторила она. – Я просила подтолкнуть его к предательству отца, а не к идеалистической политике и трате нашего времени.

– Я ничего подобного не делал, – фыркнул Брин. – Что бы ни замышлял этот Фёдоров-принц, это его личное дело.

– Сомневаюсь, – ответила Марья, внимательно глядя на него. – Ты что-то от меня скрываешь.

– Да, – признал он безразлично. – Хотя это всего лишь мелочь.

– Я не уверена, – с сомнением вздохнула Марья, покачав головой. – Бридж, ты меня изматываешь.

– Я мог бы, – предложил он. – Если ты захочешь.

– Бридж, в любом из миров ты всё равно не знал бы, что со мной делать.

– Ты хочешь сказать, что Дмитрий Фёдоров знает? – спросил он, сохраняя нейтральный тон.

– Полагаю, мне придётся это выяснить, – сказала она, вставая, – учитывая, что ты совсем не помогаешь.

Её взгляд задержался на ящике стола, где, как она знала, Брин что-то хранил.

– Время можно и заморозить, – заметила она. – Или замедлить. Это один из способов сохранения.

Она наблюдала, как он тихо вздохнул, пытаясь скрыть лёгкую улыбку, а затем направилась к двери.

– Подожди, – неохотно окликнул её Брин, проворчав в её спину: – Ты делаешь это нарочно, Антонова.

Она обернулась с наигранной невинностью.

– Делаю что, Бридж?

– Ты знаешь, что я не могу оставить долг неоплаченным, – мрачно сказал он, сжав губы в линию. – Хотя мне трудно найти причины встать на твою сторону.

– Дал ли тебе Дима хоть одну причину встать на его?

– А кто сказал, что сторон только две? – парировал Брин.

Марья прищурилась, её выражение колебалось между обеспокоенностью и раздражением.

– Спроси Фёдорова о своей сестре, – посоветовал Брин с излишней уверенностью, которая, как поняла Марья, предвещала неприятности.

– О какой сестре?

Брин пожал плечами.

– Посмотри, что скажет Дмитрий, – предложил он. – Если он ничего не скажет, значит, ему нельзя доверять.

Она вздрогнула.

– Это едва ли полезный ответ.

– Разве? Если я расскажу тебе, что знаю, это будет слишком просто. Но так ты получишь два ответа: на чьей стороне Дмитрий Фёдоров, – он поднял ладонь, словно взвешивая варианты, – и кто на твоей.

– Обошлась бы и без игр, Бридж. – Она сделала паузу. – Но ладно.

– Ты обожаешь игры, Марья, – напомнил он. – Иначе ты бы нашла лучшее место для своих секретов, чем мой офис, не так ли?

– У тебя нет моих секретов. Ты всего лишь очень полезные глаза.

– Верно. Хотя у меня есть и другие полезные части.

Она закатила глаза, пренебрежительно отмахнувшись:

– Если Дмитрий придёт к тебе, сообщи мне.

– А если нет?

Она остановилась, покачав головой.

– Меня тревожит твоё стремление к мазохизму, Бридж. Разве тебе нечем заняться, кроме как слушать мои угрозы?

Его губы дёрнулись в улыбке.

– Нет. Ты ведь знаешь это.

– Ну, – протянула она, наклоняясь над его столом, – как думаешь, как быстро идёт время, когда ты задыхаешься?

– Без всякой спешки, полагаю, – медленно произнёс он, наклоняясь ближе.

В ответ она провела большим пальцем по его гортани, вытягивая нити времени всё дальше и дальше, шаг за шагом. Она наблюдала, как его глаза расширяются, грудь замирает. Затем, постепенно, она отпустила его, позволив сделать жадный вдох.

– Почему ты так любишь ведьм? – спросила она, когда он наклонился вперёд, опираясь ладонями на стол. – Разве тебе по душе быть окружённым силой, которой ты никогда не сможешь обладать.

– Не по душе, – хрипло ответил он, прочищая горло. – Но я узнаю больше о тебе каждый раз, когда ты используешь свою. Кто же так тебя разозлил? – спросил он, наклоняя голову. – Кто-то близкий, иначе ты бы не пришла ко мне раньше, чем к Дмитрию. – Он сделал паузу, разглядывая её. – Твоя мать, возможно?

Глаза Марьи сузились.

– Ты никак не мог знать этого.

– У всех проблемы с мамами, – пожал плечами Брин. – Это не магия. Просто догадка.

Марья тяжело вздохнула

– Бридж, ты меня изматываешь.

– Мог бы…

– Хватит, – сказала она, скользнув пальцем по воздуху, сшивая его губы вместе. – Ненавижу пропускать остроумные прощальные реплики, но, честно, моё терпение на исходе.

Он улыбнулся ей с намёком. Она закатила глаза.

– Я слышала это, – бросила она, а затем ушла, оставив его позади.

Вопросы требовали ответов. Адвокаты фэйри могли подождать.

V. 8

(Передышка)

Войдя в комнату, Дмитрий не был особенно удивлён, обнаружив, что Мария Антонова снова ждёт его в спальне, сидя на краю матраса.

– Маша, – сказал он спокойно. – Ты решила мне помочь?

Ее взгляд задержался на нем на мгновение. Сегодня её платье было строгим, тёмно-синим, волосы собраны в аккуратный узел. Это была Мария Антонова – бизнесвумен, ведьма, имеющая влияние. Она поднялась, её шпильки негромко стучали по полу, когда она приблизилась.

– Дима, – сказала она. – Что ты замышляешь?

Он шагнул внутрь комнаты и закрыл за собой дверь.

– Почему я должен что-то замышлять? – спросил он, и её губы неодобрительно сжались.

– Не играй со мной, Дима. Зачем ты пытаешься занять место Стаса?

Её выражение стало жёстким, насторожённым. Дмитрий приблизился.

– Я не пытаюсь, – сказал он. Он чувствовал, как её пульс учащается от флакона, висящего на его шее. – Ты прекрасно знаешь, что это Стас занял моё место, – напомнил он ей, наслаждаясь её коротким, едва заметным вдохом.

– Ты понимаешь, о чём я, Дима, – её голос звучал предостерегающе, но он лишь пожал плечами.

– Я думал, мы договорились не обсуждать наши секреты? По этой логике, мои дела с Советом Боро – это не твоё дело.

Она внимательно смотрела на него, пытаясь разгадать, без малейшей попытки скрыть свои намерения.

– Ты делаешь это без ведома твоего отца, не так ли? – предположила она. – Конечно, без его разрешения.

Дмитрий молчал, и её язык нервно скользнул между идеально очерченными губами ягодного оттенка.

– Ты больше не верный сын Кощея, Дмитрий Фёдоров?

Тишина.

Пульс.

Затем его рука метнулась вперед, обвив её талию и притянув ближе.

– Я тебе говорил, Марья Антонова, – произнес он тихим, едва слышным голосом, в котором улавливался триумф. Он видел, как она борется сама с собой в попытке не поддаться его прикосновению. – Я говорил тебе, что сам по себе. Я говорил, что пришёл бы к тебе, если бы ты попросила. Я говорил, что буду любить тебя до конца своих дней. Ты думала, я лгал?

Её взгляд скользнул по его губам. Она всегда была слишком непоколебимой, чтобы быть ошеломленной.

– Нет, – наконец сказала она. – Нет, Дима, ты никогда не был лжецом.

– Тогда поверь мне, Маша. Я выбираю тебя. Я всегда буду выбирать тебя. – Его пальцы крепче сжали её талию, забирая её пространство и делая его своим. – Всё это, с Советом Боро, это для тебя.

– Очевидно, это заговор, Дима, – она глубоко вздохнула, но, тем не менее, позволила себе положить руки на его грудь, чувствуя его теплоту через ладони. – С кем ты его замышляешь?

– С твоей сестрой. Сашей.

Мария моргнула. Она явно не ожидала такой откровенности.

– Она хочет свергнуть моего отца, – уточнил Дмитрий. – И я сказал, что помогу ей. Я опозорю его, ведьма за ведьмой, и создам свою собственную империю. Моё собственное будущее. Одно, которое, возможно, однажды будет достойно тебя.

Он наклонил голову и коснулся её лба губами.

– Когда-нибудь, Маша, – прошептал он, – я сделаю достаточно, чтобы дать тебе всё, что ты заслуживаешь. И, возможно, тогда этого хватит, чтобы вернуть тебя ко мне.

Он почувствовал, как её дыхание замедлилось, как её тело застыло в его объятиях. Затем она повернула голову и мягко прижалась губами к его шее.

– Дима, – тихо сказала она. – Ты же знаешь, что Стас никогда не занимал твоего места.

Он сглотнул, не находя слов.

– Да и как бы он смог? – настаивала она. – Ты был всем, что я когда-либо хотела. С того дня, как ты сказал мне, что любишь меня, для меня больше никого не существовало.

Это было не просто признание – он понял это.

Это было предложение.

– Что ты говоришь? – спросил он, и она подняла голову, встречаясь с его взглядом.

– Что Кощей был не единственным, кто это сделал с нами, – произнесла она. – Моя мать тоже далеко не невинна.

Дмитрий моргнул.

– Маша…

– Я думала, что моя мать никогда не солжёт мне. Я думала, мы были одно целое. – В её взгляде была сталь, а под глазами залегли тени усталости и чего-то невыносимо тяжёлого. – Но теперь всё это кажется ложью. Ложью, в которую я была достаточно глупа, чтобы поверить.

Она остановилась.

– Эта жизнь, – сказала она медленно, – этот мир – это проклятие. Ты был прав, Дима. То, что они хотят от нас, – это болезнь. Это бремя.

Дмитрий колебался, но не смог удержать слова:

– Мой брата больше нет.

Может быть, он и не стал объяснять, но она всё поняла. В её глазах вспыхнуло сочувствие, прежде чем твёрдость вернулась вновь.

– Если ты собираешься использовать своё положение в Совете, чтобы опозорить своего отца, я помогу тебе. У меня есть ресурсы, как и у тебя. Связи. Но, – её взгляд стал острым, – при одном условии.

Он подождал.

– Когда ты победишь, – сказала она медленно, – мы сожжем все это. Мы подожжем спичку и спалим все. – Он смотрел на неё в молчаливом изумлении, и она пояснила: – Мы оставим позади королевства, которые охраняли для Кощея и Бабы Яги, и создадим что-то новое. Вместе.

Он смотрел на неё в недоумении.

– Ты серьёзно?

– Да, – её лицо было холодным. – Мы страдали не только из-за ошибок твоего отца, Дима. Мы страдали, потому что наши родители – эгоистичные дураки. Так что, – она на миг коснулась его горла, – хватит. Мы построим что-то вместе, Дима. – Её рука остановилась прямо у флакона на его шее, вдавливаясь в углубление груди. – Моя мать была бы ничем без меня, так же как твой отец – ничто без тебя. Вместе мы можем быть всем.

Это было совсем не то, что он ожидал услышать.

– Ты уверена?

Она кивнула.

– Не говори Саше, – предупредила Марья, и он нахмурился, но медленно кивнул. – Пусть это останется между нами. Но позволь мне помочь тебе, – она обвила его шею руками и притянула к себе. – Позволь мне любить тебя, Дима, – сказала она едва слышно, – так, как я должна была это делать двенадцать лет назад. Без преград.

Это было предложение от которого он не хотел бы отказываться. Дмитрий глубоко вдохнул, наклоняясь к ней.

– Я должен был бороться за тебя тогда, Маша, – сказал он. – Мы не должны были терять столько времени…

– Прошлое – ничто. Мы – всё, – ответила она.

Её рука скользнула к флакону на его шее, и он почувствовал, как под её пальцами пробудилась его собственная магия – древняя, спящая с момента, когда он впервые пострадал от её рук.

Он восхищался тем, что было для него и преступлением, и наказанием; пороком, и добродетелью в одном лице. Он ощущал её трещины – вспышки ярости и отчаяния, скрытые под внешним спокойствием. Его рука поднялась, и он медленно распустил её волосы, позволяя им мягко упасть ей на плечи со вздохом, пахнущим розами, ее губы медленно разомкнулись.

– Дмитрий Фёдоров, я уже отдала тебе своё бесполезное сердце. Теперь возьми всё остальное, что имеет значение. Возьми мою верность, мою правую руку. Возьми всё, что когда-то принадлежало моей матери, – яростно предложила она, – и отдай мне все, в чем ты когда-то поклялся Кощею. Отдай мне всех вас, возьми у меня все, и давайте посмотрим, кто тогда сможет выступить против нас.

Она была мягкой, нежной и неуловимой в его руках, но в то же время – могущественной и полной мелких хитростей, которым он едва мог дать названия. Дмитрий ощущал каждую её трещинку, каждое потрескивание ярости и отчаяния под ними.

– Я любил тебя с такого расстояния, что теперь странно держать тебя в своих руках, – прошептал он. – Как будто что-угодно могло бы отнять тебя у меня.

– Никогда больше, Дима, – её пальцы играли с пуговицами его рубашки, пока его руки не нашли молнию на её платье. – Я думала, что ты сделаешь меня слабой, Дима, но я ошибалась. Я – Мария Антонова, – её взгляд впился в его глаза, – и меня любит Дмитрий Фёдоров. Из-за этого я не могу быть слабой.

– А я – тот, кто обладает сердцем Марьи Антоновой, – согласился Дмитрий. го дыхание участилось, когда её ладони коснулись его груди. – И ничто не сможет меня остановить.

Поцелуй между ними был обещанием, клятвой. Ее губы были уверенными, но в то же время мягкими; он провел пальцами по изгибам ее позвоночника, обвивая руки вокруг острых краев ее плеч.

– У меня есть деньги, – прошептала она, когда его губы скользнули по её шее. – Сколько угодно.

– Я знаю мужчин, которые отвернутся от моего отца, – произнес Дмитрий, стягивая с нее платье, позволяя ему растечься у ее ног. – Знаю, кого мы можем использовать.

– Хорошо, – её голос сорвался на вздох, и они рухнули на кровать. – И, – добавила она, немного смутившись, её щёки порозовели, – я знаю, кого уже обратила против тебя.

Дмитрий отстранился, нахмурившись.

– Что?

Она пожала плечами.

– Я – Мария Антонова. Я – ужасающая. Некоторые вещи просто… случаются.

Он закатил глаза и развернул их так, что они оказались на спине.

– Сколько времени ты работала против меня? – спросил он в тот момент, когда её руки скользнули по его голому торсу, изучая каждый шрам.

– Слишком долго, – призналась она, целуя его так, словно это было доказательством её правды. Её поцелуй был смесью эйфории и горечи, сладостью катастрофы.

– Значит, ты поможешь мне со Львом? – спросил он, и она приостановилась, прикусив губу. Ее щеки пылали, раскрашенные ярким светом.

– Одно за раз, Дима, – сказала она. – Ты мне доверяешь?

Его пальцы сомкнулись вокруг её запястий, и он замер, задумавшись. Двенадцать лет он засыпал, цепляясь за воспоминания о её лице, прокручивая в голове ленты образов о том, кем она была. И теперь, глядя на неё вблизи, он осознавал, как сильно ошибался. Он помнил её правильно – цвет глаз, изгиб губ, каждую деталь – но упустил главное: ощущение близости. Детали были точными, но его воспоминания о ней были мягкими, наполненными тоской. Но теперь, когда он держал её в своих руках, он вспомнил правду: Марья Антонова была сокрушительной, как удар молнии, и неуловимой, чтобы ее можно было удержать. Она была завораживающей, как страх, неотвратимой, как голод. И он любил её тогда – и любит её сейчас – за всё трепетное и яростное, что она в себе носит.

Он перевернул её на спину, скользнув вниз по кровати, чтобы устроиться между её бёдер.

– Доверяю ли я тебе, Маша? – повторил он, горько усмехнувшись. – Больше, чем следовало бы.

Его руки вцепились в её бёдра, и она вздохнула, а её пальцы вцепились в пряди его волос.

– Хорошо, – прошептала она, закрывая глаза.